Текст книги "Клятва повесы"

Глава 2

Происходило что-то странное. Вейн понял это сразу, едва переступил порог гостиной. Обитатели Холла сбились в кучки. Как только он вошел, все головы повернулись в его сторону.

Выражения их лиц были самыми разными. У Минни и Тиммз – благожелательными; у Эдгара и Джерарда – Вейн догадался, что это он, – одобрительными. У остальных же – у джентльмена, в котором Вейн узнал Уиттикома Колби, у прямой, как кочерга, старой девы с тощей физиономией (очевидно, Элис Колби) и, естественно, у Пейшенс Деббингтон – на лицах застыло холодное осуждение.

Реакция обоих Колби была Вейну понятна. Но чем он вызвал такое негативное отношение у Пейшенс Деббингтон? Ведь он привык, что при его появлении в душах благородных дам просыпаются совсем иные чувства.

Учтиво улыбаясь, Вейн пересек просторную комнату и искоса взглянул на Пейшенс. Она ответила взглядом холодным как лед и, повернувшись, что-то сказала своему собеседнику. В худощавом мужчине с пышной темной шевелюрой безошибочно можно было узнать поэта. Вейн, улыбаясь, посмотрел на Минни.

– Дозволяю тебе подать мне руку, – заявила она, когда он поклонился ей. – Я представлю тебя, а потом мы пойдем к столу, иначе кухарка взбеленится.

Он еще не приблизился к первому «гостю», а чутье, обострившееся за последние годы общения с себе подобными, подсказало Вейну, что между группками бурлят какие-то подводные течения.

«Что затеяла Минни? И что тут вообще происходит?» – спросил себя Вейн.

– Рада познакомиться с вами, мистер Кинстер, – подала ему руку Агата Чедуик. Потом эта матрона с седеющими волосами под вдовьим чепцом и твердым выражением лица указала на очаровательную блондинку рядом с собой: – Моя дочь Анджела. – Анджела сделала книксен, Вейн пробормотал что-то невнятное. – А это мой сын Генри.

– Кинстер. – Коренастый, в скромном костюме, Генри Чедуик пожал руку Вейну. – Должно быть, вы с радостью прервали свое путешествие. – Он кивнул на окна, за которыми лил дождь и бушевал ветер.

– Да, – улыбнулся Вейн. – Мне повезло, что я оказался рядом. – Он посмотрел на Пейшенс, все еще увлеченную беседой с поэтом.

И Генерал, и Эдгар пришли в восторг, когда выяснилось, что Вейн помнит их. Эдит Суитинс была рассеянна и взволнованна. Вейн решил, что в данном случае не он тому причина. Оба Колби пребывали в состоянии ледяного порицания – в состоянии, свойственном только людям их сорта. Вейн даже подумал, что лицо Элис Колби треснет, если она улыбнется. Вполне возможно, она вообще не умеет улыбаться.

Последними – по счету, но не по значимости среди гостей – оставались поэт, Пейшенс Деббингтон и ее брат Джерард. Когда Вейн, под руку с Минни, подошел к ним, мужчины посмотрели на него доброжелательно. Что касается Пейшенс, то она даже не посчитала нужным заметить его присутствие.

– Джерард Деббингтон. – Карие глаза юноши блеснули из-под копны каштановых волос. Он стремительно выбросил вперед руку и тут же покраснел. Вейн поспешил пожать ему руку прежде, чем он смутится окончательно.

– Вейн Кинстер, – представился он. – Минни говорит, что следующий сезон вы проведете в Лондоне.

– О да! Но я хотел спросить… – Горящий взгляд Джерарда был прикован к лицу Вейна. О возрасте юноши можно было судить по его порывистости и нескладной, характерной для подростков фигуре. – Перед началом грозы я проходил мимо конюшни… там стоит пара серых. Они ваши?

Вейн усмехнулся:

– Это полукровки с примесью валлийской крови. С отличной рысистостью и очень выносливые. У моего брата Гарри племенной завод, он поставляет мне лошадей.

Джерард засиял от восторга.

– Я так и думал, что они первоклассные!

– Эдмонд Монтроз. – Поэт поклонился и потряс руку Вейну. – Вы приехали из города?

– Да, но сейчас я еду из Кембриджшира, где должен был присутствовать в церкви на особой церемонии вместе с герцогом.

Вейн посмотрел на Пейшенс Деббингтон. Она стояла по другую сторону от Минни и молчала, плотно сжав губы. Тот факт, что ему дозволено появляться в церкви, не растопил воздвигнутый ею ледяной барьер.

– А это Пейшенс Деббингтон, моя племянница, – перехватила инициативу Минни, испугавшись, что Джерард и Эдмонд захватят Вейна на весь вечер.

Вейн элегантно поклонился в ответ на быстрый реверанс Пейшенс.

– Я знаю, – заявил он, глядя на девушку, которая упорно отказывалась поднимать на него глаза. – Мы уже познакомились.

– Уже? – Минни удивленно заморгала, потом повернулась к Пейшенс, и та все же посмотрела на Вейна. Взгляд ее был острым как кинжал.

– Я была в саду, когда приехал мистер Кинстер, – сказала она и опять посмотрела на Вейна. Теперь в ее взгляде читалось предостережение. – С Мист.

– А-а… – Минни кивнула и оглядела комнату. – Итак, Вейн, я познакомила тебя со всеми, можешь вести меня в столовую.

Что он и сделал. Остальные потянулись за ними. «Почему же Пейшенс скрыла, что искала что-то на клумбе?» – недоумевал Вейн.

Усадив Минни во главе длинного стола, он увидел, что единственное свободное место осталось на его противоположном конце.

– Осмелюсь предположить, что вам захочется поговорить со своим крестником. – Уиттиком Колби остановился за стулом Минни и угодливо улыбнулся. – Буду счастлив предоставить ему свое место…

– В этом нет надобности, Уиттиком, – осадила его Минни. – Что я стану делать без вашего ученого общества? – Она обратилась к Вейну, все еще стоявшему рядом с ней: – Садись на том конце, мой мальчик. – Вейн вскинул одну бровь и поклонился. Минни потянула его за лацкан, и он склонился еще юкке. – Мне нужно, чтобы там сидел надежный человек, – очень тихо прошептала она.

Вейн едва заметно кивнул и выпрямился. Идя вдоль стола, он смотрел, как рассадили гостей. Пейшенс сидела слева от отведенного ему места. По левую руку от нее расположился Генри Чедуик, напротив – Эдит, а рядом с Эдит – Эдгар. Вейн не увидел ничего особенного в том, как разместилась эта четверка. Вряд ли Минни, с ее живым и острым умом, решила, будто племяннице, холодной как сталь, понадобится защита от этих Колби.

Значит, Минни имела в виду что-то другое, более существенное. Вейн вздохнул и решил это выяснить прежде, чем он покинет Беллами-Холл.

Первое блюдо подали сразу же, как только все расселись по местам. Кухарка Минни оказалась выше всяких похвал: Вейн ел с большим аппетитом, восхищаясь ее стряпней.

Эдгар первым начал разговор:

– Слышал, что скачки в Уиппете становятся более популярными, чем Гинеи[2]2
  Так назывались классические скачки, на которых победителю выплачивался приз в тысячу или две тысячи гиней.


[Закрыть].

Вейн пожал плечами:

– Большие ставки делают на Мальчика Блекмора, да и Охотника оценивают довольно высоко.

– Правда ли, – спросил Генри Чедуик, – что жокейский клуб намерен изменить свои правила?

Последовавшая затем дискуссия не оставила равнодушной даже Эдит Суитинс. Хихикнув, она заметила:

– Какие забавные имена вы, джентльмены, даете лошадям. Нет чтобы называть их Золотком, Булочкой или Чернышом.

Ни Вейн, ни Эдгар с Генри не сочли себя достаточно компетентными, чтобы обсуждать эту тему.

– Я слышал, – растягивая слова, сказал Вейн, – что принц-регент опять сражается с кредиторами.

– Опять? – Генри покачал головой. – Сплошное расточительство.

Под умелым руководством Вейна разговор перешел на другую тему: о последних чудачествах принца. Генри, Эдгар и Эдит с жаром высказывали свои мнения по атому поводу.

Слева же от Вейна царило молчание.

Этот факт только упрочил его решимость как-то повлиять на ситуацию, любым способом сокрушить непреклонное осуждение Пейшенс Деббингтон. Пусть даже дернуть ее за нос – лишь бы добиться от нее какой-то реакции. Однако Вейн приструнил себя: они не одни – пока.

Тех нескольких минут, что он потратил на переодевание перед ужином, хватило, чтобы успокоиться и избавиться от соблазнительных образов. Пусть судьбе и удалось заманить его под одну крышу с Пейшенс Деббингтон, но это не значит, что битва проиграна. Он останется на ночь, поболтает с Минни и Тиммз, выяснит, что же все-таки беспокоит Минни, и уедет. К утру гроза должна закончиться, а если же нет, то он задержится всего на день.

Если судьба показала ему, где источник, это вовсе не значит, что он будет пить из него.

Естественно, прежде чем он стряхнет пыль Беллами-Холла со своих сапог, он разберется и с Пейшенс Деббингтон. Хорошая встряска пойдет ей на пользу. Он даст ей понять, что? маска ледяного осуждения не помешала ему увидеть ее насквозь.

Конечно, у него хватит ума остановиться на этом.

Покосившись на свою жертву, Вейн обратил внимание, что у нее кожа белая, бархатистая, нежная, с мягким золотистым оттенком. В это мгновение Пейшенс проглотила то, что было у нее во рту, и провела язычком по нижней губе. Розовая губка заблестела.

Вейн поспешно опустил глаза – и его взгляд наткнулся на огромные голубые глаза маленькой серой кошечки, известной под кличкой Мист. Она приходила и уходила когда ей вздумается и чаще всего жалась к Пейшенс. В настоящий момент она сидела рядом со стулом девушки и не мигая смотрела на Вейна, а он – на нее.

Тихо мяукнув, Мист встала, потянулась, прошла вперед и потерлась о его ноги. Вейн погладил ее по голове, потом провел рукой по спине. Мист выгнулась и довольно громко заурчала.

Урчание Мист услышал не только Вейн, но и Пейшенс. Она посмотрела вниз.

– Мист! – прошипела она. – Перестань приставать к мистеру Кинстеру.

– Она не пристает ко мне. – Поймав взгляд девушки, Вейн добавил: – Мне нравится, когда существа женского пола урчат от удовольствия.

Пейшенс, оторопев, досмотрела на него, а потом, нахмурившись, в тарелку.

– Ну, если она не надоедает вам…

Вейну понадобилось несколько секунд, чтобы собрата губы, расползающиеся в улыбке, и только после этою он заговорил с Эдит Суитинс.

Вскоре все встали. Минни, сопровождаемая Тиммз, возглавила шествие дам в гостиную. Пейшенс колебалась. Ее взгляд, отражавший и испуг, и неуверенность, задержался на Джерарде. Он же ничего не заметил. Вейн увидел, как губы ее сжались. Она едва не посмотрела в его сторону, но в последний миг сообразила, что он наблюдает за ней и ждет. Она вся напряглась, но глаз так и не подняла. Вейн отодвинул ее стул, и она, удостоив его высокомерным кивком, медленно последовала за Минни.

Нет, с такой скоростью ей не выиграть Гинеи!

Снова сев на свое место, Вейн улыбнулся Джерарду и ленивым жестом указал на стул справа от себя.

– Почему бы вам не перебраться сюда? Лицо юноши расплылось в восторженной улыбке, и он, счастливый, пересел на стул между Вейном и Эдгаром.

– Отличная идея. Можно говорить нормальным голосом и не кричать. – Эдмонд перебрался на стул Пейшенс.

Генерал тоже пересел, добродушно ворча себе что-то под нос. Уиттиком, подумал Вейн, предпочел бы сохранить дистанцию, но это было бы воспринято как явное оскорбление. Поэтому он примостился рядом с Эдгаром, но выглядел очень суровым.

Взяв графин, поставленный перед ним Мастерсом, Вейн поднял глаза и увидел Пейшенс, переминавшуюся с ноги на ногу у двери. Было совершенно очевидно, что ее мучают сомнениями. Вейн холодно посмотрел ей в глаза и надменно вскинул бровь. Пейшенс на секунду растерялась. Овладев собой, она расправила плечи и прошла в гостиную. Лакей закрыл за ней дверь.

Вейн ухмыльнулся и налил себе полный фужер. Когда графин вернулся к нему, сделав полный круг, все оживленно обсуждали наиболее вероятного победителя Гиней.

Эдгар вздохнул:

– Здесь, в Холле, у нас мало развлечений. – Он смущенно улыбнулся. – Почти все дни я провожу в библиотеке. Читаю биографии, знаете ли.

Уиттиком презрительно усмехнулся:

– Дилетант!

Эдгар покраснел, но ничем не показал, что услышал колкость.

– Библиотека очень большая. Я нашел несколько фамильных дневников и календарей. Чрезвычайно занимательно … в своем роде. – Слабое ударение, сделанное на трех последних словах, показало, что он гораздо больше джентльмен, чем Уиттиком.

Почувствовав это, Уиттиком поставил фужер на стол и покровительственным тоном обратился к Вейну:

– Осмелюсь предположить, что леди Беллами известила вас о моих глубоких изысканиях в области истории аббатства Колдчерч. Уверен, мои труды, когда будут закончены, послужат основанием для того, чтобы аббатство возродилось в качестве значимого центра духовной жизни.

– О да. – Эдмонд бесхитростно улыбнулся Уитгикому. – Только все это мертвое прошлое. А теперешний вид руин очень живописен. Они помогают мне обрести вдохновение.

Переведя взгляд с Эдмонда на Уиттикома, Вейн пришел к выводу, что это давний их спор. Эдмонд повернулся к нему, и он убедился в верности своих предположений, увидев в глазах того озорные искорки.

– Я пишу пьесу, навеянную видом руин. Действие тоже происходит на руинах.

– Кощунство! – прошипел Уиттиком. – Аббатство – это Божий дом, а не подмостки.

– Да, но это больше не аббатство, а груда старых камней. И они создают соответствующую атмосферу.

Уиттиком пренебрежительно захмыкал. Генерал тоже,

– Атмосферу, как же! Там холодно и сыро, это нездоровое место. Если вы хотите, чтобы мы смотрели вашу пьесу, притулившись на холодных камнях, советую вам хорошенько подумать. Мои старые кости этого не вынесут.

– Но это действительно очень красивое место, – вмешался в разговор Джерард. – Оттуда открывается изумительный вид: либо перспектива в обрамлении руин, либо руины в центре перспективы.

Вейн увидел блеск в глазах Джерарда, говорил он с юношеским пылом.

Джерард посмотрел в его сторону и, покраснев, сказал:

– Дело в том, что я делаю наброски.

Вейн хотел уже что-то спросить, однако Уиттиком снова зафыркал:

– Наброски? Да просто детские рисунки – вы слишком высокого о себе мнения, мой мальчик! – Взгляд его стал тяжелым, он напоминал директора школы. – Вам надо бросить это дело, вам следует тренировать свое хилое тело, а не сидеть часами в сырых руинах. А еще вам следует учиться и не тратить время на пустяки.

Взгляд Джерарда потух и стал жестким.

– Я учусь, меня уже приняли в колледж Святой Троицы, занятия начнутся осенью будущего года. Пейшенс и Минни хотят, чтобы я поехал в Лондон. Я так и сделаю, а для этого учиться не надо.

– Действительно, не надо, – поставил точку Вейн. – Портвейн замечательный. – Он налил себе новую порцию и передал графин Эдмонду. – Полагаю, мы должны выразить искреннюю благодарность ушедшему от нас сэру Хамфри, который с таким умением собирал винный погреб. – Он откинулся на спинку стула и поверх края фужера взглянул на Генри. – Расскажите мне, как егерь сэра Хамфри управляется с лесными угодьями?

Генри, приняв у него графин, ответил:

– Лес у дороги на Уолгрейв стоит того, чтобы в нем побывать.

– У реки всегда полно кроликов, – согласился с ним Генерал. – Вот я вчера подстрелил трех.

У всех было что добавить – у всех, кроме Уиттикома. Он держался отчужденно и холодно.

Почувствовав, что тема исчерпана, Вейн поставил на стол фужер.

– Думаю, пора присоединиться к дамам.

Пейшенс сгорала от нетерпения, но изо всех сил старалась не смотреть на дверь. Они пьют свой портвейн уже больше получаса! Одному Господу известно, каких сомнительных высказываний наслушается Джерард! Она уже вознесла бесчисленное количество молитв о том, чтобы гроза закончилась и утро было ясным. Тогда мистер Вейн Кинстер уедет и не будет смущать своей благородной элегантностью Джерарда.

Сидевшая рядом миссис Чедуик наставляла Анджелу:

– Их шестеро, во всяком случае, было шестеро. Сент-Ивз женился в прошлом году. Кинстеры отлично воспитаны, в них есть все, что желательно видеть в джентльмене.

Глаза Анджелы, и без того круглые, округлились еще больше.

– И они все такие же элегантные, как этот мистер Кинстер?

Миссис Чедуик бросила на Анджелу неодобрительный взгляд.

– Они, конечно, все очень элегантные, но я слышала, что Вейн Кинстер самый элегантный из них.

Пейшенс едва сдержала презрительный возглас. Такая уж она невезучая: если им с Джерардом суждено встретиться с одним из Кинстеров, так почему с самым элегантным? Судьба играет с ней! А она-то, дуреха, приняла приглашение Минин переехать к ней на осень и зиму, а сезон провести в Лондоне, считая, будто судьба благосклонно улыбнулась ей! Ведь она, без сомнения, очень нуждалась в помощи.

Пейшенс была отнюдь не глупа. Ухаживая за больной матерью и исполняя роль опекуна при Джерарде, она давно поняла, что ей не под силу дать брату то, что необходимо ему, чтобы переступить порог зрелости. Она не могла быть его наставницей и. воспитательницей.

За всю свою жизнь Джерард не встретил достойного джентльмена, чье поведение и принципы могли бы стать хорошей основой для формирования его взглядов. Вероятность встретить такого человека в глуши Дербишира была чрезвычайно мала. Когда пришло приглашение от Минни, в котором та сообщала, что в Беллами-Холле гостят несколько джентльменов, Пейшенс решила, что это перст судьбы. Она с готовностью приняла приглашение, позаботилась о том, чтобы в ее отсутствие управление Грейнджем находилось в надежных руках, и вместе с Джерардом поехала на юг.

В течение всего путешествия она представляла себе человека, которого приняла бы как наставника Джерарда, доверив ему еще не сформировавшегося юношу. Когда они прибыли в Беллами-Холл, у нее уже были четкие критерии.

Но в первый же вечер она поняла, что ни один из присутствующих джентльменов не отвечает ее требованиям. Каждый из них обладал замечательными качествами, но ни один не был лишен черт, которые она всем сердцем осуждала. Ни один не внушил ей уважения, полного и абсолютного, и это оказалось наиболее существенным для нее.

Философски приняв этот факт, она все свои надежды связала с Лондоном. Вполне вероятно, что там больше возможных кандидатов на роль наставника Джерарда. Так они и жили в доме Минни, наслаждаясь уютом и спокойствием.

И вот теперь и уют, и спокойствие разрушил приезд Вейна Кинстера.

В этот момент дверь гостиной отворилась, и Пейшенс, а также миссис Чедуик и Анджела, повернувшись, увидели входивших мужчин. Впереди шел Уиттиком Колби, как всегда надменный. Он сразу же направился к диванчику, на котором сидели Минни и Тиммз. Эдгар и Генерал, вошедшие вслед за ним, будто сговорившись, повернули к камину, где, рассеянно улыбаясь, прилежно трудилась Эдит Суитинс.

Взгляд Пейшенс словно приклеился к двери. На пороге появились Эдмонд и Генри. Пейшенс тихо чертыхнулась и тут же закашлялась, чтобы скрыть свою неосторожность. Проклятый Вейн Кинстер!

Именно в эту секунду он и вошел, а вместе с ним и Джерард.

Миссис Чедуик не солгала: Вейн Кинстер действительно достойный образец элегантности. Его каштановые волосы с несколькими прядями более темного оттенка блестели при свете канделябров и были уложены волнами. В чертах его липа, четких, правильных, чувствовалась сила характера. Казалось, что лоб, нос, подбородок и скулы высечены из камня. Лишь рот, широкий, с тонкими губами, изогнутыми в слабом подобии веселой улыбки, смягчавшей суровость черт, да серые глаза, светившиеся умом и – именно так! – греховностью, делали его похожим на простого смертного. Все остальное, недовольно подумала Пейшенс, и мускулистое тело тоже, могло принадлежать только Богу.

Пейшенс не хотелось видеть, как ладно сидит на его широких плечах серый сюртук из тончайшей шерсти, как выгодно подчеркивают стройность ног лосины. Она не хотела замечать, как изысканно дополняет его наряд белый галстук, умело завязанный простым, но элегантным «бальным» узлом. Что касается его бедер с четко обрисовывающимися мышцами при каждом шаге, так их точно не следовало замечать.

Вейн остановился у порога, Джерард замер рядом с ним. Пейшенс внимательно наблюдала за ними. Вейн что-то сказал с улыбкой и сопроводил свои слова таким элегантным жестом, что она заскрежетала зубами от ярости. Джерард, восторженный, с горящими глазами, засмеялся и что-то весело ответил.

Вейн повернул голову. Его взгляд пересек комнату и встретился со взглядом Пейшенс.

Пейшенс могла бы поклясться, что кто-то ударил ее в солнечное сплетение и лишил возможности дышать. Все еще удерживая ее взгляд, Вейн вскинул бровь. Между ними искрой промелькнул вызов, едва различимый, но в то же время такой четкий, что иначе его понять было нельзя.

Она отвернулась и изобразила на лице сдержанную улыбку, так как к ней приближались Эдмонд и Генри.

– А разве мистер Кинстер не присоединится к нам? – Анджела, не замечая предостерегающего взгляда матери, выглянула из-за Генри и посмотрела на беседовавших Вейна и Джерарда. – Уверена, он с большим удовольствием поговорит с нами, чем с Джерардом.

Пейшенс прикусила губу. Предположение Анджелы вызывало у нее сомнения, однако она очень боялась, что девушка добьется своего, и на мгновение почти поверила в это: Вейн что-то сказал Джерарду и ушел. Только не в ту сторону, куда хотелось Анджеле, а к Минни.

И вместо него к ним присоединился Джерард.

Скрыв облегчение и старательно отводя взгляд от диванчика, Пейшенс приветствовала брата спокойной улыбкой. Джерард и Эдмонд с энтузиазмом принялись обсуждать сюжет следующей сцены для мелодрамы Эдмонда – это была их обычная забава. Генри, одним глазом следя за Пейшенс, предпринял слишком явную попытку воодушевить их, но сделал это снисходительно. Его отношение, а также излишне горящий взгляд, как всегда, раздражали Пейшенс.

Анджела, естественно, надулась, что отнюдь не красило ее. Миссис Чедуик, привыкшая к глупым выходкам своей дочери, вздохнула и сдалась. Она взяла ее за руку и, придав своему лицу восторженное выражение, направилась к группе, сидящей вокруг диванчика.

Пейшенс предпочла остаться там, где сидела, несмотря на пылкий взгляд Генри.

Пятнадцать минут спустя вкатили столик, сервированный для чая. Продолжая что-то говорить, Минни разлила чай. Краешком глаза Пейшенс заметила, что Вейн Кинстер дружески беседует с миссис Чедуик. Анджела, которую большей частью игнорировали, готовилась снова надуться. Тиммз подняла голову и высказала какое-то замечание, вызвавшее у всех смех. Пейшенс обратила внимание на то, что мудрая компаньонка ее тетки ласково улыбается Вейну. Из всех дам, окруживших диванчик, только Элис Колби сохраняла бесстрастный вид. Но по мнению Пейшенс, Элис была напряжена сильнее, чем всегда. Казалось, она сдерживает свое осуждение титаническим усилием воли. Предмет же ее ярости смотрел на нее как на пустое место.

Хмыкнув, Пейшенс прислушалась к словам брата, который разглагольствовал насчет «освещения» руин. Без сомнения, это более безопасная тема, чем все то, что вызывает взрывы смеха в группе вокруг диванчика.

– Генри!

Генри повернулся на зов миссис Чедуик, затем кивнул Пейшенс:

– Прошу простить меня, дорогая, я скоро вернусь. – Он посмотрел на Джерарда. – Жаль, что не услышу искрящегося описания ваших сцен.

Зная, что ни Джерард, ни Эдмонд с его драмой не вызывают у Генри ни малейшего интереса, Пейшенс лишь холодно улыбнулась ему.

– Я склоняюсь к тому, чтобы в, этой сцене арка была на заднем плане, – нахмурился Джерард, четко представляя место действия. – Так пропорции лучше.

– Нет, нет, – возразил Эдмонд. – Действие должно происходить в галерее. – Он посмотрел поверх головы Пейшенс. – Эй, нас тоже приглашают?

– Естественно.

Это единственное слово, произнесенное глухим, как рокот урагана, голосом, отозвалось в ушах Пейшенс похоронным звоном. Она резко повернулась.

Вейн, с чашками в обеих руках, улыбнулся Эдмонду и Джерарду и кивнул в сторону чайного столика:

– Требуется ваше присутствие.

– Иду! – Радостно улыбнувшись, Эдмонд потрусил к диванчику. Джерард не колеблясь последовал за ним, оставив Пейшенс на крохотном островке в углу гостиной наедине с человеком, которого ей безумно хотелось послать ко всем чертям.

– Спасибо. – Она кивнула, с трудом двигая задеревеневшей шеей, и, спокойно приняв у Вейна чашку, сделала крохотный глоток. Она не могла не заметить, как умело он изолировал ее, отрезал от всех остальных. Она сразу почувствовала в нем хищника и теперь убедилась, что он именно таков. Отныне она будет ежеминутно помнить об этом. И обо всем остальном.

Почувствовав на себе его взгляд, Пейшенс решительно подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Минни говорила, что вы, мистер Кинстер, едете в Лемингтон. Полагаю, вас очень обрадует, если дождь прекратится.

Его красивые губы слегка разомкнулись.

– Очень обрадует, мисс Деббингтон.

От его голоса, такого рокочущего, Пейшенс было не по себе.

– Однако, – добавил он, – вам не следует недооценивать здешнее общество. Я уже успел заметить, что у вас тут совсем не скучно. Уверен, мое незапланированное пребывание здесь ни в коем случае нельзя назвать пустой тратой времени.

Пейшенс широко распахнула глаза.

– Вы заинтриговали меня, сэр. Я бы никогда не подумала, что в Беллами-Холле происходят события, достойные внимания джентльмена ваших… склонностей. Молю вас, просветите меня.

Вейн спокойно выдержал ее вызывающий взгляд. Он отпил чаю, поставил чашку на блюдце и вплотную приблизился к Пейшенс, отгородив ее от остальных.

– А вдруг я ярый поклонник доморощенных актеров?

Хотя Пейшенс изо всех сил старалась казаться невозмутимой, губы ее дернулись в слабой улыбке.

– Да, и свиньи могут летать, – ответила она и тоже отпила из чашки.

Ее ответ не отбил у Вейна желания продолжить свою неторопливую охоту. Он медленно кружил вокруг жертвы, взглядом лаская ее стройную шейку.

– Потом еще ваш брат. – Пейшенс мгновенно насторожилась и стала похожей на прямую, как палка, Элис Колби. – Скажите, – проговорил Вейн, прежде чем она успела осадить его, – какими своими действиями он вызвал осуждение не только Уиттикома и Генерала, но и Эдгара и Генри?

Ответ, четкий, но с оттенком горечи, последовал мгновенно:

– Никакими. – Наступило молчание. Немного успокоившись, она добавила: – У них просто ошибочные представления о том, как может вести себя юноша в возрасте Джерарда.

– Гм… – «Это почти ничего не объясняет», – отметил про себя Вейн. – Тогда вы должны поблагодарить меня. – Пейшенс удивленно посмотрела на него, а, он улыбнулся: – Я принял огонь на себя и помешал Джерарду ответить на один из выпадов Уиттикома.

Пейшенс секунду всматривалась в его лицо, а потом отвела глаза.

– Вы сделали это только потому, что не хотели слушать бессмысленные пререкания.

Пока Пейшенс пила чай, Вейн думал о том, что она отчасти права.

– А еще, – понизив голос, сказал он, – вы не поблагодарили меня за то, что я спас вас от падения на клумбу.

Пейшенс даже не взглянула на него.

– Это ваша вина. Я была бы в полной безопасности, да и клумбе ничего бы не грозило, если б вы не подкрались ко мне. – Ее щечки окрасил нежный румянец. – Истинный джентльмен кашлянул бы или как-то иначе предупредил о своем присутствии.

Вейн одарил ее знаменитой улыбкой Кинстеров.

– Ах, – еще тише произнес он и еще ближе придвинулся к Пейшенс, – но, знаете ли, я не джентльмен. Я Кинстер. – С видом, будто открывает страшный секрет, он добавил: – Мы завоеватели, а не джентльмены.

Пейшенс посмотрела на него, и ее охватил необычайный трепет. Хоть она и выпила чашку чаю, во рту почему-то появилось ощущение сухости. Она, подумав, решила проигнорировать его откровение.

– Вы, случайно, не пытаетесь пробудить в моей душе чувство благодарности к вам, заставить меня думать, будто я у вас в долгу?

Брови Вейна дернулись, прекрасные губы изогнулись. Взгляд его серых глаз, пристальный, вызывающий, был устремлен на Пейшенс.

– Мне показалось вполне естественным начать пробивать вашу оборону именно в этом месте.

Пейшенс вся завибрировала от звука его голоса. Ее глаза расширились, дыхание остановилось. Она силилась оживить свое остроумие и найти какой-нибудь резкий ответ, дабы разрушить его чары.

Уголки его губ немного приподнялись.

– Я не кашлянул, потому что пребывал в смятении. А вот в этом виноваты вы. – Пейшенс остро ощущала его близость, ей казалось, что он управляет ее чувствами. И снова взгляд его медленно заскользил по ней, а брови изогнулись. – Между прочим, – добавил он мягким, как бархат, голосом, – что вы искали на клумбе?

– Вот вы где!

Пейшенс, так и не совладав со своим дыханием, резко повернулась и увидела Минни, плывшую, как галион на всех парусах. Вряд ли весь британский флот когда-либо удостаивался более радостной встречи!

– Ты, Пейшенс, должна извинить старушку, но мне надо кое о чем поговорить с Вейном. Наедине. – Минни окинула их сияющим взглядом и взяла Вейна за руку.

Он тут же накрыл ее руку своей.

– Я в вашем распоряжении.

Однако Пейшенс почувствовала, что Вейн раздражен и недоволен тем, что Минни уводит его. На секунду эти эмоции отразились на его лице, потом он любезно улыбнулся крестной:

– В ваших апартаментах?

– Пожалуйста, хотя мне жаль уводить тебя отсюда.

– Не переживайте, ведь я здесь из-за вас.

Минни пришлась по вкусу эта лесть. Вейн повернулся и встретился взглядом с Пейшенс.

– Мисс Деббингтон, – поклонился он.

Пейшенс важно наклонила голову и поежилась. На первый взгляд казалось, что Вейн охотно уступил ей, однако она была твердо уверена в том, что он не сдался.

Она смотрела им вслед. Минни опиралась на его руку и что-то оживленно говорила. Вейн внимательно слушал крестную. Пейшенс нахмурилась. Она сразу узнала эту манеру и сравнила Вейна Кинстера со своим отцом, не менее сладкоречивым и элегантным джентльменом. Все, что ей было известно о подобных мужчинах, она почерпнула из общения с ним, таким неугомонным и красивым. И то, что стало ей известно, выучила назубок, поэтому не было ни малейшего шанса на то, что она устоит перед широкими плечами и дьявольской улыбкой.

Мать любила отца всем сердцем, глубоко и очень сильно. К сожалению, он принадлежал к тому типу мужчин, которые не способны на любовь. Мудрые женщины не влюбляются в таких мужчин, потому что те не ценят любовь и в их сердцах нет привязанности к домашнему очагу и к детям. Судя по тому, что она видела в детстве, элегантные джентльмены избегают глубоких чувств.

Для них брак – это вопрос общественного статуса, а не души. И горе той женщине, которая не поняла этого.

Учитывая все это, Вейн Кинстер оказался одним из первых в списке тех, кого она решительно отвергла на роль наставника Джерарда. Меньше всего ей хотелось, чтобы брат стал похожим на отца, тем более что тот был расположен к этому, но она будет сражаться до последнего вздоха, чтобы не допустить этого.

Расправив плечи, Пейшенс огляделась по сторонам. После ухода Вейна и Минни присутствующие как-то поблекли, притихли. Их оживленности как не бывало. Она заметила, что Джерард то и дело посматривает на дверь.

Ей придется оберегать Джерарда от тлетворного влияния Вейна Кинстера, другого мнения быть не может. Однако крупица сомнения все же осталась: она вспомнила, с каким вниманием – и, да, нежностью – Вейн относился к Минни. Пейшенс нахмурилась. Ну ладно, но не исключена вероятность того, что его влияние может быть тлетворным. Ей не следует судить о нем по обличью хищника, однако за двадцать шесть лет своей жизни она не раз убеждалась в том, что эта характеристика отражает истинную сущность.