Текст книги "Его волшебное прикосновение"

Глава 3

– Пожалуйста, Селина, – Летги загородила ей дорогу, – одумайся.

– Я знаю, что делаю, – ответила девушка. – Ты напрасно беспокоишься.

– Зато ты совсем забыла об осторожности, если твоя мать узнает…

– Она не узнает, – возразила Селина. – Они с отцом обрадовались, когда я пообещала им не тратить больше того, что мне выделено на содержание.

– Селина! – воскликнула Летти. – Но ты же не говорила им, что решила предпринять, чтобы сэкономить часть денег для других целей.

– Но я делаю это не ради себя. Моя идея очень разумна. Снова использовать те вещи, которые уже не нужны людям, – это очень экономно. Они и стоят намного дешевле новых.

– Но это очень рискованно – в Лондоне все такие щепетильные. А вдруг им станет известно, что ты покупаешь себе платья у… Что будет, если заметят, что эти платья уже носили другие девушки?

– Летти, у этих девушек свои причины продавать мне платья. Они хотят приобрести что-то новое, и не в их интересах разглашать правду о наших сделках. Я же настроена и дальше помогать Дэвиду спасать падших женщин, чтобы они могли начать новую жизнь. Сейчас Дэвид приютил у себя Руби Роуз, и его экономка учит ее готовить. Но жалованья викария не хватает, чтобы хорошо платить им обеим. И ты понимаешь, что ему важна любая помощь в его миссии.

– Его миссия, – передразнила Летти, поправляя свое серое платье. – Ты знаешь, как я люблю Дэвида, но эта затея с падшими женщинами принесет ему несчастье. И самое ужасное, что он может навлечь беду и на тебя. Ему следует заботиться о душах своих прихожан в деревне.

– Нужно помогать всем страждущим, – возразила Селина. – Разве ты не думаешь, что забота о спасении души Руби Роуз так же важна, как и забота об остальных?

– Я все понимаю, моя девочка, но это может погубить тебя, да и меня тоже. Ты прежде времени сведешь меня в могилу.

– Ерунда. Я отдаю деньги Дэвиду, чтобы спасти таких, как Руби Роуз. И в этом нет ничего дурного.

– Но это обман! Ты экономишь деньги, отдаешь их Дэвиду, при этом ничего не сообщаешь своим родителям.

Селина засмеялась и закружилась, подхватив края своего василькового платья с завышенной линией талии.

– Но разве это обман, милая Летти? Ведь я делаю это из благих побуждений.

– Ах ты, хитрая болтушка! – сказала Летти. Она улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки. – Преподобный Дэвид Толбот не имел права втягивать тебя в такие дела.

Селина обняла компаньонку.

– Но этим женщинам нужна помощь. Они хорошие, просто никто не предупреждал их о возможной опасности, вот они и… пали.

– Это он тебе так говорит. Как только увижу его, задам хорошую взбучку.

– Ты не сделаешь этого, – нахмурившись, ответила Селина. – Он и так ужасно стесняется. Неужели ты думаешь, что такому спокойному человеку, как Дэвид, легко приезжать в Лондон и ходить по таким неприятным местам, где эти женщины живут и работают?

У Летти от удивления открылся рот.

– Так он тебе и про свои вояжи рассказывал? – прошептала она, подходя к Селине.

– Конечно. Им приходится много трудиться, чтобы купить себе эти ужасные вызывающие наряды, в которых они ходят по улице, привлекая внимание мужчин.

– Что? – Голос Летти сорвался на крик. – Ну погоди! Дай мне только добраться до Толбота.

– Я тебя не понимаю. Дэвид считает важным помогать тем, кто несчастнее нас. Падшие женщины хотят обратить на себя внимание мужчин и поэтому одеваются так вызывающе. Дэвид говорит, что это своего рода болезнь.

– Дэвид не должен был беседовать с тобой о подобных вещах!

– Но почему? Ведь Руби Роуз – милая и приятная женщина, которая, может, и не по своей вине поддалась… искушению. Она была одурманена чувствами и не смогла освободиться от них без помощи других. И все казалось ей приемлемым, лишь бы снова и снова испытывать эти… эти…

– Так! – Летти скрестила руки на груди. – Надеюсь, что ты сама не понимаешь, что говоришь. – Ее красивые губы вытянулись в жесткую линию.

– Я понимаю. Всем этим бедняжкам приходится жить в маленьких комнатушках в домах, которые содержат жадные до денег старухи.

– Однако Дэвид успел тебя просветить!

– Конечно. Он ходит в эти… дома. Представь только – старухи величают себя аббатисами. Мне кажется, это задевает Дэвида сильнее всего. Они считают себя чуть ли не святыми, позволяя этим падшим созданиям жить в этих… А ты знаешь, что они называют свои дома монастырями?

Летти содрогнулась.

– Правда, это ужасно? – заметила Селина и глубоко вздохнула. – Я рада, что ты наконец поняла всю важность начатого дела. Эти коварные старухи берут с женщин грабительскую плату за комнату и заставляют их работать целыми ночами. Иногда молодым женщинам приходится оставаться там из-за разных долгов. Вот зачем Дэвиду нужны деньги. Он помогает несчастным выбраться оттуда и начать новую жизнь.

– Господи, – пробормотала Летти. – Ну как, у Руби Роуз получается готовить?

– Да, и скоро она сможет честным путем зарабатывать себе на жизнь. Разве это не замечательно? Летти неторопливо кивнула.

– Я не хочу больше говорить об этом. И ты тоже должна быть осторожна. Ведь если мистер или миссис Годвин узнают…

– Я понимаю. Я всегда очень осторожна в беседе со своими родителями.

Летти посмотрела в глаза Селине. Они предпочитали не говорить вслух о некоторых вещах. Они избегали упоминать о тех временах, когда ее родители бывали в жутком расположении духа. Летти называла такие периоды помрачением. Они с Селиной сидели тогда взаперти по нескольку дней, слушая разъяренные голоса Годвинов. Селина думала, что виной всему было огромное количество вина, поскольку потом они находили множество пустых бутылок. Девушка знала, что не должна давать родителям повод для раздражения. Она старалась не вспоминать о том, как ее били в детстве. В жизни есть и много хорошего.

Селина улыбнулась.

– Послушай, Летти, возможно, это нехорошо, но меня утешает то, что некоторые живут хуже меня. Может, вид этих несчастных женщин поможет мне в следующий раз продержаться во время очередного помрачения. – Девушка прикрыла рот рукой. Никогда прежде они не обсуждали необъяснимых приступов ярости, охватывавших ее родителей.

– Возможно, – согласилась Летти. – Бедная моя, но лучше твоим родителям ничего не знать.

– Хорошо, мисс Изабель Прентергаст должна сейчас прийти.

Вздохнув, Летти погладила девушку по щеке и направилась к лестнице вслед за ней.

– Может, мисс Изабель передумала, – с надеждой произнесла она.

– Вряд ли, – отозвалась Селина. – Ей нужны деньги. Она очень любит играть в вист.

– О Боже! – Летти прижала к груди руку. – А что ее отец…

– И ее мать говорят? – закончила за нее Селина. Расхохотавшись, она спорхнула вниз, в холл, где на дубовом паркете лежал потертый индийский ковер.

В холле Селина неожиданно нахмурилась.

– Я понимаю, что не мне жаловаться, но тебе не кажется, что здесь как-то душно?

– Я открою окно.

– Нет, нет, – раздраженно ответила Селина. – Окно открыто. Я говорю про эту старую, темную мебель. Здесь слишком много коричневого и темно-зеленого цветов, которые чрезвычайно угнетают.

– Ты слишком много жалуешься, – произнесла Летти без укоризны.

– Знаю, – ответила Селина и забралась в старое кресло. – Мне следует чаще вспоминать про несчастных женщин и благодарить судьбу.

Летти обреченно вздохнула.

– Тебе не нравится Лондон? – спросила Селина, меняя тему разговора.

Летти села рядом и посмотрела на свои руки.

– Не сам Лондон.

– А что тогда? Эти вечера, балы и визиты?

– Отчасти.

– Ты волнуешься из-за Бертрама Лечвита, – тихо произнесла девушка, стараясь не показать своего ужаса от перспективы брака с этим человеком.

– Нет, нет. – Губы Летти предательски дрогнули.

– Нам не о чем беспокоиться, – решительно заявила Селина. – Ведь он пока не сделал окончательного предложения.

– Как ты можешь так думать после всего, что было сказано, милая моя девочка?

– Но ведь, если бы мистер Лечвит принял окончательное решение и остановил свой выбор на мне, я вряд ли поехала бы на сезон в Лондон. Я думаю, он сам хочет подумать. А сравнив меня с другими девушками здесь, наверняка остановится на ком-нибудь еще. Так что нам нечего волноваться, Летти.

Летти снова вздохнула и попыталась улыбнуться. Селина сама старалась не думать про Лечвита.

– А вчера никто не приходил к нам, когда меня не было?

– А кого ты ждала? Селина?

– Что?

– Ты размечталась и не слушаешь меня. Ты, похоже, думаешь о том распутнике, что подошел к тебе в театре. Селина насупилась.

– Вовсе нет. И никакой он не распутник. Мистер Игл-тон – джентльмен.

– Не хмурься, а то появятся морщины. У тебя еще нет опыта, Селина. Попомни мои слова. Этот ловелас увидел хорошенькую девушку и решил завлечь ее.

Мистер Иглтон и вправду был очень привлекательным. Селина выпрямилась. Без сомнения, у бедняжки Руби Роуз были такие же мысли о мужчине, которого она некогда встретила. И куда это привело ее? Интересно, а что на самом деле происходит с падшими женщинами…

Селина услышала звонок в передней и торжествующе улыбнулась.

– Наконец-то, мисс Прентергаст.

«А вдруг это мистер Иглтон решил нанести визит?»

Вошла маленькая, полная Бетти и доложила:

– Мисс Изабель Прентергаст.

Белокурая Изабель впорхнула в комнату, а вслед за ней появилась служанка с большим баулом.

– Доброе утро!

– Мы должны поторопиться, – перебила она Селину и кивнула служанке на кресло. – Положите все там, Милли.

– Все хорошо? – поинтересовалась Селина. – Не было никаких трудностей?

Мисс Прентергаст сделала предостерегающий жест.

– Ты можешь подождать меня в экипаже, Милли. – Когда служанка вышла, она многозначительно посмотрела на Летти, а потом на Селину. – Думаю, нам следует сохранить все только между собой.

– Летти – моя компаньонка и подруга, – поспешно произнесла Селина.

– Как это некстати! Со слугами надо быть осторожнее, чтобы они не проболтались. Я сказала Милли, что ты портниха.

Селина не обратила внимания на возмущенное фырканье Летти.

– Как это благоразумно, мисс Прентергаст, нам и вправду следует поспешить.

– Зови меня Изабель, а я буду звать тебя Селина. – Улыбка сделала лицо Изабель более привлекательным, и она принялась поспешно доставать вещи.

Во время первого выхода в свет Селина без особого интереса слушала болтовню девушек, пока кто-то не упомянул про высокую стоимость нарядов. Многим казалось несправедливым, что они не могут позволить себе роскошные платья, как их более богатые сверстницы. Для многих семей это были непосильные расходы, а ведь большинство нарядов надевалось только один раз.

И тут Селину осенило. Можно покупать эти уже ненужные вещи, переделывать их и носить, экономя таким образом деньги, чтобы помочь Дэвиду. И она сразу же нашла нескольких желающих продать платья.

– Ну что? Они тебе нравятся? – спросила Изабель, проводя рукой по вырезу розового атласного платья. – Моя мама отдала за него целое состояние. Но я больше не надену его. Оно очень заметное, и мужчины могут подумать, что я бесприданница.

Селина подошла и дотронулась до вышитых серебром розочек.

– Розовое мне не идет, – поморщилась она. – И мне не нравится такая безвкусная отделка.

– Безвкусная отделка?! – обиделась Изабель. – Вышивка серебром по вороту и рукавам – это очень благородно.

Селина вздохнула.

– Это еще одна проблема. Даже если бы мне и нравилась вышивка, ее придется убрать, иначе платье легко узнают.

– Но это нетрудно, – заверила Изабель. – И, конечно, цена из-за этого уменьшится.

– М-м. И сколько ты хочешь?

– О нет. Нельзя говорить вслух о таких вещах. – Изабель достала блокнотик и золотой карандаш из маленькой красивой сумочки, висевшей у нее на запястье. – Мы будем записывать цены. Мама всегда утверждает, что говорить о деньгах – очень вульгарно.

Изабель мелко написала цифры и показала Селине.

– Ну, дорогая, ты, должно быть, очень богата, если позволяешь себе такую роскошь. Боюсь, что я…

– Это очень красивое платье, – запротестовала Изабель. – Это французский крой, оно восхитительно.

Селина не ответила. Изабель фыркнула и написала другую цифру. Селина взяла блокнот и стала сосредоточенно изучать написанное.

– Можно мне? – Она взяла карандаш Изабель и написала свою цену. – Это отражает расходы, которые понадобятся на переделку. Изабель заглянула в блокнот.

– Так мало? Но мне нужно…

– Ох, я совсем забыла. – Селина написала новую цену. – Ты ведь на пять сантиметров ниже меня. А это значит, что я покупаю платье, которое мне коротко. Вот это отражает все необходимые затраты.

Изабель недовольно засопела.

– Ну конечно, если ты так нуждаешься в деньгах, то я пойму, если ты попытаешься найти другого покупателя, – произнесла Селина.

– Мои родители прекрасно обеспечивают меня, твоя цена вполне приемлема. – Изабель гордо задрала нос.

За следующие полчаса Селина купила элегантное желтое муслиновое платье с низким вырезом, отделанное золотисто-черной вышивкой.

– Ну вот, готово, – произнесла довольная Изабель. Она без малейшего смущения спрятала в кошелек деньги, которые дала ей Селина. – Даже не представляю, как тебе в голову пришла идея покупать обноски.

Селина улыбнулась.

– В этом действительно есть неудобство. Но, похоже, мы обе заинтересованы в том, чтобы никто не узнал о нашем соглашении.

– Конечно, – согласилась Изабель. – Впрочем, мы вряд ли будем появляться в одних и тех же местах.

Селина бросила на нее сердитый взгляд, но промолчала. Изабель хотела подчеркнуть, что ее положение в обществе значительно выше и что ее приглашают на такие вечера, куда Селина никогда не попадет.

– К концу следующей недели у меня, наверное, будет еще одно платье. Я принесу его и расскажу о чудесном бале, на который меня пригласили. Это, наверное, самое волнующее событие за целый сезон!

– Неужели? – спросила Селина без особого интереса.

– Да. Маркиз Кастербридж впервые за много лет дает бал в своем доме на Парк-лейн. И я приглашена! Мама говорит, что там будет весь свет. Я сгораю от нетерпения. – Она достала приглашение и показала его Селине. – Какая жалость, что тебя там не будет! Селина понимала, что Изабель хотела задеть ее.

– Я не жалею об этом. У меня есть другое приглашение, – спокойно ответила она.

Изабель ничего не успела сказать, поскольку дверь открылась и вошел дворецкий. Он протянул Селине карточку на серебряном подносе. Один уголок карточки был загнут, означая, что посетитель ждет ответа. Селина прочитала и прижала руку к груди. Там было начертано:

«Джеймс Иглтон».

– Пригласи джентльмена, – сказала она дворецкому. Селина повернулась к Изабель: – Я рада твоему визиту и надеюсь, мы скоро увидимся.

Изабель разглаживала свои белые перчатки и выжидательно уставилась на дверь.

– Да, может быть, после бала, – рассеянно ответила она. Селина не оборачиваясь почувствовала, как Летти встала при звуке открывшейся двери. Вошедший мужчина сразу завладел вниманием трех женщин. Джеймс Иглтон подошел к Летти и взял ее за руку.

– Как приятно снова видеть вас, мадам.

– Мисс Фишер, – поправила Летти, и Селина заметила, как зарделось лицо ее компаньонки.

– Мисс Годвин. – Иглтон повернулся к Селине, внимательно разглядывая ее. – Вы еще милее, чем я думал.

– О! – Сердце девушки взволнованно забилось. Взяв себя в руки, она произнесла: – Доброе утро, мистер Иглтон.

– Мистер Иглтон? – недоверчиво переспросила Изабель. – Тот самый Джеймс Иглтон?

Селину охватило непонятное раздражение, когда Изабель посмотрела на мистера Иглтона влюбленными глазами.

– Да, я Джеймс Иглтон, – рассмеялся тот, обнажив свои крепкие белые зубы.

– Джеймс Иглтон, которому принадлежит целый остров?

– Пайпань – небольшой остров, но это так. Изабель приблизилась к нему.

– И у вас много кораблей и целая торговая империя? Джеймс скромно поклонился.

– Боюсь, что это так.

– Чудесно! – воскликнула Изабель и протянула ему руку.

Селина поджала губы.

– А вы кто? – вежливо поинтересовался Джеймс.

– Изабель, – почти пропела она свое имя. – Изабель Прентергаст. – Она взяла мистера Иглтона под руку, совсем забыв про висевшую на запястье сумочку. Сумочка открылась и ее содержимое посыпалось на пол. Но даже тогда она не отвела взгляд от лица Джеймса.

– О Боже! – вырвалось у него, и Селина заметила его смущение. Он наклонился, чтобы поднять блокнот, карандаш, кружевной платочек, нюхательную соль и помаду.

– Я сама! – произнесла Изабель и торопливо схватила свое имущество. Она немного смутилась, что он видел ее помаду, но тут же быстро оправилась. – Леди Анастасия Бленкинсоп – подруга нашей семьи. Мистер Иглтон, – затараторила она, – она рассказывала нам о вашем стран… о вашем интересном доме.

– Не сомневаюсь, – ответил он, и в его голосе послышалась странная неприязнь. – Могу я проводить вас до экипажа, мисс Прентергаст?

– Да, конечно. А это правда, что у вас китайская…

– Правда, – перебил ее Джеймс. – Пойдемте, я помогу вам.

– Леди Анастасия сказала, что вы будете на балу в Ка-стербридже. Разве это не удивительно? Не могу дождаться этого дня.

Мистер Иглтон крепко сжал локоть Изабель.

– Это будет настоящее событие.

– Бедняжка Селина, – продолжала Изабель, оглянувшись. – Ее, конечно, не пригласили, но я обещала прийти и рассказать ей все потом.

– Разумеется. – Он почти протащил ее к холлу и попросил дворецкого подать экипаж.

Через несколько минут Джеймс вернулся, такой же подтянутый и красивый, и снова обратился вначале к Летти:

– Мисс Фишер, надеюсь, вы не сочтете мой визит неучтивым. Но поскольку я оказался рядом, то решил злоупотребить вашим терпением. Если вы предпочтете, чтобы я ушел… – Он поклонился.

Летти размышляла. Селина ждала, надеясь, что ее компаньонка проявит гостеприимство. Взглянув на Селину, Летти произнесла:

– У нас нет никаких срочных дел, мистер Иглтон. Думаю, Селина будет рада вашей компании. Она так одинока. Селина, я отнесу эти платья в спальню и начну переделывать. Сегодня такой прекрасный день. Почему бы тебе не показать мистеру Иглтону наш сад?

Селина с удивлением смотрела, как Летти вышла из комнаты. Что произошло с ее всегда такой осторожной компаньонкой? Обычно в присутствии мужчин Летти вела себя как встревоженная наседка со своим единственным цыпленком.

– Мисс Годвин. – Мистер Иглтон тронул ее за руку, и Селина вздрогнула.

Он улыбнулся, и Селина опять увидела искорки в его серых глазах. Безукоризненно белый галстук резко контрастировал с загорелой кожей и черными волосами Иглтона. Уголки его губ приподнялись, а на щеках залегли вертикальные морщинки. Она впервые заметила небольшую ямочку у него на подбородке.

– Могу я проводить вас в сад? – спросил он. Селина взяла его под руку, и он сжал ее пальцы. У нее перехватило дыхание и сердце бешено забилось. О Боже, это те чувства, которых нужно избегать!

– Идемте?

– Да.

Определенно это только начало! Но Селина неожиданно поняла, что у нее нет желания останавливаться.

Глава 4

Джеймс размышлял над странным поведением компаньонки Селины. Доверить молодую неопытную девушку сомнительному покровительству незнакомца – безумный поступок. Что это – невежество или хитрый умысел? Не важно. Любой из этих мотивов ему на руку.

Он снова ощущал в девушке осторожную сдержанность, но еще больше он чувствовал ее страстную натуру. Джеймс прошел с ней около дома, рассматривая ее золотистые волосы, нежную щеку с легким румянцем, полную грудь в квадратном вырезе платья. Она напоминала нежный солнечный луч, пробивавшийся сквозь листву деревьев.

– Как сказала мисс Фишер, сегодня действительно прекрасный день. – Джеймс никогда в жизни не терял голову из-за женщины и был уверен, что этого не произойдет и сейчас – особенно сейчас. Он должен прежде всего закончить дело своего отца.

– Летти любит солнце и весенние цветы. – Голос Селины звучал тихо и хрипловато. – Я тоже люблю их, – добавила она, искоса посмотрев на него.

Джеймс непроизвольно погладил ее руку. Селина – нежное и хрупкое создание. Перед ним возник образ мерзкого Лечвита, и Джеймс стиснул зубы. Вонтел собрал достаточно сведений о жизни Дариуса Годвина: о его деловых связях, карточных долгах и низких развлечениях с проститутками в охотничьем домике в лесу. Бертрам Лечвит и его сын Персиваль были постоянными спутниками Дариуса в этих диких оргиях. Вонтелу удалось разузнать, что многие мужчины, включая и эту троицу, считали себя членами некоей Лиги любителей спорта. Об их интересах знали только они сами и те продажные женщины, чьими услугами они пользовались. Правда, Джеймс теперь тоже знал про них все.

Джеймс также был в курсе планов Бертрама Лечвита относительно Селины. Женившись на девушке, Бертрам собирался делить ее со своим сыном, как делил с ним и все остальные развлечения. Джеймс сделал глубокий вдох и напомнил себе о своей единственной задаче – покончить с Годвинами и вернуть фамильные драгоценности.

– На улице теплее, чем казалось, – произнесла Селина. Джеймс подумал, что ему следовало предложить ей взять зонтик.

– Мы можем укрыться в тени деревьев, – сказал он, указывая на растущее поодаль дерево, окруженное цветущими желтыми розами. – Там будет прохладнее. – «И подальше от дома», – добавил он про себя.

– Эти розы называются «Чаровница Тилли», – сообщила Селина. Она чуть отошла от него, обходя выбоину на дорожке, и у Джеймса перехватило дыхание от ее грациозности. Девушка покачнулась, точно тонкое деревце на ветру.

– «Чаровница Тилли», – повторил Джеймс, не сводя глаз с Селины, – Но эти розы не идут ни в какое сравнение с вашим очарованием, мисс Годвин.

Селина густо покраснела. Похоже, эта прелестная девочка не привыкла к комплиментам. Он должен рассчитывать каждое движение, чтобы достичь своей цели – быстро и уверенно соблазнить Селину Годвин. И сегодня он проверит, насколько ему удастся продвинуться, не испугав се.

Девушка отпустила его руку.

– Вот мы и пришли. Посмотрите, как разрослись здесь розы.

«Подходящее место, – подумал Джеймс. – Отсюда совсем не видно дома».

Селина отбросила с лица прядь волос. Она шла чуть впереди Джеймса, и ее васильковое платье просвечивало, четко обрисовывая линии тела. У нее была тонкая талия и округлые бедра, которые слегка покачивались при каждом шаге. Джеймс неожиданно ощутил сильный толчок и напряг мышцы живота, чтобы Селина не заметила его возбуждения. Хотя вряд ли она будет разглядывать его.

– Эти розы восхитительно пахнут, – сказал он, но куда больше ему хотелось вдохнуть ее собственный запах. На мгновение он представил ее в этом саду лежащей на траве, чтобы тени от роз падали на обнаженную грудь.

– А здесь растут полевые гиацинты, – продолжала девушка и наклонилась, чтобы сорвать нежные белые и голубые цветы. – Их запах нравится мне больше всего.

Джеймс опустился на одно колено рядом с ней, чтобы понюхать цветы. Приятный запах! Но его неудержимо тянуло к этой нежной девушке.

– А ваш остров находится в Южно-Китайском море? – спросила она, удивив Джеймса. Он поднял голову и увидел, что она совсем близко.

– Да.

Селина дотронулась до цветка, который он держал.

– Пайпань – это звучит так загадочно и таинственно.

– Таинственно? – Селина была так близко, что он мог прикоснуться губами к ее шее. Джеймс провел языком по пересохшим губам. – Думаю, таким он кажется посторонним людям. А для меня это дом, я прожил там большую часть жизни.

– Вы, наверное, скоро вернетесь туда, мистер Иглтон. Похоже, вы скучаете по нему. – Она присела на корточки и положила руки на колени. Вблизи ее глаза были цвета бренди.

– Джеймс, – сказал он.

– Что?

– Простите меня, я иногда могу быть довольно резким. – Он заставил себя улыбнуться. – Я буду рад, если вы станете звать меня Джеймсом.

Она наклонила голову и тихо повторила:

– Джеймс! Это хорошее имя, мужественное. Оно вам подходит.

Черт возьми, она оказывала на него странное воздействие, завораживала его.

– Вы позволите называть вас Селиной?

– Если вам так нравится, – ответила девушка и улыбнулась.

– О, мне очень нравится, такое красивое имя.

– Никто раньше не говорил мне ничего подобного. – Селина прижала руку к губам и отвернулась.

Джеймс осторожно приподнял ее лицо и повернул к себе.

– Не смущайся, моя золотая девочка. Многие мужчины мечтали бы говорить тебе комплименты. Просто ты не кокетничаешь с ними, и это озадачивает и пугает их. – Он рассмеялся. – Но я рад этому, поскольку теперь могу совершенно ошеломить тебя сладкими речами.

– Вы смеетесь надо мной, – прошептала девушка.

– Я? – Не сводя глаз с ее губ, Джеймс приближался, пока их дыхание не смешалось. – Неужели я смеюсь, славная моя девочка?

– Да.

– Почему ты так думаешь? – Он нежно прикоснулся к губам Селины. Девушка вздрогнула и закрыла глаза.

Джеймс чуть отстранился и принялся разглядывать нежные черты ее лица и приоткрытые губы.

– Скажи, почему ты сомневаешься в своей красоте? Грудь девушки приподнялась при вздохе, и Джеймс сжал кулаки. Каждое его движение должно быть рассчитано.

– Я слишком высокая, неинтересная и своенравная. Джеймс не удержался и громко засмеялся.

– Высокая, неинтересная и своенравная? Думаю, я смогу легко развеять эти выдумки, – сказал он, заметив обиженное выражение ее лица.

– Но мои родители постоянно твердят, что я своенравная.

Господи, как он ненавидел Годвинов!

– А почему они так считают?

– Потому что я настойчивая и часто делаю то, что они не одобряют. Он задумался.

– Это значит, что они не знают о твоих проделках, да? Девушка смутилась.

– Иногда.

– Тогда почему они считают тебя своенравной?

– Они просто так говорят.

– Ну, ты совсем не высокая и тем более нельзя назвать тебя неинтересной.

– Но я такая, – настаивала она и придвинулась ближе, чтобы доказать очевидное.

– Ты чуть выше моего плеча. Я считаю это прекрасным ростом для женщины. А что касается твоего лица… Ну-ка, посмотрим.

Джеймс зажал лицо девушки в ладонях и принялся сосредоточенно изучать его.

– Красиво закругленные брови – мне нравится. Слегка вздернутый носик, глаза как у дикой косули – восхитительно. И губы… Селина, у тебя совершенные губы. Можно мне поцеловать тебя?

Она испуганно отпрянула, но ее взгляд тут же переместился на его рот, и девушка чуть заметно кивнула.

– Ты разрешаешь, Селина?

Джеймс прижался к губам девушки, постепенно углубляя поцелуй, и вдруг почувствовал, что она отвечает ему. Робкие и несмелые движения ее губ так воспламенили Джеймса, что он готов был сорвать одежду с нее и с себя и овладеть ею немедленно.

– Именно так, моя милая, – прошептал он, оторвавшись от ее губ.

Девушка встала на колени, сильнее прижимаясь к нему. Джеймс погладил ее шею, нежные ключицы, а когда принялся целовать эти места, то заметил, как участилось дыхание Селины. Он осторожно стянул вниз маленькие присборенные рукава ее платья, но заставил себя остановиться и начал ласкать гибкую и податливую спину девушки. Селина так чутко отзывалась на его малейшее прикосновение, что у Джеймса пот выступил на лбу.

Он знал, что должен сделать. Он войдет в жизнь этой девушки настолько, что она будет думать только о нем. Он превратится для нее в смысл существования и тогда сделает ей предложение. Годвины легко соблазнятся его состоянием и не узнают, кто он на самом деле, пока он не будет готов жениться на Селине. К тому времени ему удастся убедить их, что ему ничего не известно про старое преступление против его родителей. И тогда наступит развязка, Годвины останутся с соблазненной дочерью и разрушенными надеждами на выгодный брак. Они потеряют самое дорогое в жизни – своего единственного ребенка. В отличие от Бертрама Лечвита с его отвратительным сыном Джеймс никогда не питал пристрастия к совращению невинных девушек. Однако в отноше нии отпрыска его заклятых врагов этот шаг будет оправдан. Главное – завлечь девушку настолько, чтобы у нее не осталось сил вырваться от него, пока ее родители не догадаются о грозящей им опасности.

Приподняв подбородок Селины, Джеймс страстно, не сдерживаясь, поцеловал ее. Он раскрыл ее губы и ощутил, как она вздрогнула. Это была женщина, ожидавшая, чтобы ее пробудили. Прошло несколько мгновений, и она ответила Джеймсу, подражая движениям его языка.

– Ты так прелестна, – прошептал он у самой щеки Селины. – Само совершенство.

– Джеймс, – ответила она, и ее голос пресекся.

– Да, да, моя прелесть. – Он снова начал целовать ее, все ниже стягивая маленькие рукавчики платья. Джеймс посмотрел вниз и увидел ее грудь, выскользнувшую из выреза платья. Он затаил дыхание. – Какая красота, – вырвалось у него. Он не мог оторвать взгляд от полной, белоснежной груди с розовыми сосками, которые словно молили его о внимании к себе.

– Ох! – воскликнула Селина и попыталась прикрыться.

Джеймс отвел в сторону ее руки, не сводя глаз с груди.

– Такую красоту нельзя дольше скрывать от мужчины, – сказал он. Подвинувшись, он обнял ее за спину, и совершенная грудь стала доступной для него. Он заглянул в глаза Селины, а затем наклонился и лизнул сосок. Тихий вскрик девушки вызвал у него улыбку, и Джеймс на миг вернулся к ее губам, заставляя умолкнуть. Но вскоре он снова дотронулся кончиком языка до ее соска и ласкал его, пока Селина не притянула его голову к своей груди. Тогда Джеймс захватил сосок в рот и нежно прикусил розовый бутон.

– Джеймс! – выкрикнула Селина. – О, Джеймс!

Снова улыбнувшись, он принялся за другую грудь, и эти ласки заставляли девушку тихо вскрикивать от удовольствия.

– Я… я чувствую… такой жар внутри, – промолвила она. – Это такое… такое ощущение, Джеймс. Жгучее и… – Она Неожиданно замерла.

Джеймс чуть приподнял голову, не в силах оторваться от роскошной груди, которая заставляла его мужскую плоть вырываться из стеснявшей ее одежды.

Девушка продолжала молчать, и тогда он спросил:

– Ты чувствуешь жар, моя милая? Приятный жар?

– Да… О Боже… не может быть.

– В чем дело? Скажи мне, – попросил он.

– Мне кажется, я мокрая. Отчего? И у меня такое странное ощущение во всем теле, – говорила Селина, замирая почти после каждого слова.

Джеймс только улыбнулся, и, когда обессиленная девушка прижалась к нему, он скользнул рукой под ее юбку, погладил ногу в шелковом чулке и добрался до невероятной-нежной кожи вверху.

Селина застыла.

– Джеймс! Что ты делаешь?

Теперь он должен быть крайне осторожным!

– Нечто приятное, чтобы унять жар, моя милая, – ответил он и проворно положил руку на мягкие волосы внизу ее живота.

– Джеймс, нет, нет!

Он искусно раздвинул влажные лепестки женской плоти, скрывавшие ту крошечную сердцевинку, которая могла привести девушку в такой восторг, о котором она и не подозревала.

– О, Джеймс, Джеймс!

Он поднял голову и прислушался, но чужих шагов не было слышно. Наблюдая, как девушка прижалась к нему и запрокинула голову, погрузившись в созданное им море страсти, Джеймс захотел увидеть и ту часть тела, что скрывала васильковая юбка. Он подняв платье и посмотрел на белые стройные ноги. Шелковые васильковые чулки с вышитым верхом сползли до коленей девушки.