Текст книги "Одного поля ягодки (сборник)"

Глава 5

– Вот, посмотри, – продолжала я уже за столом. – Аналитическое мышление у меня есть. Так?

– Так, – легко согласилась Марина.

– Готовлю, вяжу, знаю старофранцузский, – без всякой логической связи и крайне нескромно перечислила я свои достоинства, устанавливая бутылку шампанского в центре стола. – Кроме того, хорошенькая. Не могу сказать, что раскрасавица, конечно, но обаяния не лишена…

– Конечно, – подтвердила Марина с готовностью и достала из своего пакета бутылку «перцовки».

– Это зачем? – вытаращилась я на бутылку.

– Она подходит нам с тобой больше, – объяснила Марина. – Шампанское напиток для праздника. А у нас с тобой – только горечь. У тебя – какая-то гюрзиха жениха из-под носа нагло тырит. У меня – муж полный кретин. У тебя босс с ума сходит. У меня подруга пропала. А она, Саш, куда лучше своей сестрицы была, ты уж мне поверь!

Она вздохнула и привычным жестом открыла «перцовку».

– Так что, – разлила она настойку по моим изящным рюмкам, – житуха у нас горестная, вот и будем хлестать «горькую».

Что-то разумное в ее рассуждениях, без всякого сомнения, присутствовало. Действительно, с какой радости нам пить шампанское? Радости не было.

– Шампанское выпьем, когда Вика найдется, – решила я. – На троих.

– Ой, у Вики тоже этот Салилов тот еще голубчик, – встрепенулась Марина. – Если на Димана посмотреть, так мой Леша – ангелочек с обломанными крылышками. Этот вообще такое безобразие ходячее, что плакать хочется!

– Страшный?

– Да я бы не сказала… Даже смазливенький. Только его симпапупельность у меня тошноту вызывает, честное слово! Глазки кругленькие, губки бантиком, на голове кудряшки, причем я подозреваю, что это у него химия… А Вика с него пылинки сдувала! Представляешь? И все ему прощала, козлу отвратительному.

– Кстати, ты про тетку-риэлторшу ничего не вспомнила?

– Кажется, ее звали Лена Смирнова. Или Иванова? В общем, редкая фамилия. И имя тоже. Может, она нарочно это придумала, чтобы в толпе раствориться…

– Может быть, – вздохнула я. Одуреешь искать «Лен Смирновых», потому что их огромное количество, и все они могут запросто оказаться риэлторшами…

– А ты уверена, что Вика пропала в связи с этими гнусностями вокруг квартиры?

– Да ни в чем я не уверена, – поморщилась я. – Вообще, какая-то темная история. Знаешь, сколько сейчас народу пропадает? А находят из тысячи, дай бог, одного-двух! Да и живыми не всегда… Самое гадкое дело, когда человек пропадает! Вот у бизнесменов все просто. Взорвали машину или еще как убили… Валишь все на киллера, а киллеры обычно не находятся… Они умные ребята. Да и не жалко их особенно, эту гопоту. За что, как говорится, боролись, на то и напоролись… А невинный пропавший человек – это страшно! И искать его в этих «джунглях» – ой как тяжело! А если еще и с одуревшим от любви начальником – то это вообще нонсенс!

– В Катьку все влюбляются, – поведала мне Марина. – Она же у нас «ки-и-иска». Мяу! Правда, дикая киска, прикидывающаяся домашней. Коготки она выпускает – ой-ой! Тигриные! Так что твоего босса надо спасать.

– Не буду я никого спасать, – отмахнулась я. – Пусть гибнут в порочных объятиях! Мне до них никакого дела нет! Постараюсь найти эту Вику, а потом уволюсь.

– Да ты что! – с ужасом округлила на меня глаза Марина. – Куда же ты пойдешь?

– В «Секс по телефону», – брякнула я. – Раз мужчинам нравятся всякие там непристойности, то я и стану ходячей непристойностью… И пусть Пенс и Лариков на том свете отвечают за мое нравственное грехопадение!

Эта мысль мне ужасно понравилась. К тому моменту, когда мою голову посетила такая светлая мысль, мы ополовинили бутылку. Поэтому в тумане мне грезились картины кипящих котлов и прочих атрибутов «геенны огненной», в которой подвергались нечеловеческим мучениям Лариков и неверный Пенс.

Искренне вам советую, когда вас обидит какой-нибудь представитель «слабосильного» пола – представляйте себе подобные картины!

Очень приятное занятие!

* * *

Личная жизнь работе всегда ужасно мешает. Вот и сейчас – вместо того чтобы моя голова работала только на одну проблему – проблему Вики – она еще была занята всевозможными переживаниями и прочими глупостями, связанными с Пенсом. Так что я с грустью и стыдом осознала, что ничем не лучше Ларчика. Только тот погружен в блаженную нирвану, а я мечусь в приступе клаустрофобии и ищу выход на воздух.

– С этим надо кончать, – пробурчала я, ужасно разозлившись на саму себя. – Вот только каким образом?

Марина посмотрела на часы и издала возглас:

– О-о!

После чего вскочила и, разом потеряв свою монументальность Валькирии, начала собираться.

– Марин, ты что? – спросила я.

– Время, – простонала она, указуя трагическим жестом на часы. – Кольку надо укладывать! Меня этот паразит убьет!

– Ты в два раза больше его, – заметила я. – Вполне можешь со всего размаху стукнуть по лысине!

Она фыркнула и, несмотря на то, что моя идея явно пришлась ей по вкусу, отвергла ее:

– Я его могу убить нечаянно. Тогда бедный малышка сиротой останется. Я-то в тюрьму сяду… Нет уж, мы еще чуток потерпим, а потом весело покинем это пристанище жалобных дегенератов.

– Спасибо, что пришла…

– Знаешь, Саша, мне без Вики очень плохо, – призналась она. – Одиноко. Поговорить не с кем… Так что это тебе – спасибо!

И уже на пороге, развернувшись, она чмокнула меня в щеку.

Слава богу, хоть один свидетель мне попался симпатичный!

* * *

Оставшись одна, я уже чувствовала себя вполне спокойной. Я даже заснула легко и приятно, как малое дитя, погружаясь в сон, как в пушистое облако.

Что уж мне снилось, я и не помню. Ничего существенного – что-то вроде новогодней елки, увешанной красненькими сердечками. Поэтому я проснулась с радостной готовностью принять от сегодняшнего дня все, что он мне сулит.

Включив приемник, я сварила кофе и начала одеваться. Джинсы, свитер… Посмотрев в окно, я присвистнула. Земля казалась мне сплошным катком. Если бы я писала сценарии для фильмов ужасов, непременно написала бы что-нибудь о гололеде. И начинался бы он именно так – девушка, проснувшись утром, смотрит в окно и видит сверкающую поверхность. Во всем этом есть что-то ужасное, как предчувствие грядущей беды.

А что дальше – я еще не придумала…

Я выпила кофе и включила телевизор.

– В Тарасове плюс пять, – сообщила мне безмятежно барышня с гладенькой прической, подчеркивающей безупречные черты ее личика.

– Не радует, – вздохнула я. – Уже декабрь, между прочим.

Я нажала пальцем на кнопку, и барышня исчезла. Еще раз – и она появилась.

Ах, Вика, если бы вот так же можно было поступить и с тобой! Нажать на кнопочку и увидеть, как ты появляешься из кромешной темноты…

* * *

Пришла девица на работу – а там все та же дребедень… Вот так человек и становится поэтом! Безнадежность и пустота бытия сами собой рождают рифмы, и, хотя по большей части у меня получались верлибры, я не теряла надежды, что в конце концов смогу вырасти в Артюра Рэмбо!

Так вот, я пришла на работу и застала там все ту же картину – мой босс, исполненный как и вчера, романтических иллюзий, сидел в кресле. Ноги свои длинные он возложил на наш шаткий журнальный столик, который и без его ног встречал любое дуновение ветерка с тяжелым стоном, держал в руках чашечку кофе и вперял (именно вперял!) взор в заоконную серость. Наверное, он там видел что-то чрезвычайно восхитительное, поскольку на его губах застыла блаженно-идиотская улыбочка. Не сомневаюсь, что там витала наша Катя.

– Привет, – бросила я ему без излишней теплоты.

– Привет, – оторвался он от созерцания немыслимых красот. – Тебе звонил Ванцов. Просил перезвонить. У него до вашего высочества какое-то срочное дело…

Судя по обиде в голосе, нескромное желание Ванцова говорить о делах именно со мной его очень огорчило.

– Спасибо, – сделала я вид, что обиды его не почувствовала.

Прошествовав к своему рабочему месту, я набрала номер Ванцова.

Там было занято – увы, закон подлости действует так же постоянно, как и физические законы!

Я положила трубку. Значит, Салилов… Дома его днем не застать, да и вообще неясно, застанешь ли его дома? И где же мне вас искать, месье?

Обдумать этот вопрос мне не дал бестолковый босс.

– Ну? – спросил он. – Что от нас хотел этот невыносимый Ванцов?

– Вполне выносимый Ванцов, – отпарировала я. – Не знаю, чего он от МЕНЯ хотел. Поскольку сейчас у него занято…

– Весь день будет занято, – хмуро напророчил доморощенный Нострадамус.

– Ничего, я прорвусь, – оптимистично заверила его я.

– Ну прорывайся, – вяло согласился с моим энтузиазмом Лариков.

Я послушалась, набрав ванцовский номер снова.

На этот раз мне повезло.

– Да, Ванцов слушает, – раздался его зычный бас.

– Это Александра, – представилась я. – И что ты от меня хотел?

– Я все отдал, сегодня будет объявление по телевизору и радио. А она очень хорошенькая…

– Спасибо, ты настоящий друг.

– Не совсем, – признался он. – Я друг, не лишенный корысти. Ты говорила мне, что любовником этой девушки является некий Салилов. Так?

– Так.

– А зовут его Дмитрием?

– Именно. Только его, похоже, «Митькой звали».

– У тебя проблемы?

– Одна, – кивнула я. – Как этого Салилова найти?

– «Санса», – сказал Ванцов.

– Что? – не поняла я. – Какая санса?

– Фирма, – пояснил он. – По продаже унитазов и прочей сантехники… Он там работает менеджером по продажам.

– Слушай, ты неоценим, – восхищенно призналась я. – Так что у тебя за нужда, связанная с Салиловым?

– Личность у него увлекательная, этакая «темная лошадка». Не могу к этому парнишке подступиться! А его имя постоянно всплывает то тут, то там… И дела все мерзопакостные – то наркотики, то проституция, то торговля людьми… Например, фирма по вывозу наших девиц за границу. Якобы танцевать в кабаре. Все время натыкаюсь на имя Салилова, а он выскальзывает… Как угорь. У него всегда алиби, он вечно чист и выходит сухим из воды.

– Ты нарисовал портрет какого-то закоренелого мерзавца, – призналась я. – У меня и раньше-то никакого желания с ним встречаться не было, а уж теперь и подавно…

– Сашенька, золотая моя крошечка, вот я тебя об этом и хочу попросить… Чтобы ты, переступив через законное отвращение, все-таки повстречалась с ним и очень осторожно прощупала не только относительно его подруги Вики, но и его «левых» делишек.

– Слушай, Леш, – осенило меня. – А Викино исчезновение не может быть связано напрямую с этими пакостями?

– Может быть и так.

– Ладно, я пошла разыскивать Салилова. Буду его старательно обольщать.

Записав адрес фирмы, я пропела победную песнь и не без легкого высокомерия посмотрела в сторону моего вконец растерянного босса.

– Ну? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Кажется, ты работаешь с Катенькой, – не удержалась я. – Вот и продолжай. Все-таки любопытно, что там произошло с квартирой… Может быть, она во сне проговорится?

* * *

На улице, увы, ничего к лучшему не изменилось. Ни солнца не появилось, ни снега, ни мороза… Слякоть и гололед.

Чуть не упав, я хмыкнула. Неплохо в довершение к вашим несчастьям свалиться в эту лужу, драгоценная Александрина!

Кажется, моя жизнь явно решила удивить меня мрачными красками.

Тем не менее до сантехнического рая я добралась, и слава богу!

Охранник – кажется, эта профессия в последнее время становится весьма популярной! – встретил меня с подозрительностью, к которой я уже успела привыкнуть. Видимо, что-то в моей внешности наводило на мысли о том, что я явилась сюда с целью похитить парочку раковин и унитазов!

– Добрый день, – обаятельно улыбнулась я.

– Здрасьте, – буркнул в ответ охранник, который остался равнодушен к моим чарам.

– А Диму Салилова можно увидеть?

– Нет, – отрезал охранник. – Ваш Дима уже вторые сутки не появляется на работе.

– Отпуск? – спросила я.

– Нет. Отпуск у него кончился. Прогулы. Хрен его знает, где он мотается… Дома у него никто не отвечает.

– А где он живет?

– Недалеко отсюда. Во-он дом стоит. Видите?

Я увидела. Обычный, серый, каких полно на свете.

– Сто пятьдесят вторая квартира. Только нет его. Второй день туда ходим, пытаемся понять, куда он подевался.

Я поблагодарила его за сведения. Мало надежды, что мне обломится удача, если доселе она не спешила на встречу со мной!

* * *

Поднявшись на восьмой этаж, я добросовестно понажимала на кнопочку и, не дождавшись в ответ ни слова привета, решилась на экстремальные меры.

Так как я очень интересовалась личностью Димы, а он совершенно не проявлял ответного интереса, я твердо вознамерилась все-таки получить о нем максимум сведений, хотя бы из альбома с детскими фотографиями.

Барышня я рискованная и склонная к криминальным действиям. Вот оно, тлетворное влияние разных там Лариковых… Была скромная девица, читала себе стихи… Впрочем, любимый поэт у нас был, увы, по нынешнему понятию, уголовником, вот, наверное, и на нашу психику повлиял.

Поэтому я без зазрения совести вставила в замочек одну из моих отмычек, подаренных мне Ванцовым, и, стараясь не шуметь, дабы не привлекать к себе внимания, проникла в квартиру.

А как я только туда проникла, так сразу и поняла, что очень зря я это сделала. Не самая хорошая мысль пришла мне в голову, да и чего от этакой планиды ожидать?

Дело в том, что стоило мне оказаться внутри, как в нос мне ударил такой запах, что я зажала его двумя пальчиками. Можно было сразу догадаться, что дело тут, извините, нечисто, и надо уходить, но я упрямая, как ослик. Поэтому я шагнула дальше, проклиная идиотскую привычку хозяина квартиры прятаться от реального мира за тяжелыми, темно-зелеными гардинами.

Впрочем, в спальне я обнаружила и самого хозяина. То есть то, что от него осталось.

А осталось от него только полуодетое тело, вальяжно развалившееся на огромном сексодроме в весьма экстравагантной позе и с бессмысленной улыбкой на лице. Здесь запах был и вовсе омерзителен, и я достала из кармана носовой платок, пытаясь с его помощью хоть немного защититься от тошноты.

Никаких сомнений в том, что этот парень с проломленным черепом и есть Дмитрий Салилов, у меня в тот момент не возникло.

Недалеко от кровати валялась на полу увесистая ваза с двумя ручками, а еще поодаль – что-то загадочно блестело. Нагнувшись, я подняла с пола маленький медальон. Нажав на замочек, я открыла его и увидела локон. Трогательно, черт побери! Как в старинных английских поместьях – рядом с трупом находишь такой сентиментальный предмет!

Спрятав медальончик от нескромных глаз милиции в карман, я оставила место происшествия. К счастью, в этот час двор был пустынным, и мне удалось остаться незамеченной.

Дойдя до таксофона, я зашла в будку и набрала номер Ванцова.

– Лешка, – сказала я, услышав его голос. – Твой Салилов отдал богу душу с чьей-то помощью. Так что организуй бригаду, только не упоминай моего имени, ладно?

– А это не ты ему помогла? – испугался Лешка.

– Нет, он в мире ином, по крайней мере дня два, – сказала я. – Судя по запаху. Я о нем два дня назад еще ничего не знала. Просто, чтобы туда попасть, я использовала воровские инструменты, подаренные мне Ванцовым. Знаешь такого?

– Понял, – вздохнул он. – Вот так всегда – лучшие свидетели убегают при помощи шантажа…

– Ладно. Перетопчешься… В общем, придумай что-нибудь.

– Будет сделано, гражданка начальница, – сказал Ванцов. – Хотя очень вся эта история мне не нравится.

– А я в каком от нее восторге, и представить не можешь! – съязвила я. Поскольку с Салиловым терялся след к Вике. Если, конечно, это не Вика его и прихлопнула. Тогда ее точно найти будет трудно.

* * *

В сложных философских раздумьях о жизни и смерти я подошла к небольшому домику, который резко диссонировал с окружающими девятиэтажками.

Калитка была открыта, и я храбро вошла в небольшой дворик, в котором было уютно и покойно. Домик гордо хранил свое деревенское обаяние, умело превращая недостатки в достоинства.

– Есть тут кто-нибудь? – позвала я.

Где-то невдалеке залаяла собака. Ей ответили другие собаки. Прогрохотал трамвай, свидетельствуя о том, что я еще нахожусь в черте города. И снова воцарилась тишина.

Я приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть в окно, и повторила:

– Есть тут кто?

Словно в ответ, скрипнула дверь. Я быстро обернулась на скрип и увидела мужчину, возникшего на крыльце и теперь разглядывающего меня с интересом орнитолога, встретившего редкую птицу.

– Вы – Евгений Ильич? – поинтересовалась я.

Он кивнул.

– А вы кто? – спросил он в ответ.

– Александра Сергеевна Данич, помощник частного детектива, – немедленно отозвалась я.

По его удивленно приподнятым бровям я смело заключила, что встречи с помощником детектива тут явно не ожидали.

– И по какому поводу?

– Ваша падчерица, Виктория Юсупова, – пояснила я. – Она пропала. Я пытаюсь ее найти.

– Ага, понятно, – пробормотал он. – Вы будете разбирать тут стены, чтобы найти замурованный труп моей падчерицы?

Если бы не встреча с останками Салилова, я бы, возможно, отнеслась к этой «черной шуточке» с большим пониманием. Но, увы, воспоминания еще были слишком свежи… Поэтому я разозлилась.

– Может быть, – кивнула я без тени улыбки. – Если не удастся найти ее живой, так и придется поступить!

– А если она просто не хочет, чтобы ее нашли? – тихо спросил он. – Ну да ладно… Проходите. Чем смогу – помогу. Хотя оговорюсь сразу – я Викторию, равно как и Екатерину, не понимаю. Странные они девушки, но и я им, наверное, кажусь странным…

* * *

Он открыл передо мной дверь, пропуская вперед с легким поклоном.

Внешне он мне показался очень приятным. Хотя и за приятной внешностью нередко скрывается монстр с «пестрыми лентами», тут уж ничего не скажешь против…

Темные волосы его были немного волнистыми и очень густыми. Глаза, наоборот, были светлыми и очень глубокими. Но самым потрясающим в нем был его рост – метр девяносто пять, наверное.

Комната была хозяину под стать – скромная, уютная и интеллигентная.

– Чай будете? – поинтересовался он с легкой насмешливостью. – Или частным детективам с подозреваемыми распивать чаи не положено?

– Это основная трудность нашей профессии, – развела я руками. – Мы за день выпиваем столько жидкости с подозреваемыми, что к вечеру чувствуем себя глубокими водоемами.

– Надеюсь, воду вы пьете не огненную, – пошутил он.

– Да что вы, мы ведь не индейцы! – И как же такая молоденькая девица оказалась в детективах?

– А больше никто не брал меня на работу, – сказала я. – Специальность у меня совершенно непригодная к жизни – «старофранцузская литература». Никому, кроме меня, это, оказывается неинтересно. А платить деньги сама себе я возможности не имею. Вот и пришлось податься в детективы.

– Успешно?

– Пока да, – кивнула я.

Чай у него был замечательный. С травками и какими-то розовыми цветами.

– Это что? – поинтересовалась я.

– Каркаде, – сказал он. – На оптовом рынке купил. В пакетике.

– Очень вкусно, – сообщила я.

– Я рад. Так что вас интересует?

– Все, – нахально сказала я. – И даже ваша жена интересует. А больше всего меня интересуют два вопроса – что там за история с квартирой и кому принадлежит вот эта вещица.

Я достала медальон.

Он принял его из моих рук и внимательно рассмотрел. Открыл, вздрогнул, снова закрыл и протянул мне.

– Где вы это нашли?

– Неважно, – ответила я. – Давайте об этом поговорим потом.

– Может быть, тогда обо всем поговорим потом? – ответил он мне в тон моему вопросу.

– Можно и так, – кивнула я. – Только вот потом вы будете это обсуждать с оперативниками. Не со мной. Потому как дело зашло довольно далеко.

Он молчал.

– Так чей это медальон? – поинтересовалась я. – Вам ведь он знаком, не так ли?

– Предположим, знаком, – тихо ответил он.

– Так скажите, чей он. Потому что это действительно очень важно.

– Мой, – поднял он на меня глаза.

Я рассмеялась.

– Вы носите женские медальоны?

– Нет, – покачал он головой. – Это медальон моей жены. А волосики внутри принадлежат нашему ребенку.

– Какому ребенку? – не поняла я. – У вас был ребенок?

– Был, – кивнул он. – Но очень недолго. Всего два года. А потом он умер. Вот такая история…

Ну что у меня за работа такая? Хожу к людям, бережу старые раны… Я в данный момент предпочитала смотреть в пол, поскольку боль в глазах моего собеседника не позволяла спокойно смотреть в них, передаваясь мне.

– Да… – сказал он, явно только затем, чтобы нарушить затянувшуюся, неловкую паузу. – Так где вы нашли этот медальон?

– Вы знаете Дмитрия Салилова? – ушла я от ответа.

– Как? – переспросил он. – Са-ли-ло-ва?

– Ну да.

– Нет, – покачал он головой. – Кажется, нет. Может быть, я знаю его чисто визуально, безымянного? Кто он? Как выглядит? И какое отношение имеет к этой вещице?

Да уж…

Ну и как я буду его описывать?

– Светлые волосы, полудлинные, – начала я продираться сквозь страшные воспоминания. – Глаза… Черт, какого же они у него были цвета? Понимаете, в тот момент, когда я имела честь познакомиться с Салиловым, он был мертв.

– Что?!

Он смотрел на меня с ужасом. Недоуменно перевел взгляд на медальон и спросил:

– Это… вы нашли рядом с ним, да? Я вас правильно понял?

Я кивнула.

– Та-ак…

Он встал, нервно прошелся по комнате, остановился у окна.

– Кого вы подозреваете? – хрипло спросил он.

– Евгений Ильич, в данный момент я не подозреваю всех. Что-то происходит вокруг вашей семьи, а Салилов был другом Вики, и, насколько я поняла из рассказа ее близкой подруги, другом весьма корыстным и непорядочным… Возле трупа Салилова – причем характер убийства я бы определила чисто женским, нервным, но никак не запланированным и тщательно взлелеянным, – находится опять же предмет, имеющий прямое отношение к вашему семейству. Пропала Вика, убит Салилов. Катя же утверждает, что встречала Салилова уже после момента исчезновения ее сестры. Что я могу еще поделать, кроме того как подозревать именно ваших девочек, потому что одна, простите, предпочитает или врать, или умалчивать важные сведения, а вторая вообще находится неизвестно где, и дай-то бог, чтобы она была жива и здорова!

Он кивнул.

– Хорошо, я вас понял. Вы думаете, что это сделала Вика?

– Я ни-че-го пока не думаю.

– Думаете, – усмехнулся он. – Этот медальон приналежал мне, а не Вике. Поэтому…

Он достал сигарету. Закурил, посмотрел на нее и горько рассмеялся.

– Вот так. Я месяц не курил, знаете ли… Так о чем мы говорили? Ах да. Медальон мой. Значит, давайте сфокусируемся на моей личности. Поскольку именно я похож на главного подозреваемого!