Книга: Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше - Стивен Пинкер

!! КРАТКИЙ ОТЗЫВ!! Пинкер занимается подменой понятий, интерпретирует данные так, чтобы они подтверждали его теорию, а остальные объяснения попросту игнорирует, недосказывает и откровенно лжёт. Книга построена на повторах, то есть когда одна и таже мысль цитируется, повторяется, переформулировывается из раза в раз. Зайдет тем, кто верит в сказки и либеральную лабуду. Кто повзрослел проходите мимо.

!!РАЗВЁРНУТЫЙ ОТЗЫВ!!

Однобокость повествования, всё сводилось к особенному положению западного мира в истории, ноль примеров других культур. Когда услышал о том что развал советского союза это просто освобождение всех республик входившие в него, от гнета, чуть ли не рабства, и мол теперь они все пошли по пути демократии и счастья... сразу понятна либеральная повестка для школяров.

Никто не отрицает, что общество стало гуманнее, выросло общее благосостояние, но насилия, увы, меньше не стало. Не надо забывать, причины такого развития Европы и США - на протяжении всех истории захватнически и колониальные воины, собственно эта схема работает до сих пор, только менее жёсткой форме..

Значительную роль в книге Пинкера играет образ доисторического человечества как невероятно кровожадного. Это логично: чтобы показать, как мы пришли к самой мирной и благополучной эпохе, нужна стартовая позиция, мир тотального насилия и войны всех со всеми.

Внимание, вопрос: а откуда у Пинкера статистика по насильственным смертям в доисторические времена? Тогда не то, что статистики — письменности и то не было. Ответ: можно криво проанализировать данные двух-трех захоронений (типа, вот там 40% останков со следами ударов, считаем смертность как 40%, проецируем на весь регион на ближайшие две тысячи лет). А еще — и это главное — у нас же есть наблюдения антропологов XIX-XX вв. за обществами охотников и собирателей! Можно взять их и спроецировать на доисторические времена.

Доказывая свой тезис, Пинкер почти полностью оперирует историей Запада. Это не просто несовременный, европоцентристский подход — не вспоминая о насилии колониальном, Пинкер игнорирует важнейшую составляющую насилия как феномена.

Например: показывая возрастающую миролюбивость и гуманизм Запада в ХХ в., Пинкер напрочь игнорирует колониальные конфликты. Британские концлагеря в Кении? Пытки, военные преступления со стороны французских войск в Алжире? Голландцы бомбят деревни в Индонезии? Да кому это нужно, зато в Европе все спокойно. Уж тем более Пинкер никак не стремится осмыслить тот факт, что одни и те же люди, силы и идеи, которые в Европе рассуждают про гуманизм, в Африке держат десятки тысяч людей за колючей проволокой и расстреливают за сараями. Слишком сложно — но эдак, выдергивая удобные примеры, и я вам что угодно докажу.

Пинкер делает большой упор на том, что-де в Средние века пытки использовали легально, тогда как в XVIII веке их везде позапрещали. Ну, а конвенция ООН, запрещающая пытки, вышла в 1971. Толку-то? По многочисленным репортажам от правозащитных организаций и СМИ, пытки благополучно используются по сию пору, причем даже и в развитых странах типа США (Вспоминаем, например, Гуантанамо и Абу-Грейб)

По итогу, Пинкер ничегошеньки не смыслит в дисциплинах, которые затрагивает в книге(археология, история и политология). Со своей научной родины — из экспериментальной психологии и нейробиологии — он принес с собой непоколебимый сциентизм и то, что социолог Питирим Сорокин во свое время назвал «квантофренией», — почти болезненное пристрастие к количественным показателям и статистике. А этого бреда, взятого с потолка в книге предостаточно

Именно поэтому специалисты из других дисциплин подвергли достаточной критике, чтобы выкинуть эту книгу в макулатуру или оставить в разделе "влажные фантазии автора"

Многие антропологи раскритиковали его утверждение, что в доисторических обществах доля насильственных смертей была значительно выше, чем в ранних цивилизациях.

Историки уличили его в неумении работать с источниками и в подгонке данных под заранее определенный результат. В частности, один из крупнейших современных историков-русистов Нэнси Шилдс Коллманн показала, что монополизация легитимного насилия государством вовсе не обязательно приводит к снижению уровня насилия в обществе, как утверждает Пинкер (вслед за Гоббсом): в Московском государстве XVI–XVII веков насилия по мере централизации становилось едва ли не больше, чем до начала этого процесса.

Политологи поставили Пинкеру на вид, что снижение доли боевых потерь не означает, что современные войны стали менее кровопролитными, чем, скажем, средневековые: теперь погибает меньше комбатантов, но гораздо больше некомбатантов — а их, помимо прочего, намного сложнее сосчитать.

Статистики, в том числе знаменитый Нассим Талеб, обнаружили в книге Пинкера статистические химеры — результаты ошибок выборки в условиях неопределенности. Такой химерой они объявили, в частности, крайне важный в пинкеровской аргументации Долгий мир, наступивший после Второй мировой войны.

Пинкер, среди прочего, оценивает отношение насильственных смертей к численности населения Земли в разные эпохи — и приходит к выводу, что самым кровопролитным событием за всю историю человечества было восстание Ань Лушаня в китайской империи Тан в VIII веке. По абсолютному количеству жертв на первом месте, конечно, Вторая мировая война, но, если сделать поправку на разницу в численности населения, она оказывается лишь на девятом месте.

Итд

При чтении обязательное наличие критического мышления и параллельной проверки исторических данных!

Стивен Пинкер имеет неоднозначную репутацию в научной среде. Будучи когнитивным психологом он регулярно ступает на почву смежных и совсем отдаленных от его основного профиля дисциплин. 

«Лучшее в нас» критикуют историки, социологи, политологи и другие ученые за отсутствие системного и объективного изучения историко-политических фактов и манипулирование статистикой. 

Что касается статистики, то у автора к ней явно маниакальное пристрастие. Довольно легкий и увлекательный слог книги, дополняется огромным количеством графиков, таблиц, схем, цифр, вычислений и проч. Кажется, что автор таким образом маскирует работу под научное исследование. 

Сложно не согласиться с критиками, называющими книгу скорее философским трактатом, посвященным вере в лучшее, нежели академическим трудом, подчиненным научной методологии.  

Во время прочтения чувствуется, что автор предвзят в некоторых вопросах, в том числе - религии и феминизма. 

Отбрасывая необъективность автора, к работе можно относиться как к внушающему оптимизм высказыванию, подталкивающему читателей к идее о том, что насилие вот-вот выйдет из моды. 

Для кого-то идеи Пинкера стали современными «Левиафаном» Гоббса или «Общественным договором» Руссо, хоть он и критиковал идеи последнего в книге. 

И если такого рода современная философия с графиками и табличками позволит хотя бы маленькой части общества поверить в практическое ненасилие, то несмотря на недостатки книги, ее нужно обсуждать и рекомендовать, чтобы не забывать о лучшем в нас. 

Когда же я например читаю нечто типа

Правительство Израиля предлагало несколько недель назад Египту полное списание внешнего долга и $3 триллиона в течение 20 лет за принятие всех палестинцев и жителей Сектора Газа. Египет категорически отказался, после чего Израиль усилил авиаудары и ускорил наступление вглубь Сектора.

то вообще не знаю как это прокомментировать, кроме того, что это забавно напоминает логику неких событий в моей жизни в последние недели )

Пинкер прочитал Гомера, но упустил из виду другой не менее величайший эпос, порожденный в глубине древнеиндийской культуры, — «Махабхарату», хотя именно там он мог бы найти куда более впечатляющие свидетельства о масштабах человеческих жертв в битвах тысячелетней давности: по некоторым оценкам, количество жертв именно в этой битве, которая длилась всего восемнадцать дней, находится в диапазоне от шестисот миллионов до миллиарда человек. Сражающиеся использовали не только холодное оружие, но и брахмастры — прообраз современного ядерного оружия, которое обладало куда большей разрушительной силой и было невероятно точным — оно управлялось силой мысли. Оно могло уничтожить как целую армию, так и отдельного человека. Защититься от него был невозможно. По сравнению с этой битвой и в самом деле все последующие войны и сражения выглядят мелкими, а количество жертв в них — незначительным.

Но «Махабхарату» Пинкер не читал, иначе непременно вставил бы пару цитат из нее в свою книгу, и тогда бы все могло сложиться в стройную теорию. Вместо этого Пинкер манипулирует относительными значениями, пытаясь убедить нас в том, что увеличение числа жителей на планете автоматически масштабирует количество жертв в военных и другого рода конфликтах. Не обходит он вниманием и животных. И здесь тоже видит прогресс: если раньше «фермеры кастрировали и клеймили скот, прокалывали уши и носы, купировали хвосты», то сейчас, о чудо, среди людей появились те, кто даже полностью отказался от употребления мяса в пищу: «Процент вегетарианцев хоть и растет, но все еще настолько низок». И тут же оговаривается: «Однако он и не должен быть высоким. Быть вегетарианцем и заботиться о качестве жизни животных не одно и то же». Это еще один пример логической слепоты Пинкера, обретенной им в попытке объять необъятное и перевернуть историю человечества с ног на голову. Впав в многословие, он использует в качестве доказательств факты, которые в действительности работают против его теории.

Еще в конце XVIII века для лишения жизни одних людей другими начинает использоваться специальный механизм — гильотина, поставивший казни на поток и позволивший масштабировать количество жертв до десятков тысяч. Последовавшие за Французской революцией наполеоновские войны, которые длились с небольшими перерывами четверть века, где техническая оснащенность армий была не менее важна, чем их численность, унесли уже пять миллионов жизней. Изобретение автоматического оружия поставило производство человеческой смерти на конвейер, который не останавливался на протяжении всего XX века ни на мгновение и продолжает работать по сей день. Иногда он словно уменьшает скорость, но не по отношению к животным: в этом случае он каждый год набирает обороты, делая человеческий стол все более сытным и разнообразным. Мечта короля Франции Генриха IV о том, чтобы «у крестьян по воскресеньям была курица в горшке», воплотилась с избытком.

Больше всего при чтении «Лучшего в нас» меня поразил рассказ о забытой средневековой забаве с подвешиванием кошек над костром. Вот же странные средневековые люди: ладно ещё мерзкие кошачьи вопли, но кому может нравиться запах палёной шерсти?! Пинкера, кстати, история про издевательство над кошками тоже шокировала, он стабильно упоминал её каждые сто страниц в качестве доказательства того, какие чудеса творит с человеком Просвещение. А оно действительно творит, причём, в том числе через книжечки! Так что, в следующий раз, спустив половину зарплаты на книги, вы можете оправдывать себя тем, что чтение художественной литературы не только способствует образованию новых нейронных связей, но и развивает эмпатию. Именно благодаря душещипательным романам вы не бьёте людям морды и не жаждете провести праздничный день на площади, где из кого-нибудь вытягивают кишочки прямиком на поставленный над костром вертел.

Из-за того, что насилие стало антитрендом, американским родителям, мечтающим о том, чтобы их надоедливого ребёнка наконец кто-нибудь гарантированно похитил, придётся оставлять его без присмотра на протяжении 750 000 лет. Благодаря «добрым ангелам» – государственности, феминизации, торговле, глобализация, интеллектуальности наш мир постепенно становится похож на пасторальную картинку в журнале свидетелей Иеговы. Через те самые 750 000 лет ваша новостная лента будет целиком состоять из благостных новостей, а этика станет настолько новой, что современная будет зваться доисторической. Благодать!

Ладно, шучу, понятно же, что просто мы все умрём.