Текст книги "Последние капли дождя"

«Последние капли дождя»

Часть 1. Вступление.

Я сидел в этом положении уже битый час. Спина болела, в горле пересохло, но возвращаться в тот шумный дом мне определенно не хотелось. Да, у меня бывают моменты хорошего настроения и что-то подсказывает мне, что я могу повздорить с друзьями, выпить рюмку хорошего виски и оторваться по полной среди мечущихся пучков фиолетового света. Но всё рано или поздно закончится, я знаю это, и тогда всё прежнее покажется чем-то пошлым и циничным − таков я по своей натуре: одинокий, вечно мечтающий и скучный.

− Ты тут не замёрз? − тихим голосом спросила Ива. − Вечно ты исчезаешь в самый не подходящий момент. Неужели еще есть такие люди на Земле?

Это Ива. Девочка, которая постоянно делает вид, что не знает меня, но стоит мне выкинуть очередную странность, она тут же реагирует на неё, проявляя ко мне особый интерес.

− Со мной всё в порядке, − ответил я.

Мне всегда нравился образ Ивы. Та ленточка, что робко развеивалась на ветру, идеально повторяла очертания её рук. До боли простой кусочек ткани перекрывал новые тенденции современной моды и являл собой что-то душевное, словно она родилась с этой набойкой.

− Может всё-таки пройдемся?

− Куда?

− Давай в парк.

Было уже достаточно темно, а в такие моменты лучше ощущается романтика и звуки природы. Я быстро встал, включил фонарик и последовал за Ивой.

Часть 2. Моя болезнь.

− Скажи честно, тебе нравится Ильм? − спросила Ива.

− Ты ведь знаешь, что этот человек не моей натуры. − Я говорил настороженно, пытаясь разглядеть что-то копошащееся у фонтана.

− Ну а вечеринка его? Жаль только, что Туя не принесла …

− Пшш, Ива. Тише.

Сердце вдруг решило вырваться из меня, сбежать куда подальше. Я знал, что мне это кажется. Знал также, как это остановить. Прожив 11 лет в «Марапунджи», я был счастлив ровно до того момента, пока не уловил определенную закономерность: во время обильных дождей я чувствовал себя прекрасно, но люди, жившие со мной по соседству, начинали жалобно просить о помощи, словно у них отняли чувство веры или какую-то защищенность.

Посмотрев на часы, я понял, что природа явно свернула в другом направлении − дождей не было вот уже 116 часов.

− Это всего лишь листик, что ты, Маклюра. − Ива закрыла мне глаза ладошкой и стала тихонько дуть в ухо, имитируя лёгкий, приятный дождь.

Слёзы рекой лились из меня, и я не в силах был сдержать их, не в силах был сдержать и руки. Ива достала для меня наручники и сцепила их вместе, приковав меня к пруту беседки.

Эта ночь была долгой и мучительной …

Часть 3. Новая семья.

Ива проводила меня до комнаты и ушла к себе. Дождь до сих пор отстукивал по нашей жестяной крыше, поэтому я решил сделать все важные дела и побыстрее уснуть под нескончаемый стук капель.

Мне нравилась моя новая семья. Мать Ивы, Керрия, была очень строгой женщиной, которая умудрялась воспитывать трёх дочерей, и в последние месяцы еще и меня. Её муж, Глаука, погиб в страшных условиях, о чём мама до сих пор умалчивает, говоря дочерям: «Он заблудился в поле, добывая нам зерно. Он очень устал и не смог прийти домой».

***

− Шкуру спущу с тебя, плутовка! − Голос моей мамы был слышен по всему дому, из-за чего проснулись и куры, и овцы; и даже моя рыбка, кажется, спряталась под ракушку, чтобы и ей не попало за всё плохое и хорошее.

− Ну маам, откуда ж я знала, что именно в этот день ливень обойдет нас стороной! − Ива, вся в слезах, пряталась от мамы за креслом и старалась перекричать всех в этом мире, только бы кто к ней пришёл на помощь.

− А наручники откуда у тебя?! Отвечай!

В этот момент мне ужасно захотелось помочь Иве, но что-то мешало моим ногам подняться с кровати.

− Я их купила в лавке у озера. Мне сил не хватает держать моего брата, − заливаясь слезами выдавила из себя Ива.

Наручники. И она винит за это её? Словно вспышка в голове промелькнуло то воспоминание о их покупке:

Ровно неделю назад я случайно ударил Иву, и она улетела с моста в реку. Шатаясь и сдерживая слёзы, я бежал за ней вдоль холодной толщи, напрасно пытаясь подать ей ветку березы. Её вынесло около той самой лавки, близ озера. О случившимся мы умолчали, но я предложил купить нам по паре наручников. Они пластмассовые, так, для игры. Но и сил у меня не много, так что покупка была удачной.

Со всей силы потянув ноги, я услышал жалобный писк нашей кошки. Наша Нана вечно любит лежать в чьих-нибудь ногах, летя после этого с высокого трамплина сладких снов. Погладив зверюшку, я быстро наделся и мигом слетел на этаж ниже − защищать Иву.

***

− На неделю запру тебя в чулане! − Мама до сих бранила мою сестру, несмотря на её плач и дрожащие коленки.

Может потому, что я был новый в семье, а может из-за чего другого, мама никогда не ругалась на меня и ставила мое мнение превыше всего, что часто вызывало во мне неловкость − ведь я этого никак не достоин.

− Она не виновата! − словно из пушки вылетели мои слова, чему я сам подивился. − И наручники купил я, и вчерашний случай в парке по моей вине произошел. Ива хорошая, мама! Она никогда не даст меня в обиду и будет всегда со мной, словно ангел идущий по пятам!

Мама улыбнулась и сильно-сильно обняла меня, вся сияя, словно ничего и не происходило, как в старые добрые времена. Улучив момент, Ива кинулась к лестнице, закрылась у себя в комнате (жила она с мамой, но считала эту комнату своей) и никого не пускала к себе, пока не пришла Тилия с Руброй.

Вечером мы все вместе уселись за стол, чтобы испробовать новое мамино блюдо: картофельные лодочки с сыром и беконом. Все пять тарелок были вылизаны дочиста, а Тилия, как всегда, попросила добавки.

Часть 4. Безумный ливень.

В нашем хозяйстве было пять курочек и две овечки. Лужайка, где наши животные часто гуляли после обеда, хорошо просматривалась со второго этажа нашего дома. Как рассказывала мама, Глаука соорудил для этого специальное окно высотой во всю стену. Оно было чуть загнутым, отчего смахивало на окошко самолёта (того самолёта, в котором я однажды отправился в самый дождливый город на планете – «Марапунджи»). Бывало, что появлялась целая очередь, чтобы поглазеть на прекрасные виды из окна, лежа на лучшем в мире кресле с обивкой из овечьей шерсти.

За лужайку, вдаль, уходила еловая долина, где на каждой кочке росли спелые ягоды, а за кочками грибы, которые весь год кормили нашу небольшую деревушку.

Я качался на кресле, наблюдал за овечками, а мама собирала новые яйца в корзину, чтобы к завтрашнему утру сделать вкусную яичницу.

− Всё, твоё время вышло. − Кошкой подкравшаяся Тилия стала укачивать кресло сильно-сильно, чтобы я из него быстрее вылез.

− У меня еще 5 минут, что ты! − Я пытался удержаться на кресле что есть сил, вцепившись в него всеми пальцами.

− Ну и что, я тоже хочу! − продолжала моя старшая сестренка. − И вообще, у тебя часы барахлят, так что место это – моё!

Когда я всё-таки слез, с грохотом и дикой одышкой к нам поднялась Ива, вся заплаканная и перепачканная в грязи. Её платье превратилось в серый мешок, а бледное личико будто бы с пол часа готовили на маскарад − развлекать публику.

− Ива! − истерично крикнула Тилия. − Что с тобой и почему ты бежишь к нам, а не к маме?

− А где мама?! Рубра упала в канаву! И я не могу её достать! − утопая в слезах кричала Ива.

Мы мигом выбежали на улицу, отыскали маму в курятнике и галопом понеслись в сторону глубокой канавы нашего леса.

Преодолев пол пути до канавы, в небе сверкнула крупная молния, и с неба хлынул плотный слой бесконечного дождя, мгновенно скосивший Иву на землю. Я впервые увидел такую быструю апатию, ведь обычно люди вокруг меня, поначалу, просто беспричинно зевали. Тилия осталась с Ивой, а мы с мамой побежали дальше.

На улице уже смеркалось, и мне показалось, что мы просто бежим наугад − просто теряем время.