Текст книги "Несколько дней в аду"

– Этот знахарь угрожал тебе? – спросил Эйнджел.

– Нет…

– Я сейчас же звоню Мэтту, – сказала Эйлин. – Какой-то знахарь похитил моего сына.

– Если позвонишь в полицию, может случиться все, что угодно, – сказал Сонни, бросив на Эйлин неприязненный взгляд. – Я знаю, с Чузой Аарон в безопасности. Он помог нам.

– Это его машина?

– Ага. Он странный.

– И ты оставил Аарона наедине с ним? – спросила Эйлин.

Сонни отвернулся и пошел к машине.

– Он спас Аарону жизнь, – сказал он, забрался в машину и захлопнул дверцу.

Глава 3

– Беспокоят меня эти жалобы, – сказала Эмма Дахон. – Торговцы любят, когда на ярмарке много народу, но им не нравится конкуренция с владельцами магазинов.

Эмма оглядела женщин, собравшихся в магазинчике Оны – сама Она называла его чайной лавкой, – чтобы обсудить вопросы, связанные с организацией рождественской ярмарки в Пойнт-Джуде. Ярмарка должна была начаться через несколько дней и продлиться два дня – субботу и воскресенье. Женщины сидели на самых разнообразных стульях, стульчиках и креслах, придвинутых к низкому столику. Журналы, лежавшие раньше на этом столике, были свалены на полу, чтобы освободить место для кофейных чашек и винных бокалов. Среди бокалов теснились опустевшие уже блюда из-под жареных креветок.

Эмма полистала блокнот.

– Впрочем, сейчас уже поздно об этом говорить. А почему бы не предложить владельцам магазинов выставить на ярмарке свои лотки?

Когда Эмма вызвалась помочь с организацией ярмарки, она, должно быть, была не в себе, иначе хорошо подумала бы, прежде чем дать согласие на это.

– Тогда они должны внести плату за аренду места на ярмарке, как и все остальные, – заявила Лобелия Форестье. – Они не откажутся внести свою лепту в доброе дело.

Вот уже пять лет Лобелия была президентом городской торговой палаты. Должность была почетной, но неоплачиваемой, поэтому никто не стремился занять это место. Основной обязанностью главы торговой палаты было участие в разнообразных городских собраниях.

Остальными членами ярмарочного комитета были Делия Борд, Сабина Уэбб и Грейси Лодер. Делия была самой знаменитой уроженкой города – она владела всемирно известной компанией по производству косметики. Сабина была экономкой Делии, а Грейси работала в баре Баззарда днем и в клубе Борд по ночам.

– В чем проблема? – спросила Делия, теребя прядку волос. – Нет ярмарки – нет туристов, нет прибыли. Ярмарка нужна всем.

Эмма улыбнулась:

– Иногда мне кажется, что управлять маленьким городком куда сложнее, чем крупной компанией. Тебе ли этого не знать, Делия.

– Ты права…

– Мы сегодня неплохо поработали, – сказала Грейси. – Прошу прощения за опоздание, но мне нужно было подменить Сару. Осталось решить, что же делать с владельцами магазинов, и проверить, все ли закончили украшать дома. Мы же хотим, чтобы все было на уровне. Нужно больше украшений, больше света, чтобы люди приезжали посмотреть на наш город.

– И сделать покупки, – вставила Лобелия.

– Само собой, – ответила Грейси. Сняв со спинки стула свой отсыревший от дождя жакет, она накинула его на плечи. – Всем доброй ночи.

Лобелия покачала головой, отчего с ее лица посыпалась пудра.

– Это хождение по барам не доведет тебя до добра, Грейси, – сказала она. – Но ступай, мы закончим без тебя.

– Хождение по барам? – рассмеялась Сабина, и красные и зеленые бусины на ее шее весело запрыгали. – Грейси работает у Баззарда, а потом в клубе Борд. Она то на работу идет, то с работы, дай девочке отдохнуть.

Лобелия поджала губы.

– Пожалуй, пройду через кухню, так ближе до парковки, – сказала Грейси и, притворно пошатываясь, вышла в дверь, ведущую в кухню.

Все, кроме Лобелии, рассмеялись.

– Что она творит? – раздраженно сказала Лобелия. – Все знают, что Она не любит посторонних на своей кухне.

Эмма почувствовала усталость. Теперь, на седьмом месяце беременности, она утомлялась быстрее, чем прежде.

– Может, я оставляю вас троих? Вы быстрее договоритесь, как все устроить. Если мы собираемся брать плату с владельцев магазинов, она не должна быть выше той, что вносят лоточники.

– Я позвоню тебе завтра утром, – сказала Делия Борд. Ее рыжие волосы были уложены в затейливую прическу, а макияж был, как всегда, безупречен. – Ты слишком перетруждаешься, Эмма.

Это было не совсем так, но Эмма не стала спорить.

Она вышла из дому, радуясь, что захватила зонтик. Финн уже, наверное, заждался, опять будет ворчать, что она поздно вернулась.

Эмма улыбнулась и зашагала к машине, внимательно глядя под ноги и стараясь не наступить в лужу.

Ребенок пошевелился, и Эмма остановилась, прижав ладонь к животу. Это был долгожданный малыш, они с Финном уже и надеяться перестали, что у них когда-нибудь будут дети.

Эмма осторожно двинулась дальше, чувствуя себя абсолютно счастливой.

– Миссис Дахон?

Эмма снова остановилась и огляделась вокруг. Все тихо, вокруг никого. Не почудился ли ей голос? Она уже отошла от ресторана на порядочное расстояние. Порыв ветра взметнул ее волосы и попытался вырвать из рук зонтик. Деревья, растущие у парковки, яростно зашумели ветвями.

Внезапно ветер стих. У Эммы по спине поползли мурашки, но, помедлив, она шагнула вперед.

– Подождите, миссис Дахон! Я хочу поговорить с вами.

– Кто вы? Что вам от меня надо? – Эмма остановилась в центре парковки, между рядами автомобилей, и попыталась прикинуть, сколько времени ей понадобится, чтобы добежать до ресторана.

– Вы больше не вспоминаете про Дениз, миссис Дахон?

Эмме показалось, что ее сердце перестало биться.

– Конечно, к чему тратить время на воспоминания?

Дениз. Бедная Дениз. Два года прошло с того дня, как она погибла от рук маньяка. Эмма и Финн тогда случайно встретились на улице после стольких лет. Они стояли и разговаривали друг с другом, когда из ближайшего мусорного контейнера вывалилось тело Дениз. Убийцу поймали, но ужас, который Эмма испытала в тот день, остался с ней навсегда.

– Конечно, я вспоминаю Дениз. Она была моей подругой, я любила ее.

– Неужели? А ведете себя так, будто ее и вовсе не было. Думаете, это справедливо? Я вот так не думаю. Вы помните, как умерла Дениз?

Эмма решила бежать. Она всегда была в хорошей форме. Теперь, конечно, она двигалась не так проворно, как до беременности, но разве у нее был выбор?

– Я всегда говорил, что беременные женщины очень сексуальны.

Голос был ей незнаком. Обладатель его скрывался за деревьями, Эмма видела смутные очертания его фигуры. Она была чуть ближе к ресторану, чем он, и вряд ли он станет привлекать к себе внимание, преследуя ее… но если нужно, она будет драться с ним.

Эмма сделала шаг назад.

– А вот этого делать не стоит. Я всего лишь хочу поговорить. Не делайте резких движений, а то повредите ребенку. Вы же не хотите этого?

Эмма открыла рот, но не смогла выговорить ни слова. Она хотела закричать, позвать на помощь.

– Ты же хочешь родить ребенка, правда? – продолжал голос. – Говорят, ты уже отчаялась забеременеть. Какая жалость, если ты сама убьешь своего ребенка.

Эмма шагнула назад, оступилась и уронила сумочку. Не делая попытки поднять ее, она повернулась и побежала изо всех сил. Какая же она сейчас неуклюжая и неповоротливая!

– Нет, нет, нет! – послышался голос. – Остановись, а не то упадешь и ушибешься.

Но Эмма бежала, словно подталкиваемая ребенком.

– Ты хочешь убить своего ребенка? Ты этого хочешь? Ты хочешь убить ребенка, которого не заслуживаешь?

Его голос звучал в ее ушах. Колени у нее подкашивались от слабости, по лицу текли слезы.

Он не отставал, он хотел схватить ее. Эмма выронила блокнот, но продолжала сжимать зонтик. Его металлический наконечник еще может ей пригодиться.

– Почему ты убегаешь? Чего ты боишься? Может, своей совести? Остановись сейчас же.

Нет, нет, нет.

Она услышала какой-то свистящий звук, и через мгновение на ее ноге затянулась веревочная петля. Эмма больше не могла двинуться с места.

Носок ее туфли застрял в какой-то трещине, зонтик выпал из ослабевших рук и больно ударил по ноге. Падая, Эмма попыталась ухватиться за борт припаркованного грузовичка, но промахнулась и больно ударилась плечом о холодный металл.

Сначала она коснулась раскисшей земли руками, потом животом, дыхание у нее перехватило.

– Не двигайся, – сказал мужчина и пнул ее туфлю. Эмму затошнило. – Шевельнешься – конец тебе и твоему ребенку. Если, конечно, ему уже не пришел конец.

Глава 4

– Не потеряй его из виду.

– Я за рулем, – сказала Эйлин, не повышая голоса. – Можешь не беспокоиться, я не потеряю Сонни.

По крайней мере, он не пытался сам сесть за руль. Понял, наверное, какой ответ получит.

– Я доверяю тебе, Эйлин. Ты хороший водитель.

Эйнджел напряженно смотрел на дорогу. Все сегодня вечером шло не так…

– Спасибо, – ответила она, не скрывая сарказма.

Было кое-что, чего Эйлин не знала. Например, почему Сонни появился в Пойнт-Джуде. Эйнджел не хотел, чтобы ей стало это известно. Она и так считает, что Сонни неподходящая компания для Аарона. И она не совсем ошибается.

Сонни – мальчик с большими способностями, но его прошлое, как тяжелый груз, тянуло его вниз. Эйнджел должен был позаботиться, чтобы с Сонни ничего не случилось до тех пор, пока кое-кто не забудет о его существовании. Если такое вообще случится.

Эйлин покосилась на Эйнджела.

– По-моему, Сонни хотел сказать, что Аарона подстрелили, но не решился. Ее голос дрогнул.

– Может, и так. Он не вполне уверен.

– С Аароном ведь все будет хорошо, правда?

Она хотела, чтобы Эйнджел ответил утвердительно, ей нужно было это услышать.

– Конечно, – сказал он.

Надеюсь, так и будет, подумал Эйнджел. И еще он надеялся, что все произошедшее – простая случайность.

– Может быть, это был охотник… стрелял и промахнулся, – предположила Эйлин.

Эйнджел сомневался, что в такое время на болотах мог найтись охотник, который к тому же открыл беспорядочную стрельбу, но счел за лучшее согласиться.

– Могло быть и так, – сказал он. – В дождь трудно что-то разглядеть. Сонни удаляется.

– Туман сгущается, – заметила Эйлин, напряженно всматриваясь вперед.

Она потянулась к рычагу переключения передач, и ее пальцы случайно коснулись бедра Эйнджела. Она отдернула руку, словно обжегшись. Эйнджел вздрогнул, по спине пробежали мурашки, а ведь прикосновение было мимолетным.

Сегодня, еще до того, как все это случилось, он собирался провести с Эйлин весь вечер, а может быть, и ночь… если бы она позволила. Она очень долго была просто безупречной матерью, слишком долго, по его мнению. Если одно случайное прикосновение женщины вызывает в нем такие сильные эмоции, значит, пора перестать ходить вокруг да около.

– Я должна была больше внимания уделять Аарону, – сказала вдруг Эйлин.

– Помни, что я рядом и готов помочь. Хотя я не думаю, что там случилось что-то серьезное.

Если только Аарон не принял на себя удар, предназначенный Сонни.

– Это уже мало похоже на дорогу, какая-то заросшая травой тропа, – сказала Эйлин, когда машина запрыгала по кочкам.

– Ты права, это уже не дорога. – Эйнджел всмотрелся в туман, но разглядел только черные стволы деревьев. – Река где-то недалеко.

Здесь он еще не бывал.

– Дальше, чем ты думаешь, – сказала Эйлин. – Река делает петлю, и, чтобы добраться до нее, тебе придется пройти через болота.

– И что там?

– На болотах? – Эйлин взглянула на спутника. – Ничего особенного. Много грязи, стоячая вода и сырость. И еще всякие твари, с которыми лучше не встречаться.

– И колдуны вуду?

– Я о них ничего не знаю.

– Ты что, боишься этого чудака? Все это предрассудки. Что ты предпочитаешь – мешочек с кладбищенской землей для пущей безопасности или магическое зелье из сушеной змеиной кожи?

Взглянув на Эйлин, он понял, что она едва ли слышала его слова. Ну и к лучшему, наверное.

– Здесь много такого, с чем лучше не связываться, – вдруг сказала Эйлин. – По незнанию можно угодить в большую беду.

Эйнджел хотел ответить, но промолчал. Он никак не думал, что Эйлин верит во всю эту чушь.

Туман все сгущался, и красные фары идущей впереди машины постепенно таяли в темноте.

– Осторожно! – Эйнджел схватился за приборную доску. – Он остановился.

Эйлин резко нажала на тормоза, и ее машина замерла в нескольких сантиметрах от развалюхи Сонни.

– Я боюсь за Аарона, – сказала Эйлин. Она сжала руку Эйнджела в своей. – Позвони Мэтту Будро. Мы должны сообщить в полицию. И нам нужен наш врач. Мы можем позвать Митча Гальперна, ты же знаешь, он сразу приедет.

– Ты слышала, что сказал Сонни. Этот Чуза не любит больших компаний. – Он накрыл ее ладонь своей.

– Но если Мэтт узнает, что мы его не позвали, он лопнет от злости.

Эйнджел искренне надеялся, что по его лицу не было видно, как ему понравилась эта мысль.

– Успокойся. Если бы Мэтт был на нашем месте, он сделал бы то же самое.

А может, и нет. Но Мэтта нельзя подпускать к Эйлин, что бы ни случилось.

Эйнджел неохотно выпустил руку Эйлин и вылез из фургона. Сонни не было видно, и Эйлин подошла к его машине.

– Сонни? – позвал Эйнджел.

Сонни молчал. Эйнджел и Эйлин заглянули в машину, но Сонни там не было. Он стоял в нескольких метрах, на обочине дороги, и пристально всматривался в туман.

– Смотри, – сказала Эйлин, схватив Эйнджела за руку, – вон там. Кто это? Это Сонни? Сонни!

– Тихо! – тихо, но отчетливо ответил Сонни. – Не двигайтесь. Он не любит шума.

– Чуза? – в один голос спросили Эйнджел и Эйлин.

Эйнджел вгляделся в темноту и увидел два мерцающих огонька.

– Иди в машину и запри двери, – сказал он Эйлин.

– Забудь об этом, – яростно прошептала она, – я иду за Аароном. Там мой сын.

Эйнджел коснулся пальцами ее щеки.

– Ты вся горишь. Не заболела?

– Нет.

Дождь из моросящего превратился в ливень. Они моментально промокли до нитки. Вода была даже в ботинках. Длинные темные волосы Эйлин прилипли к шее и плечам, лицо бледно светилось в темноте.

– Эти огни, – прошептала она, – они странные. Как будто светящиеся камешки. Что это?

– Похоже, что-то отражающее свет.

Эйнджел никогда не видел ничего подобного, и ему все это сильно не нравилось.

– Эйнджел, – тихо сказала Эйлин, дергая его за рукав, – они двигаются. То в одну сторону, то в другую. Где же Аарон?

– Послушай, – так же тихо ответил он, – лучше будет, если пойдем мы с Сонни, а ты подождешь нас в машине.

– Не начинай. Я принесу фонарик.

Эйлин повернулась и пошла к машине. Эйнджел не сделал попытки остановить ее. Вместо этого он подошел к Сонни.

– Эйлин пошла за фонариком, – сказал он. – Быстро расскажи мне, что случилось.

– Никаких фонариков! – прошипел Сонни. – Чуза не любит фонарики.

Серебристые огоньки тем временем приближались.

– Что это такое? – спросил Эйнджел.

– Это Локум, – ответил Сонни, – приятель Чузы. Он пришел, чтобы провести нас через болота.

– Перестань, – резко сказал Эйнджел, – Эйлин и так с ума от страха сходит.

– Вовсе нет, я просто беспокоюсь за сына, – заявила Эйлин, подойдя к Эйнджелу. – Сонни, что это?

– Погасите фонарик, или нам конец! – отозвался Сонни.

– Успокойтесь! Идите за мной.

– Это привидение, – прошептала Эйлин, – у меня ноги подкашиваются.

– Привидений не бывает, – ответил Эйнджел, забирая у нее фонарик.

Он обнял Эйлин за талию и подтолкнул вперед. Она нехотя двинулась.

– Это привидение, – повторила Эйлин, – оно не идет, а плывет. Смотри! Там какое-то свечение!

– Это приятель Чузы, Локум, – прошептал Эйнджел. – Сонни мне рассказал.

Он с трудом подавил желание засмеяться.

– Локум? – переспросила Эйлин. – Ты думаешь, Чуза – тоже привидение?

Осторожно шагая следом за Сонни, они оставили позади поросшую травой дорогу и ступили на хлюпкую, болотистую почву. В тумане неясно вырисовывались деревья со стволами, покрытыми отслоившейся корой.

– Этот оборотень! – вдруг сказала Эйлин. – Сонни! Иди сюда сейчас же! Не подходи к этому… к нему!

– Ему не двенадцать лет, сам справится, – прошептал Эйнджел.

Эйлин обернулась к нему:

– Иногда они ведут себя как маленькие. Ты знаешь, кто такой оборотень?

– Что-то похожее на животное?

– Вот именно, – прошипела Эйлин, – Аарона забрал оборотень!

– Вовсе нет.

– А вот и да. Я читала про них.

Эйнджел крепко сжал ее руку.

– Это называется художественной литературой.

– Нет.

– Может, вы двое заткнетесь? – обернулся Сонни.

Ветви деревьев сумрачным сводом смыкались над ними. Эйнджел с трудом вытаскивал ноги из липкой грязи. Почва под ногами была сырой и скользкой, пахло плесенью.

– Надо было тебе куртку надеть, – сказал Эйнджел.

– Тебе тоже.

Голос Эйлин подозрительно задрожал.

– Ты плачешь? – спросил он.

– Тебе бы тоже впору заплакать. Не нужно было лезть сюда одним, нужно было позвонить в полицию.

– И сообщить, что Аарона похитил оборотень?

– Сонни сказал, что Чуза – знахарь.

– Эта серая фигура впереди – определенно животное и… Это волк! Эйнджел, пусть Сонни вернется.

– Расслабься. Кто-то, наверное, подшутил над Сонни.

Эйлин глубоко вздохнула:

– Так ты думаешь, с Аароном все в порядке?

– Да. – Правда, в этом он уверен не был. – Сонни… я вижу еще огни. И они какие-то другие.

– Они цветные, – заметила Эйлин, – как на рождественской гирлянде. Ой, они поднимаются вверх. Это ужасно. Я достаю свой пистолет и даже не вздумай мне помешать.

– Оружие тебе не поможет.

Сонни подошел к ним. Под глазами у него темнели круги, и Эйнджел заметил, что мальчик дрожит.

– Мы должны делать то, что велел Чуза, но я паршиво себя чувствую, – прошептал Сонни.

На памяти Эйнджела мальчик лишь однажды признался, что ему страшно. Это случилось в ту ночь, когда умер его отец, бесстрашный парень.

– Локум – оборотень, ведь правда? – спросила Эйлин и вздрогнула – совсем рядом раздалось какое-то бренчание.

– Что такое оборотень?

– Ничего, не обращай внимания, – сказал Эйнджел и обернулся, стараясь определить источник странного звука.

– Не беспокойся, – прошептал Сонни, – по-моему, это Локум подает сигнал Чузе.

– Оно там! – вдруг крикнула Эйлин и бросилась к огням, светившимся между деревьями.

Эйнджел кинулся за ней, бросив через плечо:

– У нее пистолет.

Эйлин не могла сдержать слезы, и они ручьями стекали по ее щекам.

– Я должна взять себя в руки, – пробормотала она и вдруг резко остановилась.

Она очутилась на поляне, посередине которой стояла хижина на высоких сваях. Рядом с хижиной Эйлин увидела сарай на таких же сваях и несколько ящиков. Крышу хижины украшали переливающиеся разноцветные огоньки. Из-за пестрых занавесок, закрывавших окошки хижины, пробивался слабый свет.

Кто-то положил руку на плечо Эйлин, и она чуть не потеряла сознание от ужаса.

– Это мы, – на ухо прошептал ей Эйнджел, – убери пистолет, быстро!

Эйлин вздохнула и нехотя сунула «глок» в сумочку.

– А где волк? – спросила она.

– Нет тут никаких волков, – ответил Эйнджел и успокаивающе погладил ее по спине.

– Только не говори, что мне все это привиделось. Ты ведь тоже его видел.

Сонни застонал.

– Я иду туда, – решительно заявила Эйлин и двинулась к хижине, но застыла, не сделав и двух шагов. В страхе она закрыла лицо руками, но сквозь пальцы видела огромное серое животное – собаку с серебристыми глазами, стоявшую перед хижиной. У зверя были огромные зубы, и Эйлин отчетливо видела каждый из них. – Помогите… – крикнула она, но не услышала ни звука. – Помогите! – Голос отказал ей.

Дверь хижины распахнулась.

– Ага, – послышался звучный густой голос. – Ты, наверное, Эйлин?

Она кивнула.

– Где мой сын?

– Вы – Чуза? – спросил Эйнджел. – Сонни рассказал о вас. Кажется, мы перед вами в долгу.

Обладатель густого голоса появился на пороге и простер руки. Ожерелье из костей или колокольчиков на его груди забренчало.

– Добро пожаловать. Мой скромный дом – ваш дом. Если вы понимаете, о чем я. Входите. Мы вас ждали. Они здесь, Аарон, и лица у них такие, будто перед ними привидение. Он вас не тронет. А ну-ка, иди сюда. Он не кусается.

Чуза откинул голову и расхохотался, показав блестящие зубы.

Закусив губу, Эйлин сделала шаг к ступенькам. Собака не двинулась с места.

– Локум, – сказал Чуза, – иди в дом, не пугай людей. Простите его, он сегодня сам не свой.

Пес раздвинул пасть в улыбке и шмыгнул в дом. Эйлин готова была поклясться, что, обернувшись, он подмигнул ей.

– А вы трое не спешили, – пророкотал Чуза и приветственно помахал рукой, – мы вас заждались.

На нем был тюрбан и какая-то длинная хламида с веселеньким гавайским рисунком, изображающим пальмы и девушек в юбках из травы.

– Видите? Как вам? Это наряд в вашу честь. У меня тут нечасто гости бывают.

– Пойдем, – сказал Эйнджел, но Сонни опередил его, в два прыжка добравшись до хижины.

Чуза раскатисто расхохотался. Посмотрев друг на друга, Эйнджел и Эйлин поднялись по лестнице и переступили порог. Вытянув босую ногу, Чуза захлопнул дверь.

– Ну вот мы и дома, – объявил он. – Меня зовут Чуза, а это мой друг Локум. Мой помощник. Он заменяет меня, когда мне нужно уйти.

– Сэр, – сказала Эйлин, – где мой сын?

Она больше не в силах была выносить болтовню хозяина.

– Все в свое время, мадам, все в свое время, – отозвался Чуза.

В своем странном наряде он походил на какого-то шекспировского героя.

В центре хижины Эйнджел увидел алтарь. По крайней мере, ему показалось, что это алтарь. Он представлял собой позолоченный постамент с поставцом, окруженным горящими свечами. Дверцы, покрытые позолотой и эмалью, были открыты, и Эйнджел увидел внутри какие-то предметы, но ближе подойти не решился.

Обстановка в хижине была вполне современной. Мягкий темно-красный диван так и манил к себе. Пол закрывали золотисто-зеленые ковры. Доходы у знахарей явно были куда больше, чем представлял себе Эйнджел.

– Сюда, – сказал Чуза. – Вы, конечно, хотите увидеть другого мальчика. Он очень любопытный, этот Аарон. Просто удивительно, на что готовы пойти мальчики, чтобы узнать то, что им знать не положено.

Чуза прошел в конец комнаты и, открыв дверь, просунул туда голову.

– У нас гости, мальчик. Ты готов?

Серый пес вернулся, неся в зубах деревянную плошку, и ткнул ею в руку Эйнджела.

– Вода, – сказал Чуза, – собака хочет пить.

– Веймаранер! – воскликнул Эйнджел. – Вспомнил наконец. Я всего несколько раз таких видел. Красивая собака.

Он взял плошку и огляделся в поисках воды.

– Он слишком много о себе возомнил, большой эгоист, – сказал Чуза. – Вода там.

Эйлин проскользнула мимо Чузы и вошла в соседнюю комнату, сделала несколько шагов и остановилась.

– Аарон Моггридж. Что ты себе позволяешь? Ты меня до смерти напугал.

– Мама…

– Нет, не говори ни слова.

– Но мам…

– Еще одно слово – и я за себя не ручаюсь!

– Эйлин?

Все еще сжимая в руке собачью плошку, Эйнджел вошел в комнату и чуть не расхохотался.

– А вот и ты, Аарон. Я вижу, нелегко тебе пришлось.

Аарон, облаченный в такую же, как у Чузы, хламиду, лежал на мягком диване, обложенный пестрыми подушками. Вьющиеся черные волосы были, как всегда, стянуты в хвост. Глаза выделялись на необычно бледном лице, но чувствовал он себя, по-видимому, неплохо, с энтузиазмом поедая шоколад из огромной коробки.

– Вот черт… – пробормотал Сонни, – когда я видел его в последний раз, он умирал.

– У страха глаза велики, – вставил Чуза, рассматривая свои длинные ногти, покрытые серебристой краской. – Не буду отрицать, положение было серьезным, но мальчик быстро идет на поправку. Ему повезло, что я оказался рядом.

– Ага, Эйнджел. Это и есть Эйнджел?

– Да.

– Аарон мне тут рассказал кое-что про твою прошлую работу. У меня есть кое-что, что могло бы тебя заинтересовать. Прошу прощения, Эйлин. Какое изящное имя – Эйлин.

Эйлин кивнула:

– Ну, давай, Аарон, рассказывай.

Она присела на край дивана, и Аарон поспешно сунул ей под нос коробку с шоколадом.