Текст книги "Семейно-правовая ответственность. Сущность и правоприменение"

Определение категории «семейно-правовая ответственность» как «правоотношения, возникающего из нарушения семейной обязанности, установленной СК РФ или договором, выражающееся в форме неблагоприятных для правонарушителя последствий в виде лишения или ограничения личных неимущественных и имущественных прав, наступление которых обеспечено возможностью государственного принуждения»[97]97
  Земцова О.С. Семейно-правовая ответственность в Российской Федерации и зарубежных странах / под научной ред. Михайлова И.А. Рязань: Концепция, 2013. С. 48.


[Закрыть] представляется неполным. Несмотря на то, что данное определение отражает основные признаки семейно-правовой ответственности (такие как индивидуализация, опора на государственное принуждение, реализация санкции правовой нормы, закрепленной в СК РФ и др.), оно касается только одной стороны семейно-правовой ответственности – ретроспективной, где за основу берется лишь «наказательная» функция ответственности.

Полагаем, что предложенная ученым концепция семейно-правовой ответственность как правоотношения, возникающего после совершения правонарушения, вполне состоятельна, но требует дополнительного обоснования. Действительно, до момента совершения правонарушения в семейно-правовой сфере ответственности в виде применения неблагоприятных последствий санкций не возникает. Такая авторская концепция (позиция) существует именно по той причине, что она опирается на мнения ученых-теоретиков (Н.В. Витрук, В.А. Кислухин, А.М. Нечаева и др.), исходящих из негативного понимания юридической ответственности вообще и семейно-правовой ответственности в частности.

Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский абсолютно справедливо развивают подход к юридической ответственности не только с ретроспективной, но и с позитивной точки зрения. Однако, по мнению А.М. Нечаевой, «такое широкое понимание ответственности в научных работах затрудняет не только ее осмысление, но и разработку всех сторон ответственности как целостной проблемы, затрудняет изучение механизма ее действия»[98]98
  Нечаева А.М. Правонарушения в сфере личных семейных отношений. – М: Наука, 1991. С. 152.


[Закрыть].

Позволим себе не согласиться с мнением А.М. Нечаевой. Считаем, что смысл научного исследования семейно-правовой ответственности заключается в осмыслении и разработке всех сторон ответственности как целостной системы, и без учета множества объективно возможных и необходимых аспектов ее рассмотрения исследование не будет полным, а будет иметь односторонний характер.

Позитивному аспекту семейно-правовой ответственности в своих работах уделила внимание С.Н. Тагаева. Сделав попытку осмыслить семейно-правовую ответственность как сложное комплексное явление, она приходит к выводу, что «перспективная и ретроспективная ответственность соотносятся как моральная (нравственная) ответственность и правовая ответственность»[99]99
  Тагаева С.Н. Правовая природа семейно-правовой ответственности // Вестник Пермского университета. 2010. Вып. 3 (9). С. 152.


[Закрыть]. Не отрицая концептуально подхода С.Н. Тагаевой, следует указать на то, что, по ее небесспорному мнению, с возникновением семейно-правовых отношений возникает, прежде всего, моральная (нравственная) ответственность – то, что понимают Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский под позитивной юридической ответственностью, – а в случае нарушения прав или неисполнения обязанностей – правовая ответственность, т. е. ретроспективная. Однако мораль не есть право, а ответственность, о которой рассуждают ученые и практикующие юристы, в т. ч. С.Н. Тагаева, – правовая категория.

Безусловно, правы теоретики в том, что «общие черты морали и права не дают оснований для их отождествления»[100]100
  Теория государства и права: учебное пособие/ кол. авторов под ред. Темнова Е.И. М.: КНОРУС, 2007. С. 105.


[Закрыть]. Основной признак и юридической ответственности, и семейно-правовой – в т. ч. возможность обеспечения государственным принуждением.

Нельзя отрицать применение ретроспективного подхода к определению семейно-правовой ответственности. Согласно ст. 1 СК РФ, «семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов». Безусловно, здесь возникает логичный вопрос, как можно принудить к взаимопомощи, любви, уважению? Это ведь, в первую очередь, нравственные оценочные категории. Но если вариант поведения закреплен в правовой норме, он переходит в область права, и за нарушение нормы наступают неблагоприятные последствия согласно закону, в т. ч. возможно применение мер государственного принуждения в форме санкций.

Более того, бесспорно, что, совершая волевой акт-действие, – регистрируя брак или рождение ребенка, заключая семейно-правовой договор, например, соглашение об уплате алиментов, – участники социальных отношений переводят эти отношения в разряд правовых, добровольно, осознано (ст. 12 СК РФ) беря на себя взаимные обязательства действовать определенным образом, так, как закреплено в нормах семейного законодательства. Таким образом, нормы морали, религиозные предписания трансформируются в правовые нормы, приобретают возможность применения мер государственного принуждения в случае их нарушения. Полагаем, что в такой ситуации речь должна идти о позитивной ответственности, имеющей место при реализации семейно-правовых отношений.

Бесспорно, что институт (нормы) семейно-правовой ответственности «пронизан» нормами морали и нравственности. Но иначе не может и быть, именно это обстоятельство, как полагаем, является одной из специфических особенностей регулирования брачно-семейных отношений в целом и формирования института семейно-правовой ответственности в частности. Вместе с тем следует подчеркнуть, что в СК РФ не содержатся нормы, которые бы предусматривали дополнительные обременения или, тем более, ответственность для лица, не соблюдающего нормы морали и нравственности, религиозные предписания. Но, тем не менее, их несоблюдение оказывает существенное влияние на урегулирование отношений, вытекающих из брака и принадлежности к семье, на решение семейных споров. За юридической защитой нарушенного права субъект семейных правоотношений обращается в суд, который при вынесения решений учитывает в т. ч. нравственные и морально-этические категории, которые нашли свое закрепление в нормах семейного законодательства. Считаем объективно оправданным при решении юридического конфликта учитывать нормы, устанавливающие обязанности членов семьи, которые хотя и имеют характер правовой защиты в форме применения санкций, но включают в себя и морально-этический компонент.

«Полагаем, юридическая ответственность – сложное явление, в котором государство выступает в качестве управомоченной стороны, а правонарушитель – в качестве обязанной, причем реализация юридической ответственности осуществляется на основе конкретных санкций правовых норм, предусматривающих ответственность именно за данное правонарушение»[101]101
  Тагаева С.Н. Правовая природа семейно-правовой ответственности // Вестник Пермского университета. 2010. Вып. 3 (9). С. 154.


[Закрыть], – пишет С.Н. Тагаева. И в более поздней работе: «семейно-правовая ответственность, существуя как разновидность юридической ответственности, представляет собой также охранительное правоотношение»[102]102
  Там же. С. 141.


[Закрыть].

Представляется, что указанный автор ошибочно трактует и определяет роль и статус государства в правоотношении семейно-правовой ответственности, т. к. указанное правоотношения возникают как минимум между двумя членами семьи, а не между государством и семьей, или государством и членами семьи. Когда не исполнено обязательство, предусмотренное нормой семейного права, следует говорить о нарушении права. Государство имеет статус некоего посредника (неуправомоченная сторона). Оно посредством норм, закрепленных в законе, восстанавливает (защищает) право, предусматривает право требовать от другого участника семейных правоотношений исполнения обязательства, и только потом наказывает (примирение – развод, ограничение родительских прав – лишение родительских прав, назначение алиментов – неустойка за неуплату алиментов).

Можно сделать вывод, что таким образом законодателем соблюдается баланс между позитивной и ретроспективной ответственностью, достигается ее единство. Невозможно рассмотрение семейно-правовой ответственности лишь с точки зрения одного подхода

– ретроспективного или позитивного. Их неразрывное единство выражает сущность единого по своей правовой природе явления

– семейно-правовой ответственности. Более того, государство в большинстве случаев (за исключением случаев, специально закрепленных в законе) «включается» в процесс, реализуя охранительное правоотношение, только по инициативе одного из субъектов брачно-семейных правоотношений. Можно сделать вывод, что до этого момента семейно-правовой ответственности как правоотношения не существует, а в момент его возникновения субъектами такого правоотношения становятся правонарушитель и государство, а «потерпевший лишь чувствует на себе действие мер семейно-правовой защиты»[103]103
  Тагаева С.Н. Объект и субъект правоотношения семейно-правовой ответственности // Вестник Пермского университета. 2014. Вып. 2 (24). С. 141.


[Закрыть]. Такая логика рассуждений полностью выводит действие семейно-правовой ответственности за рамки семейного правоотношения, что, как представляется, не соответствует объективным обстоятельствам и видится весьма спорным.

Итак, С.Н. Тагаева, анализирует проблемы действия позитивной ответственности в семейном праве, но, исходя из ее рассуждений, можно сделать вывод о ее взглядах и подходе к семейно-правовой ответственности как к ретроспективной, что, на наш взгляд, сужает и ограничивает правопонимание и определение сущности анализируемого в данной работе правового явления.

П.А. Матвеев не дает своего собственного оригинального определения семейно-правовой ответственности, а цитирует определение Ю.Ф. Беспалова: «совокупность личных неимущественных, а в отдельных случаях и имущественных мер принуждения, ограничивающих и (или) лишающих отдельных семейных прав либо приостанавливающих их осуществление, а также устанавливающих дополнительные обязанности; предусмотренных семейным законодательством, применяемых судом, иным уполномоченным органом к лицам, совершившим семейное правонарушение, либо допустившим иное действие (бездействие), рассматриваемое семейным законодательством в качестве основания ответственности»[104]104
  Матвеев П.А. Семейно-правовая ответственность как самостоятельный вид юридической ответственности // Вестник Северо-Кавказского гуманитарного института. 2012. № 4. С. 162.


[Закрыть]. Оно представляется ему наиболее удачным (даже по сравнению с определением Н.Ф. Звенигородской, которое он приводит в качестве примера в своей работе), но это определение сводит семейно-правовую ответственность к совокупности мер принуждения, применяемых к правонарушителю, т. е. фактически – к санкции, рассматривая семейно-правовую ответственность в контексте ретроспективного подхода. Полагаем, что нельзя согласиться с таким взглядом на семейно-правовую ответственность, т. к. ответственность – это не санкция и на это неоднократно указывалось в научной литературе учеными – специалистами в сфере семейного права[105]105
  См., например, Турусова О.С. Правовая сущность и отличительные признаки семейно-правовой ответственности // Юридическая наука. 2011. № 1. С. 35.


[Закрыть].

Следует указать, что П.А. Матвеев отмечает позитивный аспект семейно-правовой ответственности в названии своей работы, но вместе с тем приходит к следующему выводу: «Резюмируя различные подходы к вопросу определения правовой природы юридической ответственности, мы пришли к однозначному мнению, что такая ответственность имеет ретроспективный характер, т. е. наступает после совершения виновного правонарушения. Позитивная (или перспективная) ответственность актуальна больше с точки зрения нравственности, а юридический характер она приобретает лишь после совершения правонарушения, когда начинают действовать конкретные правовые механизмы государственного принуждения, направленные на восстановление нарушенных семейных прав и наказание виновных субъектов»[106]106
  Матвеев П.А. Позитивная юридическая ответственность в семейном праве // Правовая инициатива. 2014. № 1.


[Закрыть]. В данных рассуждениях автора существование позитивной ответственности применительно к семейному праву констатируется в качестве некоего пассивного начала, закрепленного в нормах нравственности и морали, которые также не имеют своих санкций, а потому не могут быть реализованы юридически. Семейно-правовые нормы автор далее анализирует только с точки зрения ретроспективного подхода, что представляется нам не вполне оправданным и несоответствующим правовой природе и содержанию семейно-правовой ответственности.

Поискам универсального критерия, на основании которого возможно было бы произвести наиболее полную классификацию видов юридической ответственности, посвящены труды достаточно большого количества ученых. Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский, анализируя имеющиеся разработки, выявили, что ее классифицируют по выполняемым функциям (карательная, восстановительная и т. д.), по разделению права на частное и публичное (частно-правовая и публично-правовая), по субъективному критерию (субъективная, объективная, абсолютная), по субъектному составу, виду применяемых мер, характеру государственного принуждения, субъектам, ее применяющим, и т. д. Но основным критерием авторы считают отраслевой, по которому и строят дальнейшую классификацию: «юридическая ответственность подразделяется на следующие виды: конституционную, уголовную, административную, гражданско-правовую, трудовую (материальную и дисциплинарную), финансовую, уголовно-процессуальную, уголовно-исполнительную, гражданско-процессуальную»[107]107
  Липинский Д.А. О системе права и видах юридической ответственности // Правоведение. 2003. № 2. С. 27–36; Хачатуров Р. Л., Липинский А.Д. Общая теория юридической ответственности. С. 625.


[Закрыть]. Ставя на страницах своего исследования вопрос о семейно-правовой ответственности, они приходят к выводу, что семейно-правовой ответственности как таковой не существует[108]108
  См.: Хачатуров Р.Л., Липинский А.Д. Общая теория юридической ответственности. С. 809–812.


[Закрыть].

В процессе доказывания существования института семейно-правовой ответственности в качестве самостоятельного в системе одноименной отрасли нам видится необходимым включение в СК РФ общей нормы о видах семейно-правовой ответственности, однако необходимо определить критерии, по которым следует выделять эти виды. Так, Н.Ф. Звенигородская предлагает несколько классификационных критериев в зависимости от поставленных целей. Например, классификация может быть проведена по основаниям возникновения (договорная и внедоговорная), по характеру регулируемых отношений (имущественная, неимущественная, смешанная), по виду и субъектному составу правоотношений (ответственность супругов, родителей, других родственников и участников), по виду последствий (личного, имущественного, смешанного характера)[109]109
  См.: Звенигородская Н.Ф. Семейно-правовая ответственность: проблемы классификации // Вопросы ювенальной юстиции. 2010. № 6 (32). С. 42.


[Закрыть].

В соответствии с действующей системой СК РФ в отдельные разделы выделены виды семейных правоотношений по субъектному составу: разд. 3 «Права и обязанности супругов», разд. 4 «Права и обязанности родителей и детей», разд. 5 «Алиментные обязательства членов семьи», разд. 6 «Формы воспитания детей, оставшихся без попечения родителей». При этом в каждом разделе обязательно присутствуют нормы, в которых предусмотрены меры, применяемые к нарушителям семейных прав и обязанностей, определяемых данным разделом, часто с включением специфических процессуальных норм.

Следовательно, можно говорить о традиционном делении законодателем семейно-правовой ответственности на ответственность, возникающую из супружеских, детско-родительских и т. д. отношений.

При этом, как уже неоднократно отмечалось выше, в нормах, которые посвящены ответственности (где упоминается этот термин в ретроспективном его аспекте), законодатель чаще всего делает ссылку на другие законы или кодексы – т. е. специфических семейных норм «наказания» в тексте закона мы не увидим. Поэтому если выделять виды ответственности только по ретроспективному признаку наступления неблагоприятных последствий (а это чаще всего и происходит), то мы вынуждены будем говорить уже не о видах семейно-правовой ответственности, а о видах ответственности в семейном праве[110]110
  См.: Разграничение данных понятий наиболее полно проведено в диссертационном исследовании О.С. Турусовой (см.: Турусова О.С. Семейно-правовая ответственность в Российской Федерации и зарубежных странах: авто-реф. дисс… канд. юрид. наук. М., 2011.)


[Закрыть] – уголовной, административной, гражданско-правовой и т. д. Т. к. спецификой семейно-правовой ответственности является ее акцентированность на позитивном аспекте и защите прав, а не наказании виновного, то представляется, что наиболее приемлемым в данном случае было бы закрепление в семейном кодексе двух видов семейно-правовой ответственности: договорной (возникающей в случае заключения брачного договора, договора о приемной семье и т. д. – и тогда это дополнило бы определение ответственности отношениями, сходными с семейными (опекунство, приемная семья)) и внедоговорной (возникающей из юридического факта в силу закона). Это деление не противоречило бы данному выше определению ответственности через понятие обязательства.

При этом следовало бы оставить в тексте СК РФ ссылки на специальные меры, предусмотренные семейным законодательством, а также на нормы УК РФ, КоАП РФ, ГК РФ, конкретизирующие применение в каждом конкретном случае меры наказания правонарушителя, сформулировав общее правило привлечения к ответственности следующим образом: «Привлечение к ответственности в семейных правоотношениях производится в порядке и по правилам, предусмотренными настоящим законом».

Таким образом, семейно-правовая ответственность может быть классифицирована на семейно-правовую договорную и внедоговорную ответственность. Основным критерием такого деления выступают источники ее закрепления. Формы и размер внедоговорной ответственности устанавливаются только законом, а формы и размер договорной ответственности определяются как законом, так и условиями заключенного семейно-правового договора.

Необходимо сделать вывод, что семейно-правовая договорная ответственность наступает за семейное правонарушение, выразившееся в неисполнении или ненадлежащем исполнении договорных обязательств, и влечет для правонарушителя нежелательные последствия.

Исходя из традиционного деления семейных правоотношений на личные неимущественные и имущественные, но тесно связанные с имущественными, семейно-правовая ответственность делится на ответственность, наступающую за семейные правонарушения личных прав (например, при признании брака недействительным), ответственность, наступающую за семейные правонарушения имущественных прав (например, в алиментных обязательствах), ответственность, наступающую за семейные правонарушения как личных, так и имущественных прав (при лишении родительских прав), а также одновременно личных и имущественных прав[111]111
  Звенигородская Н.Ф. Семейно-правовая ответственность: проблемы классификации // Вопросы ювенальной юстиции. 2010. № 6 (32). С. 42.


[Закрыть].

Семейно-правовая договорная ответственность может выражаться в лишениях как личного, так и имущественного порядка.

Юридическая ответственность, связанная с лишениями имущественного характера, в первую очередь характерна для гражданского права, которое имеет дело прежде всего с имущественными отношениями. В семейном праве, регулирующем преимущественно личные неимущественные отношения между членами семьи, семейно-правовая ответственность выражается чаще всего в лишениях личного характера, например, лишении родительских прав (ст. 69 СК РФ).

Так, прокурор Ленинского района г. Ульяновска в интересах несовершеннолетнего Войнаш обратился в суд с иском к Войнаш о взыскании неустойки за несвоевременную выплату алиментов, указывая, что в соответствии со ст. 38 Конституции РФ забота о детях, их воспитании является правом и обязанностью родителей. Согласно ч. 1 ст. 8 °CК РФ родители обязаны содержать своих несовершеннолетних детей. Злостное уклонение родителя от уплаты по решению суда средств на содержание несовершеннолетних детей влечет уголовную ответственность, предусмотренную ч. 1 ст. 157 УК РФ. Приговором мирового судьи судебного участка № 2 Ленинского района г. Ульяновска от 11 декабря 2014 г. Войнаш признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 157 УК РФ. При рассмотрении уголовного дела установлено, что согласно решения Ленинского районного суда г. Ульяновска от 13 ноября 2008 г. Войнаш обязана выплачивать алименты на содержание несовершеннолетнего сына Войнаш вплоть до его совершеннолетия в размере 1/6 всех видов доходов с зачислением средств на личный счет ребенка в Сбербанке России[112]112
  Решение Ленинского районного суда г. Ульяновска № 2-391/15 от 15.04.15 // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://rospravosudie.com/ court-sudebnyj-uchastok-2-leninskogo-rajona-g-ulyanovska-s/act-221641561 // – Загл. с экрана. Дата обращения 18.02.2016.


[Закрыть].

Приведем другой пример. Приговором мирового судьи судебного участка № 2 Мелекесского судебного района Ульяновской области от 15 января 2015 г. Тепфер С.А. признан виновным в злостном уклонении родителя от уплаты по решению суда средств на содержание несовершеннолетних детей в период с 21 августа 2013 г. по 26 ноября 2014 г. при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда. Осужден за совершение преступления, предусмотренного ст. 157 ч. 1 УК РФ, к шести месяцам исправительных работ с удержанием 5 % из заработной платы в доход государства, отбываемых в местах, определяемых органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительной инспекцией, в районе места жительства осужденного[113]113
  Решение Мелекесского районного суда г. Дмитровграда № 10-1/2015 от
  10.03.15 // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://rospravosudie.com/ court-melekesskij-rajonnyj-sud-ulyanovskaya-oblast-s/act-487474553// – Загл. с экрана. Дата обращения 24.03.16.


[Закрыть].

Абсолютно справедливо мнение А.Е. Казанцевой, которая отмечает, что «содержание семейной ответственности за ненадлежащее воспитание детей заключается в устранении обязанных лиц от личного воспитания детей, воплощающемся в различных формах, зависящих от оснований возникновения правоотношений по их воспитанию»[114]114
  Казанцева А.Е. Обязанности и права родителей (заменяющих их лиц) по воспитанию детей и ответственность за их нарушение / Под ред. Б.Л. Хаскельберга. Томск, 1987. С. 109.


[Закрыть]. В этом, по сути, и проявляется, по мнению Г.В. Богдановой, ответственность родителей перед обществом[115]115
  См.: Богданова Г.В. Права и обязанности родителей и детей. М.: Книга-сервис. 2003. С. 52.


[Закрыть].

Другим критерием классификации семейно-правовой ответственности может быть ее деление одновременно по двум признакам: 1) виду семейных правоотношений, в рамках которых совершено правонарушение; или 2) субъектному составу семейных правоотношений. Это семейно-правовая ответственность супругов (уменьшение доли одного из супругов при разделе судом совместно нажитого имущества, в случаях, когда супруг не получал доходов по неуважительным причинам или расходовал общее имущество супругов в ущерб интересам семьи, – и. 2 ст. 39 СК РФ); родителей (лишение родительских прав); усыновителей, опекунов (например, отмена усыновления, опеки, попечительства); других родственников и участников семейных правоотношений[116]116
  См.: Звенигородская, Н.Ф. Семейно-правовая ответственность: проблемы классификации // Вопросы ювенальной юстиции. 2010. № 6 (32). С. 42.


[Закрыть].

В зависимости от наступивших неблагоприятных последствий для правонарушителя семейно-правовая ответственность может быть в виде лишений личного, имущественного или смешанного характера[117]117
  Там же. С. 24.


[Закрыть]. Следует указать, что классификация ответственности в семейном праве этими видами семейно-правовой ответственности не исчерпывается.

Далее представляется необходимым рассмотреть соотношение гражданско-правовой и семейно-правовой ответственности в целях выявления их сущностных черт и особенностей, определения содержания данных юридических конструкций. Следует признать, что в науке уже традиционно имеет место разграничение данных видов ответственности и установление соотношения между ними.

К гражданско-правовой ответственности относятся только такие принятые к правонарушителю меры, в результате которых он понес имущественные лишения, которые не наступили бы, если бы правонарушитель не совершил правонарушение[118]118
  См.: Лопаткина А.С. Ограничение семейных прав по законодательству Российской Федерации: проблемы теории и практики: дис…. канд. юрид. наук. М., 2012. С. 178.


[Закрыть]. Кроме того, гражданско-правовая ответственность – это ответственность одного участника гражданского правоотношения перед другим участником того же правоотношения, ответственность правонарушителя перед потерпевшим. Поэтому под гражданско-правовой ответственностью понимается применение к правонарушителю таких мер, в результате которых у правонарушителя изымается и передается потерпевшему имущество, которое правонарушитель не утратил бы, если бы не совершил правонарушение[119]119
  См.: Репетева О.В. Семейные правонарушения и ответственность за их совершение // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: юридические науки. 2011. № 4. С. 91–93.


[Закрыть].

По мнению Д.Е. Богданова, сущность гражданско-правовой ответственности характеризуется принципом автономии кредитора, который отражает автономное, независящее поведение кредитора, свободного в применении или неприменении установленных законом или договором мер гражданско-правовой ответственности[120]120
  См.: Богданов Д.Е. Сделки об ответственности в гражданском праве РФ: Автореф. канд. юрид. наук. Волгоград, 2005. С. 6.


[Закрыть]. Кредитор предстает в качестве носителя цивилистических свобод, правообладающего лица, наделенного определенной мерой возможного поведения по распоряжению своими правами и самостоятельной инициативой в вопросе привлечения должника к гражданско-правовой ответственности[121]121
  См.: Богданов Д.Е. Принципы гражданского права и гражданско-правовой ответственности: от общего к частному // Актуальные проблемы правоведения. 2004. № 1. С. 128.


[Закрыть].

Цель гражданско-правовой ответственности состоит в компенсации убытков кредитору[122]122
  См.: Осипов Е.Б. Общие вопросы ответственности в гражданском праве // Цивилистические записки: Межв. сб. науч. тр. М., 2001. С. 299.


[Закрыть]. Именно поэтому все большее значение приобретает компенсационная функция гражданско-правовой ответственности[123]123
  См.: Шабунина И.С. Функции гражданско-правовой и деликтной ответственности: вопросы соотношения // Цивилистические записки: Вып. 3: Гражданско-правовая ответственность. Вопросы теории и практики / Под ред. В.А. Рыбакова. М., 2003. С. 292 – 299.


[Закрыть].

Если мы обратимся к семейному праву, то обнаружим, например, что приемные родители отвечают не перед контрагентом по договору о приемной семье перед органом опеки и попечительства (ст. 152 СК РФ), а перед обществом за ненадлежащее воспитание приемного ребенка. Такая конструкция ответственности аналогична ответственности родителей в виде лишения родительских прав (ст. 69 СК РФ) и отобрания ребенка (ст. 77 СК РФ). Полагаем, можно считать семейно-правовой ответственностью ответственность приемных родителей перед обществом за ненадлежащее воспитание приемного ребенка (и. 3 ст. 153.2 СК РФ). В случае отобрания ребенка, как и в случаях лишения родительских прав, приемные родители несут ответственность перед обществом, и она выражена для них в лишениях личного характера – в устранении от воспитания ребенка. Обозначенные общие черты ответственности в этих трех рассмотренных случаях позволяют ее отличить от гражданско-правовой ответственности и определить ее как самостоятельный вид юридической ответственности – семейно-правовую ответственность, предусмотренную нормами семейного законодательства[124]124
  См.: Звенигородская Н.Ф. Понятие и характеристика ответственности по семейно-правовым договорам: общее и частное // Семейное и жилищное право. 2009. № 6. С. 15.


[Закрыть].

Семейно-правовая ответственность может быть предусмотрена законодательством и имеет законный характер. Наряду с ней СК РФ предусматривает возможность для участников семейных правоотношений заключать семейно-правовые договоры и соглашения. Соответственно, в случае нарушения условий таких соглашений возможно привлечение субъектов к договорной семейно-правовой ответственности, в частности, ответственность приемных родителей по договору о приемной семье является договорной ответственностью, предусмотренной семейным законодательством и договором о приемной семье. Такая ответственность наступает в первую очередь перед обществом, а не перед контрагентом по договору – органом опеки и попечительства, за семейное правонарушение – ненадлежащее воспитание приемного ребенка, выражающуюся в лишениях личного характера – устранении приемных родителей от воспитания ребенка.

Некоторые авторы идут дальше и отмечают, что понятия «ответственность в семейном праве» и «семейно-правовая ответственность» являются смежными, но не тождественными, поскольку первое является разновидностью второго. Семейно-правовая ответственность, по их мнению, понятие более широкое, включающее в себя, помимо мер ответственности в семейном праве, также меры ответственности, предусмотренные за различные нарушения семейного законодательства нормами других правовых отраслей, – гражданского, административного и уголовного[125]125
  См.: Турусова О.С. Семейно-правовая ответственность в Российской Федерации и зарубежных государствах: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2011. С. 4.


[Закрыть]. Полагаем, что такой взгляд на категориальный аппарат в отношении определения основных понятий правоотношения, возникающего в связи с семейным правонарушением, вполне оправдан и заслуживает одобрения. Действительно, правонарушения в сфере семейных правоотношений могут повлечь привлечение не только к семейно-правовой ответственности, но и к ответственности, предусмотренной другими отраслями как частного, так и публичного права.

Санкции, которые в общем являются последствиями правонарушения, весьма неоднородны и направлены либо на защиту нарушенного права, либо сочетают в себе меры охраны нарушенного права и неблагоприятные последствия для правонарушителя[126]126
  Беспалов Ю.Ф. Рассмотрение и разрешение судами гражданских и семейных дел с участием ребенка: учебно-практическое пособие. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2010. С. 127.


[Закрыть].

Специфический характер семейных отношений (безвозмездность, длительность, теснейшая связь с личностью участников) обусловливает природу семейно-правовых санкций, определяемых в литературе через лично-правовой характер, преобладание неимущественных и отсутствие альтернативных и универсальных санкций, сочетание морального осуждения с семейно-правовой ответственностью[127]127
  См.: Левушкин А.Н., Данилова И.С. «Вторичное сиротство» и меры реагирования органов государственной власти на отказ приемных родителей от ребенка // Власть. 2014. № 8. С. 159.


[Закрыть].

Здесь показательны и сами меры ответственности: решение суда о лишении родительских прав, признании брака недействительным и т. п.

Судебная практика в отношении признания брака недействительным в связи с отсутствием намерения создать семью (фиктивный брак) является весьма обширной. Обратимся к материалам апелляционного определения Судебной коллегии по гражданским делам Ульяновского областного суда от 3 марта 2015 г. по делу № 33-820/2015[128]128
  Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Ульяновского областного суда от 3 марта 2015 г. по делу № 33-820/2015//Официальный сайт Ульяновского областного суда. Загл. с экрана. Дата обращения 18.02.2016.


[Закрыть].

Судебная коллегия по гражданским делам Ульяновского областного суда рассмотрела дело по апелляционным жалобам Набиева Ш.А., Решетовой Е.В. на решение Барышского городского суда Ульяновской области от 3 декабря 2014 г., которым постановлено признать брак, зарегистрированный 15 мая 2012 г. между гражданином Республики Узбекистан Набиевым Ш.А. и гражданкой России Решетовой Е.В., недействительным со дня его заключения.

Решением Барышского городского суда было постановлено признать брак между вышеуказанными гражданами недействительным со дня его заключения.

В апелляционной жалобе Набиев Ш.А. и Решетова Е.В. выражают несогласие с решением суда. В обоснование доводов жалобы ссылаются на то, что брак между ними был зарегистрирован с целью создания семьи, а суд принял необоснованное решение.

Суд первой инстанции, дав оценку всем представленным по делу доказательствам в их совокупности, в т. ч. пояснениям сторон и показаниям свидетелей, установив, что Набиев Ш.А. и Решетова Е.В. с момента заключения брака и до для вынесения решения совместно не проживали, общих детей не имеют, совместного хозяйства не вели и не ведут, пришел к обоснованному выводу о фиктивности заключенного ответчиками брака.

В соответствии со ст. 27 СК РФ брак признается недействительным при нарушении условий, установленных ст. 12–14 и п. 3 ст. 15 СК РФ, а также в случае заключения фиктивного брака, т. е. если супруги или один из них зарегистрировали брак без намерения создать семью.

Таким образом, фиктивным признается брак, заключенный без намерения создать семью, согласие на заключение фиктивного брака не выражает подлинной воли сторон. Стороны преследуют цель заключения брака только для формы, без намерения фактически установить семейные отношения, и целью регистрации такого брака является получение каких-либо прав и преимуществ, вытекающих непосредственно из самого факта регистрации брака.

Полагаем, что именно данные обстоятельства имели место при заключении брака между Набиевым Ш.А. и Решетовой Е.В., которые фактически не преследовали цели создания семьи. Как верно указано городским судом, бесспорных доказательство того, что ответчики вели общее хозяйство, имели единый общий бюджет, приобретали имущество для совместного пользования, производили совместные покупки для семейной жизни, и, в конечном счете, имели цель создать семью, суду представлено не было.

Более того, действия Набиева Ш.А. свидетельствуют о преследовании иных целей: 7 августа 2012 г., т. е. через два месяца после заключения брака с Решетовой Е.В., последовало его обращение в УФМС России по Ульяновской области о выдаче разрешения на временное проживание без учета квоты. При этом Набиев Ш.А. предоставил свидетельство о регистрации брака с гражданкой России и ссылался на это как на основание для получения разрешения на временное проживание. Данное обращение послужило основанием для выдачи 25 сентября 2012 г. Набиеву Ш.А. разрешения на временное проживание № *** до 25 сентября 2015 г.

При таких обстоятельствах считаем, что на основе фактических обстоятельств дела суд обоснованно и объективно сделал справедливый вывод о фиктивности заключенного брака между вышеуказанными гражданами. С указанными выводами судебная коллегия соглашается. С учетом изложенного решение суда является законным и обоснованным и отмене по доводам апелляционным жалоб не подлежит.