Текст книги "Капитан Америка. Темные замыслы"

6
История не существует, если ее некому читать

Сабина Фертиг из Пенсильвании проводила отпуск в Париже, празднуя недавно полученную ученую степень по лингвистике. Она уже сфотографировалась на фоне Пирамиды Лувра из стекла и металла у входа в знаменитый музей. Сейчас она была в торговом центре неподалеку, надеясь сфотографироваться еще и на фоне Опрокинутой пирамиды – уменьшенной и перевернутой вверх ногами версии первой, служившей грандиозным световым фонарем.

Как и миллионы других, в 2003 году Сабина прочитала знаменитый роман, в котором маленькая пирамида, расположенная под фонарем, оказалась верхушкой гробницы, в которой находились останки Марии Магдалины[11]11
   Имеется в виду роман Дэна Брауна «Код да Винчи». – Прим. ред.


[Закрыть]. Впрочем, это была только книжка. Она смотрела видео о ее установке и знала, что этот кусок камня – именно то, чем кажется, всего трех футов в высоту.

Но все равно она хотела сфотографироваться.

Не найдя какого-нибудь любезного покупателя, который бы сфотографировал ее, Сабина держала свою новую цифровую камеру на вытянутой руке перед собой и шестимесячной дочерью Ирмой, когда что-то попало ей в глаз.

Сморгнув, она посмотрела наверх, думая, что соринка упала с фонаря. Когда еще что-то крошечное коснулось ее щеки, она с Ирмой и коляской отодвинулась на безопасное расстояние и посмотрела снова.

Солнечный свет, лившийся сквозь стеклянные грани, был достаточно ярок, чтобы высветить плавающие в воздухе пылинки, но, по-видимому, ничего не болталось и не падало. Сочтя свои тревоги материнской паранойей, Сабина собралась уходить – и почесала щеку.

То, что ее стукнуло, все еще оставалось на коже. Боясь, что это стекло, она осторожно сняла его и с любопытством потерла между большим и указательным пальцами. На ощупь это было похоже на камень или бетон. Посмотрев снова на маленькую пирамиду на полу, Сабина заметила небольшую трещинку на одной из ее граней.

Она подвинула коляску поближе. Что-то слишком маленькое, чтобы его разглядеть, выскочило из трещинки и, пролетев по дуге, приземлилось на плиточный пол, оставив на своем пути малюсенькое облачко пылинок.

Она отодвинулась, но продолжала наблюдать.

Насекомое? Может быть, но оно было такое крошечное – меньше, чем бывают насекомые. Может быть, здесь, в Париже, они особенно мелкие? Или это просто кусочек камня? Маленькая пирамида крошится?

Сабина поискала режим видео в новой камере. Если она заснимет, как трещина становится больше, может получиться хороший клип. Еще один хлопок, не такой громкий, чтобы на него обернулись, но громче предыдущего, склонил ее к мысли, что сначала лучше отойти с Ирмой куда-нибудь на безопасное расстояние, что бы там ни происходило.

Каменная стена в другом конце помещения казалась для этого вполне подходящей. Добравшись до нее, Сабина решила, что должна сообщить кому-нибудь о происходящем. В конце концов, это же достопримечательность, и еще она приехала в Париж опробовать свои познания. Неподалеку стоял охранник, покачиваясь с пятки на носок и сцепив руки за спиной.

Храбрясь, Сабина подошла и, когда он посмотрел на нее, улыбнулась и сказала, собрав все свое знание французского:

– Il ya une fissure dans la petite pyramide.

Она была вполне уверена, что сказала: «В маленькой пирамиде трещина».

Но охранник выглядел озадаченным.

– Une fissure?

Она энергично кивнула.

– Oui, une fissure dans la petite pyramide.

Когда это не помогло, она добавила:

– Je pense que ce pourrait être des ânes.

Она надеялась, что сказала: «Я думаю, что это, наверное, насекомые», но боялась, что вместо этого употребила слово, означающее ослов. Судя по реакции охранника, так оно и было, он выглядел несколько оскорбленным.

– La pyramide est la pierre solide. Il ne peut pas simplement se fissurer.

Что-то насчет того, что пирамида из прочного камня и не может потрескаться. Сабина собиралась показать ему трещину, но Ирма начала хныкать.

Охранник улыбнулся и сделал умильное лицо.

– Peut-être que votre enfant a besoin de ses couches changé?

Но хныкание было вызвано не грязным подгузником, этот звук Сабина знала очень хорошо. Оно было больше похоже на звуки, которые Ирма издавала, впервые в жизни увидев жирафов в Парижском зоосаде сегодня утром.

Охранник наклонился над коляской, улыбнулся и помахал рукой, но Ирма не обращала на него внимания.

Сабина поняла, что дочка таращится на пирамиду.

Трещина не только расширялась, из нее падали кусочки камня.

Сабина застыла ровно настолько, чтобы увидеть, как металлический треугольник трех футов в высоту показался из маленькой пирамиды, как будто вылупившись из каменного яйца. К тому моменту, как другие покупатели только заметили неладное, она уже толкала коляску с Ирмой к ближайшему выходу.

Она еще видела, как металлический треугольник разворачивается. Все еще плоский, он увеличивался, треугольник за треугольником. После этого она решила больше не смотреть. Она исполнила свой долг, теперь это была проблема охранника.

Сначала Сабина просто быстро шла. Потом, услышав крики и топот бегущих за ней людей, тоже побежала, толкая коляску с уже плачущей Ирмой так быстро, как только могла.

– Все в порядке, все в порядке, – повторяла она. Но гулкий голос превратил ее плач в рыдания.

– Wo ist Kapitän Amerika?

Сабина предположила, что голос исходит из треугольников, но не обернулась проверить. До выхода все еще были миллионы миль, когда он раздался опять:

– Wo ist Kapitän Amerika?

Это был механический, потрескивающий голос, как будто его записали сотни лет назад и теперь проигрывали через динамики с плохими контактами. Во всяком случае, он не приближался. Говорили по-немецки, этот язык она тоже знала, но необходимость увезти ребенка в безопасное место спутала ее мысли.

Кто? Почему? Что?

Вместе с десятками убегающих покупателей она прорвалась к выходу в сторону павильона снаружи Лувра. Оказавшись на свежем воздухе, она сообразила.

Где.

Голос спрашивал, снова и снова: «ГДЕ КАПИТАН АМЕРИКА?»

Даже до того, как она добралась до необъятного грузового отсека, Ниа Н’Томо чувствовала себя маленькой. Она множество раз переживала тот ужас, с которым сталкиваются почти все, работающие в опасных зонах со смертельными патогенами, но никогда не встречала ничего даже отдаленно похожего на этот вирус. Хотя и благоговея перед его изощренной красотой, она была в равной степени напугана смыслом, в ней скрытом, – и пыталась бороться с растущим чувством беспомощности.

Хорошо было бы найти решение, но пока что доктор Кейд наперед угадывал все ее мысли. Ниа предложила использовать ту самую модель, с помощью которой он прогнозировал симптомы, чтобы оценить взаимодействие вируса с известными вакцинами, только чтобы обнаружить, что он уже использует половину вычислительных мощностей Геликарриера именно для этого. Приятно было верить, что в любой момент может найтись «попадание», но при имеющихся параметрах это была игра в рулетку с практически нулевыми шансами.

Должен быть какой-то другой путь. Но, как и Щ.И.Т., иммунная система умеет реагировать только на угрозы, которые способна опознать. Т– и В-лимфоциты, которые не дают вирионам размножаться и даже уничтожают их, полагаются на известные шаблоны. Вакциной можно «научить» тело уничтожать новый вирус, но что-либо незнакомое, не вызывающее никаких симптомов, практически невидимо.

Ниа ушла из лаборатории, чтобы помочь доктору Доусону в работе по выгрузке третьего сканера. После загрузки в него последней модели вириона можно будет ускорить проверку, и еще это даст ей время разобраться в своих побуждениях.

Ведь Кейд великолепен, но не всеведущ. Даже ведущие издания не смогут заставить ее в это поверить. Надеясь, что, если она будет лучше осведомлена о его работах, это поможет их сотрудничеству, Н’Томо быстро поискала их. Заголовки новостных порталов упоминали его достижения, особенно работу в Манфи, но на тех немногих медицинских сайтах, которые она успела просмотреть, не давалось никаких деталей, по которым можно было лучше уяснить его стиль.

Геликарриер все еще был в карантине, и груз от «Старк Индастриз» из Неаполя прибыл на беспилотном ховер-флаере. Беспилотное устройство так легко село на предназначенное ему место посадки, что это напомнило ей, как многого может достичь человечество. Это немного помогло. И, хотя это не бог весть какое достижение, доктор Доусон был гораздо более сердечен, чем Кейд.

Но, пока большой ящик грузили на платформу, грузовой отсек осветили мигающие красные огни. Когда завыли сирены, Н’Томо инстинктивно ухватилась за поручень, и как раз вовремя: пол под ногами наклонился, и она обнаружила, что поддерживает доктора Доусона, чтобы тот не упал.

– Нас атакуют? – спросила Ниа. – В нас попали?

Восстановив равновесие, Доусон нацепил очки обратно на переносицу и посмотрел на то, что она сочла пижонскими наручными часами – но, кроме времени, оно еще проецировало массу данных в реальном времени на белый рукав его халата.

– Нет, это смена курса с приоритетом «один», – сказал он с некоторым облегчением. – Мы реагируем на сигнал тревоги из Парижа. Ожидаемое время прибытия – около часа.

«Около часа? До Парижа по меньшей мере четыре тысячи километров. Как же быстро может двигаться Геликарриер?»

Не успела она спросить, как в ухе раздался голос Фьюри:

– Доктор Н’Томо, вы нужны в лаборатории двести сорок семь немедленно. Мне нужно несколько агентов для полевой работы, а ваш коллега вместо этого предлагает мне жуткую кучу…

Его заглушил громкий писк сигналов. Когда Геликарриер выровнялся, Ниа направилась в ближайший коридор, но замешкалась при виде суетящейся команды.

– Вам помочь? – окликнул ее Доусон.

– Спасибо, я найду.

Члены команды, спешащие по своим местам, не мешали ей, она уже знала короткий путь. Ниа открыла дверь лаборатории и, как и следовало ожидать, обнаружила спор в разгаре: сухопарый Кейд против наливающегося кровью Фьюри. Стив Роджерс тем временем скромно сидел в изоляторе, не зная, огорчаться ему или развлекаться.

– Было бы более целесообразно, если бы местные власти справились сами!

Фьюри подошел ближе, намеренно вторгаясь в личное пространство Кейда.

– Я повторяю, что у них нет ни опыта, ни техники, чтобы справиться с долбаным гигантским роботом-убийцей! – Кейд не реагировал, отчего Фьюри только еще больше разозлился. – Какое из трех слов вам непонятно – «гигантский», «робот», или «убийца»?

Что бы ни творилось в Париже на самом деле, Ниа с удовольствием подумала, что у нее есть простое решение.

– Почему бы не использовать агентов, которых мы уже проверили?

Кейд заскрежетал зубами, а Фьюри широко улыбнулся.

– СПАСИБО! Это все, о чем я прошу.

Осознав, что она нечаянно выступила против ведущего в мире эпидемиолога, Ниа попыталась сменить тональность.

– Я не говорю, что нам не нужно быть осторожными…

Фьюри не дал ей возможности закончить.

– Но вы с ним не согласны.

Ниа секунду подумала. Сканер, на котором проверяли агентов, был тот самый, которым впервые обнаружили вирус. Если сканеру нельзя доверять, то нет и оснований верить, что вирус вообще когда-либо существовал. Это было правильное решение.

– Нет.

Показав ей большой палец, полковник двинулся к двери, на ходу рявкнув в комм:

– Скажите Центру по контролю, что у нас есть санкция поднять команды с первой по четвертую. Командир Джейкобс! Я иду к мониторам на мостике.

Доктор Кейд даже не посмотрел на Н’Томо, лишь глубоко вздохнул и демонстративно вернулся к работе. Ниа раздумывала, не подойти ли к нему, чтобы объяснить лучше, когда голос Стива остановил Фьюри:

– Ник, из сообщений в новостях я понял, что эта штука сделана нацистами во время Второй мировой.

– А что там в новостях? – спросила Ниа.

Все еще глядя на Фьюри, Кэп развернул к ней лэптоп.

Ниа свободно говорила по-французски, но ей пришлось прочесть дважды, чтобы поверить, что в бегущей строке действительно написано «гигантский робот-убийца». Открыв рот, она посмотрела на директора.

– Я думала, это была фигура речи.

Фьюри не двинулся от двери.

– Не-а. Если у вас есть гигантский робот-убийца, кому нужны какие-то там фигуры?

Остальная часть экрана показывала трясущуюся картинку с вертолета где-то над Лувром. Часть павильона покрывало что-то вроде обломков, оставшихся после взрыва огромной бомбы, только эти обломки шевелились. Тусклый металл принимал разнообразные геометрические формы, но в промежутках выглядел жидким, как амеба.

Снова разволновавшись, Кейд потряс костлявым пальцем перед директором.

– Мы не должны были даже обсуждать это в его присутствии! И разве мы не согласились, что будет лучше, если он не будет получать сигналы тревоги?

Фьюри скривился:

– Он и не получал. Не от меня или моих людей. Просто мы оба забыли, что он там может смотреть «Си-Эн-Эн».

Стив проигнорировал их перепалку:

– Ник, нацистские технологии. Это Череп?

– Может быть. Ты… смотришь со звуком?

– Да, – он прибавил громкость.

Голос, ставший оловянным в маленьких динамиках, поплыл по лаборатории:

– Wo ist Kapitän Amerika?

Кейд в отвращении поднял руки:

– Вот это замечательно, не правда ли?!

Роджерс выразительно посмотрел на Фьюри.

– О’кей, Кэп, о’кей. Не забивай голову, это просто запись из старых добрых времен. Скорее всего, это какое-то допотопное оружие, которое нацисты забыли и которое ненароком включилось, вроде неразорвавшихся бомб, которые мы когда-то находили по всему Лондону.

– Возможно, но этот голос я узнаю, где угодно.

Фьюри кивнул:

– Адольф Гитлер. Да, нам уже подтвердили, что это он.

– Wo ist Kapitän Amerika?

Стив вскочил на ноги так внезапно, что Ниа не могла не вспомнить, что он не обычный человек.

– И вы не планировали мне сообщать, что оно спрашивает обо мне?

Фьюри скрестил руки на груди:

– Нет, я не планировал, и ты чертовски хорошо знаешь, почему. Эта штука может стучаться, сколько ей угодно, но Капитан Америка не выйдет поиграть.

Видя решимость директора, Кейд отошел в глубь лаборатории и вернулся к работе. Стив, однако, выглядел так, будто сейчас начнет метаться.

Ниа видела многих пациентов, запертых в изоляторе неделями и даже месяцами. Строителям, фермерам – любому, привыкшему все время двигаться, – приходилось туго. А здесь сидел Капитан Америка. Как бы он ни был дисциплинирован, ему было ужасно тяжело оставаться в этом маленьком помещении.

И вдвойне тяжело, когда неведомая угроза вызывала на бой именно его.

Н’Томо повернулась к Фьюри:

– Полковник, можно капитану Роджерсу поработать консультантом команды на земле?

Он сразу кивнул:

– Обычно приказы отдаю я, но, черт возьми, да! Я велю транслировать данные сюда.

Лицо Стива оставалось безучастно, но Ниа видела, что плечи его слегка расслабились.

– Я сделаю, что смогу.

Кейд прислушивался и, очевидно, не отойдя еще от спора с Фьюри, дрожал, когда начал говорить:

– Я бы лучше… – не закончив, он развернулся обратно к своему столу. – Не обращайте внимания. Это хорошая идея, доктор Н’Томо. По крайней мере, никто не пытается послать его в бой.

Игнорируя Кейда, Фьюри ухмыльнулся Стиву, и тот спросил:

– Что?

– Никогда не думал о тебе как о штабной крысе.

Ниа улыбалась вместе с ними, пока не посмотрела на Кейда, ссутулившегося перед компьютерами, пролистывая изображения белков, капсидов[12]12
   Белковая оболочка вируса. – Прим. перев.


[Закрыть] и нуклеиновых кислот. Она бесконечно уважала его, но, вместо того, чтобы выразить свое восхищение, вмешалась в его отношения с Центром по контролю заболеваемости. А сейчас наступила ему на мозоль уже дважды за последние несколько минут.

Она должна поговорить с доктором один на один, разрядить атмосферу, как только позволит ситуация. Если он позволит.

Ниа представила себе его, негодующего, что ее глупые межличностные проблемы отнимают драгоценные минуты, которые можно было бы потратить на спасение мира.

И… возможно, он был прав.

7
Кроме того, историю пишут победители

К тому времени, как Геликарриер вошел в воздушное пространство Парижа, стол для совещаний, загромождавший лабораторию, заменили на не менее громоздкую панель мониторов, смонтированную перед карантинной камерой. На каждого из двенадцати полевых агентов приходилось по экрану, еще три показывали картинку с камер слежения на месте, а шестнадцатый – с летающего дрона.

Роджерс стоял, опершись о стекло, и наблюдал за происходящим со смешанными чувствами. Хорошо было иметь возможность делать хоть что-то, но, глядя на картинку, передаваемую дроном с высоты птичьего полета, он хотел быть там, на земле.

Ниа и Кейд держались на расстоянии – как от операции, так и друг от друга. Кэп и Фьюри могли свободно разговаривать.

– И это началось, как треугольник, который просто появился из камня?

Фьюри, тяжело облокачиваясь на стену, кивнул:

– Не просто из камня. Нацисты использовали Лувр как координационный центр для украденных произведений искусства. После освобождения в музее проходило много проверок, так что у нас есть документы. Оказывается, они планировали соорудить новое хранилище из камня, привезенного прямиком из Берлина. Его так и не построили, но один из блоков использовали при постройке этой маленькой пирамиды. Очевидно, одна грань у нее имела нужную форму.

Пока что все разрушения были побочным результатом смены форм у робота. Когда он менялся, треугольники кромсали все на своем пути, так что в павильоне стало слишком опасно, и местные силы правопорядка смогли только эвакуировать гражданских и организовать периметр.

Перепробовав с десяток конфигураций, треугольники в конце концов приняли форму двойного ромба с вершинами по обеим сторонам. Он разрастался так широко и так быстро, что казалось, будто нацисты, когда-то не удержавшие Париж, собираются полностью накрыть его.

Роджерс сосредоточился на виде сверху.

– Оно тестирует себя, определяя свои возможности.

– Если никто не управляет им дистанционно, может быть, оно больше ничего и не будет делать, – ответил Фьюри.

Кэп уныло покачал головой:

– Я уже сражался с нацистскими роботами. Помнишь Спящих? Они не нуждались в дистанционном управлении. Они были захоронены в склепе на дне океана, пока Череп не разбудил их. После этого они действовали сами.

– Подай на меня в суд за оптимизм, но да, тут ты меня уел.

– Нацисты сделали кое-какие потрясающие открытия. Спящие не имели настоящего искусственного интеллекта, но их подпрограммы были очень сложно организованы. Даже с помощью войск я не смог предотвратить воссоединение первых трех. Если бы мне не удалось взорвать бомбу до того, как они закопались в землю, планета была бы уничтожена. – Он похлопал по стеклу. – Но эта штука впечатляет и сама по себе. Как это все уместилось в трехфутовой пирамидке?

– Какой-то метод сжатия. Каждый кусок в тысячи раз тоньше, чем первоначальный, и все они бритвенно-острые и не такие плотные. Но даже при этом та пирамидка должна была весить сотню тонн. И еще, резонансная томография говорит, что около десяти процентов этой штуки состоят из пустот. В них какой-то газ, вероятно, получившийся при химической реакции, когда она активировалась.

– Газ?

Прежде чем Фьюри ответил, на павильон упало две больших тени.

– Там флаеры. Немножко удачи, и несколько залпов старого доброго летящего свинца безо всякого искусственного интеллекта разнесут эту штуку в клочки.

В комме раздался знакомый голос командира, агента Джейкобса:

– Тридцать секунд до посадки. Неплохо поработать с тобой снова, Капитан. Типа, не как в прошлый раз, правда? Можно нам организовать вид на это сверху?

– Хорошая идея, – согласился Роджерс. – Запускайте дрона.

По мере того как дрон опускался к озеру серого металла, его картинка высокого разрешения подтверждала то, что показывали камеры внутри: каждый треугольник был абсолютно плоским и ровным. Никаких отметок, узоров, вообще никаких отличий.

Когда устройство зависло примерно в десяти ярдах, голос забубнил опять:

– Wo ist Kapitän Amerika?

В сторону дрона протянулось щупальце, состоящее из треугольников.

– Уклонение, – скомандовал Роджерс. Его приказ был излишним: пилот, сидя в безопасности за пультом управления где-то внутри Геликарриера, опередил его. Маленькие вертикальные турбины дрона жалобно завыли, он двинулся вверх и в сторону. По сравнению с ним металлическая конечность была неуклюжа и неповоротлива. Казалось, что дрон легко убежит от нее, но внезапно, будто осознав свои настоящие возможности, она рванулась вверх. Экран подернулся серым и погас.

Доусон цыкнул:

– Не то, что я надеялся увидеть, но теперь мы знаем, что она отзывается на окружающее.

Роджерс нахмурился. Ему это не нравилось. Тот факт, что она среагировала на дрона, но не на гражданских лиц, означал, что она умеет различать цели. Ситуация могла обостриться. Если он сам не может там находиться, нужен кто-то вроде него.

– Ник, ты уже связывался с тяжелой артиллерией?

– Да. По протоколу. Большинство Мстителей заняты, скажем так, в других местах, но некоторые направляются сюда. Мы просто были ближе всех и прибыли первыми.

– К высадке готовы, – отрапортовал Джейкобс.

– Займите позиции, но не атакуйте.

Это прозвучало так же бесполезно, как и его предыдущая команда дрону. Он был новичком в деле слежения за несколькими экранами, имея руки связанными. Взгляд Фьюри перескакивал с одного монитора на другой, – вот кто был профессионалом.

Роджерс решил сосредоточиться на картинке от Джейкобса. Имея в виду командира группы, он мог бы почувствовать себя с ними.

Так и получилось, но, когда двенадцать агентов в бронежилетах вылезли из флаера, ему совершенно не понравилось то, что он почувствовал. Сразившись с десятками невероятных врагов, он хотел, чтобы и с этим обращались, как с еще одним неизвестным. Ты не кидаешься в атаку – ты изучаешь реакции, сильные и слабые стороны, пытаясь собрать как можно больше информации при наименьшем риске.

Но все его печенки тверили ему об обратном. Они говорили ему, что риск уже сейчас слишком велик.

– Попробуем сетки.

– Все? – спросил Джейкобс.

Это был разумный вопрос. Электросетки Щ.И.Т. высвобождали заряд, в десять раз больший, чем нужно, чтобы свалить крупного слона. Шесть штук могли бы вырубить Халка минут на пять, а у агентов их было вдвое больше. Если эта конструкция не чисто механическая, вроде огромной заводной игрушки, сетки не просто повредят проводку – они ее расплавят.

После этого будет трудно изучить останки и понять, где она была изготовлена, зато это безопаснее.

– Да, все.

Фьюри посмотрел на него, но ничего не сказал.

Сменив личное оружие на устройства запуска, агенты прицелились. При некотором везении, конструкция могла покорежиться и рассыпаться.

– По моей команде. Три… два… один.

Двенадцать сеток взлетели над серым полем, достигнув высшей точки примерно в одно время. Каждая раскрылась в десятифутовую паутину, влекомую вниз грузами по углам, тогда как вдоль волокон видимо искрилась энергия. Исполнено было как в учебнике.

Но в ответ поднялось двенадцать щупальцев, по одному на каждую сетку. Вместо того, чтобы сбить их, как дрона, конструкция посылала еще треугольники вдоль щупальцев, заключая каждую сетку в грубое подобие геодезического купола.

От вспышек, которые сопровождали контакт сеток с куполами, они стали светло-серыми. Мощный заряд произвел некоторый эффект: купола распались, и треугольники посыпались вниз, но поверхность поглотила их, не потерпев никакого видимого урона.

То, что осталось от сеток, почерневшее и обуглившееся, вскоре тоже упало на землю. Но с роботом не было покончено. Как после броска камня в озеро, в сторону агентов побежала высокая волна, попутно рвущая на части павильон.

– Wo ist Kapitän Amerika?

Это действительно была запись, но Роджерс впервые задумался, имеют ли эти слова какой-либо смысл для машины? Если она так быстро реагирует на атаки, как много она смыслит в окружающем мире и своей миссии в нем?

Фьюри крякнул:

– Насколько мне помнится, войну выиграли мы, разве не так?

– Рассыпаться! – рявкнул Роджерс. – Дайте ей как можно больше целей! Всем укрыться, но не открывать огонь! Может, она не среагирует, если не почувствует угрозы.

Подчиняясь, агенты рассеялись, удаляясь друг от друга и от убыстряющейся металлической волны. Сначала она так и двигалась прямым курсом. Но потом она разделилась на части, числом двенадцать, и каждая из них приобрела в скорости столько же, сколько потеряла в весе. Было трудно сказать, движутся ли они по инерции или кем-то направляются – пока каждая часть не повернула в сторону одной из убегающих фигур.

Фьюри напрягся и наклонился вперед.

– Черт возьми.

Треугольники достигли бы более медлительных агентов за секунды. А еще секундой спустя – всех остальных.

Роджерсу страстно хотелось быть там, где его улучшенное тело делало задержку между мыслью и действием несущественной. А отсюда, к тому времени, когда он отдаст приказ, будет уже слишком поздно.

– Нужно ее отвлечь более серьезной угрозой. Коптер-Один, приготовьтесь открыть огонь…

Не успел он закончить, как картинка Джейкобса повернулась в сторону набегающей волны… впрочем, вблизи острые режущие края выглядели чем угодно, но только не волной.

– Джейкобс, что ты делаешь?

– Создаю более серьезную угрозу.

В кадре показался ствол его оружия.

Роджерс застонал.

– Убирайся оттуда!

Вспышки выстрелов, свист пуль и искры, когда они ударяли в металл. Как будто обучаясь, в этот раз конструкция реагировала быстрее. Остальные одиннадцать волн повернули в сторону двенадцатой, дав передышку другим агентам.

Но не Джейкобсу.

Он продолжал стрелять. Пули не действовали. Роджерс смотрел, как стена сверкающих граней надвигалась ближе и ближе к открытой позиции Джейкобса. Коптер только начал подъем, когда экран агента погас.

Джейкобс был выведен из строя, его состояние неизвестно. Угроза ушла, и робот уже возвращался к остальным. Роджерс продолжал отрывисто отдавать приказы:

– Не упустите шанс! План эвакуации «Два-Бэ».

Видя страдание у него на лице, Фьюри накрыл рукой комм и сказал:

– Ты сделал бы то же самое.

Роджерс накрыл его руку своей.

– Я мог бы выжить.

Вернувшись к мониторам, он наблюдал, как оставшиеся агенты добегали до флаеров.

– Не взлетать! Вы видели, что случилось с дроном. Вытащите пилотов и направляйтесь к периметру.

Агенты почти выдрали пилотов из сидений. Робот перегруппировался, его детали трепетали, готовые к новой атаке. Но, как будто доказав свою правоту, он не двигался.

Роджерс снова выключил свой микрофон.

– Если бы я был там, я мог бы…

– Заразить весь мир? Подумай, как бы ты себя чувствовал после этого.

– Да. Правильно. Но это, Фьюри, – смотреть на все это на экранах вместо того, чтобы быть там… – как ты занимаешься этим каждый день?

– Потому что я должен. Дает представление о том, почему я не очень озабочен дырками в структуре командования. – Громкий писк заставил их обернуться к экранам. – И между прочим, ситуация, видимо, налаживается. Прибыл твой старый друг. Ставлю что угодно, что он тоже не собирается подчиняться приказам.

В комме зазвучал знакомый голос:

– Эй, старик. Я слышал, у тебя грипп или что-то такое, так что решил присоединиться.

Облегчение Роджерса было осязаемым.

– Тони?