Текст книги "Как надо любить маму"

Станислав Брейэр
Как надо любить маму

Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви ИС Р17 703 0106

Иллюстрации Юрий Кравец

Книга почтой: www.zyorna.ru 8-800-200-84-85 (бесплатно по России)

© Брейэр С.В., 2017

© ООО «Зёрна-Слово», макет, 2017

© Юрий Кравец, иллюстрации, 2017

Как надо любить маму

У одного мальчика заболела мама, и он так перепугался, что даже «скорую» не смог вызвать, а только молча смотрел на неё.

Но тут маме стало лучше, оказалось, что у неё был приступ, а теперь прошёл.

Кинулся мальчик к маме, зарыдал громко, прижался к ней да стал целовать ей лицо и руки, а она гладит его по голове и тихо говорит:

– Ты думал, что я от тебя ушла? Как же я тебя оставлю?..

А он целовал её ладони с трещинками от работы на огороде, которые ещё несколько минут назад ему были неприятны, а теперь стали вдруг самыми прекрасными на всём свете.

И подумал мальчик:

– Вот что я понял: маму надо каждую минуту своей жизни любить так, как будто она сначала умерла, а сын или дочь очень испугались, а потом мама вдруг ожила…

– Что ты шепчешь? – спросила мама, гладя его непослушные вихры.

А это он, оказывается, нечаянно вслух подумал о своём открытии…

Пирожок для мамы

А у Лёни мамы не было. Вернее, была, но умерла так давно, что он её почти и не помнил, но часто думал о ней и грустил. И вот однажды придумал для своей мамы испечь пирожок с яблочным повидлом.

Вот испёк он пирожок и говорит:

– Дорогой мой Ангел Хранитель! Пожалуйста, отнеси его в Рай моей маме. Она такие любит.

Но Ангел Хранитель сказал тихим голосом:

– Слышишь, Лёня, что скажу. А скажу, что знаю. В Раю пирожки не нужны, там и так радости очень много. А подари ты свой пирожок тому, кто в нём нуждается, – мама будет очень рада…

Мальчик согласился и пошёл по улице искать нищего, чтобы ему отдать пирожок. Находился, устал, а не нашёл.

Тут подбегает к нему серый кот, голодный, и мяукает, чтоб его пожалели.

И дал ему Лёня свой тёплый ещё пирожок. Как накинулся котик на еду – и всё до крошечки съел, вместе с повидлом. Да своим лбом о Лёню потёрся – в знак особой любви и уважения – и в родной подвал ушёл.

А ночью Лёне явилась мама, которая в Раю. Улыбается, будто светится вся.

– Спасибо тебе, Лёнечка! Мне и так здесь радости очень много, а увидела, как ты голодного котика покормил, ещё радостней стало…

После того Лёня не тосковал, а если подкрадывалось к его душе уныние, то он скорей делал пирожок повкусней и, пока тёплый, старался кого-нибудь голодного, бедного угостить и с ним порадоваться…

Камень под ногами

Шёл дядя Гена по дорожке, а там камень лежал; дядя Гена споткнулся и упал.

«Надо его запомнить, – подумал он. – Говорят, что мудрые люди дважды об один камень не спотыкаются».

А потом ему опять надо было идти той же дорожкой, и он опять споткнулся о прежний камень и упал, ушибся.

«Нет, видно, что не мудрый я», – подумал дядя Гена, потирая ушибленные места.

Как-то ему понадобилось опять идти по той дорожке. И только он чуть было не споткнулся о лежачий камень, как его сын, который возвращался из школы, всё увидел, скорей подбежал, да и откатил камень с дорожки, и отец не споткнулся.

Генерал Генералов и нищие старушки

Шёл генерал Генералов, господин бравый и важный, крупного телосложения, а орденов и медалей у него на мундире блестит и позванивает видимо-невидимо. И ему все прохожие приятно кланялись и уступали дорогу.

Вдруг нищая старушка милостыньку просит. И захотелось генералу себя проявить ещё и великодушным перед всем народом, так что достал он из кармана целых пять копеек и подал нищенке.

А старушка та его вдруг обняла и говорит тихо:

– Здравствуй, сыночек мой родной!

Услышал генерал такой родной и самый дорогой на свете голос, а старушка тогда стала невидима.

Стоит генерал растерянный, с лица слёзы утирает большущими руками и думает: «Как же так? Ведь мама-то моя умерла давным-давно ещё молодой, и кто же это, что таким родным голосом говорил со мной?»

Пошёл он в церковь узнать. Священник объяснил, что это ему в виде нищей старушки было чудесное явление.

С той поры Генералов ходит в простой дешёвой курточке в поисках нищей старушки, он к каждой из них приглядывается, присматривается с тревогой и любовью и спрашивает тихим-тихим басом:

– Вы, случайно, не моя мама?..

– Нет, – скромно отвечают нищие старушки.

– А обнять вас можно? – спрашивает он просительно.

– Можно, – говорят они.

– А немножко денежек вам можно дать?

– И это можно…

И он каждую обнимает крепко и нежно и каждой даёт по десять тысяч рублей в виде одноразовой помощи, да так, чтобы никакой человек не заметил…

Два петуха

Я шёл по станице и встретил петуха с двумя курами. Петушок серый, невзрачный, а куры ухоженные, с блестящими пёрышками. Они все тихонько паслись вдоль забора, каждый сам по себе.

У меня было два хлеба в сумке: чёрный и белый. Я вспомнил, что когда-то бабушка говорила: «Не давай птицам чёрного хлеба, от него у них болят животы».

«Не буду, не беспокойся», – мысленно я ответил на бабушкино поучение и отломил кусочек белого хлеба.

– Ну-ка, петушок, – я бросил кусочек петуху.

Тот побежал к хлебу, и я думал, что он его склюёт, а петух стал звать: ко-ко-ко!

Прибежали те две курицы, обгоняя друг друга и толкаясь от жадности, и одна курица схватила хлеб и проглотила.

Я подождал, пока куры отойдут, бросил ещё кусочек под ноги петуху. Но петух опять не стал есть, а зовёт кур: ко-ко-ко!

Тут вторая курица подскочила, проглотила хлеб.

«Какой молодец петушок, – подумал я. – Кур накормил, а теперь сам поест», – и бросил ему третий кусочек.

Петух взял хлеб в клюв и стоит молча. Подбежала курица, и он ей передал кусочек.

«Да что же это такое! – удивился я. – Он так всё им и будет отдавать! Брошу последний раз, посмотрю».

Вот бросил четвёртый кусочек петуху под самые ноги.

– Ну, бери, глупый!

Тут подбежали сразу две курицы, растащили хлеб клювами. А он стоит, смотрит…

Я пошёл дальше вдоль заборов. «Нет, он не глупый, – думаю про петуха. – Он удивительный и прекрасный, хотя на вид невзрачен. Он заботится не о себе, а о курах, за которых чувствует свою ответственность».

Я человек городской, в станице бываю редко и такого ещё не видел. Я шёл и улыбался. «Интересно, петухи все такие?»

Тут за забором увидел другую семейку: петух разноцветно-радужный, такой красивый, а с ним две невзрачные курочки.

«Ну-ка, проверю…» – я кинул за забор кусочек хлеба.

Все трое бросились к хлебу, а радужный петух скорее всех. Своих кур растолкал и хлеб быстро съел.

И тогда я подумал: «Видно, и петухи бывают разными».

Щенок, который любит

Была дождливая погода. Я шёл домой, обходя грустные серые лужи. День кончался, и я уже не ждал от него ничего хорошего.

И вдруг мне навстречу с тоненьким лаем, брызгами от луж и сияющими глазами подбежал незнакомый щенок в чёрных кудряшках. Подпрыгивает, визжит – хочет, чтобы я его погладил.

Я присел, а он мне лицо умыл добрым-добрым языком.

Тут прибежал мальчишка, кричит щенку, чтоб не пачкал мне одежду грязными лапами. А я щенка взял на руки и обнял, как родного. И смеяться хотелось от счастья.

«Почему он меня полюбил с первого взгляда?»

А он не только меня полюбил. Вон усталая женщина идёт с работы. Щенок соскочил с моих рук, прибежал к ней по лужам с радостным лаем. Женщина присела на корточки, улыбнулась и погладила маленькую собачку в чёрных кудряшках. Погладила – и будто усталость вся куда подевалась! Бодро пошла к подъезду, а с балкона ей дети машут руками.

Шёл старик, весь серый-серый. Серый плащ, серые брюки, и лицо серое, недовольное.

Подбежал к нему щенок, стал на него прыгать с лаем да плащ ему испачкал.

– Пошла прочь! – закричал старик. – Чья собака? Я её сейчас камнем!

Мальчик хотел щенка взять на руки и унести от беды подальше, а щенок бегает вокруг, весело лает на старика. Тут старик поднял камень…

– Что вы делаете! – закричал мальчик. – Посмотрите, он вас любит!

– Любит? – удивился серый старик и опустил руку с камнем. – За что ему меня любить? Я его вообще впервые вижу…

Но что-то пробудилось в этом человеке. И он нагнулся к щенку. А тот дотянулся до его лица розовым языком и лизал до тех пор, пока всю серость с лица не слизал. А под серостью, оказывается, у старика прятались румянец и светлая улыбка до ушей.

– Ах, ты маленький, – нежно сказал румяный старик. – На-ка вот тебе печеньице…

И я подумал, видя это чудо преображения: «У щенка в маленьком сердечке так много радости и любви, что они в нём не помещаются. Вот он и бежит к каждому, кого увидит, чтобы только порадовать его, а больше щенку ничего и не надо…»

Как мяч старушку пожалел

Жил-был Петенька, и стал он играть в мяч, не выходя из квартиры на седьмом этаже. Но мяч прыгал по полу вяло и невесело.

Вот наконец мяч перестал прыгать и вдруг сказал человеческим голосом:

– Знаешь, Петенька, я хоть предмет неодушевлённый, но что-то мне жаль ту бабушку этажом ниже, которой от нашего шума совсем плохо…

Две тропинки

Жила-была тропинка, по которой люди ходили к колодцу за водой. Но вот колодец высох. Тогда неподалёку вырыли другой колодец, и к нему проложили новую тропинку.

– Ух, – говорит первая тропинка. – Натерпелась-то я, бедная, сколько меня топтали ногами, все бока болят. Теперь-то отдохну, поживу всласть. А ты, новая тропинка, потерпи, может, и тебя оставят в покое.

Шли дни, день за днём – и заросла первая тропинка травой, исчезла навсегда.

А по другой тропе люди ходят за водой, и она рада, что им нужна, и ей исчезнуть не хочется.

Куда ушла молитва?

Однажды от меня ушла моя молитва. Стою перед иконой, а молиться не могу.

Спросил я у отца:

– Не видел ли ты, куда она ушла?

– Нет, – ответил отец. – Может, мать видала.

– Мама! Не встречала моей молитвы?

– Не встречала. А может, твой младший братишка знает?

– Братишка! Где моя молитва? Признавайся!

– Я не видел, а наш котёнок мог видеть: он такой маленький и юркий, что даже в щель в полу пролазит.

– Эй, котёнок!..

– В доме не видел, в подполье не встречал. Может, синичка на дереве видела? – отвечает котёнок.

– Она не скажет… – говорю. – Я в неё камешком бросался.

– Так прощения попроси! – сказали хором родители, братишка и котёнок.

И я сказал, подойдя к дереву, краснея от стыда:

– Я больше не буду никогда в жизни ни в тебя, ни в воробьёв и ни в кого ничего бросать (разве что только если враг будет обижать слабых, тогда в него брошу)! Скажи, где моя молитва? Мне без неё плохо жить.

И простила меня синичка. А как простила – вернулась ко мне молитва, вошла в моё сердце, и в нём стало светло.

Пахнущий звон

Мастер по литейному делу придумал в расплавленную медь добавлять цветочный порошок, от которого аромат. Мастер вылил новенький колокол и принёс настоятелю храма.

– Вот, – с поклоном сказал он священнику. – От меня Богу подарок.

Батюшка повесил колокол на колокольне и зазвонил. И вместе со звоном полетел по свету цветочный запах. Люди даже в далёких странах услыхали звон и удивились его аромату.

И даже в дымных от заводов и машин городах, куда прилетел звон, люди улыбнулись и сказали:

– Чувствуете? Цветами запахло, как будто мы в прекрасном саду!..

Оса

(Воспоминание дяди Вани)

Однажды в детстве я был с родителями в Геленджике. Там на морском берегу продавали большущими кусками на палочке сахарную тёплую вату, и мама купила нам по пышному куску.

Я от своей ваты только начал откусывать, как прилетела оса и хотела попробовать мою сахарную вату. Я ударил по осе рукой, она звучно шлепнулась на асфальт, а я её растёр сандалией по асфальту.

– Зачем ты? – сказала мама и в самые глаза посмотрела мне. – Она ведь не может себе купить и хотела только крохотный кусочек от твоего большущего.

… С того дня прошли десятки лет. А я иногда всё вспоминаю ту бедную осу, и мне так стыдно и так её жалко, что у меня рука не поднимается даже на комара, только, если возможно, его осторожно поймаю и выпущу в окно.

Слепой садовник

Он всю свою жизнь выращивал цветы на клумбах города, он любовался своими цветами и радовался.

Но вот у него заболели глаза, и он ослеп.

А потом как-то прохожие увидели, что тот слепой садовник опять трудится на клумбе.

– Зачем вы сажаете цветы, которых не видите? – удивились прохожие.

А он ответил с тихой улыбкой:

– Но их видите вы…

Старая груша

И как только она стоит на земле, не падает? У неё внутри – труха древесная, и дерево стоит большей частью только на своей сухой коре, да и кора уцелела не со всех сторон.

А на её корявых ветках растут… спелые грушки, румяные, здоровенькие!!!

Она похожа на старую, согбенную нищую бабушку, и кора у неё будто в старых морщинах. Но она ничего не просит, а в руках у неё спелые грушевые плоды, которые она предлагает всем прохожим.

– Старая груша! – сказал я. – Как ты можешь ещё и плоды давать?!

А груша ответила тихим старческим голосом, в котором слышна добрая улыбка:

– Очень хочется что-то хорошее сделать…

Тяжёлый мальчик

На одном воздушном шаре с подвешенной к нему корзинкой можно было кататься без пилота, потому что этот шар был живой. И он катал детей с утра до вечера. Иногда также вечером, на заре. И в самых исключительных случаях – ночью. Шар и ребёнок в его корзинке взлетали прямо к звёздам.

Но однажды пришёл мальчик, залез в корзинку и сказал:

– Полетели скорей, дорогой воздушный шар! В самое небо!

А тут шар и говорит:

– Не смогу тебя поднять. Ты слишком тяжёлый.

– Я? – удивился мальчик, потому что он был самый худенький в классе, и роста небольшого…

– Не могу тебя поднять… Извини, мальчик, – сказал шар.

Мальчик скорей побежал домой, вытянул из-под дивана весы и взвесился. Оказалась такая тяжесть, как будто он самый толстенький в классе, а роста – метра в два!

Испугался мальчик, побежал в поликлинику.

– Срочно, пожалуйста! Взвесьте меня, а то я ничего не понимаю! – воскликнул он, и его взвесили на больших медицинских весах.

– Невероятно! – удивились люди в белых халатах. – Такой худенький, такой невысокенький мальчик – сто двадцать килограммов да ещё и с граммами!.. А сколько было раньше?

– Неделю назад – тридцать три кило и сто граммов, – проговорил бедняжка, втянув голову в плечи, и пошёл из поликлиники.

Сел он на скамейку, ничего не понимая: что ж такое происходит, а?

– А ты за последнюю неделю ничего плохого не сделал? Может, обидел кого? Может, родителей не слушался? Или в бродячую собаку камешком бросил развлечения ради?

Это спросил старик, который сидел на той скамейке, читая книгу.

– Ну? – спросил его мальчик. – Допустим, и что из этого выходит?

– Тяжесть. Всякий нераскаянный грех – тяжесть в душе. Конечно, шар тебя такого не может поднять в синее небо.

– А какого может? – с надеждой спросил мальчик.

– Вот храм православный, – сказал старик. – Пойди, расскажи всё священнику. И у Бога Самого прощения попроси, только очень искренне. Господь всех людей любит и прощает, особенно детей…

Вскочил мальчик, побежал скорей и в храм вошёл, где свечи и лампады горят тихой радостью.

А священник спросил его:

– Что за печаль?

– Тяжесть, – признался мальчик. И всё-всё рассказал про свои грехи.

Выслушал священник, его своей пушистой бородой накрыл, а сверху епитрахилью и отпустил все-все грехи!

– Я уже не тяжёлый? – спросил мальчик.

– Уже нет, – улыбнулся священник, бороду поглаживая. – Бога поблагодари…

Мальчуган поблагодарил своими искренними горячими словами. И вышел. И побежал скорей и прибежал к тому воздушному шару с корзинкой.

Залез в корзинку и говорит:

– Ну? Полетим?

– Вот теперь можно, теперь подниму, – ответил шар, и они стали подниматься выше, выше, в самое синее небо, где облака и радость велика.

Кроткий пьяница

Был ливень, и земляные червяки повылазили из норок на землю и на асфальтовую дорогу, потому что вода затопила их жилища. И некоторые попали в лужи, из которых им самим не выбраться.

Тут шёл по улице грязный мужичок с синим носом и червячка вынул из лужи, отнёс на травку и там положил, а затем другого червячка так же и так далее. Некоторые лужи так разлились, что туфли у мужичка насквозь промокли. А он бормочет, утирая слёзы:

– Господи! Спаси меня, как я его!..

Один прохожий над ним смеётся, другой отворачивается с большой брезгливостью. А третий, внимательный прохожий, на него посмотрел и подумал:

«Конечно же будет ему и от пьянства избавление, и бессмертной душе – Радость Радостей!..»

Пощёчины

Сеня был старшим братом, а Саня младшим. И Сеня обижал братишку. Однажды он несправедливо ударил Саню по щеке.

А это увидел комарик.

Вот вечером все легли спать, а комарик прилетел к Сене на правую щёку и давай пищать.

Тот себе по щеке – шлёп. А комарик успел взлететь и сел ему на левую щёку. Сеня себя шлёп по щеке, а комарик отлетел и сел ему опять на правую щёку.

Бил себя Сеня то по правой, то по левой щеке. Он и под одеяло прятался с головой, да комарик и под одеяло успел влететь и опять сел на щёку.

Сеня одеколоном натёр лицо, но настырный комарик не испугался, всё приставал.

Наконец Сеня вспомнил, как ударил брата, и сказал:

– Не за это ли я сам себя бью? Утром надо попросить прощения.

Только тогда комарик отстал.

Утром Сеня попросил у брата прощения, а у самого щёки были красные-красные от пощёчин.

Паслась корова на лугу

А в это время воевали Наши против Ненаших.

Пришёл Наш, подоил корову, напился и ушёл.

Прибежал Ненаш, подоил корову и с молоком убежал.

– Корова! – говорю я ей. – Ты даёшь молоко и тем, и этим. У тебя что, нет своих убеждений?

Она удивлённо посмотрела на меня большими глазами и ответила:

– Так ведь тот человек и этот человек. А мне напоить человека молоком – одна радость. Хочешь, и тебя напою?..

Низкий поклон

Был здоровый-здоровый, сильный-сильный, гордый весельчак, который смеялся над своим дедом, что дед так сутул от старости, что при ходьбе задевает руками пол.

– Когда-то я тоже смеялся над моим дедушкой, когда я был, как ты теперь, а он как теперь я, – сказал ему старик. – Не будет ли с тобой такое в старости?

Но здоровый, сильный и гордый засмеялся:

– Таким старым и безобразным, как ты, не буду!

А скоро высокого, сильного и гордого вдруг одолела какая-то болезнь, и он согнулся. Ходит теперь, задевая руками пол, и так невольно кланяется и своему деду, и всем другим людям…

Розовая Росинка и Голубая Росинка

Жили две сестры-двойняшки. Внешне друг на друга похожи, как две росинки. Чтобы их различали, одна носила розовое платье, а другая – голубое. Их звали Розовая Росинка и Голубая Росинка.

Однажды папа принёс из магазина заводную собачку. Она умела ходить и лаять.

– Ура! – хором обрадовались девочки.

– Только собачка одна, – говорит папа. – Кому её подарить?

– Мне! – сказала Розовая Росинка. – Мне подарить!

Голубая Росинка ничего не сказала и опустила глаза.

– Что ж, бери, – сказал папа и отдал Розовой Росинке собачку. А потом вынул из кармана точно такую же заводную собачку, подошёл к Голубой Росинке и сказал:

– А это твоя. Я купил их две, но хотел узнать, которая из вас жадная, а которая нет.

Голубая Росинка улыбнулась, и папа её поцеловал.

А Розовая Росинка смутилась и ушла в другую комнату.

Зеркало

Дочка сильно провинилась, и мама в наказание велела ей:

– Стань перед зеркалом и стой, пока не покраснеешь от стыда.

Та смотрела в зеркало, смотрела и говорит:

– Ну и почему же я совсем не краснею? Значит, не за что!

Тогда от стыда покраснело зеркало.

Сказка о том, как фельдмаршал Кутузов медалью Ангела наградил

Было лето. Наполеон наступал – наши отступали. А во вражеском тылу активно действовали русские партизаны. И Наполеон вскричал:

– До каких пор эти дикие партизаны с кольями в неумытых руках будут причинять потери нашему доблестному революционному войску?!

И послал большой отряд лучших своих солдат в лес, чтобы всех партизан поймать, а кто не поймается, того застрелить точным попаданием.

Вот окружили наполеоновские захватчики наш лес и подумали:

– Уже вечереет. Подождём до утра, да и начнём их вылавливать. Или метким выстрелом…

Стемнело. А партизаны собрались на полянке, стали Богу молиться, чтобы спас от неминуемой гибели, потому что мало их и боеприпасы закончились. И даже колья уже все поломаны о тех оккупантов несчастных.

Только закончили они молиться, как засветилось что-то на самой высокой ели. Подняли головы, а там Ангел сидит на самой макушечке, качается, как ребёнок на качелях, и светится с улыбкой.

– Братцы, – сказал Ангел. – Вот вам вместо боеприпасов еловые шишки. Так вы их соберите, а когда враги придут, то смело бросайте шишки прямо в них. Каждому противнику – по еловой шишке…

И с ели высокой посыпались на партизанские головы (совсем не больно) шишки. Партизаны их собрали, и тогда Ангел невидим стал.

А противники тоже видели Ангела на макушке ели, но они же были неверующие и ничего не поняли, а решили, будто это партизаны с высокой ели своим вдаль светят, чтобы пришли к ним на помощь.

– Не будем ждать, пока к ним Кутузов российских солдат пришлёт в подкрепление, – сказали завоеватели и пошли на свет ангельский со штыками наперевес. И окружили партизан узким кольцом. А в этот момент как раз все шишки были уже собраны и Ангел стал невидимым.

А наполеоновские солдаты говорят:

– Рус, сдавайся! А не то будем всех ой-ля-ля!

Партизаны стали кидать в них шишки. А как шишка стукнется о неприятеля, так тот вдруг становится ребёнком маленького роста. И так одна за другой все шишки попали в цели, потому что партизаны были очень меткие.

Смотрят партизаны и не знают, то ли изумляться, то ли смеяться. Стоят маленькие голенькие мальчики младенческого возраста вокруг поляны и ничего не поймут.

Тут партизанский командир говорит им ласковым голосом на чистом французском языке, потому что это был поэт Денис Давыдов:

– Дорогие ребята! Кто их вас хочет к маме с папой?

– Я! Я хочу! И мы все тоже домой хоти-и-им! – заплакали дети.

– Всех отправим по домам, не волнуйтесь! Вот только утро настанет. А пока мы вас овсяной партизанской кашей угостим.

И угостили. Детишки поели, успокоились, да и легли спать во взрослых мундирах, которые как были большие, так и остались лежать. А партизаны их вместе с мундирами взяли и перенесли к костру, чтобы стало потеплей. Как бы дети не простыли…

А утром, когда тёплое солнце уже было над лесом, Давыдов скомандовал:

– Дети, подъём! В две шеренги – становись! Возьмитесь дружно за ручки да ступайте из нашего леса прямо к дяде Наполеону. Он вас и доставит к родителям.

Дети помахали на прощание партизанам свободной рукой и пошли прямо голышом (тепло же!), а повёл их партизан Ерофей, который знал этот лес, как все четыре пальца на своей правой руке (а пятый – враги в бою отрубили саблей). Тот же Ерофей потом и к Кутузову завернул.

И пришёл к этим партизанам в лес фельдмаршал Кутузов Михаил Илларионович. За ним адъютант и партизан Ерофей несли сундук, потому что Кутузов уже всю эту историю знал.

Открыл он свой сундук, достал боевые медали и всем партизанам прикрепил к груди.

А тогда вдруг и тот Ангел явился, улыбается и говорит:

– А мне?

Фельдмаршал и все наши ему, прекрасному, до земли поклонились. Затем Кутузов робко подошёл к Ангелу Божьему и приколол боевую медаль к его сияющей одежде.

Ангел обрадовался, как маленький мальчик: свою медаль трогает, любуется. И сказал на прощание:

– Полечу, там у нас покажу всем на радость…

И улетел высоко-высоко. А наши потом Наполеона победили.