Текст книги "Сказание о гноме"

Станислав Трофимов
Сказание о гноме

© Трофимов С. В., текст, 2024

© Ковалев Б. В., предисловие, 2024

© «Геликон Плюс», макет, 2024

Голос традиции

Не существует поэтической палаты мер и весов – каждому своя мера и свои Весы.

Хорхе Луис Борхес полагал, что именно по этой причине поэт порой стремится примкнуть к какому-нибудь направлению, школе, обзавестись эстетической программой, а это ошибочно: «Произведение само диктует автору нужную форму: стих или прозу, манеру барочную или простую. Теория может оказаться замечательным подспорьем (вспомним Уитмена), а может породить чудовищ или попросту музейные экспонаты».

Томас Стернз Элиот считал, что истинную индивидуальность поэт обретает, только когда осознает себя частью традиции.

Станислав Трофимов не относится ни к одной школе, ни к одному направлению, но всецело принадлежит русской традиции.

В его поэтических текстах органично сочетается духовное и музыкальное. Станислав Трофимов имеет богатый опыт церковного служения; ныне же он солист Мариинского и Большого театров, один из ведущих басов современной русской оперы. Это сочетание оказывается чрезвычайно интересным и плодотворным в поэтической перспективе: образность и тематика одной сферы сплетается с музыкальностью, ритмичностью другой.

Станислав Трофимов известен как исполнитель, который чрезвычайно тщательно и вдумчиво подходит к работе над партиями. Этот творческий метод он применяет и к поэтическим текстам.

Однако будет ошибочно предположить, что его стихи однообразны по тематике. Представленные в этой книги тексты вызывающе контрастны.

«Гудошная сказка» – фольклор несуществующего народа, эпос придуманного мира. «Сказание о гноме», смешное и грустное, уютное и масштабное, написано в своеобразной сказительской манере: точные рифмы соседствуют с ассонансными, но неизменна и строга интонация, управляющая стихом и открывающая читателю фантастический мир сказки. «Месть гнома», одна из наиболее эмоциональных частей «Сказания», написана с использованием лейтмотивной техники – пример осмысленного применения в поэтическом тексте оперных методов. С одной стороны, здесь можно узнать черты вымышленных миров Толкиена и Льюиса, с другой – явственны приметы русских сказок. Именно фольклор и деревенский быт наряду с позаимствованными из оперы техническими решениями становятся почвой для фантастического универсума «Гудошной сказки», что мотивирует как формально-технические, так и интонационно-тематические особенности этого текста.

Совсем иная – «Покаянная поэма». Это образец аскетичной духовной поэзии. Написанная в пору Великого поста, своим ритмом и скорбной интонацией она погружает читателя в особое состояние. Это поэзия не светская и не светлая – ее стоит читать и прочитывать именно как «покаянный», фактически молитвенный текст – в тот же период, когда он и был создан. Поэма написана по Великому покаянному канону преподобного Андрея Критского и находится в русле этого труда: каждой песне предпослан эпиграф, текст изобилует цитатами, вступая в живой поэтический диалог с претекстом.

Поэзия Станислава Трофимова всегда обращена к Богу и к человеку – скорбному, ничтожному, кающемуся, и все равно прекрасному. Человек ничтожен и грешен, он мал и незначителен – в этом его трагедия. Но даже сознавая свою ничтожность, человек стремится к любви, состраданию и жизни – и в этом его красота. Запечатлеть в стихах этот парадокс – редкая удача, однако, как представляется, перед нами именно такой случай.

У Станислава Трофимова множество слушателей – не сомневаюсь, что теперь он обретет и своих читателей.

Борис Ковалев,

член Союза писателей Санкт-Петербурга

Сказание о гноме

Чрезмерная жажда власти привела к падению ангелов…

Фрэнсис Бэкон

 
Вино по кубкам звонким льётся,
И песня в даль веков несётся
Устами путников-певцов
Для обличения глупцов,
Для прославленья храбрецов
И в научение юнцов,
Для созидания добра
Трудом скользящего пера…
Наш мир убог,
Ущербен, жалок,
Ко благу строг –
В нём блага мало.
А вот гнилья в среде народа,
И сановитого и сброда,
Хватает, как угля в печи,
Где муки ада горячи.
И потому, вещая правду
В порочной мира кутерьме,
Рискуешь ты за эту правду
Купаться по уши в дерьме.
Отселе слог не нужен мудрым —
Они привыкли к чистоте.
Взирают сонно оком мутным
И, состязаясь в правоте,
Всё рассуждают о грядущем,
О том, когда, что, где и как,
Вкушая туне добрый злак,
Имея вид, что вол жующий…
Трясясь за сытость и карманы,
Страшась изменчивой судьбы,
Смиренны мудрые к обману
И злым наветам клеветы.
 
 
Милы придворные поэты:
Услужливы к страстям господ,
И даже самый мерзкий скот
Запечатлеют чудом света.
Плати монету, друг хозяин,
И будешь для потомков всех
Ты самый добрый, славный барин
Без злых привычек и утех.
Затем, друзья, бесстрашным слогом
Судьбой награждены лишь те,
Кто многое познал в беде,
Вещая правду пред народом.
Кто Правды глас? Кто ей помощник?
Кто не боится возвещать
И за глагол свой отвечать?..
Конечно – пьяница гудошник!
 

Гном

I

 
Когда-то жил на свете гном.
Обычный гном, как все в той масти,
Но было злое в гноме том:
Желал он безраздельной власти.
О том поведаю вам сказ.
Нестройность не судите, люди,
А коль кому не в бровь, а в глаз,
То это ваше дело будет.
 
 
Рождён среди лесов, болот,
Средь нищеты, знававшей голод.
И трудно жил его народ,
Претерпевая зной и холод.
Усердно те трудились гномы,
Да в те лихие времена
Без хлеба не одни их домы
Судьбы терпели бремена.
В тоски тяжелые мгновенья
Ходили гномы на мольбу
И, умоляя Высоту,
К труду искали вдохновенья.
Там гнома некий жрец приметил
И, увидав его удел,
Таланты у него отметил
И взять в помощники хотел.
Так гном, познав азы ученья
О славной Высоте Светил,
Жрецом стать приложил стремленья,
На что отдал немало сил.
 

II

 
Оставил гном свое селенье
И был к наукам принуждён
В местах, где водится ученье
И люд умом не обделён.
Среди учебного сословья
Его никто не полюбил,
И часто на него злословья
Учебный братец возводил.
Ругали гнома и бранили,
На нём водили клевету,
Бывало, даже камнем били
Или таскали за браду.
Бедняга гном терпел изрядно,
Но всё же веру в Славный Свет
Не потерял, и то отрадно,
Что жаждал жреческий обет.
 
 
Учился, право, он как надо,
Старателен к наукам был,
И доброй славы как награды
Хотел он. Гном тщеславен был.
 

III

 
Однажды, проезжая рядом,
Нарочно иль случилось так,
Заехал со своим отрядом
К ученикам Великий Маг.
 
 
Значительным событье было,
И, в чинны ризы облачась,
Оставив книжный труд постылый,
Все в двор вбежали, торопясь.
Как только Маг Великий въехал
Весь белый на белом коне,
Вся дворня, все жрецы со спехом
Челами падали к земле.
 
 
Один лишь гном, в углу забитый,
В своём потрёпанном тряпье
Смотрел, как Белый Маг со свитой
Явился, будто свет во тьме.
Пред гномом был он точно Небо,
Покинувшее блеск Светил
Для важного какого дела,
С которым в землю приходил.
Гном видел стройные отряды
Из магов, эльфов и людей,
Что на груди несли награды
В достоинстве драгих камней.
Он видел всё величье Света,
Стоя пред Магом не склонясь,
Увидел царственность Завета,
Великую земную власть.
 
 
Да нужно ль уделять вниманье
О чём подумал бедный гном,
Увидев блеск очарованья
В краю том нищем и глухом?
 

IV

 
Тогда-то он решил навечно
Жизнь провести слугой Светил,
Покрыться славой бесконечной —
И все обеты возгласил.
Так повелось, что без обета
Не можно было магом стать.
Сие описано в Заветах —
То гном успел уже узнать.
Обеты были непростые:
Чтоб целомудрие водил,
Чтоб в кушаньях посты хранил
И брашна не вкушал мясные,
Служеньем Небу угождал,
Слова Завета возвещал,
Чтобы оглох ко звону злата,
Чтобы любил душою брата,
Не гневаться и не бранить,
За всё прощать, за всё любить,
Камней ценнейших не копить,
Без дела никого не бить,
Не красть, не пить и не хулить,
И уж конечно, не убить…
 
 
Такие страшные обеты!
К чему давать, коль не держать?
Не сдержишь – призовут к ответу
И могут за грехи воздать.
 

V

 
Но то не значило, что магом
Стать гному тотчас суждено —
Терпенья проявить отвагу
На многие года дано.
Да гном великой славой грезит —
Готов он пережить века,
И, если нужно, пусть налезет
Та мантия на старика:
«Пусть буду я больным и старым!
Пускай пройдут десятки лет —
Я доберусь до Вечной Славы…
Для гнома долго смерти нет.
Увижу я, как всякий сгинет,
Кто оскорбить меня посмел,
А всех оставшихся удел —
Следить, как я иду к вершине.
 
 
Какие странные стремленья
Рождает повреждённый дух:
Благой елей в нём, без сомненья,
Задолго до того потух.
 

VI

 
Чрез дестилетья, уж жрецом,
Служить за дальние моря
Направился учёный гном,
Быть магом хоть бы там горя.
 
 
Помощником при старом маге,
Владыке тамошних земель,
Его вписали на бумаге,
Что грамотой зовут теперь.
Ему там дали власти много
И ведать много разных дел,
Открылась славная дорога
Пред гномом. Стал он глуп и смел.
 
 
Прошёл и слух, что магом станет,
Когда там нынешний умрёт.
«То верный слух, он не обманет!» —
И гном нетерпеливо ждёт.
 

VII

 
Но годы шли, старик смиренный
Не думал путь свой завершать.
Тогда решился гном презренный
Владыку тайно отравлять.
 
 
Святого хворь взяла внезапно,
Он начал болями страдать.
Помощник принялся отрадно
Ему лекарства подавать.
И хворь ничуть не отступила,
Да только муки старику
Больнее прежних причинила
И смерть приблизила к нему.
У брата он просил лекарства,
Не ведая, что в них подвох,
Не видел в гноме он коварства,
Не думал, что такое мог.
И уж осталося тому
Совсем немного подождать,
Чтоб очи магу-старику
Смиренные позакрывать.
 
 
Ещё немножечко терпенья!
Благоговейный жрец и гном
Великим магом, без сомненья,
Воссядет в том краю благом.
 

VIII

 
В дому у мага были феи.
В науках осведомлены —
Тем примечательны они,
Во многом были корифеи.
Хранили девство и красою
Известны были во все дни.
Пленить же гнома красотою,
Не думая того, смогли.
Гном воспалился, точно факел,
И феям не давал проход,
И, как козёл на огород,
К ним лез, оказывая знаки.
Сначала было им смешно
И с гномом поиграли малость:
«Смеяться в меру не грешно!
Простит нам небо эту шалость!»
 
 
Понаигрались да узнались…
То гному было не в смешки,
А феи совершать грешки
И вовсе-то не собирались.
 

IX

 
Одну прекраснейшую фею
Жрец возжелал сильней других.
Порок на ум ему навеял,
И гном решил, что он жених.
Девица в позу стала горду.
Совсем презренья не тая,
Слюной харкнула в гномью морду
И тотчас к магу побрела.
Но мага не нашла здоровым
И даже более – больным:
Он лик имел совсем багровым,
Уже глухим был и слепым,
Дышал неровно, ненадёжно,
Кряхтел и жар терпел давно.
Помочь уж было невозможно
И умереть лишь суждено.
Тут фея поняла, что скоро
Почиет в мире добрый маг,
А гном воссядет на престолы
И будет новый здешний маг.
 
 
Что ж, фея… Девства не убудет,
Коли отдаться не за так.
Теперь уж медлить гном не будет!
Смотри, он и отмстить мастак.
 

X

 
К ней гном зашёл. Запёр засовы
И предложил немедля брак
Без пафоса, без всякой своры
И без гостей: «Возляжем так.
На нас с тобой одни обеты,
И, чтоб карьеры не терять,
Я, как и прежде, жрец у Света,
А ты мне будешь помогать.
Тебя над феями поставлю,
И над жрецами будешь ты.
Тебя среди людей прославлю
Цветком предвечной чистоты.
Коль скоро наш старик отбудет
В края далёкие Светил,
То новый маг у вас пребудет,
И горе тем, кому не мил».
 
 
Весьма недурно предложенье!
Вельможа рассудил умно.
И в этой жажде вожделенья
Для феи золотое дно.
 

XI

 
Так фея согласилась скоро,
Но умоляла медлить брак,
Мол, совесть на неё с укором
Глядит, пока жив этот маг.
Тогда, смеясь, гном ей открылся
И молвил: «Вот его беда.
Моим лекарством отравился,
Уж не восстанет никогда.
Ещё единое вливанье,
Лишь доза малая одна,
И ваш старик моим желаньем
Почиет в небе на века».
Вдруг фея кинулася в ноги
И стала обувь целовать,
И, если с браком подождать,
Ему сулила ласки многи.
Сказала, мол, он ей по сердцу,
И что глупила, отвергая.
Но лишь обет оберегая,
Она пред ним закрыла дверцу.
Пленился гном на скорость дней,
Ведь старику чуть-чуть осталось,
Не знал, что острый ум у фей,
И всё в порядке показалось.
Он сразу всем её представил,
Да главной среди фей поставил.
Доверил с ядом свой сосуд,
Мол, феи верно сберегут.
 

XII

 
В стране его не все любили,
И воины эльфийских лиг
К ним мага нового просили —
Не гнома, коль умрёт старик.
Затем искал себе лукавый
Поддержки только средь людей
(Их можно подкупить забавой,
Лишь только наливай да пей).
Смерть мага феям он доверил
И вскоре новость получил,
Что маг душой на небо взвеял
И почивает средь Светил.
Что тело, в ризах растворившись,
Благословение дало
Тому, кто в них же облачившись,
Продолжит деланье его.
И жрец, желая назначенья,
Послал несметные дары
В Престолы Вечной Высоты,
Чтоб магом стать без промедленья.
 

XIII

 
Гореньем плоти возгораясь,
Бежит скорей повеса гном
И, на пороге раздеваясь,
Заходит смело в феин дом.
Но фея снова не пускает…
Уж думал стражу зазывать,
Уж думал: дверцу поломает
И силой будет фею брать.
Она же умоляла слёзно:
«Послушай, ты любим один.
Тебе отдамся неотложно,
Как станешь маг и господин». —
«А ты тщеславна, дева фея.
Лишь магу чистоту дарить
Ты можешь, сердцем не робея.
Ну что же… Так тому и быть!»
 
 
Мечтанья сводят всех с ума!
Желает знатность голытьба,
Урод красу желает девы,
Немой – воспеть благим напевом…
Так гном желает мужем быть,
И фея не даёт остыть,
Подбрасывая хворосток
В огня пылающий роток.
 

XIV

 
А феи по утрам усталы,
Как будто бы не спят всю ночь,
Бледны, болезны, исхудалы,
На них без слёз смотреть невмочь.
Летают, говорят, по лесу,
Какие-то всё травы рвут,
Им травы многие известны —
Они лечение дают.
Им птички в этом помогают,
Жучки, седые паучки,
Им зёрна грызуны таскают,
И кролики несут пучки.
Чего-то в родниках всё варят,
А дух-то славный! Дивный дух!
И только закричит петух —
Всё спрячут и труды оставят.
 

XV

 
Прошло достаточное время,
И ожидает гном посла,
Чтоб магом быть, благое бремя
Ему с послом судьба несла.
Заждались. В поздний час поспели
К нему послами магов сонм:
Чтоб сан пролить на нём сумели,
И их собратом стался гном.
 
 
Навстречу им не вышли феи,
Но было множество людей
Из разных мест и всех артелей,
Из леса и лихих степей.
Пришли во всём вооруженье
Все воины эльфийских лиг
И обвинили в отравленье
И множестве иных интриг.
Но гном, давно к тому готовый,
Команду дал своим бойцам,
И те, приемля жест суровый,
Мечи приставили к послам.
В толпе на двое разделились,
И точно, что уж битве быть.
Но не желая крови лить,
Все эльфы гному покорились.
 

XVI

 
Но вдруг явился белый свет,
Из лесу шёл во тьме глубокой,
Он возвещал скончанье бед,
И феи пели недалёко.
Такого хора не слыхал
Уже давно и гном, и люди.
Он лишь одно обозначал —
Что Маг Великий скоро будет.
Сиянье близилось, и гном
Как будто в прошлом оказался,
Как будто вновь учеником
Не преклонившимся остался.
Как будто видел в первый раз
Он таковое солнце славы.
Ему не верилось, но глаз
Ему не лгал, хоть был лукавым.
В блистанье славы Всех Светил,
Огонь и свет собой рождая,
Великий Маг к ним подходил
Под гимны фей, как Свет, сияя.
 

XVII

 
Гном в ужасе: умерший маг
Пред ним восстал, как море света,
Как Маги Древнего Завета,
Преобразуя ночи мрак.
Сияя более огня,
Восстал старик, убитый ядом,
Как свет во тьме, огнём горя…
И все вокруг лишь были рады.
Тут эльфы вновь вооружились,
И люди Магу повинились,
И снова гном стоял один,
Презрен, отвержен, нелюбим.
Великий Маг послов приветил
И пригласил идти в дворец,
А гнома будто не заметил.
«Конец, – подумал гном, – конец».
Но воины прошли поодаль,
На гнома им теперь плевать,
А гнома чтоб арестовать —
Великий Маг приказ не отдал.
Прошли и феи стройным рядом
И гимны Высоте поют.
И фея гному с гномьим ядом
На руки отдала сосуд.
И всё, что видел пред побегом, —
Лишь блеск очей да звонкий смех.
Он проклял фею перед небом,
Как будто мог… И смех и грех.
 
 
Такую сказку помнят люди.
Забудется она едва!
И гном уж точно не забудет,
Как отравлял он старика.
Как много странностей на свете,
Любую взял – хоть песню пой!
А я за песню не в ответе:
Я лишь услышал – не глухой.
О гноме я поведал сказ
Нестройно, не красно, несмело,
А коль кому не в бровь, а в глаз,
То это только ваше дело.
 

Гномий брак

 
Когда-то жил на свете гном,
Он не был как другие гномы:
Судьба судила стать жрецом
И позабыть порыв влюблённый.
Об этом будет мой рассказ,
А если кто кого узнает,
То мы заверим тотчас вас:
Баян лишь вымысел вещает.
 

I

 
В столицу Света, нос повесив,
Вернулся гном из-за морей.
Ходили слухи средь людей,
Что там он шибко куролесил.
Но толком знать никто не знал,
Что с гномом было в тех местах,
Да много ль правды на устах?!
И в суть едва ли кто вникал.
На слухи маги не равнялись,
А факты с дальней стороны
От мага Белой Высоты
Ничем никак не подтверждались:
Ну поболел маг и восстал!
К труду почуял вдохновенье
И, чтобы не держать в безделье,
Назад он гнома отослал.
Так правда или слух лукавый?
Да кто ж его там разберёт!
Но гнома с эдакой-то славой
В столице невзлюбил народ.
 

II

 
Увидев, что карьера гаснет,
Гном поклонился господам,
Которым люди все подвластны,
И стал служить людским князькам.
Князья те магов не любили
И часто, подкупив жрецов,
Трудами этих подлецов
За действиями их следили.
Так гном, рисуя на бумаге,
Всё князю сообщал о маге,
Описывал: что, где и как,
И в этом ушлый был мастак.
Теперь карьера понеслась —
На то и княжеская власть.
Его навязывали магам,
И те, в бессилии немом,
Чины давали шаг за шагом.
Так возвышался жрец и гном.
Да знали в Высоте Светил,
Что сердцем он совсем прогнил.
И кабы не мешался сильно,
Никто бы трогать не посмел,
Да он строчил весьма обильно
И магам навредить сумел.
И маги, сговорясь с князьями,
Вникая в интерес сторон,
Нашли местечко за морями,
Где пригодиться мог бы гном.
 
 
Мы в этом месте не бывали,
И описать его едва
Для песенки могли б и стали.
Да песня не о том была.
 

III

 
В краю далёком, средь пустыни,
Ему опять даётся власть.
Лишь только сердцем он остынет,
Как вновь судьба дарует страсть.
Стал снова гном жрецам начальник.
Возглавил войско из людей.
У эльфов был другой наставник —
Руководительница фей.
Ах, феи! Свет зари томящей,
Оазис средь пустыни злой…
О, чудный стан, к себе манящий,
И соблазняющий собой!
О, красота невинных телом!
О, сладость непорочных губ!
О, дрожь в прикосновенье смелом!
О, полный сладости испуг!
Ах, верный раб своих мечтаний,
Однажды вожделевший фей,
Ужели нет в тебе желаний
Об ублажении страстей?!
Да, разумеется, что феи
Пришлися по сердцу ему,
И гному вновь порок навеял
Средь них искать себе жену.
Ну, не терпелось на Заветы
Возвысить новую хулу,
Знать, целомудрия обеты
Совсем не по его челу.
 

IV

 
О феях многое известно:
Они прекрасны, и умны,
И голосом своим прелестны,
И целомудрием чисты.
Обеты издревле давали
И с гордостью хранили их,
И гимны небу воспевали
Во славу Всех Светил благих.
Но, видимо прошли те лета,
Когда достойно, высоко
Чли каждую строку Завета,
Хоть было это нелегко.
Иссякло доброе стремленье
Под небом праведно служить
И чистоту свою хранить
Для вечного небес селенья.
Гном будто приведён на место,
Где благодать побеждена
И волей рока суждена
Им в грёзах жданная невеста.
И что обет, коль страсть взыграла?
Что прежде данные слова?
И помутилась голова,
Когда одежда с феи спала.
 

V

 
Ни красотою, ни уменьем
Та фея не была знатна.
Тем паче не была умна
И не прославилась везеньем.
Простушка или не простая,
По глупости или со зла,
В безумстве иль в бреду пылая,
В обиде ли на Свет была,
Иль на кого из магов старых,
Или на вечный блеск Светил,
Иль жертвой пала сил лукавых,
Иль гном ей злата посулил —
Никто теперь уже не знает!
Да может и не нужно знать.
И только ваш баян вещает,
О чём бы надо помолчать.
Пред гномом девство обнажила
И, все обеты преступив,
Себя пороком осквернила,
Желанья гнома ублажив.
 
 
Повеса гном – что юный воин!
Вкусив желанный блеск побед,
Собою горд, ценой доволен…
А в побеждённых – сам Завет.
 

VI

 
Над феями – одна старуха.
По нраву точно маг была.
Весьма крепка по силе духа
И старые посты блюла.
Суровый взгляд на всё имела
И обожала старину,
Ученья знала глубину
И фей наказывала смело.
Старуху феи все боялись
И перед ней, как лист, тряслись.
Увидев, от нее скрывались,
От взора прочь скорей неслись.
Жрецов видала многих, разных
И различать средь них могла
И добрых, и умом неважных,
Трусливых, смелых иногда.
Но гном её глазам явился
Как нечто дивное совсем,
Как будто мир переменился,
И всё смешалось в мире сем.
Глядит и недоумевает,
Как это чудо из чудес
В себе пороки все вмещает
И как в жрецы при этом влез?
Как он сумел добиться власти,
Хотя достойных пруд пруди?
Какие с ним грядут напасти
На праведном её пути?
 

VII

 
У гнома с этой ведьмой старой
Текло общенье не в любви,
И часто ссорились они —
То гному не было забавой.
«Я вас, о гном в чинах высоких,
Узнала, как ко мне вошли.
И подвиг ваш в краях далёких
Мне ведом – слухи подошли.
Вы сколько, друг мой, ни хвалитесь,
Мне ваш талант не ко двору.
Вы лучше сами уберитесь,
Не то легко я помогу». —
«Ты, старая, рехнулась, видно?
Я жрец! Почти твой господин.
Коль будешь мне чинить обиды…»
Но фея молвила: «Один…
Среди земного мирозданья,
Под сению Благих Светил,
Под сводом жреческого зданья
Его Великий Свет явил.
Явил, вручив слова Завета,
И дав сиянье Высоты,
И разум Царственного Света,
И славу Вечной Красоты.
Лишь он – Великий из Великих
И Высочайший! Он один
Владетель благостей толиких
И старой феи господин».
Глаза её огнём горели,
И гном, ни слова не сказав,
В её распахнутые двери
Откланялся, уста зажав.
 

VIII

 
А фея, гномова потеха,
Теперь помощница жреца.
И госпоже уж не до смеха —
Бояться стала подлеца.
Старуха день и ночь следила,
Её терзал один вопрос:
«Как эта к гному угодила,
И отчего на дуру спрос?
С чего у глупой этой феи
Таланты объявились вдруг?
И стражники его вокруг…
Всё это заговором веет».
И думы феи-госпожи
Её от тайны увели.
Не думала она, что гном
У феи этой – женихом.
Она ту фею пригласила
И учинила ей допрос,
И как ей только ни грозила,
Да уж какой с той дуры спрос!
Гном всё смелее и наглее.
Поправ безбрачия обет,
В столицу сам он шлёт навет
Для удаленья старой феи.
 

IX

 
Возляжешь с милой как-то раз,
Наутро – вот тебе и раз…
И как то принято на свете,
Что по утрам бывают дети?
 
 
Чего от века не бывало,
Чего округа не слыхала:
Что славный жрец и честный гном
Вот-вот назначится отцом.
Об этом фея сообщила,
Не радуясь и не скорбя.
Ума-то прежде не хватило,
Что можно понести, любя.
А гном вскипел, да не на шутку,
И так кричал, что феи все
Сбежалися в одну минутку
И собралися во дворе.
Он ей велел травить младенца
И дал лекарственный сосуд.
Она же встрепенулась сердцем,
Припомнила Небесный Суд.
Гном объяснял, что невозможно
Порок сокрыть от острых глаз:
«Накажут и осудят нас!
Прими лекарство неотложно!»
Но фея принимать не стала,
А предложила убежать…
Но магом гном мечтает стать!
Об этом фея знать не знала.
Он бил её, что было сил,
Потом накинулся, душил…
Она почти уж издыхала…
Тогда истошно закричала.
 

X

 
На этот крик сбежались феи,
Что были во дворе как раз.
Её отбить они сумели,
Но гном сказал: «Накажут вас.
Я глупых вас сживу со свету
И, если нужно будет мне,
Сегодня ж призову к ответу
И покараю на суде.
Велю вас бить до полусмерти,
А после выгоню с дворца.
Вы мне, голубушки, поверьте!..
То слово вашего жреца».
И феи испугались гнома,
Да и не поняли, в чём суть —
Поодаль слушали от дома
И правды не могли смекнуть.
Гном кликнул стражников. Мгновенно
Они явилися на клич.
«В темницу фею! Непременно! —
А сам на ухо, – Утопить».
 

XI

 
Всё было б тихо и не слышно,
Да вот старухе не спалось,
Она тут прогуляться вышла
И чует: что-то здесь стряслось.
У гнома голос был известный,
Его слыхать не мудрено,
Звенит, как будто дуб надтреснул:
Широко, звонко, далеко.
Она бояться гнома стала
И странностей его интриг,
И потому брала охрану
Из воинов эльфийских лиг.
Идёт, а стражники навстречу.
Она им: «Стой!», они – ни-ни.
Тут эльфы им подали сечу
И гномью пленницу спасли.
Теперь владычица узнала,
Что фея нежностей познала
И, вместо сговора того,
Несла в себе дитя его.
Её старуха – в заточенье
И говорит: «Зато жива».
А в Высоту без промедленья
Донос на гнома подняла.
 

XII

 
Гном об убийстве ждал отчёта,
Но между тем пропали те,
Кого он одарил почётом
Ту фею утопить в воде.
Исчезли, будто в безызвестность!
И в гневе и в испуге жрец…
Он обыскать велел всю местность
И феи-госпожи дворец.
Но эльфы стражу не впустили
Не то что внутрь – во двор дворца.
Стрелами луки зарядили,
Суля им смертного конца.
Открыто противостояли
Друг другу госпожа и гном,
Из Высоты ответа ждали
И оба грезили судом.
Гном подготовил обвиненья,
И были бы они сильны,
Когда б не тайное спасенье
Его беременной жены.
 

XIII

 
Меж тем доносы подоспели,
И в Высочайшей Высоте
Поразобраться не сумели
Ни в правде той, ни в клевете.
Великий Маг призвал десницу —
Велел ему судьёю стать,
Чтоб самому с тем не возиться
И честных дланей не марать.
Десницею был маг почтенный,
Старательный и молодой,
Был по характеру смиренный,
Трудолюбивый и святой.
В делах всё разбирал подробно
До каждой капельки чернил,
И для виновного прискорбно
Решалось дело, коль судил.
 

XIV

 
Маг прибыл к месту через время
Со свитой эльфов и людей
Нелёгкое осилить бремя
Бесстрастных и благих судей.
На берегу его встречали
До полного воружены
Два воинства. Их возглавляли
Гном и вельможи госпожи.
Сама старуха не явилась,
Через вельможу извинилась,
Сказалась немощной, больной
И приглашала в замок свой.
Но маг отверг то приглашенье.
Сказал, что после подойдёт,
Ну а теперь, в уединенье,
Беседу с гномом проведёт.
И гостя угощая смело,
Кормил гном шибко и поил,
Подарков свите надарил
И думал, что уж в шапке дело.
 

XV

 
Лишь к вечеру судья решился
К старухе во дворец идти,
И гном со стражей потащился.
Тут эльфы встали на пути:
«О, добрый маг, мольбе смиренной
От нашей госпожи внемли.
С тобою гному нет пути.
Один ступай, благословенный.
Она боится злого гнома
И стражей-воинов его
Не хочет видеть в сводах дома
И в залах замка своего».
Тогда маг добрый улыбнулся
И молвил: «Гном пойдёт один,
Без стражи… Чай, не господин».
И, глядя в гнома, ухмыльнулся.
 

XVI

 
В великой зале стройным рядом,
В богатых вышитых нарядах,
Под пение благое фей
Встречали мага и судей.
Преобразились маг и свита
И стали будто бы светлей.
И, как огнём небес облитый,
Был ярче блеск драгих камней.
Хоры торжественно звучали
И воспевали Честь Светил.
И лица у жрецов сияли —
К ним маг почтенный подходил.
У гнома сердце встрепенулось,
Пытаясь в память заглянуть,
Как будто время повернулось,
Чтобы напомнить что-нибудь.
Он чёрен весь – вокруг всё светло,
Он мрачен – торжествует всё…
«Несися всё в седьмое пекло!
Старуха… Бес бы взял её!»
 

XVII

 
Маг молвил: «Приведите фею,
И дело мы покончим всё».
Гном закричал: «Какую фею?!
Что вы задумали ещё?
Я рассказал вам про старуху.
Она безумна! Не в себе!
Её не подпускайте к уху —
Она умела в клевете».
Ряды певуний расступились,
И, к удивленью подлеца,
Глазам судьи жена явилась,
Беременная от жреца.
Маг подошёл. Спросил спокойно:
«И кто ж у нас отец дитя?
Не понесла ли от тебя,
Честнейший жрец и муж достойный?»
Гном оглянулся – стражи нет.
Вокруг лишь эльфы феи старой.
Пришла пора давать ответ
За похоть и за нрав лукавый.
 

XVIII

 
Его пороли три недели!
Так получал, что аж звенел.
Округу слухи облетели,
Как гном в отцовстве преуспел.
Отчаялся былой надежды
Стать магом в скорые лета.
И даже жреческой одежды
Лишить хотели навсегда.
Нагого в шкуру облачили
И до столицы по стране,
Как зверя дикого, тащили,
Как полагалось в старине.
Владыке Света доложили
И, с разрешения того,
Жреца злодея заточили
На долгие лета его.
 

XIX

 
А фея, гномова потеха,
Ему детишек родила.
Карьере было то помехой —
Она их магам отдала.
Девайте, мол, куда хотите,
Они мне вовсе не нужны.
Найдёте дом – туда введите,
И там пусть возрастут они.
Святые маги обыскались
Приюта выродкам её,
Но люди добрые сыскались
И приняли её зверьё.
Ходили слухи средь народа,
Что детки странные от рода:
Медведи то ли, то ль быки…
Но правда ли? Ищи-свищи.
 
 
Старуха дожила спокойно
Отпущенные ей лета,
И скоро Неба Высота
Её к себе взяла достойно.
 
 
За беспристрастное участье
И разбирательство в суде
О гномьем браке, клевете
Маг был повышен, всем на счастье.
 
 
В темнице заключённый гном
Мог думать только об одном:
Он у судьбы молил о чести
Дождаться дня великой мести.