Текст книги "Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток"

В середине мая 1102 г. египетское войско, состоявшее примерно из 20 000 египтян и суданцев, которым на этот раз командовал сын визиря Шарафа аль-Маали, стянулось к Аскалону и двинулось в сторону Рамлы. Балдуин уже приготовился к прибытию врага. В Яффе его ждало войско, состоявшее из нескольких тысяч христиан, а галилейские гарнизоны были готовы в случае необходимости прислать свои отряды. Но разведчики Балдуина подвели его. Посчитав, будто ему придется иметь дело с немногочисленным и недисциплинированным отрядом, он решил разделаться с египтянами самостоятельно, не призывая резервные войска. Вместе с Балдуином в Иерусалиме находились его друзья, приехавшие с Запада, – Стефан Блуаский, Стефан Бургундский, коннетабль Конрад, Гуго де Лузиньян и бельгийские рыцари, и он предложил им выступить против врага в сопровождении его конницы. Стефан Блуаский осмелился порекомендовать не принимать поспешных решений и предложил спланировать предстоящее сражение более тщательно. Но никто не стал его слушать, не забыв о трусости, проявленной им при осаде Антиохии. В итоге он был вынужден присоединиться к своим товарищам и больше ничего им не предлагал.

Таким образом, 17 мая Балдуин в сопровождении примерно 500 всадников выступил из Иерусалима. Они ехали весьма беспечно, не сохраняя строй. Балдуин осознал свою ошибку лишь тогда, когда крестоносцы прибыли на равнину и увидели многочисленную египетскую армию. Но пути назад уже не было. Египтяне заметили христиан, и их легкая конница уже скакала им навстречу, чтобы не позволить отступить. Крестоносцы понимали: им следует стремительно атаковать противника, иначе они лишатся последнего шанса на спасение. Египтяне, поначалу решившие, что перед ними всего лишь авангард более многочисленного войска, едва не обратились в бегство, испуганные подобным натиском, но затем, увидев, что за христианами никто не следует, сомкнули ряды и перешли в наступление. Солдаты Балдуина нарушили строй. Нескольким рыцарям во главе с Роже де Розуа и двоюродным братом Балдуина Гуго де Буром удалось прорваться сквозь ряды египтян и добраться до Яффы. Многие воины, включая Жерара д’Авена и Стабелона, бывшего мажордома Готфрида, погибли на поле боя. Однако сам король Балдуин и его товарищи сумели укрыться в небольшой крепости в Рамле, которая тотчас же оказалась окружена египетской армией.

От нападения противника крестоносцев спасло наступление ночи. Однако защитные сооружения Рамлы не вызывали оптимизма. Укрывшиеся понимали, что удержать, вероятно, смогут только башню, построенную по приказу Балдуина за год до этого. Поэтому все они поспешили спрятаться именно в ней. Посреди ночи к воротам подошел араб и сказал, что ему нужно поговорить с королем. Его пустили в крепость, и оказалось, что это муж той самой дамы, которую Балдуин пощадил во время похода в Трансиорданию. В благодарность за спасение жены он предупредил короля, что египтяне планируют начать брать крепость приступом на рассвете, и посоветовал ему бежать. Как бы ни жалел Балдуин, что ему придется оставить своих товарищей на верную гибель (хотя в целом его сложно назвать человеком чести), он понимал, что от его жизни зависит будущее целого государства. В сопровождении слуги и трех товарищей он на своем коне Газели пробрался через вражеское войско. Той же ночью крепость покинули наместник Яффы Литар де Камбре и Готман Брюссельский. Последний, хотя и тяжело раненный, сумел добраться до Иерусалима и рассказать о случившейся катастрофе. При этом он просил своих сородичей не отчаиваться, ибо верил, что Балдуин все еще жив.

Рано утром следующего дня египтяне начали штурмовать Рамлу. Вокруг башни, в которой укрылись рыцари, они разложили вязанки хвороста. Не желая гибнуть в пламени, пришельцы с Запада во главе с коннетаблем Конрадом выскочили на врага. Но пробиться на свободу им не удалось. Всех их перебили на месте или взяли в плен. Храбрость Конрада настолько поразила египтян, что они решили сохранить ему жизнь. В итоге его, а также более сотни его сородичей угнали в Египет в качестве пленников. Другие предводители крестоносцев: Стефан Бургундский, Гуго де Лузиньян и Жоффруа Вандомский – пали на поле боя. Погиб и Стефан Блуаский, славная смерть которого наконец способствовала восстановлению его репутации. Графиня Адела теперь могла спать спокойно.

Королева и все придворные снова находились в Яффе. Туда же прибыли Роже де Розуа и те, кто бежал вместе с ним, и тотчас же рассказали об ужасном поражении. Они опасались, что король погиб вместе со всеми остальными рыцарями, и собирались сесть на корабль и бежать, пока на это еще есть время. Однако 20 мая египетская армия подошла к городу, а на горизонте появился египетский флот. Когда египетский солдат стал размахивать мертвой головой, которая, как думали мусульмане, принадлежала королю (хотя на самом деле при жизни этот человек, действительно очень похожий на Балдуина, звался Гервольд из Виндеке), тем, кто находился в Яффе, показалось, будто все их худшие страхи претворились в жизнь. Внезапно на севере показалась небольшая ладья, плывшая в сторону города. Находившиеся там люди подумали, будто случилось настоящее чудо, ведь над суденышком развевался личный штандарт короля.

Бежав из Рамлы, Балдуин направился в сторону побережья, надеясь добраться до находившейся в Яффе армии. Но по сельской местности рыскали египетские солдаты. На протяжении двух дней и двух ночей он бродил по холмам, расположенным к северу от Рамлы, а затем поспешно пересек равнину Шарон, направляясь в сторону Арсуфа. Когда король прибыл туда вечером 19-го числа, его встретил переполненный радостью и удивлением наместник Роже Хайфский. Тем же вечером в Арсуфе к Балдуину присоединилось войско Галилеи, состоявшее из 80 отборных рыцарей, под командованием Гуго де Сен-Омера, который, едва услышав новость о наступлении египтян, поспешил на юг.

На следующее утро Гуго во главе своего отряда отправился на юг, чтобы попытаться прорваться к Яффе, а сам Балдуин убедил английского искателя приключений по имени Годрик перевезти его на корабле через египетскую блокаду. Стремясь поддержать придворных, Балдуин поднял над судном свой личный штандарт. Это увидели египтяне, тотчас же пославшие корабль на перехват. Однако в тот день дул сильный северный ветер, который это судно не смогло преодолеть, в то время как корабль, на борту которого находился Балдуин, благодаря ему быстро вошел в бухту.

Едва сойдя на берег, король занялся реорганизацией своих сил. До того как египтяне успели полностью замкнуть кольцо блокады вокруг города, он вырвался наружу, чтобы встретиться с князем Галилеи Гуго и провести его самого и его войско в город. Затем он отправил в Иерусалим гонца с приказом мобилизовать всех мужчин, живших как в самом священном городе, так и в Хевроне. В качестве посланника был избран местный монах, согласившийся перевезти послание Балдуина через вражеские ряды. Он покинул Яффу под прикрытием ночной тьмы, но на то, чтобы добраться до Иерусалима, ему потребовались три дня. Услышав от него о том, что король жив, горожане неимоверно обрадовались. Жителям Иерусалима удалось снарядить войско, состоявшее примерно из девяноста рыцарей и еще большей по численности легкой конницы и получившее в качестве дополнительной защиты фрагмент истинного креста. Оно спешно выдвинулось к Яффе. Хорошо вооруженные и обладавшие прекрасно обученными боевыми конями рыцари смогли прорваться в город, но легкую конницу противник сумел вытеснить в море. В итоге всадникам пришлось бросить лошадей и вплавь добираться до бухты. Тем временем Балдуин отправил Танкреду и графу Эдессы Балдуину письма, в которых сообщал о своих потерях и просил адресатов прислать подкрепление.

Однако еще до того, как правители расположенных на севере государств успели выступить в поход, Балдуин получил неожиданную помощь. В последние дни мая в Яффу благодаря попутному ветру через египетскую блокаду смогла прорваться флотилия, состоявшая из двухсот кораблей (в основном английских), на борту которых находились солдаты и паломники из Англии, Франции и Германии. Благодаря этому в распоряжении Балдуина появились столь необходимые ему дополнительные человеческие ресурсы. В итоге 27 мая он вывел из города армию, готовую встретиться с врагом лицом к лицу. Более или менее подробные сведения об этом сражении в источниках не сохранились. Судя по всему, египтяне безуспешно пытались заманить войско Балдуина в ловушку и окружить его, а коннице франков в конце концов удалось нанести удар, нарушивший строй противника и обративший его в бегство. Уже через несколько часов египетское войско сломя голову неслось в Аскалон, а лагерь египтян и все оставшееся там имущество были захвачены христианами.

Таким образом, как самого Балдуина, так и его королевство спасла череда случайностей, в которой христиане по вполне понятным причинам видели божественное провидение. Одной из них, сыгравшей немаловажную роль в случившемся, стала непродуманная стратегия египтян. Если бы они сразу после битвы при Рамле послали к Иерусалиму небольшой отряд, что никоим образом не сказалось бы на прочности блокады Яффы, он сумел бы без особого труда захватить Иерусалим. Но визирь аль-Афдаль утратил хватку, а его сын Шараф оказался слабым человеком, не умевшим подчиняться приказам. Из-за соперничества между заместителями последнего армия лишилась способности двигаться. Следующим летом его отец организовал новую экспедицию, в которой участвовали как сухопутные войска, так и корабли. Однако в то время как флотилия плыла в сторону Яффы, солдаты, передвигавшиеся по суше, добравшись до Аскалона, отказались идти дальше, так как командовавший ими мамлюк Тадж аль-Аджам завидовал флотоводцу кади Ибн Кадусу. Впоследствии первый из этих двоих был обвинен в предательстве и оказался в заключении, но ничего исправить уже было нельзя. Египтяне упустили прекрасную возможность вернуть Палестину.

Едва услышав о бедственном положении, в котором оказался Иерусалим, Танкред и Балдуин де Бур стали спешно готовиться к походу на юг. С ними в путь отправился и Гильом Аквитанский, которого гонец Балдуина, привезший его письмо, также застал в Антиохии. Вместе они прошли вверх по долине Оронта, миновав Хомс, а затем вниз вдоль верховья реки Иордан, причем войско их оказалось настолько многочисленным, что местные мусульманские правители даже не пытались помешать его продвижению. Ближе к концу сентября они добрались до Иудеи. К тому времени Балдуин уже не нуждался в их помощи, но прибытие их армии позволило ему атаковать египетское войско, стоявшее у Аскалона. Христиане сумели выиграть бой, но даже не попытались взять крепость приступом.

Встреча франкских правителей была нужна Балдуину еще по одной причине. Танкред собирался оказать помощь на своих собственных условиях, но получилось так, что он позволил королю решить самую сложную из стоявших перед ним проблем, связанных с внутренней политикой его государства. Патриарх Даимберт короновал Балдуина в Рождество 1100 г., но сделал он это крайне неохотно, о чем последний прекрасно знал. Балдуин понимал, что должен контролировать церковь, хорошо организованную структуру, которой (а не светским властям) благочестивые жители Запада делали пожертвования и оставляли наследство. В законности наделения Даимберта саном патриарха существовали определенные сомнения, а в Рим неоднократно поступали соответствующие жалобы.

В конце концов, для того чтобы разобраться в сложившейся ситуации, папа Пасхалий отправил на Восток своего легата Маурицио, кардинала-епископа Порто. Тот прибыл на место перед Пасхой 1101 г., и Балдуин тотчас же обвинил Даимберта в измене, доказательством которой стало письмо, написанное им после смерти Готфрида и адресованное Боэмунду, в котором патриарх призывал последнего помешать вступлению на престол Балдуина, применив, если это будет необходимо, силу. Кроме того, король заявил, будто Даимберт пытался убить его во время путешествия на юг. Даже при условии, что последнее обвинение было надуманным, письмо являлось неоспоримым доказательством вины патриарха. В итоге Маурицио запретил Даимберту участвовать в ритуалах, связанных с празднованием Пасхи, и провел их самостоятельно. Опасавшийся за свою судьбу Даимберт разыскал Балдуина и, встав перед ним на колени, со слезами на глазах стал умолять о прощении. Но король был непреклонен, по крайней мере до тех пор, пока Даимберт не пробормотал, что сумел накопить 300 безантов. Балдуину постоянно были нужны деньги, поэтому он, никому ничего не говоря, принял подарок, а затем отправился к папскому легату и заявил, что готов проявить великодушие и простить Даимберта. Маурицио, будучи человеком мирным, с радостью принял новость о том, что ему удалось разрешить конфликт.

Уже через несколько месяцев Балдуину снова понадобились деньги, и он обратился к Даимберту. Тот отдал ему 200 марок, заявив, что это все деньги, оставшиеся в казне патриархата. Однако священнослужители, являвшиеся сторонниками Арнульфа, сказали королю, что на самом деле у Даимберта куча денег и он просто не хочет делиться. По иронии судьбы через несколько дней после этого патриарх устроил пышное пиршество в честь папского легата, поддержки которого пытался добиться всеми известными ему способами. Балдуин пришел в ярость и выступил с речью, в которой обвинил церковников в том, что они погрязли в роскоши, в то время как христианские воины голодают. Разозлившийся Даимберт ответил, что служители церкви могут использовать свои деньги так, как считают нужным, и что король не властен над ней. Все это время обеспокоенный случившимся Маурицио пытался примирить короля и патриарха. Но заткнуть Балдуина было невозможно. Благодаря тому что в юности он готовился к роли священника, король был прекрасно знаком с церковным правом. К тому же он был настолько хорошим оратором, что произвел впечатление даже на Маурицио. Он вырвал у Даимберта обещание заплатить за отряд всадников. Однако этих денег Балдуин так никогда и не увидел, хотя беспрестанно напоминал патриарху о его обещании.

Однако осенью 1101 г. от герцога Апулии Рожера прибыл гонец, который привез в качестве подарка патриарху 1000 безантов. Треть этой суммы предназначалась для Гроба Господня, треть – госпиталю, а оставшаяся треть – королю, который должен был потратить эти деньги на содержание войска. Но Даимберт опрометчиво оставил все деньги себе. Условия, на которых был передан этот подарок, ни для кого не остались тайной, и, когда король обратился с жалобой к легату, тот уже не мог поддерживать Даимберта и был вынужден отрешить его от сана патриарха. Последний отправился в Яффу, где провел зиму, а затем двинулся в Антиохию. Старый друг Танкред тепло встретил Даимберта и отдал в его распоряжение церковь Святого Георгия – одну из самых богатых в городе. Балдуин, в свою очередь, под предлогом необходимости проинформировать о случившемся Рим держал патриарший престол пустым. Тем временем его люди проникли в патриаршую сокровищницу и выяснили, что Даимберт утаил от короля 20 000 безантов. Местоблюстителем патриаршего престола стал Маурицио. Но из-за всех этих скандалов его здоровье пошатнулось, и весной 1102 г. он умер.

Придя осенью на помощь Балдуину, Танкред заявил, что готов оказать ее, если король вернет сан сопровождавшему регента Даимберту. Балдуин был воплощением покладистости. Однако тогда же на Восток прибыл новый папский легат – кардинал Парижа Роберт. Поэтому король заявил, что дело о возвращении сана Даимберту следует рассмотреть на церковном соборе, который должен возглавить Роберт. Танкред и Даимберт не смогли отказаться от этого предложения. Последнему был возвращен сан, но только до вынесения окончательного решения. В итоге Танкред стал готовить свое войско к совместному с армией Балдуина походу на Аскалон.

Вскоре в храме Гроба Господня прошел собор. На нем председательствовал легат, а помогали ему епископы из Лана и Пьяченцы. На этом заседании присутствовали все палестинские епископы и аббаты, а также епископ Мамистры, расположенной на территории, контролировавшейся Танкредом. С обвинением против Даимберта выступили прелаты из Кесарии, Вифлеема и Рамлы, которым оказывал поддержку Арнульф де Роол. Они заявили, что, когда Даимберт путешествовал по Палестине в 1099 г. во главе отряда пизанцев, он нападал на христиан, живших на Ионических островах, что он пытался разжечь гражданскую войну между королем Балдуином и князем Боэмундом и утаил деньги, которые ему передавались для паломников в госпитале и солдат Христовых. Все эти обвинения, несомненно, были правдивы, вследствие чего кардинал, назначенный папским легатом, был вынужден объявить, что Даимберт не достоит престола, и низвергнуть его.

Танкред не мог возражать против решения, принятого с соблюдением всех церковных процедур, и был вынужден признать свое поражение. Даимберт сопровождал его на обратном пути в Антиохию, а по возвращении ему снова была отдана церковь Святого Георгия, по крайней мере до тех пор, пока он не найдет возможность вернуться в Рим. Там этот человек, достигший уже довольно преклонного возраста, проявил свою продажную и жадную натуру, и никто из жителей Палестины не жалел о его отъезде. Назначение Даимберта папским легатом стало большой ошибкой папы Урбана II.

Арнульф де Роол, с радостью помогавший Балдуину во всем этом предприятии, был слишком хитер для того, чтобы пытаться занять место Даимберта. Вместо этого, когда легат спросил о кандидате на сан патриарха, палестинские епископы предложили передать престол пожилому священнику из Терруана по имени Эвремар. Последний, оказавшийся на Востоке во время Первого крестового похода, славился своим благочестием и сострадательностью. Несмотря на то что Эвремар поддерживал Арнульфа, он не принимал участия в интригах де Роола и пользовался всеобщим уважением. Легат с радостью согласился посвятить в сан столь безупречного священнослужителя. Балдуина это решение также полностью устраивало, ибо он знал, что Эвремар – всего лишь безвредный старик, которому никогда не придет в голову лезть в политику. У Арнульфа, в свою очередь, теперь появилась возможность беспрепятственно претворять в жизнь собственные планы.

Даимберт не отчаялся. Когда в 1105 г. его покровитель Боэмунд отправился в Италию, он вызвался сопровождать князя, а по прибытии двинулся в Рим, чтобы рассказать о своих горестях папе. Поначалу Пасхалий вел себя крайне предусмотрительно, но затем (возможно, под влиянием Боэмунда, ставшим, как потом выяснится, фатальным) решил поддержать Даимберта. Он велел Балдуину отправить в Рим своего посланника, способного ответить на предъявленные бывшим патриархом обвинения. Однако Балдуин, вероятно понимавший, что папа находится под влиянием Боэмунда, не принял этот приказ во внимание. Из-за этого Пасхалий отменил низложение Даимберта, причина которого, по его словам, крылась во вмешательстве светских властей. К счастью, совершенную папой глупость исправило божественное вмешательство. Даимберт, уже собиравшийся триумфально вернуться в Палестину и снова занять патриарший престол, серьезно заболел и умер в Мессине 15 июня 1107 г.

Однако проблемы, связанные с патриаршим престолом, на этом не закончились. В какой-то момент Эвремар перестал устраивать Балдуина. Возможно, он понял, что церковь – слишком важная организация для того, чтобы находиться в руках ничтожества. Ему было необходимо, чтобы во главе ее оказался человек, способный стать для него надежным союзником. Услышав о возвращении сана Даимберту, Эвремар также отправился в Рим. По прибытии туда патриарх узнал о смерти своего соперника и сам стал жаловаться папе на светских правителей. Однако когда о смерти Даимберта стало известно в Палестине, Арнульф поспешил в Рим, чтобы замолвить там словечко за короля. Теперь Пасхалий стал поддерживать Эвремара, но в то же время он понял, что сложившаяся на Востоке ситуация оказалась гораздо более сложной, чем он полагал прежде. Разобраться в ней он поручил Гибелину де Сабрану, архиепископу Арля, престарелому священнослужителю, обладавшему огромным опытом.

Весной 1108 г. Гибелин прибыл в Палестину, куда к тому времени уже успели вернуться Арнульф и Эвремар. Папский посланник быстро понял: Эвремар совершенно не подходит на место патриарха и никто не хочет его возвращения. Поэтому Гибелин объявил, что патриарший престол свободен, и провел собор, на котором должны были избрать нового патриарха. Балдуин предложил возвести в сан патриарха самого Гибелина, заставив того испытать при этом одновременно смущение и восторг. Архиепископ Арля согласился, а Эвремару в качестве утешения досталось внезапно освободившееся место архиепископа Кесарии.

Поговаривали, что Арнульф убедил Балдуина предложить кандидатуру Гибелина из-за того, что тот уже был стар. Ведь благодаря этому патриарший престол вскоре опять должен был освободиться. Гибелин и правда прожил еще всего четыре года, а после его смерти патриархом был избран Арнульф, и на этот раз никто не возражал против того, что престол займет именно он.

По мнению Балдуина, Арнульф стал идеальным патриархом. Несмотря на проблемы, связанные с прошедшим впоследствии повторным бракосочетанием короля, и неприязнь множества людей, находившихся у него в подчинении, он сохранил свое положение. Арнульф, несомненно, был нечист на руку. Когда его племянница Эмма очень удачно вышла замуж за Евстахия де Гранье, он подарил ей поместье в Иерихоне, принадлежавшее храму Гроба Господня. Но патриарх был человеком активным, действовал эффективно и был искренне предан королю.

Благодаря ему совершенно оторванный от реальности план, согласно которому в Иерусалиме должна установиться теократия, а монарх должен был всего лишь выполнять обязанности главнокомандующего и который поддерживало большинство участников Первого крестового похода, наконец был полностью предан забвению. Он следил за тем, чтобы его взгляды разделяли все священнослужители в Палестине, даже несмотря на устав ордена Святого Гроба Господня, созданного Готфридом Лотарингским, так как патриарх не верил в преданность его членов. Когда благодаря завоеваниям территория королевства расширялась, он делал все возможное, чтобы на новых землях сферы полномочий светских и церковных властей совпадали, несмотря на противодействие со стороны папы Пасхалия, который в своем злополучном пристрастии к правившим в Антиохии норманнам защищал права антиохийского престола, вполне законные с исторической точки зрения, но совершенно не соответствовавшие задачам, существовавшим в ту эпоху. Арнульфа сложно назвать человеком, заслуживающим уважения, но он был достойным слугой Иерусалимского королевства. Выдающийся историк крестовых походов Гильом Тирский всячески порочил имя этого патриарха, заставляя своих читателей возненавидеть саму память о нем, что было весьма несправедливо, ибо Арнульф сделал очень многое для того, чтобы закрепить результаты Первого крестового похода.

Именно благодаря Арнульфу, а также его господину королю Балдуину между католическим священноначалием и местными христианами установились хорошие отношения. Когда в 1099 г. он пребывал в сане патриарха впервые, Арнульф изгнал представителей восточных сект из храма Гроба Господня и отобрал все их имущество. Однако Даимберт оказался для них еще более страшным врагом. Он стремился изгнать всех коренных христиан не только из самого храма, но и из их монастырей и высших слоев иерусалимского общества. При этом не важно, кем они были – православными, как греки или армяне, или еретиками, как яковиты и несторианцы. Он также нарушил принятые в Палестине рамки приличия, разрешив женщинам прислуживать в главных христианских святынях. Из-за этих ужасных преступлений в храме Гроба Господня накануне Пасхи 1101 г. угасли все лампы, и благодатный огонь не сходил с неба, чтобы зажечь их, до тех пор, пока представители пяти обездоленных христианских сообществ не вымолили прощение для франков.

Балдуин учел этот урок. Он приказал, чтобы зло, причиненное коренным христианам, было исправлено. Ключи от самого храма Гроба Господня вернули грекам. С тех пор король, очевидно, пользовался поддержкой всех живших в Палестине христиан. Среди представителей высшего духовенства были только франки, хотя в храме Гроба Господня богослужения велись по православному канону. Местные православные христиане приняли это, ибо их собственное высшее духовенство покинуло Иерусалим в тяжелые годы, предшествовавшие крестовым походам. Латинских иерархов не любили, но функционированию православных монастырей теперь ничего не мешало, а у православных паломников, посетивших Палестину в период существования франкского государства, не было причин для жалоб на светские власти, вызванных обращением как с ними самими, так и с их собратьями из числа коренных жителей. Прихожане еретических церквей, очевидно, также были довольны. В итоге ситуация, сложившаяся в Иерусалиме, кардинально отличалась от характерной для франкских государств Северной Сирии, где как православные христиане, так и еретики относились к франкам как к угнетателям.

Поражение египтян в битве при Яффе в 1102 г. и неудачный поход, состоявшийся весной 1103 г., не заставили аль-Афдаля отказаться от попыток вернуть Палестину. Однако для того чтобы собрать новую армию, ему потребовалось больше времени. Балдуин использовал эту отсрочку, чтобы укрепить свои позиции на палестинском побережье. Несмотря на то что под его властью находились все прибрежные города от Яффы до Хайфы, на соединявших их дорогах часто встречались разбойники-мусульмане, особенно многочисленные у склонов горы Кармель. Небезопасно было, как отметил паломник Зевульф, даже на дороге, соединявшей Яффу и Иерусалим. Пираты базировались в египетских портах Тире и Акре, откуда выходили в море, чтобы помешать христианам вести торговлю. Поздней осенью 1102 г. корабли, на которых возвращались домой паломники, чье появление в мае спасло находившегося в Яффе Балдуина, из-за шторма были выброшены на берег в различных местах побережья. Часть из них оказалась неподалеку от Аскалона, другие – между Тиром и Сидоном. Все пассажиры были или убиты, или проданы на рабских рынках Египта.

Весной 1103 г. Балдуин, в распоряжении которого еще оставалось несколько английских кораблей, осадил Акру. Гарнизон крепости уже собирался сдаться, но в порт во шли двенадцать фатимидских галер и большое транспортное судно из Тира и Сидона, которые везли солдат и приспособления для метания греческого огня. В итоге Балдуину пришлось снять с города осаду. Тем же летом, но чуть позже Балдуин попытался очистить гору Кармель от грабителей. Удалось ему это лишь частично, так как в одной из стычек он получил тяжелое ранение – пострадали почки, и на протяжении какого-то времени его жизнь висела на волоске. Пока он лечился от ран в Иерусалиме, в Палестине узнали, что египтяне двинулись в новый поход, на этот раз под предводительством Таджа аль-Аджама и Ибн Кадуса. Однако из-за отказа первого двигаться дальше Аскалона второй был вынужден предпринять самостоятельную попытку осады Яффы. Правда, делал это он довольно вяло. Как только Балдуин окреп настолько, что смог повести свое войско вдоль побережья на юг, египетские корабли уплыли прочь.

В мае следующего года в порт Хайфы вошла армада генуэзских кораблей, которые помогли Раймунду Тулузскому захватить Джебейль. Там их встретил Балдуин, обещавший им за помощь в захвате Акры ставшее уже привычным вознаграждение, состоявшее из одной трети добычи, торговых привилегий и четверти городского базара. В итоге 6 мая союзники приступили к осаде города. Фатимидский военачальник мамлюк Бена Захр ад-Даула аль-Джуюши оказал им упорное сопротивление. Но помощь из Египта к нему так и не прибыла, и после двадцати дней осады он согласился сдать город на условиях, похожих на те, на которых крестоносцы получили Арсуф. Горожане, желавшие уйти, могли беспрепятственно покинуть Акру, прихватив с собой свое движимое имущество, а оставшиеся должны были стать подданными франкского короля. Балдуин принял эти условия и выполнил их. Он даже оставил для своих новых подданных мечеть. Однако итальянские моряки не могли спокойно смотреть на то, как из-под их носа увозят такое богатство. Они напали на переселенцев и ограбили их, а многих из них убили. Балдуин пришел в ярость. Он уже готов был приказать своим воинам атаковать генуэзцев, чтобы наказать их за непослушание, но в этом ему помешало появление патриарха Эвремара, сумевшего разрешить конфликт.

Овладев Акрой, Балдуин получил то, что ему было так необходимо, – бухту, в которой можно было чувствовать себя в безопасности в любую погоду. Хотя Акра располагалась более чем в сотне миль от столицы, она сразу же стала главным портом королевства вместо Яффы с ее открытым рейдом. Кроме того, именно через Акру на Запад поставлялись товары из Дамаска. Захват города франками не привел к прекращению существования этого пути. Наоборот, он получил еще большее развитие благодаря оставшимся в Акре мусульманам.

Летом 1105 г. визирь аль-Афдаль в последний раз попытался вернуть Палестину под власть Египта. В Аскалоне в начале августа появилась хорошо вооруженная армия, состоявшая из 5000 арабских всадников и суданских пехотинцев, которой командовал сын визиря Сена аль-Мульк Хусейн. Наученные горьким опытом предыдущих поражений египтяне решили обратиться за помощью к турецким владетелям Дамаска. Однако после смерти в июне 1104 г. правителя Дамаска Дукака его родственники вступили в спор о его наследстве с атабеком Тугтегином, а правитель Алеппо Ридван, также желавший получить часть владений покойного, выдвинулся на юг. Сначала Тугтегин посадил на трон сына Дукака Тутуша, которому на тот момент исполнился всего год, а затем заменил его двенадцатилетним братом покойного владетеля Дамаска Ирташем. Последний вскоре понял, на что рассчитывает его опекун, и бежал в Авран, где ему предоставил убежище эмир Босры Айтекин, пользовавшийся в том регионе наибольшим влиянием. Находясь в Босре, он написал письмо Балдуину, который пригласил его в Иерусалим. Все эти обстоятельства заставили Тугтегина согласиться помочь египтянам. Однако он не осмелился направить к ним многочисленное войско. На юг отправился полководец Сабава в сопровождении тринадцати сотен конных лучников. В августе египетская армия вошла в Палестину, где к ней присоединилось войско из Дамаска, успевшее до этого пройти через Трансиорданию и Негев.