Текст книги "Гостья"

Глава 10
Поворот

Прозвенел колокольчик: в магазинчик зашел еще один посетитель. Я подскочила с виноватым видом и нырнула за полку с товарами, которые мы рассматривали.

«Ты ведешь себя как преступница», – упрекнула Мелани.

«Вовсе нет», – отрезала я.

Ладони покрылись холодным потом, несмотря на жару в тесном магазинчике. Широкое окно пропускало слишком много солнца, так что работающий на всю мощь гудящий кондиционер едва справлялся.

«Какой брать?»– спросила я.

«Тот, что побольше».

Я ухватила огромный брезентовый рюкзак, с виду способный вместить гораздо больше, чем я могла унести, и повернула за угол, к бутилированной воде с другой стороны полки.

«Мы возьмем три галлона, – решила она. – Так у нас будет три дня на поиски».

Я глубоко вздохнула, убеждая себя, что дальше определенной черты не зайду: я всего лишь пыталась выудить у нее больше координат, вот и все. Как только передо мной предстанет ясная картина, я найду кого-нибудь – возможно, Искателя, не такого мерзкого, как приставленная ко мне, – и передам информацию. Просто я ответственно подхожу к делу, уверяла я себя.

Мой неумелый самообман выглядел так жалко, что Мелани не обращала на него ни малейшего внимания. Наверное, и впрямь было слишком поздно, не зря Искательница меня предупреждала. Напрасно я не полетела с ней в Аризону.

«Слишком поздно? Если бы! – проворчала Мелани. – Я не могу тебя принудить. Я даже руку сама не могу поднять». – В ее мысли слышался стон разочарования.

Я посмотрела на свою руку, которая покоилась на бедре вместо того, чтобы тянуться за водой, вопреки воле Мелани. Я ощущала ее нетерпение, отчаянное желание поскорее отправиться в путь, снова податься в бега, словно мое вмешательство было лишь случайным недоразумением, о котором пора благополучно забыть.

Она наградила меня мысленным эквивалентом усмешки и тут же засуетилась. «Давай, – торопила она. – Поехали! Скоро стемнеет».

Вздохнув, я взялась за самую большую упаковку бутылок с водой, потянула… и с трудом перехватила ее у нижней полки. Руки едва не выскочили из суставов.

– Издеваешься? – вырвалось у меня.

«Заткнись!»

– Что-то случилось? – С другого конца прохода меня окликнул покупатель – невысокий, сутуловатый мужчина.

– М-м, ничего страшного, – пробормотала я, пряча глаза. – Просто с весом не рассчитала.

– Вам помочь?

– Нет, нет, – поспешно отказалась я. – Я возьму другую, поменьше.

Он вернулся к выбору картофельных чипсов.

«Нет, не возьмешь, – возразила Мелани. – Я и не такие тяжести носила. Ты совсем нас запустила, Странница», – раздраженно добавила она.

«Прости», – рассеянно ответила я. Мелани впервые назвала меня по имени!

«Ногами упирайся!»

Я боролась с упаковкой, прикидывая, как далеко смогу ее унести. По крайней мере, до кассы доволокла. С огромным облегчением я взвалила эту тяжесть на край стойки, сверху положила рюкзак и добавила коробку батончиков-мюсли, пакет донатсов и чипсы с прилавка у кассы.

«В пустыне нам понадобится вода, а не еда… Мы все не унесем».

«Я есть хочу, – оборвала я Мелани. – Тут все легкое».

«Все равно тебе нести, – нехотя уступает она, и тут же велит: – Возьми карту».

Я нашла то, что ей было нужно – топографическую карту округа, – на кассе, среди прочих товаров. Очередной реквизит для ее шарады.

Кассир, седой мужчина с дежурной улыбкой, отсканировал штрих-код с батончиков.

– Путешествуете? – приветливо поинтересовался он.

– Гора здесь красивая.

– Тропа на вершину начинается вон там. – Кассир взмахнул рукой, показывая направление.

– Найду, – торопливо пробормотала я, отволакивая со стойки тяжелый, норовящий выскользнуть из рук груз.

– Только не засиживайтесь наверху до темноты, а то заблудитесь.

– Хорошо, спасибо.

Мелани мысленно испепелила услужливого старика.

«Он просто пытался помочь. Он и вправду обо мне беспокоится», – напомнила я.

«У меня от вашего брата мурашки по коже, – съязвила она. – С чужими не заговаривают, или тебя не учили?»

«Среди нас чужаков нет», – виновато ответила я.

«Никак не могу привыкнуть, что не нужно платить, – сказала она, меняя тему. – Зачем тогда штрих-коды?»

«Для учета товара, для чего же еще. А ты думала, он будет в голове держать, кто что берет? И потом, какой смысл в деньгах, если никто никого не обманывает? – Я прикусила язык, чувство вины обожгло почти до боли. – Кроме меня, разумеется».

Мелани смутилась и затихла, испугавшись глубины моих переживаний, волнуясь, что я передумаю, и сосредоточилась на силе своего желания поскорей уехать отсюда, двигаться к цели. Ее тревога просочилась и в меня, я невольно прибавила шаг.

Я дотащила покупки до машины и поставила на землю у пассажирской двери.

– Позвольте вам помочь.

Я вздрогнула и обернулась: ко мне подошел тот, другой, покупатель, мужчина с пластиковым пакетом в руках.

– Э-э, спасибо, – только выдавила я. Сердце бешено колотилось.

Мы замерли. Мелани напряглась, словно готовясь убежать, а он неторопливо загрузил наши покупки в машину.

«Не бойся. Он всего лишь предложил помощь».

Она продолжала смотреть на него с недоверием.

– Спасибо, – повторила я.

– Рад был помочь. – Он захлопнул дверцу и, не оборачиваясь, пошел к своей машине.

Я залезла на водительское сиденье и взяла пакет с чипсами.

«Открой карту, – велела она. – Подожди, пусть он уедет».

«Никто за нами не следит». – Я со вздохом развернула карту одной рукой – в другой был пакет чипсов. Неплохо было бы выяснить поточнее, куда мы направляемся.

«Куда теперь? – спросила я. – Где начинать, мы знаем, а дальше-то что?»

«Посмотри вокруг, – приказала она. – Если отсюда не видно, попробуем с южного склона».

«Что не видно?»

Она вызывает в памяти знакомую картину: изломанный зигзаг, четыре резких угла, пятая линия обрывается – будто срезали… Теперь и я вижу – четыре зубчатые горные вершины и словно обрывающаяся пятая…

Я вгляделась в линию горизонта, с востока на запад. В очертаниях горы на севере ясно вырисовывался знакомый образ.

«Вот она! – Голос Мелани звенел от возбуждения. – Вперед!»

Она хотела, чтобы я вышла из машины и шла на своих двоих.

Я покачала головой и снова уткнулась в карту. Гребень горы находился за много миль от нас. К чему пешком идти от автостоянки через всю пустыню, если существовал другой выход.

«Давай мыслить разумно», – предложила я, водя пальцем по тонкой черте на карте, – в нескольких милях на восток отсюда к горе вела безымянная дорога.

«Вот именно, – ехидно согласилась Мелани. – Давно пора».

Мы легко отыскали грунтовую дорогу: бледный шрам утоптанной пыли на поросшей редким кустарником земле, на котором едва умещалась одна машина. В другом месте растения давно бы уже взяли свое, в пустыне же у них уйдет много лет, чтобы оправиться. Въезд преграждала ржавая цепь, которая свободно болталась между двумя деревянными столбиками. Я вышла, торопливо сняла цепь со столба, уложила ее рядом с другим и вернулась к заведенной машине, молясь, чтобы никто не остановился и не предложил помощь. Все чисто, на шоссе никого не было. Я въехала на тропинку и быстро вернула цепь на место.

Наконец асфальт остался позади и мы обе вздохнули с облегчением. Я расслабилась: больше не нужно было лгать – ни словом, ни молчанием. Наедине с собой я почти не ощущала своей измены.

В пустыне Мелани чувствовала себя как дома. Она знала названия всех местных колючек и мурлыкала их имена, словно приветствуя старых друзей: «Креозотовый куст, фукьерия, чолья, опунция, мескитовое дерево…»

Чем дальше мы отъезжали от шоссе, от ловушек цивилизации, тем сильнее оживала Мелани. Наш автомобиль не годился для поездок по бездорожью, и об этом напоминала каждая ямка и выбоина, но на машине, пусть даже трясущейся, мы доберемся быстрее. Мелани порывалась вылезти и бежать во всю прыть, под защиту пекущего зноя пустыни.

Вероятно, все-таки придется идти пешком – на мой взгляд, слишком рано, на ее взгляд – слишком поздно. Я чувствовала бурлящее в ней желание. Свобода. Вернуть телу знакомый ритм пружинящей походки, снова вырваться на волю. На мгновение я представила себе, как это страшно – томиться в тюрьме собственного тела, не в силах ни на что влиять. В ловушке. В безысходности.

Я вздрогнула и снова сосредоточилась на дороге, стараясь избавиться от смешанного чувства жалости и стыда. Ни один носитель не заставлял меня так стыдиться моей сущности. Правда, они не торчали и не ныли в моей голове…

Солнце уже приближалось к вершинам холмов на западе, длинные тени ложились на дорогу, мешая объезжать камни и выбоины. Тут-то и случилась наша первая размолвка.

«Вот оно!»– возликовала Мелани, как только на востоке показалась гладкая стена скалы, от которой отходил длинный тонкий палец, устремившийся в небо.

Она хотела немедленно свернуть – что будет с машиной, ее не заботило.

«Может, сначала доедем до первой отметки?»– предложила я. Едва заметная грунтовая дорога вилась в более-менее правильном направлении, и я боялась с нее съезжать. Если съеду, то как потом вернусь? Я же собиралась вернуться…

Солнце коснулось темной, зубчатой линии горизонта на западе, и я представила себе Искательницу. Интересно, что она подумает, когда поймет, что я не доехала до Тусона? Я расхохоталась. Мелани тоже понравилась эта картина: Искательница рвет и мечет. Ищейка… Как быстро она вернется в Сан-Диего после того, как сообразит, что от нее отделались? И как она поступит, обнаружив, что меня там нет? Что меня нигде нет?

Я не слишком хорошо представляла, где я в это время буду находиться.

«Смотри, вымоина. Широкая, машина проедет – давай туда», – настаивала Мелани.

«Пожалуй, не стоит».

«Скоро стемнеет, все равно придется остановиться. Только время зря терять!»– Немой вопль разочарования.

«Или выиграть. Время-то мое, или ты забыла?»

Вместо слов Мелани мысленно потянулась к вымоине неподалеку.

«Зато я лучше знаю, что делать», – безмолвно бесилась она.

«Может, покажешь мне остальные линии? – предложила я. – Пока не стемнело».

«Нет уж, – рявкнула она. – Без тебя разберусь».

«Не глупи».

И снова она отказалась отвечать: надулась, потому что я поехала дальше, к четырем зубчатым вершинам.

Едва солнце скрылось за холмами, ночь слизнула краски дня; на мгновение пустыня окрасилась в оранжевый, а затем почернела. Я притормозила, ощупала рукой приборную доску в поисках переключателя фар.

«Спятила? – прошипела Мелани. – Нас же заметят».

«Ну и что делать?»

«Надеюсь, сиденье раскладывается».

Оставив двигатель включенным, я прикинула, какие есть варианты кроме ночевки в автомобиле посреди чернильной безлюдной пустыни. Мелани спокойно ждала, зная, что я ничего не придумаю.

«Это безумие! – Я заглушила мотор и вытащила ключи. – Полнейшее. Тут никого нет. Мы заблудимся и ничего не найдем». – Я смутно представила себе всю опасность нашей безумной авантюры: поход наобум в раскаленную пустыню, никаких шансов на возвращение. Мелани куда яснее понимала, что нам грозит, но предпочла не делиться со мной подробностями.

Мои обвинения остались без ответа. Мелани такие мелочи не волновали. Она готова была до конца своих дней бродить по пустыне, только бы не возвращаться к моей прежней жизни. Даже если не будет Искательницы… Ищейки…

Я до отказа откинула спинку кресла: все равно неудобно. Заснуть, пожалуй, не удастся. Голова вдруг стала какой-то пустой, мысли не шли: слишком много было такого, о чем я запрещала себе думать. Мелани тоже молчала.

Между кромешным мраком безлунной ночи и прикрытыми веками большой разницы не было. Я закрыла глаза – и на удивление легко погрузилась в сон.

Глава 11
Жажда

– Ладно! Ты была права, признаю! – сказала я вслух. Все равно рядом не было ни души.

Мелани обошлась без «громких» упреков, но ее укоризненное молчание говорило само за себя.

Я никак не хотела выходить из ставшей бесполезной машины. Бензин кончился, машина по инерции прокатилась чуть дальше и застряла в неглубокой вымоине, оставленной последним серьезным дождем. За лобовым стеклом раскинулась бескрайняя пустыня – вид, от которого внутри все сжималось.

«Нужно двигаться дальше, Странница. Скоро станет совсем жарко».

Мы бы продвинулись намного дальше, намного ближе к цели, но я израсходовала четверть бака на упрямые попытки подъехать вплотную ко второму ориентиру, где обнаружилось, что третий камень с той точки не виден. Оставшееся горючее ушло на обратный путь, так что дальше придется тащиться пешком. Впрочем, сама виновата.

Я неторопливо погрузила бутылки в рюкзак и нарочито медленно собрала оставшиеся овсяные батончики. Мелани сгорала от желания отправиться в путь. Ее нетерпение не давало сосредоточиться, мешало думать… о том, например, что нас ждет впереди.

«Ну же, ну же, ну же», – подгоняла она, пока я, одеревеневшая, неловко выбиралась из машины. Я выпрямилась, и позвоночник отозвался болью – из-за ночи, проведенной в скрюченном положении, а не из-за тяжести рюкзака, который оказался не таким уж и тяжелым, едва привыкли плечи.

«Спрячь машину», – велела Мелани, сопроводив приказ картинкой: я обламываю ветки колючего кустарника и обкладываю ими серебристый кузов.

«Зачем?»

Она подивилась моей недогадливости. «Чтобы нас не нашли».

«А если я хочу, чтобы меня нашли? Что нас ждет в этом пекле? Как попасть домой?»

«Домой? – переспросила она, подкинув мне парочку безрадостных картинок: пустая квартира в Сан-Диего, мерзкая ухмылочка Искательницы, точка на карте, обозначенная Тусон и… кусочек красного каньона – короткая, случайно проскользнувшая счастливая вспышка. – А где он, твой дом?»

Пропустив совет мимо ушей, я повернулась спиной к машине. Я и так слишком далеко зашла и не собиралась отрезать все пути к отступлению. Машина поможет меня найти. Тот, кто меня спасет, услышит простое объяснение: я заблудилась. Потерялась… сбилась с пути… сошла с ума.

Я направилась вдоль вымоины, тело быстро перестроилось на размашистый шаг. Не так я ходила по тротуарам в университет и обратно домой – совсем не так. Ноги непривычно легко несли меня вперед по растрескавшейся земле.

«А если бы все сложилось иначе? – спрашивала я себя, углубляясь все дальше в пустыню. – Что, если бы Целитель остался в Чикаго? Что, если бы я поехала другой дорогой?»

И лишь странное щемящее чувство – чувство, что Джаред и Джейми, возможно, совсем рядом, где-то в этом пустынном месте, – не позволяло отказаться от бессмысленного плана.

«Точно не знаю, – призналась Мелани. – Наверное, я бы попыталась, если бы рядом не было других Душ. Я и сейчас-то боюсь. Вдруг они оба погибнут из-за тебя?»

Мы с ней содрогнулись от одной только мысли.

«Но сейчас, когда мы так близко… я должна была попробовать. Прошу тебя… – Голос ее стал просящим, умоляющим, сама кротость. – Пожалуйста, не выдавай их. Пожалуйста».

«Я и сама… Вряд ли причиню им вред. Я скорее…»

Что? Умрешь сама? Умрешь, но не сдашь беглецов Искателям?

Я снова содрогнулась, и это ее успокоило. Ее успокоило, а меня напугало до смерти.

Промоина вела дальше на север. Мелани предложила свернуть напрямую к третьей отметке, каменному выступу, словно перст устремленному в ясное небо на востоке.

Я цеплялась за эту промоину, как прежде за машину. По ней можно было вернуться на дорогу, и дальше, по дороге – к шоссе. Долгие мили пути, несколько дней, не меньше, а свернув… свернув, я официально обрезала пути назад.

«Нужно надеяться, Странница. Мы найдем дядю Джеба, или он найдет нас».

«Если он еще жив, – добавила я и со вздохом выбралась из промоины, направившись дальше в унылую пустыню, до самого горизонта заросшую кустарником. – Не понимаю, что значит надеяться. Для меня надежда – пустой звук».

«Тогда просто поверь».

«Кому? Тебе?»

Я рассмеялась, и раскаленный воздух обжег горло.

Она быстро сменила тему.

«Подумай, может быть, уже вечером мы их увидим».

Мы обе страстно этого желали; два лица – мужчины и ребенка, всплыли в памяти… в ее и моей одновременно. Я ускорила шаг, не уверенная, что ноги слушаются именно меня.

Солнце пекло нещадно. Волосы на голове намокли от пота, футболка прилипла к телу. Пополудни задул обжигающий ветер, и песок полетел мне в лицо. Сухой воздух всосал пот, залепил пыльной коркой волосы, и парусом – пропитанным солью парусом – надул футболку. Я шла и шла вперед…

Мелани считала, что я пью слишком часто, ругала меня из-за каждого глотка, грозила, что на завтра не хватит. Но я и так во многом ей уступила, а потому сделала вид, что не слышу. Я пила, когда хотелось пить, а пить хотелось почти ежеминутно.

Ноги сами шли вперед, словно по заданной кем-то программе. Песок ритмично поскрипывал, создавая музыкальный фон, приглушенный и однообразный.

Смотреть было не на что: кругом однообразные спутанные пучки ломкого кустарника. Убаюканная унылостью пейзажа, я следила лишь за контуром гор на фоне бледного выцветшего неба, сверяла очертания каждые несколько шагов, пока не поняла, что смогу нарисовать их с завязанными глазами.

Картинка словно застыла. То и дело я вскидывала голову в поисках четвертого ориентира: большого округлого уступа, выщербленного с одного края. Мелани показала его мне лишь сегодня утром. Я надеялась, это последний указатель, потому что наши силы были на исходе. Однако Мелани явно что-то скрывала… казалось, нашему путешествию не будет конца.

Батончики я сгрызла еще днем – даже не заметила, как исчез последний.

Вслед за закатом стремительно опустилась ночь, и Мелани стала присматривать место для ночлега.

«Вот, – заявила она. – Только давай ляжем подальше от чольи. Ночью будешь ворочаться».

Я в ужасе уставилась на ворсистый кактус, покрытый пухом белесых колючек.

«Провести ночь на голой земле? Прямо здесь?»

«Есть другие предложения? – Она почувствовала панику в моем голосе и смягчилась, словно из милосердия. – Слушай, тут лучше, чем в машине. По крайней мере, можно вытянуться. И жара: местной живности будет не до тебя…»

– Живности? – вслух возмутилась я. – Живности?

В голове замелькали неприятные обрывки ее воспоминаний: отталкивающего вида насекомые, клубки змей…

«Не волнуйся! – Мелани заметила, что я вся напряглась и шарю взглядом по песку, готовясь в случае чего дать стрекача, и попыталась меня успокоить. – Никого не трогай, и никто не тронет тебя. И потом, ты для них слишком крупная добыча».

В памяти промелькнула новая картинка: средних размеров животное, питающееся падалью, – койот.

– Красота… – Я опустилась на корточки и поежилась: темнота таила опасность. – Быть съеденной дикими псами. Кто мог подумать, что все закончится так грустно… Как банально… Погибнуть в пасти грызодера с планеты Туманов и то лучше. По крайней мере, не так обидно.

Мелани хмыкнула, и я представила, как она закатывает глаза.

«Ой, как маленькая. Никто тебя тут не съест. Ложись давай, завтра будет еще тяжелее».

– Спасибо, утешила, – буркнула я… Ну вот, уже командует. Как там, в людской поговорке: «Протяни палец, руку по локоть откусит»?.. На споры сил не осталось: веки слипались, щека коснулась жесткой каменистой почвы, и я тут же провалилась в сон.

Не успела я глаз сомкнуть, как наступил рассвет… С самого утра припекало слепящее яркое солнце. Я проснулась, стряхнула налипший песок и мелкие камушки и обнаружила, что едва могу поднять правую руку – отлежала. Разогнав мурашки в онемевшей руке, я полезла в рюкзак за водой.

Мелани была против… но кто ее слушал?.. Я принялась разгребать бутылки в поисках вчерашней, початой накануне: пустая, полная, пустая, пустая… и вот тут до меня дошло.

Со смутной тревогой я пересчитала заново. Дважды пересчитала. Пустых было на две больше… Больше половины…

«Говорила же, пить надо реже».

Вместо ответа я закинула рюкзак за спину, не сделав ни глотка. Во рту было горько и сухо, словно песка насыпали, – ужасно. Стараясь не водить шершавым, как наждачная бумага, языком по зубам, не замечая скрипящий на зубах песок, я пошла дальше.

Солнце пекло все нещаднее. С едкой желчью во рту я еще худо-бедно смирилась, но не замечать жалобы желудка оказалось куда сложнее. Внутренности скручивало, живот будто приплясывал, выпрашивая несуществующую еду. К вечеру голод стал невыносимым.

«Ерунда, – криво усмехнулась Мелани, – бывало и хуже».

«Тебе-то? Кто б сомневался», – съязвила я. Мне было не до воспоминаний о ее небывалой выносливости.

Я в очередной раз машинально вскинула голову и окинула мутным взглядом горизонт. Из-за северной гряды невысоких скал вдруг выскочил утес, похожий на большую луковицу с едва заметным сколотым зубчиком. Хорошие новости пришли вовремя; еще немного, и я бы совсем пала духом. Теперь ноги сами несли меня на север.

«Думаю, дошли, – решила Мелани, которая ликовала не меньше меня. – Ищем следующий ориентир».

Сперва на восток. На север, на запад, и снова на север.

Вот он, маршрут.

Воодушевленная находкой, я позабыла про усталость и прибавила шагу. Мелани подгоняла: подбадривала, стоило мне сбросить темп, нашептывала о Джареде и Джейми, стоило мне заскучать. Я все шла и шла и, хотя в горле жутко жгло и першило, без одобрения Мелани не делала ни глотка.

Я с удивлением отметила, что начинаю собой гордиться. И будто бы в награду, рядом зазмеилась тропинка, ведущая на север – как раз в нужном направлении.

Мелани, однако же, заупрямилась.

«Тут что-то не так», – заладила она.

Светло-желтая лента утрамбованного песка едва различимо вилась среди кустов. Полустертые следы от колес – наметки двойной колеи, ставшие одной тропой.

«Нам все равно по пути. – Я шагала по центру дороги. – Все лучше, чем ломиться через колючки».

Мелани промолчала, но я заразилась ее тревогой и теперь не просто искала следующий ориентир – два вулканических пика-близнеца, сросшихся в идеальную букву «М», – а озиралась в поисках опасности…

Если бы не наша паранойя, возможно, я не сразу бы его заметила. Серое пятно… Я заморгала, не веря глазам, и попыталась стряхнуть с ресниц налипшую пыль… Для камня слишком яркий цвет, для дерева – слишком ровные очертания. Я щурилась на солнце, теряясь в догадках.

Я еще раз моргнула, и пятно вдруг приобрело отчетливые очертания… Небольшое выцветшее строение, совсем рядом.

Поддавшись приступу паники Мелани, я опрометью бросилась с узкой тропки в сомнительное укрытие худосочного кустарника.

«Постой. Тут давно уже никто не живет».

«С чего ты взяла? – Мелани упиралась изо всех сил, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы сделать хоть шаг вперед.

«Ну кому здесь жить? Мы, Души, живем ради общества». – В моем объяснении слышалась вполне понятная горечь: ведь сама-то я, физически и метафорически, забралась в самую глушь. Почему я оставила общество Душ? Почему я словно… словно не хотела быть одной из них? Да и хотела ли вообще? Может, в этом кроется причина моих скитаний, вереницы недопрожитых жизней? Неужели я всегда была ущербной личностью, или это из-за Мелани? Изменила меня эта планета или раскрыла мою истинную сущность?

Мелани было не до моих переживаний – ей хотелось, чтобы я побыстрее убралась от странного строения. Хоровод ее мыслей вырвал меня из задумчивости.

«Успокойся, – велела я, пытаясь сосредоточиться, отделить свои мысли от ее. – Если тут кто и живет, так это люди. Среди Душ отшельников не бывает, поверь мне. Может, дядя Джеб…»

Она отринула подобные предположения. «Вот так, в открытую, не выживешь. Ваши тщательно обыскивают все жилища. Обитатели убежали отсюда или стали одними из вас. Дядя Джеб нашел бы укрытие получше».

«Если бы те, кто тут жил, стали одними из нас, – заверила ее я, – они давно переселились бы. Только человек может жить так…»– Я попятилась, внезапно тоже испугавшись.

«Что?»– вскинулась она, когда мой страх пригвоздил нас к месту, и стала перебирать мои мысли, силясь понять, что я такого увидела.

Впрочем, я не увидела ничего нового.

«Мелани, а что, если там люди… но не дядя Джеб, не Джаред, не Джейми? Что если нас найдут другие?»

Она обдумала этот вариант.

«Ты права. Нас сразу же убьют. Точно».

Я попыталась сглотнуть, избавиться от привкуса ужаса в пересохшем рту. «Никого там не будет. Откуда? – рассуждала она. – С вашей-то дотошностью… Если кто и выжил, то лишь те, кто спрятался заранее. Значит, ты точно знаешь, что тут нет твоих, а я – что нет наших. Вот и пошли, проверим. Может, найдем что-нибудь полезное, оружие какое-нибудь».

Меня передернуло от ее мыслей об острых ножах и длинных металлических инструментах, которые можно превратить в дубинки. Только не оружие.

«Хм. И как такие бесхребетные создания сумели нас одолеть?»

«Числом и хитростью. Каждый из вас, даже ребенок, в сто раз опаснее любого из нас. Но вы как один термит в муравейнике. Нас миллионы, и все дружно, душа в душу, работают ради общего блага».

Я описывала единство Душ, и меня охватило щемящее ощущение потерянности и страха. Кто я?

Держась кустов, я подошла к небольшому строению. С виду это был обычный дом, хижина у дороги. Зачем его построили тут, в знойной пустыне?

Тут явно давно не жили. Дверной проем зиял, двери не было, в пустых рамах окон торчали осколки стекла. Песок собрался у порога, засыпал пол хижины. Серые выцветшие стены, казалось, покосились от ветра.

Я осторожно подошла к пустому проему, пытаясь унять беспокойство… Наверняка мы будем тут одни… как и вчера, как сегодня. Желанная тень звала и манила. Я отбросила страх и шагнула внутрь, все еще прислушиваясь, но ноги сами, уверенно и быстро, несли меня вперед. Я метнулась в сторону, прижавшись спиной к стене, инстинктивно, – эта привычка выработалась за долгое время скитаний Мелани, – и застыла, ослепшая, не решаясь двинуться дальше, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Как мы и думали, хижина оказалась пуста. Внутри не было никаких признаков присутствия хозяев. Посреди комнаты стоял скособоченный стол, кренясь на двух оставшихся ножках, металлический табурет одиноко ржавел рядом. Сквозь дыры в изношенном, черном от грязи ковре проглядывал цемент. Вдоль одной из стен с проржавевшей раковиной выстроились кухонные шкафчики – некоторые без дверец; небольшой, по пояс высотой, холодильник стоял нараспашку, являя взору темное заплесневелое нутро. У дальней стены примостился голый каркас дивана, над которым все еще висела – почти ровно – картина: собаки, играющие в покер.

«Уютно тут, – подумала Мелани. Она расслабилась и теперь ехидничала. – Мебели больше, чем в твоей квартире».

Я бросилась к раковине.

«Мечтать не вредно», – услужливо подбодрила Мелани.

Разумеется, было бы расточительством сохранить подачу воды в такое глухое место; Души тщательно следили за подобными мелочами. Но я все равно крутила ветхие краны – один настолько проржавел, что развалился у меня под рукой.

Я направилась к шкафчикам, опустилась на жуткий ковер, чтобы как следует все осмотреть. Осторожно, двумя пальцами, я открыла дверцу, не желая потревожить какое-нибудь ядовитое пустынное животное, которое могло устроить тут логово.

Первый шкафчик оказался пуст, на месте задней стенки виднелись деревянные перекладины стены. У следующего не было дверцы, зато внутри лежала пыльная стопка старых газет. Мне стало интересно. Я вытащила одну, стряхнула пыль на грязнущий пол и глянула на дату.

– С человеческих времен, – хмыкнула я. Я не нуждалась в датах для подтверждения.

В глаза бросился заголовок: «Отец насмерть обварил кипятком трехлетнюю дочь». С фотографии улыбалось ангельское светловолосое личико. Это была вовсе не первая страница, куда попадали самые отвратительные ужасы. Ниже красовался снимок мужчины, за два года до даты выпуска газеты объявленного в розыск за убийство жены и двоих детей; в заметке говорилось, что, возможно, подозреваемого видели в Мексике. Два человека погибли и три получили травмы в дорожной аварии, произошедшей по вине пьяного водителя. Ведется следствие по делу о подозрительном самоубийстве банкира одного из местных банков. Растлитель малолетних пошел на сделку с обвинителями и был отпущен на свободу. Труп пропавшей собаки найден в мусорном ящике.

Я поежилась и бросила газету обратно в стопку.

«Это исключение, а не правило», – тихонько подумала Мелани, стараясь, чтобы ужас моего свежего восприятия не коснулся ее воспоминаний о тех годах, обесцветив их.

«Ну и как тут не решить, что у нас получится лучше? Что, возможно, вы не заслуживаете всех богатств, которые вам даны?»

Ее ответ сочился ядом: «Если хотели очистить планету, могли бы просто нас взорвать».

«Это все выдумки ваших фантастов; у нас нет подобных технологий».

Она даже не улыбнулась моей шутке.

«К тому же это было бы расточительно. Земля – чудесная планета… Гм, не считая этой мерзкой пустыни, разумеется».

«Вот так мы и догадались, что вы здесь, кстати, – сказала она, вновь подумав о жутких газетных заголовках. – Из вечерних новостей исчезли криминальные сводки, педофилы и нарики выстроились в очереди в больницы, потек приторный сироп – вот чем вы себя выдали».

«Ужас какой, исчезли криминальные сводки!»– иронично заметила я, переходя к очередному шкафчику.

Я потянула тугую дверцу на себя… и наткнулась на золотник.

– Крекеры! – завопила я, хватая выцветшую полураздавленную пачку. За ней лежала еще одна, выглядевшая так, словно кто-то на нее наступил. – «Твинкиз»…

«Вот сюда погляди», – мысленно подтолкнула меня Мелани, указывая на три пыльные бутылки с отбеливателем, стоящие в самой глубине.

«Зачем тебе отбеливатель? – спросила я, разрывая упаковку с крекерами. – Плеснуть кому-нибудь в лицо? Шибануть по голове бутылкой?»

К моей величайшей радости, крекеры, пусть и превратились в крошево, сохранились под пластиком. Я высыпала крошки в рот и, почти не разжевывая, проглотила. Мне не терпелось поскорее отправить их в живот.

«Открой бутылку и понюхай, – велела Мелани, оставив без внимания мой комментарий. – Отец так хранил воду в гараже. Остатки отбеливателя не дают воде зацвести».

«Сейчас, сейчас». – Я прикончила один пластиковый лоточек с крекерами и принялась за следующий. Они пахли затхлостью, но даже затхлость казалась амброзией по сравнению со вкусом у меня во рту. Лишь прикончив третий лоточек, я заметила, что трещины на губах и в уголках рта горят от соли.

Я потянулась за одной из бутылок, надеясь, что Мелани не ошиблась.

Руки стали слабыми и непослушными. Нам с Мелани это не понравилось. Насколько ухудшилось наше состояние? Насколько еще хватит сил?

Крышка была слишком плотно прикручена, я даже подумала, не приплавилась ли она.

В конце концов мне удалось открутить ее зубами. Я осторожно вдохнула, не горя желанием нанюхаться едкого отбеливателя. Химический запах едва ощущался. Я принюхалась. Определенно это была вода – застоявшаяся, несвежая, и все-таки вода. Я сделала глоточек. Не чистый горный родник, но сойдет. Я принялась жадно пить.