Текст книги "Любовь провокатора"

5

Состоявшийся в Москве так называемый «Марш в защиту детей» (против иностранного усыновления) обернулся, как и следовало ожидать, позорным провалом.

Несмотря на нечеловеческие административнофинансовые усилия, приложенные его организаторами, собралось, по официальным (значит, скорее всего, завышенным) данным, типа 12 000 человек. Примерно в 4 (!) раза меньше, чем 13 января 2013 – на марш против антисиротского «закона Димы Яковлева», мероприятие совершенно добровольное и безбюджетное.

Причем значительную часть этих второмартовских 12 тыс. составляли гастарбайтеры из стран Центральной Азии (их индивидуальные и групповые портреты обильно опубликованы в Интернете) и откровенно оплаченные люди, которых свезли из регионов РФ. Причем отдельных коммерческих участников «детинга» (неформальное название позорного марша) организаторы попытались даже кинуть на деньги, после чего те написали заявление в полицию. Если кого-то по итогам этого заявления посадят – было бы совершенно справедливо.

Но самой позорной звездой «детинга» стала дама по имени Ирина Бергсет (в девичестве – Фролова), как бы лидер свежеслепленного из того, что было, некоего движения «Русские матери». С главной трибуны мероприятия она заявила, что ее бывший муж, норвежец Курт Бергсет, организовал целую индустрию по изнасилованию их общего 4-летнего сына. Которого, согласно версии российской общественной активистки, одевают в костюм Путина, а потом принуждают к сексуальному контакту последовательно 12 норвежских человек мужеского и женского пола.

Отдельно она пожаловалась, что в момент сватовства инфернальный педофил Курт представлялся инженером, а потом, после всеобщего прибытия в Норвегию, оказался банальным рабочим на буровой. (Если есть разница, значит, она его не любила, а просто хотела любой ценой свалить из вожделенной РФ за границу).

Я не берусь оценивать степень морально-материальных страданий г-жи Бергсет: с ней не знаком и, надеюсь, Господь убережет от такого знакомства. Но все же, как говорил М.С. Горбачев, вопросы остаются. Например.

А) Что такое «костюм Путина»? Кимоно дзюдоиста? Оперение журавля-стерха? И не слишком ли это велико маленькому мальчику?

Б) Почему г-жа Бергсет-Фролова перепутала возраст своего младшего сына, причем в полтора раза? По официальным данным, он родился в январе 2007 г., т. е. ему должно быть 6 лет, а никак не 4.

Странноватенько все это. Включая экстравагантные заявления мадам великой русской матери типа «Европа для детей – ад, Россия – рай» и «Карательные отряды феминисток осуществляют план всеобщей и принудительной геизации Норвегии». Здесь уже возникают большие сомнения в психической адекватности главной героини «детинга». Равно как и в основах кадровой политики тех, кто делает г-жу Бергсет лицом своей публичной кампании.

А теперь попробуем перейти от частного к общему.

Главный вопрос: откуда вообще берется эта истерическая история с запретом иностранного усыновления русских сирот?

Признаться, уже некоторое историческое время я не мог найти ответы на два вопроса.

1. Почему «закон Димы Яковлева» считается симметричным ответом на американский «акт Магнитского»?

Какая связь между РФ-коррупционерами и бедными российскими же сиротами, получающими шанс обрести полноценные семьи в Америке? Что же здесь симметричного?

2. Почему речь уже постепенно зашла о полном запрете иностранного усыновления, если другие страны, которые не США, ничего аналогичного «акту Магнитского» не принимали и вроде бы пока не собираются (согласно официальным заявлениям их представителей)?

Тут-то меня и осенило. «Ищу рукавицы, а обе за поясом» ©.

Америка ни при чем. Геополитика ни при чем. Месть за «магнитский закон» – ни при чем.

Ну а русские сироты – ни при чем вдвойне.

Планируется грандиозная экономическая афера. Самым циничным образом организуемая под флагом защиты детей.

Для начала присмотримся к организаторам – идеологам кампании против иностранного усыновления (вобравшую в себя провальный «детинг»). Это уполномоченный по правам ребенка в РФ, экс-адвокат Павел Астахов, и политтехнолог, бывший театральный режиссер Сергей Кургинян. Персонажи весьма примечательные и вполне характеристические (для нашей эпохи).

Астахов известен тем, что, как правило, проигрывал все дела своих клиентов – кроме тех, где клиенты включали собственный недетский административный ресурс. Провалы у адвоката случались весьма громкие. Скажем, дело американского как бы шпиона Эдмунда Поупа (2000 год) – тогда адвокат не нашел ничего лучше, чем состряпать свое выступление в суде… в стихах. Причем очень плохих. В результате суд Поупа приговорил. А выручил Астахова (в первый раз) президент Владимир Путин, «шпиона» вскоре помиловавший. Другая история – защита Астаховым интересов холдинга «Медиа-Мост» и его эксвладельца Владимира Гусинского, закончившаяся, вестимо, плачевно. Я как-то спросил одного из бывших руководителей «Медиа-Моста»: а чего вы взяли адвоката с такой-то репутацией? Ответ: ну, нужен же был нам в команде хоть один защитник-нееврей…

Точно так же всю жизнь работал и Сергей Кургинян. Он начал консультировать последнего премьер-министра СССР Валентина Павлова и первого секретаря Московского горкома КПСС Юрия Прокофьева за несколько месяцев до их полного политического краха. За год до расстрела Верховного Совета – подписал в клиенты его руководство во главе с Русланом Хасбулатовым. Принялся окормлять Бориса Березовского незадолго до его конфликта с Кремлем и эмиграции. Наконец, в 2010 году публично вписался за Юрия Лужкова. Тогда, помню, один мой приятель-политолог сказал: ну, если Кургинян за Лужкова, значит, скоро – отставка мэра. Излишне говорить, что так и произошло (в сентябре 2010 г.).

Но при всем при том назвать этих людей олухами Царя Небесного никак нельзя. В современном РФ-обществе, где титульный критерий успеха – количество заработанных любым образом денег, они – люди скорее успешные. Ибо из каждой клиентской передряги выходили с солидной материальной выгодой. Недаром Кургинян заседает в большом особняке в Вспольном переулке (в самом центре Москвы), а Астахов часто защищает права русского ребенка, не выходя из личной резиденции в Монте-Карло.

Они – крутые специалисты по разводке лохов. Только не простых и незамысловатых, а высокопоставленных и небедных. И у них это часто получается.

Вот так и сейчас.

По данным аппарата уполномоченного по правам ребенка в РФ, у нас официально зарегистрировано чуть более 100 000 сирот, находящихся на полном государственном обеспечении.

Вполне возможно, что скоро мы узнаем: да, 100 000 усыновителей для них уже найдены. Но нет жилищных условий для усыновления. Значит, нужны 100 000 квартир минимальной себестоимостью $100 000 каждая. А это – $10 млрд, без малого. Такие деньги в стране, конечно, есть. Их освоением будет заниматься какая-нибудь госкорпорация в форме некоммерческой организации «Детспецстрой», которую совершенно случайно возглавит, условно, однокурсник Астахова по Высшей школе КГБ СССР или юрфаку Питтсбургского университета.

На днях Астахов написал в своем Твиттере, что очень озабочен состоянием детских домов Забайкалья. Это, чует мое сердце-вещун, толстый намек. Надо же дать как минимум $25 млн каждому региону на окислительно-восстановительные работы. В совокупности – около $2 млрд.

А кампания по пропаганде усыновления?

Как минимум придется снять два полнометражных фильма: российский и голливудский. Первым сможет заняться нар. арт. РФ Никита Михалков, вторым – великий клипмейкер Тимур Бекмамбетов. Поскольку в обоих фильмах Астахова должен играть Брэд Питт, Кургиняна – Джонни Депп, норвежского изверга Бергсета – Джек Николсон, а Барака Обаму, как главное воплощение расправы над русскими детьми, – Уилл Смит, бюджет каждой из картин – типа $100 млн. Не меньше.

А издание тиражом 100 млн экземпляров учебных пособий по усыновлению?

Астаховы и кургиняны (совпадения фамилий случайные) неплохо нажились на постсоветской Экономике РОЗ (Распил, Откат, Занос). Но им кажется, что мало. Они укра… заработали миллионы, а хотят – миллиарды. Чтобы стать как абрамовичи и Прохоровы. Купить в складчину футбольный клуб «Манчестер Юнайтед» и карибский остров Сан-Бартелеми.

Афера с запретом иностранного усыновления и бюджетом, как мы можем подсчитать, под $20 млрд – их последний шанс. И они, кажется, намерены его использовать. Напропалую торгуя нашими сиротами, и больше никем и ничем.

И сейчас они разводят самого главного VIP-клиента в их жизни – Путина.

Впрочем, судя по последним кадровым решениям, Путин устал от таких разводок и не хочет быть лохом.

Владимир Владимирович! Так и не будьте им.

6

В России, кажется, назревает большая амнистия.

Вроде бы по экономическим статьям. Из которых самая главная – всеподметающая (© А.И. Солженицын) 159-я – мошенничество. Как и 58-ю статью УК СССР, по которой в сталинские годы можно было посадить кого угодно, за что угодно и ни за что вообще (помните мрачный анекдот: «Ни за что десять дают»?), 159-ю в последние лет пятнадцать использовали в хвост и в гриву. Чтобы уничтожить кого угодно, отнять собственность, отомстить за личную обиду и т. п. Жертвами ее становились совершенно необязательно предприниматели, а просто дорогие и недорогие россияне, оставшиеся с «правоохранительной» (без кавычек здесь никак) системой РФ беззащитными, один на один.

Номинально говорится, что амнистия коснется типа бизнесменов. А плюс к ним – ветеранов всех и всяческих войн, революций, кавалеров наград бывшего и нынешнего государств, беременных женщин и т. п.

Это, возможно, так, но это не совсем так.

Амнистия касается всех.

И тех, кто выйдет – в случае если Госдума эту несчастную амнистию утвердит и подтвердит – на свободу.

И тех, кто не выйдет.

И тех, кто вообще не сидит (в тюрьме).

«Ко всем относится», – как говорил министр-администратор в пьесе Евгения Шварца «Обыкновенное чудо».

Н.Я. Мандельштам в своих знаменитых воспоминаниях писала, что сама формулировка «избежать террора» – абсурдна. Ибо государственный террор, когда он происходит, уничтожает всех. И репрессированных (государственно затерроризированных), и нерепрессированных. Первые погибают физически, вторые – морально и духовно. Ибо всесжигающий ужас, запрещающий оставаться человеком, поселяется в них (нас) навсегда.

То же можно сказать о русской тюрьме вообще – не просто как о пенитенциарном учреждении, но как об общественном явлении и институте.

Тюрьма в России – больше чем тюрьма. Это не учреждение для исполнения наказаний или исправления преступников. Оно (здесь уместен только средний род, ибо ничего женского и женственного в русской тюрьме нет, даже смерть гораздо больше женщина, чем тюрьма) – злой волшебник, источник вечного страха русского человека. От тюрьмы-то у нас не зарекаются, потому что с момента зачатия обучают: если что – сядешь. Страх тюрьмы сопровождает нас всю жизнь. И мы точно знаем: нечего рассуждать о вине. Точнее, вина у нас всегда запредельна. Тебя сажают не за нарушение закона, а за то, что ты как-то неформально кармически виноват.

И чем меньше ты считаешь себя достойным тюремной камеры, тем вероятнее она придет в твою жизнь. Характернейший пример из нашей эпохи – Михаил Ходорковский. Много лет существовала и действовала легенда, что он, дескать, сознательно хотел сесть. Потому и сел. Убежден в обратном. Ничего МБХ не хотел сидеть. Он, напротив, считал, что такого умного и красивого мальчика, как он, посадить не могут. Потому что он слишком безукоризненно нежный – как облако в штанах. Ну вот вам и результат. Да, конечно, он еще полагался на гарантии безопасности со стороны своих условно-досрочных друзей в Кремле – типа тогдашнего (2003 год) руководителя администрации президента РФ Александра Волошина. Который после ареста Ходорковского вынужден был подать в отставку, чтобы никто не посмел подумать, что гарантии свободы – реальные ли, мнимые ли – не выполняются. Но суть не в гарантиях. Владимир Путин еще много лет назад говорил по этому поводу с одним моим знакомым и вынес (хоть и юрист по номинальной специальности) такой неюридический вердикт: может, Ходорковский нефть сам у себя и не воровал, но это не важно – сидит-то он все равно по справедливости. Потому что много чего насовершал, чего доказать невозможно, но – есть.

Сейчас амнистию многие обсуждают в контексте судьбы бывшего главы ЮКОСа. И это понятно: он – самый известный заключенный России, и о ком здесь говорить, как не о нем. Впрочем, до сих пор неизвестно, коснется ли его амнистия. Хотя формально решение принимает Государственная дума, мы-то понимаем, что без Путина эта машинка не заработает. Как он в конечном счете скажет, так и будет. И мы пока не знаем, считает ли президент, что справедливость в отношении МБХ уже свершилась, а значит – хватит сидеть. Хотя не без его участия (иначе быть в данном случае не могло) самому известному заключенному уже скостили 2 года, и, так или иначе, он должен выйти не позже октября 2014-го. Значит, наверное, путинским современным понятиям о справедливости эта милость уже соответствует.

Но бог с ним, с Ходорковским. Если с амнистией все выгорит в ее нынешнем проектном варианте, из тюрем на волю выйдут, по разным подсчетам, от 110 до 150 тысяч человек.

Это еще мало – по сравнению с 800 тысячами всех российских официальных заключенных. Но уже много – в сравнении с тем, что было раньше.

Такая большая амнистия впервые в постсоветской истории поставит под вопрос всевластие ГУЛАГа над русской душой и телом.

И если Путин это сделает – а, повторюсь, невзирая на формальный механизм принятия решения через парламент, активные хлопоты бизнес-омбудсмена Бориса Титова и представителя правительства РФ в высших судах Михаила Барщевского, все зависит от главы государства, – то его президентство уже можно будет считать успешным. Как бы ни оценивались другие результаты этого правления. В конце концов экспрессивного самодура Н.С. Хрущева мы вспоминаем в первую голову не благодаря царице полей кукурузе, сколько бы ни иронизировать – и справедливо – по этому поводу.

В жизни любого политического лидера – особенно долго и последовательно находящегося у власти – возникает момент, когда его уже должен волновать не текущий контроль над неизбывной ситуацией, а, как бы пафосно ни звучало, место в истории. Формулировки, с которыми он войдет в единый учебник, ждущий своего неотвратимого написания и издания.

Царствование ВВП противоречиво и неоднозначно – это уже ясно. Невиданные в русской истории бытовые свободы, равнозначные демонстративному невмешательству государства в этику и психологию лично-семейной жизни, совпали с безумным разгулом коррупции и развалом социальных систем, унаследованных от СССР.

Но позитив перевесит негатив, если Путин выпустит много людей из тюрем. И нанесет тем самым удар по самой концепции ГУЛАГа как способа мотивирования русского человека и управления им (человеком).

А.А. Ахматова говорила, что в нашей стране половина народа сидела, а вторая половина охраняла сидевших. И самое страшное – это взгляд, которым одна половина смотрит на вторую (и наоборот – вторая на первую).

Благодаря амнистии – не сразу, но постепенно, за ближним историческим горизонтом – в стране может появиться третье сословие. Те, кто не сидел и не охранял. Для кого тюрьма не есть неизбежность, действительная или недействительная, материальная или моральная.

Если бы наши большие – и необязательно такие уж большие – бизнесмены, которым формально амнистия и посвящена, не были эгоцентричными глупцами, они давно вложили бы немалую часть своих шальных миллиардов в строительство новых тюрем. Чтобы «исправительные учреждения», как где-нибудь в Скандинавии, больше напоминали профсоюзные здравницы, чем пыточные камеры.

Но русский бизнес устроен по принципу: пока петух жареный не клюнет… Да и когда клюет, общих выводов никто не делает. Только частные: какому следователю, прокурору и/или кремлевскому чиновнику дать на лапу, чтобы выскочить из смертельно-тюремной игры. Предприниматели, о которых мы так неистово печемся, сами по большому счету водрузили ГУЛАГ себе на шею. Потому что заказывали друг против друга те самые уголовные дела, чтобы поживиться чужой собственностью. А не пытались изменить правила игры в направлении подлинной свободы, экономической и внеэкономической.

Но мы их все равно амнистируем. Даже если этого не сделают Дума и ВВП. Системное и систематическое государственное насилие над человеком, именуемое русской тюрьмой, должно быть прекращено.

Без этого европейцами мы никогда не станем. Хотя и очень хотим и даже мечтаем об этом, если и не признаемся сами себе.

7

Министр иностранных дел России Сергей Лавров принял активное участие в судьбе конкурса «Евровидение». Он немножко нервно заявил, что кто-то там украл все азербайджанские голоса, поданные за российскую участницу конкурса Дину Гарипову. Из-за этого Гарипова типа не победила. И это, воля ваша, ужасный ужас и кошмарный кошмар.

Я хотел бы, пользуясь нечаянным и несчастным случаем ©, прокомментировать случившееся. По пунктам.

1. «Евровидение» – это, как всем и давно известно, своего рода гей-фестиваль. Хочу сразу подчеркнуть, что не вкладываю в только что сказанное какого-либо негативного смысла. Я сугубо платоническим образом гей сообщество очень уважаю. У меня там много друзей (хороших знакомых). Потому единственный способ гарантированно выиграть «Евровидение» или как минимум получить там победоносное место – это отправить туда козырного, более или менее известного в европейской тусовке органического носителя однополой любви. Всякий, кто анализировал (в хорошем смысле) результаты конкурса за последние лет двадцать, это поймет. Вот и вся любовь. К музыке.

2. Я, как гражданин РФ, не имеющий никакого другого гражданства и не собирающийся эту самую РФ покидать, впервые за долгие годы испытываю чувство гордости за свою страну. У нее не осталось никаких других международных проблем, кроме «Евровидения» с его бесконечно прекрасными и неповторимыми геями.

Например.

Россия почти полностью потеряла решающее влияние на постсоветском пространстве. Я об этом неоднократно писал, но все же повторюсь, ибо повторение – мать любого вечного живого учения.

Давайте слегка пройдемся по этому буфету, именуемому бывшим СССР.

Украина. Сколько бы ни говорили безответственные и/ или ангажированные комментаторы, якобы пророссийский президент Виктор Янукович оказался не другом, а совсем даже недоброжелателем официальной Москвы. Как и предупреждал автор этих строк, вопреки истерике прогрессивной общественности, видящей во всем формально пророссийском угрозу ее жизненно важным интересам. Газовый конфликт заходит в такой глухой тупик, который при номинально антироссийской «оранжевой» власти (2005–2010 гг.) был, честно говоря, труднопредставим. Украина начинает покупать газ в Центральной Европе, чтобы только не зависеть от чувственно дружественной РФ. В Таможенный союз с РФ, Белоруссией и Казахстаном вторая по значению постсоветская страна не вступает, ну хоть ты тресни. Не хочет, так как это противоречит ее приоритетным планам создания зоны свободной торговли (ЗСТ) с Евросоюзом. Соглашение о пролонгации аренды базы Черноморского флота в Крыму так и не поимело какого-либо политического значения, как мы и предупреждали. Ну, есть на острове Крым какой-то склад ржавой посуды, почему это важно с точки зрения мировой или хотя бы региональной политики?

Дальше – не меньше.

Белоруссия. Вроде как лучший друг РФ президент РБ (Республики Беларусь) Александр Лукашенко несколько лет дружил с нашим опальным олигархом Борисом Березовским, чтобы насолить Владимиру Путину. Олигарх жил под Минском, несмотря на то, что по официальному соглашению между странами – членами так называемого (уже несколько иронично, но все же) Союзного государства РФ и РБ, его должны были немедленно выдать России и поместить в наш родной СИЗО в связи с разными уголовными делами, возбужденными против него на родине. Путем нечеловеческих усилий официальная РФ заставила-таки выпереть Березовского из Беларуси – хотя и вовсе не в алчущую его плоти и крови Россию. Но уже после этого Лукашенко отказался размещать на территории своей страны базу российских ВВС. Причем с особым цинизмом – сначала пообещал, потом совсем немного кинул. И Москва сделать ничего не смогла.

Продолжаем разговор. Центральная Азия. Казахстан устами своего бессменного лидера Нурсултана Назарбаева собирается переводить своей казахский язык на латиницу – вместо учрежденной (или навязанной, смотря какими эмоциями руководствоваться) имперским руководством кириллицы. Ну?

Узбекистан вообще уже не скрывает своего раздражения Москвой, бойкотирует ОДКБ (Договор о коллективной безопасности) и прочие совместные структуры. Обида эта написана у президента страны Ислама Каримова на лице, хотя он и страшно пытается улыбаться. (Что сделаешь – восточное правило. Там так умеют).

Поехали налево (по карте). Закавказье.

Отношения с Азербайджаном, за чьи голоса на «Евровидении» так борется министр Лавров, во всех политико-экономических сферах никак не улучшаются. Скорее наоборот. Республика все более становится сателлитом Турции. А Турция, где исламисты медленно, но верно вытесняют идейных последователей Ататюрка и связанных с ними военных, – региональной силой, совершенно и отчетливо альтернативной РФ.

Грузия. Да, минеральная вода боржоми возвращается в Россию, но скорее благодаря лоббизму группы «Альфаконсорциум», которая унаследовала от безвременного погибшего в петле истории Бориса Березовского все это уникальное добро. Бывший российский олигарх и владелец (как утверждается методом оценочного суждения) банка «Российский кредит», а ныне – трудящийся премьер Востока Борис Григорьевич (Бидзина) Иванишвили много раз публично заявлял, что его страна движется строго в ЕС и НАТО, а независимость Абхазии и Южной Осетии признавать никак не собирается. Скорее, если переводить с тайного грузинского на явный русский, собирается заставить РФ сдать обе республики в обмен на формальные объяснения в ситуационной непринужденной геополитической любви (да простятся мне три подряд прилагательных, что правилами русского письма практически запрещено).

Далее получается уже почти совсем неприлично.

На президентских выборах (2012 год) в Приднестровье Россия всеми постимперскими фибрами поддерживала спикера местного парламента Анатолия Каминского, а победил – с разгромным счетом – его не любимый Кремлем оппонент Евгений Шевчук. Сейчас, конечно, Кремль делает вид, что Шевчук тоже наш кандидат, но… Как говорится, не надо ля-ля своим-то ребятам.

Примерно то же случилось на выборах в Абхазии и Южной Осетии – не признанных де-факто почти никем государствах, зависимых от РФ политически и экономически чуть более, чем полностью.

Ну, а про отношения с США и говорить не приходится. Они напоминают пролонгированный диалог психиатра с хорошо проверенным пациентом. Врач (Америка) говорит: успокойтесь, мы вас любим, все будет хорошо, и выпишем. Пациент (Россия) с ярко выраженной обидой отвечает: не, еще немного, и я захвачу полную власть в этом сумасшедшем доме. А пока это не получается – просто нахамлю, чтобы получить очередную дозу норсульфазина и оказаться закатанным в мокрые карательные простыни по полной программе. Что и есть единственный конструктивный результат такого программного/прогрессивного противостояния.

Итого.

Последняя сфера мировой политики, в которую эта РФ еще способна и хочет вмешиваться, – это гей-конкурс «Евровидение». Других проблем и вопросов, достойных внимания главы МИДа, у нас нет. Так надо понимать.

Простите, но по всем меркам это откровенный балаган. А всякий балаган когда-нибудь да кончается. И совсем не так, как хочется и представляется хозяевам балагана.

Можно сколько угодно убеждать себя в том, что Россия встала с колен. Если и встала, то сильно ударилась непокорной головой о сферу неподвижных звезд. После чего голова, судя по всему, стала работать несколько не в ту сторону.

Путин – умный человек.

Надо одуматься, пока не поздно.

Историческое время России уходит. Причем чуть стремительнее, чем хотелось бы. И, перефразируя классика отечественной геополитики О.И. Бендер-бея (что очень характерно в нынешней геостратегической ситуации, сына турецкоподданного), это время, которого мы не имеем…