Текст книги "Не называя имен"

Не называя имен
Стейси Тисдейл

© Стейси Тисдейл, 2017

ISBN 978-5-4485-9255-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Теа

Тихонько закрыв за собой дверь, стараюсь еще тише ступать на пол, чтобы не разбудить спящих домочадцев. Не думаю, что маме с папой понравится видеть свою дочь посреди комнаты в куртке, а не в пижаме. На носочках медленно пробираюсь к лестнице, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы послушать, не проснулся ли случайно кто. Осторожно ставлю ногу на первую ступеньку, и раздается неприятный скрип, разрывающий тишину будто бы взрыв бомбы. «Нет, нет, нет,» – молится внутренний голос, глаза непроизвольно зажмуриваются, и тело застывает в ожидании чего-то очень страшного. Но ничего не происходит, ни через две секунды, ни через тридцать секунд, поэтому мой путь наверх продолжается. Минута, и я стою на втором этаже, думая над тем, как проскользнуть в свою спальню мимо родительской. Папа всегда очень чувствителен, и даже чей-нибудь шумный вздох может разбудить его, повлеча за неминуемую катастрофу. «Еще тише, Теа, вот так… Тише…» Последний метр, и я стою возле двери своей комнаты, радуясь, что осталась незамеченной и снова смогла это сделать. Вообще, такая схема действий для меня не новая. Я проворачиваю её уже второй год, и еще ни разу не попалась.

Облегченно выдохнув, вхожу в комнату, бросая на стул кофту. Слившийся с тьмой Шедар поднимает голову и смотрит на меня блестящими игрушечными глазами.

– Привет, – машу рукой псу, и тот снова кладет голову на кровать, будто бы ему перестало быть интересным происходящее. Конечно, он привык, что хозяйка исчезает на пару часов почти каждую ночь.

Повседневная одежда сменяется на пижаму. Распустив волосы, пальцами массирую кожу головы, краем глаза поглядывая на себя в зеркало. Я не думала, что так устала, пока не присела на кровать. Тело обмякло и веки стали невыносимо тяжелыми, чтобы еще хоть минуту держать их открытыми. Голова касается подушки, и сон действует незамедлительно, заключая меня в свои объятия.

Играющее по утрам радио на кухне официально причислено к тем вещам, которые не меняются. Даже если мир сию же минуту рухнет, радио все равно будет играть. Мама готовит тосты, параллельно стараясь выгладить папину рубашку, пока сам папа пьет свой слишком сладкий чай и ищет ключи от автомобиля. Вокруг итак достаточно шума, а радио все никак не умолкнет, донося до мира сего какую-то старую песню восьмидесятых.

Я медленно спускаюсь по лестнице, сонно зевая и пытаясь распутать пальцами образовавшееся на голове гнездо из волос; сзади плетется Шедар, неуклюже перебирая лапами ступеньки и вертя хвостом. От одной мысли о предстоящем дне хочется пойти обратно в комнату, лечь на кровать и зарыться в одеяло, пролежав сутки напролет таким образом.

– Доброе утро, – пробегает мимо мама, успевая задеть губами мою исполосованную от подушки щеку. Она несется к тостеру, вытаскивая из него поджаренные ломтики хлеба и заталкивая новые.

– Доброе, мамуль.

– Привет, – а вот и папа торопливо застегивает на ходу рубашку.

– Привет, пап. Опять опаздываешь?

– Я никогда не опаздываю! Это все они приходят слишком рано. Всем пока! – кричит он с порога и исчезает за входной дверью.

– Теа, садись завтракать быстрее. Сегодня отвезу тебя в школу пораньше. У меня есть ещё дела до работы.

Мама поднимается наверх, а я сажусь завтракать. Нет, конечно же, нет. Я не сяду завтракать до тех пор, пока один хитрый толстый лабрадор не получит полную миску корма. А до тех пор он будет путаться в ногах и лаять. Поэтому первым делом наполняется миска Шедара, и только потом на моей тарелке появляется пара остывающих тостов.

Перед старшей школой Ричмонд-Хилл потоки учеников беспрерывно делятся на большие и маленькие группы, обменивались приветствиями и последними настоящими и выдуманными новостями, а есть и те, кто просто в одиночку спешит к дверям учебного заведения, чтобы первым влететь в кабинет и занять самое лучшее место в классе. Всё кишит, все суетятся, как муравьи в муравейнике, и ни за кем невозможно уследить. Жизнь вокруг неизменно кипит, как и каждый божий день, создавая вокруг какофонию из топота и разномастных голосов.

Сидя на переднем сиденье, догрызаю кислое яблоко, в это же время, рассматривая среди нескольких сотен лиц два самых знакомых, своих подруг – Холли и Арию. Мамина скулящая тормозами машина останавливается перед школьным двором, становясь между стареньким «коделаком» и чьим-то красным скутером.

– Увидимся вечером, – лепечет мама, целуя меня в лоб.

– Пока, – машу ей рукой и выхожу из машины, попадая под слепящие лучи канадского солнца.

На школьном крыльце, среди снующих парней и девушек, над чем-то смеются те самые выделяющиеся из толпы подруги, согнувшись в три погибели от хохота.

– Привет, девчонки, – подхожу к каждой и обнимаю. – Над чем смеетесь?

Холли тычет мне в лицо телефоном.

– Вчера вечером слили.

На дисплее высвечивается фотография длинноволосого байкера: куртка расстегнута, открывая взору обвисшее голое тело, узкие штаны, с красной банданой на лысой голове и татуировкой Амура на ключице, в перекошенном лице которого узнаю нашего учителя математики – мистера Райана. Мужчина выглядит настолько нелепо и странно, что я не нахожу в себе сил сдержать смех, и он тотчас вырывается изо рта, заставляя мышцы живота судорожно сокращаться и лишая легкие воздуха. Может быть, если бы не его оскал, который вовсе не похож на оскал, а скорее на кривляние с закатанными глазами, все было бы не так уж и плохо.

– О Боже, кто это нашёл?

– Без понятия! Но этот умник определенно сделал начало дня очень даже неплохим.

Конечно, смеяться над личным фото учителя жестоко, и мне даже стыдно за это, пусть я не питаю любви к нему и его предмету, но иногда что-то коварное блокирует всё это одним лишь щелчком.

Противный, бьющий по ушам звонок проносится по всем этажам и коридорам школы, звенит во дворе, призывая учащихся немедленно пройти в кабинеты на бесконечные уроки. Невольно морщусь от металлической трели, тяжело вздыхая – пора учиться.

– Кстати, Теа, у нас для тебя сюрприз. После школы в пиццерии за углом, – загадочно вздернула брови Ария, покосившись на Холли. Теперь они оба выглядят загадочно, подогревая мой интерес.

– Хорошо, я приду, – немного помедлив, отвечаю им. – Надеюсь, вы решили сделать мне подарок и скинуться на большую гавайскую пиццу.

– Конечно, – усмехнулись они и исчезли в редеющем потоке, оставляя меня с множеством вариантов внезапного сюрприза, и он может быть любым, но, кажется, я догадываюсь, какой именно меня ожидает.

На часах пятнадцать тридцать пять. Время, когда заканчиваются. Все учителя и ученики покидают стены кабинетов и многочисленные коридоры здания, спеша по своим делам. Спешно сложив учебники в свой шкафчик, я торопилась на назначенную подругами встречу, чувствуя смутное ощущение нежелания идти. Но, тем не менее, через пять минут я все же шла в направлении той самой пиццерии.

Чем больше сокращается мой путь до заведения, тем меньше хочется там оказаться. Даже за стеклянной дверью с наклеенной надписью «всем именинникам скидка 20%!» чувствуется единственный в своем роде запах испеченного теста, сыра и грибов, сводящих с ума. От внезапно возникшего голода урчит желудок, а в воображении возникает картинка пестрой круглой пиццы, занимающей всю поверхность деревянного подноса. Блаженно прикрыв глаза, глубже вдыхаю аромат любимого лакомства и дергаю дверную ручку пиццерии.

Найти подруг было не сложно – они громко смеялись, сидя в обнимку с Шоном и Дэниелом, а рядом с ними находился неизвестный мне брюнет с прилизанными блестящими волосами и косой самодовольной ухмылкой. Именно он стал главным подтверждением моих ожиданий. Стоя на месте, захотелось сбежать, выйти обратно за дверь, пока они не заметили меня. Я могла бы придумать любую отмазку, найти причину среди тысяч причин, но было слишком поздно – Холли помахала мне рукой, а через мгновение уже все пятеро подавали мне сигналы. «Иди сюда, Теа, мы здесь!» Натянув обреченную улыбку, иду к дальнему столику, замедлив шаг на середине пути, потому что Ария и Шон пересели, освобождая мне место рядом с широкоплечим парнем. Квадратная челюсть, густые широкие брови, из-за которых взгляд кажется лукавым и грозным, застывшая на губах идеально ровная улыбка, походившая больше на оскал, нежели на улыбку. На нем был надет синий бомбер с белыми рукавами, на спине которого красовался гладиатор с щитом и мечом в руках. Типичный спортсмен, я бы сказала. В нем нет ничего особенного. Мысленно чертыхаюсь, всеми силами стараюсь сохранить милое личико. Наверно мое лицо когда-нибудь затвердеет в таком виде от бессмысленных попыток друзей свести меня с какими-то пустыми показушниками. Если бы это был первый раз, когда они пытаются найти мне парня… Я никогда ничего подобного не просила, а они ведут себя так, будто бы это то самое желание, которое я каждый раз загадываю на день рождения. Невозможно заставить человека полюбить насильно. Либо ты чувствуешь что-то необъяснимое, либо ничего. Вообще.

– Но я не хочу, пока, ни с кем быть! Мне и одной вполне неплохо.

– Будешь так говорить – останешься в девках на всю жизнь.

И этот диалог никогда не звучит по-другому. Неужели так сложно понять, что человек и один чувствует себя прекрасно?

– Привет, – здороваюсь со всеми, присаживаясь на край сиденья, будто бы незнакомец кусается или заразный. Тот улыбается мне во все зубы, даже не пытаясь побороть желание пригладить свои отражающие как зеркало волосы. То, что чувствую сейчас я, так это рвотный позыв от одного его вида. Может, другие девушки и посчитали бы его идеальным принцем на белом коне, или что-то в этом роде, но меня такой типаж парней совершенно не привлекает, скорее наоборот, отталкивает. Люди, добровольно соглашающиеся на такие знакомства просто отчаянные идиоты, которые не способны любить, не знают даже значения этого слова. Они пустые и поверхностные, непостоянные и эгоистичные. Для них отношения – игрушка на неделю, и это только сильнее злит меня. Как же мне надоели все эти знакомства: новые имена, до противного смазливые лица. Прошлая неделя – Сэм, позапрошлая – Кори… Не хочу больше слышать ни одного нового бессмысленного имени!

– Теа, это Ноа, – представляет мне «лакоголового» Ария. – Ноа, это Теа.

– Очень приятно, – проговаривая каждое слово, вздергивает бровь Ноа и тянется за моей рукой, чтобы поцеловать. Думает, что сыграет галантного джентльмена и все? Ха!

Протягиваю ему руку, но тот не успевает коснуться ее губками, потому что я хватаюсь за его ладонь и начинаю трясти. Остальные парочки удивленно смотрят на нас, у Дэниела вырывается короткий смешок, который он сглаживает кашлем. Ноа смотрит на меня, выдавая свою, по всей видимости, фирменную улыбку:

– Как дела, Теа?

– Мм… Шикарно, спасибо.

– Круто. Мы вчера выиграли у школы из соседнего города. Я стал лучшим игроком сезона. Футбол, кстати.

Мои брови взмывают вверх, и я поворачиваю голову в сторону подруг, всем видом говоря: «Серьёзно?» Эгоизм прямо-таки покрывает этого парня толстым слоем с головы до пят! Теперь меня тошнит ещё больше. «Надо было уходить! А еще лучше вообще не идти!» – кричит внутренний голос.

– Вау. Поздравляю, – единственное, что могу ответить.

– Спасибо!

Ноа опускает свою здоровенную руку мне на плечо и тут же обнимает, будто бы мы старые друзья, а не познакомились всего лишь минуту назад. Но, должна признать, выбор одеколона порадовал. Отталкиваю его локтем, пытаясь выбраться на свободу, не забывая о миленькой улыбке. «Вам конец» – посылаю мысленный сигнал Холли и Арии. Мне интересно, что во фразе «пока что хочу быть одной» не ясно?! Сколько уже раз мы проходили через подобные «сватанья», сколько раз я отшивала таких же пустышек, как лакоголовый, они так и не поняли… Кошмар наяву. Так некомфортно и неуютно, будто бы меня посадили в темный чулан, кишащий пауками, и этот чулан уменьшается в размерах. Такие навязчивые знакомства волей-неволей расцениваются как попытка залезть в душу своими холодными грязными пальцами и все там перевернуть с ног на голову, ломая и переставляя как вздумается. И в это время я всеми силами запираю маленькую дверцу на все замки и засовы. Надоело!

Мой маленький круг ада длился еще два часа после прихода. Бесконечные разговоры карьериста футболиста о себе любимом оповещали нас о походах на все существующие вечеринки (мы узнали, какие самые лучшие и самые худшие), о его многочисленных наградах за достижения в спорте (в футболе), о состоянии своей семьи (что-то мне подсказывает, что это чистой воды ложь, хотя кто знает). Выслушав парня с огромным как земной шар эго, невольно возникает вопрос, где они его нашли? Откуда подруги притащили это чудо с вакуумом внутри? Красивая оболочка с пустотой внутри – вот точная характеристика Ноа и ещё где-то тридцати-сорока процентов населения планеты. С одной стороны мне жаль таких людей, они не знают того чувства, когда заботишься о других и делаешь их день чуточку лучше. Любое желание продолжать беседу с ним отпадает, отвращение лишь усиливается, и как же безумно я радуюсь, когда звонит мама.

– Простите, мне нужно ответить на звонок.

Выхожу из-за стола даже быстрее, чем следовало бы.

– Да мам?

– Теа, ты где? Я приехала с работы раньше, а тебя нет дома…

– Я в кафе с девчонками.

– Ох, ну ладно, а то я хотела предложить тебе съездить в магазин за продуктами, – разочарованно вздохнула мама на другом конце телефона. – Тогда увидимся…

– Нет, – торопливо перебиваю её. – Думаю, Ария и Холли не расстроятся, если я оставлю их и прокачусь с тобой. Заберешь меня возле итальянской пиццерии рядом со школой?

– Да, конечно. Через пятнадцать минут. Пока!

– Жду, – улыбаясь, лепечу в ответ и кладу трубку. Выдыхаю. Большое облегчение при мысли о том, что совсем скоро я уйду отсюда, настигает меня.

Не скрывая радости, возвращаюсь к компании.

– Что с тобой? Ты прям вся светишься, – вздернув бровь, улыбается уголком рта Холли. На самом деле выражение ее лица похоже на то, когда съел что-то противное, но пытаешься сделать вид, что тебе понравилось, чтобы не расстроить повара. Наверно, примерно так же я выглядела, пока сидела рядом с лаковолосым Эгоистом. Даже не знаю, от чего больше свечусь: от скорого ухода в свою комфортную жизнь, или от первой и последней встречи с зазвездившимся футболистом.

– Мама звонила, просила помочь ей с одним делом, так что через десять минут меня с вами уже не будет. Простите, ребята, – выдавливаю расстроенное выражение лица. Подруги неодобрительно смотрят на меня – их очередная попытка провалилась. В отличие от них, Ноа, похоже, даже не услышал моих слов. Он с неимоверным увлечением рассказывал что-то Шону и Дэни.

Осталось потерпеть десять минут, и все это закончится.

– Слушайте, на выходных я устраиваю вечеринку у себя в честь окончания учебного года. Было бы круто, если б вы пришли, – выпаливает Ноа. Мой внутренний голос начинает кричать и визжать что есть мочи. Еще раз увидеть самодовольное лицо с тонной лака на голове, да еще и в его же доме?! Мир начинает сходить с ума, стараясь прихватить меня с собой.

– Спасибо, но… – начинаю искать отговорку, как вдруг меня перебивают горе-свахи:

– Конечно. Мы с удовольствием придем!

Кажется, сейчас я побила все рекорды по размерам глаз. Меня только что обрекли на верную погибель, на ещё одно испытание, сравнимое с кругами ада. Свирепо смотрю на ухмыляющихся во весь рот подруг: «А вам не хочется узнать, хочу ли я там быть?.. Вы что вообще вытворяете?! Разве не видите, что он мне вообще не нравится! Он же самовлюбленный нарцисс со словарным запасом как у попугая!»

– Класс! Вот адрес, – Ноа пишет адрес на салфетке и протягивает ее мне. Поздравляю инстинкт скомкать бумагу и бросить ему в лицо. Даже спасибо говорить не хочется.

Смотрю на часы, и когда вижу, что злосчастные десять минут истекли, прощаюсь со всеми, и как можно быстрее покидая пиццерию, выбрасывая по дороге салфетку с адресом.

2

Я практически уснула, в полглаза читая «Ночную музыку*11
  Одноименный роман английской писательницы Джоджо Мойес.


[Закрыть]», когда внизу послышался голос мамы, зовущий меня спуститься вниз. Еле уговорив себя подняться с постели, сонно плетусь к двери, по пути потирая ладонью правый глаз.

– Что, мам? – хриплю с самой последней ступени лестницы.

– К тебе пришли Холли и Ария.

Странно, ничего, вроде, не говорили… Слегка нахмурив брови, с ритмичным стуком спускаюсь вниз. Девушки стоят у двери, миленько улыбаясь и о чем-то беседуя с моей мамой.

– Привет, – здороваюсь я, подходя к ним.

– Ты еще не собралась? – возмущенно поднимает руки вверх Бенсон. Я же удивленно таращусь на неё, искренне не понимая и судорожно пытаясь вспомнить, куда должна была собраться.

– Вы куда-то уходите? – с нотками упрека, покосилась на меня мама: «И ничего мне не сказала?»

– Теа и Холли сегодня ночуют у меня. Небольшая вечеринка с пиццей и ужастиками. Миссис Би, Вы ведь отпустите эту забывашку переночевать ко мне? – состроив мордашку, принялась клянчить Гиллис.

И что они опять удумали, вертелось в голове, опять на свидание? Нет уж, с меня хватит. Я не хочу никуда с ними идти, поэтому мысленно молю маму запретить мне. Она молчала несколько затяжных секунд, пока, наконец, не ответила:

– Ладно. Почему бы и нет.

И в этот момент захотелось закрыться в своей комнате, заколотить в ней дверь и окно, тем самым отгородив себя от мира хоть на пару часов. На самом деле, я все ещё в обиде на них за то внезапное свидание в пиццерии. Было даже более, чем некомфортно. Наверно, такого слова еще не придумали, чтобы выразить весь осадок, оставшийся после очередных смотрин. Находиться сейчас рядом с ними немного неприятно…

– Здорово! Спасибо, миссис Би, – радостно хлопнул в ладони темнокожая. – Тогда, мы поможем тебе собрать все необходимое, – обратилась она ко мне.

Не дав сказать и слова, подруги поволокли меня наверх в комнату; внутри зарождалось неприятное предчувствие.

– Ночевка?! – закрывая за собой дверь, восклицаю вполголоса.

– И да… И нет, – сев на кровать, парирует Холли. – Ты будешь ночевать у меня, но большую часть времени мы проведем в другом месте.

– Что? Куда вы собрались?

Меня будто бы ударило током, от которого напряглись все мышцы тела; уют из комнаты вдруг куда-то испарился. Подсознательно я уже знаю, что выбора у меня не будет… От загадочных улыбок подруг становится не по себе намного больше. Сейчас они похожи на злодеек из фильмов, придумавших грандиозный план, который обязательно воплотят в реальность, не смотря ни на что.

Ария вытаскивает что-то из кармана джинс и показывает мне – в ее руках такая же салфетка с адресом, как и та, выброшенная мной в мусорку. Нет, даже с титанической силой они не вытащат меня из дома туда.

– Ни за что, – складываю руки на груди, чтобы выразить твердость своей позиции.

– Да ладно тебе, почему бы не сходить на вечеринку? Тем более нас пригласили, и Ноа не умолкал о тебе, когда ты ушла.

Серьёзно? Неужели он забыл о футболе и своих сверкающих идеальных зубах и заговорил о ком-то другом, кроме себя самого? Думаю, этого не случится, даже если он будет находиться под самыми жесткими пытками изощренного садиста.

В ответ на её ложь лишь усмехаюсь, отворачиваясь к окну. Солнце медленно стремится к бесконечной линии горизонта, окрашивая пуховых небесных овец в нежные пастельные цвета. Я бы предпочла сейчас уйти в другое место.

– Теа, пойдём. Ты толком и не была на вечеринках за все свои семнадцать лет! Будет весело, – убеждает черноволосая подруга. – Не Ноа, так, может, кто-нибудь другой тебе понравится. В конце концов, мы же не замуж за него выходить заставляем!

– Как раз таки именно такое у меня ощущение и складывается, – признаюсь я.

Девушки удивленно переглядываются, как будто бы я несу целый воз отборного бреда, хотя так оно и есть на самом деле – они сводят меня практически со всеми подряд, если не так и есть.

– Ладно, давай посмотрим, что сможем найти подходящего в твоем гардеробе, – как бы невзначай, они начали переводить тему, спрыгнув со своих мест и столпившись возле настежь распахнуться шкафа.

Яркие гирлянды, флажки с гербом футбольной команды, в которой, видимо, состоит Ноа, парни в своих командных футболках в окружении толп девушек, грохочущая музыка, традиционные красные пластиковые стаканчики с чем-то, чего я пробовать точно не собираюсь – все, присущее типичной вечеринке. Десятки таких же подростков дергаются в такт музыке, как и всегда, собравшись в небольшие группы. Они визжат и ежесекундно что-то выкрикивают, вот только что именно, разобрать не удается; вопли сливаются в один общий гул. На секунду я теряюсь, кто-то небрежно толкает меня в спину, и почему-то все вокруг начинает казаться маленьким подобием преисподней, только без огня повсюду и в роли чертей выступают заполонившие дом люди. Чья-то рука находит мою и крепко сжимает ладонь, уводя за собой. Ария ловко петляет между толпой, плавно обходя каждого, будто бы грациозная гуппи, проплывающая среди заросли водорослей. Я не понимаю, куда она ведет меня, но надеюсь подальше отсюда.

Когда мы останавливаемся, наступает сильнейшее разочарование, потому что Гиллис привела меня в компанию Ноа Коллинза с еще парой каких-то парней. Холли, Дэни и Шон тоже находятся тут, держа в руках по стакану и над чем-то хохоча.

– Теа, вот ты где! – восклицает Ноа так, будто бы бесконечно рад меня видеть. – Ребята, это Теа. Теа, это ребята: Трэвис и Крейг, – парни машут мне рукой, украдкой пробежавшись оценивающими взглядами, от чего кажется, что личное пространство окончательно разлетается вдребезги. Замечательно, еще пара бесполезных имён. Хозяин вечеринки придвигается ближе ко мне протягивает напиток, который я беру, но пить не собираюсь.

– Так из какой вы школы? – интересуется один из друзей Ноа.

– Старшая школа Ричмонд-Хилл, а вы?

– Монтессори, – с чувством превосходства и важности отвечает блондин, и тут я вспоминаю, что это именно они разгромили наших футболистов, тем самым выиграв нынешний сезон. Именно на вечеринке по этому поводу мы сейчас находимся.

– Поздравляю, – выдавливает Шон, хотя он должен больше всех ненавидеть их, ведь Шон входит в сборную от нашей школы.

В центре зала какой-то высокий худощавый парень встает на кофейный столик, вознося над головой жестяную банку и выкрикивая: «Гладиаторы, вперед!» Толпа взрывается очередным залпом криков. Стоящие рядом со мной тоже восклицают, в то время как я вяло хлопаю в ладоши, пусть и изо всех сил пытаюсь проявить энтузиазм. Пока внимание приковано к парню в центре, кто-то касается моей спины и обвивает рукой талию. От испуга я вздрагиваю, чувствуя ускоренное сердцебиение и прилив крови к щекам. Поворачиваю голову в сторону Коллинза, выражение лица которого остается прежним, будто бы он сделал что-то обыденное, на автомате, вроде выключить свет в комнате. Ощущая дикий дискомфорт, отодвигаюсь от парня, делая шаг в сторону. Нужно уходить отсюда, причитает внутренний голос, и я полностью с ним согласна. Большое количество людей утомляет меня, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Все, что требуется, это подгадать момент – и сбежать. Ноа косится на меня, оскалив зубы, а я стараюсь сделать вид, что не замечаю этого.

Ребята говорят о всякой бессвязной ерунде, пока я, молча, слушаю их, изредка оставляя реплики и стараясь держаться на расстоянии от чересчур самоуверенного футболиста. Музыка становится громче, люди безумнее и развязнее, появляется запах табака, пробуждающий скручиваться желудок; вместе со всем этим увеличивается и желание поскорее выбраться туда, где я чувствую себя комфортно.

– Ноа, да обними ты уже Тею! – усмехается второй друг Коллинза, Трэвис. Все остальные начинают ему поддакивать, в том числе и мои друзья.

Ноа без проблем тянет меня к себе, крепко прижимая рукой. Тысячи вулканов одновременно взрывается во мне, заполняя лавой все внутри под завязку, в глазах пылает пламя злости и раздраженности. Приложив силу, отталкиваю парня, вырываясь из хватки, пробормотав, что мне нужно в туалет. Почти что бегу к выходу, ожидая, что Ария и Холли поплетутся следом. Если бы они так поступили, то стали бы первыми, на кого выльется мой гнев. Это все их вина. Они познакомили меня с этим болваном, они притащили меня сюда и это они ни разу не спросили моего согласия! Может, стоило бы на них накричать, чтобы поняли? «Да, я хочу накричать на них!» – скандирует голос в голове. «Но ты все равно не сможешь накричать на них, насколько не была бы зла», – подводят итог мысли.

На улице ничуть не прохладнее, чем в доме. Воздух теплый и спертый, даже не смотря на то, что солнце уже давно село, и все же это намного лучше, чем находиться внутри. Иду по выложенной крупным камнем дорожке, пересекая границу территории, огражденной высоким чугунным забором. Только тогда злость отступает и чувствуется свобода. Не оборачиваясь на забитый, как консервная банка дом, иду в направлении того места, куда могу добраться и с закрытыми глазами.

Мягкая трава, устланная ковром на земле, щекочет пальцы ног, припадая к земле под весом тела, она переливается серебром от света луны, будто бы это не трава, а самый настоящий шёлк. Ночные сверчки разлетаются в стороны, чувствуя приближающуюся опасность, притаившись меж травинок до тех пор, пока устрашающее чудовище невообразимых размеров не будет достаточно далеко. Почерневший от ночной пелены Холм громко стрекочет свою вечную древнюю мелодию, успокаивающую в человеке такую же древнюю частичку. Это то место, откуда не видно ни домов, ни бесконечных линий фонарей вдоль дороги, не слышно надоедливого тарахтения машин… Деревья, которыми усеян весь парк, скрывают меня от остального мира, словно возведенная стена. Здесь давно не разливают свет фонарные столбы возле деревянных скамеек, но мне это даже нравится. Свет фонарей приглушает свечение той основной причины, по которой я прихожу сюда почти каждую ночь лета. Из-за созданного человеком электрического света звезды не светятся так ярко, а вот когда его нет, бездонное небо оживает, оно будто бы движется в своей собственной динамике, переливаясь серебряными обработанными небом как океаном маленькими осколками огромного зеркала.

Я смотрю на луну, звезды и мысленно рассказываю им обо всём затаившемся внутри, в буквальном смысле изливая душу, или же просто разговариваю, как в кругу давнишних друзей. Это происходит невольно, само собой. Ты просто смотришь наверх на освещенную серебряным светом бесконечность, пытаясь что-то увидеть среди разделенных расстояниями в сотни и тысячи световых лет мерцающих надежд и мечтаний. Придаешься ей, воображая себя где-то там же, цепляющимся за всевидящий серп. Они никому не расскажут, они поймут и поддержат. Когда останешься наедине с небом, понимаешь, что тебе больше ничего не нужно.

Иногда мне кажется, что любовь к звездам самая сильная. Любить что-либо больше просто невозможно. Они гаснут и мерцают, пересекают бесконечную черноту в мгновение ока, унося за собой десятки тысяч желаний. Возможно, падающие звезды не гаснут и не исчезают, путешествуют из одной вселенной в другую, так же, как люди сменяют свое место жительства, или путешествуют по миру, так и звезды не могут подолгу находиться на одном месте. Иначе как объяснить появление новых, и угасание старых? Глядя на звезды, хочется мечтать и верить в то, что мир вокруг действительно прекрасен, и состоит эта красота не из больших вещей, а из маленьких деталей.

Кинув рядом туфли, ложусь на прохладную траву со сладковатым запахом, подложив руки под голову и позволяя глазам наполниться самым прекрасным блеском, который они только видели, позволяя телу, наконец, расслабиться, успокоиться, вдохнуть полной грудью. Я досконально изучила карту звездного неба и теперь с легкостью могу найти любое созвездие в западном полушарии. Ночами я лежу здесь, на этом самом месте, слушая симфонию цикад и находя созвездия, считая количество небесных светлячков в каждом, приводя свои мысли в порядок. Вот то самое место, где мне нравится находиться больше всего на свете. Этот Холм – мой второй дом.

Я не ненавистница людей и общества, просто мне нравится быть наедине с собой. Быть немного замкнутой не плохо и не странно. Это нормально – быть погруженной в свой мир и пытаться сохранить его. Да, я держу людей на расстоянии и очень редко кого подпускаю достаточно близко, даже родных, но это не значит, что я социофоб. Я могу открыться, только когда почувствую легкий толчок в груди и услышу шепот: «Не бойся, тебя поймут. Все будет хорошо.» Я не открываю душу многим просто, потому что люди разучились слушать и по-настоящему понимать, не пытаясь сделать, пустую попытку утешить других людей, а есть и такие, кто просто посмеется в лицо, притворившись на минуту другом. Люди разучились быть настоящими. Лицемерные, двуликие статуи все больше и больше заполоняют нашу планету.

Я беспечно плыву по синей воде среди звёзд уже достаточно долго. Конечно, остаться ещё на какое-то время не составит труда, я бы с удовольствием, но путь до дома Гиллисов тоже отнимет примерно час ходьбы, может даже чуть больше. Сменив лежачее положение сидячим, чувствую тягу вновь лечь и поплыть с умиротворяющим течением в неизвестность, она так и манит, поэтому как можно быстрее надеваю туфли и встаю. Глубокий вдох и выдох, омывающий лёгкие. Прикрытые на секунду глаза. «До завтра, Холм».

Спускаюсь вниз с небольшой горки, размышляя над тем, вернулись ли уже с вечеринки Холли и Ария, или ещё нет, и если вариант «нет», то, как попаду в дом, ключа нет и родителей подруги тоже сегодня нет.

Где-то вдалеке слышится приглушенный вопль, заставляющий напрячь слух и идти медленнее. «Кого-то убивают!» – выбрасывает инстинкт самосохранения. – «Разворачивайся и делай ноги, пока не поздно!» «Вдруг кому-то нужна помощь?!» – начинает частичка альтруизма. «Интересно, что там происходит?» – протягивает непоколебимое любопытство. На самом деле, все те ночи, что я здесь была, ни убийств, ни ограблений, ни даже спящих на скамейках бродяг тут не было. Эти крики – первая подобная вещь, происходящая здесь. И, тем не менее, сердце мастерски отбивает чечетку в груди, то сжимаясь, то разжимаясь, мурашки пробегают по спине, желудок скручивается в узел. Что-то заставляет меня чуть нагнуться, идти осторожнее, словно крадущийся хищник. Я могла бы убежать, но любопытство и есть та вещь, которая когда-нибудь не приведет меня ни к чему хорошему.

Чем дальше отхожу от холма, тем громче и четче становятся слышны звуки, напоминающие истошные вопли, под завязку наполненные страхом. Нахмурив лоб, ускоряю шаг и следую дальше.