Текст книги "Кибериада. Сказки роботов"

Великолепный результат применения метода Гарганциана в Путешествии первом настолько воодушевил Трурля с Клапауцием, что ими овладела неуемная жажда приключений, и друзья решили еще раз отправиться в неведомые края. Однако, когда дело дошло до того, куда именно отправиться, немедленно возникли разногласия, поскольку у каждого был свой взгляд на это дело. Трурль, мечтавший о жарких странах, предпочитал путешествие в Огнегонию, царство огненогов. Клапауций, обладавший куда более прохладным темпераментом, настаивал на путешествии к галактическому полюсу холода – черному континенту посреди ледяных звезд. Изрядно рассорившись, конструкторы уже собирались было расстаться, как Трурля осенила мысль, показавшаяся ему идеальным решением возникшей проблемы.

– Послушай, – сказал он, – можно ведь дать объявление о нашем намерении и выбрать из предложений, которые поступят, то, что в наибольшей степени устроит нас обоих.

– Ерунда, – ответил Клапауций. – Куда дать объявление? В газету? Так она до ближайшей планеты хорошо если дойдет за полгода! Жизни нам не хватит дождаться приглашения от кого-то…

Однако, Трурль усмехнулся с чувством превосходства и быстренько изложил свой план, с которым Клапауций, хочешь не хочешь, вынужден был согласиться, после чего конструкторы дружно принялись за работу. При помощи наскоро сооруженных устройств они подтянули близлежащие звезды и составили из них огромное сообщение, хорошо различимое издали с неимоверного расстояния. Это было объявление, первое слово которого составлено было только из голубых гигантов, чтобы привлечь внимание возможных читателей со всего Космоса, а дальше шел собственно текст из всякой звездной мелочи. В объявлении говорилось, что два Знаменитых Конструктора ищут соответствующий их квалификации и хорошо оплачиваемый заказ, желательно при дворе владетельного монарха отдельного королевства; условия контракта – по соглашению сторон.

Не так много времени прошло, как на лужайку перед домом конструкторов опустился преудивительный звездолет, переливающийся на солнце перламутровым покрытием. Имелись у него три опорных ноги, с затейливой резьбой, и шесть вспомогательных, не достигающих грунта и вполне бесполезных, зато выполненных из чистого золота, словно создатели этого судна не нашли иного применения для избытка драгметалла. Был спущен чудесный трап с фонтанчиками по обе стороны, заработавшими как только он коснулся земли, и по ней сошел важный чужестранец с целой свитой шестиногих машин, одни из которых его поддерживали, другие массировали и почесывали на ходу, третьи обмахивали опахалами, а самая маленькая порхала над его гордым челом и прыскала сверху благовониями, из облачка которых этот высокий гость и предложил конструкторам почетные должности при дворе своего властелина, короля Жестокуса.

– А в чем будут состоять наши обязанности? – поинтересовался Трурль.

– Подробнее, уважаемые господа, вы познакомитесь с ними на месте по прибытии, – отвечал чужеземец.

Одет он был в золотые шаровары, усеянную жемчугом двурогую кику и кафтан странного фасона, с множеством застежек и выдвижных ящичков для сластей вместо карманов. А еще по этому вельможе бегали наперегонки крошечные механизмы, от которых он снисходительно отмахивался величественным жестом, когда те не в меру расшалятся.

– Сейчас, – продолжил он, – я могу вам только сказать, что Его Непревзойденность король Жестокус является величайшим охотником всех времен и бесстрашным истребителем наистрашнейших галактических хищников, в чем ему нет равных. Его искусство столь велико, что из-за отсутствия достойных противников и реальной опасности для жизни, он безмерно страдает, и потому…

– Понятно, – живо отозвался Трурль, – мы должны будем сконструировать для него такие виды хищных и опасных диких зверей, которые были бы его достойны? Не так ли?

– Вы схватываете на лету, многоуважаемый конструктор! – восхитился посланник. – Ну и как, вы согласны?

Практичный Клапауций поинтересовался предлагаемыми условиями, но посланник так красочно расписал щедрость своего господина, что конструкторы немедленно упаковали личные вещи и необходимые книги и почти бегом поднялись по трапу на борт звездолета, который тут же взревел, изрыгнул пламя, опалившее его золотые ноги, и понесся в черную галактическую даль.

За время не очень долгого полета прибывший за конструкторами посланник познакомил их с принятыми в королевстве Жестокуса правилами, расписал им щедрую и широкую, как Тропик Рака, натуру правителя, рассказал о его достойных великого мужа увлечениях, так что к моменту прибытия оба конструктора даже успели освоить местный язык.

Первым делом их поселили в отведенной им резиденции – роскошном дворце на склоне горы, возвышающейся над городом. Как только друзья отдохнули, король прислал за ними карету с упряжкой из шести невиданных чудовищ. Их пасти закрывали специальные противопожарные фильтры, поскольку их дымящиеся глотки изрыгали языки пламени; еще у них были крылья, только подрезанные, чтобы не дать им взлететь, и хвосты, закрученные в кольца и покрытые стальной чешуей, не говоря о семи когтистых лапах у каждого, выворачивающих камни уличной брусчатки под собой. При виде выходящих из дворца конструкторов вся упряжка взвыла в один голос, выпустив из ноздрей пламя в клубах серного дыма, и собралась уже было дружно наброситься на них, но возницы в асбестовых доспехах и королевские доезжачие с пожарной мотопомпой были наготове и быстро укротили взбесившихся чудовищ, нанося им удары прикладами лазеров-мазеров. После чего Трурль с Клапауцием молча заняли свои места в карете, рванувшей с места в карьер, чтобы не сказать в «драконьер».

Пока упряжка во весь опор неслась вперед, выдыхая сернистый пар и сокрушая все на своем пути, Трурль наклонился к Клапауцию и прошептал:

– Слушай, друг, чую, этот король черти-чего от нас с тобой ждет! Если такие вот у него в упряжках ходят, что думаешь?

Однако рассудительный Клапауций промолчал в ответ. Алмазные, выложенные сапфирами и обитые серебром фасады зданий мелькали за окнами кареты, под аккомпанемент рычания, воя и шипения драконов и окрики эскорта. Наконец распахнулись огромные створки ворот королевского дворца, и экипаж с крутым разворотом, от которого пламя прошлось по цветочным клумбам, остановился перед парадным входом в замок – черный, как сама ночь, под сводом лазурных небес. Трубачи тут же задули в завитые раковины, и под эти угрюмые почему-то звуки, словно уменьшившись в размере на фоне сторожащих ворота каменных истуканов и ослепительного строя почетного караула, Трурль с Клапауцием поднялись по огромным ступеням парадной лестницы и вошли во дворец.

Король Жестокус принял их в похожем на огромную пещеру зале, высокие своды которого, обитые серебром, напоминали внутреннее устройство звериного черепа. Там, где должен был бы к нему крепиться позвоночник зверя, в паркете зияло черное отверстие колодца неведомой глубины, а за ним находился трон, освещенный двумя столбами света, походившими на скрещенные пылающие клинки и бившими из глазниц серебряного черепа в вышине. Витражные стекла янтарного цвета в глазницах придавали проходящему свету яркий и резкий окрас, изменяя естественный цвет предметов и делая его более горячим и огненным. Еще издали конструкторы увидели на фоне бугристых серебряных стен неукротимого короля Жестокуса, который, в нетерпении оставив трон, грохочущими шагами мерил серебряные плиты паркета, а, заговорив с ними, принимался временами рубить рукой свистящий воздух для пущей выразительности.

– Приветствую вас с прибытием! – произнес он, оглядев острым взглядом двух конструкторов. – Как вы, наверное, уже знаете от нашего главного распорядителя королевской охоты, достопочтенного Протозора, мы желаем, чтобы вы сконструировали для нас новые виды диких зверей! Но вы должны понимать, что речь не может идти о какой-то железной махине на ста гусеницах, которая годится только для артиллерийского стрельбища, а не для королевской охоты. Наш противник должен быть могучим хищником, жестоким и изворотливым, но прежде всего – безмерно коварным, чтобы охота на него давала нам возможность еще более усовершенствовать и поднять на недосягаемую высоту свое искусство! Это должен быть зверь хитрый и умный, владеющий искусством путать следы и уходить от преследования, умеющий затаиться в засаде и молниеносно атаковать. Такова наша воля!

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказал Клапауций, учтиво поклонившись, – но, выполнив поручение слишком хорошо, не поставим ли мы тем самым под угрозу жизнь и здоровье Вашего Величества?

Король расхохотался так громко, что с люстры даже сорвались несколько бриллиантовых подвесок и разлетелись под ногами невольно вздрогнувших конструкторов.

– Ну этого можете не бояться, дорогие мои конструкторы! – ответил король, и мрачное веселье читалось в его взгляде. – Не вы первые, и не вы последние, полагаю… Должен признаться, что я правитель справедливый, но строгий. Слишком много уже проходимцев, пройдох и лизоблюдов пыталось меня провести, выдавая себя за первостатейных инженеров и знатоков охоты. Слишком многие из них пытались покинуть мое королевство с мешками драгоценного вознаграждения на плечах, оставляя взамен какую-нибудь жалкую рухлядь, рассыпавшуюся от одного только пинка. Их было столько, что мы сочли себя вынужденными принять необходимые меры предосторожности. Уже двенадцатый год каждый конструктор, обещавший больше того, что способен исполнить, и не справившийся с заданием, получает оговоренное вознаграждение – и вместе с ним летит вот в эту дыру в полу; или же, по собственному выбору, может сам сыграть роль дичи, с которой я расправляюсь без всякого оружия – вот этими голыми руками, будьте уверены!..

– И много уже было таких… неудачников? – осведомился Трурль несвойственным ему чуть дрожащим голосом.

– Много ли? Не могу сказать, не помню. Знаю только, что до сих пор никто из них не удовлетворил меня вполне, а крики ужаса, с которыми летят они на дно колодца, прощаясь с жизнью, стали заметно короче из-за образовавшегося завала, видимо. Но места там еще предостаточно, можете не сомневаться!

После столь жутких слов наступила гробовая тишина, и оба приятеля непроизвольно обратили взгляд на зияющую в полу черную дыру, король же принялся вновь прохаживаться по паркету, и тяжелые шаги его отдавались так гулко, словно кто-то сбрасывал камни откуда-то сверху в пропасть, по которой гуляло эхо.

– Посмею заметить все же, Ваше Королевское Величество, – отважился промолвить Трурль, – мы ведь еще… это… не заключили и не подписали договора. Нельзя ли нам ввиду этого попросить два часа на размышление, чтобы мысленно взвесить и обдумать высказанные Вашим Величеством мудрые соображения, после чего решить, готовы ли мы взяться, или…

– Ха-ха! – громоподобно рассмеялся король. – Или вернуться домой, так?! Нет, дорогие мои, вы безоговорочно приняли условия, согласившись подняться на борт «Инферно» – звездолета, являющегося законной частью моего королевства! Если бы каждый попадающий сюда конструктор мог нас покинуть, когда захочет, мне пришлось бы невесть сколько дожидаться исполнения своих желаний. Вы остаетесь здесь и принимаетесь конструировать чудовищ для королевской охоты – отвожу вам на это двенадцать дней! К вам приставлены будут слуги для удовлетворения любых ваших желаний и прихотей, смело обращайтесь к ним и не отказывайте себе в удовольствиях – не в моих правилах скупиться в таких делах. А теперь можете идти… ДО ПОРЫ, ДО ВРЕМЕНИ!

– Если позволите, Ваше Величество, не ради удовольствий мы сюда прибыли, поэтому не могли бы мы сперва осмотреть охотничьи трофеи Вашего Величества, изготовленные нашими предшественниками?

– Ну конечно, можете! – милостиво разрешил король и хлопнул в ладоши с такой силой, что искры посыпались, осветив тусклое серебро стен. От этого державного хлопка даже ветерок долетел до двух искателей приключений, остудив их разгоряченные головы. Тут же шестеро гвардейцев в бело-золотых мундирах обступили Трурля с Клапауцием и повели их по крученым коридорам – настоящим меандрам из окаменевших кишок какого-то звероящера. Конструкторы вздохнули с облегчением, выбравшись из дворца на свежий воздух и очутившись посреди огромного террариума под открытым небом, где на ухоженных газонах представлены были останки охотничьих трофеев Свирепуса.

Сперва конструкторы увидели почти надвое разрубленного гиганта, с задранной к небу и ощеренной саблезубой пастью, туловище которого предназначена была защитить бронированная чешуя. Рядом валялись его длиннющие отрубленные ноги, говорившие о чудовищной мощи прыжков, и хвост с хорошо видным самострелом и наполовину опорожненным магазином, говорившим, что чудище не без боя и не сразу уступило в схватке своему грозному противнику. Свидетельствовал об этом и застрявший в зубах мертвой головы рваный лоскут желтой кожи, в котором Трурль без труда распознал голенище сапога какого-то из королевских доезжачих.

По соседству покоились останки змеевидного уродца с множеством обгорелых крылышек; выстрел угодил ему в пузо, отчего электрические внутренности растеклись электролитом и спеклись, как покрытый перламутровым люстром фарфор. Еще дальше лежало другое чудовище, задравшее в последней судороге вверх ноги, как колонны, а в раскрытой пасти его гулял ветерок с окрестных полей. Были там еще мертвяки колесные, – с когтями, и гусеничные – с катапультами, со свисающими потрохами проводов; были безголовые танки с расплющенными башнями, несущими на себе следы ядерного удара; были членистоногие многоножки и раздутые чудища с резервным мозгом, сокрушенным в битве, были скачущие страшилища на переломанных телескопических ногах и еще какие-то ядовитые мелкие твари, умевшие разбегаться и вновь соединяться в подобие ежа, ощетиненного дулами, но и такая военная хитрость не помогла ни им, ни их создателям.

Так бродили Трурль с Клапауцием на подгибающихся коленках посреди нескончаемой коллекции останков, – храня торжественное и отчасти траурное молчание, словно к похоронам готовились, а не к бурной изобретательской деятельности, – пока не осмотрели всю эту поражающую воображение выставку королевских трофеев. У ворот перед подножием белой лестницы их дожидалась карета с драконами, которые не показались им уже такими ужасными на обратном пути. А когда друзья остались одни в резиденции, где в обитой пурпурной и зеленой тканью комнате уже накрыт был для них стол, ломившийся от драгоценностей и напитков, у Трурля развязался язык, наконец. Он принялся почем зря ругать обидными словами Клапауция, утверждая, что это он поторопился принять предложение церемониймейстера и распорядителя королевской охоты и тем самым навлек беду на их головы, словно они могли остаться дома и безмятежно купаться в лучах своей былой славы, пожиная ее плоды.

Клапауций не отзывался ни словом на его нападки. Дождавшись, когда гнев и отчаяние Трурля поутихли, и он не уселся, а обессилено плюхнулся на выложенное перламутром сиденье роскошного кресла и, подперев голову руками, прикрыл глаза, Клапауций наконец заговорил. Он отрывисто бросил:

– Довольно! Надо приниматься за работу.

Эти слова словно привели Трурля в чувство, и друзья начали немедленно прикидывать разные возможности, располагая всем арсеналом и знанием секретов искусства кибернетического конструирования. Они быстро согласились, что главную роль должны играть не броня и мощь чудовища, которое им предстоит создать, а его программа, алгоритм дьявольской агрессии. Это существо должно быть воистину порождением зла родом из Ада! Так они решили, и хотя не знали пока, как это сделать, на сердце у них полегчало. А когда засели за проектирование невиданной бестии, с которой желал сразиться жестокий король, то отдались этому делу с таким воодушевлением, что и спать не ложились две ночи и один день.

Только после этого они позволили себе малость попировать, со стуком сдвигая полные до краев лейденские банки, настолько уверены они были в своей победе, обмениваясь ехидными улыбками украдкой, чтобы ничего не заподозрили слуги, которых друзья небезосновательно считали шпионами короля. В их присутствии конструкторы ничего не обсуждали, а только нахваливали подобную молнии крепость напитков и бесподобный вкус электретов с ионной подливкой, которые не уставали им подносить вертевшиеся юлой лакеи во фраках. После столь обильного застолья они вышли на террасу, откуда открывался вид на весь город, с тонущими в зелени белыми башнями и с черными куполами под уже темнеющим небом. Здесь Трурль обратился к Клапауцию:

– Дело пока не закончено, задача у нас непростая.

– Что ты имеешь в виду? – из осторожности шепотом спросил Клапауций.

– Видишь ли, в чем дело, – начал Трурль, – если король завалит этого механического скота, не может быть сомнений, что он исполнит свое обещание, которое можно назвать «колодезным», заявив, что мы не справились с заданием. А если получится, как мы того хотим… понимаешь, о чем я?

– Не очень. Если король не справится с зверем?

– Хуже, дорогой мой коллега… Если зверь завалит короля, нам может этого не простить тот, кто унаследует его власть.

– Думаешь, он призовет нас к ответу? Но обычно наследник только рад открывшейся возможности занять трон.

– Все так, только этим наследником станет сын короля, и расправится он с нами из-за любви к отцу или оттого лишь, что именно этого будет ожидать от него двор, для нас с тобой невелика разница.

– Об этом я не подумал… – помрачнел Клапауций и замолк.

– Перспектива, и вправду, невеселая, – пробурчал он миг спустя, – что в лоб, что по лбу… Ты что-то можешь предложить?

– Можно было бы построить такую бестию, у которой смерть была бы не окончательной. То есть, когда король сразит ее, она падет, но тут же воскреснет, и охота продолжится. Так будет повторяться раз за разом, пока король не выбьется из сил…

– Выбившись из сил, он только рассвирепеет, – резонно возразил Клапауций. – К тому же, как ты себе представляешь этого неуязвимого зверя?

– Никак себе не представляю, только прикидываю варианты… Простейшим решением было бы создать чудовище, не имеющее жизненно важных центров. Хоть на куски его поруби, а куски срастутся опять.

– Но как?

– Под действием поля.

– Магнитного?

– Например.

– Откуда возьмется такое поле?

– Пока не знаю. Может, мы сами могли бы им издали управлять? – задал Трурль вопрос.

– Да нет, это маловероятно, – скривился Клапауций. – Откуда нам знать, не заточит ли нас король на время своей охоты в каком-то каземате. В конце концов, надо признать, что и наши предшественники умели не только кометам хвосты крутить, а сам знаешь, чем кончилось. Наверняка, мысль о дистанционном управлении кому-то из них приходила, да это не помогло. Так что с чудовищем у нас не должно быть ничего общего во время самого поединка.

– Может, запустить искусственный спутник и с него… – предложил Трурль.

– Ну да, – возмутился Клапауций, – тебе, чтобы простой карандаш очинить, сразу мельничный жернов подавай! Какой спутник, как ты его изготовишь? Как на орбиту доставишь? Чудес в нашей профессии не бывает, дорогой мой! Нет, центр управления должен быть скрыт от глаз.

– Да как ты его скроешь, несчастный, если мы постоянно находимся под наблюдением?! Сам видишь, как слуги с лакеями глаз с нас не спускают, всюду суют нос, так что не может быть и речи о том, чтобы кто-то из нас мог незамеченным покинуть дворец даже на минуту! К тому же такой центр – устройство немалое, как его вынести отсюда и куда-то доставить? Не вижу никакой возможности для этого!

– Только не горячись, – рассудительно успокаивал друга Клапауций. – Возможно, такое устройство и не понадобится.

– Но ведь чудовищем должно же что-то управлять, и если это будет его электронный мозг, то Жестокус попросту изрубит его в капусту, прежде чем успеешь произнести: «Прощай, белый свет!»

Оба помолчали. Стемнело, и внизу загоралось все больше городских огней. Трурль неожиданно прервал молчание.

– Послушай, есть идея. А что если под видом чудовища нам построить корабль и улизнуть на нем отсюда? Можно для маскировки приделать ему хвост, уши и лапы, а затем отбросить весь этот камуфляж при взлете? Считаю, это отличная идея! Улетим – и ищи ветра в поле!

– А если в числе слуг приставлен к нам королем также грамотный конструктор, что представляется мне более чем вероятным? Не успеешь оглянуться, как окажешься в руках палача. И вообще, спасаться бегством не в моих привычках. Вопрос стоит так: или мы – или он, третьего не дано!

– И в самом деле, кто-то из шпиков может разбираться в конструировании… – забеспокоился Трурль. – Что же нам делать теперь, пропади оно все пропадом? Может, создать электронную фата-моргану?

– То есть такой мираж, призрак? Чтобы король преследовал его впустую? Спасибо! Да вернувшись с неудачной охоты, он вывернет нас наизнанку!

Оба опять помолчали. Неожиданно Трурль прервал молчание:

– Единственным выходом мне представляется, чтобы чудовище короля схватило, похитило – следишь за моей мыслью? – и удерживало в неволе. Таким образом…

– Понял, можешь не продолжать. Действительно, это идея! Мы бы пленили его… а соловьи-то тут поют почище, чем в самой Проквинской Марилонде! – ловко закруглил свою фразу Клапауций при появлении слуг, выносящих на террасу светильники на серебряных постаментах. И как только слуги вышли, он продолжил в мерцающей полутьме:

– Предположим, что все у нас получится, но как мы сможем начать торг с пленником, если окажемся вдруг закованы в кандалы и заперты в подземелье?

– Это так, – пробурчал Трурль в ответ, – необходимо что-то придумать на этот случай, комбинацию какую-то… В конце концов, все решает правильный алгоритм.

– Тоже мне открытие! Ясное дело, что без правильного алгоритма не выйдет ни шиша. Нечего тянуть, начинаем экспериментировать!

И друзья принялись за работу. Начали с того, что создали модели Жестокуса и чудища, пока что на бумаге, в виде математических функций. Трурль играл за короля, а Клапауций за чудище, и два конструктора столкнулись на огромных листах бумаги, устилавших стол, с такой силой, что ломались с треском грифели карандашей. И бешено вилось чудовище, уворачиваясь от ударов королевских уравнений неопределенным интегралом, рассыпалось бессчетным множеством неизвестных, будучи повержено, и вновь восставало возведенным в степень крепче прежнего, а король побивал его дифференциалами, да так, что ошметки функциональных операторов летели по сторонам, и такая возникла нелинейно-алгебраическая неразбериха, что оба конструктора уже не могли различить, что произошло с королем и что с чудовищем, скрытыми под спудом перечеркнутых знаков. Поднялись они тогда из-за стола, приложились к лейденской большой амфоре и, вернувшись за стол, с новыми силами яростно ринулись в бой во всеоружии всего арсенала математического анализа, так что графитная пыль заклубилась над исчерканными листами бумаги и гарью потянуло. Король нападал, разгоняясь на убойных коэффициентах, и увязал в дебрях шестииндексных символов, с трудом выбирался из них по собственным следам и вновь атаковал до седьмого пота и восьмой равнодействующей, пока чудовище не распалось на сто многочленов, потеряв один икс и два ипсилона и провалившись в знаменатель, но оттуда, воспрянув корнями, как заедет вдруг королевской математической модели сбоку, так что все уравнение ее, ошеломленное ударом сплеча, зашаталось!

Однако король на это панцирем нелинейным прикрылся и, оттолкнувшись от точки бесконечного ряда, в ответ как хрястнет сквозь все скобки чудовище по башке, так что логарифм спереди у него отвалился и степень сзади. Втянуло оно щупальца свои тогда внутрь и ковариантно ответный удар нанесло – только карандаши замелькали – бац! бац! и еще раз по спине трансформантой, и еще! Тут уж король, упрощенный от числителя до всех своих знаменателей, содрогнулся и рухнул замертво, растянувшись во весь рост. А конструкторы, вскочив, радостно пустились в пляс и принялись рвать исписанные листы на глазах у шпионов, следивших за ними и подглядывавших через подзорную трубу с люстры, однако ничего не смысливших в высшей математике и ничего не понявших, кроме истошных криков: «Победа! Победа!!»

Далеко за полночь на экспертизу в самую засекреченную лабораторию тайной полиции королевства доставлена была лейденская амфора, к которой конструкторы припадали для подкрепления сил во время изнурительной работы. Немедленно лаборанты и консультанты вскрыли ее второе дно, вынули оттуда магнитофончик с микрофончиком, включили и, сгрудившись над ним, много часов прослушивали с величайшим вниманием запись, сделанную в зелено-мраморном зале. Уже первые косые лучи восходящего солнца осветили их вытянувшиеся лица, а они так и не смогли ничего понять из услышанного. Кто-то из конструкторов говорил, например:

– Ну как? Выставил короля?

– Да.

– И где он у тебя? Ах, тут – отлично! А теперь так – о! – ноги вместе. Вместе ноги, говорю! Да не твои, осёл, королевские! Вот так. И поехали – преобразуй, быстрее! Что там у тебя?

– Число «пи».

– А чудовище где?

– В скобках. И видишь, король устоял!

– Устоял? А теперь обе части умножь на мнимую величину – хорошо! И еще разок! Поменяй знаки, тупая твоя голова! Куда ставишь, болван? Куда?! Это же чудовище, а не король! Вот так. Да, так! Готово? Тогда проводи по фазам – так! – и выходи в реальное пространство! Получилось?

– Получилось! Клапауций, родненький, получилось! Погляди, что сделалось с королем!

Послышался безумный взрыв хохота в ответ.

Эту ночь вся полиция провела на ногах, не смыкая глаз, а утром наступившего дня конструкторы потребовали уже предоставить им для работы кварц, ванадий, сталь, медь, платину, горный хрусталь, титан, церий, германий и остальные существующие в Космосе элементы, а также оборудование с квалифицированным персоналом и даже шпиков – до такой степени они расхрабрились! В своей заявке в трех экземплярах они так и написали: «А также просим прислать наблюдателей всех видов и мастей, по усмотрению соответствующих властей». На следующий же день они дополнительно запросили некоторое количество опилок и большой занавес из красного плюша, с пышными кистями по углам и гроздью стеклянных колокольчиков в центре. Причем в заявке были указаны даже размеры колокольчиков. Король, которому обо всем докладывали, осерчал, но приказал все пожелания наглецов исполнять – до поры. А поскольку королевское слово было непререкаемым, конструкторам все предоставлялось по первому требованию.

А были это все новые уже совершенно удивительные вещи. Так под номером 48999/11К/Т в полицейских архивах сохранилась копия заявки на три портновских манекена и шесть комплектов полного обмундирования королевских полицейских, со всеми ремнями и портупеями, оружием и наручниками, султанчиками и киверами, а также подшивкой журналов «Полицейский Родины» за последние три года, снабженной алфавитным указателем. В конце каждой заявки в графе «Примечания» конструкторы брали на себя обязательство все перечисленные в ней предметы вернуть в целости и сохранности не более чем через двадцать четыре часа после их получения. Еще в одной архивной папке сохранилась копия письма Клапауция, в котором требовалось немедленно изготовить и доставить куклу министра почт и телеграфа королевства, в натуральную величину и при всех регалиях, а также небольшую зеленую лакированную двуколку, с керосинным фонарем на левой стороне и декоративной бело-голубой надписью с тыла «Слава труду!». От этих куклы и двуколки у шефа полиции помрачился рассудок, и он вынужден был подать в отставку. По прошествии трех дней конструкторам понадобились еще бочка касторового масла, подкрашенного розовым красителем, и это была их последняя заявка.

Они ушли с головой в работу в подвалах своей резиденции, откуда днем доносились только их дикие распевы и непрестанный перестук молотов, а как стемнеет, отблески синего света из зарешеченных подвальных окошек начинали плясать на кронах парковых деревьев, придавая им совершенно химерический вид. В голубоватом освещении электрических разрядов Трурль и Клапауций с помощниками не покладая рук трудились в каменном подземелье и, поднимая головы, могли видеть прильнувшие к окошкам физиономии всевозможных слуг, которые, будто бы из чистого любопытства, фотографировали все происходящее внизу.

Однажды ночью, когда измученные конструкторы отправились поспать, отдельные части создаваемого ими оборудования были спешно и втайне доставлены на скоростном спецдирижабле в королевские лаборатории, где их сборкой дрожащими руками занялись восемнадцать лучших кибернетиков криминальных служб, давших перед тем подписку о неразглашении. В результате у них из-под рук вылез оловянный серый мышонок и стал бегать по столу, выпуская ротиком мыльные пузыри, а из-под хвостика у него сыпался зубной порошок, белая дорожка которого сложилась в затейливую надпись вязью: «ЗначитВЫиВправдуНасНеЛюбите?»

Никогда еще в истории королевства начальники тайной полиции не менялись с такой быстротой. Мундиры, кукла, зеленая двуколка и даже опилки, строго в срок возвращенные конструкторами, немедленно подвергались изучению под электронными микроскопами. Однако, не считая найденной в опилках крошечной бирочки со словами «Это мы, опилки», обнаружить ничего не удалось. Обследовалась даже атомарная структура мундиров и двуколки, но также безрезультатно.

И вот настал день, когда работа была, наконец, завершена. Похожая на фургон гигантская герметичная цистерна на трехстах колесах подъехала к воротам в стене резиденции, и Трурль с Клапауцием вынесли из своей мастерской плюшевый занавес, в котором не было ничего, кроме тех самых кистей и колокольчиков. Как только приемная комиссия распахнула перед ними задние двери фургона, конструкторы занесли занавес внутрь, расстелили на полу и, запершись, еще чем-то там позанимались недолго. Затем они принялись выносить из своего подвала большие жестянки с химикатами тонкого помола, – какими-то порошками серого, серебристого, белого, желтого, зеленого цвета, – и стали поочередно высыпать их под края разложенного занавеса, после чего, выйдя наружу, приказали запереть двери и засекли время, впившись взглядами в циферблаты часов. По прошествии двенадцати с половиной секунд изнутри отчетливо послышался мелодичный звон стеклянных колокольчиков, хотя фургон оставался неподвижным. Этот перезвон поразил присутствующих, ибо разве что духи могли пошевелить занавес внутри пустого фургона, а конструкторы переглянулись и заявили: