Текст книги "Блондин – личность темная (сборник)"

Глава 6

Я стояла перед обитой дерматином дверью квартиры Романа Глухова. Дороги за размышлениями я почти не заметила – и превосходно. А теперь вторую минуту давила на звонок – он, кажется, должен задымиться. Не уходила только по одной причине – за дверью слышались шаги, а значит, я имела полное право полагать, что хозяин квартиры дома.

Наконец мне соизволили ответить:

– Кто там?

Высоковатый мужской голос, мягкие модуляции, слегка картавит, ничего особенного, впрочем.

– Милиция, – решительно заявила я. – Помощник следователя Ванцова. Мне нужен Глухов Роман Сергеевич.

Дверь открылась, и передо мной предстал полуодетый мужчина лет тридцати с небольшим, с живыми карими глазками на полноватом, заросшем темной щетиной лице. Я покраснела – вообще краснею часто, а тут такое зрелище: мужчина в одних семейных трусах по колено!..

– Что вам нужно? – поинтересовался открывший, удивленно рассматривая мою персону. – Могу я посмотреть ваши документы?

Нет, этому вариковское просроченное удостоверение показывать не стоит – изучит, как под микроскопом. А пол я, к несчастью, сменить не успела. Да и не доросла до «жирафности» Ларчика, значит, воспользуюсь коронной фразой:

– Удостоверения у меня с собой нет. Но если вы сомневаетесь в моей личности, можете позвонить в отделение милиции – я дам вам телефон – и спросить обо мне у следователя Ванцова.

Произнесла я эту тираду с такой зверской физиономией, на какую вообще только была способна. Роман Сергеевич благоразумно решил не связываться с моим боссом и милостиво впустил меня в квартиру, спросив:

– Так о чем вы хотели поговорить?

– Вы работали в паре с Никитой Викторовичем Волощенко, – заметила я, входя в прихожую.

Квартира Глухова оказалась не так чтобы очень – скромно, но чисто. Уютная прихожая, отделанная светлым деревом, квадратное зеркало в деревянной, довольно изящной раме. Рог лося, отполированный и используемый в качестве вешалки.

Дверь в комнату приоткрылась, и оттуда высунулась очаровательная растрепанная женская головка:

– Ромочка, кто там? Ой, здравствуйте!

Я вежливо кивнула, а Глухов ответил:

– Это ко мне, – и, обернувшись, пригласил: – Идемте на кухню, не возражаете?

Я последовала приглашению хозяина. Глухов, усевшись на табурет, спросил:

– А почему вас интересует Волощенко? Кстати, ко мне уже приходили из милиции.

Молодец Ванцов, до этого этапа дошел!

– Нам нужно кое-что уточнить, – мило улыбнулась я. – Вы ведь не откажетесь ответить на мои вопросы?

– С ментами… простите, представителями правоохранительных органов предпочитаю жить дружно, – усмехнулся Глухов. – Вы ведь спросите, в каких отношениях я был с убитым? Так вот, я его не любил, но и не убивал. У меня есть алиби, что могут подтвердить несколько свидетелей.

– Хорошо, – пожала я плечами. – Я и не обвиняю вас в этом преступлении. Просто нам необходимо уточнить некоторые факты. Вы сказали, что не любили Волощенко. Были ли у вас для этого основания, или это просто личная неприязнь? Вы можете объяснить это?

– Да просто не нравился он мне. Казалось, Никита был замешан в каких-то грязных делишках. И будь у меня возможность не работать с ним в паре, я бы воспользовался этим.

– А что касается командировок… – я замялась на мгновение, пытаясь точнее сформулировать вопрос, но Глухов опередил меня.

– Вот, и это тоже, – возмущенно буркнул он. – Как только мы приезжали в Москву и сдавали груз, мне приходилось самому оформлять всю документацию, Волощенко же немедленно исчезал по своим делам, причем находил для этого веские оправдания. Мне, конечно, не в тягость – вы не подумайте, – быстро заметил Роман Сергеевич. – Только неприятно все это. Во всяком случае, мне не нравилось.

Согласна, приятного мало. Тем не менее…

– Может быть, вы догадываетесь, какие дела были у Волощенко в столице?

– Понятия не имею. Наверное, проворачивал свои махинации, встречался с кем-то скорее всего.

* * *

Итак, кое-что становится ясным. Водитель-курьер, по-видимому, и в самом деле сбывал краденое в столице. А последние хищения сбыть не смог – и драгоценности Старцевой, и документы Шульгина похитили незадолго до его смерти, и Волощенко просто не успел побывать в очередной командировке. Но это мне даже на руку – остается надежда, что документы все-таки удастся обнаружить в Тарасове. Не ехать же в Москву, в самом-то деле. Вспомнился Матвей Земсков. У этого человека похитили уйму денег – за такое можно и убить. Великолепная кандидатура в преступники. Но его еще надо найти.

Чтобы разузнать о Земскове хоть что-то, мне нужен телефон. И, значит, следует отправляться в офис, что я и сделала.

* * *

Не успела я открыть дверь, как аппарат истерично заверещал.

– Александра Данич, – буркнула я в трубку, искренне надеясь, что это не новый клиент.

– Саша, это Шульгин. Ну что, не нашли документов? – услышала я и ахнула, едва успев прикрыть трубку рукой.

Я практически ничего не сделала, дабы отыскать документы, похищенные Ламовским: все силы бросила на расследование убийства. Но это же несправедливо, Александра Сергеевна! Если вы понимаете, что не справитесь с двумя делами, от одного из них следует отказаться. Ведь человек платит вам деньги за расследование собственного дела, а не чужого!..

Устроив себе мысленную выволочку и покраснев, я ответила в трубку:

– Пока ничего интересного не обнаружено. Но, думаю, результаты должны вот-вот появиться. Я вам перезвоню.

И мысленно я тут же пообещала себе сразу заняться поиском документации Шульгина – вот только наведу справки о Земскове!

Ха! Наведу справки! Не тут-то было. Оказывается, значительно проще сказать что-то, нежели сделать. Именно к такому решению я пришла после полуторачасовой осады телефона. Я обзвонила все справочные, связалась с Ванцовым в милиции, проверила гостиницы…

Самое обидное – у нас же имелась прекрасная программа, по которой можно было определить любой адрес тарасовца по его фамилии. Но после отъезда Ларикова я чистила файлы – их скопилось слишком много – и, вероятно, стерла нужное. Программа теперь решительно отказывалась загружаться, а справиться с ней в состоянии лишь Ларчик. Ну или Пенс, который в командировке.

Человека с с фамилией Земсков в Тарасове не было. Просто не было, и все тут. Не существовало! Летом прошлого года Матвей Земсков приехал в наш город из Самары и поселился в гостинице. Но после ограбления он там не появлялся – банально исчез. Нет таких личностей в Тарасове!

Также я позвонила в Самару – там в отделении милиции пост следователя занимала моя хорошая знакомая – Анна, дама, с которой мы учились до третьего курса, а потом она перешла на юридический. В Самару Аня переехала, выйдя замуж, ее супруг был из этого города. К счастью, моя приятельница оказалась на рабочем месте и навела для меня справки.

В Самаре Земсков учился в экономическом институте, потом работал на заводе, через пару лет приехал в Тарасов – летом прошлого года. Тогда ему было двадцать семь лет.

В Самаре увлекался стрельбой из пистолета. Аня пообещала мне прислать газету с заметкой про него – кстати, завтра надо будет сходить на почту. Оперативно люди работают… И – ничего более.

Что ж, тогда можно дать работу Ларчику и заняться поиском документов Шульгина. И я набрала московский номер моего шефа.

– Слушаю, – отозвался Лариков.

– Андрюш, у тебя есть для меня немного времени? – жалобно спросила я.

– Как раз теперь есть, – ответил Лариков. – Мы пока выжидаем. Сашка, что тебе надо?

– Ларчик, миленький, разузнай, пожалуйста, о деятельности Волощенко в Москве. Волощенко Никита Викторович, шофер фирмы «Золотая луна». Мне нужно знать, с кем он встречался. – И я назвала Ларчику адрес фирмы, куда Волощенко с напарником возили грузы, сообщила и прочую информацию.

– Сашка, ты понимаешь, что это – поиск иголки в стоге сена? И вообще, чем ты там занимаешься? – удивился шеф.

– Андрей, ты ошибаешься. Круг поиска сузился. Сейчас нужны сведения относительно Волощенко, кому он сбывал драгоценности и документы. Можно поспрашивать таксистов у фирмы – там, по идее, должны быть свои машины. Волощенко приезжал в Москву чаще всего по четвергам.

– Ну ладно, я постараюсь что-то разузнать, – милостиво согласился Лариков. А у меня промелькнуло в голове, какой же душечка мой шеф! – Только не очень надейся, Саш, позвоню вечером.

С радостью согласившись, я положила трубку. А теперь можно заняться и поисками документов. С чего начать-с?

С любопытной проблемы – успел ли Ламовский отдать документы Волощенко? Судя по всему, да. Хотя кто знает? Ламовский вполне мог реализовать бумаги самостоятельно. Или оставить их себе.

В любом случае все пути ведут к Волощенко. Хотя… необходимо, пожалуй, сначала посетить соседей Владимира Ламовского.

Но планам моим не суждено было сбыться – едва я подошла к двери, как раздался звонок. Открыв, я увидела Карину. Невозможно себе представить, чтобы человек настолько изменился за один день. Она выглядела усталой, как в воду опущенной. Под глазами залегли темные тени. Девушка жалобно смотрела на меня.

– Саша, у тебя есть время?

– Конечно, входи, – предложила я спокойно. – Что произошло?

– Сашенька, ты ничего не узнала? – усаживаясь в кресло и напряженно закуривая, спросила Карина. Пальцы ее дрожали.

– Пока не очень много, прошел ведь всего один день, – словно извиняясь, сказала я. И не удержалась – прикоснулась пальцами к руке Карины, желая ее приободрить.

Девушка едва не разрыдалась и выдохнула в отчаянии:

– Саша, меня посадят! Обязательно посадят! Опять приходили из милиции, задавали вопросы… Я чувствую, мне не верят. Они прицепились к этой фотографии, как… Ну я не знаю! За что меня-то? Я же его не убивала!

– Успокойся, – мягко посоветовала я. – Все будет хорошо.

– Сашенька, я не могу! Постарайся найти этого чертова убийцу! Я скоро просто сойду с ума, понимаешь?

Еще как понимаю – находиться под следствием не самое приятное дело в мире – и обязательно постараюсь помочь. В конце концов Шульгин может и подождать со своими документами, ничего криминального не случится, а тут невиновного человека могут за решетку упечь – знаю я нашу бравую милицию.

К тому же эти два дела крепко связаны между собой. Может быть, мне даже повезет – и я раскрою оба сразу.

Тем более на убийство Волощенко следует обратить особое внимание. Вдруг Ламовский отдал ему документы, а кто-то решил этими бумагами завладеть и убил Никиту Викторовича? Пути господни неисповедимы…

Отвлекшись от размышлений о непредсказуемости труда детектива, я спокойно произнесла:

– Карина, не волнуйся. Я постараюсь все сделать как можно быстрее. И никто тебя не посадит пока – у них не хватит улик. Ведь твоих отпечатков в квартире нет. А фотография – это, извини меня, только повод для подозрений. Максимум, что в милиции могут сделать – это отправить тебя в камеру предварительного заключения. – Увидев страх на лице девушки, я стремительно продолжала: – Но они вряд ли сделают это – ведь ты раньше никогда не привлекалась к следствию, правда?

Девушка отчаянно замотала головой, судорожно вцепившись в сигарету. Я дала ей возможность успокоиться, сварила кофе и вернулась в комнату.

– Карина, – поставив перед девушкой чашку, сказала я, – хотела бы задать тебе несколько вопросов.

– Конечно, я слушаю и, если смогу, обязательно отвечу, – серьезно заявила Карина Красс.

– Тебе придется вспомнить весь вечер в кафе. Постарайся, хорошо?

– Конечно, но не думаю, что вспомню что-то новое, – пожала плечами девушка.

– Карина, вы с Волощенко сидели в «Ястребе» один-единственный раз? – спросила я для начала.

– Конечно, я же тебе говорила.

– Так вот, фотография – не монтаж, она настоящая. Значит, вас сфотографировали именно в «Ястребе». Подумай, кто-то привлек тогда твое внимание? Может быть, ты почувствовала или увидела нечто странное?

Карина задумалась, глубоко затянувшись ароматным дымом. Я не стала ей мешать и тоже закурила, поглядывая на телефон: еще, разумеется, рано для звонка Ларикова, но тем не менее…

Наконец Карина взглянула на меня.

– Знаешь, наверное, это мелочь. Но это единственное, что я могу вспомнить. Когда мы с Никитой сидели в кафе, мне стало вдруг скучно, и я рассматривала посетителей. А у меня неплохая зрительная память – это профессиональное. Я обратила внимание на одну девицу – она сидела одна, за дальним столиком и отчего-то смотрела прямо на нас. Когда я перехватила ее взгляд, девушка отвела глаза. Тогда я подумала, что она просто скучает и, как я, разглядывает посетителей, но теперь… мне кажется странным такое ее внимание. Конечно, это чепуха…

– Расскажи, как выглядела та девушка, – прервала я оправдания Карины. Появление девицы для меня не стало неожиданностью, что-то подобное я и предполагала. Ведь у Волощенко была любовница, с которой у него существовали длительные отношения, Ольга, кажется…

Карина прикрыла веки, пытаясь воссоздать в памяти облик девушки. И тихо сказала:

– Моего возраста или чуть старше, очень красивая. Длинные волосы, черные и блестящие. Милое лицо, большие глаза. Черное вечернее платье. Ой, припоминаю, кажется, у нее на столе, рядом с чашкой, лежала небольшая черная коробочка. Тогда еще подумала, что это пачка сигарет. А потом… Знаешь, я теперь полагаю, что это она могла нас сфотографировать. Потому что там, в кафе, стал играть оркестр и включили цветомузыку – лазерные вспышки. Так что фотовспышки я бы не заметила при всем желании…

По-видимому, закрутились колесики в моей голове, Ольга, любовница Волощенко, имеет отношение к его смерти. В самом деле, почему бы и нет? Она могла приревновать его к кому-нибудь и убить. Теперь главное – отыскать эту Ольгу, а значит, предстоит заняться друзьями Волощенко. Должен же кто-то из них знать девушку Никиты Викторовича! Этим, пожалуй, и следует заняться.

* * *

Проводив Карину, я опять отправилась к дому Волощенко. Господи, как же мне надоели метания по городу! Хочется хоть немного отдохнуть… Но, видно, пока не судьба. Такая уж жизнь детектива – отыскивать преступников и привлекать их к ответу за противоправные поступки. И ничего с этим не поделаешь.

Судьба вообще загадочная штука. И всего год назад я, юная филологиня, специалист по старофранцузскому, никогда бы не подумала, что столкнусь с ремеслом детектива. Но судьба в лице газетки с объявлениями подкинула мне сей шанс. Вот и итоги…

Впрочем, отвлекаться на философию нет времени, и я решительно подошла к дому на набережной.

Во дворе царило полное опустошение. Старушки еще не успели вылезти из своих квартир, дабы погреть на солнце старые косточки. Малыши носились поодаль, на спортивной площадке, и до меня изредка долетали звонкие детские голоса. Я задумалась – тревожить бабок совершенно не возникало желания.

Впрочем, почему же обязательно бабушек? Можно поговорить еще раз с управдомшей Анной Викторовной. В конце концов квартира убитого Волощен-ко расположена напротив ее собственной. А мне уже приходилось сталкиваться со случаями, когда через некоторое время после совершения преступления свидетели вспоминали значительно больше полезной информации. Откладываясь на подкорке сознания, она ждала своего часа. Поначалу ведь сильна власть эмоций…

Поднявшись на седьмой этаж, я позвонила. За дверью раздались уверенные шаги, а потом – приглушенный женский голос:

– Кто?

– Александра Данич, помощник следователя Ванцова, – уже привычно представилась я. Дверь тут же распахнулась, и я выдохнула: – Анна Викторовна, я бы хотела с вами поговорить.

– Проходите, – пожала плечами женщина. – Вы не нашли преступников? – наивно спросила она.

– Нет, пока еще нет, – улыбнулась я, проходя вслед за хозяйкой и присаживаясь на табурет.

– Хотите чаю? – предложила управдом, пока я разглядывала уютный кухонный интерьер. Я было подумала отказаться, но потом решила, что за непринужденной беседой мне удастся узнать больше. К тому же из пышущей жаром духовки так восхитительно пахло, что я вспомнила, как давно я ела в последний раз.

Анна Викторовна разлила чай по огромным кружкам, украшенным аляповатыми желтыми цветами, и поставила на стол тарелку со сдобой. После чего выжидающе посмотрела на меня.

– Анна Викторовна, расскажите, пожалуйста, что вы помните о том вечере, приблизительно с девяти и позднее, – попросила я, с удовольствием откусывая от нежной булочки.

Управдом поморщилась, словно не желая ничего вспоминать, потом все же сказала:

– Да вроде бы ничего и не слышала. Все как обычно. – Она замолчала, и я подумала, что продолжения не будет – придется ограничиться чаепитием. Ну что ж, тоже вещь полезная.

– Ой, знаете, совершенно забыла вам сказать, – неожиданно затараторила управдом, умудряясь при этом не терять достоинства. – Тогда, в ту ужасную ночь… Я слышала женский голос – часов в двенадцать или позже. Проснулась воды попить. А у нас стены, как картон. Кажется, Ольгин – эта девушка постоянно ходила к нему. Но я не придала этому значения – дело молодое…

Что же, кажется, подозрения насчет неизвестной мне Ольги все более усиливаются. Интересная получается ситуация… Неужели она убила своего молодого человека и подставила соперницу? Хотя почему бы и нет? Ревность – состояние загадочное.

– Анна Викторовна, как часто вы видели эту женщину? – уточнила я.

– Она бывала у Никиты почти каждый день в течение всего этого года, с тех пор как он купил здесь квартиру. Во всяком случае, ее голос был очень часто слышен – а голос у девушки довольно звонкий.

– Вы не знаете ее фамилии? Или адреса? – не надеясь на ответ, поинтересовалась я. И не ошиблась.

– Откуда же мне знать? – удивленно вскинув брови, спросила Анна Викторовна. – Я ее нигде не видела, только здесь.

– А как выглядела эта девушка, можете описать?

– Худенькая брюнетка, длинные черные волосы, светлые, кажется, глаза. Хорошенькая, но не сказать, чтобы очень красивая, – улыбнулась управдомша.

– А с кем, кроме этой женщины, чаще всего общался Никита? – полюбопытствовала я небрежно. – Может быть, вы знаете?

– Как ни странно, знаю, – невозмутимо сказала управдом. – Все произошло чисто случайно. Никиты не было дома, а к нему пришел молодой парень – я видела его, еще когда Волощенко только вселился и отмечал новоселье. Шумели сильно, ночь на дворе была, ну я и зашла – попросить, чтобы потише себя вели. Открыл мне как раз Гена, один из его ребят, он вежливо извинился, музыку убавили. А потом, не так давно, он пришел к Никите, того дома не было. А у меня, как назло, замок не открывался. Гена мне помог, дверь открыл – тогда и познакомились. Очень милый молодой человек. Я его чаем напоила, пока он ждал.

– А его имя-отчество случайно не знаете?

– Случайно знаю, – заметив в моих глазах неподдельный интерес, самодовольно усмехнулась Анна Викторовна, – Геннадий Васильевич Ломакин. – И поспешила пояснить, уловив мое удивление: – Он так представился. Молоденький еще, а солидным хотел казаться.

– Как он выглядел?

– Обычно. Темненький такой, в темных очках был, потрепанных джинсах. Обычный молодой парень.

Допив чай и не выяснив ничего более интересного, я попрощалась с гостеприимной женщиной и покинула квартиру.

* * *

Я отправилась в справочную, намереваясь узнать адрес человека по имени, но мне дали от ворот поворот.

– Девушка, я не могу вам помочь! – вещала истеричного вида дама лет сорока с небольшим. – Вы не представляете, сколько информации мне нужно перерыть, чтобы узнать это! Извините, ничем не могу помочь.

Ну нет, так нет, решила я и подумала: а нет ли телефона у этого Ломакина? Тогда мне не придется обращаться за помощью к Ванцову. Ведь в телефонной книге дается почти полный адрес абонента, а остальное несложно узнать у соседей.

И я отправилась в офис. Стены его уже нагоняли на меня неизбывную тоску – неработающий магнитофон, отсутствие Ларикова, с которым можно было бы обсудить бездну информации…

Телефонную книгу я листала так долго, что устала от мелькания шрифта, и обнаружила целых трех Ломакиных Г.В.

И все они жили в разных районах города.

Что оставалось делать? Я набрала номер первого.

– Здравствуйте, могу я поговорить с Геннадием Васильевичем Ломакиным? – спросила я, когда гудки прервались и трубку сняли.

– Одну минуту, – быстро произнесла женщина. Голос, как мне показалось, принадлежал еще не старой женщине. И, не удосужившись прикрыть трубку ладонью, она прокричала: – Геночка, тебя!

– Слушаю вас, – я усомнилась в том, что это нужный мне Ломакин. Густой бас, раздавшийся в трубке, мог принадлежать человеку лет пятидесяти, не моложе. Но голоса, как и внешность, нередко обманчивы.

– Геннадий Васильевич, я…

– Геннадий Валентинович, хотели вы сказать? – с легким недоумением прозвучал голос, нагло прерывая меня. – Простите, девушка, с кем я разговариваю?

– Геннадий Валентинович? – машинально пробормотала я, думая, что ослышалась.

– Вот именно, Геннадий Валентинович Ломакин, – презрительно донеслось до меня сквозь шум помех. – А кто вы?

– Простите, я не туда попала, – буркнула я и бросила трубку на рычаги.

Пустышка!

И я перешла к следующему номеру. Этот вообще оказался Глебом Викторовичем, к тому же он продал квартиру, в которой зарегистрирован его телефон, – это поведал мне юный девичий голос. Наверное, леди было скучно и одиноко, и, дабы развеять тоску зеленую, она решила поболтать с «телефонным террористом». Я и сама себе в эту минуту напоминала одну из этих личностей, в обязанность коих входит нервирование обладающего телефонами населения.

Последний из указанных в телефонной книге номеров я уже накручивала на диске с трепетом душевным, предвкушая очередной поток извинений с моей стороны.

– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Ломакина Геннадия Васильевича.

– А такие здесь больше не живут. Уже два месяца не живут, девушка, – пробурчала телефонная трубка старушечьим вибрирующим голосом.

– Простите, а вы не подскажете, где я могу найти Геннадия Васильевича?

– Нет, девушка, не подскажу! – Я, прикрыв глаза, с легкостью вообразила себе худенькую маленькую старушку в белом платочке, осторожно сжимающую в руке телефонную трубку, как гадюку, и с трепетом произносящую слова в черную мембрану. Конечно, мое воображение несколько утрировало ситуацию. И я уже собралась было извиниться и положить трубку, когда тот же старушечий голос произнес: – Девушка, а вы часом не Людочка будете?

– Да, – выпалила я решительно. «Мне все равно, хоть Катечка, хоть Людочка, главное, дайте мне новый телефон Ломакина, а можно и адрес», – пронеслось в моем мозгу.

– Ой, сейчас я посмотрю, он оставлял свой новый телефон, просил дать вам, если вдруг позвоните.

Уже через две минуты у меня в кармане оказался новый номер телефона Ломакина, и, попрощавшись с сообразительной старушкой, я уже накручивала на диске этот номер.

– Да? – раздался довольно приятный мужской голос. – Слушаю вас.

– Простите, не могу ли я услышать Геннадия Васильевича Ломакина? – осведомилась я, задумчиво покручивая в пальцах провод телефона.

– Да, это я, а вы кто? – удивились на том конце провода.

«Во всяком случае, не Людочка, и не надейся», – мысленно фыркнула я, но сказала проникновенно:

– Геннадий Васильевич, меня зовут Саша. Можно задать вам один вопрос? Вы знали Никиту Викторовича Волощенко?

– Да, а в чем дело? – в мужском голосе появилось явное недоумение. Я словно перед собой видела его встревоженно-удивленное лицо.

– Вы знаете, что его убили? – Разумеется, знаю, – теперь тон сменился на нетерпеливый. – Но в чем, черт возьми, дело? Что вам нужно? Кто вы вообще?

– Я бы хотела с вами встретиться, это возможно? – оставляя вопросы без ответов, бросила я.

– Зачем? – непонимающе спросил мужчина.

– Я из милиции, и мне необходимо прояснить некоторые факты этого запутанного дела, – ринулась я в омут с головой. Отчего-то у средних слоев населения резко негативное отношение к милиции.

– Я обязан с вами встречаться?

– Можете дождаться вызова в отделение милиции на дачу показаний, – жестко ответила я. – Тогда потеряете значительно большее количество времени.

– Хорошо, вы сможете приехать ко мне сейчас?

– Конечно, – с радостью согласилась я, записала адрес и положила трубку.