Текст книги "Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая"

Глава 6

Утром мы с Катариной оставили нашу съемную квартиру и, перекинув армейские сумки через плечо, пошли по направлению к южной трассе. На развороченных ночным землетрясением улицах не было ни души.

– Тихо, как в склепе, – передернула плечами Катарина.

«Невероятно точное сравнение, – подумал я, – точнее и не скажешь, как в склепе». Весь город превратился в руины, под которыми нашли свой покой застигнутые врасплох горожане.

– Смотри, Марко! – Катарина указала на железные ворота с вывеской «Автосервис». – Зайдем?

– Конечно, зайдем. Марш-броски не мой конёк, да и выбираться надо из города… – Я ухватился за бетонную ограду, подтянулся и спрыгнул во внутренний двор. Следом за мной с интервалом в несколько секунд на асфальт мягко приземлилась Катарина. Ремонтный ангар был практически полностью разрушен землетрясением, но на стоянке под открытым небом нас дожидались одиннадцать целых и невредимых автомобилей, готовых к выдаче.

Посовещавшись, мы решили взять черный внедорожник с тонированными стеклами. Катарина позаимствовала из пустой будки охранника ключи, я загрузил в машину наши сумки, и уже через пару минут мы покинули автосервис на чьей-то машине.

– Как думаешь, другие города тоже зацепило? – спросила Катарина.

– Думаю, да, во всяком случае, ангел сказал, что миру конец, хотя… кто знает, что именно он имел в виду. А ты как думаешь?

– Мне кажется, что во всем мире не осталось ничего, кроме руин и этой бесконечной заснеженной дороги… – задумалась девушка.

– Грустно? Ничего, сейчас загрузим нашего коня, как следует, и еще до заката из города выберемся, а там, может, и не так все скверно… – попытался подбодрить свою спутницу я.

– Да нет, что ты! Мне не грустно совсем. Вот если бы я одна была, тогда да, а с тобой – ни капельки! – сбивчиво заговорила девушка, будто до смерти боялась показаться мне грустной.

– Почему ты не хочешь, чтобы я думал, будто тебе грустно?

– А кому нужна депрессивная унылая спутница с кислой миной… Хороша же из меня помощница будет, не помощница – обуза! Надоем тебе, чего доброго… – совершенно серьезно рассуждала Катарина.

Я засмеялся.

– Что за глупости, маленькая. Я не только в радости с тобой, но и в печали, до самого конца и даже после него, – повторил я свою любимую фразу. – Да и ангел нас вместе благословил.

С каждым моим словом улыбка моей спутницы становилась все шире, наконец, не в силах сдержать эмоции, Катарина остановила машину, вцепилась мне в ворот куртки и накрыла своими губами мои губы. На несколько минут мы оставили реальный мир и погрузились с головой в море первобытной безудержной страсти.

– Это было неожиданно… – выдохнул я, когда эмоции утихли, – неожиданно, но очень приятно.

– Точно, – согласилась со мной Катарина, – смотрелось, как в крутом кино, наверное. – Мы засмеялись и продолжили наш путь по разрушенному городу.

Однако не успели мы проехать и квартала, как, словно из ниоткуда, на дороге возникла женская фигура. Катарина ударила по тормозам, и машина остановилась в метре от незнакомки, которая даже не попыталась отойти в сторону.

– Что ж ты, тётенька, на дорогу не смотришь, никак жить надоело? – опустив стекло, беззлобно спросил я. Женщина проигнорировала вопрос и, не поднимая глаз, продолжала что-то бормотать себе под нос.

– Она, похоже, не в себе… – Катарина внимательно разглядывала незнакомку.

– Может, подбросить её куда, – рассуждал я, – хотя куда мы её подбросить можем.

Внезапно женщина упала на колени, держась руками за живот, и тихо застонала. Я вышел из машины и подошел к распростертой на снегу фигуре. Как только я склонился над ней и протянул руку, чтобы коснуться её плеча, женщина молниеносным движением схватила меня за руку и, озираясь по сторонам, зашептала: – Бесы, бесы… в городе не осталось живых душ. Демоны входят без стука с острым ветром… В церкви бесы, в церкви… – женщина указала рукой на виднеющийся вдали купол храма. – Бегите отсюда.

Сумасшедшая упала на спину, и пальто, надетое на голое тело, распахнулось. Живот женщины был вспорот, а на дряблых грудях были вырезаны перевернутые звезды.

– Ничего себе… Никогда такого не видела, – проговорила Катарина, – как думаешь, кто её? Сатанисты?

Ноги женщины в поношенных ботинках перестали дергаться, глаза остекленели, а порыв ветра присыпал изрезанное тело чистым белым снегом.

– Черт его знает, может и сатанисты, – я понятия не имел, кто мог сотворить такое. – Прокатимся до церкви, посмотрим.

Стихийное бедствие, так неожиданно обрушившееся на город, каким-то непостижимым образом почти не тронуло маленькую православную церквушку, у ворот которой Катарина остановила наш внедорожник. Ни белоснежный фасад храма, ни золотой купол не пострадали от землетрясения, лишь одна из стен здания была проломлена упавшим строительным краном.

Мы вышли из машины и, осенив себя крестным знамением, шагнули внутрь. То, что я увидел внутри, потрясло меня до глубины души. Около упавшего паникадила стоял голый по пояс длинноволосый мужчина лет тридцати и справлял малую нужду. В нескольких шагах от него другой парень, присев на корточки, снимал скальп с мертвого священника. За двадцать восемь лет своей жизни я не видел ничего более ужасного и омерзительного, ведь даже на войне есть негласные правила и даже у самого жестокого сукина сына всегда есть некая черта, которую он никогда не пересечет. Услышав, как мы вошли, подонки почти одновременно повернулись в нашу сторону, и в их глазах я увидел не ярость, не страх и даже не пустоту, их лица просто сияли от… наслаждения, обыкновенного наслаждения, которое можно увидеть на лице добропорядочного семьянина во время воскресного пикника в парке. В следующее мгновение оба парня, не раздумывая ни секунды и не проронив ни слова, бросились на нас, как хорошо обученные сторожевые псы. Я приготовился встретить первого хорошим прямым и почти уже бросил свое тело в удар, но Катарина опередила меня – БАМ! БАМ! – два точных выстрела отправили нападавших в бессрочный нокаут. Мы подошли к распростертым на каменном полу телам. Я потер ладонью ухо:

– Здорово ты стреляешь, детка.

– Повезло, – пожала плечами Катарина.

Хрупкий, по всей видимости, женский, силуэт, облаченный в такой же черный балахон, что и один из убитых нами вандалов, мелькнул в дальнем углу зала и исчез в проломе, который оставила стрела упавшего крана. Моя спутница бросилась следом за беглянкой.

– Только не в голову, по ногам бей, – крикнул я, на долю секунды опередив выстрел. – БАМ! – сдавленный крик известил меня о том, что Катарина снова попала в цель.

Выбежав наружу, я увидел молодую девушку лет двадцати, которая каталась по земле и стонала от боли, прижимая ладони к простреленному колену. Катарина стояла рядом и держала её на мушке.

– Кто вы такие? – я опустился на корточки возле девушки, которая сразу же перестала стонать и одарила меня пронзительным, полным ненависти взглядом.

– Мы те, кто делает соль солёной, а сахар сладким, – произнесла девушка хриплым прокуренным голосом, – мы ваши боги.

– Кто вы такие и кому служите, – повторил я снова, чувствуя, как моя кровь медленно закипает от ярости.

– Те, кто трахнул твою подружку штыком, – девушка указала пальцем на Катарину и засмеялась.

Не видя никакого смысла в том, чтобы продолжать разговор с демоном, я перевернул девушку на живот и, положив правую руку на подбородок, а левую на затылок, резким рывком сломал ей шею.

Обрушивающуюся на меня тишину, разорвал звонкий голос Катарины: – Как думаешь, много таких, как они?

– Кто знает, маленькая, кто знает…

Превозмогая омерзение, мы вытащили тела подонков из церкви и бросили прямо на дороге, затем, взяв из подсобки лопаты, выдолбили в мерзлой земле подобие могилы и предали истерзанное тело священника земле.

Глава 7

Наш внедорожник летел по южной трассе, унося нас всё дальше от Ринермо по направлению к Урску. Вчера после происшествия в церкви мы с Катариной до самой ночи колесили по городу, отыскивая в руинах торговых точек съестные припасы и всё то, что должно было пригодиться нам в дороге. Последним подарком от города моей юности стал десятизарядный глок, который я забрал у жандарма, убитого, по всей видимостью, той же нечистью, что мы встретили в церкви. Теперь у нас было два ствола на двоих и восемнадцать патронов.

– Мало, конечно… – рассуждал я, пересчитывая наше скромное свинцовое богатство. – Ещё бы пару коробок рассыпать по карманам, чтоб на душе спокойнее было.

– Это точно, – поддержала меня Катарина, – патронов много не бывает.

– Кстати, расскажи мне ту историю, после которой у тебя появилась трофейная офицерская куртка, – попросил я свою спутницу.

Катарина пожала плечами.

– Мы тогда скрывались в деревне, под Лянцами, в соседнем доме офицер остановился со своей секретаршей, она, похоже, одновременно и любовница ему была. А у нас форма летняя и продукты пару дней как закончились, вот и решили навестить их. Меня у черного хода оставили, на всякий случай, и что ты думаешь, подполковник именно через черный ход и вышел то ли покурить, то ли просто прогуляться. Я с перепугу ударила прикладом, попала в висок, он и отмучился. Не успела толком прийти в себя, как за ним его секретарша вышла. Завязалась борьба, автомат у меня выпал, и мы покатились по снегу. Мне тогда крепко досталось, но я всё-таки смогла подмять её под себя и задушить. Повстанцы тем временем вошли в дом и троих солдатиков из охраны подрезали, без единого выстрела. Вот, собственно, и вся история. Мы тогда очень радовались нашей маленькой победе, дети… мыслей – меньше, а эмоции через край…

– Мы и сейчас с тобой дети, – задумчиво произнес я, – только чуть более опытные и чуть более грустные.

– Наверное, ты прав… – согласилась со мной Катарина, – нам с тобой никогда не повзрослеть…

– И это замечательно, – продолжил фразу я.

– Согласна, – улыбнулась моя спутница и вдавила педаль газа в пол.

«Урск – 150 км» – гласила надпись на дорожном указателе возле разрушенной автобусной остановки.

– Ни одного целого здания за триста с лишним километров! Видимо, в Урске нас ожидают те же постапокалиптические пейзажи, что и в Ринермо, – размышлял я.

– И та же нечисть, – добавила Катарина.

За поворотом показался придорожный мотель, точнее то, что от него осталось. На парковке у разрушенного здания стояли два грузовика и несколько легковых машин, хозяева которых, по всей видимости, остались постояльцами мотеля навсегда.

– Надо бы заправиться, а то до Урска не доедем, – Катарина задумчиво посмотрела на датчик уровня топлива.

– Ну, раз надо, давай сольём у этих, – я кивнул головой в сторону брошенных машин.

Мы вышли из машины и, убедившись, что на стоянке никого больше нет, принялись за дело. Бензина было много, и скоро наш бак и канистры были заполнены под завязку.

– Жалко, мотель разрушен, сняли бы сейчас комнату, выспались…

– Можем и здесь поспать, – улыбнулась моя спутница, – ложись на заднем сидении, а я подежурю. Я-то ночью спала уже.

Подложив под голову сумку и согнув ноги, я с трудом уместился на заднем сидении внедорожника. Человек, который сильно устал, сможет быстро уснуть даже в таком, не слишком удобном, положении, видимо, я устал не так сильно, потому как сон ко мне упорно не желал приходить. Повертевшись минут пять и окончательно убедившись в том, что заснуть самому не удастся, я потянул за рукав Катарину: – Эй, детка…

– Да? – девушка обернулась.

– Расскажи мне что-нибудь, – с детской непосредственностью попросил я её.

Моя подельница засмеялась: – Что рассказать? Сказку?

– Расскажи, что хочешь. Можно историю из жизни или просто свои мысли, детские мечты, всё, что придет в голову.

Катарина задумалась.

– Детские мечты – это не про меня, я вообще своего детства не помню, будто очнулась от какого-то забытья в семнадцать лет. Знаю, странно это… Может быть, это от контузии, во время бомбардировок, а может быть, я просто сумасшедшая. Лично я склоняюсь ко второму варианту.

Думаю, что мечтать стоит не о чем-то земном и обыденном, но о высоком и вечном. В отряде, например, все хотели либо стать очень-очень богатыми, чтобы вообще о деньгах не приходилось думать, либо знаменитыми, а мне это никогда не было нужно… Конечно, приятно, когда денег много или когда тебя узнают, но не настолько это ценно, чтобы всю жизнь посвятить. А не посвятить нельзя потому, что получишь ты только то, что хочешь, а по-настоящему хочешь ты только того, чему готов посвятить всего себя…

Мне всегда хотелось узнать своё предназначение, найти своё место в мире… Любовь найти. За нее можно всё отдать и умереть ни капельки не страшно, – Катарина говорила эмоционально, постоянно меняя темп речи и громкость, но, тем не менее, меньше чем через пять минут я почувствовал, что погружаюсь в глубокий спокойный сон. «Спокойный сон посреди апокалипсиса, забавно…» – подумал я.

* * *

– Марко, марко, – я проснулся оттого, что Катарина трясла меня за плечо, – у нас гости, Марко.

Потерев лицо ладонями, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, я вышел из машины. На обочине дороги в нескольких десятках метров от нас стояла припаркованная полицейская машина. Два жандарма в красно-синей униформе направлялись к нам.

– Ведём себя спокойно, но будь готова ко всему, – шепнул я своей спутнице, и девушка кивнула мне, нащупав рукоять глока в кармане куртки.

– Добрый день, господа, – неожиданно мягким голосом поприветствовал нас один из подошедших служителей закона. – Я старший жандарм Серж Гатчев, а это мой напарник Влад Арианни. Вы ведь едете в Ринермо, не так ли?

– Нет, господин жандарм, как раз наоборот – мы выехали из Ринермо вчера вечером и собираемся ещё засветло добраться до Урска.

Напарник вежливого жандарма разразился истерическим смехом.

– До Урска? Нет никакого Урска!

– Тише, Влад, тише, – старший жандарм похлопал его по плечу. – Видите ли, господа, Урск полностью разрушен. Связи нет. Мы надеялись добраться до Ринермо и выяснить хоть что-то…

– Боюсь, в Ринермо вы ответов на вопросы не найдете, потому что отвечать на них попросту некому, – грустно усмехнулся я.

Влад присел на корточки и, обхватив голову руками, что-то забормотал, а старший разочарованно вздохнул: – Неудача за неудачей. Однако нам в любом случае надо ехать через Ринермо, у Влада семья в Крясбе.

– Что может быть важнее семьи, тем более сейчас, когда творится такое… – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Да, господа, семья это главное, – снова вздохнул Серж Гатчев. – А какова ваша конечная остановка?

– Багра, если она ещё не на дне Черного моря…

– Дай Бог, дай Бог… Ну, что ж, господа… мы должны ехать. Заберем его семью, – кивнул старший на своего напарника, – а потом, может, и к вам на юг.

Попрощавшись, жандармы вернулись в машину и продолжили свой путь в сторону Ринермо.

– Знаешь… А мне даже жаль их, – сказал я, провожая взглядом удаляющуюся полицейскую машину. – Месяц назад они постарались бы арестовать меня и повесить, а я – убить их обоих. И мне было бы совершенно наплевать на то, что у младшего жандарма Арианни где-то в Крясбе есть семья, которая его никогда не дождется.

– Да и мне было бы наплевать… – Катарина положила руку на моё плечо.

– Вот такие мы с тобой бессердечные твари, – улыбнулся я.

– Даже все учёные мира не смогут убедить ножны в том, что их меч – бессердечная полоска метала. Сколько бы крови на нём не было, – ответила мне девушка и тоже улыбнулась. – Ты выспаться-то успел?

– Вроде бы выспался… Сколько я спал, час-два?

Девушка засмеялась: – Когда тебя разбудила, пятый час пошел.

– Эво как, – удивился я и засмеялся вместе с Катариной.

* * *

Урск встретил нас не слишком приветливо. Талый снег, пропитанный серой цементной пылью, завалы на полдороги и остатки фасадных стен с пустыми глазницами окон, словом, мрачнее некуда.

Иногда на дороге встречались бродячие собаки, которые медленно, словно нехотя, уступали нам дорогу и скалили зубы.

– Странные они, эти собаки… – задумчиво проговорила Катарина.

– Что правда, то правда, моя хорошая, собаки странные. Похожи на людоедов.

– Людоеды? Да ещё недели не прошло, откуда им взяться, – сказала девушка, – хотя действительно похожи… Может, нечисть вроде тех, что мы в Ринермо ухлопали?

– Может, и нечисть. Там люди, одержимые бесами, а тут звери.

Словно в ответ на мои слова, где-то неподалёку раздался тоскливый вой.

– Может, поищем что-нибудь из ферретерии, вроде туристического топора или мачете? – предложила Катарина. – А то патроны, похоже, скоро будут на вес золота.

– И то правда, – согласился я, – было бы здорово, но думаю, сегодня мы уже ничего не найдем, кроме места для ночлега.

– Смотри! – вдруг оживилась моя спутница и указала пальцем на что-то. Присмотревшись, я увидел вдалеке мерцающий огонек, как если бы кто-то развел костёр. Однако, подъехав ближе, мы поняли, что свет идёт из окна здания, которое оказалось чем-то вроде церковной пристройки.

– Эво как, – выдохнул я, – заглянем на огонёк, маленькая, – ещё пару чертей отправим в пекло.

– С черного хода обойдем? – предложила Катарина.

– Пойдем с парадного…

Массивная деревянная дверь была заперта изнутри. Перекрестившись, я ударил плечом и выбил её вместе с косяком.

Глава 8

БАМ! – выстрел из двустволки поверх головы на несколько секунд лишил меня способности слышать.

– … шагу дальше! Стоять, исчадия ада!

– Прикрой меня, – шепнул я Катарине и вышел из-за перегородки между комнатами, служившей нам укрытием.

– Не стреляй, – крикнув притаившемуся в тени хранителю и высоко подняв руки, я сделал шаг на свет.

– Стой! Ещё шаг и стреляю, – не унимался голос.

– Мы пришли, чтобы убить демонов, – сообщил я своему незримому собеседнику, – кто вы такие и что делаете в храме?

За стеной зашептались, и через несколько долгих секунд тот же самый голос выкрикнул:

– Читай Отче наш, а после перекрестись!

Не прошло и недели, а они уже придумали способ нечисть распознавать, что тут скажешь, молодцы! Не вступая в спор, я прочитал Отче наш и Символ Веры. Катарина вышла из укрытия и, положив мне на плечо руку, перекрестилась вместе со мной.

В темноте снова зашептались, но выходить не спешили. Наконец, в дверях показался человек в одежде священника с охотничьим ружьем в руках. Красноватый цвет лица и телесная полнота наводили на мысль, что батюшка любил как следует перекусить, да и выпить, похоже, был не дурак. «Прямо отец Тук из баллад о Робин Гуде», – подумал я с улыбкой и пожал протянутую мне руку.

– Отец Дмитрий, – представился он, – за прием извиняйте, сами знаете, что тут творится.

– Я Марко, это моя спутница Катарина. Увидели огонек в окне и решили заглянуть.

– Марко, Катарина… – одними губами прошептал отец Дмитрий, – неужели те самые…

– Те самые, это кто? – переспросил я.

– Потом, сын мой, потом. Проходите-ка в комнату, – священник сделал приглашающий жест рукой.

За опрокинутым на бок несгораемым шкафом прямо напротив входа укрылся молодой парень с таким же ружьем, как и у священника, сбоку под заколоченными окнами притаились две испуганные девушки.

– Знакомьтесь, – отец Дмитрий указал пальцем на парня с оружием, – это Ирас, а девушки у окна – Анна и Мария, сестры. Ещё двое выживших пошли в город за едой.

– Вы уже встречались с демонами? – спросил я. Священник тяжело вздохнул.

– Да, Марко… мы видели тех несчастных, чьими телами завладел отец лжи. Они убивают людей с такой лютой злобой… но в церковь зайти им не под силу. Боятся… слабеют… Одного наши ребята захватили и заперли в подвале. Я пробовал провести отчитку, но… сил у меня маловато.

– Тех демонов, что мы встретили в Ринермо, стены храма не остановили.

– Значит, не осталось в той церкви ничего святого. Храм это ведь не стены, не купола, а благодать Божья. Кто не сберег ни капли, тот прежде демонов святое место осквернил, – простоватый с виду Урский священник говорил красиво, как философ или поэт.

Неожиданно в разговор вступил Ирас: – Что случилось в Ринермо? Вы убили демонов? – голос у парня был совсем ещё молодой и звонкий.

– Да, мы их убили, – ответил я коротко, проигнорировав первую часть вопроса. Никогда не любил отвечать на вопросы незнакомцев.

– Так что же случилось там, в Ринермо? – не унимался Ирас.

Видя, с какой неохотой я отвечаю на вопросы любопытного выжившего, Катарина переняла эстафету: – Демоны забрались в церковь, убили всех, кто там был, и надругались над телами. Потом пришли мы и убили демонов. Ещё вопросы?!

Ирас смущенно умолк, но его молчание длилось недолго.

– Сегодня утром на нас тоже напали там, – парень махнул рукой в сторону ворот, – одного из одержимых мы ранили и заперли в подвале, а остальные так и не смогли войти сюда, как вампиры из фильмов, просто топтались снаружи и дико вопили.

– Да что вы, в самом деле, к людям пристали, – вмешался в разговор священник и добавил, обращаясь уже к нам: – Из еды у нас нет ничего, наши-то из города не вернулись ещё, может, они что найдут… но чаю вам согреем. С пряниками!

Я улыбнулся: – Еды у нас много в машине, на всех хватит. Повезло вам сегодня. Только как же вы чай греть собираетесь, никак на костре?

– Слава тебе Господи, – перекрестился отец Дмитрий, – а насчет чая – нам костер без надобности пока, у нас генератор есть на бензине. Надолго мы его не включаем, бережем, но уж чаю погреть или приготовить что – это всегда пожалуйста.

– Ну и славно. Тогда заводите ваш генератор, а мы до машины сходим, – сказал я, и мы с Катариной направились к выходу. Обитатели церковной пристройки проводили нас до выбитой мной двери, но выйти наружу не отважились.

– Сильно же их демоны напугали, раз они и выходить боятся, – поежилась Катарина, – как думаешь, Марко, много их тут было, бесов?

Я задумался.

– Не думаю, дорогая. Наши новые знакомые ведь не только отбились, но и одного из одержимых захватили. Хотя напуганы они действительно сильно.

– Может, они, как та девушка из кино, которая орала как резаная и бегала по всему дому, а? – Катарина улыбнулась.

– Может быть, маленькая, может быть.

* * *

Несколько целлофановых мешков с картошкой, тушенкой и колбасой, которые мы принесли в убежище, пришлись как нельзя кстати. Пока Ирас прилаживал на место дверь пристройки, Анна и Мария успели приготовить довольно вкусный горячий ужин.

– Ну как? Съедобно? – спросила одна из сестер, очевидно Анна.

– Сойдет, – ответил я с набитым ртом. Катарина же покачала ладонью давая понять, что по её мнению стряпня приготовлена посредственно.

– Я не слишком часто готовила, уж не обессудьте, – с виноватой улыбкой оправдывалась Анна.

– Да ладно тебе, девочка, – вмешался в разговор отец Дмитрий, – по мне, так очень вкусно, вам, сестричкам, спасибо и, конечно, нашим гостям. Эх, жаль, водочки нет! Приняли бы по сто грамм для храбрости и настроения.

Все присутствующие заулыбались.

– А вы чем занимались до этого всего – обратилась к Катарине Анна.

– Воевала, – коротко ответила моя спутница.

– Я так и поняла, вот так сразу и подумала! – воскликнула Анна. – Вы такая суровая и молчаливая.

Катарина ничего не ответила, давая понять, что веселая трескотня девушки ей совершенно не интересна.

– А вы, Марко? – Анна переключилась на меня.

– Я эксперт по вопросам экспроприации, – попытался отшутиться я.

– Экспро… что? – включилась в разговор Мария.

– Стоит ли говорить о прошлом, друзья? Что было – исчезло, а что будет – неизвестно. Здесь и сейчас, вот что важно по-настоящему, – я перевел тему, и толстый священник сразу же поддержал меня: – Замечательно сказано, давайте же поднимем бокалы… с чаем! – Все снова засмеялись и, на время забыв про расспросы, радостно подняли кружки с чаем, словно и не было вокруг никакого апокалипсиса.

– Что вы думаете делать с тем, что сидит у вас в подвале? – спросила священника Катарина.

Отец Дмитрий тяжело вздохнул и погладил бороду, собираясь с мыслями.

– Видишь ли, девочка… мы все были бы очень признательны вам, если бы вы провели отчитку.

– Отчитку? Мы? – глаза Катарины округлились от удивления, смешанного с испугом.

– У нас ведь и чина нет, да и сами мы…

Священник перебил меня: – Я знаю кто вы, Марко. Мне видение было о вас. Ты, – отец Михаил указал на меня, – имеешь власть над демонами и нечистыми духами, а спутница твоя исцеляет человеческие хвори.

В моей памяти сразу же возник образ ангела, явившегося нам перед тем, как старый мир погиб. Бьюсь об заклад, что в этот момент Катарина тоже его вспомнила.

– Ну ладно… – неуверенно начал я, – только я молитв не знаю совсем ведь.

– Отче наш прочти и достаточно будет, – отец Михаил махнул рукой так, будто был абсолютно уверен в успехе предстоящего экзорцизма.

Я потянулся за пустой кружкой с чаем, и Анна заботливо подлила туда воды. С шумом втянув в себя горячий чай, я резко поднялся из за стола.

– Показывайте вашего демона.

По стертым каменным ступенькам мы спустились в старый церковный подвал. Я шел впереди, сразу же за мной Катарина и отец Михаил. Ирас вместе с Анной и Марией остановились чуть поодаль. За тяжелой дверью было тихо, как в склепе.

По своему обыкновению перекрестившись, я хотел уже ударить дверь плечом, но священник остановил меня и протянул широкий старинный ключ.

* * *

Тяжелая дверь, вопреки моим ожиданиям, отворилась бесшумно. Помещение, которое выжившие использовали в качестве камеры, представляло собой что-то вроде маленькой кладовой с низким скошенным потолком. В дальнем углу на корточках, подперев лицо руками, сидел какой-то человек. Судя по тихим всхлипам и учащённому дыханию, узник плакал.

Отец Михаил направил на одержимого фонарь, и я смог разглядеть его лицо. Это был молодой коротко стриженый брюнет, лет двадцати пяти, с цыганскими чертами лица.

Я подошел к нему на расстояние вытянутой руки и опустился на корточки. Парень неожиданно поднял на меня заплаканные глаза и грустно улыбнулся.

– Привет, – сказал он самым обыкновенным голосом.

– И тебе привет, – ответил я и сразу перешел к делу: – Как твоё имя, тварь?

– Тварь… – повторил мой собеседник. – Да, я тоже тварь… как и вы. Ответь мне лишь на один вопрос, могут ли одни убийцы судить других, а? Могут ли свиньи выносить приговор свиньям? – в глазах одержимого появился сумасшедший огонек.

– Бог тебе судья, а я лишь меч. Как твое имя? – повторил я.

– Что ж… делай, что должен, Марко… – узник снова поник. – Меня зовут «тот, кто показывает выход».

С неожиданным спокойствием и уверенностью я прочитал «Отче наш» и, положив на голову одержимого руку, приказал демону выйти. Ответом был громкий короткий крик, от которого содрогнулись стены комнаты и зазвенело в ушах. Тело парня обмякло и безвольно повалилось на пол.

– Твой выход, детка, – сказал я и жестом пригласил Катарину к бесчувственному телу.

Моя спутница подошла, замаскировав неуверенность подчеркнуто расслабленной походкой, и села рядом. Рука Катарины коснулась головы парня, а губы прошептали молитву, которая вернула узника к жизни.

Парень сначала сел, затем медленно встал и обвел нас взглядом. У того, кто сейчас стоял передо мной, были те же черты лица и те же огромные грустные глаза, и тем не менее это был совсем другой человек. «Тот, кто показывает выход» ушел.

– Как тебя зовут, сын мой, – первым нарушил тишину священник.

– Алмас, – ответил парень певучим голосом и неизвестно к чему добавил: – Я всё помню.

Отец Михаил положил ему на плечо руку: – Пойдем наверх, Алмас, пойдем. Проводив взглядом священника со спасенным парнем, Анна повернулась ко мне и подарила восторженный взгляд.

– Здорово у тебя получилось, – прошептала девушка и игриво погладила меня рукой. Я не слишком люблю грубость и стараюсь вести себя тактично, но это было уже слишком. Схватив её за запястье, я резко отвел от себя её руку и практически оттолкнул Анну, которая, ничуть не смутившись, улыбнулась и пошла к выходу.

– Что это с ней такое? – Катарина проводила девушку гневным взглядом.

– Черт её знает, маленькая. Ведет себя, как блудница.

– Блудница и есть, – пробормотала моя спутница, и мы пошли вслед за всеми.

Весь вечер Катарина не сводила с меня глаз и не оставляла ни на минуту. Когда рядом появлялась Анна, глаза моей спутницы вспыхивали огнем ревности, для которой сестра Марии, надо сказать, больше не давала никакого повода.

– Пойдем на воздух, детка, – предложил я Катарине, и она с радостью согласилась, как соглашается человек, готовый ухватиться за любую возможность побыть наедине с тем, кого любит. Когда дверь пристройки захлопнулась за нами, я взял девушку за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Катарина, детка…

– Что?

– Скажи мне правду…

– Конечно, скажу, но… о чем?

– Ты меня ревнуешь?

Катарина покраснела и потупила взгляд в пол.

– Ну да, ревную… – через силу выдавила она и тут же заговорила быстро и сбивчиво: – Я не хотела, чтобы ты заметил. Ну, зачем тебе думать… Мало ли какие глупости. Извини меня, ладно? Я больше не буду, – последняя часть фразы прозвучала как-то совсем по-детски.

– Что ты, маленькая, какие же это глупости. Лишь в сердцах равнодушных нет ревности, а разве может быть равнодушным тот, кто любит. Думаешь, я не ревновал бы тебя? Подожди, случая пока не представилось… – улыбнулся я.

Катарина засияла, как золотая монета в лучах солнца: – И не думай даже, я и повода не дам никакого, самого маленького не дам… правда-правда! А если, как я, будешь ревновать без причины, так дай мне знать, намекни только. Все сделаю, чтобы сердце твое успокоить!

– Радость ты моя… – обнял я Катарину, – ты главное не устань его успокаивать. Оно ведь, как ребенок, глупое.

– Столько буду ему объяснять, – девушка коснулась рукой моей груди в области сердца, – сколько потребуется. И даже больше.

– Спасибо маленькая. А к этой дурре, Анне, забудь меня ревновать. Ласки всех девушек мира не стоят и тени твоей улыбки. Даже не сомневайся, детка, я никогда тебя не обманывал… и не обману.

На глазах Катарины блеснули слёзы, она обхватила мой торс и обняла так крепко, что у меня затрещали ребра.