Текст книги "Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $"

Откуда растут корни любой зависимости: это склонность или какое-то генетическое заболевание? Называйте как угодно. Я часто прокручиваю свои воспоминания в поисках ответа на этот вопрос. Когда мы росли, алкоголь всегда присутствовал в нашем доме. Это не перерастало в проблему, но нельзя назвать совпадением, что все трое сыновей в итоге стали зависимыми. Отец, конечно, любил выпить, и, наверное, слишком много. Как и многие мужчины его поколения, он был не прочь пропустить стаканчик мартини за обедом. Однако это не отражалось на его жизни: он упорно трудился и никогда не устраивал сцен на глазах окружающих. Несмотря ни на что, каждый вечер он садился на один и тот же поезд.

За все время, которое мы провели с отцом на поле для гольфа, я никогда не видел его с бутылкой в руках. Но когда мне исполнилось тринадцать лет и я смог получить в гольф-клубе членство для юниоров, это автоматически означало, что я стану больше времени играть с друзьями, а не с отцом. Усугубилась ли после этого ситуация? Скрывал ли отец свою зависимость, которая ужесточала его и без того сложный нрав и оказывала влияние на его перепады настроения и непростой взгляд на жизнь? Я никогда не узнаю.

В следующем году, когда мне было четырнадцать лет, я начал работать в качестве кэдди [7]7
  Кэдди – помощник гольфиста, сопровождающий его во время игры. – Прим. ред.


[Закрыть]. В течение пяти часов я ходил с двумя огромными сумками, каждая из которых превышала мой собственный вес, и за это мне платили четырнадцать долларов в день. Это было ужасно. Иногда я носил клюшки отца, но мне всегда хотелось играть с ним, а не помогать с инвентарем. Единственное, что мне нравилось в этой работе, – возможность побыть в окружении ровесников папы. Мне всегда нравилось слушать их разговоры о бизнесе, политике и последних новостях.

Я получил уникальную возможность перенять опыт старшего поколения и старался по жизни следовать их главному принципу упорной работы и в то же время знал точку зрения молодежи, так как сам был представителем молодого поколения. Я последовал примеру и тех и других. Такая двойственность серьезно повлияла как на мою жизнь, так и на ведение бизнеса.

В старших классах я хотел иметь как можно больше свободного времени. Я начал пропускать уроки и почти каждый день курил травку со своими приятелями. Мы были как Крысиная Стая[8]8
  Крысиная Стая – группа деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, которая сформировалась вокруг Хамфри Богарта и его жены Лорен Бэколл. В начале 1960-х годов лидерами Крысиной Стаи были такие известные певцы, как Фрэнк Синатра, Сэмми Дэвис и Дин Мартин. – Прим. ред.


[Закрыть] : Алан, Джейсон, Брайан, Барри, Дэнни и я. Мы прогуливали школу, чтобы поиграть в гольф и покурить, зачастую не отрываясь от игры.

В старших классах Брайан прозвал меня «хмарь», потому что в моей голове постоянно крутилась тысяча мыслей. Кроме того, я почти все время был под кайфом. Помню, как-то раз я шел по коридору школы. Там было очень громко: со всех сторон шумели дети. Брайан пытался мне что-то сказать, но я был настолько погружен в бесконечный поток собственных мыслей, что едва слышал его. Мне казалось, что его голос раздается из ниоткуда, когда он прокричал: «Эй, хмарь!» Ему удалось привлечь мое внимание, но ненадолго.

Я был неловким и рассеянным, а показная самоуверенность, к которой я прибегал, чтобы скрыть свои комплексы и страхи, часто выглядела как откровенная дерзость. Это отталкивало людей. По крайней мере, я нашел силы, чтобы воспользоваться возможностью, которую увидел. Когда мне было шестнадцать, я услышал, как мой друг Джефф рассказывал о том, что собирается устроиться на работу в обувной магазин Toulouse в центре Сидархерста, недалеко от главных магазинов и ресторанов города. Мне показалось, что это гораздо лучше, чем надрывать свою задницу, таская сумки для клюшек за четырнадцать долларов в день. Кроме того, я знал этот магазин. Его владелец, Лэнс Рубин, ходил в школу с моим братом Джоном. Это был тот случай, когда наше родство сыграло мне на руку. Я понимал, что если приду к нему и расскажу о себе, то, скорее всего, работа будет моя, а не Джеффа. Так и произошло.

Лэнс был крутым парнем. Ему исполнилось всего двадцать семь лет, он владел магазином и занимался дизайном обуви. Он имел много общего с воротилами Голливуда, о которых я всегда так любил читать. Подобно им, он сочетал в себе тягу к искусству и коммерческую жилку. Этот парень не стеснялся творческого самовыражения. Лэнс также занимался рисованием и в душе был настоящим творцом, но это не помешало ему стать бизнесменом. В данном случае его подход к ведению дел сильно отличался от того, чем занимались продюсеры киностудий или наш отец.

Наступил 1975 год, и индустрия моды только начала обращать внимание на молодежь. Представители поколения хиппи, которым на тот момент было уже за двадцать, обладали собственным уникальным чувством стиля. Магазины вроде Toulouse, где играл рок-н-ролл, а стены украшали различные плакаты, стали появляться по всей стране, чтобы перевести эту субкультуру на коммерческую основу и удовлетворить потребности молодежи. Это был революционный подход. До этого момента мода ориентировалась в основном на старшее поколение. У молодых людей не оставалось другого выбора, кроме как носить одежду, изначально шитую для их родителей. Toulouse и другие подобные магазины предоставили им альтернативу.

Когда я впервые зашел к Рубену, то буквально лишился дара речи. Одно дело видеть Люка в атрибутике хиппи, когда он представляется одним человеком. Другое – лицезреть целый магазин, наполненный самой крутой и эффектной обувью, которую я когда-либо видел.

На одной полке стояли оригинальные Goody Two Shoes из разноцветной кожи и с высокими деревянными каблуками. Некоторые модели имели более дерзкое исполнение, с платформой вместо каблуков. Другие дизайнеры пошли еще дальше. Вдохновленные британским движением Glam Rock, они соединяли блестящий металлик в стиле 1960-х с огромными пряжками и платформами. Казалось, что это были взаимоисключающие стили: лакированные кожаные оксфорды на шнуровке с нелепо высокими каблуками и платформы с контрастной прострочкой, чтобы выделиться необычным дизайном обуви.

И сейчас мы говорим только про женские туфли! Мужские ботинки имели не менее безумный вид: восьмисантиметровые платформы, блестки и сверкающая лакированная кожа. Я всегда носил лоферы и никогда не задумывался об этом. Теперь понял, что благодаря обуви смогу выразить разные стороны своей личности. Toulouse предлагал покупателям огромные возможности для самовыражения.

Когда я только начинал работать в магазине Лэнса, то не особо вписывался в общую картину. Я выглядел как Ричи Каннингем из сериала «Счастливые дни»: аккуратно и по-пуритански строго одетый. Единственное, что меня отличало – это длинные волосы. Первое время я работал мальчиком на побегушках на складе. Я должен был подметать и наводить порядок, но бо€льшую часть времени я примерял туфли на высокой платформе, каждый раз падая в них, не успев сделать и двух шагов.

Постепенно я привык к новому окружению. Принимая во внимание замечания коллег по работе, я стал ходить в брюках клеш вместо зауженных джинсов, носить рубашки с металлическими вставками и надевать ботинки на высокой платформе. Даже научился ходить в них. Вскоре я перешел работать в торговый зал. И сделал это по собственной инициативе.

Одно из моих главных убеждений, особенно если дело касается бизнеса, заключается в том, что лучше просить прощения, но не разрешения. Когда я приступил к работе с покупателями, проявил себя как отличный продавец, поэтому не было причин для извинений или моего возвращения на склад.

В Toulouse я начал постигать тонкости розничных продаж: как женщина примеряет обувь, что она хочет вам сказать, поворачиваясь тем или иным образом перед зеркалом, приняла ли она решение о покупке, когда она просит вторую туфельку, или ей нужно, чтобы вы принесли ей модель другого цвета. Это похоже на умение танцевать или целоваться – интуитивно понятные действия. В отличие от перечисленных выше занятий (по крайней мере, на тот момент) в продажах я преуспевал.

Когда в магазин заходила женщина, я помогал подобрать ей такую пару туфель, которую она смогла бы носить ежедневно. Такой выбор мог менять ее походку, стиль в одежде и даже способы, с помощью которых она пытается пробиться в этом мире. Я спешил помочь ей создать определенный образ жизни.

Однажды в сопровождении своей матери в магазин пришла молодая девушка по имени Слоан Берман. Ей было тринадцать лет, и она очень хотела туфли на платформе, но ее мать отказывалась их покупать. «Тебе еще рано носить такие туфли», – сказала она, когда оплачивала пару обуви, которую выбрала на свой вкус. Слоан медленно опустилась на пол возле кассы и разрыдалась. Я запомнил то, с какой любовью она относилась к туфлям, и спустя тридцать лет я предложил ей работать в своей компании. Теперь она возглавляет отдел по производству женских сумок.

Покупатели вроде Слоан оказали на меня большое влияние. Благодаря им я все глубже увлекался обувью. И начинал понимать, почему одни ботинки пользуются большим спросом и становятся хитами продаж, а другие нет. Тогда я осознал, что способность предвидеть главные тенденции – это своеобразный акт творчества.

Это стало для меня переломным моментом. Тогда я впервые подумал о том, что было бы круто создать нечто совершенно новое, и надо сказать, я действительно был способен на это. Прежде я смотрел на себя глазами окружающих и считал, что со мной что-то не так. Потом понял, что это мой шанс на спасение – надежда на то, что я все-таки небесполезен.

Проработав в Тулузе всего пару лет, я вынужден был уйти ради поступления в колледж. Я каким-то чудом окончил старшие классы и должен был продолжить свое обучение. В нашем районе посещение колледжа было обязательным. Туда ходил даже Люк, прежде чем бросил учебу и начал жить в коммуне. Я выбрал университет Майами без особой причины. Мой брат Джон женился и переехал в этот город годом ранее. После окончания школы некоторые из моих друзей тоже решили осесть именно там, поэтому это место показалось мне ничем не хуже любого другого.

Давайте начистоту. Я не горжусь тем, как вел себя последующие несколько лет. И испытываю сильные угрызения совести по этому поводу. Жаль, что мне не хватило сил взять себя в руки и максимально использовать возможность обучения в колледже, чтобы действительно чему-то научиться; взяться за ум и постараться реализовать свой потенциал. Я всегда считал, что правда никогда не повредит, к сожалению, последующие события доказали обратное.

Глава 2
Подошва

Подошва – нижняя часть обуви, которая непосредственно соприкасается с землей. Она подвержена интенсивным механическим воздействиям и сильной степени износа, поэтому данная деталь изготавливается, как правило, из очень прочного материала. Подошва должна обеспечивать достаточное сцепление с поверхностью, чтобы избежать скольжения во время движения.

Мне никогда официально не ставили диагноз СДВГ [9]9
  Синдром дефицита внимания и гиперактивности – неврологическо-поведенческое расстройство развития, которое начинается в детстве и сопровождается такими симптомами, как сложности с концентрацией внимания, гиперактивность и импульсивность. – Прим. ред.


[Закрыть], но в случае со мной его наличие очевидно. В детстве и даже в подростковом возрасте я мог справиться с отвлекающими факторами. Круг моих обязанностей был достаточно ограничен, и, хотя моя неугомонность вкупе с импульсивностью доставляли мне массу неприятностей в школе, я знал, как это преодолеть.

В колледже учеба протекала совершенно иначе. Сама идея – за один день обойти несколько корпусов, чтобы попасть на занятия, и на следующее утро следовать уже другому расписанию, а затем выполнять разные домашние задания по каждому из пройденных предметов казалась нереальной. Можно было сразу забыть об этом. Мои шансы добиться успеха в такой обстановке были равны нулю. Без вариантов.

Представьте, что у вас в голове четыре телевизора, которые показывают разные фильмы.

Невозможно одновременно сосредоточиться только на одном из них, но в общих чертах я понимал все четыре.

На интуитивном уровне я понимал, что мой мозг работает иначе. Это не позволяло сконцентрироваться на одном предмете, делая все по порядку и организованно, но были и преимущества. Благодаря способности усваивать и обрабатывать большое количество информации я улавливал множество нюансов в происходящем вокруг.

В одних вопросах я проявлял большую сообразительность, в других – абсолютную глупость. К такому сложно привыкнуть. Я недоумевал, почему я таким родился, и постоянно расстраивался из-за того, что не могу навести порядок в своей голове. Каждый из четырех фильмов ежесекундно боролся за мое внимание. Я изо всех сил старался разобраться в их сюжете. Неудивительно, что часто отвлекался и постоянно обо всем забывал! Тем не менее мог многое извлечь из увиденного на этих экранах.

Я часто задаюсь вопросом, насколько изменилась бы моя жизнь, если бы в детстве мне диагностировали СДВГ, а родители занялись моим лечением и начали давать мне какие-то препараты. Преуспел бы я тогда в учебе? Уверен, что да. Хуже бы точно не стало. Но достиг бы я таких же высот в будущем? Этого я не могу сказать. СДВГ – забавная штука. В дальнейшем это помогло мне целенаправленно и упорно идти по пути развития своего бизнеса. Что касается моей семьи и личной жизни, то здесь ситуация была сложнее.

Так как на момент учебы в университете Майами я не получил соответствующего диагноза, лечения и плана дальнейших действий попросту не было. Честно говоря, мне больно даже думать об этом. Я был просто жалок.

Я не помню ни одного занятия, хотя уверен, что ходил, по крайней мере, на несколько. Зато я не забыл полный бардак, который царил в моей комнате в общаге, убийственную смесь запахов – крема для загара и травки. Днем я спал, а ночью тусовался с друзьями.

Мой сосед по комнате был парнем со Среднего Запада. Нас мало что объединяло, и он не проявлял особой симпатии. Он не понимал, почему у меня так мало вещей, которых едва хватает, чтобы как-то выжить. Я не имел ни малейшего представления о том, как о себе позаботиться на бытовом уровне. «Все твои вещи поместились бы в обувную коробку, – говорил он в недоумении. – Что с тобой не так?»

В Майами мне составили компанию школьные приятели. Все мы были не без греха, но я особенно выделялся на общем фоне. В Майами наркотики были на каждом углу, и именно здесь я пристрастился к препарату, который изначально использовался для лечения тревоги и бессонницы. Тогда он пользовался большим спросом. Какое-то время его даже законно продавали по рецепту. Из-за частого злоупотребления препаратом его вскоре сняли с продажи.

Практически сразу после переезда в Майами нам с друзьями удалось отыскать доктора, который без проблем мог выписать любой рецепт. Мы без раздумий записывались на прием и говорили, что нам нужны таблетки, чтобы избавиться от бессонницы или справиться с тревогой, которую вызывает учеба. Потом мы напивались, принимали их и ощущали что-то похожее на эйфорию. Как-то раз я увидел почтальона, который принес мне корреспонденцию, и, обняв его, на полном серьезе невнятно пробормотал: «Я хочу побыть рядом».

Препарат временно смягчал симптомы СДВГ, так как воздействовал на нервную систему: замедлял пульс, снижал кровяное давление и частоту сердечных сокращений. Во время действия препарата – от тридцати минут до часа – экраны с фильмами в моей голове отключались, но у меня начались проблемы.

Я научился основным уловкам, к которым прибегают наркоманы: рассчитать правильно количество таблеток и принимать их на пустой желудок, чтобы ничто не мешало почувствовать эйфорию и продлить одурманивающее действие препарата. Самое главное было накачаться таблетками, а все остальное – пустая трата времени. Несмотря на то что это помогало мне сфокусироваться, я просто вел жалкое существование.

Единственное, что меня радовало, пока я жил в Майами, – возможность проводить больше времени со старшим братом Джоном. Мы очень редко встречались последние десять лет, бог свидетель, мы виделись пару раз в год, и в основном только по праздникам. Несмотря на то что мне хотелось быть на него похожим, я знал о нем очень мало. Однако не так давно он женился, переехал в Майами, и теперь у нас появилась возможность наладить братские отношения.

К тому времени Джону было уже под тридцать, и я восхищался им еще больше. Он всегда надевал строгий костюм от Пьера Кардена, а его потрясающая жена Тони была похожа на настоящую принцессу Лонг-Айленда. Она родилась в самой зажиточной семье города и провела детство в огромном поместье. Конечно, мой брат женился на ней.

Джон и Тони выглядели как парочка голливудских кинозвезд. В Майами они жили в шикарной современной квартире. Яркий декор украшал отполированную мебель и современные детали интерьера геометрической формы, которые были популярны в середине 1970-х годов. Стоимость одной только литографии Ричарда Линднера превышала месячную выручку текстильного предприятия нашего отца. Все выглядело очень изысканно и по-взрослому. Я не мог представить, что, повзрослев, буду вести такую же гламурную жизнь.

Впервые в жизни мы с Джоном почувствовали себя настоящими братьями, ровней друг другу. В компании моих приятелей мы обошли все клубы и бары Майами, но, в отличие от нас, брат не употреблял наркотики. Он был прожигателем жизни, который умел очаровывать людей, и перед тем, как уйти из бара, всегда покупал парням выпивку за свой счет. Мне нравилось проводить с ним время, но я не уверен, что это было взаимно. Я употреблял наркоту, как сумасшедший, и зачастую выглядел полным идиотом. Смысл метаквалона в том и заключается, чтобы превратить вас в нелепое нечто, которое пускает слюни и в итоге валится с ног. При этом вы не испытываете никаких угрызений совести, потому что находитесь под таким кайфом, что на все остальное просто плевать.

Как-то раз мы пошли в The Cockpit Lounge, небольшой, переполненный народом клуб, который располагался недалеко от аэропорта Майами. Я продолжал глотать таблетки даже после того, как другие парни давно перестали. Я свалился на пол, а на следующий день проснулся в одежде брата на кожаном диване De Sede в безупречной гостиной Джона. Все воспоминания о той ночи стерлись, но мне было ужасно стыдно за то, что мой брат был вынужден нянчиться со мной. Тем не менее на этом мои приключения не закончились.

Я продержался в колледже один год. Когда отец увидел мои оценки, то сразу позвонил мне. Ему было за шестьдесят, он собирался уходить на пенсию и ему осточертела моя глупость. «Попрощайся с деньжатами, – грубо сказал он. – Колледж для тебя всего лишь развлечение, и я не стану впустую тратить свои деньги. Устраивайся на работу». На этом разговор закончился. Я не произнес ни слова. А что тут скажешь?

Я повесил трубку и обвел взглядом свою комнату. Она была в ужасном состоянии. По крайней мере, моя половина. Чистая одежда валялась вперемешку с грязной, потому что если я изредка и стирал, то не разбирал свое белье. Еда сгнила в мусорном ведре. Когда и куда этот мусор вообще надо выбрасывать? Я провел в колледже целый год, а в итоге так ничему и не научился. Я думал, что начну злиться на отца или расстраиваться из-за того, что придется бросить колледж, но вместо этого я ощутил сильное и неповторимое чувство облегчения. Слава богу, этот период моей жизни подошел к концу.

Теперь я могу с уверенностью сказать, что отец оказал мне огромную услугу, выдернув меня из стен колледжа. Мне нужно было самостоятельно заботиться о себе и упорно работать, а не наслаждаться оплачиваемым четырехлетним отпуском. Если бы я не бросил учебу, то абсолютно точно еще глубже увяз бы в своей зависимости. Не то чтобы на этом все и закончилось. Некоторые вещи просто неизбежны. Но, по крайней мере, мой отец не причастен к моему падению. Сейчас я удивляюсь, когда вижу ребят, которые ходят в колледж и получают отличные оценки. Я хотел бы стать таким же, но в моем случае это исключено.

Я распрощался с колледжем, но не спешил возвращаться домой на Лонг-Айленд. Джон основал компанию Madden Securities, которая занималась продажей систем охранной сигнализации, и нанял меня в качестве торгового агента. Я обходил дома и магазины по всему Майами, раздавал листовки, расклеивал объявления и, как правило, старался охватить весь район. Мне было проще день напролет заниматься работой, чем пытаться разобраться в режиме учебных занятий в колледже. Меня не пугал тяжелый труд, однако одни задачи давались мне легко, а другие требовали усилий.

Мы занялись бизнесом, но не добились устойчивого развития. Джон фактически работал в минус, а мы каждую ночь уходил в отрыв. Но вечеринки не могут продолжаться вечно. Спустя шесть месяцев у Джона забеременела жена, и он решил закрыть компанию, чтобы получить лицензию брокера. Могу поспорить, он был рад наконец отделаться от меня. Мысль о том, что придется искать новую работу и жилье, казалась невыносимой, поэтому я вернулся к родителям на Лонг-Айленд, имея при себе лишь завалявшийся в кармане рожок для обуви.

Благодаря опыту работы в Toulouse меня сразу наняли на должность продавца в популярном обувном магазине Jildor, который находился почти в центре Сидархерста. Когда мы с братьями начали самостоятельно зарабатывать на жизнь, по крайней мере временно, наши родители продали дом и переехали в небольшую квартиру в городе. Какое-то время я спал на раскладном диване в гостиной, пока управляющая компания дома, где они жили, не попросила отца, чтобы я съехал.

Каждую ночь я допоздна тусовался и под кайфом возвращался домой, постоянно спотыкаясь и врезаясь в мебель, которая стояла в холле. Я часто терял ключи, поэтому посреди ночи приходилось нередко стучать в дверь, чтобы попасть в квартиру. Родители не испытывали восторга от совместного проживания, ведь я стал позором для нашей семьи. Сейчас мне кажется, что ситуация с управляющей компанией была лишь предлогом, чтобы выставить меня из дома. Они не пытались наставить меня на правильный путь и помочь привести жизнь в порядок, хотя я уверен, что это все равно ни к чему бы не привело. Они просто вышвырнули меня из квартиры и оставили на произвол судьбы.

Я уговорил школьных приятелей, Брайана Фрэнка и Джеффа Мелсера, совместно снять небольшой дом в Атлантик-Бич. Летом это было популярное место для отдыха, в межсезонье можно было получить дешевую краткосрочную аренду жилья. Мы постоянно снимали новые дома. Спустя какое-то время Джефф съехал, и с нами поселился наш старый друг Джейсон. Арендованное жилье, как и я сам, постоянно находилось в ужасном состоянии. Я помог Брайану устроиться на работу в Jildor. Днем мы торчали в магазине, а по вечерам накуривались и пытались цеплять девчонок, что удавалось редко.

Без контроля со стороны мое пристрастие к наркотикам переросло в серьезную зависимость. Тогда я еще не осознавал это в полной мере. К тому времени, по сравнению со мной и Брайаном, состояние Джейсона сильно ухудшилось, и ситуация накалилась настолько, что в конце концов мы попросили его съехать. Он постоянно был под кайфом, крушил мебель в съемной квартире, и мы беспокоились, что однажды, вернувшись после работы, увидим его мертвым. Мы были очень молоды и не знали, как ему помочь, поэтому отправили его жить в родительский дом, надеясь, что это поможет ему завязать с наркотиками.

Честно говоря, я не сильно отличался от Джейсона. Несмотря на это, я полностью отдавался своей работе в Jildor. В отличие от Toulouse, где царило веселье, повсюду были разбросаны крутые ботинки, а вокруг под громкую музыку тусовалась молодежь, Jildor представлял собой безупречно убранный магазин обуви высокой моды для более зрелых покупателей. Все аккуратно стояло на своих местах, пол всегда блестел, а по залу витал запах кожи. Среди клиентов Jildor были в основном обеспеченные еврейки, и это была настоящая работа. Это было похоже на каторгу: восемь часов я не разгибал спину, забирая одно за другим, как официант. Но я получал удовольствие от своей работы.

Наверное, прозвучит прозаично, но, несмотря на то что в Jildor продавали модную обувь, в основном это был семейный магазин. Не самое подходящее место для творческого парня. Но мне нравилось, что сама по себе продажа обуви может стать творческим занятием.

Однажды к нам пришла женщина, чтобы купить обувь для своей дочери. Она упомянула, что работает в городском банке, поэтому я показал ей новые туфли-лодочки, которые только поступили в продажу. «Жду не дождусь прийти к вам в банк, чтобы посмотреть, как вам идут эти туфли, – сказал я, пододвинув коробку с этой моделью. – Они прекрасно вам подойдут». Она вышла из магазина явно довольная своей покупкой. Эти незабываемые моменты доказывали: мне есть что предложить покупателю.

Я был прирожденным продавцом, но благодаря хозяину Jildor, Джеку Биненфельду, я усовершенствовал свои навыки продаж. В будущем я не добился бы такого успеха, если бы не проработал два года в этом магазине, перенимая опыт ведения бизнеса у его владельца. Джек был элегантным мужчиной лет пятидесяти, с отличной осанкой и седыми волосами. Он одинаково щепетильно относился как к своей внешности, так и к управлению магазином. В качестве владельца он вел себя немного отстраненно. Примерно раз в неделю он выходил в торговый зал из своего кабинета, который располагался на втором этаже. Несмотря на его частое отсутствие, установленные Джеком правила неукоснительно соблюдались. Все знали, что магазин необходимо содержать в безупречной чистоте, буквально стирать со всего пылинки, чтобы обувь выглядела идеально.

Как-то раз Джек спустился в торговый зал и увидел разводы на стеклах. Он строго и в недоумении посмотрел в нашу сторону. «Что это, черт побери, значит? – спросил он, указывая на окно. – Где ваше чувство достоинства?» Мы натирали стекло каждый час, и вскоре запах очистителя распространился по всему помещению.

Самое главное было то, чтобы всегда сияла подсветка на вывеске с названием магазина. Если вы не успевали заменить перегоревшую лампочку в течение нескольких секунд, это было равносильно апокалипсису или смерти близкого родственника. Джек не должен был это увидеть. От этого практически зависела ваша жизнь.

Внешний вид магазина говорил о том, что Джек гордится своим детищем, и я руководствовался этим во время открытия собственных магазинов. По сей день, стоит мне увидеть вывеску с перегоревшей лампочкой, в голове появляется мысль о том, что владельцам плевать на свой бизнес. Если в магазине Steve Madden я замечаю, что на полу валяется обувная коробка или беспорядок на витрине, то сразу впадаю в ярость.

Джон показал мне самое главное – насколько важно, чтобы каждый сотрудник носил что-то из ассортимента заведения. О чем подумает покупатель, если зайдет в обувной магазин и увидит продавцов в ботинках стороннего бренда?

Я занимаюсь в спортзале и недавно побывал в небольшом магазине неподалеку, где продают одежду для тренировок и спортивное снаряжение. Девушка, одна из сотрудниц, носила симпатичные легинсы. Я спросил ее, где она их купила. Она улыбнулась и без задней мысли ответила: «В Forever 21». Невероятно! В магазине, где она работает, продают десятки легинсов. Почему владелец закрывает на это глаза? Для ясности, я не виню в этом продавцов. Очевидно, что руководство скупится на предоставление скидок своему персоналу. Я же считаю правильным, когда сотрудники получают обувь и аксессуары бесплатно либо по минимальной стоимости. Таким образом, они тоже будут представлять бренд.

В Steve Madden продавцы допускаются в торговый зал только при условии, что они надели обувь нашего бренда, и точка. Я провожу много времени в наших магазинах, и стоит мне увидеть кого-то в туфлях другой марки, сразу подхожу к этому сотруднику и говорю: «Убирайся из зала». Наверное, звучит грубо, но это вопрос чести. То, чему я научился у Джека.

Почти весь персонал в Jildore боялся Джека, но ко мне, Брайану и другим молодым парням, которые работали в зале, он проникся симпатией. Он научил нас подталкивать клиентов к покупке и продавать товар – навыки, которыми я владел от рождения. Если женщина просила принести ей одну туфлю своего размера, Джек говорил, что надо также показать похожую модель. Она пришла за покупкой, а значит, ваша задача – помочь ей выбрать ту самую обувь. Я стал изучать новые приемы в «танце по ухаживанию за клиентом», которым начал обучаться еще в Toulouse, и продолжаю эти занятия «хореографией» по сей день.

За два года работы в торговом зале Jildor я узнал главные принципы ведения бизнеса, которыми до сих пор руководствуюсь. Никто из моего окружения не верил в то, что я продвинусь за пределы магазина Джона. За исключением Брайана, все мои друзья ежедневно садились на поезд и отправлялись в город на работу в швейном районе или на Уолл-стрит, следуя отеческому примеру, в то время как я садился на велосипед и ехал в Jildor. Они смеялись над тем, что я, как какой-то школьник, работал продавцом в обувном магазине. Но мне нравилось то, чем я занимаюсь, и в глубине души я надеялся, что это послужит исходной точкой для начала настоящей карьеры.

Уже тогда я серьезно увлекся дизайном обуви и вопросом успешных продаж. В то время продавались женские туфли на очень высоком каблуке. Особую популярность приобрел бренд Charles Jourdan, который продавал своего рода лабутены. Эти туфли поставлялись для эксклюзивной продажи в Jildor. Они были упакованы в потрясающую красную коробку, и я испытывал огромное удовольствие, когда открывал ящики и вытаскивал долгожданный товар. Дважды в год Джек выставлял на продажу туфли Charles Jourdan за полцены. Сейчас в магазинах постоянно проводятся какие-то акции. Но на тот момент обувь продавали по полной цене на протяжении всего сезона, и, только когда поступала новая коллекция, мы устраивали большую распродажу. Так было задолго до эпохи интернет-магазинов. Люди со всех районов съезжались к нам, чтобы купить обувь со скидкой.

Джек натягивал декоративные бархатные канаты, как на премьере какого-нибудь фильма, а женщины выстраивались в ряд вдоль улицы, чтобы попасть в магазин сразу после открытия. Как только распахивались двери… все бросались в атаку! Покупательницы, словно безумные, вваливались внутрь и бежали к витрине с туфлями Charles Jourdan. Спустя годы, во время торжественного открытия своего первого магазина, в знак признательности Джеку я развесил такие же бархатные канаты. Без Jildor не было бы компании Steve Madden.

Спустя два годы работы в торговом зале я был готов попробовать что-то новое. Начало моей работы в Jildor примерно совпало с моментом, когда Лэнс, владелец магазина Toulouse, открыл небольшое дело по оптовой продаже обуви под названием L. J. Simone. Это один из первых брендов, который создавал обувь специально для молодых девушек. Джек хотел продать их в Jildor, но Лэнс отверг его предложение, так как для этой цели у него был собственный магазин. Как-то раз я зашел в Touloyse, чтобы посмотреть на эту обувь. Там продавали много деревянных сабо, выполненных в европейском стиле, с разными прикольными деталями вроде заклепок и наборных каблуков, на мой взгляд, очень крутыми.