Текст книги "За секунду до выстрела"

За секунду до выстрела
Политический детектив
Светлана Игоревна Бестужева-Лада

© Светлана Игоревна Бестужева-Лада, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо пролога

О терроризме написаны сотни, если не тысячи книг и статей, так что проблема эта волнует человечество достаточно давно. Не стоит, наверное, вдаваться в теоретические тонкости: террор – всегда террор, какие бы цели он ни преследовал. И никогда не приносил людям ничего, кроме крови и страданий. Но есть массовый террор и есть террористические акты, направленные против отдельных конкретных лиц. Чаще всего – коммерсантов и политиков. Еще чаще – монархов, президентов или министров.

Глава любого государства знает, что его жизнь подвергается особому риску. Как заметил ещё в 1897 году итальянский король Витторио-Эмануэль, чудом избежав кинжала наемного убийцы:

– Таков риск, связанный с нашей профессией.

Когда позднее короля все-таки застрелили, газетная вырезка с сообщением об этом трагическом событии спровоцировала убийство президента США Уильяма Маккинли.

Очередной президент США, Франклин Делано Рузвельт, однажды сказал своей жене и ближайшему другу Элеоноре:

– Если человек не боится, что его схватят, то он вполне может совершить покушение на жизнь президента.

Это афористичное мнение разделял и американский президент Дуайт Эйзенхауэр, считавший, что его может убить любой человек, который не боится лишиться собственной жизни.

Все они, безусловно, знали, о чем говорили. По числу покушений на президентов Соединенные Штаты Америки можно назвать «абсолютным чемпионом». Именно здесь впервые в истории человечества появился институт президентства, когда пост главы правительства объединился с постом главы государства, являющегося одновременно верховным главнокомандующим вооруженными силами страны.

Так вот, за все время существования США семь действующих президентов были либо убиты, либо умирали при загадочных обстоятельствах. Американцы склонны видеть в этом определенную мистику: даже процедура президентских выборов носит магический характер – выборы президента США и вице-президента осуществляются в первый вторник после первого понедельника ноября каждого високосного года одновременно с выборами в конгресс.

Сороковой президент Рональд Рейган был избран в ноябре 1980 года и вступил в должность 20 января 1981 года. В ноябре 1984 года его переизбрали на второй срок, который благополучно завершился в 1988 году буквально чудом. Уже в 1981 году на Рейгана было совершено покушение, после которого он с трудом выжил. В 1986 году готовилось ещё одно покушение, о котором до сих пор практически никому неизвестно, кроме людей, разработавших и проведших всю операцию по предотвращению покушения на американского президента во время его официального визита… в Москву, считавшуюся тогда едва ли не самым спокойным городом мира, во что сейчас, конечно, трудно поверить. Собственно, этой истории и посвящена книга.

Незавидную судьбу своих президентов многие американцы объясняют неким проклятием, наложенным на них индейскими вождями в отмщение за кровь индейцев в неравной борьбе с янки. Причем проклятие это, якобы, бессрочно, и следующим «кандидатом в покойники» станет сорок третий президент. Версия красивая, если учесть, что проклятие касается только тех президентов, кому не посчастливилось выставить свою кандидатуру на пост президента и выиграть выборы в годы, десятилетия которых кратны целому числу двадцать. Тем, у кого плохо с арифметикой, достаточно усвоить, что покушаются практически на каждого американского президента, но не каждый погибает. Остается жив иногда – чудом, иногда – благодаря умелым действиям охраняющих его людей.

Почему же уцелел Рональд Рейган? Может быть, потому, что впервые покушение на американского президента происходило не на территории Америки? Или потому… что советская служба безопасности всегда работала лучше американской? Большую симпатию вызывает именно вторая версия. И не только по причине обостренного патриотизма, но и по целому ряду куда более существенных моментов.

* * * * *

Политики те же люди, простите за банальность. А значит, их можно купить, запугать, прибегнув к шантажу, наконец убить. Случается – убивают, причем политиков всех рангов, а не только президентов. И не только в Америке.

Убийство – это средство террора. Иногда достаточно одной метко выпущенной пули, чтобы изменился курс страны, или чтобы во всем мире резко упали цены на нефть. И дирижирует этим процессом достаточно хрупкое равновесие между страхом и разумом.

Но… если боги решают покарать человека, они, как известно, сначала лишают его рассудка. Посему терроризм не только не исчез, уступив место более цивилизованному способу решения международных и внутренних проблем, но, наоборот, расцветает пышным цветом там, где о нем раньше и слыхом не слыхивали. Самый свежий пример – взрывы жилых домов в Москве.

Грустный же парадокс заключается в том, что в России после революции настало время массового террора. И осуществляла его власть против своего же народа, что в той же самой Америке с её хваленой демократией нереально. Обязательно найдется политический оппонент, который все это безобразие прекратит и сам встанет у власти. Ну да в каждой избушке – свои игрушки. Два мира, два менталитета…

И вот однажды эти два мира столкнулись в такой узкой точке, где разминуться было практически невозможно и где все решало не количество или качество вооружения, а организованность и профессионализм.

Невероятное стало очевидным: группа видных американских политиков-ястребов разработала дьявольский план уничтожения собственного президента при полной дискредитации своего извечного врага – Советского Союза. Говорят: жизнь – плохая литература. В данном случае получилось наоборот: жизнь чуть не оказалась круче любого боевика западной выделки.

Еще более грустный парадокс в том, что Россия, похоже, задалась целью уничтожить себя сама. Во всяком случае сценариев для этого в нашей стране было написано предостаточно. Один из таких (замечу! Сугубо советских) сценариев изощренно переплелся с выверенной логикой американских политиков. И тогда…

Впрочем, пытаться установить точную взаимосвязь между действием, тем историческим периодом, в который оно происходило, и его местом – безнадежная затея. Но будет также полным абсурдом утверждать, что этой связи вообще не существует и что политическое убийство может быть совершено в достаточно спокойном и стабильном обществе, не подверженном никаким потрясениям. Потому что люди не живут сами по себе, вне времени и пространства, а одиночек просто не существует. Все действия человека определяются временем и обществом, в котором он живет или жил. События давно прошедших дней могут оказать на судьбу человека ничуть не меньшее влияние, чем сегодняшний день.

Что ж, начну, пожалуй. Только предупреждаю, что многие персонажи в романе вымышлены, а сходство с реально существующими людьми прошу считать случайным, как сейчас принято писать.

Пора рассказать о том, что было на самом деле. А заодно и о том, какую Систему мимоходом развалили «прорабы перестройки», получив в результате то, что мы сейчас имеем.

Впрочем, судите сами.

Глава первая

– Большинство людей в Америке почему-то считают, что достаточно убрать президента, чтобы в корне изменить ситуацию в стране, – заметил один из двух, сидевших возле полупотухшего камина, мужчин, поджарый, седовласый, с резкими волевыми чертами лица, и лениво отхлебнул из высокого стакана. – А ведь это полный абсурд.

– Почему же абсурд? – возразил его собеседник, тоже весьма импозантный мужчина, которого чуть-чуть портили излишняя суетливость и что-то в выражении лица, неуловимо напоминавшее крысу. – Убийство Кеннеди многое изменило, причем скорее к лучшему.

– Что же именно? Наши войска стали одерживать блистательные победы во Вьетнаме? Нефть подешевела? Безработных стало меньше? Преступность резко снизилась?

Собеседник промолчал, лишь недоуменно повел плечами, как бы желая сказать, что все-таки остается при своем мнении. Мужчина у камина снова сделал глоток из стакана и неторопливо продолжил:

– Дело в том, что люди ленивы и нелюбопытны. Плохо знают даже собственную историю, а уж мировые масштабы для них – тайна за семью печатями. Хотите небольшую лекцию по истории человечества?

– Вы же знаете, вас я всегда слушаю с интересом.

– Если бы другие проявляли хоть каплю этого интереса, – вздохнул седовласый мужчина, – история наверняка пошла бы другим путем. Впрочем, мы с вами оба занимаем достаточно высокое положение, чтобы располагать даже не секретной – сверхсекретной информацией и при этом не особенно беспокоиться за свою жизнь и здоровье, хотя все мы, конечно, под Богом ходим. Кое-чем новеньким я с вами сейчас поделюсь. Однако мы почти ничем не рискуем: заключительная фаза операции начнется через несколько недель, и предотвратить её не в силах ни один человек.

– Даже президент США?

– Не считайте Рейгана наместником Бога на земле, Джо, – впервые назвал мужчина своего собеседника по имени. – Тем более, что даже на Папу Римского совершалось покушение. А Рональд всего лишь пешка в руках тех, кто поставил его на это место.

– Себя вы, разумеется, тоже к ним причисляете? – не без ехидства осведомился тот, кого назвали Джозефом. – Я всегда думал, Боб, что скромность не является вашей основной добродетелью.

Роберт смерил своего собеседника тяжелым взглядом.

– До последней минуты я причислял к ним и вас, – сухо отпарировал он. – Но язвительность плохо сочетается с настоящей властью, заметьте это. Оставьте её дешевым политиканам, у них просто больше ничего за душой нет.

– Простите, босс, – кротко отозвался Джозеф. – У вас слишком хорошее виски, начинаешь терять над собой контроль. Впредь постараюсь воздерживаться.

– Ну, виски вы можете пить сколько угодно, – примирительно заметил Роберт, – вот остальное… Впрочем, к делу. Наберитесь терпения: история достаточно длинная. Думаю, она началась в то время, когда вы в лучшем случае посещали колледж и играли в регби и, конечно, тогда вам и в голову не приходило, что в один прекрасный день вы займете пост первого помощника главы ЦРУ. Хотя я об этом тоже не задумывался, если честно.

– Середина пятидесятых? – предположил Джозеф.

– Почти угадали. 1958 год. Россия. Если помните, мы тогда играли в замечательную игру под названием «холодная война», и весь мир с минуты на минуту ждал своей термоядерной кончины. Ну там ещё спутники, космос и прочая дребедень. И вот один никому не известный молодой человек принес в одно из московских издательств рукопись под названием «Третья мировая война». Огромная рукопись – страниц на четыреста…

Роберт замолчал и снова наполнил стакан, кивком пригласив своего собеседника сделать то же самое.

– Ее приняли? – с любопытством спросил Джозеф.

– Разумеется, нет, – усмехнулся Роберт. – В то время рукопись с таким названием не могли принять ни в одном издательстве СССР. Они же там всегда боролись за мир во всем мире.

– Параллельно помогая кубинским коммандос, – усмехнулся в ответ Джозеф. – И не только им. Так что же этот молодой человек?

– Парень оказался настырным и потребовал рецензию. Рецензию он получил, разумеется, разгромную, так что книга в СССР так никогда и не появилась. Зато копия рукописи таинственным образом оказалась на столе у одного из моих предшественников на этом посту, о чем автор, судя по всему, до сих пор не подозревает. Если ещё жив, конечно. Все-таки тридцать лет прошло… А рукопись любопытная. В ней детально описан план третьей мировой войны, развязанной, замечу, Советами, для которой требовалось шестьдесят тысяч танков…

– Всего-то? – снова иронично усмехнулся Джозеф.

– Смешного там было мало. Двадцать тысяч танков совершают бросок на запад и юго-запад Европы, с ходу форсируют Рейн, проходят через всю Францию, через Пиренеи, проникают в Испанию, далее – Гибралтар и – по стопам Роммеля…

– Роммель скверно кончил со своими танковыми армиями, – заметил Джозеф.

– Думаю, и тут дело обернулось бы не лучше, но подумайте, что стало бы с Европой? Она практически вся могла превратиться в Польшу сорокового года. А ведь по плану предполагалось ещё два танковых удара, чуть менее мощных: через Италию в Ливию и Северную Африку, а через Персию – в Сирию и Палестину.

– Классическая военная утопия. Они даже с Афганистаном не смогли справиться, хотя начало, должен признать, было блестящим. Танки – не просто военные машины, это – нефть, это – коммуникации, это – заводы для производства новых машин и запасных частей… Это, наконец, черт побери, огромные деньги!

Роберт молчал, задумчиво глядя на угасающее пламя в камине. Со стороны могло даже показаться, что он задремал. Но Джозеф слишком хорошо знал своего шефа, чтобы поверить в это, но он знал также, что прерывать молчание не стоит: чтобы не вызывать раздражения. Оставалось терпеливо ждать продолжения разговора, не сомневаясь в том, что оно последует.

– Безусловно, утопия, – внезапно нарушил молчание Роберт. – Но по ней можно со стопроцентной точностью определить военные амбиции Советов. Ведь их единственным уязвимым местом всегда была элементарная нехватка денег, тех денег, которые они могли потратить на гонку вооружений. И заметьте, победа в этой гонке давалась нам не без труда, хотя с каждого доллара национального дохода Америка тратила восемнадцать центов, а СССР – восемьдесят копеек с рубля. Мы просто могли играть в эту игру значительно дольше, вот и все. Наши центы должны были кончиться позже, чем их копейки.

– И все-таки они заставили нас потратить более чем достаточно, – заметил Джозеф.

– Хуже того, они нас перехитрили, – мрачно ответил Роберт. – Они чрезвычайно ловко обошли все расставленные ловушки и стали насаждать близкие им по духу режимы по всему миру. Вспомните Анголу, Джо. А Латинская Америка? Да, расстояния были колоссальными, и это во многом связывало Советам руки, но зато они вытряхивали из нас максимально возможное количество этих самых центов. И ещё эти «ястребы» в Пентагоне, которым все равно во что палить, лишь бы арсеналы ломились от боеприпасов…

В дверь чуть слышно постучали, глава ЦРУ не выносил резких звуков. Его помощники знали об этом, как знали и о том, что можно не дожидаться разрешения войти после стука: если Роберт не хотел, чтобы его тревожили, он просто запирал дверь. Поэтому через несколько секунд перед Робертом уже лежала папка с документами. Он бегло просмотрел их и тихонько рассмеялся.

– Ну вот и все. Теперь остается только ждать: управлять событиями мы больше не можем, они фактически вышли из-под нашего контроля. Нужный человек, в нужное время, в нужном месте… Так на чем я остановился, Джо?

– На «ястребах» из Пентагона.

– Да нет же! На том, что Советский Союз уже практически труп, с ним считаются только по инерции.

– По инерции там какой-нибудь дурак доберется до «чемоданчика с кнопкой», – мрачно ответил Джозеф, – и они здорово нагадят Америке напоследок.

– На это у них уже практически не осталось времени, – отозвался Роберт. – К тому же они делают все, чтобы себя погубить. Примеры? Пожалуйста. Оставим пока Горбачева, это отдельная тема для беседы, вернемся к ней позже. Тем более он не один там решает важные проблемы. Они зациклились на очередной утопической идее: директивным способом отучить русский народ от пьянства. Идиоты! «Сухой закон» в Америке в свое время породил мафию, а страна понесла колоссальный материальный ущерб. Финны держатся только потому, что им недалеко ехать до Ленинграда, где полно дешевой выпивки, и потому, что настоящим бандитам в их захолустье просто нечего делать. Россия же захлебнется в самогоне и связанным с ним криминальном бизнесе.

– Но есть же там и умные политики. Шеварднадзе, например.

– Во-первых, он грузин и, значит, никогда не получит ни высшего поста, ни реальной власти. Такое было под силу только Сталину. Во-вторых, он там – чужак. Европейски образованный человек, почти откровенно мечтающий о суверенной грузинской республике… На русских ему просто плевать. Помяните мое слово, через несколько лет он будет просить о приеме Грузии в НАТО. Я же говорю, что они сами себе выкопают могилу, эти перестроечники.

– Но если им действительно удастся перестроить экономику страны по западному образцу…

– Им это не удастся! – категорически отрезал Роберт. – Вы не изучали историю России так тщательно, как я, Джо. Это не упрек, это констатация. У вас и так хватает важных дел. А для меня российская история своего рода хобби. Так вот, если вам интересно, сейчас Советы начинают шестую по счету перестройку.

– Какую? – ошарашенно переспросил Джозеф, искренне считая, что ослышался.

– Шестую, Джо, шестую. К 1921 году большевики, хотя и получили политическую власть, своими экономическими экспериментами настроили против себя чуть ли не всю страну. Пришлось давать полный назад и восстанавливать по сути старый порядок, только с новыми чиновниками…

– Про НЭП я слышал, – заметил Джозеф. – Точнее, читал. Но не думал, что эта политика была перестройкой.

– А НЭП и не являлся перестройкой, это, повторяю, был откат назад. Первая настоящая перестройка началась тогда, когда окончательную победу в политической грызне одержал Сталин и фактически стал диктатором в России. А продолжение «новой экономической политики» грозило смести с политической арены – за ненадобностью – новый правящий класс, партийную номенклатуру, несколько сотен тысяч человек. Для того, чтобы удержаться у кормушки, требовалось срочно что-то предпринять. И Сталин изобрел гениальный стратегический ход: принудительно увеличил вдвое скупку зерна у крестьян и соответственно его экспорт. Вырученные же деньги предполагалось пустить на ускоренную индустриализацию страны и за четыре года – к 1932 году, если точно следовать партийным документам того времени, – построить коммунизм: бесплатное питание, одежда, жилье и шестичасовой рабочий день. Если бы эта авантюра удалась…

– Сталин оказался бы более велик, чем Ленин? – предположил Джозеф.

– Совершенно верно. Но крестьяне отказались продавать зерно за бесценок. Можно было снова прибегнуть к силе и просто отобрать хлеб, но это уже было опасно для самого диктатора. И Сталин пошел другим путем, путем коллективизации. Недовольных и наиболее зажиточных выселяли в глухие районы Сибири, обрекая их на смерть от голода и холода. Было репрессировано около двенадцати миллионов человек. Дети, старики, женщины… А когда у крестьян отобрали ещё и семенной хлеб, от голода погибло ещё около восьми миллионов.

– Они столько же потеряли во второй мировой, – потрясенно выдохнул Джозеф.

– Возможно. Это же Азия, человеческая жизнь там ничего не стоит. В общем, первая перестройка бесславно провалилась.

– Насколько мне известно, хлеб с тех пор Россия уже никогда не экспортировала, – блеснул эрудицией Джозеф.

– Совершенно верно. Удар по сельскому хозяйству оказался таким разрушительным, что его не восстановили до сих пор – шестьдесят с лишним лет спустя. И нет ни малейшей уверенности в том, что восстановят в обозримом будущем. Потому что опять идут только разговоры – на сей раз о каком-то ускорении научно-технического прогресса. Конкретных способов никто, естественно, не предлагает. Но мы отвлеклись. К сегодняшней России мы ещё вернемся.

Вторая перестройка началась с приходом к власти Хрущева – в середине пятидесятых годов – и длилась неполных восемь лет. Начал её новый советский лидер с закрытого доклада о разоблачении культа личности Сталина. Придя к власти, Хрущев и не помышлял о какой-то перестройке, возможно, он даже слова такого не слышал. Ему просто нужно было обойти более сильных политических соперников, поэтому он и решился на такой отчаянный шаг. Отчаянный, поскольку результатом стал не столько сильный шок в самой России, сколько антикоммунистическое восстание в Венгрии в 1956 году, куда более мощное, чем аналогичное выступление в ГДР в 1953 году. После этого все оставшиеся годы своего нахождения у власти Хрущев занимался в основном тем, что пытался загнать джинна вольнодумства обратно в бутылку. Но процесс оказался необратимым.

– При чем же тут перестройка? – наморщил лоб Джозеф. – Я что-то не пойму.

– А при том, что Хрущев вновь обещал советскому народу коммунизм, причем даже назвал конкретную дату его наступления: 1980 год. Выдвинув этот лозунг, он организовал разработку новой программы партии и начал её интенсивную пропаганду. Кроме того, объявил, что за семь ближайших лет СССР окончательно перейдет в разряд развитых стран мира, и в связи с этим выдал крестьянам паспорта, которые у них отобрали при Сталине. Поверив пропаганде, крестьяне в массовом порядке стали переселяться в города, которые совершенно не были готовы к такому наплыву новых жителей, – кстати, последствия этой стихийной миграции ощущаются до сих пор, – традиционный сельский уклад жизни был окончательно разрушен. Что, как вы понимаете, не пошло на пользу ни сельскому хозяйству, ни промышленности. А тут ещё осложнения во внешней политике…

– Если не ошибаюсь, Карибский кризис произошел именно при Хрущеве?

– Не ошибаетесь. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения советской партийной элиты. И Хрущева быстро заменили на Брежнева, который в 1966 году без особого шума начал перестройку номер три. Собственно, начал не он, а глава тогдашнего правительства Косыгин. Не посягая на основы просталинского по своей сути режима, то есть с жесткой цензурой, но без массовых репрессий, предполагалось дать большую самостоятельность предприятиям, учреждениям, организациям и тем самым повысить эффективность экономики, низкий уровень развития которой был уже угрожающим.

– Получилось?

– Нет, помешала «пражская весна» 1968 года, после чего быстро произошел «откат на исходные позиции». Ознаменовалось это тотальным разгромом общественных наук, литературы, искусства вообще, жесткими гонениями против горстки диссидентов и окончательным коллапсом экономики. А в 1972 году выяснилось, что «холодную войну» Советы нам проиграли, и дальнейшая гонка вооружений стала бессмысленной. Попытались помириться…

– Встреча Брежнева и Форда в начале семидесятых, – быстро вставил Джозеф.

Роберт кивнул:

– Совершенно верно. Одновременно был подготовлен пакет документов, предполагавший четвертую перестройку. Подробности мало кто знает, но говорят, что Брежнев, ознакомившись с этими документами, заявил: «Дайте умереть спокойно».

– Похоже на анекдот.

– В каждой шутке есть доля истины. Так или иначе, очередная перестройка завершилась, не начавшись. Тем более что в 1979 году Советы сделали роковой шаг: ввели войска в Афганистан. Они не учли наш военный вьетнамский опыт, и результаты оказались столь же плачевными. В политическом же аспекте афганская война стала началом конца, хотя многие отказываются в это верить.

– Согласитесь, Роберт, поверить действительно трудно. Огромная, практически несокрушимая империя…

– А разве мало было в истории человечества таких империй? Не зря китайцы желают своим врагам жить в эпоху перемен. Русским в этом смысле фатально не везло: после Брежнева к власти пришел Андропов, который, казалось бы, мог остановить процесс распада, но… Но судьба отпустила ему всего лишь год с небольшим…

– Судьба? Я слышал, что этой судьбе чуть-чуть помогли…

– Возможно. У этой милой дамы всегда находятся те или иные помощники. Как бы то ни было, начатая Андроповым перестройка номер пять скончалась вместе с ним. Так что наш друг Горби затеял шестую по счету перестройку, и я готов спорить на что угодно – она тоже провалится.

– Почему вы в этом так уверены?

– Потому что он решил выпустить на простор так называемую предпринимательскую инициативу. Джо, при их политическом строе, при их менталитете это – самоубийство. Через несколько лет Россия окажется в руках мафии, и то, что творилось у нас во времена «сухого закона», покажется просто школьным пикником. Я достаточно хорошо осведомлен о том, что происходит в Советском Союзе. Джо, это – агония, но она может продолжаться неопределенно долго, общество слишком запугано, и многие помнят сталинские времена. Но если чуть-чуть подтолкнуть события…

– Каким образом? – с жадным любопытством спросил Джозеф.

– Убить президента, – безмятежно отозвался Роберт. – Или хотя бы попытаться убить.

– Убить Горбачева?

– Нет. Нашего старого, доброго Ронни, когда он поедет с дружественным визитом в Москву.

Джозеф ошарашенно уставился на своего начальника, за мыслями которого часто не поспевал.

– Зачем, во имя всего святого, вам это понадобилось? – наконец спросил он. – То есть я, конечно, догадываюсь, зачем. Но почему в Москве?

– Простите за каламбур, дружище, но мы таким образом сможем убить сразу двух зайцев. Даже трех. Ублажить «ястребов», произвести кое-какие политические перестановки и, главное, сделать Россию ещё одной страной международного терроризма. Как вы думаете, сядет кто-нибудь после этого с русскими за стол переговоров?

– Думаю, что нет, – пробормотал Джозеф, все ещё осмысливая услышанное.

– А я так просто в этом уверен. Теперь – более чем уверен. Нужный человек найден, проинструктирован, и нам осталось, как я уже говорил, ждать естественного развития событий. Даже если он промахнется, – скандал будет громким. А он не должен промахнуться. Во всяком случае, насколько мне известно, до сих пор он этого не делал.

– А если русские его обезвредят? – поинтересовался Джозеф.

– Для того чтобы кого-то обезвредить, его нужно сначала вычислить. – усмехнулся Роберт. – А информацией располагает такое ограниченное число людей, что утечка практически невозможна. То есть я её просто не допускаю.

– Но если…

– Если у русских есть собственный Джеймс Бонд или князь Малко, то мы, безусловно, проиграем, и мне придется в лучшем случае подавать в отставку. В лучшем случае. Но таких людей там нет. Их там никогда не было. Русские не приучены думать самостоятельно, у них все подчинено распоряжениям вышестоящих, как они говорят, товарищей. И не нужно снова задавать вопрос «А если?». Даже если произойдет утечка, русские обязаны будут поставить нас в известность о том, что на Рейгана готовится покушение. Мы же предупредили их, когда в прошлом году такое планировалось по отношению к Горбачеву во время его визита к нам. Это -неписаные правила охраны любой страны, Джо, и нарушать их никто никогда не будет. Ситуация беспроигрышная на… девяносто девять процентов.

– Почему же не на все сто, босс? – не без ехидства осведомился Джозеф.

– Потому что один процент всегда следует оставлять на непредвиденные обстоятельства, но в данном случае я говорю это из чистого суеверия. Я ведь чертовски суеверен, Джо, наверное, поэтому так долго продержался на своем посту. Хотя… никто ещё не отменял постулата о том, что в нашем деле успех от катастрофы отделяет лишь тонкий волосок.

– В прошлом году ребята из охраны Горбачева произвели на меня скорее благоприятное впечатление. Они не выглядят зашоренными идиотами, Боб. А их начальник – тем более. Мне показалось, что он даже чересчур осторожен и умен, хотя всячески пытался это скрыть и уходил от любого серьезного разговора. Этот человек может поломать всю вашу игру. Он отвечает за безопасность Горби, значит, малейшая опасность его насторожит. И вообще, если русские что-то заподозрят…

– То сообщат нам! – с нескрываемым раздражением отрезал Роберт, громыхнув стаканом по столу. – Понятно? А уж я постараюсь, чтобы они никого не обнаружили. Да, вы правы, они не идиоты, но и не супермены. К сожалению, я лично не общался с начальником охраны Горби, но вряд ли он чем-то отличается от всех остальных. В общем, хотите пари? Мне давно нравится ваш портсигар.

– А мне – ваше кресло, босс, – шутливо отозвался Джозеф. – Раз вы так уверены в успехе, то давайте заключим пари. Мой портсигар против вашего кресла. Я не слишком много запрашиваю?

Роберт немного отпил из своего стакана и слегка покачал головой:

– Нет, Джо, не слишком. Но вряд ли вы и это получите.

* * * * *

Собеседники и представить себе не могли, что за две недели до заключенного ими пари в одном из ресторанов Нью-Йорка ужинали двое: Руководитель международной террористической организации и его финансовый Советник. Такие ужины давно стали традиционными, между сменой блюд происходил обмен важнейшей информацией, подписывались документы, решавшие судьбу целой страны или нации, не говоря уже об отдельных политических деятелях. Но иногда это были просто приятные совместные трапезы с ни к чему не обязывающими светскими беседами. Руководитель ценил своего Советника за безупречное прошлое (его руки совершенно не были запятнаны чьей бы то ни было кровью), высокую компетентность в его сфере, наконец, за молчаливость. Советника же искренне восхищал тот блеск, с которым Руководитель проводил самые головоломные операции, запутывая службы безопасности и ловко обходя хитроумно расставленные ловушки. Иногда, правда, казалось, что Руководитель внушает Советнику что-то вроде страха – слишком много человеческих жизней было у того на совести и слишком легко он к этому относился, – но это Руководителю было только лестно: он всегда считал, что обладает почти феноменальной силой внушения и может напугать кого угодно одним лишь взглядом.

В тот вечер они встретились за обычным ужином. Разумеется, затрагивались и деловые вопросы, но вскользь, как бы предварительно, примеривающе. На сей раз речь зашла о предстоящем визите Рональда Рейгана в Москву.

– Потепление в отношениях? – равнодушно осведомился Советник. – Надо поинтересоваться, нет ли там каких-нибудь стоящих совместных проектов. Можно было бы выгодно поместить часть денег…

– Даже и не думайте, старина, – хохотнул Руководитель. – Гораздо выгоднее просто раздать эти деньги на благотворительные цели. Или выбросить с крыши небоскреба. По крайней мере сейчас, конечно.

– Вы так полагаете? – чуть более заинтересованно осведомился Советник. – Я считал, что для вложения капиталов русские все-таки перспективны. Там начинается какая-то перестройка…

– Она скоро закончится, – безапелляционно отозвался Руководитель. – И не без нашей с вами помощи.

– Мы не единственные, кто может вкладывать деньги в их бизнес, – пожал плечами Советник.

– Вы не поняли, старина. После того, что скоро произойдет, никто не станет вкладывать деньги в русских. Вот тогда придет наш черед. Но только тогда.

Советник чуть приподнял брови и знаком приказал крутившемуся поблизости официанту принести ещё выпивки. Это качество – полное отсутствие любопытства, ну, разве что чуть-чуть обозначенное, из чистой вежливости по отношению к собеседнику, – особенно высоко ценил Руководитель. Людей такого склада он мог пересчитать по пальцам на одной руке.