Текст книги "Счастливый брак"

– Как он поживает?

Отлично, подумала она. Расширяет кругозор. Но вслух сказала:

– Как суслик: грудь вперед и нос по ветру.

Услышав одну из любимых фраз Боба, Донни засмеялся. Дарси очень нравилось, как он смеется.

– А Петс?

– Позвони сам и узнай, Дональд.

– Я все время собираюсь, но никак не соберусь. Позвоню обязательно! А пока расскажи в двух словах.

– У нее все замечательно. Вся в свадебных хлопотах.

– Можно подумать, свадьба через неделю, а не в июне.

– Донни, если ты не будешь пытаться понять женщин, то никогда не женишься сам.

– А я и не тороплюсь. Мне и сейчас очень даже неплохо.

– Не забывай об осторожности с этим самым «неплохо».

– Я крайне осторожен и очень даже вежлив. Ладно, мам, мне пора бежать. Через полчаса мы встречаемся с Кеном и начнем придумывать стратегию для автосалона.

Она уже собиралась сказать, чтобы он много не пил, но вовремя сдержалась. Хотя ее сын и выглядел как старшеклассник, а она отлично помнила, как в пять лет он, одетый в красную вельветовую куртку, без устали гонял на самокате по бетонным дорожкам парка Джошуа Чемберлена в Паунале, Донни давно уже не был ни тем, ни другим. Он стал не просто самостоятельным молодым мужчиной, а начинающим предпринимателем, и в это она до сих пор никак не могла поверить.

– Хорошо, – сказала Дарси. – Молодец, что позвонил, Донни. Я была рада поговорить.

– Я тоже. Передай отцу привет, когда он позвонит, и скажи, что я его люблю.

– Передам.

– «Грудь вперед и нос по ветру», – повторил Донни со смешком. – Интересно, скольких скаутов он научил этому выражению?

– Всех без исключения. – Дарси открыла холодильник и проверила, нет ли там, случайно, охлажденного шоколадного батончика, который сейчас был бы так кстати. Но его там не оказалось. – Даже подумать страшно.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже тебя люблю.

Она повесила трубку, снова обретя душевное спокойствие, и какое-то время продолжала стоять, опираясь на стол. Однако вскоре улыбка сползла с ее лица.

Стук.

Когда она задвигала коробку с каталогами под верстак, послышался какой-то стук. Не скрежет, как если бы она задела упавший инструмент, но именно стук! Причем глухой.

Я не хочу этого знать!

К сожалению, это было не так. Этот стук – все равно что неоконченное дело. Да и коробка тоже. Были в ней какие-то еще журналы вроде «Связанных стерв»?

Я не хочу этого знать!

Так-то оно так, но все равно лучше выяснить. Если других журналов там не окажется, значит, объяснение насчет мужской сексуальной любознательности правильное. И Бобу хватило одного взгляда на этот тошнотворный – и полный психически нездоровых людей, добавила она мысленно, – мир, чтобы удовлетворить любопытство. Если там окажутся и другие журналы, это тоже в принципе ничего не меняет, поскольку Боб все равно собирался их выбросить. Однако уточнить будет не лишним.

И еще тот стук… Он тревожил ее куда больше, чем журналы.

Дарси достала из кладовки фонарь и опять направилась в гараж. Оказавшись за дверью, она зябко повела плечами и запахнула поплотнее халат, жалея, что не накинула куртку. Там стало по-настоящему холодно.

4

Опустившись на колени, Дарси отодвинула коробку в сторону и посветила фонарем. Сначала она не поняла, что увидела: поперек гладкой доски плинтуса шли две темные полоски – одна чуть толще другой. Затем Дарси ощутила беспокойство, которое постепенно нарастало и, наконец, превратилось в смятение, охватившее все ее существо. Да тут тайник!

Не лезь сюда, Дарси. Это его дело – и ради собственного спокойствия оставь все как есть.

Хорошая мысль, но она уже зашла слишком далеко, чтобы остановиться. Она забралась под верстак, приготовившись к встрече с паутиной, но ее там не оказалось. Если она относилась к тем женщинам, что следуют принципу «с глаз долой – из сердца вон», то ее лысеющий, коллекционирующий монеты и водящий в походы скаутов муж был олицетворением аккуратности и опрятности.

Он сам сюда часто залезает, поэтому никакой паутины здесь быть не может.

Неужели это так? Дарси не знала, что и думать.

Темные полоски на плинтусе были на расстоянии восьми дюймов, а посередине планки между ними имелся штифт, позволявший ей поворачиваться. Задвигая коробку, Дарси задела планку, и она немного повернулась, но глухой стук шел не от планки. Дарси повернула ее повыше – за ней находилась ниша примерно восьми дюймов в длину, фут в высоту и около шестнадцати дюймов в глубину. Она подумала, что там могут храниться другие журналы, свернутые в трубку, но никаких журналов там не оказалось. В тайнике лежала маленькая деревянная шкатулка, которая показалась ей знакомой. Шкатулку, видимо, оставили стоять на боку, а сдвинутая коробкой планка плинтуса опрокинула ее, вот и раздался глухой стук.

Замирая от дурного предчувствия, такого сильного, что его, казалось, можно было потрогать рукой, Дарси потянулась и вытащила шкатулку. Это была маленькая коробочка из дуба, которую она подарила мужу на Рождество лет пять назад, может, чуть раньше. Точно она сказать не могла – помнила только, что удачно купила ее в магазине подарков в Касл-Роке. Сверху была вырезана опоясывающая цепочка, а ниже – тоже резьбой по дереву – шла надпись, указывающая назначение шкатулки: «Запонки». Хотя Боб предпочитал ходить на работу в рубашках, манжеты которых застегивались на пуговицы, у него имелось несколько очень красивых пар запонок, правда, хранились они вперемежку. Дарси купила шкатулку, чтобы он сложил их аккуратнее. Она помнила, как Боб вскрыл подарок и, шумно выразив восхищение, какое-то время держал шкатулку на своей тумбочке, но потом она куда-то исчезла. Теперь понятно, почему Дарси давно эту вещицу не видела – ее прятали в тайнике под верстаком, и Дарси была готова «держать пари на дом и землю» – еще одно выражение Боба, – что сейчас там хранились вовсе не запонки.

Тогда не смотри.

Отличная мысль, но теперь обратного пути уже действительно не было. Чувствуя себя как человек, случайно забредший в казино и неожиданно решивший поставить на одну-единственную карту все свое имущество, она открыла шкатулку.

Господи, молю Тебя, сделай так, чтобы в ней было пусто!

Но Господь не внял ее мольбам. В шкатулке лежали три пластиковые карточки, перетянутые резинкой. Она вытащила их кончиками пальцев, как женщины берутся за лохмотья, боясь, что они не только грязные, но и заразные. Дарси сняла резинку.

Карточки оказались не кредитными, как она сначала решила. Одна была донорской картой Красного Креста, принадлежавшей некой Марджори Дюваль из региона Новой Англии. Кровь первой группы, резус положительный. Дарси перевернула карточку и увидела, что Марджори – или как там ее звали – последний раз сдавала кровь шестнадцатого августа 2010 года. Три месяца назад.

Кто, черт возьми, такая эта Марджори Дюваль? Откуда Боб ее знал? И почему это имя кажется знакомым Дарси?

Вторая карточка была пропуском в библиотеку Норт-Конвей, и на ней имелся адрес: Хани-лейн, 17, Южный Гансетт, штат Нью-Гемпшир.

Последняя карточка оказалась водительским удостоверением, выданным на имя Марджори Дюваль в штате Нью-Гемпшир. С фотографии смотрела типичная американка тридцати с небольшим лет с самым обычным лицом. Правда, разве фотографии на водительском удостоверении у кого-нибудь бывают удачными? Светлые волосы убраны назад – то ли в конский хвост, то ли в пучок – по снимку судить было трудно. Дата рождения – 6 января 1974 года. Адрес тот же, что и на пропуске в библиотеку.

Дарси вдруг поняла, что издает какое-то невнятное попискивание. Подобный звук, срывающийся с ее собственных губ, привел ее в ужас, но остановиться она не могла. А в животе у нее образовался налитый свинцом ком, он начал сковывать все внутренности и опускаться все ниже и ниже. Дарси видела фотографию Марджори Дюваль в газетах. И в шестичасовых новостях по телевизору.

Непослушными пальцами она скрепила карточки резинкой, убрала в шкатулку и сунула ее в тайник. Она уже собиралась закрыть планку, как вдруг услышала внутренний голос:

Нет, нет и еще раз нет! Такого просто не может быть!

Откуда пришла эта мысль? Какая часть мозга отказывалась с этим мириться? Та, что отвечала за умные мысли или за глупые? Дарси не сомневалась в одном – открыть шкатулку ее заставила глупость. И теперь рухнул весь ее мир!

Она снова достала шкатулку.

Это наверняка какая-то ошибка. Мы провели вместе полжизни, я бы знала, я бы не могла не знать!

Она снова открыла шкатулку.

А разве можно до конца знать другого человека?

До сегодняшнего вечера она в этом не сомневалась.

Водительское удостоверение Марджори Дюваль лежало сверху. А сначала было внизу. Она переложила карточку вниз. Но которая из двух оставшихся была наверху? Донорская или библиотечная? Казалось бы, чего проще, если выбрать нужно всего из двух, но Дарси никак не могла собраться и вспомнить. Она положила пропуск в библиотеку наверх и мгновенно поняла, что ошиблась. Когда она открыла шкатулку, ей сразу бросилось в глаза что-то красное и похожее на кровь. Ну конечно, какого же еще цвета может быть донорская карточка? Значит, она и лежала первой.

Она положила ее наверх и начала натягивать резинку, когда до нее донесся телефонный звонок. Это он! Это Боб звонит из Вермонта, и если она возьмет трубку, то наверняка услышит знакомый жизнерадостный голос: «Привет, милая, как ты там?»

Рука Дарси дрогнула, и резинка, порвавшись, соскочила с пальца и отлетела в сторону. Дарси невольно вскрикнула, не понимая от чего: от ужаса или пережитого потрясения. Но чего ей бояться? За двадцать семь лет брака он прикасался к ней только для того, чтобы приласкать. И за все эти годы лишь несколько раз повысил голос.

Телефон звонил и звонил, но неожиданно замолчал, прервавшись на середине звонка. Теперь он оставит сообщение: «Никак не могу тебя застать! Перезвони мне, когда вернешься, чтобы я не волновался, хорошо? Мой номер…»

Боб обязательно оставит номер телефона отеля, по которому с ним можно связаться. Он никогда не полагался на случай и всегда предусмотрительно подстраховывался.

Ее страхи не имели под собой никаких оснований. Они наверняка сродни тем, что неожиданно могут выплыть из самых темных глубин сознания, пугая ужасными догадками. Например, что обыкновенная изжога – это начало сердечного приступа, а головная боль – симптом опухоли мозга, что Петра не перезвонила с вечеринки, потому что попала в аварию и теперь лежит в коме в какой-нибудь больнице. Обычно подобные тревоги посещали Дарси под утро бессонной ночи, когда ей не удавалось сомкнуть глаз. Но в восемь вечера?.. И куда отлетела эта проклятая резинка?

Она нашла ее за коробкой с каталогами, видеть которые больше не могла. Дарси убрала резинку в карман и стала подниматься, чтобы взять другую, совершенно забыв, что находится под верстаком. Больно стукнувшись головой о край стола, она не смогла сдержать слез.

В ящиках верстака резинок не оказалось, что вызвало новый поток слез. Тогда она вернулась в дом, сунув в карман халата ужасные, непонятно как появившиеся в их доме карточки, и достала резинку из ящика стола на кухне, где хранила всякую мелочь: канцелярские скрепки, прищепки для упаковочных пакетов, магниты на холодильник, которые уже плохо держали, и все такое. На одном из магнитиков красовалась надпись «Правила Дарси», он был подарен Бобом на Рождество.

На телефоне, стоявшем на полке, мигала лампочка – значит, оставлено сообщение.

Дарси поспешила в гараж, уже не кутаясь в халат. Она больше не ощущала холода, потому что все внутри заледенело. Свинцовый ком стал еще тяжелее. Она поняла, что ей надо в туалет. Причем срочно.

Не важно! Потерпи! Представь, что ты на скоростной автостраде, а следующая стоянка с туалетом только через двадцать миль. Закончи сначала дело, а потом…

А что потом? Выкинуть из головы?

Она не сможет.

Дарси перетянула резинкой пластиковые карты, увидела, что водительское удостоверение снова оказалось наверху, и обозвала себя безмозглой дурой… Если бы Боб позволил себе хотя бы мягко намекнуть на нечто подобное, она бы тут же влепила ему пощечину. Но он себе такого никогда не позволял.

– Пусть я безмозглая дура, но зато не «связанная стерва», – пробормотала Дарси и неожиданно почувствовала резкую боль в животе. Упав на колени, она замерла, надеясь, что спазм пройдет. Будь в гараже туалет, Дарси немедленно бы бросилась туда, но туалета здесь не было. Дождавшись, когда резь в животе отпустила, она переложила карточки в нужном порядке – сначала донорскую, потом пропуск в библиотеку и, наконец, права – и поместила их в шкатулку, которую убрала обратно в тайник. Коробку с каталогами она поставила так, как та стояла сначала – слегка выступая из-под верстака одним углом. Он точно не заметит, что ее сдвигали с места.

А откуда такая уверенность? Если ее подозрения верны… Сама мысль об этом была чудовищной, ведь полчаса назад она всего-то хотела найти батарейки для проклятого пульта! Если ее подозрения верны, то Боб вел себя на редкость осторожно на протяжении очень долгого времени. Он всегда отличался удивительной аккуратностью и опрятностью, был самим олицетворением чистоты и порядка. Но если Боб действительно являлся не тем, за кого всегда себя выдавал, – а эти проклятые карточки говорили, что так и есть, – то он проявил невообразимую осмотрительность! И немыслимое лицемерие!

До сегодняшнего вечера Дарси бы в жизни не подумала, что все это имеет отношение к ее мужу.

– Нет! – заявила она, говоря в пустоту. К ее мокрому от пота лицу некрасиво прилипли пряди волос, по телу пробегала дрожь, а руки тряслись, как у страдающих болезнью Паркинсона. Однако слова прозвучали удивительно спокойно и даже торжественно. – Нет! Это ошибка! Мой муж не может быть Биди!

Она вернулась в дом.

5

Дарси решила выпить чаю. Он успокаивал. Она набирала воду в чайник, когда телефон зазвонил снова. Вскрикнув от неожиданности, она выронила чайник и направилась к телефону, вытирая руки о полы халата.

Спокойно, только не нервничай! Если он может хранить тайну, то смогу и я. Наверняка всему этому есть какое-то простое объяснение…

Неужели?

…Я просто пока его не знаю. Мне нужно время подумать, вот и все. Поэтому – спокойствие!

Она взяла трубку и сказала веселым голосом:

– Если это ты, красавчик, приезжай прямо сейчас! Моего мужа нет в городе.

Боб засмеялся:

– Привет, милая, как ты?

– Грудь вперед и нос по ветру. А ты?

Повисло долгое молчание. Во всяком случае, ей так показалось, хотя пауза вряд ли длилась больше нескольких секунд. Но она успела услышать урчание холодильника, стук капель по оставленному в мойке чайнику и биение своего сердца. Причем удары сердца она ощущала в горле и ушах, но никак не в груди. Дарси с Бобом так давно были женаты, что чувствовали друг друга без слов. Интересно, такое случается со всеми парами? Про других она не знала. Она знала про свой брак. Правда, теперь уже сомневалась и в этом.

– У тебя голос какой-то странный, – сказал он. – Будто говорить трудно. Милая, с тобой все в порядке?

Проявленное мужем беспокойство, вместо того чтобы тронуть, ужаснуло Дарси. Марджори Дюваль. Ее имя не просто стояло перед глазами, а будто постоянно мигало, как на неоновой рекламе бара. Дарси ответила не сразу, пытаясь унять слезы, подступившие к глазам. Знакомая до мелочей кухня вдруг поплыла, а предметы перед ней стали расплывчатыми. В животе снова появилась резь. Марджори Дюваль. Первая группа, резус положительный. Хани-лейн, 17. Как жизнь? Грудь вперед и нос по ветру?

– Я вспомнила о Брендолин, – услышала она свой голос.

– Ну что ты, бедняжка! – раздалось в ответ, и в этом искреннем сочувствии и понимании был весь Боб. Она так хорошо его знала. Сколько раз после 1984 года она имела возможность в этом убедиться? И даже раньше, когда они только встречались и она поняла, что он – ее суженый? А он всегда мог рассчитывать на ее понимание и поддержку. Сама мысль, что такая забота была всего лишь сахарной глазурью на отравленном торте, казалась безумием. А еще большим безумием представлялась ее ложь ему. Если у безумия бывают разные степени. А может, безумие вроде уникальности: либо есть, либо ее нет, и не бывает никаких сравнительных или превосходных степеней. Господи, что за мысли лезут в голову?!

Задумавшись, она пропустила его последние слова.

– Повтори еще раз. Я потянулась за чаем и не расслышала. – Еще одна ложь. Ее руки так тряслись, что она бы ничего не смогла удержать, но на этот раз ложь была невинной. А голос больше не дрожал. Во всяком случае, так ей показалось.

– Я спросил, с чего это вдруг?

– Позвонил Донни и поинтересовался, как дела у Петры. А я вспомнила о своей сестре. Потом вышла на улицу и немного походила. И стала хлюпать носом, наверное, из-за холода. Вот ты и услышал.

– Наверное, – согласился он. – Послушай, я отменю поездку в Берлингтон и вернусь домой завтра.

Она едва удержалась от возгласа «Нет!», услышав который он, переживая за нее, точно помчался бы домой с первыми лучами солнца.

– Попробуй только, и я тебе шею сверну! – отреагировала она и с облегчением услышала, как он рассмеялся. – Чарли Фрейди сказал, что распродажу в Берлингтоне обязательно стоит посетить, у него там хорошие связи. И у него есть чутье. Ты сам всегда так говоришь.

– Да, но мне не нравится твое настроение.

То, что он сразу – моментально! – уловил, что с ней что-то не так, было плохо. Но еще хуже, что ей пришлось врать о причине. Дарси закрыла глаза, но перед ней тут же возникла оравшая «стерва Бренда» в черном капюшоне, и она снова открыла их.

– Я расстроилась, но сейчас все в порядке, – сказала она. – Просто нахлынуло что-то. Она была моей сестрой, и я вспомнила, как отец привез ее домой. Иногда я об этом думаю, вот и все.

– Знаю, – сказал Боб. И это была правда. Она влюбилась в него вовсе не из-за сочувствия по поводу смерти сестры, но его искреннее участие укрепило ее чувство.

Брендолин Мэдсен насмерть сбил какой-то пьяный на снегоходе, когда та каталась на лыжах. Он скрылся, оставив в лесу ее тело в полумиле от дома Мэдсенов. Когда Брендолин не вернулась домой к шести часам, двое полицейских из Фрипорта и местные добровольцы из «сторожевой группы» организовали поисковую партию. Тело нашел отец и полмили нес через лес на руках до дома. Дарси, дежурившая у телефона в гостиной и успокаивавшая мать, увидела его первой. Он шел по дорожке, залитой резким светом полной луны, и изо рта у него вырывались клубы пара. При виде его она почему-то вспомнила – и до сих пор винила себя в этом – о старых черно-белых фильмах, которые иногда показывали по каналу «старой классики» Тернера. Там герой обычно вносит невесту на руках в дом, где им предстоит провести счастливый медовый месяц, а пятьдесят скрипок оркестра обильно поливают эту трогательную сцену приторным сиропом.

Как выяснилось, Боб Андерсон оказался человеком, который мог понять ее, как никто другой. Он не терял брата или сестру, но потерял самого близкого друга. Они играли в бейсбол, и тот выскочил на дорогу, чтобы подобрать неудачно брошенный питчером мяч, угодил под грузовик и вскоре скончался в больнице. По счастью, питчером был не Боб – в то время он увлекался не бейсболом, а плаванием. Они пережили схожие трагедии, и это не только заставило ее по-особому относиться к их отношениям, но и было расценено ею как некий мистический знак, подчеркивавший неслучайность их встречи.

– Останься в Вермонте, Бобби. И съезди на распродажу. Я очень тронута и ценю твое внимание, но если ты вернешься, то почувствую себя глупой и тогда точно разозлюсь не на шутку.

– Хорошо, но завтра в полвосьмого я перезвоню. Предупредил по-честному!

Она рассмеялась, с облегчением отметив, что смех получился искренним… Во всяком случае, достаточно правдоподобным. А почему, собственно, она не может от души рассмеяться? Какого черта? Она любит его и имеет право толковать любое сомнение в его пользу. Любое! Любовь нельзя перекрыть, как вентиль, даже если после двадцати семи лет брака она становится похожей на привычку. Любовь идет от сердца, а у сердца свои законы.

– Бобби, ты всегда звонишь в полвосьмого!

– Отпираться бессмысленно, уличен с поличным! Перезвони мне…

– …если что, не важно во сколько, – закончила она фразу за него. Она почти совсем пришла в себя. Просто удивительно, от каких потрясений способно оправиться сознание. – Обязательно.

– Я люблю тебя, милая. – Традиционная фраза, которой он прощался с ней по телефону, а за годы совместной жизни телефонных разговоров было не счесть.

– Я тоже тебя люблю, – ответила она улыбаясь. Повесив трубку, Дарси прижалась лбом к стенке и заплакала, даже не стерев улыбку с лица.

6

Ее старенький компьютер, выглядевший в соответствии с модным стилем ретро, стоял в комнате, где она занималась рукоделием. Обычно Дарси включала его только для просмотра электронной почты или покупок в интернет-магазине, но сегодня она открыла поисковик «Гугл» и набрала «Марджори Дюваль». Сначала она сомневалась, стоит ли добавлять в строку поиска «Биди», но потом решилась – к чему продлевать агонию? Она не сомневалась, что это имя все равно всплывет. Нажав клавишу ввода, Дарси смотрела, как в углу экрана закрутилось колесико режима поиска, и снова почувствовала резь в животе. Дарси поспешила в ванную и, устроившись на стульчаке, опустила голову, закрыв лицо руками. На двери висело зеркало, но она не хотела на себя смотреть. Как оно вообще здесь оказалось? Как она могла разрешить его повесить? Кому вообще нужно разглядывать себя, сидя на унитазе? Даже когда все в порядке, а не как сегодня вечером?

Она медленно побрела к компьютеру, еле волоча ноги, словно ребенок, который понимает: его непременно накажут за нечто, называемое матерью Дарси «большой бякой». На ее запрос «Гугл» выдал более пяти миллионов ссылок. О, всемогущий «Гугл», такой щедрый и такой ужасный! Но первая ссылка едва не заставила ее рассмеяться – она предлагала пообщаться с Марджори Дюваль и Биди на «Твиттере». Дарси решила, что может пропустить эту ссылку. Если она не ошибалась – Господи, как же ей хотелось ошибиться! – нужная ей Марджори больше не заходила на «Твиттер».

Вторая ссылка была на «Портленд пресс гералд». Дарси кликнула на нее, и на экране появилась фотография, увидев которую она отшатнулась, будто получив пощечину. Точно такую же фотографию она видела по телевизору, а возможно, и в газете, потому что они ее выписывали. Статья была опубликована на первой полосе десять дней назад. Кричащий заголовок гласил: «Женщина из Нью-Гемпшира может оказаться одиннадцатой жертвой Биди», а подзаголовок пояснял: «Полиция уверена на девяносто процентов».

На фотографии в газете на Марджори Дюваль было черное платье, и она выглядела очень эффектно. Снимок явно профессиональный и сделан в студии. Волосы были распущены и казались светлее, чем на карточке водительского удостоверения. Дарси удивилась, откуда в газете этот снимок, и решила, что его, наверное, дал муж Марджори. Скорее всего фотография стояла на каминной полке по адресу Хани-лейн, 17, или висела там на стене. Хорошенькая хозяйка приветствует гостей дежурной улыбкой.

Мужчины предпочитают блондинок, потому что с брюнетками труднее поладить.

Еще одно из любимых изречений Боба. Дарси оно никогда особенно не нравилось, а сегодня тем более.

Тело Марджори Дюваль нашли в овраге за городской чертой Норт-Конвея в шести милях от ее дома в Южном Гансет-те. По мнению шерифа, смерть скорее всего наступила в результате удушения, но точную причину обещали установить при вскрытии. От дальнейших комментариев он отказался и на вопросы отвечать не стал. Однако анонимный источник, «близкий к полиции», что хотя бы отчасти придавало достоверность его словам, заявил, что действия преступника, избившего и изнасиловавшего Дюваль, заставляют вспомнить об убийствах, совершенных Биди.

Далее приводился полный перечень этих убийств. Первое было совершено в 1978 году, следующее – в 1980-м, еще два – в 1981-м. Две женщины убиты в Нью-Гемпшире, две – в Массачусетсе, пятая и шестая – в Вермонте. Затем перерыв, который длился шестнадцать лет. Полиция считала, что причиной тому стало следующее. Биди мог просто переехать в другой регион и продолжил свое «дело» там. Его могли арестовать за какое-то другое преступление, не связанное с этими убийствами, и он отбывал срок. И наконец, он мог просто покончить с собой. По авторитетному мнению психиатра, с которым связался журналист, когда готовил статью, Биди не мог прекратить убийства, пресытившись ими.

«Подобные типы, – заявил психиатр, – никогда не устают от убийств. Это – их наркотик, их потребность. Мало того, это – их тайная жизнь».

«Тайная жизнь». Красивая обертка для отравленной конфеты.

Шестой жертвой Биди была женщина из Барра, тело которой зацепила в сугробе снегоуборочная машина за неделю до Рождества. Дарси подумала о родственниках несчастных, для которых праздник обернулся настоящим кошмаром. Она вспомнила, что в тот год и для нее Рождество было невеселым. Чувствуя себя одинокой вдалеке от дома, в чем она бы ни за что не призналась матери, не уверенная в своей профессиональной пригодности даже после восемнадцати месяцев работы и полученной надбавки к зарплате, Дарси смотрела в будущее без всякого оптимизма. У нее были знакомые – приятельницы, с которыми она выбиралась по выходным выпить по коктейлю и повеселиться, – но не было настоящих друзей. Ей всегда было трудно с кем-то сойтись поближе и подружиться. Она отличалась застенчивостью, если не сказать замкнутостью.

И тогда в ее жизни появился улыбающийся Боб, который стал ее приглашать на свидания и не отставал, пока она не соглашалась. Это произошло месяца через три после того, как нашли тело последней жертвы «первого цикла» Биди. Они полюбили друг друга, и Биди исчез на шестнадцать лет.

Благодаря ей? Потому что полюбил ее? Потому что хотел остановиться?

Это может быть простым совпадением. Не более того.

Может, и так, но карточки из тайника, устроенного в гараже, делали вероятность совпадения практически нулевой.

Седьмая жертва Биди, ставшая первой в его «новом цикле», оказалась женщиной из Уотервилля, штат Мэн. Ее звали Стейси Мур. Труп обнаружил в подвале муж, когда вернулся из Бостона, куда ездил с друзьями посмотреть игру «Ред сокс». Это случилось в августе 1977 года. Она была абсолютно голой, руки связаны за спиной, на ягодицах и бедрах следы десятка укусов, а голова засунута в мешок с сахарной кукурузой, которой Муры торговали в киоске на обочине 106-й автострады.

Через два дня водительское удостоверение Стейси Мур и ее карточка страховки, перевязанные резинкой, были доставлены почтой в департамент по расследованию убийств города Огаста, штат Мэн. Адрес был выведен большими печатными буквами, а к карточкам прилагалась записка со словами: «ПРИВЕТ! Я ВЕРНУЛСЯ! БИДИ».

Детективы, занимавшиеся делом Стейси Мур, тут же узнали почерк преступника: тот же набор документов, удостоверяющих личность жертвы, и такая же шаловливая записка, что и во всех предыдущих случаях. Убийца знал, когда жертвы окажутся одни. Он пытал их, кусал, насиловал или сексуально измывался, убивал, а через несколько недель или месяцев издевательски посылал в полицейский участок их документы.

Чтобы никто не посягал на его славу, мрачно заключила Дарси.

Следующее убийство Биди совершил в 2004 году, а девятое и десятое в 2007-м. Два последних были особенно ужасными, потому что одной из жертв оказался ребенок. У десятилетнего сына убитой женщины разболелся живот, и его отпустили из школы домой, где он, судя по всему, и застал Биди за «работой». Тела мальчика и матери нашли в протекавшем неподалеку ручье. Когда в казармы полицейского управления штата Массачусетс пришло письмо с водительским удостоверением и двумя кредитными карточками, в прилагавшейся записке говорилось: «ПРИВЕТ! С МАЛЬЧИКОМ ВЫШЛО СЛУЧАЙНО! МНЕ ЖАЛЬ! НО ВСЕ ПРОИЗОШЛО БЫСТРО, И ОН НЕ «СТРАДАЛ»! БИДИ».

Статей было еще много – о всемогущий «Гугл»! – но что они могли добавить? Надежда Дарси, что все прояснится и вечер окажется самым обычным, уступила место кошмару. Поможет ли чтение новых статей о Биди исправить положение? Ответ был очевиден.

Живот снова схватило, и Дарси побежала в ванную. Хотя там работал вентилятор, запах все равно еще чувствовался. Обычно людям удается не обращать внимания на то, насколько зловонна жизнь, но не всегда. Дарси упала на колени перед унитазом и, открыв рот, уперлась взглядом в голубоватую воду. Сначала ей показалось, что приступ тошноты немного отступил, но тут она подумала о почерневшем лице задушенной Стейси Мур, чью голову засунули в кукурузу, и о ее ягодицах, покрытых засохшей кровью цвета молочного шоколада. При этой мысли Дарси ощутила резкий спазм в животе, и ее два раза вырвало, причем с такой силой, что на лицо попали капли из подвесного освежителя и даже рвотных масс.

Плача и задыхаясь, она спустила воду. Унитаз придется мыть дополнительно, но сейчас она могла только опустить крышку сиденья и, оставаясь на полу, прижаться щекой к ее прохладной бежевой поверхности.

Что мне делать?

Самым простым и правильным решением было бы позвонить в полицию, но вдруг потом выяснится, что это ошибка? Боб всегда был таким понимающим и великодушным. Когда она врезалась в дерево возле почты и разбила ветровое стекло их старенького фургона, он беспокоился только о том, не поранилась ли она осколками. Но сможет ли он ее простить, если она укажет на него как на убийцу одиннадцати человек, а он ни в чем не виновен? Все это сразу попадет в прессу! Виновен или нет, но его фотография точно появится в газетах. Причем на первой полосе. И ее снимки тоже.

Дарси с трудом поднялась, достала ершик для унитаза и начала прибираться. Она двигалась очень медленно. Спина болела. Наверное, в какой-то момент она потянула мышцу.

Она вдруг с ужасом сообразила, что в эту историю, которую наверняка раздуют газеты и начнут цинично обсуждать на круглосуточных телеканалах, окажется втянута не только она и Боб, но и дети. У Донни и Кена появились два первых клиента, а в случае огласки истории с Бобом и банк, и автосалон сразу откажутся иметь с ними дело. Фирма «Андерсон и Хейворд», которая только-только получила шанс встать на ноги, мгновенно вылетит в трубу. Дарси не знала, сколько именно вложил Кен Хейворд, но Донни вложился по полной. И дело даже не в деньгах, а в душе, устремлениях и надежде, с которыми человек начинает дело на заре жизненного пути.

А Петра и Майкл в этот самый момент, наверное, продумывают новые детали предстоящего свадебного торжества, не подозревая, что над их головами раскачивается двухтонный груз, этакий сейф, подвешенный на гнилой веревке. Петс всегда обожала отца. Что станет с ней при известии, что руки, качавшие ее на качелях на заднем дворе, задушили одиннадцать женщин? Что губы, целовавшие ее на ночь, скрывали зубы, вонзавшиеся в плоть одиннадцати женщин, причем некоторые были прокушены до кости?