Текст книги "Мёртвая зона"

2

Во время операции знаменитый доктор Руопп запомнился Джонни только массивными очками в роговой оправе и большим жировиком слева на лбу. Все прочее скрывали шапочка, маска, халат и перчатки.

Джонни заранее сделали два укола: демерола и атропина. Пока его везли в операционную, он чувствовал себя в удивительно приподнятом настроении. Анестезиолог держал в руках шприц с новокаином. Такой большой иглы Джонни еще не видел. Ему сделали укол между четвертым и пятым поясничными позвонками, значительно выше cauda equina – пучка корешков спинномозговых нервов, похожего на конский хвост. Боли он почти не ощутил.

Джонни лежал на животе, впившись зубами в руку, чтобы не закричать.

Он не знал, сколько прошло времени, но боль постепенно начала стихать. Ее сменило какое-то странное давление. Ниже пояса он не чувствовал ничего.

Над ним склонился Руопп.

Настоящий бандит в зеленом! – подумал Джонни. Совсем как Джесси Джеймс, только в роговых очках. Кошелек или жизнь?!

– Вам удобно, мистер Смит? – осведомился Руопп.

– Да. Но повторения не хочется.

– Можете почитать журналы, если угодно. Или понаблюдать за операцией в зеркало, если это не смутит вас.

– Хорошо.

– Сестра, что у нас с давлением?

– Сто двадцать на семьдесят шесть, доктор.

– Отлично! Ну что, начнем?

– Если останется вкусненькое, не выбрасывайте, – сказал Джонни и удивился, что его шутка вызвала дружный взрыв смеха. Руопп одобрительно похлопал Джонни по плечу затянутой в тонкую перчатку рукой.

Джонни видел, как Руопп выбрал скальпель, и его руки исчезли за зеленой ширмой, которая крепилась к металлическому обручу наверху. Выпуклое зеркало отлично отражало происходящее, правда, в несколько искаженном виде.

– Вот так! – произнес Руопп. – Вот так, так-так-так… а вот и то, что нам нужно… так-так… хорошо… тампон, пожалуйста. Сестра, ради Бога, шевелитесь… да, сэр… а теперь, похоже, нам нужно это… нет, подождите… давайте мне не то, что я прошу, а что мне нужно… вот так, хорошо. Накладку, пожалуйста.

Медсестра передала Руоппу хирургическими щипцами нечто, похожее на связку переплетенных тонких проводков. Тот осторожно подцепил ее пинцетом.

Как в итальянском ресторане, подумал Джонни. И кругом все залито соусом для спагетти. При этой мысли его затошнило, и он отвернулся. Из галереи наверху за ним пристально следили другие члены бандитской шайки. Их глаза были пустыми, безжалостными и пугающими. Потом Джонни заметил Вейзака – тот стоял третьим справа, и спереди к халату были пристегнуты часы.

Джонни кивнул ему.

Вейзак кивнул в ответ.

Джонни стало легче.

3

Когда Руопп соединил икры с коленями, Джонни перевернули. Операция продолжилась. Анестезиолог спросила, как он себя чувствует. Джонни ответил, что, учитывая обстоятельства, все нормально. Она поинтересовалась, не хочет ли он послушать музыку, и Джонни с благодарностью подтвердил, что хочет. Через несколько мгновений операционную заполнил до боли знакомый проникновенный голос Джоан Баэз. Руопп продолжил оперировать, а Джонни вдруг охватила сонливость, и он задремал. Когда Джонни очнулся, операция все еще продолжалась. Вейзак тоже находился на месте. Джонни поднял руку, привлекая его внимание, и Вейзак снова кивнул.

4

Через час все закончилось. Джонни отвезли в послеоперационную палату. Медсестра, дотрагиваясь до пальцев его ног, спрашивала, чувствует ли он что-нибудь. Довольно скоро чувствительность восстановилась.

Вошел Руопп – его бандитская маска болталась теперь сбоку лица.

– Все в порядке? – осведомился он.

– Да.

– Операция прошла отлично, – заверил его Руопп. – Я надеюсь на лучшее.

– Хорошо.

– Будет больно, – предупредил Руопп. – Возможно, даже очень больно. Сначала и сама терапия будет очень болезненной. Придется потерпеть.

– Потерплю, – пробормотал Джонни.

– До свидания.

Руопп вышел. Джонни подумал, что он, возможно, спешит на площадку для гольфа, надеясь, что еще успеет пройти несколько лунок до темноты.

5

До чего же больно!

К девяти вечера заморозка отошла полностью, и Джонни лез на стену от боли. Ему запретили шевелить ногами без помощи двух медсестер. Казалось, колени обмотали ремнями, утыканными острыми шипами, и крепко их затянули. Время остановилось. Он изредка поглядывал на часы, не сомневаясь, что прошло не меньше часа, а стрелки показывали каких-то четыре минуты. Джонни полагал, что не способен выдержать такую боль даже минуту, но минута проходила, и все начиналось сызнова.

Он подумал, сколько еще мучительных минут ждет его впереди, и они представились ему в виде устремленной ввысь цепочки монет для автомата длиной в пять миль. Его охватила глубокая депрессия. Они будут его мучить до самой смерти. Операции на локтях, бедрах, шее. Терапия. Ходунки, инвалидное кресло, палки.

Будет больно… Придется потерпеть.

Нет уж, подумал Джонни. Терпи сам! Даже близко не подходи ко мне со своими орудиями мясника. Если помощь заключается в этом, то мне ее точно не надо!

Постоянная пульсирующая боль разрывала тело на части.

Низ живота обдало теплой волной.

Он обмочился.

Джонни Смит повернулся лицом к стене и заплакал.

6

Через десять дней после первой операции и за две недели до следующей Джонни, оторвав глаза от книги «Вся президентская рать» Боба Вудворта и Карла Бернстайна, увидел в дверях Сару. Она явно замешкалась.

– Сара! – воскликнул он. – Это действительно ты?!

– Да, это я, Джонни.

Он окинул взглядом Сару в элегантном светло-зеленом льняном платье. Перед собой, словно закрываясь щитом, она держала маленькую коричневую сумочку. Осветленная прядь волос придавала ей особый шарм, и Джонни ощутил укол ревности – Сара сама это придумала или тот мужчина, с которым она жила и спала? Сара была очень красива.

– Входи же! – пригласил он. – Входи и садись.

Она вошла, и Джонни вдруг подумал о том, каким видит его Сара. Тощий, он сидит, скособочившись, в кресле у окна, вытянутые ноги лежат на пуфе, на нем больничная сорочка с завязкой на спине и дешевый казенный халат.

– Как видишь, я приоделся, – сказал он.

– Ты выглядишь молодцом!

Сара поцеловала Джонни в щеку, и у него пронеслись сотни воспоминаний, будто кто-то мастерски тасовал двойную колоду карт. Она опустилась в другое кресло, положила ногу на ногу и одернула подол платья.

Они молча смотрели друг на друга.

Джонни видел, как она нервничает. Дотронься до нее кто-то в этот момент, Сара вскочила бы как ужаленная.

– Я не знала, стоит ли приходить, но мне очень хотелось, – сказала она.

– Я рад, что ты пришла.

Как незнакомые люди в автобусе, печально подумал он. Но это же неправильно!

– Как ты? – спросила она.

Он улыбнулся:

– Побывал на войне. Хочешь увидеть мои боевые шрамы? – Джонни поднял до колен полу халата и показал начинавшие заживать, но еще красные неровные надрезы, перехваченные швами.

– Господи, что они с тобой делают?!

– Пытаются заново собрать Шалтая-Болтая, – пошутил Джонни. – Вся королевская конница, вся королевская рать, все королевские лекари. Так что…

Он умолк, потому что она заплакала.

– Не говори так, Джонни. Пожалуйста, перестань!

– Извини. Просто я… пытался пошутить. А на самом деле? Действительно пытался пошутить или хотел сказать: спасибо, что пришла навестить, а меня режут на куски?..

– Как ты… Как ты можешь шутить над этим? – Сара достала из сумки бумажную салфетку и вытерла глаза.

– Вообще-то мне это несвойственно. Наверное, при виде тебя… это такая защитная реакция, Сара.

– Тебя собираются отсюда выписывать?

– Рано или поздно. Это как «прогон через строй» в старые времена – читала об этом? Если останусь жив после того, как каждый индеец ударит меня томагавком, то окажусь на свободе.

– Этим летом?

– Не думаю… вряд ли.

– Ты не представляешь, как мне жаль, что так вышло, – едва слышно проговорила Сара. – Я пыталась понять, почему… или как все было бы… не могу уснуть… если бы я не съела той злосчастной сосиски… если бы ты остался, а не поехал домой… – Покачав головой, она подняла на него заплаканные глаза. – Иногда мне кажется, что шансов на выигрыш не было вовсе.

Джонни улыбнулся:

– Двойное зеро. Выигрыш хозяина. Помнишь? Я перехитрил «Колесо», Сара.

– Да. Ты выиграл больше пятисот долларов.

Он смотрел на нее, все еще улыбаясь, но теперь улыбка была озадаченной, почти болезненной.

– Хочешь, я повеселю тебя? Мои доктора считают, будто я выжил потому, что получил в детстве какую-то серьезную травму головы. Но я ничего так и не вспомнил. И родители тоже. Но каждый раз, думая об этом, я вспоминаю то «Колесо фортуны» и чувствую запах горелой резины.

– Может, все дело в аварии…

– Нет, не в ней. Просто «Колесо» было знаком… предупреждением… а я не понял этого.

– Не говори так, Джонни.

Джонни пожал плечами:

– А может, я просто потерял всю отпущенную мне на четыре года удачу за один вечер. Но посмотри, Сара. – Он осторожно, морщась от боли, снял одну ногу с пуфа, согнул ее, распрямил и снова водрузил на пуф. – Может, им и правда удастся собрать Шалтая-Болтая. Очнувшись после комы, я не мог ни сгибать, ни разгибать ног так, как сейчас.

– И ты способен думать, Джонни, – сказала она. – И разговаривать. Мы все считали, что ты… в общем, сам понимаешь.

– Да. Превратился в овощ.

Они снова замолчали, и в палате воцарилась неловкая, гнетущая тишина.

– А как дела у тебя? – нарочито весело спросил Джонни.

– Ну… Я вышла замуж. Ты, наверное, знаешь.

– Отец сказал мне.

– Он у тебя славный. – Сара расплакалась: – Я не могла ждать, Джонни. И мне так жаль. Доктора сказали, будто ты никогда не очнешься и будешь постепенно деградировать, пока… пока все не кончится. Но даже если бы я знала, Джонни… – Она умоляюще взглянула на него, словно рассчитывая на понимание. – Едва ли дождалась бы. Четыре с половиной года – это ужасно долго.

– Верно, это чертовски долго. Я тебе больше скажу: я попросил принести журналы за четыре года, чтобы узнать, кто умер. Трумэн. Дженис Джоплин. Джими Хендрикс. Я вспомнил, как он исполнял «Лиловый туман», и никак не мог поверить. Дэн Блокер. Мы с тобой. Будто нас и не было.

– Мне очень стыдно, Джонни, я чувствую себя такой виноватой. Но я люблю мужа, сильно люблю.

– Это – самое главное.

– Его зовут Уолт Хазлетт, и он…

– Расскажи лучше о ребенке, – попросил Джонни. – Только не обижайся, ладно?

– Он – чудо! – Сара улыбнулась. – Сейчас ему семь месяцев. Мы назвали его Денис в честь деда по отцовской линии, но сами зовем Денни.

– Привези его как-нибудь. Мне хочется посмотреть на него.

– Привезу, – пообещала Сара, и оба фальшиво улыбнулись, понимая, что этого никогда не будет. – Джонни, тебе что-нибудь нужно?

Только ты. И вернуть последние четыре с половиной года.

– Нет, – ответил он. – Ты все еще преподаешь?

– Пока да.

– По-прежнему понюхиваешь кокаин?

– Джонни, ты совсем не изменился. Все те же вечные шутки.

– Все те же вечные шутки, – согласился он, и в палате снова повисла тягостная тишина.

– Можно, я еще приду проведать тебя?

– Конечно. Было бы здорово, Сара. – Он помедлил, не желая, чтобы расставание было таким незавершенным. Но не хотел причинять боли ни ей, ни себе. – Сара, ты поступила правильно.

– Думаешь? – Она улыбнулась, но кончики ее губ задрожали. – Я часто думаю, как все жестоко… и неправильно! Ужасно неправильно! Я люблю мужа и ребенка, и когда Уолт говорит, что мы обязательно будем жить в самом красивом доме Бангора, я верю ему. Когда он говорит, что в свое время будет баллотироваться на место Билла Коэна в палате представителей, я ему тоже верю. Он говорит, что когда-нибудь президентом страны станет житель Мэна, и я почти верю этому. А придя сюда и увидев твои бедные ноги… – Она снова заплакала. – Их словно пропустили через мясорубку, и ты такой худой…

– Не надо, Сара, перестань.

– Ты такой худой, и все так неправильно и жестоко, что я не могу с этим смириться! Не хочу и не могу, потому что это неправильно!

– Наверное, так бывает в жизни, когда все идет неправильно, – ответил он. – Старый жестокий мир. Но надо жить, и приходится мириться. Ступай и будь счастлива, Сара. И если захочешь навестить меня, приходи. И приноси доску для криббиджа – мы с тобой сыграем.

– Обязательно. Извини, что расплакалась. Не удалось поддержать тебя.

– Все в порядке. – Джонни улыбнулся. – А с кокаином пора завязывать. А то отвалится нос!

Она хмыкнула.

– Ты в своем репертуаре! – Наклонившись, Сара поцеловала его в губы. – Поправляйся скорее, Джонни.

Он задумчиво смотрел на нее.

– Джонни…

– Ты не потеряла его, – сказал он. – Нет, не потеряла.

– Чего не потеряла? – удивилась Сара.

– Обручального кольца. Ты не забыла его в Монреале.

Он приложил руку ко лбу и потер лоб над правой бровью.

Его рука отбросила тень, и Сара с каким-то суеверным страхом увидела, что половина его лица светлая, а половина – темная. Она сразу вспомнила, как испугалась маски накануне того Дня всех святых. Она и Уолт провели медовый месяц в Монреале, но откуда Джонни узнал об этом? Наверное, от отца. Да, это возможно. Но о том, что она потеряла обручальное кольцо где-то в номере гостиницы, было известно только ей и Уолту. И никому больше, потому что Уолт купил ей другое еще до возвращения домой. Сара побоялась рассказать об этом даже матери.

– Откуда…

Джонни нахмурился, но тут же, улыбнувшись, убрал руку от лица.

– Оно было чуть великовато, – пояснил он. – Ты собирала вещи, помнишь, Сара? Он вышел за покупками, а ты стала укладываться. Он покупал… покупал… не знаю. Это – в мертвой зоне.

Мертвой зоне?

– Он пошел в магазин подарков и накупил кучу всякой сувенирной ерунды вроде «пукающих подушек».

– Но, Джонни, откуда тебе известно, что я поте…

– Ты укладывала вещи. Кольцо оказалось слишком велико, и ты собиралась подогнать его по размеру, когда вернешься. А пока… – Он вновь напряженно нахмурился. – Ты засунула его в чемодан! – Джонни просиял.

Теперь Саре действительно стало страшно. Страх разливался по ее животу, как холодная вода. Она поднесла руку к горлу и замерла, глядя на него как в трансе.

У него в глазах та же холодная насмешка, что и тогда вечером, когда он сражался с «Колесом фортуны». Что с тобой стало, Джонни? Во что ты превратился?

Голубые глаза Джонни потемнели и отливали темно-фиолетовым, а сам он, казалось, был где-то в другом месте.

Саре захотелось убежать. В комнате будто сгустились сумерки, стирая границы между настоящим, прошлым и будущим.

– Кольцо соскользнуло с пальца, – продолжал он. – Ты укладывала бритвенные принадлежности в один из кармашков, и оно соскользнуло. Ты не заметила этого, а обнаружив пропажу, решила, что забыла кольцо в номере. – Он засмеялся каким-то высоким, сухим и… холодным смехом. – Господи, вы вдвоем перевернули в номере все вверх дном! А кольцо все время благополучно лежало в чемодане. И лежит там до сих пор. Тебе нужно подняться на чердак, Сара, и ты сама убедишься в этом.

В коридоре кто-то выронил стакан и с досады выругался, когда он разбился. Джонни обернулся на шум, и его взгляд просветлел. Он посмотрел на Сару и, увидев ее испуганное лицо, расширившиеся глаза, встревожился.

– Что случилось? Сара, я сказал что-то не то?

– Откуда ты знаешь? – прошептала она. – Откуда ты все это знаешь?

– Понятия не имею, – ответил он. – Сара, извини, если я…

– Джонни, мне пора. Денни сейчас с няней.

– Хорошо, Сара. Извини, если я тебя расстроил.

– Откуда ты знаешь про мое кольцо, Джонни?

Он только покачал головой.

7

В коридоре первого этажа Сару вдруг затошнило. Едва она добежала до дамского туалета и закрыла дверь кабинки, как ее вырвало. Сара спустила воду и немного постояла с закрытыми глазами, чувствуя дрожь во всем теле. Это смешно! Во время последней встречи с Джонни ее тоже рвало. Что это? Совсем как скобки во времени, похожие на форзацы в книге. Она поднесла руку к губам, стараясь унять то ли смех, то ли крик. Мир закружился в темноте, как блюдце. Как вращавшееся «Колесо фортуны».

8

Сара оставила Денни у миссис Лабелл, так что, когда она вернулась, дома было тихо и пусто. Поднявшись по узкой лестнице на чердак, она включила свет, и две голые лампочки, висевшие на проводах, зажглись. Три оранжевых чемодана, с которыми они ездили в Монреаль, о чем свидетельствовали сохранившиеся наклейки, стояли в углу. Сара открыла первый, ощупала боковые кармашки на резинках и ничего не нашла. Во втором тоже. И в третьем.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, чувствуя себя как-то глупо и слегка разочарованно, но вместе с тем испытывая облегчение. Кольца не было. Так что извини, Джонни. Хотя извиняться в общем-то не за что. Только мистики ей и не хватало!

Джонни начала задвигать чемоданы на место между высокой стопкой старых университетских учебников Уолта и торшером, когда-то опрокинутым собакой. У Сары не хватало духу выбросить его. Она уже отряхивала руки от пыли и собиралась уйти, когда вдруг услышала, как кто-то внутри ее едва слышно произнес: А ты толком и не искала, Сара! Потому что боялась найти, верно?

Верно. Она действительно не хотела ничего находить, а если этот тихий голос рассчитывал, что Сара снова откроет чемоданы, то сильно ошибался. Через пятнадцать минут ей нужно забрать Денни. Уолт пригласил на ужин одного из старших партнеров своей адвокатской фирмы (очень важная встреча). Кроме того, нужно написать письмо Бетти Хэкман. Сразу после Корпуса мира в Уганде та выскочила замуж за сына безумно богатого коннозаводчика из Кентукки. Потом она должна вымыть обе ванные, уложить волосы и искупать Денни. Так что терять время на душном и грязном чердаке Сара не собиралась.

С этими мыслями она снова вытащила все чемоданы и на этот раз осмотрела кармашки очень тщательно. В самом углу третьего чемодана Сара нашла свое обручальное кольцо. Она поднесла его к лампе, чтобы лучше разглядеть, и прочитала выгравированную на внутренней стороне надпись – такую же четкую, как и в тот день, когда Уолт надел ей кольцо на палец. Уолтер и Сара Хазлетт – 9 июля 1972 г.

Сара долго смотрела на кольцо.

Потом задвинула чемоданы на место, выключила свет и спустилась вниз. Сняв платье, перепачканное пылью, Сара надела брюки, легкую блузу и направилась к миссис Лабелл, чтобы забрать сына. Они вернулись домой, и Сара, оставив Денни ползать в гостиной, начала готовить жаркое и почистила картошку. Отправив жаркое в духовку, она вернулась в гостиную и увидела, что Денни уснул на полу. Уложив его в кроватку, Сара начала наводить порядок в туалете. И все это время ее ни на секунду не оставляла мысль о кольце. Джонни все знал! Сара могла даже точно сказать, когда именно он узнал. В тот самый момент, когда она поцеловала его перед уходом.

Подумав о Джонни, Сара почувствовала странную и непонятную слабость. Все так перепуталось. Его до боли знакомая кривая усмешка, неузнаваемо изменившееся тело, такое худое и истощенное. А тусклые волосы только подчеркивали ее необычайно яркие воспоминания. Ей хотелось поцеловать его.

Прекрати! – приказала она себе. Лицо в зеркале было чужим, раскрасневшимся, возбужденным и – к чему скрывать? – сексуальным.

Сара нащупала кольцо в кармане брюк и, почти бессознательно и безотчетно, бросила его в чистую голубоватую воду унитаза. Все сверкало чистотой, и если мистер Тричес из «Адвокатской конторы Бариболта, Тричеса, Мурхауса и Гендрона» вдруг зайдет в туалет во время ужина, его не покоробит вид какого-нибудь пятнышка на унитазе. А кто знает, что может стать препятствием на пути молодого адвоката наверх по служебной лестнице, верно? Кто вообще знает, что от чего зависит в этом мире?

Кольцо с тихим плеском погрузилось в чистую воду и, медленно переворачиваясь, устремилось на дно. Саре даже показалось, что кольцо тихо звякнуло, достигнув дна, но это вполне могло быть игрой воображения. В висках у Сары стучало. Поцелуй Джонни был таким приятным. И очень сладким.

Повинуясь спонтанному порыву и не давая возможности рассудку взять над собой верх, она спустила воду. Раздался шум низвергавшихся потоков, показавшийся особенно громким, потому что Сара закрыла глаза. Когда она открыла их, кольца не было. Оно уже пропадало раньше, а теперь исчезло навсегда.

Ее колени вдруг подкосились. Сара присела на край унитаза и закрыла руками пылающее лицо. Она больше не станет навещать Джонни. Ей вообще не следовало ездить, и эта встреча только расстроила ее. Уолт пригласил домой на ужин своего начальника, у них есть бутылка марочного столового вина и жаркое, проделавшее брешь в семейном бюджете, – вот о чем ей следует думать. Она должна сосредоточиться на том, как сильно любит Уолта и Денни, спящего в кроватке. И она выкинет из головы Джонни Смита и его обаятельную улыбку.