Текст книги "Теория домашних животных: постулат Л.Т."

Она посмотрела на меня и заплакала. Бросила в меня книгу и сказала, что я мерзавец. Злобный мерзавец. Я попытался взять ее за руку, чтобы она задержалась и дала мне возможность помириться с ней, ведь была возможность помириться, не сдавая своих позиций, а в этот раз я сдавать их не собирался. Но она вырвала руку и выбежала из гостиной. Фрэнк побежал следом. Они поднялись наверх, дверь спальни с треском захлопнулась.

Я выждал полчаса, чтобы она успокоилась. Потом поднялся наверх. Наткнулся на закрытую дверь. Когда стал ее открывать, дверь уперлась в лежащего на полу Фрэнка. Я мог бы сдвинуть его, особого труда это не составляло. Но он зарычал. Злобно зарычал, друзья мои, мурлыканьем там и не пахло. Если бы я вошел в спальню, уверен, он попытался бы вцепиться в мое мужское достоинство. В ту ночь я спал на диване. Первый раз.

Месяцем позже, даже раньше, она уехала.

Если Л.Т. правильно рассчитывал время (а обычно так и случалось, сказывалась долгая практика), именно в это время раздавался звонок, извещающий об окончании перерыва на «Мясоперерабатывающем заводе Геппертона» в Эймсе, штат Айова. Отсекая вопросы новичков (ветераны знали эту историю… и понимали, что их лучше не задавать) насчет того, помирились ли Л.Т. и Красотка-Лулу, и, если нет, знает ли он, где она сейчас, а самое главное, по-прежнему ли она и Фрэнк неразлучны. Но звонок, возвещающий об окончании обеденного перерыва – лучший способ отсечь неприятные вопросы.

– Эта история, – говорил Л.Т., укладывая термос в сумку, поднимаясь и потягиваясь, – позволила мне сформулировать Первый постулат теории домашних животных Девитта.

Тут уж все головы поворачивались к нему, как повернулась моя, когда я впервые услышал эту высокопарную фразу. Но потом все испытывали разочарование, я – не исключение, потому что такая история заслуживала лучшей ударной фразы, однако Л.Т. ее не менял.

– Если ваши кошка и собака ладят лучше, чем вы и ваша жена, не удивляйтесь, что как-то вечером, вернувшись с работы, вы найдете дома не жену, а записку на дверце холодильника, начинающуюся словами: «Дорогой Джон…»

Как я и говорил, он часто рассказывал эту историю, а однажды вечером, когда пришел ко мне домой на ужин, рассказал моей жене и ее сестре. Моя жена пригласила Холли, которая развелась два года тому назад, чтобы обеспечить баланс между мальчиками и девочками. Я уверен, что причина именно в этом, потому что Рослин никогда не жаловала Л.Т. Девитта. Большинству людей он нравился, они относились к нему, как руки – к теплой воде, но Рослин отличалась от большинства. Не понравилась ей и история о записке на дверце холодильника и домашних животных… я мог сказать, что не понравилась, хотя она и смеялась, где следовало. Холли… черт, не знаю. Я никогда не мог сказать, о чем думает эта женщина. Главным образом, сидит, сложив руки на коленях, и улыбается, как Мона Лиза. За тот раз вина лежала на мне, признаю. Л.Т. не хотел рассказывать эту историю, но я его все время подзуживал, потому что за столом повисла тишина, нарушаемая только стуком столовых приборов да звяканьем бокалов. Я буквально ощущал на себе идущие от моей жены волны неприязни к Л.Т. Если Л.Т. чувствовал даже ненависть Джек расселл терьера, то отношение моей жены не могло составить для него тайны. Я так, во всяком случае, полагал.

Вот он и рассказал в основном, чтобы доставить мне удовольствие, и в нужных местах закатывал глаза, словно говоря: «Господи, она обвела меня вокруг пальца, не так ли?» Моя жена смеялась, где от нее ждали смеха, только смех этот был таким же фальшивым, как деньги в «Монополии», а Холли улыбалась улыбкой Моны Лизы и не поднимала глаз. В остальном обед прошел нормально, потом Л.Т. поблагодарил Рослин за «ну очень вкусную еду», а Рослин сказала, чтобы он заходил, когда надумает, потому что ей и мне приятно его общество. Она, конечно, лгала, но я сомневаюсь, чтобы хоть за одним обедом в истории человечества обошлось без лжи. В общем все шло хорошо, во всяком случае, до того, как я повез его домой и Л.Т. заговорил, что через неделю или около того исполнится год, как Красотка-Лулу ушла от него, то есть наступит четвертая годовщина их свадьбы, не круглая еще дата, но все-таки. Потом сказал, что мать Красотки-Лулу, в доме которой она так и не появилась, собирается поставить дочери памятник на кладбище. «Миссис Симмс говорит, что мы должны считать ее мертвой», – и после этих слов Л.Т. разрыдался. Меня это настолько поразило, что я едва не съехал в кювет.

Он так рыдал, что я, когда пришел в себя и выровнял автомобиль, подумал, что его хватит удар или лопнет какая-нибудь артерия. Его шатало из стороны в сторону, он лупил ладонями, хорошо, что не кулаками, по приборному щитку. Словно внутри развязался какой-то узел. Наконец я свернул на обочину, начал похлопывать его по плечу, успокаивать. Сквозь рубашку чувствовал, какая горячая у него кожа, в нем словно пылал жаркий костер.

– Успокойся, Эл-Ти. Не надо так убиваться, – говорил я.

– Мне так ее недостает, – говорил он, всхлипывая, и я с трудом разбирал слова. – Чертовски недостает. Я возвращаюсь домой, а там нет никого, кроме кошки, которая плачет и плачет, а потом и я начинаю плакать, наполняя миску тем дерьмом, которое она ест.

Он повернул ко мне красное, мокрое от слез лицо. Мне ужасно хотелось отвести глаза, но я чувствовал, что нельзя, надо смотреть. Кто, в конце концов, уговорил его вновь рассказать историю о Люси, Фрэнке и записке под магнитом на дверце холодильника. Не Майк Уоллес[13]13
  Уоллес Майк (р. 1918) – известный тележурналист, с 1968 г. ведущий программы «60 минут» телесети Си-би-эс.


[Закрыть] и не Дэн Ратер[14]14
  Ратер Дэн (р. 1931) – известный тележурналист, ведущий вечернего выпуска новостей и программы «48 часов» телесети Си-би-эс, частый гость программы «60 минут».


[Закрыть], это точно. Поэтому я не отводил глаз. Не решался обнять его, боялся, что он заразит меня своими слезами и я тоже заплачу, но продолжал похлопывать его по плечу.

– Я думаю, она жива, вот что я думаю. – Голос немного окреп, но уверенности в нем, конечно же, не чувствовалось. Он говорил о том, во что не верил. В его словах слышалось другое: в это ему хотелось верить. Двух мнений тут быть не могло.

– Ты имеешь полное право в это верить, – ответил я. – Нет закона, который это запрещает, не так ли? В конце концов, ее тело не нашли.

– Мне хочетс

...

конец ознакомительного фрагмента