Текст книги "Выход из Комнат"

Стивен Мэнгэн
Выход из Комнат

Моим Маме и Папе

Escape the Rooms

Text © Stephen Mangan, 2021

Illustrations © Anita Mangan, 2021

© Наталья Гладнева, перевод, 2023

© ООО «Феникс», оформление, 2023

Мы просим наших юных читателей и их родителей помнить, что все события и персонажи вымышлены и являются плодом фантазии автора.

Издательство рекомендует не повторять описанное в реальной жизни и не использовать сюжет как руководство к действию.

– Не смотри вниз, – пробормотал Джек, – только не смотри вниз.

Мужчина, чье имя Джек уже забыл, снял засов и распахнул дверцу. Затем запер ее снова, как положено. Теперь ничто не мешало Джеку прыгнуть. Женщина, которую, кажется, звали Тилли, ободряюще ему улыбнулась.

И зачем он на это согласился? Даже сейчас он не был до конца уверен.

Вцепившись в перила, Джек медленно-медленно стал продвигаться вперед, пока не оказался на самом краю площадки. Он быстро взглянул вниз и тут же пожалел об этом.

Там, далеко внизу, остался парк развлечений: карусель, небольшие американские горки, аттракцион «Вальс».

Площадка покачивалась на ветру. Здесь, наверху, было тихо. Доносились лишь отдельные звуки: крики с Пиратского корабля, обрывки музыки, вой сирены вдали. Надо всем этим скрипели и скрежетали тросы, соединяющие площадку с краном. А от площадки вниз тянулся длинный эластичный трос.

Джек поискал глазами своего отца. Заметить его было нетрудно. Он единственный застыл на месте среди потока других посетителей парка. Уткнувшись в телефон, этот человек пролистывал фотографии Джека, сделанные минутами ранее. Он не обращал никакого внимания на то, что мешает движению.

«Отца бы хватил инфаркт, знай он, где я», – подумал Джек.

Наш герой оглянулся. Мужчина и Тилли кивнули ему. Он сделал глубокий вдох, следуя инструкции, вытянул руки прямо перед собой и наклонился вперед.

В горле пересохло. Джек чувствовал, что все его тело покрылось испариной.

«Еще не поздно остановиться», – подумал Джек. Еще не настал тот миг, когда обратного пути нет. Он мог повернуть назад. Мог снова взяться за перила и сказать Тилли: «Я передумал. Я понял, что не хочу бросаться головой вниз с такой высоты с этой дурацкой платформы, подвешенной к этому дурацкому крану, и лететь вниз навстречу твердой земле. Прости, не знаю, что на меня нашло».

Он все еще мог так сделать. Но не стал.

Джек наклонился вперед. Мысли лихорадочно проносились у него в голове, но тело двигалось, будто в замедленной съемке. Он заметил, что поначалу все происходит очень медленно: ты просто наклоняешься вперед. Но вдруг наступает момент, когда сила тяжести берет верх и медленный наклон вперед превращается в стремительное падение.

«Похоже, обратного пути уже нет, – подумал он. – Да, точка невозврата определенно пройдена. Я сейчас упаду».

Джек, не раздумывая, согнул колени и прыгнул, швырнув свое тело в воздух и широко расставив руки, как крылья.

Со стороны это выглядело грациозно, даже величественно, но никто не смотрел. Несясь к земле вверх тормашками, Джек вытянул руки над головой и выпрямился всем телом, точно ныряльщик на Олимпийских играх, готовый прыгнуть в воду.

Стремительно набирая скорость, он почувствовал, как в ушах воет ветер, холодный и резкий. Быстрее. Еще быстрее.

«Вот сейчас натянется трос, – думал он, – сейчас натянется трос и я перестану падать и меня снова подбросит вверх. Они специально ждут до последнего, чтобы было страшнее. Вот сейчас…»

Земля неслась ему навстречу, и казалось, он уже никак не успеет остановиться вовремя. Возможно, в этом вся соль? Люди идут на это, чтобы пощекотать себе нервы? Чтобы испытать весь ужас от неминуемого столкновения с землей и в последнюю секунду – уф! – счастливо спастись. Трос натянется, на мгновение Джек остановится, а потом его снова подбросит вверх, в небо, и все закончится.

С минуты на минуту.

Сейчас?

«О, нет…»

Прямой как стрела, с вытянутыми руками и пальцами, с открытым ртом и практически в вертикальном положении, Джек на огромной скорости вонзился в твердую землю.

И с легким хлюпом провалился вниз.

Как шар для боулинга, брошенный в чан с желе.

Земля обхватила и поглотила его.

От удара не осталось и следа, ни единой вмятины на земле.

Единственной вещью, указывающей на происшествие, был туго натянутый подрагивающий трос, соединяющий землю и далекую платформу в небе.

Джек и представить себе не мог, что сегодняшний вечер закончится именно так.

Ранее этим вечером они с отцом пришли в парк развлечений, как делали всегда в день рождения Джека. На самом деле Джеку совсем не хотелось идти сюда, по крайней мере не в этом году, но отец настоял. И весь вечер отец фотографировал своего сына. Он сделал кучу фотографий, гораздо больше, чем обычно. Честно говоря, фотограф из него был так себе. Он просто направлял камеру телефона и начинал щелкать, надеясь, что хоть один из снимков окажется удачным. Последней каплей стала съемка Джека на фоне аттракциона «Крик в небесах».

– Папа, ну ты все?

– Еще разок. Улыбайся, Джек! Нет, не так, по-настоящему. Улыбайся нормально. Нет, выглядит ужасно.

Джек хотел было объяснить, что его улыбка не может выглядеть настоящей, поскольку таковой не является, но промолчал. Он часто выбирал промолчать. Так было проще.

Последняя фотосессия была особенно неприятной, и не только потому, что они находились в парке развлечений среди толпы людей. Худшей частью их встречи было то, что за спиной отца cтояли шесть мальчишек из школы Джека. Они ждали своей очереди за бургерами к фургону «Сизлеры»[1]1
  Sizzler (англ.) – шипящая сковородка. Блюдо индийской кухни, в котором все ингредиенты готовят в соусе на раскаленной металлической пластине. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]. Джек надеялся, что они его не заметят. Раньше он часто тусовался с этими ребятами, и им нравились его шутки. Но в последнее время они стали его избегать, перестали звать в парк после занятий или к себе в гости.

Джек не винил их. Сейчас он представлял собой невеселую компанию.

К счастью, они были увлечены тем, что пытались стянуть шляпу с головы самого младшего мальчика, Ниблета. Ниблету же эта игра не доставляла никакого удовольствия. Мальчишки постоянно задирали его.

От запаха жареного лука и уксуса, долетавшего из фургона с едой, Джека чуть не стошнило. Он рискнул взглянуть в сторону мальчишек. Ниблет наконец разозлился и ударил Бино по руке. Бино, в свою очередь, схватил Ниблета за шею. Бино[2]2
  От англ. bean – фасоль.


[Закрыть] прозвали так за то, что он мог втянуть печеную фасолину через ноздрю, он часто проделывал этот трюк.

Отец Джека хотел, чтобы они прокатились на «Крике в небесах» – самых страшных горках во всем парке.

– Ни за что, – сказал Джек. Но такой ответ не устроил его отца, и он все пытался переубедить сына.

– Ну давай, Джек, неужели не хочешь попробовать?

– Спасибо, пап, мне и так хорошо.

– Ну же, парень! Ты же не хочешь, чтобы я рассказывал всем и каждому, что ты струсил?

– Думаю, нет.

– Стоит только сесть, как тебе сразу понравится!

– Не, мне и так нормально.

– Джек, не беси меня, пошли уже на эту горку!

– Давай на какой-нибудь другой аттракцион…

– Джек, ну пожалуйста.

– Серьезно, пап, я не хочу.

Отец помрачнел:

– Если ты не пойдешь на эту горку, мы возвращаемся домой.

– Согласен.

– Но это просто глупо! Я на тебя сегодня столько денег потратил. Ты ведешь себя как ребенок.

Джек хотел сказать: «А я и есть ребенок», но промолчал. Вместо этого он произнес кое-что похуже:

– Мама бы не стала заставлять меня кататься на этом аттракционе.

На мгновение воцарилась тишина.

Джек упомянул о матери. Это было крайнее средство. Оно позволило ему одержать верх в споре, но было слишком сильным оружием в данной ситуации. Бомбой, которая задела их обоих. И они оба проиграли.

– Давай тогда просто сфотографируемся на его фоне, ладно? – тихо сказал отец, выдавливая улыбку. Джек стал позировать для фото, но чувствовал себя несчастным.

Джек не хотел идти в этот парк и знал, что отец тоже не жаждал этого. Они пытались угодить друг другу, но это никому не доставляло удовольствия.

Когда мама была жива, у них сложилась семейная традиция: каждый год в день рождения Джека они посещали этот парк. Решение отца прийти сюда и в этом году говорило о том, что все наладится, жизнь продолжается и некоторые вещи остаются неизменными. Но все изменилось.

Школьные приятели Джека получили наконец свою еду. Пока Бино поливал кетчупом бургер, Ниблет подкрался к нему сзади и выбил этот бургер у него из рук. Мясо, кетчуп и лук взлетели в воздух и, описав дугу, рассыпались по примятой траве. Ниблет с ликующим воплем ринулся в толпу.

Отец Джека сделал еще одно фото. Нужно было срочно убираться отсюда.

– Пап, мне нужно в туалет, – соврал Джек.

Он бросился вперед, но медленный поток людей, сквозь который Джек с раздражением протискивался, перестал двигаться, и мальчик застрял. Он обернулся и посмотрел, можно ли еще оставить свою затею и вернуться обратно к отцу, но людей сзади было не меньше, чем впереди. Джек опустил глаза и вздохнул. На него снова нахлынуло отчаяние. Наверное, надо было просто прокатиться на аттракционе, чтобы вся эта поездка, эта жалкая попытка отца весело провести время, поскорее закончилась. Они бы вернулись домой, и Джек бы снова мог укрыться в своей комнате. Похоже, какое бы решение он сейчас ни принимал, все они были неверными.

Джек пробирался сквозь толпу, окруженный десятками курток и пальто.

Вдруг толпа расступилась, открыв Джеку полный обзор. И вот в проходе между палатками он увидел женщину. Она смотрела на него.

Это была… его мама.

Джек оцепенел. Время замедлило ход.

На мгновение мир остановился.

Джек стоял и смотрел, не в силах понять, что происходит.

Толпа двинулась вперед, закрыв Джеку весь обзор, и мир снова наполнился звуками, дыханием, ощущениями.

«Не может быть, – пронеслось у него в голове. – Нет. Это не она. Быть такого не может. Она мертва».

Когда толпа снова расступилась, ее уже не было. Ни женщины, ни мамы – никого. Может, ему просто показалось? Нужно было выяснить это. Джек направился к тому месту, где видел ее, – узкому проходу между палатками, ведущему к полосе леса, – и пошел по нему. Осторожно перешагивая через толстые электрические кабели под ногами, Джек вошел в темноту.

Шум и гам парка развлечений остались позади. Он едва не упал в окутавшем его сумраке леса и, пытаясь удержать равновесие, неожиданно врезался руками в какую-то железную стену, издавшую громкий лязгающий звук.

Когда Джек вышел на небольшой открытый участок, глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте. По ощущениям здесь было гораздо прохладнее, а воздух пах мокрой травой и бензином.

И тут он увидел маму, уходящую прочь.

Джек хотел позвать ее, но не смог выдавить из себя ни слова. Спотыкаясь, он поспешил за ней, и тогда она обернулась.

Это была не его мама.

Естественно, подумал он, естественно, это не она. Это невозможно. Джек почувствовал себя в глупом положении, ему было неловко.

Конечно, эта женщина была немного похожа на его маму – тот же цвет волос, почти тот же рост, но… это была не она.

– Хочешь прыгнуть с тарзанки? – спросила женщина.

Джек слегка улыбнулся и покачал головой:

– Ни за что.

Позади женщины, в металлической кабине, доходившей ему до пояса, стоял мужчина с табличкой: «БЕСПЛАТНЫЕ ПРЫЖКИ С ТАРЗАНКИ»

Кабина соединялась с огромным краном.

– Вообще-то, нас здесь быть не должно, – сказала женщина. – Ты умеешь хранить секреты?

Мужчина и женщина улыбались Джеку.

«Нужно уходить отсюда», – подумал он.

– Я не люблю высоту. Я уже ухожу, – сказал Джек, но почему-то не сдвинулся с места. – Я не прыгаю с тарзанки, – продолжил он, направляясь к кабине, словно подталкиваемый невидимыми руками. – Однажды я видел, как прыгал мой отец. Он шел к этому годами. После отец рассказывал, что невозможно поверить, что ты стоишь так высоко. Твои тело и разум кричат: «ОПАСНОСТЬ!!!», а каждая клеточка умоляет тебя не делать этого. Так что этот аттракцион не для меня, даже бесплатно, – подытожил Джек и вошел в кабину через небольшую металлическую дверцу, распахнутую для него мужчиной.

– Меня зовут Тилли, а это – Бобби, – сказала женщина. – Хочешь прыгнуть с тарзанки? Тебя никто не заставляет.

– Нет. Не хочу. Ни капельки! – засмеялся Джек, и Тилли тоже засмеялась.

Они стояли, улыбаясь друг другу.

А потом Джек неожиданно для себя произнес:

– Наверное, я прыгну. Почему бы и нет?

На какую-то долю секунды, пока земля неслась ему навстречу, Джек осознал, что находится в огромной опасности. Но затем земля и темнота поглотили его, и все ощущения пропали.

Он почувствовал, что перестал лететь вниз. При этом он не испытывал боли от падения: Джек висел вверх ногами в темноте. Резко дернувшись, он понял, что не один. Рядом лежала девочка с вытянутыми вперед руками.

Они посмотрели друг на друга.

«Она под землей, – подумал Джек, – и я тоже».

На вид девочке было столько же лет, как и ему.

Джек услышал чей-то душераздирающий крик, и ему захотелось, чтобы этот крик прекратился.

Потом Джек понял, что кричал он сам.

Девочка пристально смотрела на него.

«Понятно, что крик был невольным», – подумал он. Вообще-то, Джек должен был умереть, разбившись о землю, но, несомненно, он был жив.

Определенно, он жив. Вряд ли можно так кричать, если ты умер.

Да, так оно и было: он висел вверх ногами, скорее всего, под землей, рядом лежала девочка, и он орал во все горло.

Джек заметил, что кричит уже не так сильно. Потом крик прекратился.

Он огляделся. Вокруг было так темно, что он не видел практически ничего, даже стены и потолок не мог различить. Было жарко, темно и сыро. Возможно, они находились в пещере.

Девочка заговорила.

– На что ты смотришь? – спросила она.

Джек хотел было пожать плечами, но обнаружил, что сделать это довольно проблематично, когда ты висишь на канате вверх тормашками. Он висел с открытым ртом, шальными глазами, и в целом выглядел так, будто увидел привидение.

Прежде чем Джек смог вымолвить хоть слово, сверху донесся какой-то скрежет, и он почувствовал, что страховочные ремни ослабевают. Его ноги выскользнули из петли, и Джек снова упал, но на этот раз на твердую землю. Он выставил вперед руки, чтобы смягчить падение, и пребольно ударился локтем.

И тут зажегся свет.

Свет был ужасно ярким. Они оба закрыли глаза, на мгновение ослепнув. Затем приставили ладони ко лбу, словно такое движение могло как-то помочь. Но это не сработало.

Дети попытались открыть глаза, но не смогли. Тут лучше не торопиться: глазам требуется определенное время, чтобы привыкнуть к освещению. Глаза действуют самостоятельно и не открываются до тех пор, пока не решат, что это безопасно.

Несмотря на то что дети напрягали слух, пытаясь компенсировать недостаток зрительной информации, их ждало разочарование – вокруг царила полнейшая тишина.

– Как тебя зовут? – прошептала девочка.

– Меня? – переспросил Джек.

– Ну конечно, тебя. С кем тут еще разговаривать?

– Не знаю, – буркнул Джек. Это были самые трудные минуты в его жизни. К тому же сильно болела рука.

– Джек, – бросил он. – Меня зовут Джек.

– Я – Келли, – сказал она. – Похоже, мы тут застряли вместе, так что возьми себя в руки и не распускай нюни.

Джек уже было открыл рот, чтобы спросить ее, где именно они застряли вместе, откуда она знала, что они застряли вместе. Что значит «не распускай нюни»? И почему это он должен сохранять спокойствие? Он только что упал с крана и провалился сквозь землю в эту темную (теперь уже светлую) пещеру, которая, может быть, и не пещера вовсе, и повис вверх ногами над незнакомкой, которая сейчас ведет себя… как бы это сказать, немного ГРУБО. Все эти мысли почти сложились в его голове в предложение, когда они услышали, как где-то вдалеке открылась дверь.

Дети открыли глаза.

Они находились посреди огромного пространства. Такого огромного – конца-краю не видно. Ни стен, ни потолка не было. Только ослепительная белизна, простирающаяся повсюду. Всеохватывающая.

Они стояли на чем-то, что, по крайней мере, могли видеть и чувствовать, – на плоском белом гладком полу.

Джек понял, что был в таком напряжении, что даже дышать перестал. Он наконец выдохнул, чувствуя легкое головокружение.

Келли взглянула на Джека и спросила тихим, слабым голосом:

– Мы умерли?

Сердце Джека ушло в пятки. Умерли? Возможно ли это? Да, такое место вполне могло быть «небесами». Ведь отовсюду бил ослепительный белый свет. Возможно, с ним действительно случилось именно это. Он ударился о землю и не провалился сквозь нее, а умер на месте – и вот теперь он здесь… на небесах. Эта мысль прожгла его до основания, как горячая карамель, которую плеснули на прохладные взбитые сливки. Он был на небесах с девочкой, отпускающей колкие замечания в его адрес.

– Почему к твоим ногам привязан канат? – спросила Келли.

– Я прыгал с тарзанки.

– Зачем?

– Не знаю, просто прыгнул и все. Я не знаю, что происходит.

Тут они услышали женское пение и замолчали.

– Ду-би-ду!!! Ду-би-ду-би-ду! Би-ду-би-ду-би-ду-ду. Ах, мне хочется, хочется, хочется, и тебе хочется, хочется, хочется. И нам всем хочется, хочется, хочется!..

Небольшая пауза. И затем во весь голос:

– НЕ ТАК Л-И-И-И-И-И-И?

У женщины был добрый хриплый голос, но ее пение… Пела она просто ужасно, и это звучало так, будто она хочет нанести себе травму, но, похоже, сама она была от себя в восторге.

– Да! О да! О да, да, да! Обними меня. Обхвати мое лицо. Подержи мой плащ. Подержи мою сумку, она ТЯ-Я-Я-ЖЕ-Е-Е-ЛАЯ-Я-Я…

И тут женщина появилась, прямо из ослепительной белизны. Она была невероятно худой и очень высокой, наверное, в два раза выше Джека, с большими красными губами и множеством зубов. Зубов было слишком много. Выглядело это так, будто она разнашивала набор зубов для кого-то еще. А между двумя передними у нее была такая щель, что туда бы свободно пролезла монета в один фунт. Причем горизонтально. У женщины были черные как смоль волосы до плеч и черная лента на голове, не дававшая волосам спадать на лицо. А ее зеленое платье с длинным разрезом спереди тянулось за ней шлейфом. Цокая каблуками, она подошла к ним.

– Ведь у меня есть ду-би-ду-би-ду, и у тебя есть ду-би-ду-би-ду-ду, – пела она, – и я буду твоей ду, а ты ду моим будешь. НЕ ТАК ЛИ-И-И-И-И-И?

Она пела, широко улыбаясь, и через каждые несколько шагов пританцовывала:

– Когда мы сделаем ду, не делай ду на моем би-и-и-и-и.

Женщина шла прямо на них, и, поскольку она явно не собиралась останавливаться, дети отскочили в разные стороны, чтобы пропустить ее.

– Ведь я говорю… – она сделала глубокий вдох и развернулась, – ТЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-БЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е, – еще один глубокий вдох: – Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е, что я буду, буду, буду…

Она широко улыбнулась и сказала:

– Больше пока не придумала. – Затем заговорщицки наклонилась к ним и хрипло прошептала: – Ну и как вам? Понравилась моя песня?

Она склонила голову набок и приложила руку в перчатке к уху, как бы говоря: «Я вас слушаю».

Джек потерял дар речи. Песня была настолько отвратительной, что все это больше походило на какой-то розыгрыш.

Может, певица хотела, чтобы он сказал, что песня хорошая, но она была просто ужасная. А может, женщина считала эту песню потрясающей и не представляла, насколько она кошмарна, и просто хотела, чтобы Джек сказал, что ему все понравилось. Возможно, ей было все равно, что они думают, а возможно, сейчас наступил очень опасный момент. Почему Келли ничего не говорит? Молчать дальше было неловко.

– Замечательная песня, – сказал Джек с восторгом. – Просто фантастическая. Мне очень понравилось.

Лицо женщины просияло.

– Правда? – радостно улыбнулась она. – Тебе действительно понравилось, ты не обманываешь?

– Чистая правда, песня замечательная. Эффектное исполнение. Вы должны обязательно закончить ее. Как она называется?

– Пока не придумала, – ответила женщина.

Она подмигнула Джеку, и тот хихикнул в ответ.

– Ваше платье мне тоже очень нравится, – сказал он. – Красивое.

– Благодарю, – промурлыкала женщина и, сделав несколько шагов назад, вскинула обе руки вверх, отставила одну ногу в сторону, встав на носок, и прикрыла глаза. Затем резко опустила руки.

– Хорошо. Тогда – вперед. Начинается. Давайте сделаем это.

Она развернулась, опустила голову, вытянула обе руки и щелкнула пальцами, указывая на что-то вдалеке. Пауза.

Женщина снова повернулась к ним и быстро прошептала:

– К вашему сведению, сейчас я начинаю все сначала. Именно так все и должно было происходить, но мне очень хотелось спеть вам свою песню. Не смогла удержаться. Однако предполагалось, что все начнется не так, а как сейчас, так что представьте, что видите меня впервые и все только начинается.

Она снова развернулась и заняла прежнее положение. Потом повернулась опять.

– Кстати, я так рада, что ты оценил мой стиль, – сказала она Джеку. – Это именно то, к чему я стремилась! Именно!

Певица подмигнула мальчику:

– Итак, начнем. На этот раз по-настоящему.

Она снова развернулась и замерла.

Джек рискнул посмотреть на Келли и заметил, что она, похоже, разозлилась. Небольшая беседа настолько воодушевила и Джека, и женщину, что они сияли от радости. Будто каждый из них подарил другому нечто ценное.

«Однако песня была отвратительной», – подумал Джек.

На самом деле, конечно, он солгал, сказав, что песня потрясающая. Он просто произнес то, что эта женщина, по его мнению, хотела от него услышать. Как всегда, он притворился, что все отлично. Может, это и разозлило Келли?

Обычно Джек чувствовал, что все люди будто бы под стеклянным куполом, а он лишь пытается заглянуть за стекло. Ему требовалось время, чтобы выбраться из своей скорлупы и сойтись с новыми людьми; отец называл его улиткой. А еще Джек часто сдерживал эмоции. Отчасти из-за того, что лучше промолчать, чем сказать что-то заведомо ложное. Он был уверен, что его тут же раскусят. Он не умел врать.

Поэтому Джек был в восторге оттого, что сейчас сказал все правильно, но беспокоился, не чувствует ли Келли себя лишней.

Женщина сделала глубокий реверанс, наклонив голову. Затем выпрямилась в полный рост и со скорбным видом посмотрела прямо на детей.

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! – рявкнула она. – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! – и затем с придыханием добавила: – В Комнаты.

Комната – если это, конечно, была комната, – начала вращаться. По крайней мере, так показалось Джеку. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

– Джек, Келли, не бойтесь, – с улыбкой сказала женщина. – Расслабьтесь. Если вы будете сопротивляться, то не получите никакого удовольствия, уж поверьте мне.

Джек посмотрел на Келли: откуда она знает их имена?

– СМОТРИТЕ НА МЕНЯ! – закричала женщина, и дети повернулись к ней.

На мгновение ее лицо исказила ярость, но затем она вновь улыбнулась ослепительной улыбкой и продолжила уже более спокойно:

– Простите, что накричала на вас, но, знаете ли, я приложила столько усилий…

Женщина сделала глубокий вдох.

– Так, о чем это я? Ах да, Джек. И Келли. Позвольте представиться. Меня зовут Ванда. Ванда Фул. Но вы можете звать меня Берти. То есть зовите меня Берти, если хотите, но это не мое имя. Меня зовут Ванда. Как я уже говорила, будьте внимательны. Итак. Наверное, вам хочется знать, почему вы здесь. Наверное, вам хочется знать, что с вами случится. Возможно, вы даже голодны и спрашиваете себя, накормят ли вас здесь. И это хорошо. Все так и должно быть. Я готова ответить на первый вопрос.

Она прочистила горло:

– Вы здесь, потому что вы здесь. Если бы вас здесь не было, то где бы вы были? Вы были бы где-то еще. И это было бы неправильно.

Джек не осмелился взглянуть на Келли, но отчаянно хотел знать, что она обо всем этом думает.

Ванда тем временем продолжала:

– Комнаты предназначены для вас, а вы – для Комнат. Чтобы попасть туда, куда вам нужно, вы должны пройти через них. По очереди. По одной комнате за один раз. Как выйти из одной комнаты и попасть в другую? Хороший вопрос, Ванда! Конечно же, через дверь. Проще простого, не так ли? Но чтобы открыть дверь, нужен ключ. Где взять ключ? А это вам предстоит выяснить.

Джек украдкой взглянул на Келли. Она по-прежнему выглядела сердитой, но, похоже, очень внимательно слушала Ванду.

Ванда продолжала:

– В каждой из комнат нужно найти ключ и затем двигаться дальше. И так проходить комнату за комнатой, до конца. Понятно?

Не дожидаясь ответа, Ванда продолжала. Понизив голос до зловещего шепота, она произнесла:

– Но будьте осторожны. Вас ждут реальные опасности. Что-что? Да, вам не послышалось – опасности! Не стоит их недооценивать, и не разделяйтесь. Держитесь вместе. Сообща вы получите то, что нужно. Ресурсы. Средства. Интеллектуальное и эмоциональное оружие. Вместе. Понятно?

Ванда энергично закивала головой.

– Хорошо, – сказала она. – Есть вопросы?

И тут же замотала головой из стороны в сторону и проговорила одними губами: «Не задавайте вопросов».

У Джека, разумеется, была тысяча вопросов.

Он хотел знать, где оказался, что с ним стряслось, почему он сюда попал, почему он не умер после прыжка с тарзанки, кто такая Келли, почему она тоже здесь, что такое эти Комнаты, насколько там опасно и еще тысяча других «почему» крутились в его голове, включая вопросы, во сколько будет ужин и можно ли чем-нибудь перекусить, поскольку внезапно понял, что голоден как волк.

– НУ ЖЕ, ДАВАЙТЕ! – взвизгнула Ванда. – ДОЛЖЕН ЖЕ БЫТЬ ХОТЬ ОДИН ВОПРОС?!!

Джек открыл было рот, чтобы что-то сказать.

– ОТЛИЧНО! – закричала она. – ВОПРОСОВ НЕТ. Тогда ступайте познакомьтесь с Гари.

Ванда закрыла глаза, согнула ноги, выбросила руки над головой и прыгнула назад и через себя, выполнив красивый, идеальный, изящный переворот назад.

Ее пальцы коснулись поверхности пола и сразу же растворились там, словно Ванда рассеивалась в бескрайнем озере белой краски.

И она исчезла.

По поверхности разошлись круги. Джека и Келли подбрасывало вверх и вниз, словно они были лодками, качающимися в океане. Джек осторожно топнул ногой по земле. Она по-прежнему оставалась твердой.

Джек повернулся к Келли. Тяжело дыша, она сердито уставилась на него.

– Что? – рискнул спросить Джек. – Почему ты на меня так смотришь?

– Лучше бы тебе все рассказать, – прошипела она, – и молись, чтобы я поверила.

– Рассказать о чем?

– ОБО ВСЕМ! – закричала Келли. – Что происходит? Кто ты такой? Почему мы здесь? Я сыта по горло всей этой фигней и хочу домой – теперь, надеюсь, понятно?

Ее руки были сжаты в кулаки, в глазах стояли слезы.

– Я не знаю, – честно сказал Джек. – Мне известно не больше твоего. Я случайно спрыгнул с тарзанки и оказался здесь.

– Я тебе не верю, – ответила Келли. – По-моему, это какая-то несмешная злая шутка.

– Если это шутка, то и мне не до смеха, – сказал Джек.

В наступившей тишине Келли вглядывалась в его лицо в поисках разгадки.

– А как ты сюда попала? – спросил он как можно мягче.

– Я не собираюсь об этом рассказывать, – огрызнулась Келли. – Я не обязана ничего тебе рассказывать. Кто ты?

Одежда Келли была слегка ей велика, заметил Джек, как и куртка, которую он изначально принял за школьный пиджак, но теперь понял, что ошибся. На ней не было школьного значка, к тому же такие красивые вещи обычно в школу не носят. Шея девочки была туго обмотана чем-то вроде шарфа, а на тыльной стороне одной из рук было что-то изображено – какой-то рисунок или символ.

Интересно, может, это татуировка? На вид девочке было примерно столько же лет, как и ему. Он задумался, можно ли сделать татуировку, если тебе еще нет шестнадцати? Имеются ли для этого возрастные ограничения?

Однажды он прочитал в газете историю о том, как в Америке арестовали женщину за то, что она сделала татуировку на руке своему девятимесячному ребенку, и эта история вывела его из себя. И не потому, что он очень беспокоился за малыша – хотя, конечно, ему было не все равно, как и любому другому, – но рассердился он из-за того, что в газете ничего не говорилось о том, что это была за татуировка. Как можно писать заметку о ребенке с татуировкой, думал он, и не рассказать читателям, что это за татуировка?

Джек понимал, что, по сути, это не имело значения. Если кто-то делает татуировку ребенку, то это ужасно уже само по себе. Однако все-таки есть разница между татуировкой с изображением какого-нибудь цветочка или надписи «Я люблю свою мамочку» и татуировкой с изображением дьявола, или лица Эда Ширана[3]3
  Эдвард Кристофер Ширан (англ. Edward Christopher Sheeran, род. 1991) – популярный британский автор-исполнитель песен, музыкант, актер, звукозаписывающий продюсер.


[Закрыть], или списка победителей Кубка Англии по футболу с 1981 года.

Он поднял глаза и понял, что Келли по-прежнему пристально смотрит на него, ожидая ответа. Похоже, он снова витал в облаках. Из-за этой привычки у него были одни неприятности.

Эта черта бесила и его отца.

«Хватит витать в облаках, Джек!»

«Джек, возвращайся к нам!»

«Земля вызывает Планету Снов!»

Джек не хотел никого раздражать, просто он был так устроен. Учителей это тоже злило. Со временем Джек и сам стал раздражаться по этому поводу; всякий раз, когда он ловил себя на витании в облаках, ему казалось, что он себя подводит.

Дело в том, что, если бы ему было интересно, он бы слушал внимательно и не отвлекался. Получается, что учитель говорил недостаточно интересно. И его отец тоже. И сам Джек в этом не виноват.

– Что ты уставился на мою руку? – спросила его Келли.

– Ой, я не… Это татуировка?

– Не глупи, – отрезала она. – Это просто рисунок.

Келли подняла руку и показала ему. Она нарисовала контур сердца красным и закрасила его внутри черной ручкой.

– Неужели тебе правда понравилась ее песня? – раздраженно спросила Келли. – Песня Ванды. Она же была ужасна. Ты притворялся, когда сказал, что тебе понравилось?

– Наверное, да, – пробормотал Джек.

Издалека донесся какой-то шум. Будто вода ударялась о стену или волны накатывались на что-то твердое. Два глухих удара – и снова все стихло.

Келли внимательно посмотрела на него и закрыла глаза. Джек задумался, стоит ли ему извиняться. Однако пока молчал и ждал.

– Я хотел ей понравиться, – сказал наконец Джек. – Она рискнула исполнить эту песню. Проявила себя. Я хотел показать ей, что я… заметил ее. Приятно, когда на тебя обращают внимание.

Он ждал, что Келли что-нибудь скажет.

– Прости, – сказал Джек.

– Как мне теперь тебе верить? – проговорила Келли за мгновение до того, как комната взорвалась.

По крайней мере, ощущение было именно такое. Что-то громко бахнуло, и детей сбила с ног огромная волна, как им показалось. Незаметно нахлынувшая круговая волна, обжигающе яркая вспышка – и внезапная темнота. Странное ощущение теплой воды, льющейся над ними и через них, притом что сами они оставались абсолютно сухими. Земля страшно содрогнулась, и все заволокло дымом.

Джек, пошатываясь, встал на ноги.

Когда дым рассеялся, он увидел, что вокруг них появились четыре стены, в каждой была закрытая дверь. Над головой находился потолок, а в углу стоял огромный стол, за которым сидел человек.