Текст книги "Современные страсти по древним сокровищам"

В московский Кремль по указанию царя Ивана Грозного был проведен из дубовых труб водопровод из Мытищ. Царя Ивана возмутил рассказ его летописца о том, что впервые на Руси был построен водопровод в Великом Новгороде, на демократическом купеческом Ярославом дворище еще в XI или в XII веке.

Но у всех остальных новгородцев интимное дело исполнялось также, как и через несколько столетий в Зимнем Дворце. Или еще хуже, ведь можно было использовать для исправления естественных надобностей любой куст по примеру французов или англичан. С зарубежными купцами новгородские купцы контактировали очень часто на Ярославом дворище. Но и новгородцы не сидели у себя дома, плавали на своих судах со своим товаром в Европу и перенимали европейский опыт использования кустов во Франции или в Англии.

Даже в XVI веке проходить мимо дворцов французских королей было опасно потому, что можно было быть облитым нечистотами, выплеснутыми из окна королевской спальни. Этой наивной королевской привычке положил конец известный врачеватель и предсказатель прошлого Нострадамус. Когда в то время во Франции начала свирепствовать чума и трупы французов валялись на улицах французских городов, Нострадамус первым понял, что причина возникновения чумы – антисанитария! По его требованию король издал указ о запрете использования публичных мест для удовлетворения естественных надобностей. После этого чума пошла на спад.

В середине XIX века техническая революция выразилась в России не только в глобальном построении железных дорог, но и тесно связанного с ними построения водопроводов. А потом добралась техническая революция и до канализации

С технической революцией середины XIX века связана и была история с курганом Хохлач. О нем не стало бы известно в Санкт-Петербурге, если бы в 1864 году в Новочеркасск не пришла железная дорога из Грушевских угольных рудников. Для паровозов была нужна вода. В большом количестве! Паровозный котел это не домашняя кастрюля! Для нее можно было черпать воду и из колодца.

Поэтому руководство Грушевско-Новочеркасской «железки» и решило построить в Новочеркасске водопровод. Железнодорожные рабочие с рвением начали выполнять приказ начальства. Роя на окраине города траншею для водопроводной трубы, они уткнулись в препятствие – небольшой курганчик. Не мудрствуя лукаво, решили устранить препятствие на своем водопроводном пути. Энергично начали орудовать лопатами (бульдозеров тогда не было). И ахнули!

Кто побежал докладывать о находке начальству, кто рассовывал золотые украшения по карманам. Был вызван профессор геологии Харьковского университета (других университетов поблизости не было и археологов тоже) Н. Борисяк. Тот засвидетельствовал огромную ценность сокровищ. Ее подтвердил будущий член-корреспондент Российской Императорской академии наук В.Г. Тизенгаузен. Были дотошно описаны все находки клада, за исключением тех, что "увели" прокладчики водопровода или не были раскопаны, так как по уверению некоторых петербургских археологов клад из Хохлача был изъят, но тщательные раскопки и Н. Борисяком, и В.Г. Тизенгаузеном в том кургане не проводились. И все потому, что промышленно-железнодорожная революция гнала россиян вперед! Не исключено, что в районе переулка Галины Петровой древнего золота, возможно, осталось еще и предостаточно.

Итак, по приказу императора Александра II сокровища Хохлача под названием «Новочеркасский клад» были упрятаны в Золотой кладовой Эрмитажа.

2. Кража умопомрачительного «Золотого открытия»

В России предшествовали «Новочеркасскому кладу» события, явившиеся родоначальниками дальнейших умопомрачительных «золотых открытий» (ИНТЕРНЕТ – САЙТ «100 великих сокровищ и реликвий»).

В 1830 году в Крыму, в Керчи решили построить для моряков казармы, Крупные известняковые камни разной величины стали выкапывать из располагавшегося на окраине города древнего холма, называемого Куль-Оба. Он упирался в знаменитую Митридатову гору. Название кургана в переводе с тюркского означало «гора пепла».

Начавшееся выкапывание камней для строительных работ у кургана Куль-Оба заинтересовало французского археолога Поля Дюбрюкса. В то время он занимался в Керчи исследованиями по истории Пантикапея – столицы Боспорского царства. Поль и ранее предполагал, что «гора пепла» – название скорее всего символическое. Наверняка, оно связано с каким-то тайным преданием. Его разгадку следовало бы поискать в самом кургане.

Дюбрюкс также знал, что во времена скифов подобные курганы создавались над могилами погребенных скифских вождей. Около них совершались моления и разные шаманские действия. По традиции каждый путник, подъезжавший к сакральному кургану, должен был положить на него камень. И с годами погребальный курган вырастал на несколько метров в высоту. Позднее в своих воспоминаниях он написал:

«Рассматривая вид холма, возвышавшегося над самой вершиной горы, я убедился, что тут должна быть гробница. Занимаясь свыше 14 лет раскапыванием курганов в окрестностях Керчи, я был уверен в том, что не ошибся».

О своих соображениях Дюбрюкс рассказал представителям морского командования, которые занимались строительными работами, и губернатору И. А. Стемпковскому. Его рассказ был достаточно убедительным, и работы стали вести в том направлении, которое указал Дюбрюкс.

Вскоре строители казарм откопали узкий проход в склеп из тесаного камня и замурованную дверь в него. Об этой двери сообщили Стемпковскому, тот отдал приказ продолжить археологические изыскания и лично прибыл к кургану Куль-Оба.

За вскрытой дверью в склеп Дюбрюкс обнаружил погребение. В нем были трое усопших – двое мужчин и одна женщина. Рядом лежали кости лошади.

У восточной стенки склепа на роскошном деревянном ложе покоился сам знатный скиф или, возможно, царь. Его возраст – 30–40 лет. Все сопровождавшие его погребальные вещи были скифского происхождения. На голову погребенного был надет традиционный скифский головной убор – остроконечная войлочная шапка-башлык с нашитыми на нее золотыми бляшками. Драгоценная диадема дополняла убор. На шее погребенного находилась золотая витая гривна, весом 461 грамм, с маленькими фигурками конных скифов на концах. На его руках были золотые браслеты.

Все кругом было уставлено золотыми и серебряными сосудами и женскими украшениями. Среди украшений особенно выделялись две пары золотых подвесок тончайшей работы. На одной из них была изображена голова Афины в шлеме, прототипом которой является статуя работы Фидия в Парфеноне. Другая пара серег так называемого «роскошного стиля» имела мельчайшие изображения четырех нереид верхом на дельфинах, которые по просьбе Фетиды приносят Ахиллу оружие, выкованное для него Гефестом, – щит, шлем, поножи и панцирь.

На шее погребенной была золотая гривна с концами в виде львов и ожерелье с амфоровидными подвесками. На руках – широкие золотые браслеты. За головой лежали шесть ножей и бронзовое зеркало с ручкой, отделанной золотом.

В ногах женщины находилась шаровидная ваза из сплава золота и серебра (называемого археологами электровым) с изображением эпизодов из скифского эпоса. На ней мастер изобразил двух скифов, которые, опершись на копья, беседуют. В следующей сцене изображен скиф, натягивающий лук. Третья картина изображает скифа, лечащего зуб своему товарищу, а на четвертой скиф бинтует ногу больному собрату.

Рассмотрев сокровища, Дюбрюкс пришел к выводу, что погребение было совершено скифами в IV веке до нашей эры.

К сожалению, решив дальнейшие раскопки провести на следующий день, охрану не оставили. И об этом горько пожалели. На следующий день Дюбрюкс и его команда обнаружили, что в склепе побывали местные грабители. Они не только вынесли самые ценные предметы, но и многое попортили. Поднятая по тревоге полиция тотчас начала поиски, но найти грабителей не удалось. Подозрения пали на строителей. Но доказать их причастность к ограблению кургана не удалось.

Как это удивительно совпадает с тем, что произошло спустя тридцать лет в Новочеркасске, когда часть сокровищ кургана Хохлач прикарманили строители водопровода.

Только через год, в 1830 году неизвестный грабитель курганов объявился сам. Он оказался, конечно, из тех строителей, кто возводили казармы для моряков. Его фамилия была Бавро Дмитрий. Был греком по национальности. Что его заставило признаться в том, что был главным организатором грабежа кургана Куль-Оба? Наверное, не поделил награбленные сокровища со своими собратьями – разбойниками!

Дюбрюксу удалось получить от него некоторые золотые предметы. Они затем после подробных описаний были переданы в Эрмитаж.

Бавро рассказал археологу также о всех найденных кубках, блюдах, сервизах, разных украшениях. На основе его описаний был составлен прибывшей из Санкт-Петербурга археологической комиссией подробный отчет об имевшихся в кургане предметах. Впоследствии некоторые из украденных вещей удалось выкупить у Бавро и его собутыльников петербургской археологической комиссией. Однако пришлось ей заплатить немалую по тем временам сумму в 1200 рублей.

Все, что оказалось в руках археологический комиссии, было отправлено на хранение в Эрмитаж. Но это лишь малая часть из всего того богатства, которое находилось в могильнике.

3. Скифские золотые племена

Через тридцать лет практически одновременно с обнаружением сокровищ в Новочеркасске разыгралась «золотая лихорадка» в другой части Великой Степи.

Скифские степные племена кочевали с VII века до нашей эры на обширных пространствах между Алтаем на востоке и Дунаем на западе. Предполагается, что основное ядро скифов вышло из Средней Азии и Сибири и смешалось с населением Северного Причерноморья. Греки называли эти племена скифами, сами же они называли себя сколотами. В создаваемых курганах-погребениях, которые достигали высоты 20 м, они хоронили своих предводителей, царей, знать и складывали туда наиболее ценные вещи.

Скифские воинственные племена, не знавшие письменности, легко захватывали чужие территории, вели успешные боевые действия и сумели прогнать даже многотысячное войско непобедимого персидского царя Дария I. Они передвигались на лошадях, в повозках, в основном по южным степным областям Причерноморья. После смерти своего царя или представителей высшей знати скифы умерщвляли их ближайших родственников, жен, наложниц, слуг, а также коней.

Уверовав в загробную жизнь, скифы в зависимости от положения царя, его богатства, владений и авторитета среди соплеменников клали в его могилу золотые и серебряные украшения, посуду, «давали с собой для загробной жизни» амфоры, наполненные вином. И в конце концов насыпали высокие «царственные курганы». Умерших воинов погребали вместе с оружием, мечами, луками и стрелами. Простым людям в могилу-холмик складывали простую домашнюю утварь.

У скифов в особом почете было золото. Этот металл олицетворялся у них с сияющим солнцем, огнем, отсюда его почитание, вера, что обилие золота – это величие власти. Отправляя в загробный мир кого-то из знати, его одежду также старались покрыть драгоценным металлом.

На всей территории, протянувшейся на тысячи километров, по которой кочевали скифы, остались десятки тысяч курганов. И почти в каждом из них было множество золотых изделий. Некоторые курганы начинали грабить сразу после ухода племен. Иногда это были те же скифы, только из других стойбищ. Появились целые шайки разбойников, которые специализировались на вскрытии курганов. Лишь немногие курганы сохранились не тронутыми до времен средневековья. Но и позднее, вплоть до нашего времени пронырливые люди, так называемые «черные археологи», раскапывали скифские курганы, искали золото. И нередко находили.

Один из таких курганов находился в 20 километрах от Никополя, вблизи днепровских порогов, на речке Чертомлык. С подачи археологов этот курган назвали Чертомлыцским.

Когда и по какой причине появилось название “Чертомлык»? Долго я не мог найти сведения о нем. Археологи не озадачивались этой проблемой. Им бы разобраться в золоте и амфорах, извлеченных ими из земных глубин. Наконец-то, кто-то подсказал мне обратиться к «Союзу геральдистов России».

В 2006 году в него вступили два днепропетровских любителя истории О. Потап и Л. Хохлович. Они-то и предоставили мне интересовавшие меня сведения.

Оказалось, что существуют несколько версия возникновения названия «Чертомлык».

В Днепропетровской области возле города Никополя есть речка Чертомлык, железнодорожная станция с таким же названием и расположенным возле нее городом Чертомлык. Но это еще не все.

Если покопаться в истории, то обязательно наткнешься на старую казацкую Сечь, кош которой находился с 1652 по 1709 год на берегу этой речки Чертомлык. От этой речки Сечь и получила свое название – Чертомлыцкая.

У запорожцев долгое время бытовала легенда о кошевом атамане Иване Сирко. По ней на этой речке он и жил в коше. Однажды Сирко увидел на поверхности реки вынырнувшего из ее вод страшного черта, давно державшего в страхе всю округу. Храбрый запорожец не растерялся. Выхватив пистоль, выстрелил из него, "нечистого". И «нечистый» навсегда исчез в омуте. То есть «млыкнул» по казацки. В память об этом событии речка и получила, по преданию, свое название. А вслед за ней и город, и железнодорожная станция, и скифский курган.

Иван Сирко – легендарная личность. Под его началом запорожцы одержали многочисленные победы. Восемь раз он избирался кошевым атаманом Старой (Чертомлыцкой) Сечи. Умер Сирко в 1680 году, похоронен неподалеку от Чертомлыка на территории села Капуловки.

И во времена кошевого атамана Сирко в XVII столетии, и позже казаки рассказывала друг другу о том, что в находящемся рядом со Старой (Чертомлыцкой) Сечью кургане схоронены сокровищах. Говорили, будто бы в нем на глубине трех саженей лежит «золота сорок мешков» и будто бы этот клад охраняет икона Богородицы, украшенная золотом и драгоценными камнями. Богобоязненный казаки не подходили к кургану. Но находились и те, для кого икона Богородицы не была препятствием для поиска в кургане сокровищ. Но как их найти, если курган был высотой почти в 20 метров, а окружность его была около 350 метров.

Летом 1781 года возле Чертомлыцкого кургана проезжала экспедиция Российской академии наук. Целью ее было описание новых земель, присоединенных к России. Возглавлял ее будущий академик Василий Федорович Зуев. Это была незаурядная личность.

Василий Федорович Зуев родился в 1752 году. Он происходил из крестьян Тверской губернии. Отец его был солдатом Семеновского полка. Этот полк находился в Петербурге. Жены солдат-гвардейцев имели право проживать при мужьях в особой слободе, а дети пользовались некоторыми льготами. Вследствие этого Зуев в возрасте 12 лет был принят в гимназию, которая тогда существовала при Академии наук.

Академическая гимназия того времени, по нашим сегодняшним понятиям, не отличалась высокими педагогическими достоинствами: учеников держали в «черном теле» и жестоко наказывали. В преподавании процветала зубрежка. Уроки в младших классах велись на немецком, а в старших – на латинском языках.

Зуев оказался очень способным учеником и вынес из этой гимназии знание языков, что ему весьма пригодилось впоследствии. Он окончил гимназию в возрасте 16 лет и сразу же был зачислен в состав возглавляемой академиком П. С. Палласом экспедиции, которая направлялась в Восточную Сибирь. Эта экспедиция продолжалась шесть лет (1768–1774), освоила огромный маршрут и оказалась для молодого Зуева незаменимой школой.

Петр Симон Паллас, выдающийся натуралист XVIII века, которого по справедливости ставят на один уровень с Линнеем и Бюффоном, был универсальным ученым. Он занимался зоологией, ботаникой, географией и геологией, а также исследованиями этнографического и экономического характера. Экспедиция изучала животный и растительный мир огромных районов, а кроме того, знакомилась с нравами, обычаями и промыслами живущего там населения. Все это перенял молодой Зуев.

Само собою понятно, что участие в таком путешествии, да еще под руководством знаменитого ученого было для Зуева своего рода практическим университетом. На третий год путешествия, когда экспедиция была в Западной Сибири, Зуев был уже настолько подготовлен к самостоятельным исследованиям, что Паллас послал его одного, в сопровождении нескольких казаков из Челябинска через Тобольск и Березов в Обдорск (теперь Салехард), который был тогда крошечным поселком на нижней Оби. Из Обдорска Зуев должен был проехать на оленях на берега Ледовитого океана, в район Карской губы.

Целый год продолжалась эта самостоятельная экспедиция Зуева (1771–1772), причем он выполнил свою задачу блестяще, несмотря на то, что ему было только 19 лет. Зуев был первым исследователем, который пересек Северный Урал, со стороны Сибири. Он привез из своего путешествия коллекцию редких птиц, коллекцию морских животных и даже живого белого медвежонка. Белый медвежонок позволил Палласу составить научное описание этого полярного зверя. Его описание стало первым в мире научным трактатом о животном мире Арктики.

Вернувшись из экспедиции Палласа в 1774 г., Зуев получил от Академии наук заграничную командировку на пятилетний срок для «усовершенствования в науках». Таким образом, к его опыту полевого натуралиста-путешественника прибавилось знакомство с западной университетской наукой.

Вернувшись осенью 1779 года в Петербург, Зуев представил в Академию наук диссертацию на латинском языке

В 70-х годах XVIII в., после войны с Турцией, Россия получила обширные области в районе Черного моря. В 1779 г. близ устья Днепра начал строиться новый город и порт Херсон. Он должен был стать основой для растущей российской черноморской торговли.

Экономические и политические интересы России требовали научного изучения нового края. Перед Академией наук была поставлена императором особая задача – организовать исследовательские экспедиции на юге России. Одна из таких экспедиций была направлена в 1781 году в Херсон, а затем – на Крымский полуостров, который тогда еще не был присоединен к России.

20 мая 1781 г. небольшой экспедиционный отряд под руководством В.Ф. Зуева двинулся из Петербурга на юг России.

Вот так Василий Федорович Зуев оказался вблизи днепровских порогов. Невдалеке был и Чертомлыцкий курган. В.Ф. Зуев был потрясен размерами этого кургана. В своем дневнике он записал:

«Выехав из поселка Чертомлык, через верст пять увидели мы превеликий круглый курган, какого я ни прежде, ни после не видывал. Его называют здесь казаки Толстою могилою. Вокруг, видно, он также был окладен известковым каменьем, потому что сколь много по степи подъезжая к нему его валялось больше того, чем на сей художественной горе его было. Взошед на оный довольно круто, посреди самого верха представляется ямина, которая, однако, не от чего иного есть, как что земля осела, и в той ямине стоит каменный болван большого росту».

Такие надгробные памятники в форме грубо высеченной из камня человеческой фигуры получили у археологов название «каменных баб».

Стоявший на вершине кургана каменный «болван» был овеян легендами. Существовало поверье, что «болван» обладает чудодейственной силой, исцеляя от лихорадок. Когда его однажды свезли с Чертомлыцкого кургана, якобы началась засуха, а когда его снова водрузили на место, засуха прекратилась.

4. Императорская археологическая комиссия ищет золото

После того, как в 1830 году в Крыму, в Керчи в кургане Куль-Оба был раскопан золотой клад, в царском дворе поняли, что исследование скифских курганов «золотое дело». На археологические исследования стали отпускать средства.

В 1859 году была образована императорская Археологическая комиссия. В ее ведение был передан поиск курганов, их раскопки, поиск в раскопках древностей, «преимущественно относящихся к отечественной истории и жизни народов, обитавших некогда на пространстве, занимаемом Россией, собирание сведений о памятниках старины и ученая оценка открываемых древностей».

Одним из первых крупных мероприятий Археологической комиссии была организация раскопок Чертомлыцкого кургана.

В 1862 году Комиссия обратилась к владелице кургана – вдове генерал-майора Зейфарта с той же просьбой, что ранее была адресована ее мужу. От нее хотели получить разрешение на проведение раскопок этой древней могилы.

Помещица – владелица кургана, как и ее умерший муж, поставила довольно таки суровое условие. Археологическая комиссия должна была предоставить ей треть находок, добытых в кургане. Кроме того, она просила Комиссию организовать свои работы так, чтобы они «не могли отрывать крестьян… от полезных занятий в летнюю рабочую пору».

Археологическая комиссия с этими условиями согласилась, пообещав отдать каждую третью одинаковую вещь, а за предметы, найденные в одном экземпляре, уплатить треть стоимости драгоценного металла. Кроме того, было обещано отдать госпоже Зейфарт все вещи, «не имеющие археологического интереса». А такими вещами в то время считалось все, что недостойно было украсить императорский Эрмитаж. Главной целью археологов продолжала оставаться погоня за драгоценностями и золотом.

Как ни крути, ни верти, но в императорском окружении больше думали о престиже Эрмитажа, обеспечивавшемся золотом, чем о научных исследованиях.

26 мая 1862 г. раскопки кургана начались. Руководство ими Археологическая комиссия поручила своему «младшему члену» Ивану Егоровичу Забелину, будущему основателю московского Государственного Исторического музея.

Забе́лин Иван Егорович родился 17 сентября 1820 в Твери, умер 31 декабря 1908 в Москве. Прожил долгую творческую жизнь.

За достижения в области исследований в области российской истории и археологии он был избран в 1884 году членом-корреспондентом Петербургской Академии наук. В 1907 году Петербургская Академия наук избрала его своим почетным членом.

В 1862 году Забелин принялся за раскопки. Но завершить раскопки в том году ему не удалось. Курган оказался настолько объемным, что для раскопок не хватило рабочих рук и денежных средств.

Императорская комиссия предоставила необходимые средства на следующий год. В июне 1863 года работы на кургане были возобновлены. На этот раз было нанято 116 землекопов с подводами. Рскопки пошли быстрыми темпами.

Вскоре дошли до могильной ямы. Она была огромной. Глубина ее достигала почти 12 метров.

Легко представить, каких трудов стоило извлечь с такой глубины сотни кубометров грунта.

Наконец-то, дно могилы было очищено. Могила оказалась совершенно пустой. Она была ограблена начисто. Был обнаружен грабительский лаз, по которому грабители проникли к погребе нию. И возможно, даже вскоре после похорон. Можно было бы даже определенно утверждать, что это были люди, знавшие, зачем они идут и куда им направить свой подкоп. Возможно, это были даже участники похорон и сооружения кургана. Они определенно знали, что игра стоит свеч.

Судьба, однако, помешала им совершить задуманное. Во время ограбления кургана произошел обвал земли в грабительском лазе. И один из злоумышленников был задавлен. Его скелет нашли археологи. Этот обвал помешал грабителям вынести все вещи из могилы – часть их была погребена обвалом вместе с неудачливым похитителем.

Возле погибшего Забелин обнаружил ведерко с золотыми вещицами.

В нише покоились останки царя, его жены и умерщвленной челяди.

В грабительском лазе археологи нашли множеств золотых бляшек – украшений для одежды, мечи с обложенными золотыми листами рукоятями. Была там и золотая обкладка с чеканными изображениями битвы греков со скифами.

Как было засвидетельствовано в отчете Н.И. Забелина и впоследствии в многочисленных научных и научно-популярных изданияих XIX и XX веков, самой значительной и богатой находкой в грабительском ходе была замечательная золотая пластина для лука и стрел. Она была украшена несколькими поясами рельефных изображений. На верхнем фризе показаны были сцены борьбы животных – львицы и быка, вепря и льва; здесь же можно увидеть, как пантера терзает дикого козла, а па другой картине пантера и лев разрывают на части оленя. Два широких средних фриза были целиком заполненны различными сценами из мифов о жизни величайшего из греческих героїв, легендарного Ахилла, сына морской богини Фетиды и царя мирмидонян Пелея.

Погребальное сооружение Чертомлыцкого кургана представляло собой сложное подземное сооружение: от каждого из углов центральной могильной ямы отходили большие боковые подземелья – ниши. Они оказались не тронутыми расхитителями. По-видимому, к моменту ограбления входы в них были уже закрыты прежними земляными завалами. Можно было предположить и то, что неожиданный обвал в присутствии грабителей не дал довести их преступный замысел до конца.

В трех нишах также были захоронения, и в каждой множество золотых и серебряных украшений. Особенно богатым было одно из погребений, где были похоронены женщина и мужчина. Забелин предположил, что это были наложница царя и его виночерпий.

Тело наложницы – царицы было украшено золотой гривной, браслетами, серьгами. На каждом пальце – по золотому перстню. Она была одета в роскошный праздничный наряд.

Но самой выдающейся находкой, как впоследствии определил Забелин, была найденная в этой нише большая серебряная с позолотой ваза. В нашу современную историю она вошла под названием чертомлыцкой амфоры.

Эта ваза, как и куль-обская серебряно-золотая, была украшена картинами из скифской жизни. Отличие состояло в том, что на куль-обской был изображен военный быт скифов, а на чертомлыцкой – картины мирной жизни скифов.

Фотография этой находки И.Е. Забелина обошла весь мир под названием «Чертомлыцкая амфора». В мои школьные годы наша учительница истории показывала ее нам. Настолько увлекательно рассказывала Софья Артемовна нам о древнем скифском народе, что многие из нашего класса пронесли увлечение скифами через всю жизнь.

Удивлялись мы – школьники и тому, что кочевой образ жизни не помешал скифским племенам овладеть ювелирным искусством. Ныне я все больше прихожу к выводу, что у скифов были, конечно, хорошие учителя. Наверное, ими были греки? Как же не обойтись без греческих учителей, если основное занятие у скифов было – «путешествие» по Великой Степи!

Но я не мог даже себе представить, что Новочеркасск заставит меня еще раз соприкоснуться с древними хозяевами Великой Степи! И это соприкосновение заставит меня взяться за перо и рассказать миру о том, что наследство древних возбуждало и возбуждает до сих пор среди их наследников и стремление узнать побольше о предках, и алчное желание завладеть скифским золотым прошлым.