Текст книги "Прекрасная Юнона"

Хелен внутренне одернула себя. Реальная жизнь начнется в Лондоне. Нет никакой надобности омрачать это приключение унылыми предсказаниями. Она попыталась представить себе, как Мартин Уиллисден ухаживает за какой-нибудь миленькой молодой особой. Честно говоря, картинка получалась неубедительной. Хелен с трудом могла поверить в то, что мужчина со вкусами, которые он достаточно ярко продемонстрировал во время их словесной игры, мог удовольствоваться женитьбой на юной особе. Скорее уж он похож на тех, кто заводит на стороне любовницу, а то и двух. И не ей судить его. Ее муж делал то же самое с ее благословения. Правда, если бы ее мужем был Мартин Уиллисден, он вряд ли мог бы рассчитывать на это.

Сделав над собой усилие, Хелен направила мысли в иное русло. Он хотел узнать ее имя. Хелен могла бы назвать его, но анонимность приятно ласкала ее сознание. Кроме того, она подумала, что как только он окажется в Лондоне и узнает, кто она такая, то сразу же поймет, насколько неуместным выглядит их знакомство, в невинность которого не поверит ни одна живая душа. К тому же, если она откажется назвать ему свое имя, он не будет чувствовать себя обязанным узнавать ее при встрече. И потом, многие мужчины полагают, что вдовы подходят лишь для забавы. Хелен не могла даже подумать о том, что Мартин сочтет ее возможной кандидаткой для своих внебрачных развлечений. В конце концов она решила, что ему нет нужды знать ее имя.

Мартин с любопытством думал, что за мысли владеют его притихшей богиней. Однако тихое утро навевало такой покой, что он не решился прервать ее раздумий. Да, он не узнал ее имени, но был уверен, что сможет отыскать ее в столице. Несмотря на то что Лондон кишел самыми разнообразными людьми, в самые уважаемые дома могли ступить лишь немногие. Он легко сможет выследить свою мраморно-золотую богиню.

Дорога стала шире, а потом нырнула вниз. Впереди блеснула река. Погруженный в размышления о предстоящем удовольствии вальсировать с прекрасной Юноной, Мартин машинально направил лошадей на мелководье, умерив их шаг.

Копыта лошадей стукнули о каменистую поверхность противоположного берега. Они замедлили ход, затем наклонились вперед и натянули поводья. Колеса коляски тут же застряли, тряхнув седоков с такой силой, что они сразу же осознали всю тяжесть своего положения.

Хелен ухватилась за бортик сиденья и, широко раскрыв глаза, повернулась к своему спасителю, не успевшему удержать сорвавшееся с языка междометие.

Мартин обреченно закрыл глаза. Он забыл, что брод через небольшие речки зачастую оставляли немощеным. Сильный дождь намыл в речку много грязи, и колеса погрузились в нее дюймов на шесть.

С тяжелым вздохом Мартин открыл глаза:

– Мы застряли.

Хелен посмотрела на бурлящий вокруг них поток.

– Да, – вежливо согласилась она.

Мартин бросил на нее предостерегающий взгляд и, поморщившись, огляделся по сторонам. Вокруг них, никем не потревоженные, простирались леса и поля.

Над деревьями не поднималось ни единого дымка, свидетельствующего о присутствии в этих местах человеческого жилья. Память подсказывала Мартину, что до лондонской дороги оставалось еще несколько миль.

Он со стоном натянул поводья.

– Мне придется спуститься, чтобы поискать камни. Как вы думаете, вы сможете подержать лошадей?

Лицо Хелен озарила озорная улыбка.

– Я считала, что даже самый отъявленный нарушитель правил никогда не доверит своих лошадей обыкновенной женщине.

Мартин скорчил гримасу:

– Я бы и не доверил. Эти черти почувствуют отсутствие хозяина, и не успею я подложить камни, как они рванут вперед. – Он посмотрел в ее большие зеленые глаза. – Им нужно чувствовать, что кто-то держит поводья, а вы, кажется, умеете обходиться с лошадьми.

Хелен протянула руки за поводьями.

– Умею. Но если вы вспугнете их, когда будете подкладывать камни, я умчусь вперед и предоставлю вас вашей судьбе. Так что будьте внимательны!

Мартин посмеялся над ее мелодраматическим тоном и отпустил поводья. Он осторожно встал и, сняв сюртук, положил его на сиденье, прежде чем спрыгнуть вниз. Вода доходила ему выше щиколоток. С сожалением взглянув на свои блестящие сапоги, Мартин направился к берегу и занялся поиском камней, которые можно было бы подложить под колеса.

Хелен наблюдала за ним, придерживая вожжи обеими руками. Время от времени она ощущала их легкое подрагивание, когда лошади, оправдывая ожидания своего хозяина, проверяли, не отпустили ли их на свободу. Им, очевидно, не нравилось это вынужденное стояние. Время шло, и Хелен передалось их нетерпение. В поисках камней Мартин уходил все дальше и дальше.

Хелен потеряла счет времени, но предполагала, что сейчас около полудня. Сколько им ехать до Лондона?

Потом она успокоилась, оставив в стороне все опасения. Все будет хорошо. Ей не о чем волноваться, обо всем позаботится судьба.

Окончательно успокоившись, Хелен начала тихонько напевать, а потом, когда Мартин исчез выше по реке, ее голос стал громче.

Возвращаясь назад с камнями, Мартин услышал веселый напев. Он ненадолго остановился там, где она не могла его видеть. Ее нежное контральто обволакивало его, позволяя волнам мелодии проникнуть в глубь сознания. Звуки ласкали его, как нежное прикосновение. Усмехнувшись, Мартин двинулся вперед. Песнь сирены, иначе не назовешь, подумал он.

Хелен внимательно следила, когда он появится снова, и, когда Мартин вопросительно поднял брови, она в ответ подняла свои и, вздернув подбородок, перестала петь.

Широко улыбаясь, Мартин постарался как можно лучше разместить камни под коляской и направился за остальными. По правде сказать, стойкость прекрасной Юноны казалась ему поразительной. А ведь он мог поклясться, что знает о женщинах все. Однако эта женщина не стала ныть из-за задержки в дороге или капризничать по поводу возможных последствий поездки. Последствий, которых ни он, ни она не могли избежать.

Еще три похода туда и обратно, и камней набралось достаточно, чтобы попытаться вырваться из вязкого плена. Упершись руками в бока, Мартин встал рядом с коляской и посмотрел вверх на свою помощницу:

– Мне придется подтолкнуть коляску сзади. Вы сможете удержать лошадей, когда они выберутся на берег?

Его удостоили взглядом, исполненным высокомерного снисхождения.

– Конечно, – ответила Хелен. Затем, спустившись с горних высот, поинтересовалась: – Вы думаете, они рванут с места?

Мартин с легкой усмешкой покачал головой:

– Нет, если вы будете держать поводья накоротке. – Он обошел коляску сзади. – Когда я скажу, слегка стегните их.

Замерев в напряженном нетерпении, Хелен послушно дождалась его команды и щелкнула поводьями. Лошади напряглись, и коляска медленно двинулась, колеса коснулись твердой земли, и она выехала из воды. Лошади сильно тянули вперед. Преодолевая внезапно охвативший ее страх перед могучими животными, натянувшими поводья, Хелен решительно потянула назад, стараясь удержать их. Она воспользовалась тормозом, чтобы зафиксировать колеса, и коляску немного занесло.

Но тут рядом с ней появился Мартин, забравший поводья из ее внезапно ослабевших рук.

– Молодец, девочка!

От этого одобрительного замечания ей стало тепло, а под взглядом его сверкнувших глаз – еще теплее. Хелен с досадой почувствовала, что краснеет. Ее охватила внезапная слабость, похожая не на обморок, а скорее на приступ истомы. Она подвинулась на сиденье, освобождая для него место, и с особой остротой ощутила тепло его большого, сильного тела.

На ее счастье, Мартин, видимо, был так доволен, что они могут без промедления продолжить свой путь, что предоставил ей возможность спокойно наводить порядок в своих навязчивых мыслях. Но если сама Хелен с трудом понимала, что происходит, то Мартин Уиллисден относился к тем, кто мог с легкостью распознать ее тревогу. Сейчас она могла быть уверена в своей безопасности, но ей не хотелось угодить в ловушку в будущем.

Мартин изо всех сил старался все свое внимание обратить на управление экипажем. До лондонской дороги они добрались без происшествий, и вскоре коляска уже катилась с отменной скоростью. Тем не менее было уже больше двух часов, когда, смирившись с неизбежным, Мартин повернул во двор трактира «Лягушка и утка» в Винкэнтоне.

Обернувшись, он с улыбкой взглянул в вопрошающие глаза Юноны:

– Ланч. Как хотите, но я должен поесть, даже если вы, будучи светской дамой, не испытываете голода.

Глаза Хелен раскрылись немного шире.

– Моя светскость не простирается так далеко.

Мартин со смехом соскочил вниз. Он протянул руки, чтобы спустить прекрасную Юнону на землю, уловив в ней легкое смущение. Стараясь не суетиться, Хелен подвинулась ближе к краю сиденья и позволила ему обхватить себя за талию.

Она снова ощутила возбуждение, но, сделав все возможное, чтобы не показать это, приняла предложенную помощь. Мартин довел ее до двери в трактир, потом остановился и пропустил вперед. Не успела Хелен войти внутрь, как старший лакей, взглядом приказав конюхам позаботиться о лошадях, подскочил к Мартину, ожидая приказаний.

Хелен в одиночестве переступила порог, мысленно порадовавшись сумеречной прохладе, царившей внутри. Она чувствовала, что охвачена жаром. Дверь вела прямиком в обеденный зал – большое уютное помещение с низким потолком и большим камином. На шум, раздавшийся снаружи, из своих покоев, располагавшихся в противоположном конце, вышел хозяин. Увидев Хелен, он остановился и вытаращил глаза. Тут Хелен заметила, что остальные посетители – человек шесть, все мужчины – тоже замерли. На лице хозяина расплылась неприятная плотоядная ухмылка, слабым эхом отразившаяся на лицах его клиентов.

Внезапно осознав, как она выглядит и какое впечатление может произвести на хозяина, Хелен встрепенулась, готовая защищать свое достоинство.

Однако такой необходимости не возникло. Вошедший в комнату Мартин встал рядом с ней. Одного его многозначительного взгляда оказалось достаточно, чтобы рассеять все сомнения, которые могли возникнуть у обитателей «Лягушки и утки». Мартин сердито взглянул на трактирщика:

– Хозяин, мне нужна отдельная комната, где моя жена чувствовала бы себя спокойно.

Этот приказ, произнесенный рокочущим басом, так быстро стер ухмылку с лица трактирщика, что тот не успел придать своему побледневшему лицу совсем никакого выражения.

Жена? Хелен не знала, как ей реагировать. Наконец, накрыв левой ладонью правую руку, она подняла вверх подбородок и посмотрела на трактирщика сверху вниз, что ей удалось сделать без труда, поскольку ростом он был ниже ее. Мужчина согнулся в подобострастном поклоне:

– Да, милорд! Конечно, милорд! Не соизволит ли мадам пройти сюда?

Беспрерывно кланяясь, он отвел их в небольшую чистенькую гостиную. Пока Мартин заказывал еду, Хелен с благодарным вздохом опустилась в мягкое кресло у камина, упорно стараясь не смотреть в зеркало, висевшее над каминной полкой. Она плохо себе представляла, как выглядит, но, понимая, что ничего не может исправить, старалась об этом не думать.

Мартин слышал ее вздох. Он взглянул на нее, потом обратился к хозяину:

– У нас произошла неприятность с каретой. Слуги с багажом отстали. – Он повернулся к усталой Юноне и более громким голосом произнес: – Дорогая, может быть, вы хотели бы немного привести себя в порядок наверху?

Хелен удивленно моргнула, но тут же согласилась. Ее отвели в маленькую спальню и снабдили горячей водой. Хелен смыла дорожную пыль с лица и рук, а потом решилась осмотреть, насколько сильно пострадал ее внешний вид в результате того, что с ней приключилось. Все оказалось не так плохо, как она ожидала. Ее блестящие глаза смотрели ясно, щеки разрумянились от ветра. Очевидно, путешествие по сельской местности в компании Мартина Уиллисдена пошло ей на пользу. В довершение всего Хелен распустила волосы и причесала их по-другому, убрав локоны в простой пучок. Абрикосовый шелк ее платья измялся, но исправить это было невозможно. Хелен могла разве что встряхнуть и расправить юбки.

Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что еда уже стоит на столе. Мартин встал и с улыбкой подвинул ей стул:

– Вина?

Хелен кивнула, и он наполнил ее бокал. Затем, не отвлекаясь попусту, они принялись поглощать стоявшую перед ними пищу.

Наконец насытившись, Мартин откинулся на стуле и, отложив размышления о стоявших перед ними проблемах, стал с удовольствием потягивать вино, спокойно наблюдая за прекрасной Юноной. Его взгляд скользил по ее великолепной фигуре. На ум просились слова «роскошная», «пышная». И еще «цветущая», «соблазнительная» и другие, менее пристойные эпитеты. Он поспешил спрятать улыбку за своим бокалом.

– Мы ведь не доберемся сегодня до Лондона?

Этот вопрос привлек взгляд Мартина к ее губам. Полные, красиво очерченные, сейчас они были испачканы сливовым соком. Мартин вдруг ощутил сильнейшее желание попробовать их на вкус. Он решительно переключился на обдумывание того, о чем она спрашивала, и, подняв взгляд выше, встретился с ее зелеными глазами, озабоченно смотревшими на него.

– Нет, – с ободряющей улыбкой ответил Мартин.

Хелен почувствовала себя вправе проигнорировать его улыбку. Он сказал «нет» и улыбнулся. Разве он мог понять, какая паника скрывалась под личиной ее твердой решимости?

Судя по всему, Мартин это понимал, потому что дальше продолжил более серьезно:

– Мы потеряли слишком много времени на реке. И даже если я буду гнать лошадей всю ночь, это нас не спасет, потому что я не считаю, что наше прибытие в Лондон на рассвете улучшит сложившуюся ситуацию.

Хелен нахмурилась, вынужденная признать его правоту. Он не сможет нанять для нее экипаж, если они будут проезжать через Хаунслоу ночью.

– Но в случае если бы смог, даже наняв для вас экипаж, я не позволю вам ехать ночью одной. Этого не будет.

Хелен нахмурилась еще сильнее. Она открыла рот и произнесла:

– Даже с провожатыми?

Произнеся это, она взглянула на него. Однако взгляд Мартина и его крепко стиснутая челюсть говорили о том, что никакие возражения не способны его поколебать. Кроме того, если быть честной, Хелен совсем не хотелось провести ночь в дорожной тряске, со страхом моля Бога, чтобы не попасть в лапы разбойников.

– Что дальше? – спросила она как можно более рассудительным тоном.

Наградой ей послужила такая ослепительная улыбка, от которой у нее буквально захватило дух.

– Я тут подумал… – неуверенно начал Мартин, не зная, как будет воспринят его план. – Что, если нам подыскать гостиницу, где нас не знают, и провести там ночь?

Хелен задумалась о его предложении. Другого варианта она не видела. Взяв салфетку, чтобы вытереть губы, она посмотрела Мартину в глаза:

– А как мы объясним нашу двусмысленную ситуацию… отсутствие слуг и багажа?

Уже задавая вопрос, Хелен поняла, что знает ответ. Восхитительно безнравственный. Однако, рассудив, что это часть приключения, Хелен решила отнестись к этому снисходительно.

Довольный молчаливым согласием Юноны, Мартин успокоился.

– Мы можем рассказать ту же историю, которую я поведал нашему хозяину, – что у нас сломалась карета и слуги с багажом отстали.

Хелен кивнула, хотя его предложение по-прежнему вызывало у нее некоторое беспокойство. Он собирается сказать, что они муж с женой?

– Только что вспомнил, – произнес Мартин, снимая с пальца правой руки золотое кольцо-печатку. – Будет лучше, если вы на время наденете это. – Он протянул тяжелое кольцо и положил ей на ладонь.

Хелен опустила глаза. Кольцо еще хранило тепло его руки. Конечно, все будут думать, что они женаты. Она надела кольцо на средний палец левой руки. Удивительно, но, заняв привычное место, это кольцо не вызвало у Хелен никакого ужаса. Напротив, оно странным образом придало ей чувство уверенности и защищенности.

– Очень хорошо, – сказала она. И тут же, сделав глубокий вдох, поспешила добавить: – Но мы должны взять две раздельные комнаты. – Исполнившись решимости добиться полной ясности в этом вопросе, Хелен с надменным видом подняла глаза.

– Естественно, – с нажимом ответил Мартин. Без сомнения, так будет безопаснее. Помимо всего прочего, ему нужно было выспаться. Он посмотрел в бесстрастное лицо Юноны, и желание узнать ее настоящее имя стало еще сильнее. Мартин полагал, что, раз уж им предстояло изображать семейную пару, это его желание было вполне оправданным. – Я подумал, дорогая, что, учитывая наши новые отношения, будет резонно, если я узнаю, как вас зовут.

Поглощенная фантазиями, связанными с этими новыми отношениями, Хелен не сразу нашлась.

– О! – Она еще раз обдумала ситуацию, взвешивая в уме все за и против. Глядя в это красивое лицо, в эти странные завораживающие глаза, она почувствовала желание сказать ему правду, довериться этому мужчине. Однако на самом пике этого желания явилось предостережение: как он поведет себя потом, когда узнает, кто она. Узнает про ее мужа. Не исключено, что они встретятся. Что он тогда почувствует… Сожаление? Антипатию, которую постарается скрыть? Невыносимо думать, что она может сделать шаг, который разрушит близость, возникшую между ними.

Взгляд Хелен упал вниз. Она взяла салфетку и стала вертеть ее между пальцами.

– На самом деле… я… – Слова куда-то ускользали. Как объяснить, что она чувствует?

Мартин улыбнулся немного криво. Ему хотелось, чтобы она доверилась ему, однако не стоило слишком волновать ее по этому поводу.

– На самом деле вы считаете, что не стоит этого делать?

Хелен ответила благодарным взглядом.

– Просто это приключение, похоже… близится к концу… – добавила она, решившись, по крайней мере, в этом быть правдивой, – и мое поведение будет легче извинить, если я сохраню инкогнито.

Улыбнувшись шире, Мартин наклонил голову в знак согласия:

– Хорошо. Но как мне вас называть?

С легкой улыбкой, которая получилась робкой и не вязалась с ее возрастом, Хелен сказала:

– Выберите сами. Я уверена, что вы сможете придумать что-нибудь подходящее.

Ее улыбка едва не сразила Мартина окончательно, несмотря на все усилия, которые он предпринимал, чтобы держать себя в узде. Он думал, что годы сделали его более стойким, однако прекрасная Юнона являла собой соблазн, превосходящий все, с чем ему когда-либо приходилось сталкиваться. Придумать что-нибудь? Да разве она не видит, что его мозг буквально кипит от возбуждения? Впрочем, знай она его мысли, ей вряд ли удалось бы сохранять даже относительное спокойствие, находясь в его обществе. Поэтому Мартину оставалось лишь надеяться, что она не сможет прочесть их на его лице.

Его выдали глаза. Даже через стол Хелен видела, как их серая глубина подернулась облаком жаркого тумана. Ее тело охватил внезапный жар. Хелен сидела в ожидании, словно зачарованная, и, не смея вздохнуть, старалась не подавать виду. Святые небеса, только бы он не догадался, как велика его власть над ней!

– Юнона, – произнес Мартин, пытаясь придать голосу приемлемое звучание. – Прекрасная Юнона. – В его улыбке, вырвавшись из-под контроля, отразились все его греховные мысли и непристойные предположения.

Хелен подняла брови, силясь преодолеть волну жара, нахлынувшую на нее.

– Я очень сомневаюсь, милорд, что эту параллель можно признать уместной.

Его улыбка стала еще настойчивей.

– Совсем наоборот, дорогая. Я нахожу ее очень даже уместной.

Хелен сделала попытку нахмуриться. Юнона – царица всех богинь. Что она могла против этого возразить?

– А теперь, когда наше будущее решено, я полагаю, нам пора двинуться в путь. – Мартин встал и потянулся, скрывая свою поспешность за медлительной грацией движений. Он чувствовал, что если не выберется отсюда как можно скорее, вернувшись на относительно безопасное место в коляске, то не сможет ручаться за последствия. Вид прекрасной Юноны лишал его последних сил противостоять своим природным наклонностям. А впереди его ждал еще и ужин с ней наедине. Мартину нужно было собрать все силы.

Обойдя стол, он помог ей подняться. Положив маленькую ручку на сгиб своего локтя, он повел ее к выходу:

– Идемте, миледи. Экипаж ждет вас.

Глава 4

Для ночлега они выбрали «Колокола» в Холдертоне. Этот маленький городок стоял к югу от Лондона прямо на дороге, и по нему тянулся нескончаемый поток экипажей. Теперь, когда ездить стали быстро, в этом старом трактире редко останавливались, но он по-прежнему был в достаточно хорошем состоянии, чтобы предложить путникам удобный ночлег.

Оказавшись в приватной гостиной, Хелен оценила ее поблекшую элегантность. Она одобрительно кивнула, стараясь надменным видом придать большую достоверность их обману. Мартин рассказал придуманную ими историю, своим неподдельным высокомерием отметая все возможные сомнения. Лорду и леди Уиллисден предоставили на ночь две комнаты. Хозяин не нашел ничего удивительного в этом требовании, выразив лишь радость по поводу того, что имеет честь принимать их.

– Моя дорогая женушка приготовит вам ужин, милорд. Сегодня у нас утка и куропатка с желе из ягнячьей ножки. А еще вино и молочный напиток.

Мартин кивнул с медлительным достоинством:

– Прекрасно.

Когда дверь за трактирщиком закрылась, он посмотрел в сторону своей спутницы. В его серых глазах плясали смешинки.

– Вот так, – сказал он, и от его улыбки каждая частичка ее существа наполнилась теплом, как от огня.

Почувствовав, как при его приближении в ней усиливается волнение, Хелен отвернулась и протянула к камину озябшие пальцы. Затем подняла руки, чтобы снять с плеч тяжелую шинель Мартина, которую он предложил ей, когда солнце зашло за горизонт. Внезапно он оказался рядом, и его пальцы коснулись ее рук.

– Позвольте мне.

Хелен не посмела возразить. Даже если бы потолок рухнул, она не смогла бы пошевелиться. От его нежного движения, совсем простого, но так похожего на ласку, от бархатных нот его низкого голоса у Хелен закружилась голова. Чем дальше, тем сильнее становилось воздействие, которое он оказывал на нее. Боже, как пережить этот вечер?

Как только он отошел от нее, чтобы положить шинель на стул, Хелен поспешила опуститься в кресло у камина. Она глубоко вдохнула, заставляя себя не отводить глаз, когда он снова повернулся и пристально посмотрел на нее.

От внимательного взгляда Мартина не укрылось ее очевидное смущение. При других обстоятельствах у нее были бы все основания опасаться, подумал он. Но сейчас ей ничто не угрожало. Или почти не угрожало. Мартин понимал, что она чувствует его влечение, и ее попытки скрыть это возбуждали его еще сильнее. Возбуждали и озадачивали. Очевидно, что прекрасная Юнона – если она вдова – была не из тех, кто с веселой беспечностью дарит свою благосклонность направо и налево.

Он посмотрел на нее, брови Юноны слегка нахмурились.

– Почему вы путешествуете без грума?

Мартин сел в кресло напротив нее и, картинно вытянув ноги, улыбнулся, готовый поддержать беседу на столь невинную тему:

– Мой грум пал жертвой жестокой простуды. Я оставил его в Эрмитаже.

– Сколько ферм в вашем поместье?

– Шесть. Все они сданы в долгосрочную аренду.

Последовавшие за этим вопросы, которые, как достаточно быстро догадался Мартин, были заданы неспроста, привели их к обсуждению фермерства и управления поместьями. Он заметил, с каким упорством Юнона избегала всего, что связано с городской жизнью и могло бы дать ему дополнительные ключи к разгадке ее имени. В то же время она достаточно откровенно высказывала свое мнение по поводу фермерского труда и проблем, с которыми сталкиваются арендаторы. Знание этих вопросов не могло быть получено ею иначе чем из первых рук, что добавило новых красок к портрету прекрасной Юноны, который постепенно вырисовывался в сознании Мартина. Очевидно, значительную часть жизни она провела в большом и благополучном поместье.

Легкий стук в дверь возвестил о появлении хозяина.

– Ваш ужин, милорд. – Он вошел, неся в руках тяжело нагруженный поднос. За ним следовала пышнотелая женщина, которая несла скатерть с салфетками и столовые приборы. Вдвоем они ловко накрыли стол и с поклоном удалились.

Встав с кресла, Мартин подал ей руку:

– Приступим?

Опершись на нее, Хелен на миг замерла, ощутив озноб, пробежавший по всему телу от этого прикосновения. Потом, собравшись с силами, она с царственным видом позволила Мартину отвести ее к столу. Легкая улыбка, игравшая у него на губах, говорила о том, что ее искушенный вид не смог обмануть его.

К счастью, трапеза давала ей вполне безопасную тему для разговора.

– Должен признаться, что я полный невежда в том, что касается последних веяний. Тринадцать лет отсутствия – слишком большой срок, чтобы не отстать от моды.

Ободренная этим признанием, Хелен не заметила насмешливого выражения его серых глаз и углубилась в перечисление новейших кулинарных изысков.

Когда снова появился трактирщик, чтобы убрать посуду, она воспользовалась возможностью вернуться в кресло у огня. Услышав, как за ним закрылась дверь, Хелен принялась отчаянно гадать, что ей делать следующие два часа.

– Бренди?

Повернувшись, она увидела, что Мартин стоит возле буфета с графином в руке, и отрицательно покачала головой. Неужели он не замечает, что она и так достаточно сбита с толку?

Мартин налил себе хорошую порцию, что было совершенно необходимо, если он собирался спать в соседней с Юноной комнате, и подошел к камину. Он прислонился к каминной полке и поставил обутую в сапог ногу на решетку.

– Ваш слуга будет не в восторге от вида ваших сапог.

Проследив за ее взглядом, Мартин поморщился:

– Придется доверить их здешнему чистильщику. Иначе Джошуа никогда не простит меня.

Такая нелепость рассмешила Хелен. Если не считать того, что присутствие Мартина щекотало ей нервы, она чувствовала себя спокойной и расслабленной – довольной, подобрала она самое подходящее слово. Такое состояние ей не часто доводилось испытывать в жизни. Оказаться в такой скандальной ситуации и при этом быть довольной. Как странно, подумала она.

Поймав, как бы случайно, остановившийся на ней взгляд Мартина, Хелен улыбнулась. В ответ он улыбнулся медленной, задумчивой улыбкой, и она ощутила, как затрепетало ее сердце.

Их молчаливый диалог нарушили звуки, возвестившие о прибытии других гостей. Мартин обернулся и уставился на дверь. Шум становился все громче, пока не превратился в возмущенный гомон множества голосов. Это было настоящее вторжение.

Хелен помрачнела:

– Что бы это могло быть?

Озадаченный не меньше ее, Мартин покачал головой:

– Мне кажется, для почтовой кареты уже слишком поздно. – Про себя он надеялся, что, кем бы ни были люди, искавшие пристанища в трактире, среди них не найдется никого, кто мог бы узнать его или Юнону. В противном случае не оставалось никакой надежды на то, что их путешествие вдвоем сочтут невинной прогулкой.

За дверью сделалось тише. Шум стал похож на ровное жужжание. Почти в это же время, словно для того, чтобы удовлетворить их любопытство, в комнате появился хозяин.

– Прошу прощения, милорд, но, кажется, сегодня день сплошных неприятностей. У пассажирской кареты, которая отправилась в ночь на Плимут, прямо на дороге отвалилось колесо. Кузнец говорит, что до утра не сможет ничего сделать, так что нам придется разместить здесь всех пассажиров. Если вы с вашей супругой не возражаете, – он кивнул в сторону Хелен, – я помещу вас в нашей самой лучшей спальне. Кровать там очень большая, милорд, вы останетесь довольны. К сожалению, у нас людей больше, чем кроватей. Я очень надеюсь на ваше согласие.

Трактирщик с надеждой посмотрел на Мартина. Мартин оглянулся назад, гадая, как отнесется к этим новостям Юнона. С его точки зрения, они были чертовски неприятными. Однако, начни он настаивать на двух отдельных комнатах, все могло закончиться тем, что к нему подселят еще менее подходящего компаньона из тех, кто ехал в ночной карете. Кроме того, теперь, когда трактир битком набит посторонними мужчинами, Юноне будет безопасней рядом с ним.

– Хорошо, – отозвался Мартин и едва удержался от улыбки. – В данных обстоятельствах мы готовы ограничиться вашей лучшей спальней.

Трактирщик с явным облегчением поклонился и ушел.

– По правде сказать, дорогая, этой ночью вам будет гораздо спокойней со мной, чем в одиночестве.

Ответа не последовало. Хелен оторвала взгляд от его лица и сосредоточила его на языках пламени, плясавших в камине. От перспективы провести ночь в одной постели с Мартином Уиллисденом она буквально онемела. Прошлой ночью она спала на сеновале в его объятиях. Но сеновал совсем не то, что кровать. Приключение приобретало пугающий оборот. Нет, это невозможно! Она должна придумать что-нибудь другое.

Однако к тому времени, когда с согласия Мартина их отвели наверх, в спальню – самую большую, как и обещали, – Хелен так ничего и не придумала. В камине горел гостеприимный огонь, у стены стояла кровать, такая огромная, которую только могло представить ее воспаленное воображение. Комната была уютно обставлена, а мягкий свет свечей скрывал возраст предметов. Мартин придержал дверь и следом за ней вошел внутрь.

Услышав, как щелкнул засов, Хелен встрепенулась. Она обернулась к Мартину и крепко сжала руки перед грудью.

– Милорд, это совершенно невозможно.

Мартин улыбнулся и прошел мимо нее к окну.

– Мартин, – поправил он, бросив через плечо спокойный взгляд. – Вам лучше перестать называть меня «милорд», раз уж мы изображаем супругов.

Он подергал окно, с треском открыв его, чтобы впустить немного свежего воздуха, а потом снова задвинул тяжелые портьеры. Затем отошел в середину комнаты и остановился, скидывая с плеч сюртук. Повесив сюртук на стул, он улыбнулся Юноне, которая по-прежнему стояла в нерешительности около двери.

– Это вполне возможно, – сказал он, подзывая ее кивком. – Подойдите к огню и позвольте мне расшнуровать ваше платье. – Он оставил без внимания тревожный блеск ее глаз. – Потом вы сможете завернуться в простыню.

Хелен задумалась над его словами. Ее нервы сжались в комок, сознание не могло найти никакого выхода. Когда он более властным жестом велел ей подойти, Хелен неуверенно двинулась вперед. В ее глазах сквозило замешательство.

Мартин с обнадеживающей улыбкой взял ее за руку и подвел к камину. Встав сзади, он нащупал шнуровку ее шелкового платья. Опытные пальцы быстро справились с этой работой. Мартин преодолел соблазн раздвинуть края платья и провести пальцами по спине Юноны, прикрытой, как он подозревал, только тонкой шелковой рубашкой.

– Стойте спокойно. Я подам вам простыню.

Хелен уставилась на огонь. Ее щеки пылали ярким румянцем. До сих пор его поведение было таким же безукоризненно обнадеживающим, как его слова. И лишь собственные мысли вселяли в нее неуверенность. Она прекрасно понимала, как близка к тому, чтобы вступить в недозволенную связь с одним из самых знаменитых соблазнителей во всей Англии. Стоило лишь подать ему знак, что она готова принять его ухаживания, и она узнает, почему этих распутников считают такими неотразимыми любовниками. Мартин Уиллисден был воплощением соблазна. Однако здравый смысл Хелен решительно противился этому, резонно указывая на то, что меньше всего ей нужна недолгая связь, в основе которой лежит лишь мимолетное влечение. Такое поведение было совсем несвойственно ей.