Текст книги "Без пяти лет апокалипсис"

– Я в деле! – и опять погрузился в себя.

Похоже, и перед шеренгой стрелков, ощетинившейся ружьями, он уснет. Скоро проверим.

Но, вопреки дурным предчувствиям, Борг явился один. Ощупал взглядом сверток и махнул рукой:

– Проходите!

– А что в мешке? – так же бесстрастно, как и раньше спросил солдат.

– Не твоего ума дело, – отрезал особист. – У меня третий уровень допуска, видишь? А у тебя такого нету. Вот и не лезь.

Пластиковый пропуск вспыхнул зеленым, соприкоснувшись с кнопкой вызова лифта. Дверцы разъехались бесшумно и Чак спросонья рухнул внутрь, но тут же вскочил на ноги и помог втащить тяжелый груз. Пока железная кабина ползла вниз, все молчали, но едва переступили порог хранилища, Борг резко схватил старика за плечо:

– Что вы задумали?

Слова разлетелись по ангару, такому огромному, что даже эхо не успевало откликнуться. Арк сбросил тяжелую руку.

– Я лишь хочу выполнить приказ Кифа и сделать наш мир пригодным для жизни.

– А днем это сделать никак невозможно?

– У меня возникло неожиданное озарение. Я решил проверить теорию и…

– …И для этого украли машину времени? Бросьте, профессор! Неужели вы всерьез надеялись, что эти тюфяки сумеют незаметно проникнуть в запретную зону? – ухмыльнулся Борг, засовывая большие пальцы под блестящую в свете ламп портупею. – Их чуть было не пристрелили, но додумались сперва позвонить мне. Я распорядился не трогать лаборантов, пока не прояснится в чем дело. Ваше изобретение сломано, зачем же оно вдруг понадобилось?

– Вы не поймете! – крикнул Гайд, вставая между отцом и особистом.

– Все же попытайтесь объяснить, – спокойно сказал тот, игнорируя угрожающее дыхание юноши и глядя в бледные глаза ученого.

– Сынок, не надо… Он прав, – Арк присел и начал суетливо разматывать тряпицы, остальные ученики бросились ему помогать. – Прежняя машина времени сломана и ее уже не восстановить. Да я и не собирался этого делать. Но здесь – смотрите, вот тут, – есть два очень важных реле. И еще этот импульсный датчик. Если их соединить напрямую, проводами… Вроде этих… То чисто теоретически – я подчеркиваю, теоретически! – любое замкнутое пространство превратится… Но я забегаю вперед!

Он вскочил, озираясь по сторонам, схватил Борга под локоть и потащил к контейнерам с эребусом, сложенными в штабеля в дальнем углу.

– Прежняя машина времени ценности не представляет. Но у нее весьма удобная временная шкала. Она… Ребята, не стойте столбами! Несите все сюда! Так вот… Шкала удобная. Если бы я хотел вернуться в прошлое, скажем, в 2083 год, незадолго до войны, то нужно нажать всего четыре кнопки. Смотрите, смотрите! Ах ты ж… Ноль западает! Да неважно…

Профессор потыкал в кнопки, потом метнулся к ящикам и оторвал крышку, помог ученикам взгромоздить раздолбанную конструкцию на пласты эребуса.

– Что значит, не важно? – напрягся Борг, расстегивая кобуру. – Зачем вам перемещаться в предвоенный год? И во что может превратиться замкнутое пространство? Отвечайте, не юлите!

– Так я же и рассказываю, – Арк воткнул два оголенных провода между тускло светящимися зелеными камнями. – Мы испробовали все способы реанимировать останки нашего мира. Кроме одного. Если перевезти весь оставшийся запас эребуса в 2083 год, мы полностью изменим судьбу. Изменим баланс сил, остановим войну. Жизнь будет прекрасной, как этого и хочет Киф.

Особист выхватил пистолет и направил на ученого.

– А теперь медленно сделайте шаг назад, не нажимая больше никаких кнопок. Ваша идея безумна. Я не могу допустить, чтобы вы создали новую машину времени и…

– Неужто все смутьяны так туго соображают? – хохотнул профессор. – Вы уже допустили. Все, что находится в этом помещении, перенесется в прошлое, стоит только переключить этот рычаг.

Щелчок и выстрел раздались одновременно. Борг почувствовал, что под ногами разверзлась бездна, полная зеленого огня. Но прежде, чем провалиться в нее с испуганным воплем, он услышал добродушный голос Арка:

– Советую покрепче зажмуриться!

2

Борг очнулся не от слепящего солнца, лучи которого прожигали даже плотно закрытые веки, подсвечивая мрак в его голове золотыми всполохами. Не от непривычно теплого ветра, переполненного ароматами цветов, трав, и лопающихся от спелости фруктов, истекающих сладким нектаром, а еще жужжанием пчел и топотом бегущего по степи стада, клекотом птиц и шелестом бархатно-невесомых крыльев. Даже не от встревоженных голосов, спорящих неподалеку. Пробудило его влажное прикосновение. Словно чей-то язык лизнул его бритую голову, продолжил движение и промочил слюной темно-серую форму от погон до молнии на брюках…

Язык такого размера? Борг недоверчиво приоткрыл один глаз и завизжал, как испуганная девчонка.

Зверюга захлопнула огромную пасть, клацнув зубами, каждый из которых был длиной с ладонь. Нападать она не спешила. Сидела на задних лапах и разглядывала человека, склонив голову на бок. Что-то неуловимо-знакомое угадывалось в этой морщинистой морде, покрытой жесткой бурой шерстью, и особенно в овальной кожаной нашлепке на потертом носу.

– Смотрите-ка, – сказало чудище голосом Гайда, – урод очухался.

– Что за долбаная хрень тут происходит?! – особист приподнялся на локтях, огляделся по сторонам.

Сын профессора стоял примерно в двадцати метрах справа, с неприязненной гримасой на лице. Рядом с ним и остальные лаборанты. Сам Арк сидел в зарослях ярко-зеленой травы и разглядывал искореженную машину времени. Никто из них, казалось, не замечал жуткого монстра в три тонны весом.

– Где мы? – Борг продолжал осматриваться, подмечая реку, желтые холмы на другом берегу и рощу незнакомых деревьев за спиной гиганта. – Что это за коала-переросток? Он способен нас сожрать? И сколько еще их водится в том лесу?

Девушка со странной прической подошла ближе, почесала корявой веткой шерсть на загривке зверя, отчего тот радостно запыхтел.

– Это дипротодон. Млекопитающее, вымершее в четвертичном периоде, – она не запоминала информацию, а читала ее со страниц, в нужный момент всплывающих перед внутренним взором. – Нам повезло обнаружить целую стаю этих миляг.

– Миляг? Ты на когти его посмотри, на оскал, – рука нащупала выпавший револьвер, но уверенности не прибавилось: этой махине пули – что блохи псу, досадно почешется и дальше побежит.

– Не надо бояться, – презрительно усмехнулась Син. – Дипротодон травоядный. Листья эвкалиптовые любит. Он ведь и вправду предок коалы.

– А что касается вашего интереса к местоположению, – подхватил Арк, – здесь я могу ответить предельно точно. Мы находимся на центральной площади Канберры.

– Да что вы говорите, – Борг с трудом поднялся, отряхивая штаны от красной пыли и голубоватой пыльцы. – А где же фонтан Кука?

– Его построят примерно через двадцать пять тысяч лет.

– Погоди, старик, не гони! Хочешь сказать, что мы…

– Мы в далеком прошлом.

Теперь особист огляделся куда пристальнее. Земля до самого горизонта напоминала картину безумного художника, который задался целью впихнуть в пейзаж как можно больше красок – все, что накопились в палитре: пурпурный водопад, розовые облака, ярко-синие лианы на деревьях. Заболели глаза, привыкшие к вечной серости, вслед за ними заныли зубы, уже от ужаса, ведь вся эта долбанная хрень… происходит наяву.

– К-как же… Как вышло, что мы очутились в настолько глубокой и древней заднице?

– По твоей вине, драный солдафон! – откликнулся Гайд, сжимая кулаки. – На кой ляд ты стрелял в прибор?

– Я целился в профессора, – хмуро буркнул Борг и тут же понял, что оправдывается, а это ему категорически не понравилось. Он здесь один против всех, значит, пора переходить в наступление. – Скажи спасибо, что папашку твоего не убил. А следовало бы! За предательство интересов революции.

– О, да ты еще и мазила.

Лаборанты оскорбительно захихикали. Этот мозгляк явно нарывается на драку! Терпение, Борг, терпение. Если сцепишься с одним, остальные выждут момент и ударят в спину. Поди угадай, что у них припрятано в рюкзаках. Озлобленные сопляки – самые непредсказуемые соперники. А вот старик, похоже, не хочет конфликта, во всяком случае, выглядит смущенным.

– Признаюсь, я тоже допустил ошибку, – вздохнул Арк. – В хранилище мне пришлось действовать наспех и я… Не заметил, что из-за западающей клавиши набрал лишний ноль. Вместо 2083 мы оказались в 20083. Причем до нашей эры. Почему-то вот этот тумблер оказался сдвинутым. Видите? Стрелка вниз означает «до Рождества Христова», а вверх – «после». Но я клянусь, что даже не прикасался к переключателю!

– Может, рукавом задели? – предположил особист, кивая на черный балахон ученого, наброшенный поверх стандартного серого комбинезона.

– Нет, тут пришлось бы приложить изрядное усилие! Давить до щелчка… Сами попробуйте. Не хотите?

– Неа, – Борг представил, как склоняется к тумблеру, а профессорский сынок поднимает железный ящик с эребусом и обрушивает ему на затылок. – Верю на слово.

Постойте! Ящик? И не один. Штабеля герметично упакованных контейнеров выстроились прямо посреди доисторического луга. Похоже, тут все запасы Аделаиды из подземного ангара. Откуда? Чер-р-рт, и что же осталось обреченному городу?!

– Почему «зеленуха»…

Особист назвал изумрудный минерал прозвищем, которое использовали только шахтеры и осекся. Не хватало еще разболтать подробности своей жизни этим подлым предателям. Он и сам старался поскорее забыть ту ночь, когда на Купол напали пингвины-мутанты, а Борг и остальные охранники Корпорации в панике разбежались, побросав оружие. Утром трусливых скотов, как назвал их вице-президент, разжаловали. Сослали в штрек, вкалывать бок о бок с оборванцами и преступниками всех мастей. А те старательно осложняли жизнь бывшим вохровцам. Поэтому, когда началось восстание, Борг сразу поддержал главаря и дрался на передовой, искупая кровью свое сомнительное прошлое. Прошлое… Он покрутил головой. Да-да, сейчас вокруг мерзкое доисторическое прошлое.

– Почему эребус перенесся вместе с нами?

– Я могу написать длинную формулу, только ты ее вряд ли поймешь, – процедил профессорский сынок, не скрывавший жгучей ненависти.

– А я могу сломать тебе все пальцы, один за другим, – особист презрительно сплюнул, расставил ноги шире и снял пистолет с предохранителя. – Чем ты потом будешь выписывать формулы? Своим крошечным…

Крепыш взревел, заглушая последние слова, и бросился на обидчика. Отец с Тюпом повисли на его широких плечах, удерживая на месте.

– Прекратите! Сцепились, как бешеные псы! – одернул их Арк и забормотал скороговоркой. – Механизм путешествия во времени и вправду трудно понять, если не знаешь основ квантовой физики. Даже в нашей группе не все осознают, что за сила переносит людей сквозь время и пространство. Я попробую объяснить… Только ради всего святого, перестаньте в нас целиться!

– Ок, – неожиданно быстро согласился особист.

Сунул ствол в кобуру и сел на кочку слева от профессора, с таким расчетом, чтобы эти гребанные подмастерья остались за спиной старика. Проще держать всю кодлу в поле зрения, а если затеют какой-нибудь подвох, Арк вполне сгодится на роль живого щита. Можно прикрыться его щуплым телом и отстреливаться. Погруженный в свои мысли, Борг не сразу расслышал вопрос ученого. Тот терпеливо повторил:

– Вам известно, что такое «агрегатное состояние»?

– Честно говоря, нет.

– Каждое вещество существует в одном из трех состояний – твердом, жидком или газообразном. В физике их, конечно, гораздо больше, но для нашего примера хватит и трех основных… Ох, вижу по глазам, что вы не врубаетесь… Ладно, возьмем для примера воду. Она может течь сквозь пальцы, но если ее заморозить – станет твердым льдом, а если нагреть – превратится в пар. Понимаете?

– Понимаю.

– Отлично. Теперь возьмем стекло. Как бы вы обозначили его агрегатное состояние?

– Твердое, конечно. Я столько раз выбивал окна и витрины головой, чаще всего – не своей. По опыту знаю, стекло хоть и хрупкое, но твердое.

– А вот и нет! – Арк подмигнул особисту, без всякого глумления или попытки унизить, скорее как опытный приятель, раскрывающий подростку секрет: откуда на самом деле берутся дети. – Стекло кажется твердым, но на самом деле это очень вязкая жидкость. При высокой температуре, в три тысячи градусов по Фаренгейту, оно течет, как вода. Потом остывает, становится прозрачным, но продолжает течь, только чрезвычайно медленно. За сто лет сползает на миллиметр. Твердость стекла лишь иллюзия. Однако людям трудно изменить привычное восприятие. В реку пальцы сунешь и чувствуешь, как они утопают, как их полощет быстрое течение, а тронешь стекло – ощущаешь твердую поверхность. То же самое с эребусом. Мы привыкли думать, что это минерал…

– Хотите сказать, «зеленуха» – не камень вовсе, а вязкая, драть ее в рот, жижа?

Профессор раздраженно скривился, но не из-за площадной брани, а оттого, что его перебили, да еще и неверным ответом.

– Нет, Борг. Гораздо интереснее. Эребус – это чистая энергия. Представьте, взрывная волна ядерной боеголовки вспенила дремлющий вулкан, открывая канал магме из самого центра Земли. Вся эта мощь, непостижимая человеческим сознанием силища, рванулась на свободу и моментально застыла в толще льда, намерзшего за миллиарды лет. Я не знаю, как это произошло и что за смесь получилась в итоге, но факт в том, что из каждой крупицы эребуса можно высвободить дьявольскую энергию. Даже малой толики хватило, чтобы забросить нас на двадцать пять… Вдумайтесь! Двадцать пять, выражаясь вашими словами, долбаных тысяч лет назад. Против течения мировой истории. Так что эребус, собственно, и есть машина времени. Я построил лишь систему наведения, которая позволяет попасть в нужную точку. Мы должны были перенестись в 2083 год и очутиться на площади, перед зданием правительства Австралии. Но все полетело к чертям…

– Система наведения! – особист ухватился за самые понятные слова в этой короткой лекции. – Наведите ее на тот самый день, ту самую минуту, откуда мы сюда провалились. Энергии на новый прыжок хватит. Если вы немедленно вернете ящики назад, я гарантирую… Всем сохранят жизнь.

Лаборанты придвинулись и загалдели разом:

– Что ты называешь жизнью? Ту серую плесень, в которой мы чахли?

– Ишь, гарантирует он… Возомнил себя шишкой, а сам всего лишь прыщ!

– Если бы это было возможно, мы давно скакнули бы в предвоенный год, а тебя, сволочь, оставили подыхать тут.

– В ту самую минуту нельзя, иначе пересекутся временные векторы, и мы превратимся в кучки бурого порошка…

Борг ухватился за тонкую ниточку смысла в этом разноголосом гвалте и рявкнул:

– Заткнитесь! Теперь ты… Да, ты, кусок окаменелого первобытного дерьма! Что за ерунду ты сморозил, а? «Если бы это было возможно…» Почему невозможно-то?

– Потому что ты своим выстрелом разнес к етиням главное реле, – гневно отчеканил Гайд. – Починить его мы не можем, а собрать новое здесь попросту не из чего. И по твоей милости мы застряли в этом времени навсегда. Без малейшего шанса на возвращение.

3

Гайд не пытался найти выход из тупика. Подобно всем юнцам, лопающимся от гормонов и максимализма, он искал виноватых. Тех, на кого можно свалить все эти жуткие проблемы. Заорать им в противные хари: «Исправляйте, чего стоите!» Потому и обрядился в броню агрессивной запальчивости. Но сам-то прекрасно понимал, что это лишь тонкая и пористая корочка, вроде кожуры незнакомых красных фруктов с соседнего дерева. А под ней трусливая мякоть и семена надвигающейся истерики. Из-за одного идиота… Хотя нет, Арк тоже накосячил. Из-за двух, получается.

Или трех? Внутренний голос ехидно напомнил: а ведь ты, крутой парень, стоял в хранилище рядом с машиной времени. Чего же не бросился под выстрел Борга? Закрыл бы грудью от пули, погиб, спасая не только близких, но и все человечество. Не успел? Врешь. Сам знаешь, что врешь. Испугался. Не юли, отступать некуда. Шах и мат.

По их вине они застряли в этом ужасном месте. Да, солнце яркое и климат куда приятнее, чем в родной Аделаиде. Но там оставалось еще целых пять лет, а в этом обманчивом раю люди будущего не протянут и месяца. Хищники. Вирусы. Перепады температур. Опять же, товарищам по несчастью доверять нельзя. Пусть даже половина отряда – отец и любимая, – не предадут… Син, будто услышав эту мысль, пощекотала его затылок под волосами. Она всегда так делала, чтобы успокоить жениха, а тот млел, терся о ладонь, чувствуя себя большим и довольным котом. Но сейчас Гайд дернулся, словно от раскаленной кочерги. Ведь остальные мужчины окрысятся на него как раз из-за девицы. В диких дебрях люди быстро теряют человеческий облик, скоро все они озвереют и станут агрессивными самцами. Придется сражаться с ними за единственную самку в округе. Тюп слабак, Чак медлительный, с ними легко справиться, даже если сразу оба набросится. А вот этот гад со своим пистолетом… Наверняка прикончит.

Значит, нужно убить его первым, и сейчас самый подходящий момент. Борга придавила к земле двойная тяжесть – осознание, что остаток жизни придется провести в доисторической эпохе с неприятными типами, а также чувство вины за тот злополучный выстрел, который приговорил не только их шестерых, но и целый город в далеком будущем – Киф и прочие без эребуса вряд ли протянут больше недели. Особист рванул ворот мундира и тяжело дышал, а колючие темные глаза метались по сторонам, выискивая на ком бы сорвать злость.

– Да отстань ты, сволочь слюнявая! – отпихнул он мохнатый нос. – Такой навязчивый, лезет и лезет.

– Он и впрямь совсем ручной, – Арк похлопал дипротодона по бурому боку и тут его осенило. – Послушайте, да ведь это же идеальная ездовая собака! Мы приручим еще пару таких зверей, погрузим на них ящики с эребусом и отвезем к океану. Это не так далеко, около трехсот километров на восток, если мне память не изменяет.

– Зачем нам куда-то идти? – разумеется, это спросил Чак, лениво развалившийся на папоротниках. – Мы обречены подохнуть. Какая разница – здесь или в трехстах километрах?

– Вы разве не понимаете? Мы все еще можем спасти будущее этого мира. Нам нужно спрятать эребус как можно надежнее. Давайте утопим его в океане, чтобы люди его никогда не нашли.

– Но ведь его там, в будущем, уже нашли, – пожал плечами Тюп. – После войны.

– Дорогие мои ученики, сколько раз вам повторять: зрите в корень! Еще не случилось никакой войны. Мы своим попаданием в плейстоцен изменили течение времени, будущее уже пойдет по другому сценарию.

– И есть шанс, что мы в этом сценарии даже не родимся, – мрачно прошептала Син.

– Откуда такое допущение? – тоном строгого экзаменатора спросил Арк.

– Об этом писали выдающиеся ученые двадцатого века, – девушка перелистала всплывающие перед мысленным взором страницы, – Брэдбери, Уэллс и… Хайн-Лайн.

– Ой, ну какие же это ученые?! Обыкновенные сказочники! Физика смотрит на процесс путешествий во времени иначе. Переместившись сюда с запасами эребуса, мы уничтожили свой мир и больше не сможем в него вернуться.

– Но раньше засланцы в прошлое всегда возвращались в Аделаиду, – Тюп поскреб бороду, – ту самую, неизменную.

– Верно! Но тогда работала система наведения, а крупица зеленухи под кожей у человека ограничивала срок его пребывания в прошлом. Сейчас тонна застывшей энергии удерживает нас тут накрепко. И захочешь – не вырвешься.

Лаборанты заголосили, перебивая друг друга:

– А что случится, когда сбросим ящики в океан и эребус перестанет влиять на нас?

– Вдруг в будущем кто-то из нас не родился?! Получается, он и здесь исчезнет? Растворится в воздухе?

– Если я убегу от контейнеров как можно дальше, то смогу переместиться домой?

– Какие же вы дураки! – разъярился профессор. – Нет никакого дома. Того, прошлого будущего уже нет. От него осталось лишь несколько осколков. Это мы. И все, что мы можем сделать, это спасти будущее будущее. Не понимаете? Ладно, представьте, что мы – блохи сидящие в собачьей шерсти. Псина вот-вот сдохнет от старости и неизлечимых болезней. Мы перенеслись в тот момент, когда она была еще щенком и сделаем все, чтобы она не заразилась. Прививку ей поставим от той самой болезни. У планеты впереди новая история, шанс начать с чистого листа. В нем будут Австралия, Аделаида и Корпорация, в нем появится на свет Киф, а также другие наши знакомые. Но мы уберем важнейший фактор – не будет эребуса.

– Так ведь зеленуха все равно останется. На дне океана, – первым, как ни странно, сообразил Борг. – Что, если люди найдут ее и… Ну не знаю… Сделают мощную бомбу? Тогда все равно кранты!

Арк пожевал губу, размышляя, на его лице проступила растерянность и тоска. Прошла минута. Все ждали его ответа. Другая, третья. Молчание угрожающе затянулось. Пять минут. Семь. А потом старый ученый просиял и воскликнул:

– Северный полюс! Его, безусловно, исследовали и в наше время, но льды никогда не бурили. Если мы сложим все ящики там, то уже через тысячу лет их укроет панцирь крепчайшего льда. Это самый надежный сейф!

– Но это же… – Син закрыла глаза и сверилась с картой, – на другом конце Земли.

– Ерунда. В Тихом океане постоянно дрейфуют айсберги! Мы заарканим ледяную глыбу и поплывем на ней. Течение вынесет нас к Китаю, Японии или Камчатке. А там уже близко.

– И что, это вправду возможно? – недоверчиво спросил Борг.

– Теоретически.

Профессор засмеялся. Легко, заливисто, совершенно по-детски. Гайд подозревал, что рассудок отца помутился от переживаний, но идею горячо поддержал. Все, что угодно, лишь бы у маленького отряда появилась цель, которая займет все мысли мужчин, хотя бы на неделю. А там он что-нибудь придумает. Да и в походе каждый из соперников не застрахован от несчастного случая.

Син, глядя на него, кивнула. Тюп тоже кивнул, хотя и без особого энтузиазма. Ленивец Чак отмахнулся, показывая, что ему все равно.

– Вы сумасшедший, – хмыкнул особист. – Вы, яйцеголовые, все – сумасшедшие. Но я согласен. Лучше сдохнуть в борьбе, чем сидя под кустом. Давайте поплывем на полюс и исправим будущее. Только сперва надо посмотреть, какие запасы у нас имеются, чтобы выжить. Выворачивайте карманы и рюкзаки!

Подавая пример, Борг подошел к ближайшему ящику, выложил на крышку пистолет, складной нож и фонарик. Гайд обрадовался, – враг остался безоружным! – и качнулся вперед, чтобы вцепиться в его горло. Но в последний момент передумал. Достал моток нано-бечевки и лазерный резак. У невесты нашлась упаковка универсальных пилюль от всех болезней, а у отца – зажигалка, портсигар с дюжиной стимулирующих сигарет и еще один фонарик.

Тюп, немного смущаясь, выставил три банки синтетической пасты.

– Зачем ты это таскаешь? – удивился Чак. – Оглянись, вокруг полно фруктов и мяса!

Компьютерный гений пробурчал что-то невнятное.

– А?

– Я ж не знал, есть ли в прошлом такая еда. А мне вкус очень нравится.

– Да ла-а-адно… Это дерьмище?

Тюп покраснел и хотел возразить, но профессор перебил:

– У него хотя бы консервы. Ты-то чем поделишься?

– Ничем, – толстяк вывернул карманы комбинезона. – Я пустой.

– М-да… Не густо. Но лучше, чем ничего, – подытожил Борг, засовывая пистолет в кобуру, и сразу начал командовать, – Вы тут пока дрессируйте животных, а мы с профессорским сынулей в лес пойдем. Бери свой резак и не отставай.

И зашагал к зарослям ни разу не обернувшись. Гайд пару раз примерялся, как поудобнее срубить лысую башку лазерным лезвием, но так и не решился. Нападать со спины – это каким же мерзавцем нужно быть. В конце концов он догнал особиста и пошел рядом. Тот молчал, пока стволы высоких деревьев не скрыли их от остальной группы, потом остановился и спокойно сказал:

– Я тебе не нравлюсь. Ты мне тоже не шибко по душе. Думаешь, я не заметил тот взгляд? Заметил. Давай сразу проясним ситуацию. У меня нет никакого желания ходить и оглядываться, пока ты, наконец, соберешься с духом, зажмешь яйца в кулак и нанесешь удар. Мне эта фигня не нужна. Логика подсказывает, что лучше всего свернуть твою шею прямо сейчас. Однако нас и так слишком мало, чтобы экспедиция твоего отца увенчалась успехом. Испытания впереди суровые, каждый боец будет на счету. Поэтому выбирай: или пожми мне руку и забудем про неприязнь до тех пор, пока не доберемся до цели, или нападай прямо сейчас и пусть из леса выйдет только один. Но учти, малыш, я выживал не в бункере Корпорации под папашкиным крылом, а в гнилых трущобах Аделаиды. Поэтому выпускать кишки мудакам обучен с детства.

Особист ловко вертел нож в левой руке. Правую протягивал вперед, демонстрируя открытую ладонь. Гайд вздохнул.

– Согласен. Забыли про вражду!

Теперь он понял, насколько тяжело было отцу, когда Арк врал в глаза Кифу, вот так же пожимая руку и при этом совершенно ясно понимая, что надежды на спасение мира нет. Разумеется, на время придется примириться с бритоголовым, но до полюса эта сволочь не доберется…

А Борг, смотри-ка, уже снова командует:

– Срезай длинные ветки. Сколько в тебе росточка? Метр восемьдесят? Ну вот такой длины и выбирай. Да прямее ищи!

– Это еще зачем?

– Заострим, получатся легкие копья. С десяток хватит.

– Для чего?

– Отбиваться.

– От кого?

– А ты точно ученый? Вы ж вроде умными считаетесь. Ладно, не пыхти. Ты же не думаешь, что все зверюги этого времени такие добродушные? Нам повезло, что мы встретили дипро… Рото… Донов. Короче, этих мохнатиков. Могли приземлиться в стае хищников, те бы сожрали нас и костей не оставили. Да и люди здешние… Как думаешь, уже есть какие-то люди?! Вот уверен, они при встрече тоже не обниматься кинутся, а каменным топором по башке треснут.

– Но у тебя же есть пистолет!

– Есть. Но с патронами не густо. Семь раз пальну и оружие превратится в бесполезную железку. Так что боеприпасы придется беречь на крайний случай. Заткнись и строгай!