Текст книги "Бог одноэтажной вселенной"

Глава 2
В пещере Мар Сабы

Мар Саба (Лавра преподобного Саввы Освященного) – один из древнейших постоянно действующих православных монастырей в мире. Он располагается в Иудейской пустыне за пределами Иерусалима и примыкает к скале, которая возвышается над Кедронской долиной. Там нет деревьев, ничто не может смягчить силу солнечного жара. Зато есть пещеры. С одной из сторон ущелья находятся мощные монастырские постройки, которые служат пятнадцати живущим там сейчас монахам. Тут есть несколько важных для обители общих строений – например трапезная, где братия ест, – но за пределами монастырских стен начинается целый лабиринт из пещер и ходов, высеченных в скале. Пещеры эти были жилищем монахов более полутора тысяч лет.

Я приехал в Мар Сабу во время паломнического путешествия по Святой Земле. Я искал одну конкретную пещеру – келью преподобного Иоанна Дамаскина. Он пришёл в монастырь после того, как покинул двор мусульманского халифа. Именно в той пещере он написал свои самые известные труды: «Три защитительных слова против порицающих святые иконы» и «Точное изложение православной веры».

Сидя в келье святого, с трудом понимаешь, как здесь можно молиться, а тем более писать богословские труды непреходящей ценности: её размер, если оценивать на глаз, составляет меньше, чем три на три метра. Вот выступ, он явно использовался вместо кровати. А вот маленькое углубление в скале, тут стояли иконы и лампада, и ещё одно углубление – для письменного стола. Видя такую обстановку, сложно поверить, что этот монастырь когда-то был одним из главных книжных центров Церкви и что отсюда происходит Типикон[6]6
  Типико́н – (греч. Τυπικόν от τύπος, «образец, вид, норма») – богослужебный устав Православной Церкви.
  В настоящее время во всех поместных Православных Церквах действует Иерусалимский устав, названный по местонахождению Лавры прп. Саввы Освященного (439–539 гг.) близ Иерусалима. Свои записи прп. Савва назвал сразу тремя словами: Τύπος καί παράδοσις και νόμος («Образец, предание и закон»). С XIII в. в заглавиях рукописей уже появляется и одно слово τυπικόν, без пояснений.


[Закрыть] преподобного Саввы – Иерусалимский богослужебный устав, который до сих пор является главным уставом (то есть книгой богослужебных указаний) Православной Церкви. Мар Саба – не просто древний монастырь, но и один из самых значимых в истории православного христианства.

Я сидел в келье преподобного Иоанна, думая обо всём этом и пытаясь молиться о его предстательстве. Я пишу – и никто не писал лучше или более доходчиво о православной вере, чем преподобный Иоанн Дамаскин. То, что я нашёл в монастыре, намного больше, чем тесная пещера: я обнаружил настоящий «форпост» «одноэтажной» вселенной.

Монахи Мар Сабы – не пришельцы из прошлых веков. Но их образ жизни, сформированный возникшим здесь Типиконом, стал для них «дверью» в особое мироощущение, по большей части потерянное для современного Запада. Вы сразу понимаете, что оказались в необычном месте, когда заходите в кафоликон – главный храм монастыря. Место для него было явлено преподобному Савве. Пещера-келья святого изначально находилась на другой стороне ущелья. Однажды ночью он увидел свет, исходивший из противоположного утёса ввысь, к небу. Изучив местность, монах обнаружил довольно большую пещеру, правильно ориентированную (на восток) и по форме напоминающую интерьер храма. На месте будущего алтаря было обнажение скальных пород. Эта пещера и стала соборным храмом обители, «Богозданным», по словам преподобного Саввы.

Сначала взгляд вошедших в кафоликон падает на иконы, которые размещаются по стенам так, как это принято в византийских храмах. Но, оглядевшись, просто невозможно не заметить противоположный входу трансепт[7]7
  Трансепт – поперечный неф в базиликальных и крестообразных по плану храмах, пересекающий основное (продольное) помещение под прямым углом.


[Закрыть], где выстроены в ряд черепа людей. Становится ясно, что этот монастырский храм воплощает совершенно иное видение смерти, чем то, с которым я сталкивался в детстве. Здесь вы не просто говорите о смерти – она смотрит на вас в упор и говорит сама за себя. Черепа принадлежат монахам-мученикам. За всю многовековую историю их было много, и все они умирали от рук захватчиков или соседей, которые ненавидели монахов за их веру или всерьёз полагали, что в монастыре спрятано сокровище. Да, там на самом деле хранится сокровище, но вовсе не то, о каком мечтали мучители.

Паломник спросил монаха, который был нашим гидом: не возникает ли у монастырской братии трудностей с соседями-мусульманами и иудеями? «Монастырь стоит здесь очень давно. У нас были разные соседи, – ответил он и потом добавил: – Но мы монахи. У нас нет врагов».

Кажется, я нашел рай.

А ещё я узнал много интересных историй. Около двух недель назад «почил» один насельник монастыря. «Мы никогда не говорим, что монах умер», – сказал наш гид, и тут я вспомнил о такой памятной мне по протестантскому детству «неизреченности» смерти. Он продолжал: «Мы всегда говорим словами Священного Писания: монахи “почили”. И говорим мы так прежде всего потому, что постоянно их видим».

Теперь я понял, что оказался в совершенно особенном месте.

«Вы их видите?» – переспросил я.

«Да, конечно, – ответил монах, – они всё время приходят к братии. Ничего не стоит увидеть преподобного Савву на лестнице или ещё где-нибудь». Свидетельство того монаха (как оказалось, выходца из Сан-Франциско) – не какая-нибудь «непридуманная история»[8]8
  Судя по всему, автор отсылает к британскому телесериалу «Непридуманные истории» (“Tales of the Unexpected”) – экранизации рассказов английского писателя Роальда Даля в жанре триллера, серии которого выходили с 1979 по 1988 год.


[Закрыть], и описывал он не явление привидений, а живое присутствие святых, которые населяют то же пространство, что и мы. Потому что вселенная – «одноэтажная». Похожие истории распространены по всему миру православного монашества. Та грань, которая отделяет монахов сегодняшнего дня от отцов прошлых веков, действительно очень тонка. Ведь вселенная не просто «одноэтажная», но к тому же и достаточно «густонаселённая».

В этом смысле учение Древней Церкви довольно ясно. Усопшие разлучены со своими телами и отделены от нас – но Церковь остаётся единой. Нет одной Церкви на земле, а другой – на небе. Есть одна Церковь, и члены её – все православные христиане. Казалось, что для этих монахов нет ничего более естественного, чем присутствие, иногда даже зримое, монахов Мар Сабы, в каком бы веке они там ни жили в теле. Монахи Мар Сабы все там – в руках Божиих.

Такое понимание возможно лишь тогда, когда расстояние между Богом и человеком, между небом и землёй преодолимо. Догмат о Боговоплощении заключается в том, что Бог стал человеком и жил среди нас. В Богочеловеке Иисусе Христе соединились небо и земля, и всякий разрыв между Богом и человеком упразднен.

Усопшие разлучены со своими телами и отделены от нас – но Церковь остаётся единой. Нет одной Церкви на земле, а другой – на небе.

Любопытно, что все четыре Евангелия – от Матфея, Марка, Иоанна и Луки – ясно дают понять, что ученики Христа были не совсем готовы к такому союзу неба и земли. И хотя они жили за 1500 лет до современного строительства «двухэтажной» вселенной, кажется, что их жизнь проходила в каком-то древнем её варианте. Конечно, люди верили в то, что Бог действовал в истории, но никто не ожидал соединения неба и земли – даже от Мессии. И потому, когда Христос является перед Своими учениками на берегу Галилейского моря и просит поесть, это служит для них доказательством того, что воскресший Христос – не призрак. Воскресение Христа – не пример жизни после смерти, а свидетельство разрушения самой смерти.

Христос воскресе из мертвых, / смертию смерть поправ / и сущим во гробех живот даровав.

Вы только что прочли тропарь Пасхи, в нём Церковь славит Воскресение Христово. Она поёт не о том, что Христос умер и отправился к Своему Отцу на небеса. И хотя по евангельскому рассказу о Вознесении Христа становится ясно, что Его место – по правую руку Отца, история Воскресения ясно даёт понять другое: Христос, сидящий одесную Отца, – не бестелесный дух, а воистину воскресший Господь, который поставил человека и весь наш мир рядом с Собой, по правую руку Всемогущего Отца. Это не рассказ со «второго этажа», а основание для веры в «одноэтажную» вселенную.

Для этого в учении Церкви есть богословский термин – общение святых[9]9
  Общение святых (лат. communio sanctorum, англ. communion of saints) – общение, причастие святых; понятие из Апостольского Символа веры, означающее единение в таинствах Церкви ее членов всех времен и народов. Это понятие подчеркивает единство во Христе (1 Кор 12:12–13).


[Закрыть]. Правильно будет сказать, что доктрина Церкви заключается в единстве всех и вся, ведь в самом сердце древней христианской веры – представление о спасении как о единстве с Богом. Мы живы лишь только потому, что соединяемся с Ним, приобщаемся Его Тела и Крови.

ИИСУС ЖЕ СКАЗАЛ ИМ: ИСТИННО, ИСТИННО ГОВОРЮ ВАМ: ЕСЛИ НЕ БУДЕТЕ ЕСТЬ ПЛОТИ СЫНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО И ПИТЬ КРОВИ ЕГО, ТО НЕ БУДЕТЕ ИМЕТЬ В СЕБЕ ЖИЗНИ (ИН 6:53).

Мы имеем жизнь внутри нас, мы действительно живы только потому, что божественная жизнь была нам дана в Святом Крещении и возрастает в причастии Святых Таин и в нашем ежедневном единстве с Богом во всём. Наше спасение не приходит извне, когда мы получаем у Бога «разрешение» провести вечность в особом месте под названием «небеса». Несмотря на то что такой образ популярен (особенно в Голливуде), он имеет мало общего с откровением Нового Завета и Священного Предания. «Поле сражения», где мы трудимся над нашим спасением, как раз и есть тот мир, в котором мы живём, который наполнен присутствием Бога, держится им и где мы сами имеем «вокруг себя такое облако свидетелей» (Евр 12:1). Монахи Мар Сабы, как и многие другие, являют нам это чудесное облако и союз неба и земли.

Опыт дорогих моему сердцу монахов сильно отличается от опыта большинства обитателей «двухэтажной» вселенной современного христианства. Я помню вопрос, с которым ко мне обратилась много лет назад молодая вдова-баптистка. Я тогда служил капелланом в хосписе. Когда умер её молодой муж, женщина спросила: «Будет ли он знать обо мне, когда попадёт на небеса?» Вопрос и беспокойство вдовы отчасти были вызваны «двухэтажным» видением вселенной. Умерший муж переходил жить «туда, наверх» (на «второй этаж»). Будет ли он знать, что происходит в жизни жены «здесь, внизу» (на «первом этаже»)?

Из-за этой воображаемой пропасти (сугубо богословской идеи) муж оказался там, где теоретически можно и не знать о земной жизни. Но Писание учит нас совсем другому. «Облако свидетелей», по сути, представляет собой небесное сообщество умерших, которые упокоились в руках Божиих. Их попечения не отделены от нас – ведь и они сами не отделены от Тела Христова.

Откровение святого Иоанна Богослова свидетельствует о том, что заботы жителей небес связаны в первую очередь с делами земными – таково видение апостола. На земле идёт война, и на небе бой. «Место злачно, место покойно» из церковных молитв об усопших, согласно Священному Писанию, не может быть безразлично к нашим потрясениям. Я подозреваю, что описания из наших молитв об усопших – это «эсхатологическое» видение того, что произойдёт, когда битва будет окончена. Совершенно ясно, что в Священном Писании нет представления о «двухэтажном» мире, где часть людей борется за спасение своих душ, а остальные могут «утереть пот со лба» и сказать: «Как я рад, что всё закончилось».

Тело Христово – одно Тело. Есть только одна Церковь, она не делится на тех, кто умер и упокоился во Христе и тех, кто пока остаётся жить.

Тело Христово – одно Тело. Есть только одна Церковь, она не делится на тех, кто умер и упокоился во Христе и тех, кто пока остаётся жить. На земле мы или в руках Божиих, наша борьба – это борьба всей Церкви. Мой успех или неудача в духовной жизни – не просто моё личное дело, а дело целого «облака свидетелей». И они не сторонние наблюдатели. Наши усопшие нас «подбадривают» и поддерживают своими молитвами. Если бы они просто наблюдали, не участвуя в наших делах, то это было бы похоже на пытку. Но на самом деле их взгляд, обращённый на нас, – сама молитва и глубочайшее участие.

Как раз поэтому (среди прочих причин) на многих службах Восточной Церкви звучат слова: «Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». Это не только своего рода смирение, когда мы прибегаем к молитвам более совершенных христиан, но и обращение к реальности, которая остаётся неизменной. Мы не одни. Целое «облако свидетелей» находится рядом со мной и во мне во время молитвы.

Каждая принесённая нами молитва – это участие в жизни мира. Мы имеем общение не только с «облаком свидетелей», но и со всеми живущими. Молитва даже небольшого числа праведников обладает поразительным спасительным действием на жизнь мира. Если бы в Содоме и Гоморре было чуть больше таких людей, то эти города смогли бы устоять. До сегодняшнего дня мы не знаем, как много – или как мало – праведников сохраняют нас перед Богом своими молитвами.

Я вспоминаю разговор с одним из моих братьев несколько лет назад. Он спрашивал об отшельниках в пустыне. Моего брата восхищал аскетизм их жизни, и в то же время он задавался вопросом: «В чём смысл их подвига, если никто не знает, что они там?» Правда в том, что о них знает Бог. И дьявол знает, что они молятся в пустыне, и трепещет. Все мы тоже об этом знаем – неважно, осмысленное ли это знание или скорее подсознательное. Ведь их молитвы влияют на нас, наши и их молитвы соединяются, восходя к Богу.

Одно из главных понятий Нового Завета – реальность и обещание общения (кинонии)[10]10
  Кинония (от греч. κοινωνία – общность, соучастие, сопричастность, связь, пожертвование, сбор средств с целью помощи, в том числе денежный сбор) – в христианстве указывает на теснейшую общность верующих с Богом, ангелами и друг с другом; в особом смысле употребляется при обозначении евхаристического единства и общения.


[Закрыть]. Имеется в виду теснейшая общность и сопричастие. Это понятие общения, кинонии лежит в самом сердце новозаветного понимания спасения и молитвы. Жизнь монахов Мар Сабы, их особая общность даже с умершими членами монастырской братии служат примером кинонии. Потеря этой общности как духовной основы играет немалую роль в ложной конструкции «двухэтажной» вселенной и современном отдалении от Бога.

Приобщение является основой учения Христа о Его отношениях с человечеством. Один из главных Его образов – виноградная лоза, где все мы – ветви:

Я ЕСМЬ ИСТИННАЯ ВИНОГРАДНАЯ ЛОЗА, А ОТЕЦ МОЙ – ВИНОГРАДАРЬ. ВСЯКУЮ У МЕНЯ ВЕТВЬ, НЕ ПРИНОСЯЩУЮ ПЛОДА, ОН ОТСЕКАЕТ; И ВСЯКУЮ, ПРИНОСЯЩУЮ ПЛОД, ОЧИЩАЕТ, ЧТОБЫ БОЛЕЕ ПРИНЕСЛА ПЛОДА. ВЫ УЖЕ ОЧИЩЕНЫ ЧЕРЕЗ СЛОВО, КОТОРОЕ Я ПРОПОВЕДАЛ ВАМ. ПРЕБУДЬТЕ ВО МНЕ, И Я В ВАС. КАК ВЕТВЬ НЕ МОЖЕТ ПРИНОСИТЬ ПЛОДА САМА СОБОЮ, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ НА ЛОЗЕ: ТАК И ВЫ, ЕСЛИ НЕ БУДЕТЕ ВО МНЕ. Я ЕСМЬ ЛОЗА, А ВЫ ВЕТВИ; КТО ПРЕБЫВАЕТ ВО МНЕ, И Я В НЁМ, ТОТ ПРИНОСИТ МНОГО ПЛОДА; ИБО БЕЗ МЕНЯ НЕ МОЖЕТЕ ДЕЛАТЬ НИЧЕГО. КТО НЕ ПРЕБУДЕТ ВО МНЕ, ИЗВЕРГНЕТСЯ ВОН, КАК ВЕТВЬ, И ЗАСОХНЕТ; А ТАКИЕ ВЕТВИ СОБИРАЮТ И БРОСАЮТ В ОГОНЬ, И ОНИ СГОРАЮТ. ЕСЛИ ПРЕБУДЕТЕ ВО МНЕ И СЛОВА МОИ В ВАС ПРЕБУДУТ, ТО, ЧЕГО НИ ПОЖЕЛАЕТЕ, ПРОСИТЕ, И БУДЕТ ВАМ. ТЕМ ПРОСЛАВИТСЯ ОТЕЦ МОЙ, ЕСЛИ ВЫ ПРИНЕСЕТЕ МНОГО ПЛОДА И БУДЕТЕ МОИМИ УЧЕНИКАМИ (ИН 15:1–8).

Пребывать во Христе так же, как ветвь растёт на лозе, значит жить в единении с Ним – жизнь лозы и жизнь ветвей неделимы. Ветви не лежат на земле и не рассказывают о некой чудной лозе, которая находится где-то далеко. Лоза и ветви едины.

Об этом единстве говорится и в Первосвященнической молитве Христа:

НЕ О НИХ ЖЕ ТОЛЬКО МОЛЮ, НО И О ВЕРУЮЩИХ В МЕНЯ ПО СЛОВУ ИХ, ДА БУДУТ ВСЕ ЕДИНО, КАК ТЫ, ОТЧЕ, ВО МНЕ, И Я В ТЕБЕ, ТАК И ОНИ ДА БУДУТ В НАС ЕДИНО, – ДА УВЕРУЕТ МИР, ЧТО ТЫ ПОСЛАЛ МЕНЯ. И СЛАВУ, КОТОРУЮ ТЫ ДАЛ МНЕ, Я ДАЛ ИМ: ДА БУДУТ ЕДИНО, КАК МЫ ЕДИНО. Я В НИХ, И ТЫ ВО МНЕ; ДА БУДУТ СОВЕРШЕНЫ ВОЕДИНО, И ДА ПОЗНАЕТ МИР, ЧТО ТЫ ПОСЛАЛ МЕНЯ И ВОЗЛЮБИЛ ИХ, КАК ВОЗЛЮБИЛ МЕНЯ (ИН 17:20–23).

Единство, о котором молится Спаситель, это не просто «особенность» жизни во Христе – это и есть сама наша жизнь во Христе. В своём Первом соборном Послании святой апостол Иоанн Богослов ясно даёт понять, что смысл спасения – в том самом единении (причастности):

И ВОТ БЛАГОВЕСТИЕ, КОТОРОЕ МЫ СЛЫШАЛИ ОТ НЕГО И ВОЗВЕЩАЕМ ВАМ: БОГ ЕСТЬ СВЕТ, И НЕТ В НЁМ НИКАКОЙ ТЬМЫ. ЕСЛИ МЫ ГОВОРИМ, ЧТО ИМЕЕМ ОБЩЕНИЕ [KOINONIA] С НИМ, А ХОДИМ ВО ТЬМЕ, ТО МЫ ЛЖЕМ И НЕ ПОСТУПАЕМ ПО ИСТИНЕ; ЕСЛИ ЖЕ ХОДИМ ВО СВЕТЕ, ПОДОБНО КАК ОН ВО СВЕТЕ, ТО ИМЕЕМ ОБЩЕНИЕ [KOINONIA] ДРУГ С ДРУГОМ, И КРОВЬ ИИСУСА ХРИСТА, СЫНА ЕГО, ОЧИЩАЕТ НАС ОТ ВСЯКОГО ГРЕХА (1 ИН 1:5–7).

Здесь наше общение со Христом описано как хождение во свете, и природа этого света ясна, источник его – Бог. Святой Иоанн использует образ света для того, чтобы сказать: наша сопричастность Богу – это истинное участие в Его жизни.

Рассуждая о таинстве Евхаристии, Христос говорит о том же самом спасительном участии в жизни Бога:

ИИСУС ЖЕ СКАЗАЛ ИМ: ИСТИННО, ИСТИННО ГОВОРЮ ВАМ: ЕСЛИ НЕ БУДЕТЕ ЕСТЬ ПЛОТИ СЫНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО И ПИТЬ КРОВИ ЕГО, ТО НЕ БУДЕТЕ ИМЕТЬ В СЕБЕ ЖИЗНИ. ЯДУЩИЙ МОЮ ПЛОТЬ И ПИЮЩИЙ МОЮ КРОВЬ ИМЕЕТ ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ, И Я ВОСКРЕШУ ЕГО В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ. ИБО ПЛОТЬ МОЯ ИСТИННО ЕСТЬ ПИЩА, И КРОВЬ МОЯ ИСТИННО ЕСТЬ ПИТИЕ. ЯДУЩИЙ МОЮ ПЛОТЬ И ПИЮЩИЙ МОЮ КРОВЬ ПРЕБЫВАЕТ ВО МНЕ, И Я В НЁМ. КАК ПОСЛАЛ МЕНЯ ЖИВЫЙ ОТЕЦ, И Я ЖИВУ ОТЦЕМ, ТАК И ЯДУЩИЙ МЕНЯ ЖИТЬ БУДЕТ МНОЮ (ИН 6:53–57).

Многие английские переводы Писания передают греческое слово koinonia как fellowship в значении братства, человеческой общности. В более раннем английском такой перевод мог быть уместен. Но в современном языке он искажает смысл данного слова. Этот перевод сильно упрощает суть нашей жизни во Христе, ведь в нём используется (я надеюсь, непреднамеренно) существительное, которое в настоящий момент обозначает просто церковное мероприятие. Но Христос пришёл в мир не для того, чтобы выпить с нами чашечку кофе. Такая перемена в значении и переводе слов – сама по себе доказательство изменений, которые со временем произошли с нашим языком. Братство как «праздничность» и «товарищеское пиршество» (кстати, такое понимание данного слова – fellowship – искажает его смысл), а не как «общая жизнь» – это проявление человеческого отчуждения, проникшего в современное понимание человеческого бытия. Сегодня каждый сам по себе и сам выстраивает свою жизнь. У нас могут быть общие интересы с другими людьми, моменты общности – но сама наша жизнь остаётся только нашей. В этом и состоит противоречие с понятием кинонии.

Я уже упоминал, что одной из фундаментальных доктрин христианства является понятие общения святых. Широко распространённый в Западной Церкви Апостольский Символ веры упоминает общение святых среди догматов. Присутствие этого понятия в Апостольском Символе и в Священном Писании говорит о его древности. Невозможно представить веру ранних христиан без основополагающего понятия общения святых.

Чтобы начать размышления о единстве с Богом, лучше всего задать вопрос: «Что не так с человеческим родом?» Почему нам нужно спасение?

Ответ на этот вопрос, по всей видимости, составляет краеугольный камень христианского богословия (по крайней мере в том виде, в котором оно явлено нам). Среди основных догматов православного христианства – понятие о том, что люди отпали от единства с Богом: мы разорвали узы единства, которые от сотворения соединяли нас с Господом, и поэтому больше не пребываем в общении с Подателем Жизни. Мы больше не имеем участи в Его Божественной Жизни, но вместо этого приобщились к смерти.

Святитель Афанасий Великий пишет об этом в своём «Слове о воплощении Бога-Слова, и о пришествии Его к нам во плоти»:

ТАК БОГ СОТВОРИЛ ЧЕЛОВЕКА И ВОЗЖЕЛАЛ, ЧТОБЫ ПРЕБЫВАЛ ОН В НЕТЛЕНИИ. НО ЛЮДИ, ВОЗНЕРАДЕВ И УКЛОНИВШИСЬ ОТ УСТРЕМЛЕНИЯ УМА СВОЕГО К БОГУ, ОСТАНОВИВШИСЬ ЖЕ МЫСЛИЮ НА ЗЛОМ И ИЗМЫСЛИВ СЕБЕ ЕГО… ПОДВЕРГЛИСЬ ТОМУ СМЕРТНОМУ ОСУЖДЕНИЮ, КАКИМ ПРЕДВАРИТЕЛЬНО УГРОЖАЛ ИМ БОГ, И НЕ ОСТАЛИСЬ УЖЕ ТАКИМИ, КАКИМИ БЫЛИ СОЗДАНЫ, НО КАК ПОМЫСЛИЛИ, ТАК И РАСТЛИЛИСЬ, И СМЕРТЬ, ВОЦАРИВШИСЬ, ОВЛАДЕЛА ИМИ; ПОТОМУ ЧТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЗАПОВЕДИ ВОЗВРАТИЛО ИХ В ЕСТЕСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, ЧТОБЫ, КАК СОТВОРЕНЫ БЫЛИ ИЗ НИЧЕГО, ТАК И В САМОМ БЫТИИ, СО ВРЕМЕНЕМ, ПО ВСЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ ПОТЕРПЕЛИ ТЛЕНИЕ. ИБО, ЕСЛИ, НЕКОГДА ПО ПРИРОДЕ БЫВ НИЧТО, ПРИЗВАНЫ В БЫТИЕ ЯВЛЕНИЕМ И ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕМ СЛОВА; ТО СЛЕДОВАЛО, ЧТОБЫ В ЛЮДЯХ, ПО ИСТОЩАНИИ В НИХ ПОНЯТИЯ О БОГЕ И ПО УКЛОНЕНИИ К НЕ СУЩЕМУ (ИБО ЗЛОЕ ЕСТЬ НЕ СУЩЕЕ, А ДОБРОЕ ЕСТЬ СУЩЕЕ, КАК ПРОИЗШЕДШЕЕ ОТ СУЩЕГО БОГА), ИСТОЩИЛОСЬ И ПРОДОЛЖАЮЩЕЕСЯ НАВСЕГДА БЫТИЕ. А ЭТО И ЗНАЧИТ – РАЗРЕШИВШИСЬ, ОСТАВАТЬСЯ В СМЕРТИ И ТЛЕНИИ. ИБО ЧЕЛОВЕК, КАК СОТВОРЕННЫЙ ИЗ НИЧЕГО, ПО ПРИРОДЕ СМЕРТЕН; НО, ПО ПРИЧИНЕ ПОДОБИЯ СУЩЕМУ, ЕСЛИ БЫ СОХРАНИЛ ОНОЕ УСТРЕМЛЕНИЕМ К НЕМУ УМА СВОЕГО, МОГ ЗАМЕДЛЯТЬ В СЕБЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ ТЛЕНИЕ, И ПРЕБЫЛ БЫ НЕТЛЕННЫМ, КАК ГОВОРИТ ПРЕМУДРОСТЬ: «НАБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНОВ – ЗАЛОГ БЕССМЕРТИЯ» (ПРЕМ 6:18)[11]11
  Слово святителя Афанасия Великого о воплощении Бога-Слова, и о пришествии Его к нам во плоти // Богословские труды. 1973. Сб. 11. С. 131. Цитата из Книги Премудрости Соломона дана по Синодальному переводу.


[Закрыть].

Эта утеря общения с Богом, это действие смерти в нас проявляются бесчисленным множеством образов: от нравственного падения до болезни и смерти. Тлению подвержено всё вокруг – наши отношения с людьми и внутри семей, наши учреждения и наши лучшие намерения.

Если ситуация не меняется, то процесс тления приводит к окончательной форме смерти – полному отчуждению от Бога и вражде с Ним. Мы начинаем ненавидеть всё доброе и благое. Мы презираем Свет и избираем тьму. В таком состоянии пребывают люди, которые разорвали узы единства с Богом, и из-за этого происходит подмена понятий: мы создаём «поддельную» жизнь, путая богатство, славу, молодость, секс, эмоции и так далее с жизнью подлинной.

Зная, что такова правда о человеческом роде, православное христианство видит эту проблему человечества не с юридической стороны. Дело не в том, что мы совершили проступок, и теперь у нас есть долг, который невозможно оплатить, и не в том, что нас наказывают смертью, – хотя подобную метафору можно употребить, и в ней есть определённая польза. Но, чтобы исцелиться, обрести прощение и обновление, нам нужно больше, чем перемена «законного» статуса – нам нужна перемена статуса онтологического, то есть не меньше, чем Жизнь Божия внутри нас. Христос пришёл не для того, чтобы плохих людей сделать хорошими; Он пришёл, чтобы мертвых сделать живыми.

И вот, Бог явился в этот мир и стал одним из нас, чтобы Его участие в нашей жизни помогло нам разделить с Господом Его жизнь. В таинстве Святого Крещения мы соединяемся с Ним, и всё, что Он даёт нам в Своей Церкви, предназначено для укрепления, взращивания и обновления Божией Жизни внутри нас. Это основа всех таинств и главная цель молитвы.

Итак, несколько упрощая, мы приходим к выводу: жить в единении с Богом означает участвовать в Его Божественной Жизни. Он пребывает во мне, и я в Нём. Я узнаю Бога так же, как знаю самого себя. И начинаю любить так же, как любит Бог, потому что во мне живёт Его любовь. Я прощаю так же, как прощает Бог, потому что во мне живёт Его милосердие.

Христос пришёл не для того, чтобы плохих людей сделать хорошими; Он пришёл, чтобы мертвых сделать живыми.

Без такого понимания единства с Богом многие жизненно важные стороны христианской жизни сводятся лишь к нравоучению. Нам сказано любить своих врагов, как будто это просто моральный долг. Но на самом деле мы любим наших врагов, потому что Бог любит наших врагов, а мы хотим жить Божией Жизнью. Любя своих врагов, мы не стараемся хорошо себя вести или доказать что-либо Богу. Просто если Любовь Божия пребывает в нас, то мы любим именно так, как любит Бог.

Конечно, всё это дар свыше, хотя жить в единстве с Господом каждый день трудно. Тяжело поддаётся исцелению болезнь разрушенного единства, которой мы болели так долго. Требуется время, и мы должны быть терпеливы с собой и со своей падшей человеческой природой – но никогда не использовать её как повод не стремиться к дарованному Богом исцелению.

Мы были созданы для общения с Богом – в этом наша жизнь. Размышления о единстве с Богом – не замена самому единству. Абстрактное богословие безжизненно. Богословие подлинное – это жизнь во Христе. Древний писатель Восточной Церкви Евагрий Понтийский произнес знаменитое определение: «Если ты богослов, то будешь молиться истинно, а если истинно молишься, то ты – богослов»[12]12
  Евагрий Понтийский. Слово о молитве. 61 // Творения аввы Евагрия. М., 1994. С. 83.


[Закрыть].

В нашей живой связи, истинном соучастии в жизни Бога, мира и других людей и есть образ нашего спасения, истинная природа нашего бытия. Спасение наше похоже на жизнь в «одноэтажной» вселенной.