Текст книги "Там, где живет любовь"

Она отреклась от своей веры, бросила дом и оставила родную землю ради самого дорогого и единственного любимого ею человека, который со слезами на глазах обещал, что теперь будет жить ради того, чтобы каждый день по утрам видеть ее счастливую улыбку. И она поверила. Слепо. Безрассудно. Безоглядно.

Часто, сидя вечерами в семейной комнате, свекровь откровенно говорила Марине о том, что она напрасно сюда приехала. Именно мать Муфида превратила жизнь Марины в настоящий ад, постоянно оскорбляя и унижая ее. Несмотря на обиду, девушка старалась быть терпеливой и покладистой, помня слова своей матери. Плохо разбираясь в местных обычаях, молодая жена никак не могла понять: почему она должна есть из общей тарелки со всеми членами семьи? Почему не имеет права зайти в гостевую комнату, если там собрались мужчины? Почему не может выйти на улицу, не повязав на голову и шею платок? Почему не имеет права одна гулять по городу или ходить по магазинам? Она не могла смириться с тем, что ее красивые белокурые волосы стали предметом оскорблений и унижений в новом доме. Горькие слезы обиды обжигали ее молодое красивое лицо. Но она безропотно сносила все ради своей большой и единственной любви. Только по вечерам, укрывшись в глубине большого дома, Марина становилась на колени и прижимала к груди маленький образок с Богородицей, искренне прося прощения за свое вероотступничество.

Это была чужая страна со своей культурой и особым жизненным укладом. Менять их Марина не могла и не имела права. Поэтому чарующая романтика, лирически воспетая Муфидом под звездным украинским небом, на самом деле оказалась намного прозаичней. Да и в семейной жизни прозы становилось все больше и больше. Стараясь спасти угасающий огонь любви, девушка пыталась во всем угодить мужу, который, будучи полностью зависимым от родителей, все чаще смотрел на жену как на помеху, путающуюся под ногами. Все сильнее отличался он от того нежного и внимательного Муфида, которого она так искренне и беззаветно полюбила. А ведь на всей земле для нее не было человека дороже его. В надежде хоть что-то изменить, внести в свою жизнь разнообразие и интерес, девушка решила заняться поиском работы. Но этого ей сделать не удалось.

– Ты приехала в нашу семью, чтобы окончательно унизить нас в глазах людей? – узнав о том, что невестка ищет работу, взвыла свекровь. – Мало того, что ты охмурила моего сыночка, запачкала его в своей вере и увела от добропорядочной невесты! Теперь ты хочешь его оскорбить? Основное призвание мусульманских жен – это забота о доме, семье, детях и муже! Негоже порядочной женщине искать работу! Без согласия мужа ты не имеешь на это права. Если же ты хочешь пойти работать, значит, ты его не любишь! Так зачем ты сюда приехала?!

Но девушка не сдавалась. Стараясь сохранить семью, она безропотно слушалась свекровь и угождала мужу. Облачившись в хиджаб[2]2
  Хиджаб – в исламе – название женской уличной одежды, скрывающей лицо и фигуру.


[Закрыть], в сопровождении сестер Муфида Марина ежедневно ходила за покупками на центральный рынок Дамаска Сук-эль-Хамидия. И по вечерам любовалась тем, с каким наслаждением муж ест приготовленные ею сирийские блюда. Каждую пятницу в сопровождении семьи женщина терпеливо ходила на намаз в центральную мечеть Дамаска. Не забывая об учебе, при помощи Интернета и благодаря переписке со своими сокурсниками и преподавателями, Марина без проблем осилила программу последнего курса академии.

– Лучше бы ты поскорее внуков принесла, чем диплом! – ворчала свекровь.

Но Марина не хотела останавливаться на достигнутом. Девушка втайне надеялась, что когда-нибудь и она сможет принести пользу их семейному бизнесу, который почему-то оставался для нее наглухо закрытым. Летом, вернувшись в Дамаск из Киева, она подготовила для родных сюрприз: с гордостью показала диплом об окончании самого престижного в Украине учебного заведения и сообщила, что стала студенткой экономического факультета Национального университета имени Шевченко. Однако эта новость не была оценена должным образом.

Но погрузиться полностью в учебу Марине так и не удалось.

Вскоре она узнала, что ждет ребенка. Это известие подарило ей столько радости, что все существующие проблемы отодвинулись на задний план, настолько ничтожными и малыми они показались по сравнению с тем грандиозным событием, которое ждало ее впереди. Муфид тоже обрадовался ее беременности. Муж щедро осыпал ее подарками, стал заметно внимательнее и добрее. Только дома бывал все меньше и меньше. Уделяя огромное внимание бизнесу, он целыми днями пропадал на работе. Но Марина относилась к этому с пониманием. Она искренне жалела Муфида. Несмотря ни на что, молодая женщина видела, что отношение к ней заметно улучшилось. Да и свекровь перестала ее грызть, только изредка вздыхала, глядя, как полнеет и хорошеет невестка.

И как будто посылая прощение свыше, на великий христианский праздник Благовещения, седьмого апреля, Господь подарил Марине прекрасного младенца и самое великое женское счастье – счастье материнства. Обессиленная после тяжелых родов, она, затаив дыхание, прижимала к груди маленький комочек, завернутый в белоснежные шелковые пеленки. Слезы радости лились из ее глаз, когда она смотрела, как этот маленький человечек, похожий на нее как две капли воды, посапывая, с упоением пьет из груди молоко. Она не могла дождаться момента, когда этого прекрасного ангелочка увидит Муфид.

Но молодой отец не разделил ее радости. Сдержанно улыбнувшись, он быстро отдал ей первенца и, сославшись на занятость, поспешил на работу. Больше жена его в этот день не видела.

Глава 2

Полная радостных хлопот, Марина поначалу не обращала внимания на косые взгляды свекрови, которые та кидала в сторону Надима (так единогласно на семейном совете назвали ее сынишку). Милый, улыбчивый, не капризный, он почему-то никак не привлекал к себе внимания родных. Казалось, что его просто не существовало. Поначалу молодую мать это удивляло. Потом она решила, что так принято, и еще больше окружила малыша своим вниманием. Теперь она не отходила от него ни на шаг.

С рождением сына Муфид все чаще и чаще задерживался на работе. Внимание, дарованное ей во время беременности, с появлением малыша бесследно исчезло. Его уже не интересовала не только жена, но даже сынишка. Казалось, ребенок его даже раздражал. Жалуясь на то, что из-за детского плача он не высыпается, Муфид перешел в другую спальню. После этого они стали видеться еще реже. Да и родня, так искренне ждавшая их первенца, теперь заглядывала лишь по делу. Ни первая улыбка, ни первые слова, ни первые шаги Надима никому не были нужны. Никому, кроме Марины.

Радуясь и рыдая, она смотрела за тем, как растет малыш. И чем больше он подрастал, тем больше проявлялась его типичная славянская внешность. Но ни прекрасные голубые глазенки, ни шелковые белокурые кудряшки, ни нежное, с легким розовым румянцем личико мальчика не радовали его отца. Хмурясь и вздыхая, он совершенно не интересовался сыном.

Как-то осенью, оставив коляску в густой тени мандаринового дерева, Марина неторопливо занималась уборкой дома. Поглядывая в окно, она с упоением наблюдала за тем, как сладко, слегка посапывая, спит сынишка. Вдруг женщина заметила, как к колыбельке, оглядываясь по сторонам, подошла свекровь. Склонившись над младенцем, бабушка начала пристально его рассматривать. Затем резко отпрянула назад, зло сплюнула и, громко выругавшись, поспешила прочь.

Слезы обиды застилали глаза молодой женщины. Выбежав во двор, она прижала к груди сынишку и, осыпая беззащитное тельце нежными поцелуями, тихо заплакала.

– Солнышко мое, маленький мой мальчик, я никому не позволю тебя обидеть. Господи, что я наделала! – простонала она, понимая, что теперь в этой стране суждено страдать не только ей, но и ее сыну.

Как Марина ни старалась разбудить в муже отцовские чувства, он откровенно не хотел признавать сына. А затем и вовсе заявил, что это не его ребенок. Измученная бессонными ночами и страшными упреками, уставшая от обид и оскорблений, молодая женщина не знала, что делать. Свою отраду и спасение Марина находила в сыне. Уходя из дому, они подолгу гуляли в саду или бродили по красивым тенистым улицам старого Дамаска.

Какова же была ее радость, когда однажды ночью сынишка, которому недавно исполнилось десять месяцев, тихо забормотал:

– Мама, мама, мама!

Не помня себя от счастья, она бросилась к нему, прижимая к груди самое дорогое, что было в ее жизни.

Боясь упреков родных, Марина старалась говорить с Надимом не только на русском, но и на арабском языке. Поэтому очень скоро малыш сказал и свое первое арабское слово. Довольная и гордая успехами сына, молодая женщина решила немедленно поехать в офис к мужу в надежде хоть этим растопить его очерствевшее сердце.

Приведя себя в порядок и нарядив мальчика, Марина в прекрасном настроении вошла в приемную. Однако чопорная секретарша попросила подождать, ссылаясь на то, что у Муфида совещание. Каково же было удивление Марины, когда через полчаса, отворив дверь кабинета, муж приказал секретарше принести бокалы. Не помня себя, молодая женщина ворвалась в кабинет. В гостевой комнате сидела полуобнаженная девушка. Ничего не сказав, Марина выбежала из кабинета.

Слезы обиды, отчаяния и боли обжигали ее лицо. Подгоняемая ураганным ветром, прижимая к себе сынишку, она бесцельно бродила по городу, не зная, что делать. Густые сумерки плавно опустились на город. По крышам домов застучал прохладный зимний дождь. Как будто разрываясь, небо озарилось сиянием яркой грозовой молнии. Сотрясая землю, ударил сильный, беспощадный гром. По придорожным канавам, громко журча, потекли бурные ручейки воды.

Крепко прижимая к себе перепуганного сынишку, Марина бессильно застонала.

– Мама, мама! – залепетал Надим и плотно обхватил ее шею.

Задрожав, Марина с мольбой посмотрела в небо. Слезы безудержно лились по ее лицу. Оставшись одна в этом диком и жестоком мире, она так хотела найти человека, который будет верно и беззаветно ее любить, сделает ее жизнь солнечной и счастливой. Человека, рядом с которым будет надежно и спокойно. Когда-то ей казалось, что Муфид был именно таким. В ответ на его чувства она поехала за ним на край света, оставила родную землю, оставила друзей и даже веру. Он же… Он подло и цинично предал ее, жестоко растоптал самое светлое, самое чистое, что она ему дала, – любовь.

Марина была готова немедленно убежать, оставить эту страну и никогда больше сюда не возвращаться. Но она прекрасно понимала, что теперь она не одна. Теперь у нее есть сын. Маленький родной человек, за судьбу которого она в ответе перед Богом. Оставить его было выше ее сил. А с маленьким ребенком, которому нет и года, улететь из страны вряд ли будет легко. Да и не было у нее на это необходимых средств.

Понимая безвыходность своего положения, Марина обреченно пошла домой. Поступить по-другому она не могла.

Услышав стук двери, навстречу вышла свекровь. Прищурив глаза, она пристально посмотрела на невестку, испуганно прижимающую к груди ребенка:

– Ты где так долго была?

– Неужели вас это волнует? – прижавшись к двери, тихо ответила Марина.

– Если честно, то не очень! Но что подумают о нас почтенные люди, встретив тебя с младенцем так поздно в городе? А впрочем, чего можно ожидать от тебя после такого скандала, который ты учинила на заводе! Ты опозорила всю нашу родню, оскорбила достойную девушку, дочь наших друзей.

– Я?! – удивленно переспросила Марина.

– Да, ты! – громко заявил Муфид, услышавший их разговор.

Ничего не ответив, Марина поспешила в свою комнату. Сжав губы, она не проронила ни слова. Казалось, ее сердце, горячее и большое, застыло, словно брошенный придорожный камень. И только малыш, громко и настойчиво требующий внимания, вернул ее к жизни. Покормив Надима и уложив его в кровать, она одиноко застыла у раскрытого окна, глядя туда, где была ее родная и такая далекая земля.

Поздно ночью, когда в доме утихли голоса, двери комнаты отворились и в проеме, качаясь от опьянения, застыл Муфид.

– Что ты хочешь? – перепуганно спросила Марина.

– Нам надо поговорить.

– Да, надо. Но уже поздно, ты разбудишь ребенка. Иди спать.

– Нет, я хочу сейчас! – выкрикнул он и ввалился в комнату.

Марина подбежала к кроватке и тихим шепотом успокоила младенца.

Когда она обернулась, муж уже сидел на диване, вальяжно развалившись на больших мягких подушках, лежащих по краям.

– Говори, чего ты хочешь? – разозлилась Марина.

– Я любил тебя… – начал он и осекся.

– И?..

– Не надо нам было этого делать. Моя мама права, мы чужие! Но, может быть, у нас еще что-то и вышло бы, если бы не твой сын.

– Это и твой сын! – перебила женщина.

– Не знаю, может быть, – впервые за все время согласился муж. – Но он совершенно не похож на меня; он твой сын. Сын твоей земли. А я сын своих родителей. Я не имел права поступать против их воли. Знаешь, что с ними было, когда я расторгнул помолвку со своей невестой? А ведь они так много надежд возлагали на наш брак. Ведь ее отец – владелец одной из самых крупных плантаций оливковых деревьев в нашей стране. Вместе мы сможем создать целую империю. Я был так глуп.

– Так это она была в твоем кабинете? – взволнованно спросила Марина.

– Да, – тяжело вздохнув, признался Муфид.

– Вот и прекрасно, что ты мне во всем признался! Теперь нам остается только развестись. И чем быстрее, тем лучше! Мне тяжело находиться в этом доме. Я очень хочу поскорее вернуться в Украину, вернуться вместе со своим сыном.

– Не знаю, что на это ответят родители, – пробубнил Муфид, задумчиво наморщив лоб.

– Можно подумать, я им нужна! – взвилась Марина.

– Нет, конечно, – тяжело вздохнув, признал супруг. – Но им необходимо сохранить благопристойность в глазах общества. Думаю, будет лучше, если я просто возьму еще одну жену. По законам нашей страны мужчины имеют право иметь до четырех жен.

– Что-о?! – протянула Марина и, бросившись к мужу, схватила его за плечи. – Так это такую счастливую жизнь ты мне обещал? Жизнь в гареме!

– Хватит! – взбесился Муфид, с силой оттолкнув ее от себя. – Мне и без тебя плохо! А насчет гарема не волнуйся. Еще неясно, захочет ли моя вторая жена делить с тобой кров.

Больше Марина его не слышала.

Всю ночь она не спала. Мечась по подушке, не могла найти себе места; казалось, еще немного, и она просто сойдет с ума – настолько ранящими и жестокими были для нее слова мужа. Она решительно не знала, что делать. Не знала, что ждет ее впереди. Только под утро, измученная и уставшая, она наконец уснула.

Марину разбудил тихий, ненавязчивый шепот. Открыв глаза, женщина увидела склонившуюся над кроваткой ее сына младшую сестру мужа, Алию. Ласково поглаживая мальчика по головке, она заботливо поила его молоком. Глаза девушки светились нежностью и добротой.

Алия была красивой молодой девушкой, младшей из трех сестер Муфида. Несмотря на то что ей недавно исполнилось восемнадцать лет, родители серьезно занимались поиском жениха для нее. Добрая, отзывчивая, ласковая, Алия была единственным человеком в семье, который искренне жалел и понимал Марину. Только она, не скрывая восторга, весело играла с Надимом, рассказывала Марине о Сирии, о ее традициях и нравах. Привязавшись к невестке, Алия хотела, чтобы у них с Муфидом все наладилось.

Улыбнувшись, Марина поднялась с кровати.

– Доброе утро! – осипшим, глухим голосом выговорила она.

– Доброе утро! – немного растерянно ответила девушка. – А я вижу, что ты не встаешь. Знаю, что наверняка всю ночь не спала. Вот я и решила покормить малыша.

– Почему ты решила, что я не спала? – удивленно поинтересовалась Марина, пристально вглядываясь в ее глаза.

– А кто бы на твоем месте заснул, – тяжело вздохнув, ответила Алия и опустила взгляд.

– Так ты уже все знаешь?

– Да, знаю. Я вчера слышала его разговор с матерью. После этого я тоже долго не могла уснуть.

– И ты все слышала?

– Да, – прикусив губу, тихо ответила девушка. По ее щекам ручьем потекли слезы.

– И о чем же они говорили? Скажи мне, Алия, – взволнованно попросила Марина.

Девушка поставила бутылочку на стол и подошла к окну. Было видно, что этот разговор труден для нее.

– Я не могу тебе всего рассказать. Но одно скажу: мать сильно ругала Муфида, утверждая, что он слишком добр к тебе. Больше ничего говорить не буду. Если они узнают, что я на твоей стороне, мне несдобровать. За это меня могут покарать, могут и наследства лишить. Ты же знаешь моих родителей. Они и с Муфидом так поступили.

– В каком смысле? – удивленно округлив глаза, спросила Марина.

– Да в прямом! Они ему ультиматум поставили: или ты, или наследство. Вот он и пошел у них на поводу.

Сердце Марины учащенно забилось.

– Не переживай, Алия. Я все понимаю, я никогда не предам тебя. Я ведь знаю, что ты хорошая девушка. Ты всегда была добра и ко мне, и к Надиму. Только скажи, что мне делать?

Девушка медленно повернулась и задумчиво посмотрела на Марину.

– Убегай. Бери Надима и убегай. Потом будет поздно. Убегай сейчас! – решительно добавила она и облегченно вздохнула. – Я дам тебе деньги на билет. Я узнавала, сегодня самолет есть. Он летит через три часа. Ты успеешь. Только не выдавай меня.

– Что ты, я никогда не причиню тебе боли, – заплакала Марина и обняла ее за плечи, – только скажи, почему, почему мне надо так срочно бежать?

Девушка отстранилась, с болью посмотрев на невестку.

– Они не хотят отдавать тебе сына! – на одном дыхании выпалила она.

– Не хотят… – растерянно повторила Марина. – Как это – не хотят?..

Земля медленно качнулась и уплыла из-под ее ног.

Несколько минут она невидящим взором смотрела в одну точку. Ничего не понимала, только слышала слова девушки, звенящие в голове: «Не хотят отдавать тебе сына… сына… сына…». А ведь этот маленький человечек был не просто ее ребенком; он был тем, без чего она не смогла бы жить. Это было ее солнце, ее воздух, ее вода. Смахнув пелену тревоги, отбросив в сторону эмоции, Марина решительно посмотрела на нее.

– Скажи, Алия, кто сейчас есть в доме? – поинтересовалась она.

– Никого, только мы и прислуга. Мать ушла на базар. Думаю, что она вернется не раньше, чем через два часа. Тебе надо спешить! – сказала девушка и протянула увесистый потертый конверт. – Возьми, это деньги. Не беспокойся, они мои. Я их сама собирала. Этой суммы хватит и на билет, и на то, чтобы некоторое время вы с Надимом ни в чем не нуждались. А потом… Потом я с тобой свяжусь. Запомни: я никогда-никогда не забуду тебя! И если смогу, буду всегда помогать тебе и моему дорогому племяннику! И ты меня, слышишь, тоже никогда не забывай. А пока нам лучше попрощаться.

Заплакав, Марина обняла Алию за плечи и искренне поцеловала. Оставшись одна, она собрала вещи. Стремясь остаться незамеченной, вышла через черный ход и уже полчаса спустя сидела в такси. Тихо посапывая, рядом дремал Надим. И чем дальше они удалялись от дома, тем сильнее билось ее сердце. «Только бы успеть, только бы успеть…» – звенело в ее голове.

Войдя в здание аэропорта, Марина сразу заметила пожилую пару, стоящую недалеко от касс. Посмотрев на их славянские черты лица, сразу решила, что это земляки. Нарочно пройдя мимо них, женщина действительно услышала родную речь. Так говорили только украинцы. Интуиция ее не подвела. Остановившись рядом, немного волнуясь, она вежливо перебила их разговор.

– Простите, вы летите в Киев?

– Да, – удивленно произнес мужчина и внимательно посмотрел на нее, – а что?

– Простите, я прекрасно понимаю, что не имею права обременять вас своими проблемами, но у меня нет другого выхода. Мне тоже надо лететь в Киев, но я с маленьким ребенком, а у меня еще нет билета. Вы бы не могли присмотреть за моим сынишкой?

– Конечно, конечно! – ответила дама, расплывшись в доброжелательной улыбке. – Мы так любим малышей! Не переживайте, мы за ним присмотрим.

Оставив Надима на попечение земляков, Марина поспешила к кассам. Несмотря на пасмурную погоду, в воздухе стояла невыносимая жара. Тонкими ручейками по спине полились противные, липкие струйки пота. Отвернувшись от пристальных взглядов арабов, Марина слегка развязала косынку, поправив прилипшие ко лбу волосы. Неожиданно на ее плечи упала пышная белокурая прядь. Сзади послышался тихий озлобленный шепот. Быстро спрятав волосы, женщина крепко завязала платок. Время тянулось мучительно долго. Постоянно оглядываясь на пару, воркующую над сынишкой, она купила вожделенные билеты. Теперь дороги назад не было.

Без проблем пройдя таможенный досмотр и регистрацию, Марина облегченно вздохнула.

Уютно умостившись в кресле самолета, женщина с грустью смотрела в окно иллюминатора. Так и не принявшая ее страна оставалась позади. За окном виднелись унылые песчаные равнины, окруженные низким, тяжелым небом. Казалось, что сама природа болеет и плачет вместе с ней. Рядом, устав от перемены мест и событий, с соской во рту посапывал сынишка. Наклонившись, Марина аккуратно поправила плед и тихо заплакала. Теперь для них было все позади. Медленно набирая обороты, загудели турбины. Самолет плавно качнулся и двинулся по взлетной полосе.

Неожиданно, проехав несколько метров, самолет остановился. Пассажиры заволновались. Глядя в иллюминатор, Марина увидела, как на огромной скорости к самолету несется полицейская машина. Подождав трап, из машины выскочили двое полицейских, а следом за ними спешил Муфид. Сердце женщины болезненно сжалось и пропустило удар. Не зная, что сейчас будет, она взяла на руки сынишку и испуганно прижала к себе.

Дальше все происходило, как в кошмарном сне.

Марина плохо запомнила разъяренные лица полицейских, которые обвиняли ее в похищении гражданина Сирии, плохо запомнила те слова, которые выкрикивал Муфид, вырывая из ее рук сына. Женщина запомнила только плач, который звенел у нее в ушах, когда Надим, протягивая ручки, испуганно звал ее на помощь. Не помня себя от горя, под проливным дождем Марина бежала за полицейской машиной, в которой, не обращая внимания на обезумевшую женщину, увозили ее сына.

После бесцельного скитания по городу, без документов и денег, оставленных в самолете, поздним вечером Марина подошла к дому Муфида. Но муж ее больше не интересовал. Здесь был ее сын. Дрожащей рукой нажав на кнопку звонка, она невольно отступила назад. Словно бродячая собака, сжимаясь от страха, женщина испуганно застыла у двери. Она не знала, пустят ее в дом или, громко обругав, выгонят на улицу. Она не знала, поймут ее или покарают. Она знала одно: в этом доме осталась частица ее сердца, отданная самому дорогому человеку – сыну.

Ей не пришлось долго ждать. Двери дома быстро распахнулись, и на пороге, выставив вперед свою толстую ногу, застыла свекровь.

– Что тебе надо? – не скрывая раздражения, выкрикнула она.

– Где мой сын? – осипшим голосом спросила Марина.

– Хочу заметить, что это не только твой сын, но и сын моего сына, и наш внук, – снисходительно ответила женщина и презрительно усмехнулась.

– Странно, а ведь совсем недавно вы считали совершенно иначе! Вы абсолютно не интересовались ни внуком, ни тем, как он растет. Ведь это вы говорили Муфиду о том, что Надим не его сын. Так зачем, зачем он вам нужен?! Отдайте его мне, дайте нам уехать, и мы больше никогда, слышите, никогда ничем не потревожим вас, – с мольбой в голосе простонала Марина.

– Не тебе судить о моих чувствах, бессовестная женщина! – величественно подняв голову, выкрикнула свекровь. – Чтобы это понять, надо знать нас и нашу страну. Ты этого никогда не хотела. Ты без спроса и приглашения пришла в наш дом, нарушила наш уклад и вековые традиции. Ты опозорила нашу семью, лишила сна и покоя всю нашу родню. Разве мы могли спокойно жить, глядя на то, как пропадает Муфид! Ты специально очаровала его, для того чтобы, не приложив никаких усилий, получить наше богатство.

– Не смейте так говорить! – вскипела Марина. Слезы ручьем полились из ее глаз. – Я любила Муфида! И думала, что он любит меня. И не я бегала за ним по улицам Киева, а он за мной! Это он привел меня в ваш дом. В дом, в котором, кроме любви и тепла, мне ничего не было нужно. И коль так сложилось, давайте расстанемся по-хорошему: отдайте мне сына, и мы улетим ко мне домой.

– Ты посмотри, какая шустрая! – закричала свекровь и топнула ногой. – «Отдайте сына»! Нет уж! Раньше надо было думать! Теперь поздно. Мы не можем отдать тебе, падшей женщине, ребенка, который носит нашу фамилию. Неужели ты не знаешь, что по законам нашей страны после развода опека над ребенком поручается отцу? А право быть воспитателем ребенка имеет бабушка по линии отца. Ведь после того, что ты сделала, украв из семьи наследника, никто не позволит тебе, поправшей наши законы, получить на воспитание сына. К тому же, вместе с тобой ребенок обречен на нищенское существование, ведь ты не имеешь ни средств, ни пристойной работы. Скажи нам спасибо, что полиция Дамаска не завела на тебя уголовное дело. Убирайся отсюда!

Выслушав свекровь, Марина почувствовала, как внутри что-то сжалось и оборвалось. По телу разлилась леденящая волна слабости. Разъяренное лицо свекрови медленно качнулось и куда-то поплыло. Окружающие голоса зазвучали монотонно и слитно. Безумная, безудержная какофония. Жадно глотнув воздух, женщина попыталась что-то сказать, но не смогла. Облокотившись на стену, она медленно опустилась на землю.

Когда Марина пришла в себя, на улице было уже темно.

Тяжело вздохнув, Марина попыталась встать, но не смогла. Приподнявшись, она снова бессильно упала на кровать. Острая боль, сковывая и обжигая, пронзила все тело. Голова раскалывалась и горела. На пересохших губах застыли маленькие запекшиеся капли крови. Не понимая, где она находится, женщина растерянно посмотрела по сторонам. Но кроме маленького кусочка неба, светящегося в небольшом окне, ничего не было видно.

Прислушавшись, Марина уловила приглушенные голоса свекрови и свекра. «Значит, они пустили меня в дом, значит, Надим рядом», – подумала она и попыталась подняться. В голове все закружилось и поплыло. Женщина бессильно упала на пол. Застонав, попробовала встать, но не смогла. Чужая, измученная, брошенная, она никому не была нужна. Из закрытых глаз полились слезы.

Через некоторое время дверь медленно отворилась, и сквозь слабый, приглушенный свет она увидела стройный силуэт Алии. Боязливо подойдя к невестке, девушка испуганно склонилась над ней.

– Марина! – шепотом позвала она. – Ты жива?

– Кажется, да, – еле выговаривая слова, ответила женщина.

С помощью Алии ей удалось встать с холодного пола и улечься на кровать.

– Ты уже пришла в себя? – взволнованно покусывая губу, поинтересовалась девушка.

– Наверное, да, – тихо проговорила Марина. – Но мне очень плохо. Что со мной?

– Подожди, – затараторила девушка. – Я тебе сейчас таблетки принесу. Ты потеряла сознание и упала. Падая, ударилась головой о дверь. Муфид хотел отвезти тебя в больницу, но мать запретила. Я позвонила своей подруге, у нее отец врач. Он сказал, какие препараты тебе нужны. Я купила. Подожди, я сейчас принесу.

– Стой, Алия. Потом принесешь лекарства. Скажи мне лучше, где Надим?

– Не беспокойся, с ним все хорошо. Он дома. Я его покормила и уложила спать.

– Алия, скажи, почему они не хотят отдавать мне сына? Ведь он никому здесь не нужен.

– Это тяжело объяснить. В нашей стране принято оставлять ребенка отцу. Ведь именно отец более состоятелен и имеет больше возможностей обеспечить ребенку достойное содержание. Никогда суд не отдаст опекунство матери без согласия отца и наличия у нее достаточных средств, нужных для воспитания ребенка. Но ты не горячись, подожди! Может, что-то изменится. Я слышала, как Муфид разговаривал с адвокатом. Он очень спешит развестись. Отец поставил ему ультиматум: если до наступления лета он не женится на своей бывшей невесте, то родители лишат его наследства. К тому же отец стар и хочет передать ему управление делами. Вот он и пошел у них на поводу.

– Так что же мне делать? – простонала Марина и бессильно закрыла глаза. То ли от холода, то ли от нервного напряжения ее бросило в дрожь.

– Не знаю, – чуть не плача, ответила Алия и шмыгнула носом. – Они хотят дать тебе денег, чтобы ты поскорее уехала из страны. Невеста Муфида не хочет быть второй и даже любимой женой. Она требует, чтобы вы развелись и ты навсегда покинула Сирию.

– Боже мой, – простонала Марина и тихо заплакала. – Умоляю, помоги мне! Я не могу отсюда уехать. Лучше я здесь погибну, чем оставлю своего сына!

Некоторое время Алия молчала, нежно поглаживая невестку по голове. Чувствовала, как дрожит ее тело, как слезы стекают по пылающим от жара щекам. Страх и сочувствие боролись в сердце молодой девушки. Она не могла примириться с жестокостью своей родни. Глядя на страдания невестки, она поклялась сделать все, чтобы помочь ей.

Еще месяц Марина прожила в доме мужа. Однако Муфид старательно избегал общения с ней. Стоило им случайно встретиться, как он опускал глаза и быстро уходил. Все переговоры, связанные с разводом, вел адвокат. Осунувшаяся и исхудавшая Марина абсолютно потеряла интерес к жизни. От навалившихся проблем и тягостного ожидания суда она сходила с ума, мучаясь от одиночества и отчаяния. Закрывшись в маленькой душной каморке, похожей на сейф, Марина ждала только того момента, когда ей позволят увидеть сына.

Жадно целуя его румяные, пухленькие щечки, она убегала с сынишкой в сад. Играя с ним в тени мандариновых деревьев, женщина рассказывала ему о далекой стране, откуда родом его мама, о том, какие хорошие там люди, какая прекрасная и щедрая земля, какие широкие и могучие реки.

– Запомни, маленький, твоя родина – Украина! Запомни, твою маму зовут Марина! – повторяла она ему по несколько раз. Слезы градом лились из ее глаз.

Внимательно слушая маму, малыш смотрел на нее огромными голубыми глазами и неуверенно повторял:

– Мама, Марина! Марина, Украина!

По несчастливому стечению обстоятельств, именно в тот день, когда Надиму исполнился год, состоялся суд.