Текст книги "Приключения итальянца в России, или 25 497 км в компании «Веспы»"

В первом магазине не нахожу того, что мне подходит, а в «Trial–Sport» покупаю хорошую пару брюк по цене 2923 рубля, около 35 евро. Потом пришлось подождать несколько минут, чтобы мне их укоротили.

Закончив с покупками, мы с Любовью перемещаемся в парк имени Ивана Якутова. В парке есть аттракционы, детский поезд, рекреационный комплекс и пруд с лодками. Затем, направляясь в торговый центр «Июнь», мы идем по маленькой площади. Любовь останавливается, чтобы ответить на звонок мобильника. Я продолжаю идти один и иду вперед, чуть вправо, немного влево и обнаруживаю большую статую Ленина. Памятник стоит в глубине сквера, засаженного деревьями, и его не так легко увидеть. Когда Любовь догоняет меня, то интересуется, как я нашел эту статую, поскольку она немного на отшибе и по этой причине мало кто обращает на нее внимание. И, исходя из того, что я заметил памятник, Любовь приписывает мне шестое чувство на памятники и символы советской эпохи! Мы вместе смеемся от души над ее шуткой.

Вернувшись домой, снова встречаемся с уже знакомыми мне друзьями Любови из танцевальной группы, и они просят рассказать кое–что о моих африканских приключениях. Я делаю это охотно, и общение теперь идет намного легче, потому что внуки Любови знают английский язык и переводят мои слова. Пока я рассказываю – на плохом английском, а внуки переводят на русский, Любовь готовит обед. После обеда я занимаюсь подготовкой отъезда из Уфы. Рассматриваю карту России и более рационально перегруппировываю багаж, чтобы все самое нужное было под рукой.

На следующий день, 24 мая, наступает время попрощаться с Уфой. Сегодня я пересеку Уральские горы и окажусь в азиатской части России, в Сибири.

Челябинск

Уже девять утра; я хотел уехать пораньше, но потерял время, забирая Веспу из гаража, где попрощался с охранником, который всегда был ко мне очень добр, так что я дал ему больше денег, чем договорились в день моего приезда. Руслан приехал попрощаться, и я пообещал, что на обратном пути буду его гостем. В 9.30 все готово к отправлению. Марат проводит меня на своей машине, чтобы облегчить выезд из города и показать начало дороги, ведущей в Челябинск, все той же М5. С его помощью через несколько минут я уже еду по шоссе. Проезжая под эстакадой, замечаю Марата, который снимает меня на телефон. Последний, прощальный взмах рукой – и уезжаю.

Через сто километров я подъезжаю к Уралу, горному хребту, условно отделяющему европейскую часть России от азиатской, от Сибири. Перед отъездом из Уфы я позвонил Евгении и предупредил ее, что, вероятно, буду в Челябинске ближе к вечеру.

Уральские горы протянулись с севера на юг примерно на 2500 км, от берегов Карского моря до карстовой впадины, при максимальной ширине хребта 160 км. Горы старые и не слишком высокие, а на участке, где я сейчас еду, они, по сути, имеют холмистый характер, так что, когда я двигаюсь со скоростью около 60 км, среди густого леса, у меня не возникает ощущения горной дороги, крутых подъемов и спусков.

Оставив за плечами Урал, я проезжаю около семидесяти километров и приближаюсь к городу Бакал. Останавливаю Веспу перед монументом из камня, на котором по вертикали идет название города, а ниже – дата его основания: 1757. Название города и дата основания обрамляют с двух сторон большой синий щит, на котором изображен человек, срубающий вершину горы; на заднем плане видны вдалеке заснеженные вершины двух гор. Памятник отражает общероссийское стремление представить историческое событие определенной значимости. Словом, я считаю памятник достойным фотографии, на которой Веспа будет почетно стоять на переднем плане!

Дорога довольно хорошая, погода благоприятная, а отсутствие дождя и сильного встречного ветра дают шанс добраться до Челябинска раньше, чем ожидал. Я въезжаю в город и, следуя указаниям Евгении, двигаюсь по проспекту Ленина, главной улице города, которая ведет меня прямо к Комсомольской площади, где я встречусь с Евгенией.

Ставлю Веспу на подножку перед танком времен Второй мировой войны, звоню Евгении и говорю, что уже приехал и жду ее на условленном месте. Я, наконец, могу расслабиться и спокойно выкурить сигарету после 400 км в седле. Евгения живет недалеко от места встречи и, действительно, спустя всего десять минут после того, как я поговорил с ней по телефону, она приближается, весело улыбаясь и почти подпрыгивая. Я толкаю Веспу с выключенным двигателем до дома, в котором живет Евгения. Ее квартира находится на третьем этаже старого дома 30–х годов постройки, еще до эпохи так называемых хрущевок, которые строились в попытке разрешить жилищный кризис в России и положить конец коммуналкам, когда тысячи семей были вынуждены жить с чужими людьми в небольших квартирах, с одной кухней и ванной комнатой (если она вообще была) на всех, без какой – либо гарантии интимности и уединения. Маленькая квартира Евгении очень уютная, чистая и аккуратная. Я буду спать в комнате, которую до отъезда в Москву занимал ее сын Павел. Что сразу привлекает мое внимание в квартире – это количество книг, которые заполняют полки целой стены. Многие книги на итальянском, потому что Евгения любит итальянский язык и старается совершенствовать свои знания. Она с гордостью показывает мне свои словари, книги по итальянской грамматике и многочисленных итальянских классиков литературы: Кальвино, Пиранделло, Верги. Но еще больше в ее итальянской библиотеке книг современных итальянских авторов.

В Челябинске есть образовательный центр «Знание», где изучают, среди прочего, и иностранные языки. Евгения посещала там курс итальянского в течение года, но важней всего для освоения языка оказались многократные поездки в Италию, ведь известно, что полезней всего пожить какое–то время в стране, в которой говорят на этом языке, то есть использовать метод «полного погружения». Разместив багаж в углу предназначенной мне комнаты, я иду вниз, чтобы лучше припарковать Веспу во дворе. На следующий день соседи скажут Евгении, что всю ночь не спали, присматривали за скутером! После живительного душа я снова бодр и чувствую себя действительно хорошо. Общаясь с Евгенией, я чувствую себя комфортно и свободно, словно знаю ее целую вечность, как будто мы старые друзья. Позже она также признается мне, что не испытывала никакой неловкости, напротив, ей казалось, словно в дом к ней приехал давний друг. Пока я отправляю сообщения своей семье и друзьям, Евгения готовит ужин: спагетти с помидорами (чтобы угодить итальянцу!), овощной салат, сыровяленая колбаса, все сопровождается бутылкой доброго итальянского вина Negroamaro. После ужина мы где–то с час разговариваем обо всем на свете, но потом усталость берет свое, я начинаю зевать и иду укладываться спать.

На следующее утро я встаю рано. Евгения уже подготовила программу, которая включает посещение самых интересных мест Челябинска. Ожидая, пока она соберется, я спускаюсь во двор, чтобы проверить, все ли в порядке с Веспой; моя старушка стоит на месте в целости и сохранности. В девять часов отправляемся в центр города. Я еду на Веспе, Евгения – демократично – на автобусе. Если я выбрал вариант доехать до центра на Веспе, то на это есть своя причина: хочу сделать фотографии и самому сфотографироваться со скутером на переднем плане. На площади Революции Евгения делает первые снимки – фотографирует меня перед большим памятником Ленину, потом мы перемещаемся и идем в городской сад имени Пушкина. В этот утренний час он тих и почти пуст. Мы сидим на скамейке перед небольшим фонтанчиком, и вдруг тишина нарушается веселым щебетанием птиц. Я задираю голову вверх, взглядом ищу певуний среди ветвей, но тщетно. Потом осознаю, что это приятное чириканье разносится по всему саду из небольших громкоговорителей. Мне это кажется странным, действительно странным, необычным. Интересно, какая нужда в том, чтобы искусственно воспроизводить пение птиц в общественном саду? Разве в Челябинске нет птиц?

Фонтан, перед которым мы сидим, очень симпатичен. Он округлой формы, диаметром метров пять. В центре стоит невысокий конический столбик, с двумя фигурками на вершине, мальчика и девочки, они, кажется, танцуют, укрывшись под зонтиком, который держит в руке мальчик. Эта бронзовая скульптурная группа пробуждает в душе чувство тихой нежности. Гуляя по городскому саду, замечаю, что скамейки в нем очень прочные, очень длинные, по крайней мере, в три раза длиннее обычной скамейки. Евгения выглядит довольной и веселой и говорит, что мне очень повезло: «Погода отличная, не жарко и не холодно;

воздух относительно чистый, небо безоблачное, нежная зелень молодых листьев еще не успела покрыться пылью. В Челябинске далеко не всегда так, у нас есть серьезные экологические проблемы, иногда целыми неделями трудно дышать из – за загрязнения воздуха выбросами промышленных предприятий и транспорта».

После горсада Пушкина мы возвращаемся ближе к дому Евгении, в парк под названием Сад Победы». В своеобразном музее под открытым небом представлены образцы военной техники периода Второй мировой войны и послевоенного времени: хорошо отремонтированные различные образцы танков, самоходные орудия, грузовики, боевые машины пехоты, бронетранспортеры. Но больше всего меня впечатлила Катюша.

Я вошёл в парк вместе с Веспой, выключив двигатель и толкая ее вручную, и поставил прямо под Катюшей. Я ощутимо взволнован и прошу Евгению сделать побольше снимков на телефон и на фотокамеру. Во время Великой Отечественной войны (так русские называют Вторую мировую войну) в Челябинске было сосредоточено значительное производство танков, поэтому город стал известен как Танкоград. В парке Победы воздвигнут монумент защитникам Отечества, пожалуй, один из самых красивых и запоминающихся, что я видел в России: высокая стальная стела, в основе которой находится куб. На одной стороне куба объемная голова солдата в каске. Совсем недавно Россия отметила 70–летие Победы, и у подножия памятника лежат сотни букетов, принесенных людьми, они свидетельствуют о благодарности Челябинска своим героям, которых никто никогда не забудет!

Возвращаемся домой обедать. Утром, еще перед уходом, я замесил тесто для двух пицц, которое, как мне кажется, уже хорошо подошло, и я могу приступать к выпечке. Полчаса спустя пиццы, сдобренные тем, что нашлось у Евгении, готовы и вполне удовлетворительного вкуса, даже если сыр, которым я заменил нашу итальянскую моцареллу, не очень хорошо расплавился. Нужно довольствоваться тем, что есть, как гласит пословица из моих краев: «Когда нет другого варианта, иди ночевать к своей матери».

Во второй половине дня Евгения организовала встречу со студентами курсов итальянского языка. Я рад познакомиться с молодыми россиянами и узнать, что они думают об Италии, о нас, итальянцах, о нашей культуре. В кафе «Пенка», когда они видят, что я вхожу, группа молодых людей, девушек и юношей, встает поприветствовать меня. Я охотно пожимаю им руки, а их радость от встречи проявляется в широких искренних улыбках и не очень уверенных словах на итальянском, коротких предложениях презентации. Их преподавательница Анна Михайловна, милая и улыбающаяся дама, задает мне первые вопросы. Прежде всего она хочет знать кое–что о моем путешествии, мой маршрут. Я говорю, что давно лелеял желание посетить Россию, с далеких лет университетской молодости, когда изучал русский язык. И теперь реализую мечту, которая долгое время оставалась только мечтой. Я принес с собой книгу о своем путешествии в Африку; хочу оставить ее в качестве подарка школе. Вкратце я говорю об африканском приключении, подчеркивая различия между этим опытом и поездкой в Россию. Между выпечкой и глотком чая отвечаю на вопросы студентов о грамматике и синтаксисе итальянского языка. Когда я спрашиваю, почему они решили изучать итальянский, они, улыбаясь, говорят, что влюблены в Италию, ее культуру, ее памятники, ее пейзажи, климат, итальянцев. Я тронут их словами, энтузиазмом, с которым они выражают эти свои чувства, и испытываю гордость за то, что живу в стране, которой они так восхищаются. Сейчас, совершенно неожиданно и незаслуженно, я здесь посланник ее языка и культуры!

25 мая утром мы идем с Евгенией на почтамт, чтобы зарегистрировать мою въездную визу в Россию. Не понимаю смысла этого требования. Полагаю, что это наследие прошлого, когда путешествовать в Советский Союз иностранцу было трудно и сложно.

Вдоль бульвара, пересекающего пешеходную зону, многочисленные панно, длиной в десятки метров, образуют мемориал, на котором размещены тысячи фотографий граждан Челябинска, сражавшихся и погибших во время Великой Отечественной войны 1941–45 годов: солдаты в форме, матери со своими детьми, пожилые мужчины, юноши, чья жизнь оборвалась раньше времени и которых город хотел вспомнить снова. Я смотрю на все эти черно–белые фотографии, и меня охватывает глубокая печаль, затуманивающая и увлажняющая глаза. Я хотел бы остановиться у каждой фотографии, но их так много. Некоторые фотографии привлекают мое внимание больше других. Я поражен благородной фигурой молодого солдата Ивана Стовбы, у которого на шее висит бинокль, а в руках пистолет Люгер. Григорий Шубейкин, совсем юный, в пилотке на голове и с тремя орденами на груди; Мария Поликарпова, в черном кителе, она улыбается, не ведая своей судьбы; Геннадий Савельев, очень молодой солдат, почти подросток, с орденом на груди, меня поражает его едва заметная улыбка и спокойный, но вдумчивый взгляд; Федор Сапогов, широко и искренне улыбающийся на фотографии…

После регистрации мы идем выпить кофе в пешеходную зону города, на Кировку, как любовно зовут эту улицу. Мы проходим по всей улице, от начала до конца. В тени деревьев, между скамейками, много металлических статуй, некоторые в натуральную величину, они смешиваются с проходящими людьми. Я думаю, что даже одинокий человек мог бы меньше чувствовать бремя одиночества, сидя рядом с одной из этих статуй, чей впечатляющий реализм, кажется, дает им душу. Статуи очень разные. Вот художник, в берете и плаще, с кистью и палитрой в руке, он смотрит на картину, расположенную на мольберте перед ним. А вот музыкант Александр Розенбаум, кажется, что прямо сейчас зазвучит гитара. Вот кучер, ждущий, когда в карету впрягут лошадь, а в это время маленький пес терпеливо ждет, что что–то случится…

Идем дальше, продолжая прогулку. Взгляд выхватывает сидящего на скамейке старика. Он одет скромно, но аккуратно, в куртке, рубашке с галстуком, на голове шляпа, левая рука опирается на палку, а правая лежит на колене. Около правого лацкана пятиконечная звезда, боевая награда. Я сажусь рядом с ним, его звезда вызывает во мне желание попросить его рассказать о своей жизни, жизни солдата, советского гражданина в годы великого испытания.

Я оставляю пожилого ветерана наедине с его мыслями о прошлом и двигаюсь дальше, до следующей статуи… Красивая дама с зонтиком и в изящной шляпе на голове смотрит в большое зеркало перед ней. Очень захотелось сказать ей «Bonjour, madame!» Так и делаю, но потом добавляю «Adieu», прощаясь, потому что пришло время идти домой, завтра день отъезда, и мне нужно сделать все приготовления, включая тщательное техобслуживание Веспы. Но сначала я воспользуюсь возможностью сделать еще три фото. На первом я сижу в компании статуи Пушкина, на другом – стою у памятника композитору Михаилу Глинке около оперного театра; последняя фотография – в парке на Алом поле перед монументом, носящим любопытное имя Орленок (Aquilotto) и посвященном молодым бойцам (естественно, красным), павшим во время Гражданской войны.

Всё дальше на восток. Омск

27 мая выезжаю из Челябинска в Омск, это целых 813 км, которые, конечно, преодолею в два этапа. Дорога М5, между тем уже ставшая М51, ведет меня непосредственно в Курган, 267 км. После остановки для дозаправки я еду еще 180 км до деревни Петухово. Путь на Омск включает в себя въезд на территорию Казахстана, который самой северной своей частью вклинивается в территорию России. На 250 км М51 пересекает территорию Казахстана, и для въезда в страну виза мне не требуется. Я прочитал это перед отъездом из Италии, но вскоре, на границе, столкнусь с неприятнейшей неожиданностью! Примерно через двадцать минут езды после Петухово прибываю на российско–казахскую границу. Вручаю свой паспорт и документы на Веспу сотруднику таможни и жду, в полной уверенности, что мне дадут разрешение на проезд. Но повторяется то же самое, что случилось со мной на границе между Польшей и Беларусью. Меня подзывает полицейский и приглашает войти в его офис. Женщина в форме спрашивает, куда я еду. Отвечаю, что еду в Омск. Женщина с долей сожаления в голосе говорит то, о чем я уже догадался: я не могу пересечь Казахстан без визы. Вежливо возражаю, сказав, что итальянцам не нужна виза на пребывание в пределах 30 дней, я об этом читал. И я пробуду в Казахстане всего несколько часов.

Мне объясняют, что правила изменились и теперь требуется въездная виза. Я заметно растерян, и военные, заметив мое огорчение, говорят, что можно добраться до Омска по другому маршруту, который полностью проходит по российской территории. Это я тоже знаю: лишние 143 км!

Возвращаюсь в направлении Петухово, мягко говоря, удрученный. Останавливаюсь покурить и изучить дорожную карту. E30, которая должна бы привести меня в Омск, образует большую дугу в 519 км. Записываю на листке бумаги названия городов и сел, через которые я проеду: Макушино, Бердыши, Ишим, Абатское, Крутинка, Тюкалинск, Любинский. От Любинского до Омска останется всего 64 км. Пара выкуренных сигарет и выясненный маршрут дальнейшего движения ослабляют владевшее мной нервное напряжение. Чтобы еще больше приободриться, говорю себе, что любая загвоздка, серьезная или пустячная, составляет неотъемлемую часть самостоятельного путешествия, где не все можно спланировать. И для этого путешествия я, как и всегда, не обращался в турагентство!

Когда готовлюсь завести Веспу, передо мной тормозит и останавливается серый автомобиль. Из него выходят мужчина и девочка. Человек представляется как Андрей и спрашивает, нужна ли мне помощь. Я рассказываю ему о произошедшем на границе, и он уверяет, что дорога в Омск хорошая, хотя длиннее. Затем он приглашает меня подождать его там, где я нахожусь сейчас, он отвезет дочь домой и потом вернется, покажет мне дорогу. Через 15 минут Андрей возвращается. Делает мне знак ехать за ним. Автомобиль двигается на умеренной скорости, приспосабливаясь к моей Веспе, а я думаю, что смысла в этом мало: дорога длинная и, поскольку уже пять вечера, мне не хватит времени, чтобы проехать много километров. Я обгоняю автомобиль моего «проводника» и сигналю ему, чтобы остановился. Звоню Евгении по телефону и прошу ее объяснить ситуацию Андрею: время клонится к закату и нет смысла продолжать путешествие, было бы лучше вернуться в Петухово и поискать гостиницу, где можно переночевать. Андрей, без лишних слов, кивком головы показывает, что согласен со мной. Возвращаемся в Петухово. Андрей приводит меня в старое общежитие, где пожилая женщина дает мне комнату, маленькую, но очень чистую. Туалет и душ в коридоре, но меня это не напрягает. Единственное, что меня беспокоит, – это отсутствие Wi–Fi. Спрашиваю у Андрея, могу ли я получить доступ к Интернету, и он отвечает, что, возможно, перед школой будет доступ к Wi–Fi. В общем, договариваемся встретиться поздней.

Через час Андрей вернулся. Мы едем к зданию школы и пар-куемся перед оградой. Андрей подумал и об ужине. В бумажном пакете колбаса, сыр, хлеб, несколько яблок и две бутылки пива. По правде говоря, я уже утолил голод в общежитии тем, что прихватил из Челябинска, но не могу же я отказаться от того, что Андрей купил специально для меня. Мы безуспешно пытаемся подключиться к сети Wi – Fi, но в конце концов решаем вернуться.

На следующее утро Андрей приезжает в восемь, чтобы проводить меня до дороги на Ишим. Мы едем вместе почти 40 км – он впереди, я следую за ним. Когда он уже уверен, что я не ошибусь дорогой, Андрей останавливается. Он дает мне номер своего телефона на случай, если снова понадобится помощь. Мы прощаемся, обмениваемся крепким рукопожатием. Что я могу сказать? Андрей Антонов проехал суммарно больше 100 км, чтобы помочь иностранцу, оказавшемуся в затруднительном положении, человеку, которого он не знал прежде и которому не был ничем обязан!

Я проезжаю по Е30 расстояние в 519 км, которые отделяют меня от Омска, за одиннадцать часов, всего лишь с тремя короткими остановками, чтобы удовлетворить обычные и неизбежные потребности и прибыть в пункт назначения в 18.00. Евгения нашла мне контакт в Омске: Ольгу Рождественскую, молодую женщину, которая свободно говорит по–французски.

Ольга – знакомая приятельницы Павла, сына Евгении, которая в ответ на просьбу приютить меня, согласилась без раздумий.

Уже семь вечера, я жду на окраине Омска возле магазина ИКЕА мужа Ольги. Когда Александр прибывает, он выходит из машины и идет ко мне. Смотрит на меня улыбаясь, потом обращает взгляд на Веспу. Мы пожимаем друг другу руки, и он говорит, сначала по–русски, потом по–английски: «Добро пожаловать в Омск!» Потом добавляет: «Я рад, что вы здесь… ваш скутер такой маленький!» Я говорю ему, что да, Веспа маленькая, но очень сильная. За двадцать минут мы доезжаем до места, где живут Ольга и Саша. Их квартира располагается на восьмом этаже совершенно нового, ультрасовременного здания. Когда дверь открывается, я вижу красивую, светловолосую и улыбающуюся девушку, напоминающую обликом француженку. Я прошу прощения за вторжение в их дом со всем моим багажом, но она тут же выводит меня из состояния смущения, произнеся: «Soyez le Bienvenu, Monsieur Stefano!» Ольга говорит по–французски, она была во Франции по программе Эразмус. Это облегчит мне пребывание, потому что у меня не будет проблем в общении. Пока я разгружаю свой багаж, кот Муха, очень шустрый и игривый, по нескольку раз забирается в пустые рюкзаки и пластиковые пакеты. У Мухи необычные для кота повадки. Этот кот, так сказать, добытчик. Когда Саша бросает мяч, Муха мчится за ним и приносит хозяину. Все ночи, которые я провожу в доме Саши и Ольги, их кот запрыгивает на мою кровать, сворачивается калачиком у ног и спит так до рассвета.

Омск второй по населению сибирский город (после Новосибирска), с населением чуть более миллиона человек. Это крупный промышленный центр и важная железнодорожная станция на Транссибирской магистрали. Некоторые туристические путеводители пишут, что Омск мало что предлагает туристу, однако, я, впервые оказавшийся в Сибири, вижу город несколько другими глазами. Все для меня ново; для меня, заядлого путешественника и искателя нового, даже самое обыденное может представлять интерес, какого другие не находят и не видят. В общем, Омск может быть интересным, если посмотреть на его возникновение и историю.

Основанный в начале XVIII века как крепость, защищенная бревенчатыми стенами и валами, Омск за несколько десятилетий стал настоящим городом, с каменными зданиями, многие из которых сохранились до сих пор в отличном состоянии: Литературный музей имени Достоевского, музейный комплекс воинской славы омичей, бывшая военная тюрьма, которая сегодня служит призывным отделением, музей УВД Омской области.

Только в 1782 году Омск получил статус города в Тобольской губернии. В XIX веке город стал местом ссылки, куда отправляли противников царского режима. Многие декабристы закончили свои дни в Омске. Но самым прославленным и известным ссыльным в Омске, несомненно, был Федор Михайлович Достоевский. Великого писателя приговорили к смертной казни через расстрел за участие в тайном обществе петрашевцев. Смертный приговор позднее был заменен царем Николаем I на четырехлетнюю каторгу. Об отмене смертного приговора писателю сообщили в последний момент, когда он находился на эшафоте, где над его головой должны были преломить шпагу. Этот трагический опыт наложил отпечаток на всю его дальнейшую жизнь, укрепив в нем убежденность в бесполезности смертной казни, о чем он будет размышлять в «Преступлении и наказании» и «Идиоте». Писатель прибыл в Омскую крепость 17 января 1850 года, где оставался изолированным до 1854 года, когда его освободили за хорошее поведение. Заключение в крепости Омска, суровость принудительного труда вдохновят его на одно из самых известных и жестких произведений, «Записки из Мертвого дома», в котором действуют жалкие персонажи, привыкшие к самым постыдным поступкам. В двух главах эпилога «Преступления и наказания» события тоже происходят в крепости на реке Иртыш, легко отождествляемой с Омском. В годы сталинского террора тысячи заключенных, политиков, интеллигенции, кулаков и обычных преступников содержались в лагерях омского ГУЛАГа.

Утром 29 мая Ольга устраивает мне экскурсию по городу. Мы выходим из дома рано и через несколько сотен метров оказываемся на набережной Иртыша. Ольга просит меня подождать полчаса, потому что у нее осмотр в больнице, запланированный несколькими днями раньше. Я устраиваюсь на скамейке, но потом решаю немного прогуляться. Отхожу от берега и сворачиваю направо, на боковую улицу, ищу магазин, где могу купить сигареты. Потом бесцельно брожу по улицам, разглядывая дома. Серые фасады многоквартирных домов выглядят менее унылыми из–за многочисленных цветочных горшков на подоконниках и балконах. На некоторых улочках выстроились частные дома с красивыми садиками перед ними, оживленными различными цветами.

Возвращаюсь туда, где меня оставила Ольга. Вижу, что она идет, улыбаясь, из чего заключаю, что результаты визита к врачу ее успокоили. Только через год, когда я уже буду в Италии, узнаю причину этого медицинского обследования. Во время одного телефонного разговора Ольга сообщит мне о рождении малышки Варвары.

Ольга с удовольствием выступает в роли гида. Идем почти километр по набережной медленно текущего Иртыша. Внизу на берегу кто – то рыбачит. Зимой, рассказывает Ольга, когда температура опускается до – 15, река замерзает, покрываясь толстым слоем льда, и люди с удовольствием катаются на коньках. Дойдя до центра города, до Любинского проспекта, мы оказываемся перед одной из самых популярных достопримечательностей Омска: изящной статуей, которую любовно зовут Любочка. Скульптура представляет собой милую элегантную молодую даму, сидящую на скамейке с книгой в руках; рядом с ней стоит зонтик. Любочка была женой генерал–губернатора Омска Густава Гасфорда. Эту умную и красивую женщину очень любили горожане за ее заботу о бедных и обездоленных. Недалеко от места, где стоит статуя Любочки, когда–то располагался красивый городской сад, носивший ее имя, Любина роща, которую в 1870 году вырубили по решению городского совета, чтобы построить на ее месте здания будущей главной улицы города.

Рядом с площадью Бухгольца еще одна статуя привлекает мое внимание и даже удивляет. Скульптура, созданная московским скульптором Ильей Мишаниным и его отцом по заказу богатого бизнесмена из Омска, который установкой скульптуры хотел увековечить день и место первой встречи со своей женой. Трогательная скульптура под названием «Встреча» изображает юношу и девушку, сидящих на двух скамейках, за столом. Кажется, что они вот–вот признаются друг другу в любви. На скамейке есть место, чтобы сесть рядом с одним из них и попросить Ольгу сделать фотографию, хотя я и знаю, что вторгаюсь в интимное пространство пары, нарушая магию любовной встречи!

А вот еще один памятник, такой же удивительный, как и статуя влюбленных, но с другим настроением – памятник сантехнику Степану, который улыбается, высовываясь из люка на тротуаре в центре города.

Мы идем куда глаза глядят, без всякой цели, уже час дня, и пора перекусить. Замечаю логотип Макдональдса и приглашаю Ольгу пойти туда. Решаем взять (что еще мы могли бы заказать в этом месте?) бургер с картофелем фри, пиво для меня и колу для Ольги.

Выходим на улицу и продолжаем бродить по городу. Останавливаемся ненадолго перед Успенским собором, известным не только потому, что это одна из крупнейших церквей в Сибири, но и из–за его дизайна, фантастических цветов и форм.

На обратном пути пользуюсь случаем сделать очередную фотографию памятника Ленину на площади Ленина. Прежде чем отправиться в музей Достоевского, Ольга приводит меня в сад, где установлена статуя великого писателя. На памятнике, открытом 12 ноября 2001 года, Достоевский запечатлен погруженным в свои мысли. Скульптор сумел мастерски передать основные качества характера писателя: силу и решительность44
  Так думает автор. – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Музей, посвященный Достоевскому, занимает дом коменданта Омской крепости, который вел себя корректно по отношению к писателю во время содержания того под стражей. В не очень большом музее хранится слепок с лица Достоевского, многочисленные фотографии, некоторая мебель того времени, несколько рукописных страниц, написанных автором, письма. Больше всего меня поражают кандалы и тяжелые цепи, наверное, такие же, как и те, в которые были закованы ноги писателя. Я прошу разрешения у хранителя сфотографировать меня с цепями в руках. Эти кандалы, должно быть, причиняли большие мучения тому, на кого они были наложены.

Наверное, оставалось еще многое, что можно было бы увидеть, (и кто это говорит, что в Омске нет ничего интересного для туриста или путешественника!), но уже поздно, надо возвращаться домой. Кроме того, думаю, Ольга немного устала. На обратном пути, проходя через центр, на Тарской улице вижу большой гранитный валун, одна сторона которого почти полностью занята серой табличкой с надписью: «Жертвам сталинских репрессий». Камень, простой камень, неровный кусок скалы, как напоминание о тех, кого преследовали, пытали, убивали во время сталинской диктатуры, постепенно установившейся в Советском Союзе, с 1924 года и до смерти деспота в 1953. Простой камень, тяжелый, как боль и страдания миллионов невинных людей! Я полагаю, что тот или те, кто доставил этот камень из карьера в Омск, до Тарской Улицы, хотел сказать нам, что недостаточно просто помнить, что нужно прежде всего знать, интересоваться, читать, знать имена и истории людей, жизнь которых исковеркали, и других людей, которых лишили жизни. Знать, добывать информацию, читать.

Это я и сделаю, вернувшись домой. Это то самое, что делал и делаю. Я хотел заполнить культурный, познавательный и информационный пробел и по этой причине дважды прочел «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, прочел с непростительным запозданием (надо было сделать это 40 лет назад, во времена учебы в университете). Отчасти документальная, отчасти автобиографическая, книга Солженицына распахнула мне врата ада. Безыскусной и сдержанной прозой, с сарказмом и горькой иронией, писатель озвучил голоса бесконечного количества людей, которых оторвали от семей, и они оказались на одном из сотен «островов» заключения и уничтожения, от Полярного круга до каспийских степей, от Молдавии до золотых приисков Колымы, и в огромной Сибири сформировался настоящий архипелаг боли и страданий. Книга Солженицына, по сути, книга многих авторов в том смысле, что писатель дает голос тем, кто по той или иной причине не имел возможности рассказать о своем опыте, дать показания. Солженицын пишет: «Один человек не мог бы создать эту книгу. В дополнение к тому, что я вынес лично с Архипелага, кожей, памятью, слухом и глазами, материал для этой книги мне дали в рассказах, воспоминаниях и письмах… // список из 227 имен//. Я не выражаю им здесь свою личную признательность: это будет наш общий памятник, воздвигнутый друзьями в память обо всех замученных и убитых».