Текст книги "Я наблюдал за тобой"

– Кажется, я стал слишком стар. Какой-то свежий воздух, какой-то лес. Для полного счастья осталось лишь завести теплицу и выращивать в ней огурцы и помидоры.

Я улыбнулась, закрыла глаза и сама не заметила, как погрузилась в сон. Плавная езда и освежающий кондиционер в салоне действовали усыпляюще. Проснулась я лишь когда рука Германа Андреевича вновь коснулась моего плеча.

– Даша, мы почти приехали. Куда дальше?

Я с трудом разлепила глаза, не понимая, где нахожусь. Происходящее начало доходить до моего уставшего ума лишь когда я увидела перед собой охранную будку.

– Прямо почти до конца улицы. Мой дом предпоследний.

Машина тронулась, и уже через полминуты я вылазила из автомобиля на еще тёплый осенний воздух и благодарила Германа за помощь. Если бы не он, я бы точно сошла с ума.

Я покопалась в рюкзаке и отыскала ключ от калитки. Ненавижу отпирать двери ключом, куда приятнее, когда дома тебя ждут и всегда откроют. Надеюсь, хотя бы сейчас замок не заест – задерживаться на улице не хотелось ни на секунду. В саду было темно. Уходя из дома, я забыла включить уличные фонари, и тут же поспешила исправить эту ошибку. Нажала на кнопку возле крыльца, и сад тут же осветился приятным тёплым светом. А в следующую секунду посёлок пронзил истошный вопль.

Кажется, он принадлежал мне.

На крыльце лежала мертвая ворона. Крылья ее были распахнуты в стороны, точно руки распятого на кресте. А на брюхе была вырезана грубая буква «Т». Порезы были свежими, из них сочилась кровь.

Глава 12

АНОНИМ

Темнота – мой лучший друг. Она может спрятать меня, точно шапка-невидимка. В кабинете хирургии горел свет, а там, где находился я, было темно. В этом свете я видел каждое ее движение, а она меня – нет. Она что-то переключала на телефоне, затем брала в руку иглодержатель и иголку и начинала работать. Что именно она делала, я не видел – она закрывала рабочее поле своей спиной. Наверное, готовится к Слету юных хирургов. Как же увлечённо она работает! Я сижу здесь, под окном, уже третий час, а она все не думает останавливаться. Руки и ноги затекли, но я не намерен сдаваться. Сегодня у меня для нее есть еще один подарок. Он особенный, и заставит ее дрожать от страха. Я не хочу, чтобы она боялась, но по-другому не могу. Мне нравится видеть в ее глазах страх, и я ненавижу себя за это, но ничего не могу с собой поделать.

В девятом часу она начала закругляться. Аккуратно сложила инструменты в лоток. Путь до лаборантской на другом конце коридора занимает две минуты туда и обратно. Эти две минуты и есть у меня в распоряжении.

Потом она направилась в мою сторону. Сердце пропустило несколько ударов и я отпрянул, пригибаясь и прячась под окном у стены. Но она всего лишь задвинула жалюзи. Меня она не заметила.

Я прильнул к щели в окне и прислушался. Хлопнула дверь кабинета. Она ушла. Я осторожно просунул руку в щель и повернул ручку соседнего окна так, чтобы оно открылось полностью. Подтянулся на руках и через секунду уже оказался в кабинете, на том самом месте, где недавно стояла она.

Действовать нужно было быстро. За три шага я достиг стола и коснулся холодных пальцев. Рука трупа, лежавшая на краю, соскользнула и свесилась вниз. А так даже лучше! Кожа была скользкой и слизской, и я тысячу раз пожалел, что не захватил с собой перчатки. Мне все же удалось разжать пальцы и вложить в них своё послание. Тебе понравится, Даша.

В коридоре послышались шаги. Я знал, что не успею вылезти на улицу, поэтому за три часа, что провёл под окном, присмотрел себе металлический шкаф. В нем лежали старые учебные плакаты и одноразовые халаты. Едва я спрятался в своё новое укрытие, послышался звук открывающейся двери. Шаги стали громче и отчётливее. Она была здесь.

Меж створок шкафа оставалась небольшая щель, но обзор из нее был ограничен, а расширять его я не рискнул. Она промелькнула перед моими глазами и скрылась где-то в глубине кабинета. А потом раздался крик. Она увидела. Снова шаги и снова хлопающая дверь. Она убегала.

Я выбрался из укрытия и осторожно выглянул в коридор. Она бежала по кафедре, захлёбываясь слезами, а потом вдруг влетела в один из кабинетов. Кажется, в нем горел свет.

Не раздумывая, я кинулся обратно к окну. Если выбегу в коридор, то рискую быть замеченным, но зато на улице я в три счета найду тот самый кабинет, куда она спряталась, и смогу увидеть все, что там происходит. Это звучит странно, но по-другому я не могу. Мне нужно видеть каждый ее шаг, чем она занимается, с кем общается. Это моя мания.

Нужное окно я нашёл быстро. Это был единственный кабинет, не считая того, из которого выбежала Даша, где горел свет. Кабинет Германа Андреевича, ее преподавателя хирургии. Она прислонилась спиной к двери, он стоял напротив нее, и его руки лежали на ее плечах. Что он делает? Успокаивает ее? Скорее всего, ведь она влетела в его кабинет точно ураган, я в этом уверен. Но черт, сколько же теплоты и внимания было в этом жесте! Я на такое не рассчитывал. Так или иначе, кажется, это подействовало. Они отошли от двери и сели за первую парту. О чем-то говорили. Он снова положил свою руку на ее, и, клянусь, в этот момент я был готов ворваться в кабинет и врезать ему по морде. Сдерживался из последних сил: я не такой, я действую иначе.

Потом Даша достала записку, которую, по видимому, все это время сжимала в руке, и протянула ему. Он развернул ее и начал читать. Какого черта?! Это личное! Эти слова предназначались ей и никому больше, тем более не этому спесивому ублюдку. Как же он меня раздражал! В нем бесило все: бесила его интеллигентная речь, бесило, что он каждый день носит рубашку и брюки, точно самый умный, бесила его идеально уложенная причёска и приподнятые уголки губ, его идиотские серебрянные часы на левой руке, но больше всего бесила его готовность прийти на помощь, что он сейчас и делал. Он читал записку и что-то говорил. Да что ты вообще можешь говорить о ней, жалкий урод? Что ты знаешь о ней и обо мне? Ты даже понятия не имеешь, кто я! И она не имеет! Вы не знаете ничего, но сидите с тупыми, но желающими казаться умными, лицами и делаете вид, что познали эту жизнь. Думаете, что я урод и ничтожество, слабый и жалкий. Но я не слабый, не слабый, и скоро я вам это докажу!

Как же хотелось разбить окно и крикнуть это им в лицо. Но я был вынужден сидеть и молча наблюдать, как они разговаривают, как он тянется к ней, чтобы обнять ее, а ее тело сотрясается от рыданий. Увидев это, я чуть не взвыл. Да что здесь вообще происходит? Разве это нормально – когда студентка забегает в кабинет к преподу и рыдает ему в жилетку?

Я увидел достаточно. Пора было убираться, чтобы осуществить то, что я придумал только что, совершенно спонтанно. Прости, моя девочка, тебе будет плохо, очень плохо, но я не могу по-другому. Ты сделала мне больно, а за всякую боль нужно платить.

Я достал телефон и вызвал такси. На мое счастье оно приехало через минуту – водитель как раз завершал заказ где-то в соседнем доме.

– Можно, пожалуйста, быстро настолько, насколько это возможно. Я заплачу.

– Бежишь от кого? Слушай, брат, мне проблемы не нужны, если да, лучше сразу выходи.

– Да нет же. У меня жена рожает, – ляпнул я первое, что пришло в голову, – мне нужно успеть. Если будут штрафы, я оплачу. Гони уже!

– Ну раз такое дело… Я же тоже отец, понимаю тебя. Пристегнись и держись крепче!

Огни вечернего города пролетали мимо с бешеной скоростью. Водитель мчал, игнорируя красные сигналы светофора, благо, к вечеру дороги почти опустели. Дома я очутился уже через пятнадцать минут. Я должен был опередить ее, и мне это удалось. Времени было в обрез – скоро Даша вернётся домой и скорее всего тоже поедет на такси, как и я. Автобуса до этой глуши в такое время уже не дождёшься.

Я сунул водителю несколько крупных купюр и выскочил из автомобиля. Пока бежал через лес, думал, что неплохо было бы обзавестись своим транспортным средством. Это бы значительно облегчило мою жизнь, но в то же время создавало трудности. Имея автомобиль, мне было бы сложнее оставаться незамеченным, так что, пока я не придумал, как решить эту проблему, приходилось прибегать к услугам такси.

Подъехать к самому ее дому я не мог – опять же был велик риск, что меня заметит кто-то из соседей. К тому же, в лесу у меня оставалось еще одно дело – нужно было приготовить Даше сюрприз. Сначала я понятия не имел, как это сделать, но вскоре сюрприз сам меня нашёл. Пробираясь по тропинке, в свете фонаря я увидел ворону. Она лежала на земле кверху лапками. Я отломил первую попавшуюся ветку и осторожно потыкал окоченевшее тело. Как я и догадался, птица была мертва, наверное, съела отраву, которую здесь раскидывали от бродячих собак. Что ж, по крайней мере, моя совесть чиста: не придется заниматься живодёрством и открывать охоту самому. Я достал перочинный нож и аккуратно вывел на брюхе букву «Т». «Т» значит «Туре». Настало время пощекотать твои нервишки еще сильнее, Даша. Это будет один из самых необычных приветов с того света.

Я вновь пожалел, что не взял с собой перчатки. Я хоть и был безжалостным, но моя брезгливость оставалась при мне, и касаться мертвой вороны голыми руками совершенно не хотелось. Я достал из кармана платок и завернул в него тельце. Ткань тут же пропиталась кровью, оставшейся от моего пореза. Наверное, птица умерла недавно.

Я едва успел оставить своё послание на крыльце и перемахнуть через забор, как возле дома Рыбниковых остановилась чёрная «Мазда». Слава богу, я все сообразил быстро. Кажется, она все-таки решила поехать на такси, и мне очень повезло, что я смог ее опередить. Хотя…стоп. Это было не такси. Приглядевшись, я увидел на водительском сидении очертания профиля этого самого препода, в чью жилетку она ревела совсем недавно. А когда в салоне зажегся свет, то убедился в своей правоте. Он что, подвёз ее? Серьезно? Преподаватель подвозит студентку? Это переходило все границы. Что это? Жест доброй воли? Ха, как бы не так! Он просто запал на нее, жалкий никчёмный урод! А она и уши развесила, глупая, наивная девочка.

Она выбежала из машины и бодро зашагала к калитке. Неужели ты думаешь, что если какой-то препод подкинул тебя до дома, то теперь ничего не страшно, Даша? Что ж, если так, очень скоро ты в этом разуверишься.

Через секунду раздался крик. Да такой сильный, что казалось, у меня сейчас лопнут барабанные перепонки. Это было громче, в разы громче, чем там, на кафедре. Теперь мне было ее не жаль. Нечего было болтаться с этим уродом. Она это заслужила.

Я сидел за кустом, прилегающем к забору ее дома, и смотрел, как она бьется в конвульсиях собственного страха.

А потом он вернулся. Задним ходом его «Мазда» подъехала обратно к дому, и он пулей вылетел из машины. До меня долетали лишь обрывки фраз. «Ты в порядке?», «угрозы», «полиция». Он стал что-то искать в своём телефоне, а затем отошёл в сторону, приложив трубку к уху. Вот блин, если он реально позвонил в полицию, лучше бы мне отсюда сматываться. Не думаю, что их вообще заинтересует это дело, но перестраховаться будет не лишним – не дай бог они решат осмотреть окрестности и случайно заметят засевшего в кустах меня. В любом случае, на сегодня я сделал достаточно. Можно уходить.

Глава 13

ДАША

Я кричала, не помня себя от ужаса. От парализовавшего страха даже не могла пошевелиться, так и стояла на месте как дура, пока кто-то не подбежал сзади и не начал что-то кричать в ответ. Я была словно в куполе и не слышала его слов, лишь фоновый шум, точно все это происходит не здесь, не со мной.

– Даша! Даша! – наконец, меня вывели в реальность. – Господи, что случилось? Ты в порядке?

Это был Герман Андреевич. Он вернулся. На его вопрос я не ответила, но, когда взгляд его упал на крыльцо, кажется, Герман и сам все понял.

– Что за…

– Это он! Тот же самый человек, который отправляет мне все эти записки!

– Боже, это уже не смешно, – он запустил руку в густые темно-русые волосы. – Это можно расценить как угрозу. Я звоню в полицию. У тебя остались какие-то предыдущие письма?

Я покачала головой. От каждого письма я избавлялась лично. Я не могла ни смотреть на них, ни вообще жить, зная, что они существуют где-то совсем рядом.

– Вы думаете, это поможет? – скептически спросила я.

– Поможет или нет, но мы вынуждены сообщить об этом. Кто знает, что у этого психа на уме?

Герман Андреевич отошёл в сторону и начал набирать нужный номер, после чего очень долго что-то объяснял.

– Велели ждать, скоро подъедут, – сообщил он.

– Холодает. Может, пройдём в дом? Однажды папин друг вызывал полицию, когда его дачу ограбили. Он рассказывал, что прождал полицейских два часа.

– В таком случае, это неплохая идея. Хотя…у вас есть какой-нибудь чёрный ход? Боюсь, нам лучше лишний раз не топтаться на этом крыльце, раз оно стало местом преступления.

Чёрный ход у нас был. Он располагался на противоположной стороне дома, которая прилегала к лесу, и вёл прямо на кухню. Мы почти никогда им не пользовались. Но что самое глупое, ключ от него хранился под ступенькой, хотя я уже тысячу раз говорила маме убрать его оттуда. Если заявятся воры, то это будет первое место, куда они заглянут. Даже замки взламывать не придется.

– Довольно опрометчиво, – отметил Герман Андреевич, когда при нем я достала ключ из-под крыльца.

– Знаю. Но маму не убедишь. Она все еще живет в мире розовых пони и думает, что добро давным-давно победило зло, а воровства не существует.

– Она сейчас не дома?

Я покачала головой.

– Родители уехали в отпуск на три недели. Я теперь одна хозяйка в этом доме.

– Не боишься?

Я и не заметила, в какой именно момент он стал обращаться ко мне на «ты».

– Боюсь, – призналась я, – но выбора у меня все равно нет.

Когда мы зашли в дом, в ноги бросилась Дымка. Я включила свет и предложила Герману пройти, но сперва тот снял и оставил обувь у двери. Я даже и не подумала, что захожу не через основную дверь, а потому совсем забыла про уличные ботинки.

– Чай, кофе?

– Я мог бы вежливо отказаться, – улыбнулся преподаватель, – но нам все равно нужно скоротать время. Поэтому чай был бы очень кстати.

Я включила чайник и задёрнула занавески. Ощущение, что за нами наблюдают, не покидало даже сейчас. Наверное, это уже паранойя.

Мы выпили не по одной чашке чая, прежде чем приехала полиция. Это заняло около часа. Мы заметили их по сине-красным отсветам, отражавшимся на стене гостиной, а потому успели вновь предусмотрительно выйти из дома через чёрный ход.

Следователь был очень похож на того, который приезжал недавно по делу об исчезновении Роберта. Я даже подумала, неужели все полицейские на одно лицо? Он долго задавал вопросы и что-то записывал у себя в бумагах. Я рассказала обо всем, что произошло за эти дни – о письмах, о цветах, о записке в мертвой руке.

– Это все, конечно, занимательно, – вынес вердикт следователь, – но выходит очень натянуто. Записок у вас не осталось. Улик нет. Думаю, кто-то просто балуется.

– Труп вороны – это по-вашему баловство? – на повышенных тонах спросил Герман.

– Все, что мы можем сделать – осмотреть замки на предмет взлома, снять отпечатки пальцев, если, конечно, ваш гость их оставил, ну и посмотреть камеры. Хотя, состава преступления я не вижу.

– Так и думала! Я так и думала! – возмущённо произнесла я, как только дверь за следователем закрылась. – Никакого состава преступления, ну конечно! Он забыл добавить: когда убьют – тогда и приходите!

Замки взломаны не были. Впрочем, я в этом и не сомневалась. Дома не было следов присутствия чужого человека, да и дело мы имели не с грабителем. Ему нужно было другое. Не знаю, что именно – напугать меня, поиздеваться надо мной, но так или иначе, ему была нужна я. Куда больше меня удивило, что ничего не показали и камеры. Мы смотрели сегодняшний день и тот день, когда мне принесли букет роз, но сегодня на территорию посёлка заезжали и заходили лишь жильцы, а в тот день с утра и до того времени, как Макс вернулся из школы, и вовсе никого не было. Это могло означать только два варианта: или послания подкидывает кто-то из местных, или он знает другой способ попасть на территорию посёлка. Но полиции, конечно, было удобнее думать, что мы просто накрутили себя, а ворону вообще подстрелили из леса и она просто упала нам на крыльцо. А ее странная поза и порез, похожий на букву «Т» – лишь случайное стечение обстоятельств.

– Тебе опасно ночевать здесь одной, Даша. Тебе есть, кого позвать? Подруг или, может, двоюродных братьев или сестёр?

– Моя единственная подруга сейчас копает картошку на даче, – вздохнула я. – А братьев и сестёр кроме мелкого Макса, который укатил с родителями, у меня нет. Даже двоюродных.

– Тогда ты можешь остаться у меня. Я живу рядом. Ты только ничего не подумай… То есть, я имею ввиду, это, наверное, звучит странно, что я зову тебя переночевать к себе. Но если этот тип вернётся, то он хотя бы не найдёт тебя. А если и найдёт, у тебя будет защита.

– А я не буду стеснять вас?

– Когда увидишь мой дом, то поймёшь, что тесниться там негде.

– Хорошо, я только еды кошке оставлю.

Я отправила чашки в раковину и насыпала корм Дымке. Сбегала наверх и закинула в первую попавшуюся сумку пижаму, зубную щётку и расческу. Все это время Герман Андреевич ждал меня на кухне. Идти в машину и оставлять меня одну он отказался, и это было очень мило с его стороны.

Его дом располагался совсем неподалёку, буквально на соседней улице, которая шла перпендикулярно нашей. Это был двухэтажный дом в стиле хай-тек с большими панорамными окнами и красивой желтой подсветкой. Когда я впервые увидела его раньше, то первое, о чем подумала – дом семьи Калленов из «Сумерек», уж очень они были похожи. Да, я видела этот дом прежде и, каждый раз проходя мимо, мечтала, чтобы однажды у меня появился такой же. Только не в Копях, а где-нибудь в другом месте. Но я и подумать не могла, что в этом доме живет наш преподаватель.

– Я вас и правда никогда здесь не видела! Как вам удавалось так скрываться?

– Я просто редко выхожу куда-то без машины, – пожал плечами Герман Андреевич.

Когда мы подъехали к дому, он нажал кнопку на пульте, и ворота открылись. Автомобиль въехал на территорию. Во дворе царил такой же минимализм, как и в архитектуре самого дома – аккуратно скошенная трава, лампочки, которые светили точно из-под земли. Из растительности здесь были лишь две небольшие сосенки, расположившиеся по бокам от входа.

Внутренний интерьер был выполнен в том же стиле: светлые стены, большие пространства и минимум мебели. В прихожей на высоком потолке висела причудливой формы люстра; справа на стене внизу расположилась небольшая металлическая полочка, на которой стояла единственная пара белых кроссовок.

– А ваша жена не будет против, что вы привели в дом студентку? – спросила я, снимая кроссовки и ставя их к тем, что уже были на полке.

– А ты видишь здесь жену? Если найдешь, дай знать.

– На холостяцкий ваш дом уж точно не похож, – отметила я, оглядывая аккуратно обставленные комнаты.

– Я просто люблю порядок. Пойдём, Даша, я покажу тебе комнату, где ты будешь спать.

Мы поднялись по лестнице, ступеньки которой были выполнены из белого стекла, и оказались в небольшом коридоре. Сразу же в его начале располагались две двери. Герман открыл ту, что была слева.

– Это гостевая комната. Располагайся, я принесу постельное белье. Напротив моя комната. Если тебе страшно, я могу оставить двери открытыми.

– Это было бы хорошо.

– Как скажешь, Даша. Посиди, я все принесу, а потом покажу тебе дом и свою операционную.

– Вашу…что?

– Операционную, – повторил Герман Андреевич, рассмеявшись.

– Боже, вы что, Доктор Лектор? Операционная в доме…

– Знаю, звучит странно и даже жутковато, поэтому про нее я почти никому не рассказываю. Я занимаюсь в ней в свободное от работы время. Не хочу, чтобы руки забыли, какого это – оперировать.

Я смотрела на него полными удивления глазами. Даже и не знаю, что хуже – остаться одной в доме, к порогу которого какой-то псих притащил дохлую ворону, или остаться с человеком, в доме у которого есть своя операционная.

– Да не смотри так на меня, Даша! – точно прочитал мои мысли он. – Я не маньяк, и оперирую только на тренажёрах и коровьих кишках с рынка. Тебя резать не буду, даю честное слово хирурга.

– Ну и юмор у вас, Герман Андреевич, – буркнула я, но он уже ушёл.

Я оглядела комнату. Она была совсем небольшой и напоминала крохотный номер в мотеле. На одной из стен располагалось небольшое окошко, занавешенное плотными коричневыми шторами. Посреди комнаты стояла двухспальная кровать, с одной стороны от нее тумбочка, с другой – маленькое кресло. Ради любопытства я заглянула в ящики, но все они были пусты. Я поставила сумку на тумбочку и осторожно выглянула в коридор. Германа Андреевича видно не было, и я решила немного осмотреться.

Первым, на что упал мой взгляд, конечно же стала комната напротив. Неприлично, но мне очень хотелось сделать это: осторожно оглянувшись по сторонам, я открыла дверь и заглянула внутрь. Комната была намного больше, чем та, в которой поселили меня. Всю стену занимало огромное панорамное окно. В комнате была еще одна дверь и, пробравшись внутрь, я приоткрыла и ее. За дверью прятался кабинет, больше похожий на современный офис. Дверца шкафа-купе, стоявшего напротив кровати, была слегка приоткрыта. Внутри в ряд висели аккуратно выглаженные рубашки и пиджаки. И ни одной женской вещи! Неужели наш Герасим и вправду живет один?

– Осматриваешься? – вдруг прозвучало за моей спиной, и я едва не подпрыгнула от неожиданности.

– О черт, Герман Андреевич, простите, я только хотела…

– Ничего страшного. Зато, надеюсь, ты убедилась, что я не маньяк и не прячу в своём доме какую-нибудь «Красную комнату».

– Ну, я видела не весь дом, – подколола его я, улыбнувшись.

– Тогда пойдём.

Герман показал мне дом. Он был действительно огромным. На первом этаже расположились кухня и гостиная с гигантским домашним кинотеатром. Планировкой он походил на наш первый этаж: в нашем доме кухня тоже располагалась слева, а гостиная – справа, только были они в разы меньше. Здесь же был выход в зимний сад, в котором находилось джакузи.

На втором этаже расположились спальни, библиотека с огромным роялем и та самая операционная, о которой говорил Герман. Это было небольшое светлое помещение, служившее прежнему владельцу бильярдной. Но, получив дом в подарок от матери, Герман полностью переоборудовал его: перекрасил стены в светлый голубоватый цвет, посреди комнаты поставил операционный стол и небольшой столик для инструментов, над столом установил хирургический светильник. Здесь же стоял железный шкаф с огромным количеством разнообразных зажимов, иглодержателей и других хирургических инструментов. Рядом со шкафом стоял холодильник.

– Если я шью не на тренажёре, а на тушке индейки, свиной печени и других органах домашнего скота, это все хранится здесь, – пояснил преподаватель. – Сейчас там есть коровий кишечник, можешь потренировать кишечные швы.

– А можно? Правда, я их еще совсем не освоила.

– Я тебе покажу.

Почти до самой ночи мы провозились в операционной. Герман показывал разные швы и приёмы, я повторяла за ним и получала от этого настоящее удовольствие. Когда мы наконец поняли, что припозднились, шёл второй час ночи.

Вернувшись в комнату, я переоделась в пижаму и залезла под одеяло. Свежие простыни пахли лавандой. Я закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон не шёл.

– Еще не спишь, Даша? – в комнату заглянул Герман.

– Не спится, – призналась я.

– Может, выключить свет?

– Как только наступает темнота, я тут же вспоминаю эту дурацкую ворону. Герман Андреевич?

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Вы со мной не посидите?

Он улыбнулся и опустился на кресло.

– Какой кошмар… Кому скажу, где я провела эту ночь – в жизни не поверят. То есть, я, конечно, никому не скажу, но такого поворота сегодня я, конечно, не ожидала.

Уголки губ Германа Андреевича поползли вверх.

– Да, такого вечера я тоже не ожидал.

– Герман Андреевич?

– Даша?

– А у Вас что, даже и девушки нет? – только задав этот вопрос, я поняла, как странно он прозвучал. – То есть, не поймите неправильно, просто вы…такой популярный. Каждая вторая студентка мечтала бы с вами встречаться.

Преподаватель рассмеялся.

– Но мне не нужна каждая вторая студентка. Я вижу, как они строят глазки, как перешептываются за моей спиной, ставят «лайки» в соцсетях. И иногда меня это очень забавляет.

– Но ведь можно встречаться и не со студентками.

– Мне непросто полюбить кого-то. Знаешь, Даша, последние годы я старался уделять работе и только ей. Не хочу всяких этих отношений, обязательств, но и любви без обязательств тоже не хочу.

– Звучит как слова разочарованного в любви человека.

– Наверное, так оно и есть, – вздохнул Герман Андреевич. Кажется, разговор зашёл слишком далеко, и задавать еще вопросы мне стало неудобно. Но вскоре он продолжил сам. – Я долгое время встречался с девушкой, когда еще сам учился в университете. Она была моей одногруппницей.

– Она бросила вас?

– Можно и так сказать. Это была классическая драма: в день выпускного я увидел ее со своим лучшим другом. В тот день я лишился и друга, и любимой девушки. Прежде я думал, что такое только в книжках и кино бывает, но увы…

– Знаете, а ведь Туре тоже бросил меня. Оставил мне письмо, что больше не любит меня и вообще уезжает в Швецию. А через несколько дней умер. И я даже не знаю, какие испытываю чувства. Это все…так непонятно.

Я не знаю, почему вдруг начала рассказывать об этом своему преподавателю. Это была одна из самых странных вещей, которая могла произойти в этот день. Но я чувствовала себя так легко. Словно рядом со мной сидит лучший друг, с которым мы знакомы целую вечность, а не мужчина, который ведёт пары в моем университете.

– Я ненавидела его, – продолжила я, – а потом он умер. Мы расстались на плохой ноте, и…и я не знаю, что мне вообще делать. А теперь появились все эти записки.

– Из меня плохой психолог и, наверное, я не лучший советчик, но все будет хорошо, Даша. Все наладится. И этот ненормальный, который прикидывается твоим мертвым парнем, тоже получит по заслугам. Прости, я не знаю, что еще обычно принято говорить в таких ситуациях.

– Спасибо, Герман Андреевич, я не ожидала, что…все получится так.

– Ты не поверишь, я тоже.

– Расскажите что-нибудь ещё, Герман Андреевич.

И он начал рассказывать какую-то историю о том, как однажды с группой они отправились на сплав и чуть не разбились о скалы. Правда, чем закончилась история, я так и не узнала – под мягкий голос Германа Андреевича я провалилась в сон.

Глава 14

ДАША

Когда я проснулась, потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь и что вчера произошло. Свет через плотные коричневые шторы совсем не попадал в комнату, поэтому я даже не могла предположить, который сейчас час. А потом все вдруг встало на свои места. Кафедра в университете. Записка в руке. Дохлая ворона. Герман Андреевич. Я вспомнила, как он рассказывал о своей несчастной любви, будто бы я была ему близким другом, а не студенткой. Он сидел у кровати и просто разговаривал со мной, чтобы мне не было страшно. Я закрыла глаза, и губы невольно растянулись в улыбке.

Провалявшись так еще несколько минут, я наконец-то дотянулась до телефона. Часы показывали одиннадцатый час. Обычно в гостях я никогда не встаю в столь позднее время, но кровать в доме Германа Андреевича была настолько удобной, а белоснежное сатиновое постельное белье так приятно отдавало свежестью, что просыпаться совершенно не хотелось.

Интересно, как долго Герман Андреевич сидел рядом, когда я заснула?

Еще через несколько минут я всё-таки вылезла из кровати и тут же вспомнила, что нахожусь в пижаме, которую сама захватила из дома. Вот дура, нужно было попросить его футболку! Все девки в универе сдохли бы от зависти, если бы узнали, что я ночевала в доме Германа и спала в его одежде. Хотя, одного только первого факта уже было бы достаточно, чтобы их челюсти отвисли до самой земли. Но, конечно же, я никому ничего не скажу. У каждого человека должна быть своя маленькая тайна.

Я переодела пижаму и осторожно выглянула в коридор, но в поле зрения Германа Андреевича не оказалось. Я нашла его внизу, когда спустилась. За столом на кухне он читал книгу, устроившись в удобном стуле-кресле.

– Доброе утро, Герман Андреевич.

– Доброе. Даша, будете завтрак? Я приготовил сырники, – кажется, он снова перешёл на «вы».

Отказываться было невежливо, к тому же желудок начинал неприятно ныть, напоминая, что уже долгое время в нем не бывало ни крошки. Сырники, приготовленные Германом, оказались божественными. Как и свежесваренный кофе с мятным сиропом. Сиропы с самыми разными вкусами составляли в его доме целую галерею.

– Очень вкусно! – прокомментировала я, доедая последний кусочек.

– Благодарю.

За столом вдруг стало неуютно. Кажется, он все же пришёл к выводу, что перегнул палку. Наши вчерашние разговоры, да и в принципе все, что произошло, было за гранью общения, которое могли бы позволить себе преподаватель и его подопечные. Он это понял. И отчего-то на душе из-за этого стало грустно и тоскливо.

– Простите, что пришлось нарушить ваше спокойствие своим присутствием, – выдавила из себя я. – Мне правда было очень страшно.

– Даша, то, что произошло вчера – это неправильно. Непедагогично с моей стороны, – сказал он, и мои худшие опасения подтвердились. – Я не мог оставить вас в беде, но должен был найти какие-то другие варианты решения этого вопроса. Если об этом узнают, и у меня, и у вас будут проблемы.

– Я не из болтливых, Герман Андреевич, если вы это имеете ввиду! Думаю, мне пора. Спасибо за завтрак и за гостеприимство тоже.

Не дожидаясь ответа, я встала из-за стола и быстрым шагом направилась в комнату, чтобы забрать вещи. Мне бы так хотелось, чтобы он сказал хоть что-нибудь, чтобы остановил и попросил не злиться. Но он этого не сделал. Конечно, на что я рассчитывала? Нет, я ничего от него не ждала, но вчерашний вечер…он был таким тёплым и уютным даже несмотря на все ужасы, с которыми я столкнулась лицом к лицу. Я почувствовала себя дома. Где же он, вчерашний Герман Андреевич, который был так добр ко мне? Как у него вообще повернулся язык сказать, что у нас могут быть проблемы? Точно я какая-то очередная глупая влюблённая студентка, которая тут же побежит разбалтывать всем, что ночевала в доме у препода! Конечно, именно такой он меня и считает! Да пошёл он!

Я скидала вещи в сумку и хотела было снять постельное белье и аккуратно сложить его, но уже через секунду передумала. Обойдётся.