Текст книги "Тот, кого ищут"

Глава 11

– Мэдж Поллард, я вас вижу. Прятаться бесполезно. – Через полуоткрытую дверь своего кабинета преподобный Сайрус Пэйн видел свою помощницу, крадущуюся через холл к выходу с собачкой на руках.

– Хочу вывести Милли погулять – раньше не успела, – ответила Мэдж.

– Подождите, я выйду с вами. – Быстро встав из-за стола, Сайрус нагнал Мэдж. – Я просил вас не выходить одной по вечерам. В городе начали пропадать женщины, вы забыли?

Сайрус старался не смотреть на лохматого бело-черного щенка Мэдж.

– Дайте мне эту гончую. Я выведу ее.

– Она – не гончая. Милли – папийон, собака-бабочка. Это вид спаниелей. Тысячу раз вам говорила, – проворчала Мэдж, открыла дверь и спустила щенка на длинном поводке.

Милли воспользовалась моментом и тут же помчалась в сад. Мэдж поспешила за ней.

– Вы уже подготовили свою проповедь, падре?

Сайрус вышел вслед за Мэдж. В темноте икры ее ног, видневшиеся из-под темно-синего подола юбки, казались совсем белыми.

– Вам надо чаще бывать на свежем воздухе.

– Что вы сказали? – Мэдж переводила дух, пока щенок возился под кустом азалии.

– Мэдж, вы бледны. Я мало уделяю внимания вашему здоровью. У вас нездоровый цвет лица – надо выходить на солнце, хотя бы на один час в день. В шляпе, конечно. Вам нужны витамины.

Мэдж не ответила, но Сайрус чувствовал взгляд ее больших темных глаз, а если бы пригляделся повнимательнее, заметил бы ее насмешливую улыбку.

– Нужно, чтобы кто-то заботился о вас, поскольку сами вы не в состоянии этого делать. Спросите кого угодно, и вам скажут, что работаете вы слишком много, а спите мало. И не забывайте, сколько времени у вас уходит на дорогу до Роузбэнка, – продолжал Сайрус.

– И почему я должна кого-то спрашивать, сколько мне работать и сколько отдыхать? Сайрус, вы поощряете сплетни на мой счет. Я люблю свою работу. И мне нравится быть здесь. В Роузбэнк я приезжаю только спать.

Сайрус не знал, что ответить. Присутствие Мэдж в доме означало для него слишком многое. Он мог спокойно заниматься делами прихода, только если знал, что Мэдж рядом. Сайрус понимал, что ведет себя не очень честно по отношению к ней, – он старался не думать о том, что стоит на ее пути. Если бы не он, Мэдж могла бы выйти замуж, иметь семью. Сайрус гнал от себя эти мысли, но они возвращались снова и снова. Но изменить он ничего не мог – и не хотел. Его и Мэдж связывала дружба и… любовь. Любовь, о которой они никогда не говорили, но которая жила в их сердцах. Любовь, которую они могли выразить только в одной форме – в форме доброты.

– Так, что там у нас делает эта гончая? – спросил Сайрус.

– Она – не гончая! Почему вы ее не любите?

На самом деле Милли Сайрусу нравилась, но меньше всего он хотел, чтобы это заметила Мэдж. Священник не должен быть сентиментальным.

– Мэдж, я люблю собак, но Милли – не собака. В ней и пяти фунтов нет, о чем тут говорить. Может быть, когда подрастет, она станет похожа на собаку, настоящую собаку, а не на волосатую мышь.

– Она уже почти взрослая, ей скоро год, может быть, наберет еще одну унцию – и все.

– Что она делает?

– Пииисает она, пи-пи делает!

– Под моими азалиями?

– Девочка делает то, что делает. Ей так положено. Это – ее любимое местечко. Ничей любопытный нос сюда не сунется, – усмехнулась Мэдж.

– И сколько же она будет писать? Откуда что берется. Где умещаются такие резервы? – Сайрус, сдерживая смех, нагнулся над клумбой и развел ветки азалий. – Она не писает, она сидит тут довольная собой и смеется над нами. Еще бы, ей удалось вытащить нас в сад!

Сайрус похлопал в ладоши:

– Выходи, маленькое чудовище, иди ко мне!

Милли, прижавшись к земле, продвинулась вперед на дюйм и замерла, оскалив белые зубы. Сайрус готов был поклясться, что она смеется. Милли любила игры – но о Сайрусе этого сказать было никак нельзя.

– Вы только посмотрите на нее, Мэдж, она не слушается!

– Вы ее пугаете – она прячется!

– Никого я не пугаю – к сожалению. Проблема именно в этом. – Сайрус выпрямился. – Вы все считаете меня слабаком. Пора это менять.

Сайрус ценил то, что прихожане ему доверяют и обращаются за помощью. Но он понимал, что часто они просто используют его. Что ж, это был его выбор – он хотел помогать людям, в этом и было его призвание.

– Сайрус, возвращайтесь в дом, – прервала его размышления Мэдж, – не позволяйте мне вас отвлекать!

Сайрус посмотрел вокруг. Ночь подкралась на мягких лапах. Их окружали темный бархат листвы, ее шепот, таинственные шорохи и кажущийся покой. Но беда уже вошла в город. Предыдущей ночью Сайрус обнаружил в церкви Энн Дьюгон. Девушка вела себя неадекватно, сначала набросилась на него, как будто защищаясь от нападения, а потом, придя в себя, пробормотала невнятные извинения и пообещала прийти днем – но не пришла. Зато пришло известие о том, что пропала женщина, приехавшая из другого города и остановившаяся в отеле «Мажестик». Спайк пообещал Сайрусу позвонить, когда понадобится его участие в поисках, но до сих пор не позвонил.

– Сайрус, – мягкий голос Мэдж прервал его размышления, – у вас столько мыслей в голове – пора изложить их на бумаге.

– Не так уж их много в моей бедной голове, – вздохнул Сайрус. – В кабинете я просто бездельничал. Ну как, она готова идти домой, ваша Милли?

– Готовить проповедь – не значит бездельничать, но вы устали, святой отец. Могу поспорить, вы молились о том, чтобы вам дали возможность отвлечься.

– Ну, не совсем так, – улыбнулся Сайрус.

Он решил отложить работу над воскресной проповедью. Хотелось просто пройтись – в темноте и в тишине – вместе с Мэдж и ее собачкой. Может быть, вдохновение вернется к нему. Нужно было подумать и попросить Господа о помощи. Господи, помоги мне найти новый путь к сердцам прихожан!

Тем временем Милли вышла из своего укрытия, важно ступая и покачивая пушистым, загнутым вверх хвостиком. Пара темных влажных глаз весело смотрела на Сайруса. Похоже, это существо любило Сайруса, хотя он не мог понять за что.

Тишину разорвал неровный шум двигателя. Свет фар заполнил аллею.

– Кто-то к нам едет, – сказал Сайрус.

– Вы уверены?

«Ну что с ней поделаешь?» – подумал Сайрус. Что может человек, если его помощник работает с ним так долго, что начинает его контролировать. Он улыбнулся и ничего не ответил Мэдж.

Со стуком и скрежетом на засыпанную гравием парковку рядом с домом въехал фургон.

– Ну и ну, а ведь это Уазо! – Мэдж была в восторге. – Приехала, да еще ночью. Интересно, зачем. Она ведь вас терпеть не может.

– Ничего подобного, она невольно восхищается мной, только выражается это в грубой форме. Ничего больше.

От удивления Мэдж крякнула в ответ. Никаким словом невозможно описать странный звук, который у нее вырвался.

– Простите, некрасиво получилось, – прочистив горло, сказала она.

– Ты здесь, слуга Господа? – крикнула Уазо, стоя у открытой двери своего причудливо раскрашенного фургона. Чего здесь только не было: знаки зодиака, планеты, змеи, аллигаторы, объявления о терапии для животных и о других услугах, которые оказывала Уазо. Читая надписи на фургоне, мир мог узнать, что «Никто не умеет так оплакивать умерших, как Уазо», а также прочесть такие замечательные предложения: «Ваши похороны – это мои похороны», «Позвольте мне спеть для ваших усопших, чтобы им легче было отправиться в рай или туда, куда они направляются».

– Привет, Уазо, мы здесь, около азалий, – позвала ее Мэдж.

Уазо была известным человеком в городе. Она могла помочь в беде с помощью колдовских заклинаний, или, как она их называла, молений. И в случае крайней необходимости могла подключить немного вуду. Все это заставляло ее относиться к Сайрусу с некоторым подозрением. Уазо предпочитала соблюдать дистанцию. Но в этот раз она сама нарушила то, что Сайрус называл неписаным законом, и обратилась к нему за помощью. Или просто переусердствовала, устроив комедию.

– Она сама разукрасила свой фургон? – прошептал Сайрус.

– Конечно сама. На другой стороне фургона – реклама логотипов для автомобилей. Она использует аэрограф. Уазо не верит всем этим современным компьютерным штучкам и пленку не использует.

– Правильно! Не верю и не использую, – подтвердила Уазо, хотя, казалось бы, никак не могла услышать, о чем шептались Сайрус и Мэдж. – Вдохновение, интуиция и неукротимый талант, только так можно превратить автомобиль в движущуюся рекламу!

– Добрый вечер, Уазо. Рад вас видеть.

– Нечему радоваться, Сайрус, но, все равно, спасибо. Я от ужаса холодею, когда сюда прихожу. – Уазо кивнула в сторону церкви. – Защитите меня, святой отец. Не дайте духам унести меня.

– Каким духам, Уазо? О чем вы говорите? – Сайрус покачал головой. – Зайдете?

– Я? Нет-нет. Я и так перепугалась незнамо как, что приехала сюда.

Мэдж поперхнулась и попыталась забрать Милли, которая удобно устроилась на плече Сайруса и вылизывала ему ухо. Но Милли, ускользнув из рук хозяйки, вернулась к Сайрусу и уселась у его ног, глядя ему в глаза с самоуверенностью всеми любимого существа.

– Вы только посмотрите, что вытворяет! Мэдж, ты приводи ее ко мне, и поскорей, – возмутилась Уазо. – Она не умеет с людьми общаться. Ничего хорошего.

Сайрус, стараясь не рассмеяться, двинулся в сторону дома.

– У меня есть хорошее вино, пойдемте, я вас угощу, – обратился он к Уазо.

– А это не то вино, которым вы всех поите под крики и вопли? – Уазо указала рукой на церковь.

– Эту бутылку я еще не открывал, – спокойно ответил Сайрус.

– Тогда хорошо. Теперь стойте, божий человек, – скомандовала Уазо.

– Ну что, Уазо, что теперь? – Сайрус остановился, а Милли, снова усевшись у него на плече, продолжала сосредоточенно вылизывать ему ухо.

– Вы все еще водите эту мерзкую старую «импалу», так?

– Да, вожу.

– Так вот, тот, кто себя уважает, не сядет за руль старой красной «импалы»-универсала с погнутой рамой.

Много лет назад Сайрус, возможно впадая в грех упрямства, решил, что будет ездить на своей старушке «импале» до тех пор, пока она не развалится на части.

– У меня есть отличное решение, – сказала Уазо. – Вы тут восхищались моей машиной. И то скажу, отлично я ее разукрасила. Могу так же вашу «импалу» расписать. Можно закрепить рамы по бокам – и менять объявления время от времени. Я сделаю постеры. Там можно написать, когда вы проводите свои «моления» и…

– «Бдения», – закончила Мэдж.

– И увидите – народ к вам повалит! Каждое воскресенье будет не протолкнуться. И деньги потекут рекой! И громкоговоритель установим на крыше – будет на весь город вещать: «Лучшие пончики и кофе в городе!», «Приходите с нами поболтать!», «Каждый вечер – лотерея! Большие выигрыши!». – Не услышав восторгов в ответ, Уазо пожала плечами. – Говорю же вам, сделайте, как советую!

Сайрус усмехнулся. Конечно, он просил совета в небесном департаменте, но не такого же!

Сайрус направился на кухню, стараясь не уронить сидящую на плече Милли и бормоча про себя молитву. При свете дня из большого кухонного окна была видна заводь и большая лужайка с бронзовой скульптурной группой, изображавшей танцующих женщин с развевающимися косами, – даром прежнего хозяина дома. Со скульптурой было связано множество историй, и никто не решался ее убрать. В этот вечер статуи были «украшены» очками-крабами с нарисованными на них жутковатыми голубыми глазами. Автором этой выходки был Озэр Дюпре, который полдня работал смотрителем и сторожем у Сайруса и Хоумера Тревора. Шутником Озэра назвать было никак нельзя, но уж очень ему хотелось досадить своей супруге, Лил, которая вела у Спайка хозяйство.

Сайрус достал бутылку и вынул пробку, не снимая Милли с плеча, а Мэдж принесла стаканы.

Все трое расположились за большим дубовым столом, стоящим у окна кухни, Сайрус разлил вино, а Уазо с удовлетворением причмокнула. Сделали по глотку, и прежде, чем поднять стаканы во второй раз, Уазо сказала: «За тех, кого нет с нами!»

Сайрус осторожно снял Милли с плеча и посадил на колено, где она тут же свернулась в пушистый меховой клубок.

– Почему вы молитесь за отсутствующих? – спросил он.

– Я не молюсь. Я выпила за них. Я не хотела приходить сюда – но у меня есть долг перед теми, кого я люблю. И я вам доверяю. – Уазо перешла на шепот. Она тряхнула своими роскошными черными вьющимися волосами, и Сайрус подумал, что, несмотря на эпатаж и порой шокирующее поведение, Уазо была очаровательной женщиной.

Мэдж отставила стакан в сторону и встала.

– Я должна еще кое-что сделать, прежде чем поеду домой в Роузбэнк.

– Ты не должна. И дом твой здесь, – ответила Уазо, – Роузбэнк – это место, где ты хранишь свои вещи и спишь. Грустно – такая красивая женщина связала себя тем, чего быть не может. Может быть, кто-то, если он настоящий мужчина, разбудит наконец твои чувства, заставит тебя сказать о них и сделает, наконец, то, чего он давно хотел.

Не глядя на женщин, Сайрус вертел в руках свой стакан с вином. Если бы здесь не было Мэдж, он бы одернул Уазо, которая давно вышла за допустимые рамки. Но Мэдж сидела рядом, и ему не хотелось огорчать ее еще больше.

– Мэдж, не уходи, пожалуйста. – Тон Уазо был мягким и просительным. – Мне много чего надо сказать, и мне нужна помощь женщины. По правде сказать – мне нужен переводчик – боюсь, Сайрус не поймет меня.

Мэдж опустилась на стул и сидела не поднимая глаз. Краска стыда до сих пор не сошла с ее лица, и румянец делал женщину еще красивей. Она была красива, но даже ее лучший друг не подозревал о том, насколько уникален ее внутренний мир. И доступа туда у него не было.

– Я страшно боюсь, – продолжала Уазо, – Лил здесь нет?

Уазо оглядела старомодную кухню с таким подозрением, будто Лил Дюпре могла прятаться в одном из больших громоздких белых буфетов.

– Ее нет, – ответил Сайрус, – она никогда не бывает здесь по вечерам.

– Вот и хорошо, – Уазо провела по лбу тыльной стороной ладони, – ненавижу сплетни, вы знаете.

Сайрус и Мэдж вздохнули в унисон.

Уазо провела стаканом по столу, сделала несколько глотков и облизала губы.

– В городе что-то неладно. И это не одна беда… это нечто большее.

Сайрус откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы. Милли сидела у него на коленях не шелохнувшись.

– Если вы думаете, что я могу чем-то помочь, скажите. Вы знаете, я сделаю что возможно.

– Сайрус, мне нелегко было к вам прийти, – ответила Уазо, – и я бы ни за что не пришла, если бы не эти Треворы. И потом, Энни. Нужно решить, что можно сделать для нее. Если не повезет, с этой женщиной случится беда. Все из-за этих братьев Сэведж. Особенно из-за Макса. А те, кому надо следить за нашей безопасностью, – они погрязли в своих проблемах. Так всегда бывает – у человека проблемы – он только о них и думает – ему и дела нет до других. – Уазо покачала головой. – Вопрос в том, кто первый на очереди – кто первым выйдет из игры, это тяжелый груз, скажу я вам.

Мэдж отвернулась к окну и отрешенно смотрела в пустоту. Если бы Сайрус осмелился, он бы взял ее за руку. Они находились так близко – и были так далеки. Много раз он просил Мэдж начать свою жизнь, выйти замуж, завести детей, но она всегда настаивала на том, что ее выбор тоже сделан – она хочет быть рядом с ним. Пусть она получит только ту малость, которую он может ей дать, – она готова и на это. И Сайрус, принявший целибат, но нежно любящий Мэдж, продолжал свою ежедневную битву с самим собой.

– Ты говорила о тех, кого нет, кажется, я догадываюсь о ком, – сказала Мэдж.

– Ты, может быть, права. Сначала о других. Не хочу никому причинить зла – но будет лучше, если особа, которая проводит здесь много времени, не повторит того, о чем вы уже слышали.

Сайрус поднял Милли и передал ее Мэдж.

– Уазо, если вам нечего сказать – не говорите ничего. – Сайрус устал от всей этой чепухи и уже был готов напомнить гостье, что его рабочий день закончился.

– Я все сказала, что могла. Но вы можете сделать еще большую ошибку, если подумаете, что это все – чепуха, – ответила Уазо, как будто читая его мысли. – Если ничего не сделать – скоро вы снова об этом услышите – но не от меня. Эти ослы, Треворы, делают из себя круглых идиотов, но если они не образумятся – из-за них пострадает много других людей. И очень скоро.

– Уазо, вы не говорите, в чем проблема, но хотите, чтобы я что-то сделал. – Сайрус терял терпение, а напряженное лицо Мэдж только усиливало его раздражение.

– Вам нужно поговорить с Хоумером и Спайком. Только по отдельности, не вместе. Скажите, что вы знаете, кто сказал Хоумеру эту ложь про него и Спайка. Скажите, что это глупость, пусть они выбросят это из головы. Я не хочу, чтобы Вивиан страдала, особенно сейчас, когда ждет ребенка. Она сейчас в порядке, только очень волнуется. Вам они поверят, а мне – нет, вот что я скажу. – Уазо скрестила руки на груди.

Зазвонил телефон, и Мэдж сняла трубку.

– Дом священника, – сказала она, – хорошо, я передам ему, что вы ждете его завтра утром. Спокойной ночи, Спайк.

Уазо напрасно ждала, что Мэдж объяснит, зачем Спайк вызывает священника. Мэдж и Сайрус обменялись понимающими взглядами.

– Спасибо, Мэдж, я буду завтра у него. – Сайрус не стал даже уточнять, в котором часу ему надо быть у Спайка. – Уазо, не думаю, что смогу поговорить со Спайком и Хоумером. Даже если бы я знал, в чем дело, а я пока ничего не понимаю, я не стал бы вмешиваться.

– Вам все равно придется, – ответила Уазо, – и чем дольше вы будете ждать, тем хуже будет. Спайк звонил из-за этой женщины, которая пропала? Медсестра, или кто она там? Они собирают народ на поиски.

– Возможно и так, но кто вам это сказал? – Сайрус не впервые замечал, что Уазо часто узнает о таких вещах, о которых, казалось бы, знать не могла.

– А вот кто это мне говорит – только вы можете выяснить. – Уазо допила свое вино и встала. – Зря я к вам пришла. Большую ошибку сделала. Конечно, Макс Сэведж вроде хороший парень – но как я могу быть уверена? Он сближается с Энни.

– Уазо, то, что вы говорите, лишено всякого смысла, – прервал ее Сайрус.

– Ох, падре. – Уазо щелкнула пальцами. – Эта умершая женщина приехала к Максу. И вот ее нет.

– Не называй ее умершей. – Мэдж испуганно прижала к себе Милли. – Мы об этом не слышали, и ты этого не знаешь. Она могла просто сбежать. Это часто случается.

– Она не сбегала. Я знаю. Я видела. Боль и страх – вот что. Но ему было все равно.

– Вот оно что! Вы видели убитую Мишель Рейли? И того, кто ее убил? Вам надо идти к Спайку, а не ко мне. – Сайрус вскочил на ноги.

– Поверьте мне. Я видела что-то ужасное. Был кто-то еще, кто это видел. Сейчас не время об этом говорить. Но это не то, чтобы я там стояла и смотрела. Нет. Это пришло ко мне тихо, как видение, пока не начались крики. Я не видела лиц, но я знала, кто она. А вот другой… Я пытаюсь понять, кто это был, я стараюсь… Я прошу об этом.

Сайрус растерялся. Что делать? Отбросить все, что сказала Уазо, считать это полным бредом или?.. Или поверить и… довериться ей?

– Сайрус, вы хороший человек, – тихо произнесла Уазо, – но я прошу слишком много. Вы не можете войти в мой мир, и Мэдж не может.

Глава 12

Звонок в дверь взорвал тишину.

«Ну нет, – подумала Энн, – к дверям даже близко не подойду».

Еще не рассвело. Часы показывали без пяти пять. Не надо иметь буйного воображения, чтобы представить, кто стоит внизу, в темноте. Конечно, это Макс.

Если бы она могла забыть прошлую ночь и вернуться в то состояние покоя, в котором она пребывала до встречи с ним… Тогда можно было бы остаться в Туссэне… А она ведь не собирается уезжать… Просто теперь она не будет сидеть рядом с ним, когда он будет обедать… И вряд ли он придет обедать к ней в ресторан – похоже, он уже перебазировался в другое место.

Вот так обстоят дела. Энн укрылась простыней с головой. Она никогда не забудет Макса, она будет думать о нем каждую минуту – это неизбежно. Но в конце концов она и с этим справится, и жизнь пойдет своим чередом.

Еще недавно у нее была мечта и четко сформулированная цель. Потом ее охватила минутная страсть и сбила с намеченного пути. Ну что ж, надо вернуться на исходные позиции.

Это не просто страсть.

Внизу снова раздался звонок. Теперь звонили немного настойчивей.

Макс, это, конечно, Макс.

Энн перевернулась лицом вниз и закрыла голову подушкой. Она не хочет слышать звонков. Да, у них был секс, странный и страстный, но, когда он достиг апогея, она ускользнула в ванную и просидела там целый час. Вернувшись, наконец, в спальню, Энн с удивлением обнаружила, что Макс ушел. Надо же, какой сюрприз!

Не мог он вернуться после того, как она с ним обошлась! Но кто-то трезвонил у дверей!

Если это не прекратится, надо будет набрать номер 911 и вызвать полицию.

Энн решила не спускаться вниз и не подходить к дверям, ни за что!

Настойчивые короткие звонки сменились громким стуком в дверь.

Зазвонил телефон. Энн села на кровати, взяла трубку и услышала голос Макса.

– Усталый путник у дверей, – сказал он, – пусти его передохнуть. Можешь не разговаривать с ним, просто пусти в свободную спальню.

– Ты потерял ключи от Роузбэнка? – Голос Энн звучал враждебно. Она была смущена и расстроена и не знала, как себя вести.

– Мне нельзя сейчас там появляться, – ответил Макс.

– А где ты был?

– Просто колесил по городу.

Энн никогда не считала себя добрячкой, но как она могла сказать Максу «Нет»?

– Хорошо, заходи, – ответила девушка и, соскочив с кровати и накинув белый шелковый халат, сбежала вниз по лестнице. За матовым стеклом входной двери маячил знакомый темный силуэт.

Энн открыла дверь.

Небритый и усталый, с непроницаемым, как и всегда, выражением лица перед ней стоял Макс.

Энн впустила его в дом и поднялась по лестнице. Макс шел за ней следом.

– Пожалуйста, чувствуй себя как дома, – сказала Энн, – ты знаешь, где комнаты для гостей, – выбери себе любую и располагайся.

Энн чувствовала, что слезы наворачиваются на глаза, а губы начали дрожать. Прикусив нижнюю губу, она старалась придать лицу спокойное и равнодушное выражение.

Макс старался понять, почему Энн решилась его впустить, и у него теплилась робкая надежда, что она не собирается разрывать их отношения.

– Ты в порядке? – спросил он, любуясь тонкой фигуркой Энн. В белом шелковом халате она смотрелась отлично.

– Я – в полном порядке. А ты?

– И я, – ответил Макс. Он чудовищно устал, но прежде, чем добраться до постели и отключиться, ему необходимо было получить ответ на вопрос, который мучил его больше всего. Сначала все у них было замечательно, потом случилось что-то, что испугало и огорчило Энн, и пока он не услышит от нее, что это было, ни о каком отдыхе и речи быть не может. Макс хотел убедиться, что не причинил Энн никакого вреда. Он хорошо знал, насколько она ранима.

В сущности, Макс не чувствовал за собой никакой вины, но вести себя он будет так, как будто всегда и во всем виноват он и только он.

– Что произошло? – поинтересовался он. – Почему Ирен покинула свой пост? Она должна тебя охранять!

– Представь себе, она спит! Причем в своей постели. Как и все здравомыслящие существа.

– Энни, мы можем поговорить? Спокойно?

– Нет, не можем. Если утром ты услышишь, как я ухожу на работу, не вздумай выходить. Подожди, пока хлопнет дверь.

Энн стояла перед Максом скрестив руки на груди и глядя в пол, на свои босые ноги. Казалось, она просто ждет, когда Макс отправится в свободную спальню.

– Что с нами случилось? – спросил Макс.

Энн молчала.

– Почему у тебя пошла кровь?

У Энн перехватило дыхание. Макс на секунду поймал ее взгляд, и этого мгновения было достаточно, чтобы понять – девушка в отчаянии.

Черт возьми, все идет не так, как он хотел.

– Прости меня, я – грубый и неуклюжий идиот. Я только хотел удостовериться, что не причинил тебе вреда.

– Нет, – ответила она с деланым спокойствием, – ничего подобного. Никакого вреда ты не причинил.

– Ты была девственницей? – Макс посмотрел на нее через плечо, кровь стучала у него в висках.

Энн закрыла лицо руками, медленно сползла вдоль стены и села на ковер, уткнувшись головой в колени.

«Кретин, какой же я патологический кретин!» – подумал Макс, пересек комнату и опустился на ковер рядом с Энн. Она не отодвинулась. Тогда он стал массировать ей шею и гладить по спине, стараясь снять напряжение.

– Энни, послушай. Я – лжец, жалкий лжец. Мне не нужна комната, я здесь только потому, что хочу тебя видеть. Энни, то, что произошло между нами, очень важно для меня.

Энн сидела тихо и неподвижно и, казалось, не слышала его. Это было мучительно.

– Энни, у нас был восхитительный секс, невероятный! А ты – потрясающая женщина.

– Я тебе не верю, Макс, но, все равно, спасибо за комплимент.

– Я не говорю комплиментов, – прошептал он, нагнувшись к ней, – относись к этому как хочешь. Мне было хорошо с тобой, и я бы хотел начать все сначала.

Энн ответила ему слабой, напряженной улыбкой. Она немного расслабилась, но продолжала молчать.

– Нам надо обсудить, что с тобой случилось в Сент-Мартинвилле после того, как ты нашла меня. Это вопрос твоего здоровья – и мы должны это обсудить. Вот выясним все, тогда можно отдыхать.

Энн пыталась сбросить напряжение, но у нее ничего не получалось. Раньше стоило Максу погладить ее по затылку, и усталость как рукой снимало. Но сейчас все было по-другому.

– Пожалуйста, Макс, не спеши. Мне нужно время. Прояви терпение.

Макс ничего не ответил, только поднял бровь. Вид у него был совсем убитый.

– Макс, мне жаль, что все так закончилось прошлой ночью… Сама не понимаю, что это вдруг я сбежала в ванную… Это было так ужасно… Знаешь, как это было… Я наговорила такое, чего никогда и никому не говорила, мне надо было набраться храбрости, и я хотела тебя удивить… И потом мне стало стыдно, и я убежала. Ты прости, со мной так трудно…

– Трудно, с тобой? Ты считаешь, мне с тобой трудно?

– Мне нужно было остаться и все тебе объяснить…

– Вот и хорошо. Мы вместе, ты хочешь что-то рассказать, а я готов тебя внимательно слушать.

Энн понимала, что всю правду она не решится рассказать. Во всяком случае, не сейчас. Но оставить вопрос Макса без ответа тоже было невозможно. Он выглядел таким измученным. Энн прижала ладонь к его щеке.

– У тебя слишком много хлопот со мной.

– Ты права, так что не заставляй меня лишний раз волноваться из-за тебя.

Энн придвинулась поближе к Максу и уютно свернулась, прижавшись к нему.

– Это было очень страшно, но мне повезло. Один подлец напал на меня, но мне повезло. Он не добился своего. Не успел. Мама вернулась домой и его остановила.

Энн охватил ужас, как и всегда, когда она вспоминала о той ночи. Ей и в самом деле очень повезло.

– Он не успел изнасиловать меня.

Макс крепко обнял Энн и прижал ее к себе.

– Когда это случилось?

– Почти десять лет тому назад.

– И с тех пор каждый раз, когда у тебя был секс, тебе становилось плохо?

– Не надо об этом говорить. Я была напугана, вот и все. Ты говоришь со мной так, будто пишешь мою историю болезни.

– Ты права, – засмеялся Макс. – Есть такой момент. Не забывай, я медик, это уже профессиональное.

– И я – не девственница, но с тех самых пор никакого секса у меня не было.

– Милая, милая, – Макс нежно поцеловал Энн в губы, – как же ты натерпелась. Теперь я понимаю. Господи, если бы я только знал…

– Ты не стал бы заниматься со мной любовью, – грустно заметила Энн.

– Что ты такое говоришь! Если бы я знал обо всем и был бы уверен, что ты хочешь нашей близости, я был бы внимательнее и терпеливее…

– Знаешь, я хотела именно того, что у нас было, – ответила Энн и обиженно поджала губы.

– А ты та еще штучка, – засмеялся Макс. Конечно, он вымотался за день, но близость Энн отвлекала его от серьезных мыслей. Совсем не того ему хотелось.

– Энни, можно я спрошу тебя еще об одной вещи?

– Спросить ты можешь, но не факт, что я стану отвечать.

«Да, кажется, Энн оттаяла и вернулась в свое обычное состояние круговой обороны», – подумал Макс. А то слишком уж покладистой она была сегодня.

– Я хочу спросить о Бобби, другого имени я не знаю. Это был Бобби? Это он на тебя напал?

– Нет, нет, не он…

– Ты как-то неуверенно отвечаешь. Скажи мне правду.

– Я уже сказала правду. Это не он.

Макс с трудом подавил приступ гнева:

– Если это был он, я должен знать!

– Это был не он, я же сказала.

– Он плохо говорил о тебе, когда ты ушла из кафе.

Энни почувствовала, что тоска наваливается на нее с новой силой.

– Прошу тебя, не думай об этом, – произнесла она с трудом, – я с трудом его узнала, я не видела его со школьных времен. Когда-то он всерьез на меня запал, но потом много лет не напоминал о себе.

Макс внимательно выслушал тираду Энн, выждал некоторое время и задал следующий вопрос, который волновал его не меньше предыдущего:

– И как же он тебя нашел?

– Он увидел меня в Сент-Мартинвилле, когда мы с тобой собирались там перекусить. Это тот самый парень, который выходил из магазина. Не знаю, что так на него подействовало. Может, ему стало обидно, что я не бросилась ему на шею? Но с какой такой стати? Да, было время, когда он помог мне, но странно теперь, через столько лет чего-то от меня требовать.

– Но это никак не объясняет, как он нашел тебя в Туссэне.

– Возможно, у нас есть общие знакомые, я не знаю точно. – Энн пожала плечами. – Ему, кажется, от меня что-то нужно, не могу понять только, что именно.

«Все это замечательно, но риск все-таки есть», – подумал Макс. Он не видел связи между Бобби и своими проблемами, но боялся, что тот опасен для Энн.

– Он действительно тебе помог? Это правда?

– Да! Он пришел вместе с моей мамой. Они вернулись как раз вовремя и остановили психа, который на меня напал. Задержись они на пару минут – и мне конец.

– Почему он на тебя напал?

Нет, Энн не может опять возвращаться в прошлое, она не сможет пересказать Максу всего того ужаса, который ей пришлось пережить, но пристальный взгляд Макса тревожил ее, и она с трудом выдавила из себя несколько слов:

– Этот человек был болен психически. И я была не первой женщиной, на которую он напал.

– Что он делал с женщинами?

– Он их насиловал, связывал, бросал на землю…

Более вразумительного ответа Макс добиться не смог.

– Энни. – Макс встал, взял девушку за руки и помог ей подняться. – Энни, я не хочу, чтобы ты от меня уходила.

Макс поцеловал ей руки и подождал ее реакции.

– Я надеюсь, у нас будет возможность соединить наши жизни. Я чувствую себя полным идиотом, когда говорю это, но единственное, что я хочу понять, сможем ли мы быть вместе по-настоящему.

Энн чувствовала себя примерно так же. Как же она могла подумать, что такому мужчине, как Макс, нужно что-то другое, кроме любимого дома и любимой женщины в нем?

Макс отодвинул Энн подальше от окна: занавески так и остались незадернутыми.

– Я рассказал тебе всю правду о себе, – продолжал Макс, – а сегодня этот ад начался снова с исчезновением Мишель. Я молю Бога, чтобы она отозвалась, приехала или позвонила. Сказала бы, что сбежала в Лас-Вегас или уехала в Париж, по делу, срочно. Господи, не она первая сбегает от привычной жизни.