Текст книги "Неистовый поиск себя. Руководство по личностному росту через кризис трансформации"

10. Кто может помочь и как?

«Все любопытнее и любопытнее! – воскликнула Алиса… Теперь я раздвигаюсь как самый большой на свете телескоп!.. О мои бедные маленькие ножки, интересно, кто будет надевать на вас туфли и чулочки, мои дорогие? Уверена, что я не смогу! Я буду слишком далеко, чтобы заботиться о вас…»

Льюис Кэррол, «Алиса в стране чудес»

Человек, переживающий духовный кризис – неважно, легкий или всепоглощающий, – зачастую нуждается в точке опоры или поддержке – в ком-то, прочно обоснованном в повседневной реальности, кто может со своей точки зрения заверить его, что все в порядке. Если человек, как воздушный змей, парит за пределами обыденного мира, исследуя новые территории, ему может потребоваться кто-то, кто будет держать бечевку; а тем, кто погружается в глубины, нужен страховочный канат. Эти идеи и переживания бывают такими странными, мощными, пугающими и сбивающими с толку. И очень успокаивает, когда есть возможность спросить: «Я все еще на верном пути?» – и услышать в ответ надежный, земной голос: «Все в порядке, ты в безопасности, мир по-прежнему на своем месте и я тоже. Продолжай свое путешествие».

В этой главе мы обсудим, кто может помочь держать эту бечевку воздушного змея, а также, что нужно искать и чего следует избегать, когда человеку нужна помощь. Но прежде чем переходить к практическим советам, нам хотелось бы рассказать историю духовного кризиса одной молодой женщины; она служит ярким примером тех проблем, с которыми может столкнуться человек, оказавшийся в подобной ситуации, а также, кто хочет ему помочь.

Карен – приятная молодая женщина чуть моложе тридцати лет, гибкая блондинка, выделяющаяся кроткой, мечтательной красотой. Внешне она выглядит довольно скромной и застенчивой, но она очень талантлива и физически деятельна. У нее было трудное детство: когда ей было всего три года, ее мать покончила с собой, и она росла с отцом-алкоголиком и его второй женой. Уйдя из дома, когда ей не было и двадцати лет, она переживала периоды депрессии и время от времени боролась с непреодолимой тягой к перееданию.

Она путешествовала и училась; ее очень привлекали джазовые танцы, и она стала искусной танцовщицей и, время от времени, давала уроки. Ей нравилось петь; кроме того, она освоила профессию массажистки и приобрела в ней немалый опыт. Карен поселилась в сельской местности, где познакомилась и начала жить с Питером, мягким и заботливым человеком; хотя они не вступали в брак, у них родилась дочь Эрин, к которой они оба были очень привязаны.

История Карен представляет собой наиболее драматичный конец континуума между постепенным, мягким духовным самораскрытием и крайней формой духовного кризиса. Но даже при этом многие проблемы, связанные с ее опытом, применимы к любому, кто переживает преобразующий процесс. Многое из того, что мы будем здесь описывать, мы были способны наблюдать лично.

За пять дней до эпизода, о котором пойдет речь далее, Карен начала принимать лекарство от кишечных паразитов, прекратив его прием в тот день, когда начались ее необычные переживания. В инструкции к лекарству было предупреждение, что изредка в качестве побочного действия возможны «психотические реакции». Трудно определить, какую именно роль сыграло лекарство в произошедших событиях. Хотя оно и могло быть провоцирующим фактором, тот факт, что подобного рода побочные эффекты встречаются сравнительно редко, позволяет считать его лишь одним из многих факторов, вызвавших кризисный эпизод. Но каков бы ни был его источник, в этом эпизоде присутствовали все элементы подлинного духовного кризиса. Он продолжался три с половиной недели и настолько нарушил привычную жизнь Карен, что за ней потребовался круглосуточный присмотр. Спустя несколько дней после начала духовного кризиса Карен, кто-то из ее друзей, знавший о нашем интересе к этой области, попросил нас помочь заботиться о ней. Мы посещали ее почти каждый день в течение последних двух с половиной недель ее эпизода.

Как и в случае многих духовных кризисов, начало кризиса у Карен было быстрым и неожиданным, и она была настолько поглощена и переполнена своими переживаниями, что не могла заботиться ни о себе, ни о своей трехлетней дочери, которая осталась с отцом. Друзья Карен по очереди присматривали за ней двадцать четыре часа в сутки под руководством знакомого врача.

Сложившаяся ситуация была проявлением любви и заботы тех, кто в ней участвовал, а не детально продуманной профессиональной мерой. Поскольку Карен явно нуждалась в помощи, а окружавшие ее люди не хотели прибегать к традиционным психиатрическим методам, ее лечение было, по большей части, импровизированным. Большинству из тех, кто оказались вовлеченными в эту историю, раньше никогда не приходилось работать с духовными кризисами.

Во время эпизода Карен мы очень многое узнали о том, что в подобных случаях помогает, а что нет, и нас очень воодушевляло все, что мы видели и переживали. Это замечательный пример потенциальных возможностей такого рода работы в тех случаях, когда ее проводят специалисты или люди, прошедшие специальную подготовку в области духовных кризисов.

Когда Карен уже больше не могла обходиться без помощи, группа ее друзей решила, что они будут поддерживать ее в этом путешествии. Хотя было несколько разных идей о том, как это следет делать, все были согласны с тем, что госпитализации лучше избежать. Организацию группы помощников взяла на себя близкая подруга, которая была опытным психотерапевтом; от нее же исходили многие решения, касавшиеся ухода за Карен.

Карен переселили из ее дома в отдельную комнату в доме ее друзей, которую перед этим тщательно подготовили: оттуда вынесли всю мебель, кроме кровати, чтобы там не было острых углов или твердых поверхностей, о которые она могла бы пораниться, пол и стены для мягкости покрыли матрацами и большими подушками. К комнате примыкали ванная и крошечная кухня. Знакомый врач, живший поблизости, первоначально осмотрел Карен, чтобы удостовериться в ее физическом здоровье, и продолжал наблюдать за ней на протяжении всего эпизода, следя о том, чтобы она получала необходимое питание, воду и витамины.

Затем ее друзья организовали «службу сиделок»: они попарно дежурили около нее круглые сутки, сменяясь через каждые два-три часа. Многие из них имели подготовку в различных психотерапевтических подходах и большой опыт работы с другими людьми. Они вызвались помогать Карен из дружеских чувств к ней и поскольку испытывали неподдельный интерес к процессу духовного раскрытия. Хотя большинству из них были знакомы глубокие эмоциональные состояния, мало кому доводилось помогать человеку в ходе столь длительного и трудного процесса. В результате, их помощь была не всегда последовательной, но достаточно эффективной.

Все участники понимали, что хотя процесс, который переживала Карен, требовал большого физического и эмоционального напряжения прежде всего от нее самой, он мог оказаться весьма трудным и для тех, кто находится рядом с ней. Поэтому были организованы относительно короткие периоды дежурства, чтобы Карен могла получать качественную поддержку, а ее помощники не доводили себя до полного изнеможения.

У входа в комнату находился журнал, в котором помощники расписывались, принимая и сдавая дежурство, и записывали свои впечатления от состояния Карен – что она сказала или сделала, какие жидкости или пищу она принимала, и какого поведения следует ожидать следующей паре. У каждого из них был опыт общения с Карен. Некоторые активно работали с ней, используя различные психотерапевтические приемы, которые помогали ей встречать лицом к лицу возникавшие проблемы и переживания. Другие просто сидели рядом и, когда бессознательное затопляло ее, давали ей силу и тепло и уверенность, что она в безопасности.

В первый день своего эпизода Карен заметила, что ее зрение внезапно стало более четким, не таким «неясным и размытым», каким оно было обычно. Она слышала женские голоса, говорившие ей, что она вступает в неопасное и важное для нее переживание. Когда она начала соскальзывать в мир своего бессознательного, она попросила свою близкую подругу помочь ей. Вскоре после этого ее подруга, осознавая глубину и серьезность состояния Карен, организовала «службу сиделок». Она нашла нескольких первых помощников, а другие, узнав о ситуации, вызвались сами.

На протяжении многих дней все тело Карен пронизывал невероятный жар, у нее были видения огня и красного цвета, и порой она чувствовала, что ее саму пожирает пламя. Чтобы утолить крайнюю жажду, которую у нее вызывало это ощущение горения, она выпивала огромное количество воды. Казалось, что ее влечет и поддерживает протекающая через нее невероятная энергия, которая переносит ее на разнообразные уровни ее бессознательного, открывая перед ней содержащиеся там воспоминания, эмоции и другие чувства и ощущения. Словно возвращаясь в детство, она заново переживала те события – самоубийство своей матери и последующие физические издевательства мачехи. Как-то раз детское воспоминание о том, как ее пороли ремнем, вдруг сменилось чувством, что она – черная африканка, которую избивают плетью на переполненном корабле работорговцев.

Она сражалась с физической и эмоциональной болью своего биологического рождения и несколько раз заново переживала рождение своей дочери. Она много раз и во многих формах переживала смерть, и ее озабоченность темой умирания заставила ее помощников опасаться возможной попытки самоубийства. Однако такой поворот дела был маловероятным, так как она находилась в безопасном окружении и под присмотром тех, кто ей помогал. Все они особенно внимательно следили за ней, постоянно оставаясь рядом и побуждая ее держать переживания внутри и не выплескиваать их во внешних действиях.

Временами она ощущала связь со своей умершей матерью, а также с подругой, которая погибла в катастрофе за год до этого. Она говорила, что скучает по ним и очень хочет к ним присоединиться. В другие моменты ей казалось, что она наблюдает, как умирают другие люди, или что она сама умирает. Те, кто находились рядом, говорили ей, что можно пережить смерть символически, без действительного физического умирания, просили ее держать глаза закрытыми и побуждали ее полностью переживать эти внутренние события умирания и выражать связанные с ними трудные эмоции. Она послушалась и вскоре перешла от напряженного столкновения со смертью к другим переживаниям.

На пару дней Карен захватили события, связанные с темой зла. Порой ей казалось, будто она древняя колдунья, участвующая в магических ритуальных жертвоприношениях; в другой раз она ощущала внутри себя ужасное чудовище. Когда этот дьявольский зверь выражал свои демонические энергии, она начинала злобно ругаться и кататься по полу, делая свирепые гримасы. Ее помощники, понимая, что эти излияния направлены не на них, защищали ее от травм и поощряли к дальнейшему выражению эмоций.

Иногда ее опыт сосредоточивался на сексуальности. После переживания ряда травмирующих воспоминаний из своей сексуальной истории, она ощутила мощный источник энергии в области таза. Она всегда считала сексуальность низменным инстинктивным побуждением – и вот теперь она пережила глубокий духовный опыт, открывший ей ту истину, о которой говорят некоторые эзотерические традиции: сексуальное влечение – это не просто биологическая потребность, но также божественная, духовная сила. Ей казалось, что она первая женщина, кому даровано такое осознание, и она выражала свое новообретенное уважение к своей мистической роли животворной матери.

Во время еще одного периода своих переживаний Карен чувствовала себя единой со всей Землей и со всеми людьми и боялась, что им грозит уничтожение. Ей представлялось, что и планета и ее население движутся к катастрофе, и она выдвигала ясные и тонкие догадки в отношении ситуации в мире. Она видела образы советских и американских лидеров, держащих пальцы «на кнопке», и высказывала точные и нередко не лишенные юмора замечания о международной политике.

На несколько дней Карен напрямую подключилась к мощному потоку творческого вдохновения, выражая многие из своих переживаний в виде песен. Было удивительно наблюдать, как это происходит: когда в ее сознании всплывала та или иная внутренняя тема, Карен либо сочиняла об этом песню, либо вспоминала какую-нибудь из песен, которые она знала, и так, распевая во весь голос, проходила через эту стадию своего процесса.

У Карен крайне сильно проявлялись экстрасенсорные способности, она была очень воспримчивой и остро чувствовала окружающий мир. Она могла «видеть насквозь» всех окружающих, нередко предугадывая их слова и действия. Один из помощников беседовал с кем-то о Карен перед тем, как прийти к ней. Войдя в комнату, он был поражен тем, насколько точно Карен воспроизвела его разговор. Она откровенно высказывалась о любом притворстве или межличностной игре, которые замечала у своих помощников, часто ставя их в неудобное положение, и сразу же оказывала сопротивление всякому, кто был слишком властным или жестким, отказываясь сотрудничать с ним.

Примерно через две недели некоторые из самых трудных и болезненных состояний пошли на убыль; Карен испытывала все более приятные, светлые переживания и ощущала все большую связь с божественным источником. Она видела внутри себя священную драгоценность, сияющую жемчужину, которая казалась ей символизирующей ее подлинный центр, и проводила массу времени, ласково беседуя с ней и лелея ее. Она получала из внутреннего источника указания о том, как любить себя и заботиться о себе, и чувствовала, как исцеляются эмоциональные раны, которые она несла в своем сердце и своем теле. Она говорила, что чувствует себя «рожденной заново», прошедшей через «второе рождение», отмечая: «Я открываюсь жизни, любви, свету и своей подлинной сущности».

Начав выходить из своих переживаний, Карен постепенно становилась все менее поглощенной своим внутренним миром и проявляла все больше интереса к своей дочери и к окружавшим ее людям. Она начала более регулярно есть и спать, и все в большей степени была способна сама заботиться о некоторых из своих повседневных нужд. Она хотела закончить свое путешествие и вернуться домой и начинала понимать, что те, кто ей помогали, тоже были готовы к завершению эпизода. Долгие часы дежурств и постоянное внимание сильно утомили их и, хотя они были готовы проводить с Карен какое-то время и разговаривать с ней, им нужно было возвращаться к собственным делам. Карен и ее помощники договорились, что она попробует снова взять на себя заботу о своих повседневных нуждах и о своей дочери.

По мере того как Карен все больше соприкасалась с повседневной реальностью, она начала анализировать свои переживания и в первый раз почувствовала, что с ней случилось нечто плохое. Для нее единственным логическим объяснением этих событий было то, что с ней что-то не так, что, возможно, она на самом деле сошла с ума. Такие сомнения в себе характерны для многих духовных кризисов и возникают, когда, выходя из драматических проявлений, люди начинают стесняться своего необычного поведения и осуждать его. Некоторые сравнивают это чувство с утренним похмельем после ночи, проведенной в разгульной компании. С чувством стыда они спрашивают себя: «Что я делал?», «Кто это видел?» и «Не натворил ли я чего?» Многие из этих тревог усугублялись ощущением, что окружающие люди хотят дать ей понять: теперь пора вернуться к заботам повседневной жизни.

Карен вернулась домой к Эрин и Питеру, где ей пришлось быстро учиться снова действовать в повседневном мире. Она писала в своем дневнике:

Возможное домашнее задание:

Связаться с подругами,

Жить более спокойно,

Привести себя в порядок

Снова быть здоровой.

И:

Оставаться Открытой,

Открытой сердцу, небесам,

Земле, жизни, любви,

Растениям, собакам, мухам и т. д.,

И заботиться о собственных нуждах.

Карен пока была еще очень слаба и оставалась во власти кое-каких сильных эмоций и переживаний. К счастью, она жила в сельской местности и потому имела возможность проводить много времени на природе, где она продолжала сталкиваться со все еще сильными физическими энергиями, фрагментами воспоминаний и другими переживаниями, выражая их по мере того, как они возникали. Порой она проводила время с близкими друзьями, но у нее не было регулярных контактов с другими людьми, которые могли ей помочь. В конце концов ее внутренний мир успокоился, и она вернулась к своему привычному деятельному образу жизни.

Попытки друзей помочь Карен имели свои недостатки, обусловленные отсутствием должной подготовки и ограничениями ситуации, например, исчерпанием возможностей помощников. Но даже при этом они были гораздо более разумной альтернативой, чем госпитализация и применение подавляющего медикаментозного лечения, поскольку она смогла проработать многие тяжелые аспекты своего прошлого. Кроме того, у нее была возможность пройти большую часть кризисного эпизода не будучи отягощенной мыслями о том, что она больна. Сразу после выхода из кризиса она так описывала свой опыт: «Я разбила свое зеркало» и «Я расколола свою скорлупу». Если бы Карен подверглась традиционному лечению и пришла к убеждению, что она больна, то у нее, вероятно, не могло бы сложиться такое отношение к произошедшему, отражающее разрушение старых ограничений и высвобождение чего-то нового.

Два года спустя, когда мы обсуждали с Карен ее переживания, она сказала, что испытывает смешанные чувства по отношению к этим событиям. Она способна понять и оценить многие аспекты того, что с ней происходило. Она говорит, что узнала очень много ценного о себе и своих возможностях и чувствует, что через свой кризис обрела мудрость, к которой может обращаться в любое время. Карен открыла в себе такие сферы, о существовании которых прежде не догадывалась, она ощутила текущий в ней огромный поток творческой энергии и пережила ранее пугавший ее опыт рождения, смерти и безумия. Она избавилась от своей депресии, равно как и от склонности к невольному перееданию.

Неприятные эмоции уже не возникают у нее так часто, как раньше; она научилась менее напряженно и более выразительно петь, более свободно двигаться в танце, и у нее появился серьезный интерес к рисованию. Она рассказывала нам, что, вспоминая о своем эпизоде, чувствует волнение и возбуждение и очень хочет больше узнать о том, что поможет объяснить происходившие с ней события.

С другой стороны, у Карен были и некоторые критические замечания. Хотя она не могла бы сопротивляться возникавшим у нее мощным состояниям, она чувствовала, что была не готова к такой тяжелой и болезненной работе. Несмотря на тот факт, что в течение трех недель она получала огромную помощь, она полагает, что еще не была готова окунуться в повседневный мир, когда это потребовалось вследствие исчерпания возможностей тех, кто ей помогал. С того времени у нее не было контактов с людьми, с которыми она могла бы далее прорабатывать свои переживания. Она считает себя несколько «не такой как все», поскольку у нее был этот эпизод (это же мнение косвенно выражали ее семья и некоторые из друзей), и потому склонна принижать его, сосредоточиваясь на его отрицательных сторонах.

Многих из этих проблем можно было бы избежать, если бы у Карен была постоянная и квалифицированная поддержка сразу же после завершения периода кризиса – скажем, в реабилитационном центре – и последующая помощь в форме регулярной психотерапии, групп поддержки и духовной практики в течение более длительного периода времени.

Кто может помочь?

Помня об истории Карен, давайте теперь рассмотрим те возможности, которые доступны – или могли бы быть доступны – для людей, подобных ей, равно как и для тех, кто переживает более умеренные формы духовного кризиса.

От того, кому приходится иметь дело с человеком, переживающим духовный кризис, требуются, прежде всего, подлинное участие, забота и любовь. Без этого легко впасть в соблазн манипулирования и неявного контроля, которые затрудняют процесс и могут повредить тому, с кем он происходит. Отнюдь не всегда обязательно, чтобы помощь при духовном кризисе оказывали опытные специалисты. Порой, хорошо подготовленные члены семьи или группы друзей могут чувствовать себя вполне готовыми иметь дело с преобразующим процессом у близкого им человека, особенно, если он протекает относительно мягко. В идеале, помощники должны иметь некоторые знания о динамике процесса, его положительном потенциале и целительных возможностях, полученные путем чтения соответствующей литературы или консультаций со специалистами. Иногда полезными помощниками могут быть люди с развитой интуицией даже при отсутствии специальных знаний, но это, безусловно, не самое лучшее решение.

С другой стороны, бывают периоды, когда оказываются необходимы знания и опыт благожелательного психолога, психиатра, медика, священника, социального работника[46]46
  Социальные работники – специальный институт лиц в Америке, профессионально занимающихся проблемами безработных, распределением пособий и т. п. – Прим. перев.


[Закрыть] или трансперсонального психотерапевта. До какого-то момента члены семьи и друзья могут не испытывать особых неудобств, но затем им требуется помощь специалиста, обладающего знаниями и подготовкой в этой области. Если ситуация включает в себя крайние психические, эмоциональные и физические состояния и имеет место в течение продолжительного времени, необходимо заручиться помощью врача, чтобы избежать медицинских осложнений, а также человека, обладающего адекватным знанием и пониманием неординарных реальностей.

Нам доводилось слышать истории о супругах, семьях и друзьях, которые без всякой помощи извне, не имея специальной подготовки и даже не понимая природы мощных переживаний, интуитивно помогали своему близкому человеку пройти через духовный кризис. Но стресс и замешательство, неизбежные при таком подходе «на свой страх и риск», делают его далеким от идеала, и мы не рекомендуем прибегать к нему.

Поскольку область духовного кризиса относительно нова, то в этот переходный период потребность в помощи превосходит количество индивидов, которые могут ее предложить. Нас очень воодушевляет то, что все больше людей начинают испытывать личный и профессиональный интерес к трансперсональной психологии и обучаются методам работы с глубокими эмоциональными и духовными состояниями. Но мы сознаем, что пройдет еще немало времени, прежде чем будет достигнуто повсеместное понимание преобразующих кризисов, и станет легко доступной помощь переживающим их людям.

Тем временем, мы хотим вкратце описать, какие возможности доступны уже сейчас, а также высказать некоторые общие и конкретные идеи, которые можно осуществить в ближайшем будущем. Поскольку каждая ситуация связана с разными переживаниями неодинаковой интенсивности, с разными личностными характеристиками и с разной окружающей обстановкой, невозможно дать точный рецепт для тех, кто хочет оказывать помощь при духовных кризисах. Мы призываем вас приспосабливать наши рекомендации к вашей конкретной ситуации.

Служба круглосуточной помощи. В какой бы стране мира мы ни проводили свои семинары, когда заходила речь о духовном кризисе, кто-нибудь всегда спрашивал: «А где можно найти хорошую службу круглосуточной помощи, основанную на идеях, о которых вы рассказали?» И мы были вынуждены с сожалением признавать, что таких учреждений пока немного. В Приложении 2 мы вкратце опишем, какими, на наш взляд, должны быть подобные центры. В основном, это должно быть место, где люди смогут в безопасности переживать свой духовный кризис, при поддержке персонала, обученного трансперсональным методам, сотрудники которого сами пережили опыт неординарных состояний в ходе своей подготовки.

Нам известно, что в некоторых клиниках пациентам иногда разрешают проходить через неординарные переживания без использования медикаментов или иных способов их подавления. Однако это, скорее, исключение, которое зачастую зависит от личного влияния кого-либо из персонала. И это, вероятнее всего, делается без понимания надличностной природы процесса и его целительного потенциала. Вдобавок, сама обстановка больницы автоматически говорит человеку, что он болен.

Служба сиделок. За время своих исследований проблемы духовного кризиса мы узнали о нескольких случаях, когда друзья и члены семьи для обеспечения поддержки и руководства, необходимых при духовном кризисе, создавали службу сиделок подобно тому, как это было сделано для помощи Карен. Так было, когда человек нуждался в круглосуточной опеке, и не было возможности организовать ее с помощью какой-либо приемлемой профессиональной службы. Хотя помощь таких непрофессиональных сиделок оказалась вполне адекватной, в таком подходе есть очевидные недостатки, например: потенциальное отсутствие знаний и понимания неординарных реалий и утомительный для неподготовленных людей характер процесса. Ниже изложены наши представления об идеальной организации службы сиделок.

Подобно тому, как это было с Карен, человек, переживающий кризис, остается дома или в обстановке, близкой к домашней. Поэтому служба сиделок не имеет постоянной резиденции; вместо этого ее сотрудники выезжают к человеку, когда ему необходимы их услуги. Службой руководят один или несколько специалистов в сотрудничестве с благожелательным врачом. Эти специалисты прошли специальную подготовку в области работы с духовными кризисами.

Сиделки располагают знаниями о глубоких эмоциональных и духовных состояниях и, в идеале, сами пережили опыт неординарных реалий в процессе трансперсональной психотерапии, духовной практики или собственных духовных кризисов. Хотя их конкретные подходы могут различаться, все они разделяют главную теоретическую и терапевтическую стратегию, основанную на признании целительного потенциала духовных кризисов и доверии к глубокой мудрости преобразующего процесса.

В ходе кризиса сиделки регулярно встречаются с координатором для обсуждения возникших проблем. Кроме того, они встречаются после завершения кризисного эпизода для обсуждения ситуации. Когда человеку, переживающему духовный кризис, приходит время вернуться к повседневной жизни, решение об этом принимается совместно и при участии самого этого человека. В решающий период сразу после духовного кризиса, продолжающийся несколько дней или недель, сиделки организуют эффективную систему поддержки, которая может включать в себя пребывание в реабилитационном центре, профессиональную помощь, группы поддержки и регулярные встречи с другими людьми, пережившими духовный кризис. Это поможет индивиду принять и усвоить пережитый опыт и, при необходимости, продолжать самоисследование.

Служба сиделок имеет ряд преимуществ. Самое очевидное из них – это возможность избежать психиатрического диагноза и подавляющего медикаментозного лечения. Кроме того, человек, переживающий кризис, получает возможность оставаться в знакомой обстановке или дома, в комфортной ситуации, и с людьми, которых он знает и которым доверяет.

Специалисты в области душевного здоровья, знакомые со случаями духовных кризисов. В преобразующем процессе могут быть такие периоды, когда целесообразно прибегнуть к профессиональным услугам социального работника, психолога, психиатра, консультанта или какого-либо иного терапевта[47]47
  Читателям этой книги можно посоветовать обращаться в таких случаях в Трансперсональный институт, адрес и телефон которого приводятся в конце книги. К сожалению, не представляется возможным назвать еще какие-либо центры или организации, так как количество специалистов, действительно компетентных в области трансперсональной психологии, в России пока еще весьма невелико. – Прим. перев.


[Закрыть]. В идеале такой терапевт должен быть сочувственным спутником человека в глубоком и серьезном путешествии, которое может вести к ответам и прозрениям, зачастую недоступным для обычной логики. Он должен обладать концептуальной системой, охватывающей широкий спектр переживаний, которые возможны при духовном кризисе. Такой терапевт признает благотворный характер преобразующего процесса и рассматривает симптомы не как признаки болезни, а как возможность для исцеления, работая с этими симптомами, а не пытаясь подавлять их. Он верит, что при наличии поощрения и поддержки его пациент сможет пройти через трудные стадии процесса духовного кризиса, обретя новую силу и более глубокое понимание. Кроме того, он полагает, что в подходящих условиях пациент сможет сам направлять собственный процесс. Он знает, как создать безопасный и поддерживающий контекст для глубокого преобразования личности, и чувствует, когда можно позволить пациенту продвигаться вперед самостоятельно, а когда следует предложить ему свое руководство.

Характер помощи терапевта может меняться в зависимости от уровня переживаний, с которыми имеет дело пациент. Например, если человек сталкивается с воспоминаниями детства, специалист использует знание его биографии, чтобы помочь ему распутать прошлое. Если человек заново переживает свое рождение, терапевт предлагает методы, облегчающие этот процесс. Если же переживания сосредоточиваются, в основном, на духовных, мифологических или архетипических сферах, специалисту нужно работать с этими уровнями.

Проблема, возникающая при выборе профессионала, который специализируется только в одной области, состоит в том, что, когда внутренний процесс переходит на другой уровень, такой специалист может не знать, что делать. Если концептуальная система терапевта ограничивается лишь биографией после рождения, он может пытаться вернуть пациента, переживающего опыт Божественной Матери, к его детским воспоминаниям, игнорируя то, что происходит на самом деле. Самым лучшим помощником в духовном кризисе будет тот, кто признает любые возможности человеческого опыта и способен легко следовать за пациентом от уровня к уровню, в каком бы направлении тому ни было нужно двигаться. Такой терапевт готов пробовать новые стратегии, если они могут помочь, и поддерживает обращение к духовной практике как дополнение терапии.

Идеальный терапевт или группа терапевтов используют не только словесную, но и эмпирическую терапию, и работают с разными уровнями опыта пациента, переживающего духовное самораскрытие. Словесная терапия позволяет вам регулярно встречаться с непредубежденным специалистом, чтобы обсуждать возникающие в вашей жизни личные и межличностные проблемы и помогать вам находить собственные решения. Это может быть чрезвычайно эффективным способом обретения понимания, руководства и утешения во время вашего путешествия, и может помочь тем, у кого духовный кризис протекает в острой форме, принять и интегрировать его после его завершения.

Однако для того, кто переживает более активную и напряженную форму духовного кризиса, одной только словесной терапии недостаточно. Зачастую человеку бывает нужна более активная работа с интенсивными энергиями, эмоциями и переживаниями, которые невозможно просто обсуждать. Непреодолимую ярость или тревогу нельзя снять одними разговорами – им необходимо дать выразиться в безопасной и поддерживающей атмосфере в качестве части процесса очищения. Такую возможность дают некоторые формы эмпирической терапии, в частности, холотропное дыхание. Чтобы быть в полной мере эффективными, они должны основываться на теоретической модели, охватывающей весь диапазон человеческих переживаний, включая биографический, околородовой и надличностный уровни. Специалист, обладающий подобного рода пониманием, может с успехом использовать такие мощные методы, как гештальт-терапия, биоэнергетика[48]48
  Биоэнергетика (bioenergetics) – в англоязычной литературе этот термин связан с методами телесной работы Александра Лоуэна (подробнее см.: Рудестам К. Групповая психотерапия. М.: Прогресс, 1993), основанными на идеях Вильгельма Райха. Их не следует путать с тем, что иногда называют «биоэнергетикой» в России: в подобных случаях имеют в виду не работу с телом, а экстрасенсорику. – Прим. перев.


[Закрыть], процессуальная психотерапия[49]49
  Имеются в виду методы, предложенные Арнольдом Минделлом. – Прим. перев.


[Закрыть], а также неорайхианская работа с телом.