Текст книги "Переводы стихов"

Переводы стихов
Светлана Чернавская

© Светлана Чернавская, 2024

ISBN 978-5-0062-5168-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С немецкого языка

Der Brief…

Heinrich Heine

 
Der Brief, den du geschrieben,
Er macht mich gar nicht bang;
Du willst mich nicht mehr lieben,
Aber dein Brief ist lang.
 
 
Zwölf Seiten, eng und zierlich!
Ein kleines Manuskript!
Man schreibt nicht so ausführlich,
Wenn man den Abschied gibt.
 
 
***
 

Генрих Гейне

 
Я получил твоё посланье:
Ты пишешь на пяти страницах,
Чтоб понял я твоё желанье
Со мною навсегда проститься.
Но с недоверчивою миной
Читаю манускрипт пространный.
Не пишут о разрыве длинно —
Твоё письмо, признаюсь, странно…
 

Die schöne Nacht

Johann Wolfgang Goethe

Nun verlass’ ich diese Hütte,

Meiner Liebsten Aufenthalt,

Wandle mit verhülltem Schritte

Durch den öden finstern Wald:

Luna bricht durch Busch und Eichen,

Zephyr meldet ihren Lauf,

Und die Birken streun mit Neigen

Ihr den süßten Weihrauch auf.

Wie ergetz’ ich mich im Kühlen

Dieser schönen Sommernacht!

O wie still ist hier zu fühlen,

Was die Seele glücklich macht!

Läßt sich kaum die Wonne fassen;

Und doch wollt’ ich, Himmel, dir

Tausend solcher Nächte lassen,

Gäb’ mein Mädchen Eine mir.

Волшебная ночь

Иоганн Вольфганг Гёте

Я покидаю этот милый кров,

Любовью и желаньем полный.

Ещё кипит от счастья кровь —

Остудит лес прохладой голову.

Луна мне на тропинку светит,

Зефир пьянит нежнее розы,

И пахнет терпко дубом летним,

И сладким ладаном – берёзы.

Приятно одному в лесной глуши

Идти в этой ночи прекрасной,

И ощущать парение души,

В блаженстве тая, словно в сказке.

О Небеса, премного благодарен —

Вы ночь волшебную мне подарили,

Но тысячу таких я променяю

На ночь одну с моей любимой.

An die Guenstigen

Johann Wolfgang Goethe

Dichter lieben nicht zu schweigen,

Wollen sich der Menge zeigen.

Lob und Tadel muss ja sein!

Niemand beichtet gern in Prosa;

Doch vertraun wir oft sub Rosa

In der Musen stillem Hain.

Was ich irrte, was ich strebte,

Was ich litt und was ich lebte,

Sind hier Blumen nur im Strauss;

Und das Alter wie die Jugend,

Und der Fehler wie die Tugend

Nimmt sich gut in Liedern aus.

К доброжелателям

Иоганн Вольфганг Гёте

Питает дух поэта похвала,

Безвестность же печальней, чем хула…

Что прозой выразить не смею,

Свободно я доверю музе грёз

В тиши зелёной рощи среди роз

И пред толпой в стихах откроюсь смело.

Мои удачи и мои стремленья,

Мои страданья и души горенье,

Ошибки – будто добродетель,

И старость в маске младости надетой…

Свои мечты я, как цветы, собрав букетом,

Одной лишь песне и могу доверить.

Gefunden

Johann Wolfgang Goethe

 
Ich ging im Walde
So für mich hin,
Und nichts zu suchen,
Das war mein Sinn.
Īm Schatten sah ich
Ein Blümchen stehn,
Wie Sterne leichtend,
Wie Äuglein schön.
Ich wollt es brechen,
Da sagt ′ es fein:
Soll ich zum Welken
Gebrochen sein?
Ich grub′ s mit allen
Den Würzlein aus,
Zum Garten trug ich′ s
Am hübschen Haus.
Und pflanzt es wieder
Am stillen Ort;
Nun zweigt es immer
Und blüht so fort.
 

Найдёныш

Иоганн Вольфганг Гёте

 
Однажды по′ лесу я шёл
Без мыслей, планов и без цели.
Лишь отдыха искал душой
В прохладном сумраке вечернем.
Кусты, деревья, травы, пни…
И вдруг увидел я цветочек.
Как звёздочка, мерцал в тени
Красивый ангельский глазочек.
Хотел тут я его сорвать,
Но тихо мне цветок промолвил:
«Как больно, страшно увядать,
Быть сломанным рукой безвольной».
Я с корнем вырыл тот цветок
И в сад отнёс к своему дому,
И в землю посадил, чтоб мог
Найти он там приют спокойный.
Теперь всегда в уютном месте
Расти цветок прекрасный сможет.
С тобою будем любоваться вместе,
Никто его не потревожит…
 

Unterm weißen Baume

Heinrich Heine

 
Unterm weißen Baume sitzend
Hörst du fern die Winde schrillen,
Siehst wie oben stumme Wolken
Sich in Nebeldecken hüllen;
Siehst, wie unten ausgestorben
Wald und Flur, wie kahl geschoren;
Um dich Winter, in dir Winter,
Und dein Herz ist eingefroren.
Plötzlich fallen auf dich nieder
Weiße Flocken, und verdrossen
Meinst du schon mit Schneegestöber
Hab’ der Baum dich übergossen.
Doch es ist kein Schneegestöber,
Merkst es bald mit freud’gem Schrecken;
Duft’ge Frühlingsblüthen sind es,
Die dich necken und bedecken.
Welch ein schauersüßer Zauber!
Winter wandelt sich in Maye,
Schnee verwandelt sich in Blüthen,
Und dein Herz es liebt aufs Neue.
 

Под белоснежным деревом

Генрих Гейне

 
Под белоснежной яблоней в саду,
Где тишина и голый луг кругом,
Присел я ненадолго отдохнуть,
Взобравшись на высокий холм.
Затянут облаками свод небес.
Внизу – тумана одеялом плотным
Укрыт раздетый и безмолвный лес,
И стынет сердце на ветру холодном.
В такой ненастный, хмурый, серый день
Душа печалью и тоской объята…
Вдруг с дерева посыпалась метель,
А я и так устал от снегопадов…
Но почему так снег благоухает?
Какое-то природы волшебство!
Меня он укрывает и не тает,
А может, это чьё-то озорство?
Но тут с немым восторгом понимаю,
Что это лепестки, не снега хлопья.
Зима внезапно обернулась маем,
И сердце вновь любить способно.
 

Lorelei

Heinrich Heine

Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,

Daß ich so traurig bin;

Ein Märchen aus alten Zeiten,

Das kommt mir nicht aus dem Sinn.

Die Luft ist kühl und es dunkelt,

Und ruhig fließt der Rhein;

Der Gipfel des Berges funkelt

Im Abendsonnenschein.

Die schönste Jungfrau sitzet

Dort oben wunderbar,

Ihr goldnes Geschmeide blitzet,

Sie kämmt ihr goldenes Haar.

Sie kämmt es mit goldenem Kamme

Und singt ein Lied dabei;

Das hat eine wundersame,

Gewaltige Melodei.

Den Schiffer im kleinen Schiffe

Ergreift es mit wildem Weh;

Er schaut nicht die Felsenriffe,

Er schaut nur hinauf in die Höh’.

Ich glaube, die Wellen verschlingen

Am Ende Schiffer und Kahn;

Und das hat mit ihrem Singen

Die Lorelei getan.

Лорелея

Генрих Гейне

Замшелых утёсов громады вокруг,

С трудом направлял я свой чёлн…

И вспомнил преданье старинное вдруг,

Плывя средь бушующих волн:

«В излучине Рейна средь скал неприступных,

Где воды в порогах вскипают,

Сидит одиноко на дальнем уступе

Прекрасная дева младая.

Из золота платье на ней и накид,

В руке золотой держит гребень,

И волосы солнце её золотит

На фоне вечернего неба.

Проводит по ним этим гребнем она

И ангельским голосом песнь напевает…

Своей красотой дева сводит с ума,

Печальная участь гребцов поджидает…»

Есть много на свете преданий красивых,

Я в сказки, легенды не верю.

Но взгляд мой зачем-то по скалам скользит:

А вдруг где-то там Лорелея…

Gedichte sind…

Johann Wolfgang Goethe

Gedichte sind gemalte Fensterscheiben!

Sieht man vom Markt in die Kirche hinein,

Da ist alles dunkel und düster;

Und so siehts auch der Herr Philister.

Der mag denn wohl verdrießlich sein

Und lebenslang verdrießlich bleiben.

Kommt aber nur einmal herein!

Begrüßt die heilige Kapelle;

Da ists auf einmal farbig helle,

Geschicht und Zierat glänzt in Schnelle,

Bedeutend wirkt ein edler Schein,

Dies wird euch Kindern Gottes taugen,

Erbaut euch und ergetzt die Augen!

Стихи

Иоганн Вольфганг Гёте

Стихи подобны в церкви витражам —

Смотря с базара, что увидишь там?

Лишь пыль на стёклах, темь и мрак,

Любой прохожий скажет – это так.

Открой в поэзию однажды дверь,

Как будто в храм. Что видишь там теперь?

Лучится солнце в разноцветное стекло,

И в храме ярко, красочно, светло.

Ты двери за собою затвори,

Чтоб наслаждаться Словом изнутри.

Здесь, Божьи дети, в сей святой тиши, —

Услада глаз, возвышенность души.

Novemberlied

Johann Wolfgang Goethe

Dem Schuetzen, doch dem alten nicht,

Zu dem die Sonne flieht,

Der uns ihr fernes Angesicht

Mit Wolken ueberzieht;

Dem Knaben sei dies Lied geweiht,

Der zwischen Rosen spielt,

Uns hoeret und zur rechten Zeit

Nach schoenen Herzen zielt.

Durch ihn hat uns des Winters Nacht,

So haesslich sonst und rauh,

Gar manchen werten Freund gebracht

Und manche liebe Frau.

Von nun an soll sein schoenes Bild

Am Sternenhimmel steh’n,

Und er soll ewig, hold und mild,

Uns auf– und untergeh’n.

Ноябрьская песня

Иоганн Вольфганг Гёте

Стрелку верховному, но нет, не старцу,

Который солнца направляет путь,

На лик которого в Небесном царстве

Нам не позволят облака взглянуть.

Пусть эта песня будет для младенца,

Что беззаботно среди роз играет,

Амурный лук его нацелен в твоё сердце

И, время выбрав нужное, стреляет.

И станет ближе и дороже друга

Та, в честь которой пущена стрела,

Прекрасная и милая подруга,

И ночь ноябрьская окажется светла…

Пусть кроткий мальчик до скончанья века,

Пока свет звёзд далеких не погас,

Стрелой амурной поражает человека,

И пусть любовь хранит и возвышает нас.

Wandere!

Heinrich Heine

 
Wenn dich ein Weib verraten hat,
So liebe flink eine andere;
Noch besser waur’es, du liessest die Stadt —
Schneure den Ranzen und wandere!
Du findest bald einen blauen See,
Umringt von Trauerweiden;
Hier weinst du aus dein kleines Weh
Und deine engen Leiden.
Wenn du den steilen Berg ersteigst,
Wirst du betrauchtlich auchzen;
Doch wenn du den felsigen Gipfel erreichst,
Horst du die Adler krauchzen.
Da wirst du selbst ein Adler fast,
Du bist wie neugeboren,
Du feuhlst dich frei, du feuhlst: du hast
Dort unter nicht viel verloren.
 

Когда предала тебя женщина…

Генрих Гейне

 
Когда предала тебя женщина —
В другую влюбиться попробуй,
А лучше – рюкзак взяв заплечный,
Отправься с утра в путь-дорогу.
Оставив удушливый город,
Найдёшь скоро озеро синее.
Поплачь здесь немного о горе
В тени под плакучими ивами.
И дальше иди – в горы, к скалам,
Достигни там пика вершины,
И там, невозможно усталый,
Ты клёкот услышишь орлиный.
И сам ощутишь себя птицей,
Над миром паря беспредельным,
И сможешь повторно родиться —
Ведь в жизни немного потеряно.
 

Ein Fichtenbaum

Heinrich Heine

 
Ein Fichtenbaum steht einsam
Im Norden auf kahler Höh’
Ihn schläfert; mit weißer Decke
Umhüllen ihn Eis and Schnee.
 
 
Er träumt von einer Palme,
Die fern im Morgenland
Einsam und schweigend trauert
Auf brennender Felsenwand.
 

Кедр и пальма

Генрих Гейне

 
Стоит на скале и стоял тут всегда
Один на ветру кедр могучий.
Спит в саване белом из снега и льда
В дыхании севера жгучем.
 
 
И видит, наверное, в снах полуночных,
Что где-то, стройна и печальна,
На знойном утёсе под солнцем восточным
Растёт одинокая пальма…
 

Sie liebten…

Heinrich Heine

 
Sie liebten sich beide, doch keiner
Wollt’ es dem andern gestehn;
Sie sahen sich an so feindlich,
Und wollten vor Liebe vergehn.
Sie trennten sich endlich und sahn sich
Nur noch zuweilen im Traum;
Sie waren längst gestorben,
Und wußten es selber kaum.
 

***

Генрих Гейне

 
Они любили так друг дружку!
Признаться только в том боялись,
Смотреть старались равнодушно,
А от любви бежать пытались.
Разъехались потом навеки,
Во сне встречались иногда…
Когда им смерть прикрыла веки —
О том и не узнали никогда…
 

С английского языка

The Human Seasons

John Keats

 
Four Seasons fill the measure of the year;
There are four seasons in the mind of man:
He has his lusty Spring, when fancy clear
Takes in all beauty with an easy span:
He has his Summer, when luxuriously
Spring’s honied cud of youthful thought he loves
To ruminate, and by such dreaming high
Is nearest unto heaven: quiet coves
His soul has in its Autumn, when his wings
He furleth close; contented so to look
On mists in idleness– to let fair things
Pass by unheeded as a threshold brook.
He has his Winter too of pale misfeature,
Or else he would forego his mortal nature.
 

Четыре сезона

Джон Китс

 
Четыре времени имеется у года,
У человека тоже есть сезоны:
Весной в душе – страстей, фантазий взлёты,
Вбирает жадно красоту влюблённый.
Сорвав весенний опьяняющий цветок,
Плодов любви он летом пожинает ниву,
А осенью укрыться от любых невзгод
Захочет в тихой гавани залива.
И крылья сложит, те, что мчали ввысь,
Как сквозь туман, смотря на красоту вещей.
Что волновало сердце, плоть и мысль —
Течёт спокойно мимо, как ручей.
И бледная зима придёт, поверьте,
Иначе был бы человек бессмертен!
 

The Grasshopper аnd Cricket

John Keats

 
The Poetry of earth is never dead:
When all the birds are faint with the hot sun,
And hide in cooling trees, a voice will run
From hedge to hedge about the new-mown mead;
That is the Grasshopper’s—he takes the lead
In summer luxury, —he has never done
With his delights; for when tired out with fun
He rests at ease beneath some pleasant weed.
The poetry of earth is ceasing never:
On a lone winter evening, when the frost
Has wrought a silence, from the stove there shrills
The Cricket’s song, in warmth increasing ever,
And seems to one in drowsiness half lost,
The Grasshopper’s among some grassy hills.
 

Кузнечик и сверчок

Джон Китс

 
Поэзия земли всегда жива.
Когда, изнемогая от жары,
Умолкнут птиц и соло, и хоры,
Пичужек спрячут в листьях дерева,
Услышим за оградой звуки скрипки —
Среди травы некошеной медвяной,
Смычком аккорды извлекая рьяно,
Кузнечик будет радостно пиликать.
Зимой, когда в печи трещат дрова, —
Сверчок, никем и мною не замечен,
В тепле стрекочет бодрые куплеты —
Поэзия земли всегда жива.
И в полусне покажется – кузнечик
Настроил скрипку посредине лета…
 

Daffodils

William Wordsworth

 
I wandered lonely as a cloud
That floats on high o’er vales and hills,
When all at once I saw a crowd,
A host, of golden daffodils;
Beside the lake, beneath the trees,
Fluttering and dancing in the breeze.
Continuous as the stars that shine
And twinkle on the milky way,
They stretched in never-ending line
Along the margin of a bay:
Ten thousand saw I at a glance,
Tossing their heads in sprightly dance.
The waves beside them danced; but they
Out-did the sparkling waves in glee:
A poet could not but be gay,
In such a jocund company:
I gazed—and gazed—but little thought
What wealth the show to me had brought:
For oft, when on my couch I lie
In vacant or in pensive mood,
They flash upon that inward eye
Which is the bliss of solitude;
And then my heart with pleasure fills,
And dances with the daffodils.
 

Нарциссы

Уильям Вордсворт

 
Я шёл одиноко, как облако,
Что в небе плывёт над холмами,
И вдруг восхитился я обликом
Нарциссов, что реют, как пламя.
У самой воды под берёзами
Они танцевали у озера.
Цветы непрерывною линией
Тянулись у края воды,
Как сам Млечный путь длинный-длинный,
Мерцая, как всполох звезды.
Наверное, их несколько тысяч,
Танцующих с ветром нарциссов.
И волны подхвачены танцем,
Но были прекрасней цветы.
Не мог равнодушным остаться
Поэт посреди красоты.
Но я не имел представления,
Как ярко моё впечатление.
Что лёжа потом на диване,
Когда ничего мне не хочется,
Я эту картинку в себе вызываю
В блаженстве пустом одиночества.
И сердце от счастья ликует —
Я вместе с цветами танцую…
 

September 1815

William Wordsworth

 
While not a leaf seems faded; while the fields,
With ripening harvest prodigally fair,
In brightest sunshine bask; this nipping air,
Sent from some distant clime where Winter wields
His icy scimitar, a foretaste yields
Of bitter change, and bids the flowers beware;
And whispers to the silent birds, «Prepare
Against the threatening foe your trustiest shields.»
For me, who under kindlier laws belong
To Nature’s tuneful quire, this rustling dry
Through leaves yet green, and yon crystalline sky,
Announce a season potent to renew,
«Mid frost and snow, the instinctive joys of song,
And nobler cares than listless summer knew.
 

Приближение осени

Уильям Вордсворт

 
Ещё листва не сникла в рощах летних,
И урожай в полях под солнцем зреет —
Зимы далёкой вздох едва заметный
Уже из северного царства веет.
Она свой меч из льда острит и точит,
Грозит цветам и травам бессловесным,
И перемены горькие пророчит
Пролётным мелким птицам поднебесным.
А что же я, поэт, певец природы?
Мне этот шелест предосенний леса,
Кристальность яркой глубины небесной —
Предвестники для сердца обновленья.
Мороз и снег бодрящей непогоды —
Не то что лето, дарят вдохновенье.
 

Why art thou silent!

William Wordsworth

 
Why art thou silent! Is thy love a plant
Of such weak fibre that the treacherous air
Of absence withers what was once so fair?
Is there no debt to pay, no boon to grant?
Yet have my thoughts for thee been vigilant—
Bound to thy service with unceasing care,
The mind’s least generous wish a mendicant
For nought but what thy happiness could spare.
Speak – though this soft warm heart, once free to hold
A thousand tender pleasures, thine and mine,
Be left more desolate, more dreary cold
Than a forsaken bird’s-nest filled with snow
«Mid its own bush of leafless eglantine —
Speak, that my torturing doubts their end may know.
 

Почему ты молчишь?

Уильям Вордсворт

 
Почему ты молчишь? Моё сердце не знает…
Может, это любовь твоя прежняя,
Словно роза шиповника нежная,
На холодном осеннем ветру умирает.
Все долги я раздам и отрину дары,
Я готов быть и сирым, и нищим,
Лишь служить бы тебе до последней поры —
В том забвенья душа моя ищет.
Говори, не молчи, помнить сердцу дано
Все услады, что счастья виновники,
Но в молчанье твоём опустело оно,
Как гнездо на безлистом шиповнике.
Ведь сомненья мои – как с шипами венец,
Молви слово единое ты наконец!
 

Sonnet 23

William Shakespeare

 
As an unperfect actor on the stage,
Who with his fear is put besides his part,
Or some fierce thing replete with too much rage,
Whose strength’s abundance weakens his own heart;
So I, for fear of trust, forget to say
The perfect ceremony of love’s rite,
And in mine own love’s strength seem to decay,
O’ercharged with burden of mine own love’s might:
O let my books be then the eloquence
And dumb presagers of my speaking breast,
Who plead for love, and look for recompense,
More than that tongue that more hath
                                                     more expressed.
O learn to read what silent love hath writ:
To hear with eyes belongs to love’s fine wit.
 

Сонет 23

Уильям Шекспир

 
Как будто бы актёр неопытный на сцене,
Забывший роль, не в силах вымолвить словечка,
Или гепард в погоне за добычей ценной,
В избытке своей мощи ставший бессердечным —
Вот так же у меня теряются слова,
Когда их требует сказать любовный случай,
Уходят силы и кружится голова
От бремени влюблённости могучей.
О, будут пусть стихи мои красноречивы,
Глашатаями станут мыслей безыскусных,
Пусть требуют ответа на мои порывы
И лучше, чем язык, поведают о чувствах.
О, научись читать слова любви безмолвной!
Услышь глазами зов моей души влюблённой!
 

Sonnet 54

William Shakespeare

 
O how much more doth beauty beauteous seem
By that sweet ornament which truth doth give!
The rose looks fair, but fairer we it deem
For that sweet odour which doth in it live.
The canker blooms have full as deep a dye
As the perfumd tincture of the roses,
Hang on such thorns, and play as wantonly,
When summer’s breath their maskd buds discloses;
But, for their virtue only is their show,
They live unwooed, and unrespected fade,
Die to themselves. Sweet roses do not so,
Of their sweet deaths are sweetest odours made:
And so of you, beauteous and lovely youth,
When that shall vade, by verse distils your truth.
 

Сонет 54

Уильям Шекспир

 
Красивoe становится прекрасным,
Когда душа сияет благородством.
Так роза ароматом своим страстным
Средь всех цветов имеет превосходство.
Бутон шиповника похож на розу —
Он так же средь шипов чарует цветом,
Но превратятся под кустами в ком навоза
Раскрытые соцветья жарким летом.
Цветов тех не вспомянут бездыханных,
Исход печален их судьбы капризной,
Не то что розы шлейф благоуханный:
В изысканных духах – продленье её жизни!
…И пусть любовь твоя развеется, как прах,
Но дух её останется в моих стихах…
 

Sonnet 90

William Shakespeare

 
Then hate me when thou wilt, if ever, now,
Now while the world is bent my deeds to cross,
join with the spite of fortune, make me bow,
And do not drop in for an after-loss:
Ah do not, when my heart hath ’scaped this sorrow,
Come in the rearward of a conquered woe,
Give not a windy night a rainy morrow,
To linger out a purposed overthrow.
If thou wilt leave me, do not leave me last,
When other petty griefs have done their spite,
But in the onset come, so shall I taste
At first the very worst of fortune’s might.
And other strains of woe, which now seem woe,
Compared with loss of thee, will not seem so.
 

Сонет 90

Уильям Шекспир

 
Возненавидь меня сейчас, а не потом,
Сейчас, когда оставила меня удача.
Объединившись со всемирным злом,
Добей совсем, хоть и не бьют лежачих.
И не откладывай печаль мою на завтра,
Дождливым утром подменяя бурю ночи,
Не жди моих несчастий пика и разгара,
Чтоб неожиданный удар пришёлся точно.
И если хочешь уходить, уйди немедля,
Пока на плечи мне злосчастий груз не ляжет,
Чтоб в горькой чаше каплею не стать последней.
Я без тебя все беды не замечу даже,
Ведь нет на свете нестерпимей боли,
Чем разлучиться навсегда с тобою…
 

Sonnet 102

William Shakespeare

 
My love is strengthened though more
                                                   weak in seeming,
I love not less, though less the show appear,
That love is merchandized, whose rich esteeming,
The owner’s tongue doth publish every where.
Our love was new, and then but in the spring,
When I was wont to greet it with my lays,
As Philomel in summer’s front doth sing,
And stops her pipe in growth of riper days:
Not that the summer is less pleasant now
Than when her mournful hymns did hush the night,
But that wild music burthens every bough,
And sweets grown common lose their dear delight.
Therefore like her, I sometime hold my tongue:
Because I would not dull you with my song.