Текст книги "Рассвет"

Стефани Майер
Рассвет

Посвящаю книгу моей ниндзя (агенту) Джоди Ример.

Спасибо, что не дала мне сорваться.

Отдельное спасибо моей музе – моей любимой группе, которая так кстати называется «Muse», за то, что вдохновили меня на создание целой саги.

Книга первая
Белла

Детство – это не с рождения до зрелости.

Вырастет ребенок и оставит детские забавы.

Детство – это королевство, где никто не умирает.

Эдна Сент-Винсент Миллей

Пролог

Сколько раз я уже бывала на волосок от смерти, и все равно привыкнуть невозможно.

Новая встреча со смертью кажется неизбежной. Я как будто притягиваю катастрофы. Вновь и вновь ускользаю, но беда следует за мной по пятам.

Однако в этот раз все по-другому.

Можно убежать от того, кого боишься; можно вступить в бой с тем, кого ненавидишь. От таких убийц – чудовищ, врагов – я научилась обороняться.

Иное дело – умереть от руки любимого. Зачем бежать и сражаться, тем самым причиняя ему боль? Если жизнь – единственное, что ты можешь ему подарить, разве стоит цепляться за нее?

Если любишь всем сердцем?

1. Обрученные

«Никто на тебя не смотрит, – твердила я. – Никто не смотрит. Никто».

Сейчас проверим. Мне ведь даже саму себя не обмануть.

Стоя на светофоре (одном из трех на весь городок), я украдкой скосила глаза вправо – миссис Уэбер за рулем минивэна повернулась ко мне всем телом. Так и буравит взглядом. Я отшатнулась, недоумевая, как это ей хватает наглости. Что, бесцеремонно пялиться уже вошло в правила приличия? Или правила приличия на меня больше не распространяются?

Тут я вспомнила про затемненные стекла. Да сквозь них, наверное, вообще не видно, кто внутри и в каком он «восторге» от беспардонности. И вовсе не меня она с таким интересом разглядывает, а машину.

Мою машину. Ох…

Я посмотрела налево и застонала. Двое пешеходов, вместо того чтобы перейти на зеленый, застыли на тротуаре. За их спинами прилип к витрине своего сувенирного магазинчика мистер Маршал. Только что носом к стеклу не прижимается. Пока.

Все, зеленый! Спеша поскорее скрыться, я по привычке утопила в пол педаль газа – старенький пикап на меньшее не отзывался.

Машина утробно зарычала, как барс перед прыжком, и дернулась так резко, что меня вдавило в кожаную спинку сиденья, а желудок прилип к позвоночнику.

Ахнув, я поспешно нашарила тормоз. На этот раз я едва коснулась педали, но машина все равно замерла как вкопанная.

Страшно было даже оглянуться по сторонам. Если раньше еще оставались какие-то сомнения, теперь уж точно все догадались, кто сидит за рулем машины.

Кончиком носка я прижала педаль газа буквально на миллиметр, и машина снова рванула вперед.

Наконец-то добралась до заправки! Не будь бензобак на нуле, я бы вообще в город не заезжала. Я уже без стольких вещей научилась обходиться – шоколадные подушечки, шнурки для ботинок, – лишь бы не показываться на люди.

Я спешила, как на гонках, – ключ в замок, крышку бензобака долой, карточку через сканнер, «пистолет» в бак – все в считанные секунды. Жаль, нельзя заставить цифры на счетчике ползти быстрее. Они щелкали размеренно, неторопливо, будто назло.

На улице было пасмурно – обычный для Форкса, штат Вашингтон, дождливый день, но я никак не могла отделаться от ощущения, что хожу в луче прожектора, высвечивающего тоненькое колечко у меня на левой руке. Чувствуя спиной любопытные взгляды, я каждый раз воображала, будто оно мигает неоновым светом, вопя: «Смотрите, смотрите!»

Знаю, глупо так переживать. Какое мне дело, как воспримут остальные – не мама с папой – мою помолвку? Новую машину? Неожиданное поступление в университет Лиги плюща?[1]1
  Лига плюща – ассоциация из восьми самых престижных американских университетов.


[Закрыть] Блестящую черную кредитку, которая жжет мне задний карман?

– Вот именно! Какое мне дело? – пробормотала я вполголоса.

– Э-э, мисс? – раздался над ухом мужской голос.

Я обернулась – и тут же об этом пожалела.

У навороченного внедорожника с новехонькими каяками на крыше стояли два молодых человека. На меня они даже не взглянули, не в силах отвести глаз от автомобиля.

Не понимаю. С другой стороны, я хорошо если отличу значок «тойоты» от «форда» или «шевроле». Блестящая, черная, изящная красавица – моя новая машина для меня была просто машиной.

– Извините за любопытство, не подскажете, что у вас за автомобиль? – спросил тот, что повыше.

– «Мерседес». Да?

– Да, – вежливо подтвердил спрашивавший. Его невысокий приятель с досадой закатил глаза. – Вижу, что «мерседес». Я имел в виду… У вас на самом деле «мерседес-гардиан»? – В его голосе слышалось благоговение. Похоже, они нашли бы общий язык с Эдвардом Калленом, моим… э-э… женихом (к чему отрицать очевидное, если до свадьбы считанные дни?). – Их ведь даже в Европе еще нет? – продолжал молодой человек. – А уж тут…

Пока он ощупывал машину взглядом (по мне, так совершенно обычный «мерседес», но я в этих вопросах полный чайник), у меня снова замелькали мысли, связанные со словами «жених», «свадьба», «муж» и т. п.

В голове не укладывается.

Во-первых, в силу воспитания от одной мысли о пышных платьях-тортах и свадебных букетах меня должно передергивать. Но самое главное, такое скучное, степенное, обыденное понятие, как «муж», просто не вяжется с моим представлением об Эдварде. Все равно что принимать архангела работать бухгалтером. Просто не представляю его в подобной заурядной роли.

Как обычно, стоило мне подумать об Эдварде, и голова закружилась от фантазий. Молодому человеку пришлось кашлянуть, чтобы привлечь мое внимание – он все еще дожидался ответа про марку и модель машины.

– Не знаю, – честно призналась я.

– А можно мне с ней сфотографироваться?

Я не сразу поняла, о чем он.

– Сфотографироваться? С машиной?

– Ну да. Мне ведь иначе не поверят.

– Э-э. Хорошо. Пожалуйста.

Я поспешно вытащила «пистолет» и притаилась на переднем сиденье, дожидаясь, пока этот фанат выудит из рюкзака огромный профессиональный фотик. Сперва они с другом по очереди позировали у капота, потом переместились к багажнику.

– Пикапчик, мне тебя не хватает… – проскулила я.

Какое совпадение (подозрительное, я бы сказала), что мой старичок испустил дух через считанные недели после нашего с Эдвардом необычного уговора. Ведь одним из условий Эдвард поставил разрешение подарить мне новую машину, когда старой придет конец. А пикап, видите ли, и так дышал на ладан – мол, прожил долгую насыщенную жизнь и умер своей смертью, клятвенно уверял меня Эдвард. И разумеется, я никак не могла ни подловить его на лжи, ни воскресить пикап из мертвых своими силами. Мой любимый механик… Я оборвала мысль, не дав себе додумать до конца. Вместо этого прислушалась к доносившимся снаружи приглушенным голосам.

– …на видео жгли огнеметом, и хоть бы что! Даже краска пузырями не пошла!

– Еще бы! Ее под танк можно. Кому ее здесь покупать? Вот ближневосточным дипломатам, торговцам оружием и наркобаронам – в самый раз, для них и делалась.

– Думаешь, эта, за рулем – важная персона? – вполголоса усомнился тот, что пониже. Я резко опустила голову, пытаясь скрыть пылающие щеки.

– Хм-м… – Высокий пожал плечами. – Кто ее знает. Ракетонепробиваемое стекло и восемнадцать тонн брони – в наших-то краях – зачем бы? Наверняка едет куда-то, где есть чего опасаться.

Броня. Восемнадцать тонн брони. Ракетонепробиваемое стекло? Миленько. Пуленепробиваемое, значит, уже не котируется?

Теперь все понятно. По крайней мере, человеку с извращенным чувством юмора.

Нет, я догадывалась, что Эдвард воспользуется нашим уговором и перетянет одеяло на себя, чтобы отдать гораздо больше, чем получить. Я согласилась на замену пикапа – когда тот уже не сможет мне служить, – разумеется, никак не ожидая, что это случится так скоро. Признавая суровую правду – мой пикап превратился в вечный памятник классике «шевроле», я понимала, что скромностью замена, скорее всего, отличаться не будет. Что она будет притягивать взгляды и вызывать перешептывания. Я угадала. Однако мне даже в страшном сне не могло присниться, что машин будет подарено две.

Одна «до» и одна «после», как объяснил Эдвард, когда я запротестовала.

Это всего лишь та, которая «до». Получена в прокате, и после свадьбы вернется обратно. Я никак не могла взять в толк, зачем такие сложности. Теперь поняла.

Ха-ха, как смешно! Я ведь такая по-человечески хрупкая, притягиваю опасности, вечно становлюсь жертвой своего собственного невезения – разумеется, только противотанковая броня сможет хоть как-то меня обезопасить. Ухохотаться! Представляю, как он с братьями валялся от смеха, пока я не видела.

«А вдруг – представь на секундочку, дурашка, – зашептал робкий голосок, – это вовсе не шутка? И он действительно за тебя беспокоится? Ведь уже не первый раз он, защищая тебя, слегка перегибает палку».

Я вздохнула.

Машину, предназначенную на «после», я еще не видела. Она скрывалась под тентом в самом дальнем углу Калленовского гаража. Многие, знаю, не выдержали бы и глянули одним глазком под тент, но мне просто не хотелось.

Брони там наверняка не будет – после медового месяца она мне уже не понадобится. В числе прочих бонусов меня ждет и неуязвимость. Прелести принадлежности к Калленам не ограничиваются дорогими автомобилями и впечатляющими кредитками.

– Эй! – позвал высокий, приставив ладони к стеклу, чтобы лучше видеть. – Мы уже все! Спасибо!

– Не за что! – ответила я и, внутренне сжавшись, потихоньку – осторожно! – нажала на газ…

Сколько раз я ездила по этой дороге до дома, и все равно упорно лезут в глаза вылинявшие от дождя объявления. На каждом телеграфном столбе, на каждом указателе – бьют наотмашь, как пощечины. Заслуженные пощечины. Моментально всплыла та самая мысль, которую я резко оборвала на заправке. На этой дороге от нее не отделаешься. Как отделаться, когда лицо моего любимого механика возникает перед глазами снова и снова, через равные промежутки?

Мой лучший друг. Мой Джейкоб.

Это не его отец придумал расклеить повсюду объявления, вопящие: «Вы видели этого мальчика?». Это мой папа, Чарли, напечатал постеры и наводнил ими город. Причем не только Форкс, но и Порт-Анжелес, Секвим, Хоквиам, Абердин – весь Олимпийский полуостров. Заодно позаботился, чтобы такое же объявление висело в каждом полицейском участке штата Вашингтон. В его собственном участке под поиски Джейкоба отвели целый пробковый стенд, который, к великому папиному огорчению и неудовольствию, все равно пустовал.

Огорчение, впрочем, ему доставлял не только пустой стенд. Гораздо больше папу расстраивало поведение Билли – папиного лучшего друга, отца пропавшего Джейкоба.

Почему он не принимает более активное участие в розысках шестнадцатилетнего «беглеца»? Почему отказывается вешать объявления в Ла-Пуш, резервации, где жил Джейкоб? Почему смирился с исчезновением, как будто ничего и сделать-то не может? Почему твердит: «Джейкоб уже взрослый. Захочет – сам вернется»?

Я его тоже расстраиваю. Потому что я на стороне Билли.

Я не вижу смысла клеить объявления. Мы с Билли в курсе, куда, так сказать, делся Джейкоб, и прекрасно знаем, что «мальчиком» его точно никто не видел.

При виде объявлений у меня ком встает в горле и слезы жгут глаза. Хорошо, что Эдвард уехал на охоту. Заметив, как мне плохо, он бы тоже начал переживать.

Не очень, конечно, удобно, что сегодня суббота. Поворачивая к дому, я обратила внимание на папину патрульную машину, припаркованную во дворе. Опять пропускает рыбалку. Все еще обижается из-за свадьбы.

Значит, домашний телефон отпадает. Но мне очень нужно позвонить…

Поставив машину рядом с памятником «шевроле», я вытаскиваю из бардачка сотовый, выданный Эдвардом на случай крайней необходимости. Набираю номер, приготовившись тут же нажать «отбой», если что…

– Алло? – раздается в трубке голос Сета Клируотера, и я облегченно вздыхаю. Боялась нарваться на его старшую сестру Ли. Выражение «она же тебя не съест» – категорически не про нее.

– Здравствуй, Сет, это Белла.

– Здорово! Как дела?

Задыхаюсь от слез. Кто бы успокоил.

– Нормально!

– Звонишь узнать, какие новости?

– Ты у нас ясновидящий?

– Да нет. Куда мне до Элис? А с тобой все и так понятно. – Шутит. Из всей стаи квилетов, обитающих в Ла-Пуш, он один способен назвать кого-то из Калленов по имени, а тем более прохаживаться насчет моей почти всевидящей будущей невестки.

– Нуда, есть такое, – признала я и наконец решилась спросить: – Как он?

Вздох в трубке.

– Все так же. Разговаривать не хочет, хотя нас слышит, мы же знаем. Пытается не думать по-человечески… Ну, ты понимаешь. Живет инстинктами.

– Где он?

– Где-то на севере Канады. В какой точно провинции, понятия не имею. Для него границы сейчас – пустой звук.

– А он, ну, хотя бы намеком не?..

– Нет, Белла, домой он не собирается. Прости.

Я сглотнула.

– Ничего, Сет. Я догадывалась. Просто ничего не могу с собой поделать.

– Ясно. У нас то же самое.

– Спасибо, что общаешься со мной, Сет. Представляю, как тебя остальные за это травят.

– Да уж, горячих поклонников ты среди них не найдешь. И глупо, по-моему. Джейкоб сделал свой выбор, ты – свой. Он остальных не одобряет. Правда, твои постоянные подглядывания его тоже не сказать чтобы радуют.

– Ты же говоришь, он все время молчит? – ахнула я.

– От нас не скроешь, как ни старайся.

Выходит, Джейкоб в курсе, что я беспокоюсь. Даже не знаю, как с этим быть. По крайней мере, он знает, что я не умчалась на закат, забыв о нем навсегда. Он вполне мог решить, что я на это способна.

– Тогда увидимся… на свадьбе? – Я с трудом заставила себя произнести последнее слово.

– Да, мы с мамой придем. Здорово, что ты нас пригласила!

Я улыбнулась, услышав столько радости в его голосе.

Пригласить Клируотеров – инициатива Эдварда, и я несказанно счастлива, что он об этом подумал. Сет мне просто необходим – тоненькая, но все же ниточка к моему отсутствующему лучшему другу.

– Куда же я без тебя?

– Передавай привет Эдварду!

– Обязательно.

Я покачала головой. Зародившаяся между Эдвардом и Сетом дружба приводила меня в замешательство. И все же вот оно, доказательство, что не должно быть так, как есть сейчас. Что, если захотеть, вампиры спокойно уживаются с оборотнями.

Только не всем это по душе.

– Ой! – голос у Сета взлетел вверх. – Ли пришла.

– Ой! Все, пока!

Тишина в трубке. Я положила телефон на сиденье и собралась с духом, чтобы зайти домой, где меня ждет Чарли.

Бедный папа, на него столько всего навалилось… Сбежавший Джейкоб – лишь одна капля в переполненной чаше. За меня, свою едва совершеннолетнюю дочь, которая вот-вот станет женой, он беспокоится куда больше.

Медленно подходя к дому под моросящим дождем, я вспоминала тот вечер, когда мы ему сказали…

Шум подъехавшей патрульной машины возвестил прибытие Чарли, и кольцо у меня на пальце как будто сразу стало в сто раз тяжелее. Я бы сунула руку в карман или за спину, но выдернуть ее из твердых цепких пальцев Эдварда не было никакой возможности.

– Не нервничай, Белла. И не забывай, что ты не в убийстве признаешься.

– Легко тебе говорить!

Зловещий топот папиных ботинок все ближе. Гремит ключ в незапертом замке. Как в фильме ужасов, когда героиня осознает, что не задвинула засов.

– Успокойся, Белла! – шепчет Эдвард, услышав мое лихорадочно забившееся сердце.

Дверь с грохотом распахивается, и я дергаюсь, как от электрошока.

– Здравствуйте, Чарли! – поприветствовал папу абсолютно спокойный Эдвард.

– Нет! – вырвалось у меня.

– Что такое? – удивленно прошептал Эдвард.

– Пусть сначала пистолет повесит.

Эдвард со смехом пригладил спутанные бронзовые волосы.

Чарли вошел в комнату – все еще в форме и при оружии, – заметным усилием заставив себя не нахмуриться при виде нас с Эдвардом в обнимку на диване. В последнее время он так старался хоть чуть-чуть потеплеть к Эдварду, а сейчас мы объявим новость, и все старания пойдут насмарку.

– Привет, ребята! Что нового?

– Мы хотели бы вам кое-что сказать, – безмятежно проговорил Эдвард. – Новости у нас хорошие.

Показное радушие Чарли тут же сменилось грозной подозрительностью.

– Хорошие? – прорычал он, сверля меня взглядом.

– Пап, ты садись.

Приподняв одну бровь, он пристально смотрел на меня секунд пять, затем протопал к креслу и примостился на самом краешке, неестественно выпрямив спину.

– Ты не волнуйся, пап, – прервала я напряженное молчание. – Все в порядке.

Эдвард дернул уголком рта. Всего-навсего «в порядке»? «Чудесно», «великолепно», «замечательно» – вот как надо говорить!

– Конечно, Белла, конечно. Только, если все в порядке, почему с тебя пот градом катит?

– Вовсе нет! – соврала я.

Я прижалась к Эдварду, уклоняясь от папиного грозного взгляда, и машинально вытерла улику со лба тыльной стороной кисти.

– Ты беременна! – загремел Чарли. – Беременна, да?

Вопрос явно предназначался мне, хотя папин испепеляющий взгляд был прикован к Эдварду, и, могу поклясться, рука его невольно дернулась к кобуре.

– Нет! Конечно же, нет! – Я вовремя удержалась, чтобы не подтолкнуть Эдварда локтем – все равно только синяк заработаю. Говорила ведь ему, что именно так все и воспримут. Что еще может в восемнадцать лет заставить кого-то в здравом уме и твердой памяти сыграть свадьбу? («Любовь» – получила я от Эдварда достойный умиления ответ. Нуда, да…)

Чарли слегка поостыл. Видимо, поверил, у меня ведь все на лице написано.

– Хм… Прости.

– Извинения приняты.

Повисло молчание. Потом я вдруг поняла, что оба ждут от меня каких-то слов. Я в панике глянула на Эдварда. Язык не шевелился.

Улыбнувшись, Эдвард расправил плечи и посмотрел папе в глаза.

– Чарли, я понимаю, что несколько нарушил заведенный порядок. По традиции полагалось бы сперва заручиться вашей поддержкой. Ни в коем случае не хотел показаться неучтивым, однако поскольку Белла уже дала согласие, а я не хочу умалять значимость ее выбора, я не стану просить у вас ее руки, но попрошу родительского благословения. Мы решили пожениться, Чарли. Я люблю вашу дочь больше всего на свете, больше собственной жизни, и – по чудесному совпадению – она так же любит меня. Благословляете ли вы нас?

Само спокойствие и уверенность. Завороженная невозмутимым голосом, я на миг увидела Эдварда со стороны, глазами остального мира. Мне показалось, что закономернее нашей новости и быть не может…

И тут я заметила, с каким выражением Чарли смотрит на кольцо.

С остановившимся сердцем я следила, как папа сначала краснеет, потом багровеет, потом синеет. Потом меня как подбросило – не знаю, что конкретно я хотела сделать, может, применить метод Хаймлиха, которым спасают подавившихся, – но Эдвард удержал меня за руку и едва слышно прошептал: «Погоди, дай ему минутку».

На этот раз молчание затянулось надолго. Постепенно краска начала отливать, и цвет папиного лица вернулся к нормальному. Губы плотно сжаты, между бровями складка – я заметила, у папы всегда так, когда он чем-то озабочен. Под его долгим пристальным взглядом я почувствовала, как Эдвард рядом слегка расслабился.

– А чему я, собственно, удивляюсь? – пробухтел Чарли. – Знал ведь, что так оно в скором времени и случится.

Я выдохнула.

– Решение окончательное? – сверкнув глазами, грозно спросил папа.

– Я уверена в Эдварде на все сто! – последовал моментальный ответ.

– Да, но свадьба… К чему такая спешка? – Он снова окинул меня подозрительным взглядом.

Спешка к тому, что я с каждым днем приближаюсь к проклятым девятнадцати, а Эдвард навеки застыл в своем семнадцатилетнем великолепии, в котором и пребывает последние девяносто лет. Это не значит, что по моим представлениям, отсюда вытекает необходимость срочно пожениться. Необходимость вытекает из сложного и запутанного соглашения, которое мы с Эдвардом заключили – необходимость как-то обозначить грань, мой переход из мира смертных к бессмертию.

Однако Чарли я этого объяснить не могла.

– Осенью мы вместе едем в Дартмут, – напомнил Эдвард. – Я хочу, чтобы все было… ну, как положено. Так меня воспитали. – Он пожал плечами.

Без преувеличения. Во времена Первой мировой воспитывали и впрямь несколько несовременно.

Чарли задумчиво подвигал губами. Ищет подходящий контраргумент. Хотя какие тут могут быть возражения? «Я бы предпочел, чтобы ты сначала пожила в грехе?» Он отец, у него руки связаны.

– Знал, что так и будет… – снова пробурчал он. И вдруг папино лицо прояснилось, от озабоченной складки не осталось и следа.

– Папа? – Встревоженная резкой переменой, я украдкой глянула на Эдварда, но и по его лицу ничего прочитать не смогла.

– Ха! – Вдруг вырвалось у папы. Меня опять подбросило на диване. – Ха-ха-ха!

Согнувшись пополам, он трясся от хохота. Я смотрела, не веря своим глазам.

В поисках объяснения перевела взгляд на Эдварда и по плотно сжатым губам догадалась, что тот сам едва сдерживает смех.

– Хорошо, давайте! – наконец выговорил Чарли. – Женитесь! – Новый взрыв хохота. – Только…

– «Только» что?

– Только маме сама сообщишь! Я ей и словом не обмолвлюсь. Давай сама как-нибудь! – И комнату снова сотрясли громовые раскаты.

Я в задумчивости застыла перед дверью, улыбаясь воспоминаниям. Конечно, тогда решение Чарли повергло меня в страх. Сообщить Рене! Это же Страшный суд. Для нее ранний брак – худшее преступление, чем сварить щенка заживо.

Кто мог предвидеть ее реакцию? Точно не я. И не Чарли. Элис, возможно, однако ее спросить я не догадалась.

– Ну что сказать, Белла, – произнесла Рене, когда я, запинаясь и заикаясь, выговорила невозможное: «Мама, мы с Эдвардом решили пожениться». – Меня, конечно, слегка задевает, что ты так долго тянула, прежде чем сообщить. Билеты на самолет с каждым днем дорожают. И да, вот еще что, – спохватилась она, – как ты думаешь, с Фила к тому времени гипс уже снимут? Обидно, если на фотографиях он будет не в смокинге.

– Стоп, мам, подожди секундочку! – ахнула я. – В каком смысле «тянула»? Мы только сегодня об-об… – слово «обручились» не шло с языка, – все уладили.

– Сегодня? Правда? Надо же. А я думала…

– Что ты думала? И давно?

– Когда ты приезжала ко мне в апреле, мне показалось, что дело, как говорится, на мази. У тебя ведь все на лице написано. Я тогда ничего не сказала, потому что это ровным счетом ни к чему бы не привело. Ты прямо как Чарли. – Она смиренно вздохнула. – Если приняла решение – точка, спорить бесполезно. И так же будешь идти до конца.

Адалыпе мама произнесла что-то совсем неожиданное.

– Я верю, Белла, на мои грабли ты не наступишь. Понимаю, ты меня боишься сейчас, боишься моей реакции. Да, я много чего высказывала о браке и глупостях – и назад свои слова брать не буду, – но ты пойми, я ведь по своему опыту судила. А ты совсем другая. И шишки набиваешь другие. Зато верная и преданная. Так что у тебя куда больше надежд на удачный брак, чем у большинства моих сорокалетних знакомых. – Рене снова рассмеялась. – Моя не по годам мудрая девочка… Впрочем, тебе, кажется, повезло на такого же мудрого душой.

– Ты… мам, это точно ты? Разве я, по-твоему, не совершаю громаднейшую ошибку?

– Само собой, подождать пару лет не повредило бы. Я еще слишком молода для тещи, не считаешь? Да ладно, не отвечай. Главное не я, главное – ты. Ты счастлива?

– Непонятно. Я сейчас себя как будто со стороны наблюдаю.

Рене усмехнулась.

– Ты с ним счастлива, Белла?

– Да, но…

– Тебе когда-нибудь нужен будет кто-то другой?

– Нет, но…

– Но что?

– Так говорят и говорили испокон веков все обезумевшие от любви подростки.

– Ты никогда не вела себя как подросток, девочка моя. И ты знаешь, как будет лучше для тебя.

Последние несколько недель Рене вдруг с головой ушла в предсвадебные хлопоты. Телефонные переговоры с Эсми, мамой Эдварда, длились часами (судя по всему, размолвок между будущими родственниками не предвидится). Рене полюбила Эсми всей душой – да и кто мог устоять перед моей замечательной уже почти свекровью?

Я смогла вздохнуть свободно. Всю подготовку взяли на себя родственники с обеих сторон, избавив меня от нервотрепки и волнений.

Чарли, конечно, обиделся, но хоть не на меня, и то хорошо. Предательницей оказалась Рене. Он-то рассчитывал на маму как на тяжелую артиллерию, а вышло… Что делать, если решающий способ воздействия – страх перед маминой реакцией – себя не оправдал? Все карты биты, крыть нечем. И вот обиженный папа бродит по дому, бормоча под нос, что кругом враги…

– Папа? – позвала я, открывая дверь. – Я дома!

– Подожди, Беллз, не входи!

– А? – Я покорно замерла.

– Сейчас, секундочку! Ай, Элис, больно!

Элис?

– Простите, Чарли! – зазвенел мелодичный голосок Элис. – Ну, как?

– Сейчас все кровью заляпаю.

– Ничего подобного. Даже царапины нет, уж я бы знала.

– Что происходит? – требовательно спросила я, не отходя от двери.

– Полминуточки, Белла, пожалуйста! – откликнулась Элис. – Потерпи, и тебя ждет награда.

Чарли хмыкнул в подтверждение.

Я начала постукивать ногой, считая каждый стук. До тридцати не дошла, Элис окликнула меня раньше.

– Все, Белла, заходи!

Я осторожно заглянула в гостиную.

– Ух! – вырвалось у меня. – Ого! Папа, ты смотришься…

– Глупо? – подсказал Чарли.

– Скорее, импозантно.

Чарли залился краской. Элис, ухватив его за локоть, медленно развернула кругом, чтобы во всей красе продемонстрировать светло-серый смокинг.

– Прекрати, Элис! Я выгляжу полным идиотом.

– В моих руках никто никогда не выглядит идиотом! – возмутилась Элис.

– Она права, пап. Смотришься потрясающе! По какому поводу наряжаемся?

Элис закатила глаза.

– Сегодня последняя примерка. Для вас обоих, причем.

С трудом оторвав взгляд от непривычно элегантного Чарли, я наконец заметила аккуратно уложенный на диване белый одежный чехол.

– А-а…

– Помечтай пока, Белла, я тебя надолго не займу.

Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и на ощупь начала подниматься по лестнице к себе в комнату. Там разделась до белья и вытянула руки.

– Можно подумать, я тебе иголки под ногти собралась загонять, – пробурчала Элис, входя следом за мной.

Я не слышала. Я погрузилась в сладкие мечты.

Там, в мечтах, свадебный переполох давно закончился. Все позади.

Мы одни, только я и Эдвард. Окружающая обстановка при этом оставалась расплывчатой и постоянно менялась – от туманного леса до скрытого за облаками города или полярной ночи. Все потому что Эдвард, желая сделать сюрприз, упорно скрывал, где будет проходить медовый месяц. Собственно, «где», меня и так не особо заботило.

Мы с Эдвардом вместе, и я честно выполнила свою часть уговора. Я вышла за него замуж. Это самый главный пункт. А еще я приняла все его невозможные подарки и поступила – хоть и фиктивно – в Дартмутский колледж. Теперь его очередь.

Прежде чем превратить меня в вампира – выполняя свою часть соглашения, – он обязался сделать кое-что еще.

Эдвард безумно переживал из-за того, что превращение в вампира лишит меня некоторых человеческих радостей, которых он меня лишать не хотел бы. Я-то как раз готова была отказаться от большинства – например, от выпускного бала – безо всякого сожаления. И лишь одну человеческую радость я все же хотела бы испытать сполна. Разумеется, Эдвард был бы счастлив, если бы именно о ней я забыла и не вспоминала.

Однако в этом и загвоздка. Я приблизительно представляю, как буду себя ощущать, когда сменю человеческий облик на вампирский. Мне довелось видеть новорожденных вампиров собственными глазами, да и рассказы будущих родственников неплохо дополнили картину. Несколько лет сплошной ненасытной жажды. Владеть собой я научусь не сразу, а даже когда научусь, чувства и ощущения вернутся уже другими.

Надо сейчас, пока я еще человек… и страстно влюблена.

Прежде чем сменить свое теплое, хрупкое, управляемое феромонами тело на прекрасное, сильное и… незнакомое, я хотела испытать отпущенное ему сполна. Чтобы у нас с Эдвардом был настоящий медовый месяц. И он согласился попробовать, несмотря на грозящую мне в таком случае опасность.

Я едва замечала суетящуюся вокруг меня Элис и прикосновения струящегося шелка. Позабыла о ходящих по городу пересудах. О том, что скоро мне предстоит сыграть главную роль в представлении. Перестала волноваться, что споткнусь о собственный шлейф или захихикаю в неподобающий момент, не тревожилась больше из-за возраста и сосредоточенных на мне пристальных взглядов. Даже отсутствие моего лучшего друга не вызывало былой горечи.

Мы с Эдвардом одни, в лучшем месте на земле.