Текст книги "Ваше женское здоровье. Новый подход к лечению от французского гинеколога"

Гуманитарная работа

Вьетнам. Обычно мечта реализуется тогда, когда ты забываешь о ней в постоянном круговороте дел. Я работал, но всегда знал, что мне нравится помогать людям просто так, безвозмездно. Хотел ли я стать членом гуманитарной миссии? Никогда не думал об этом. Казалось, что это что-то глобальное и трудноосуществимое, пока однажды в одном медицинском журнале я не наткнулся на объявление: «Требуются французские врачи для налаживания работы Госпиталя Ханоя во Вьетнаме». Цель – сформировать профессиональную команду, обучить местных врачей медицинскому искусству на французский манер. Оплачивается только питание и проживание. Три недели в году.

Я ничего не знал про Вьетнам, не говорил на вьетнамском языке. Но у меня есть дух авантюризма и любовь к путешествием. Я купил книгу об этой стране, прочитал залпом и сразу подал заявку на участие в миссии. Мне предстояло узнать, что даже в закрытом обществе, которое функционирует по законам, тебе непонятным, быть врачом – удивительный шанс, словно ключик, открывающий двери в мир неизвестной культуры. К тому же путешествия, совмещенные с работой, – лучшее лекарство от иллюзий. Ты видишь реальную жизнь людей, далекую от туристической картинки, и это позволяет понять суть многих вещей.

Вьетнамские врачи, с которыми я столкнулся, поразили меня. Это были медики с огромнейшим желанием учиться, люди, который схватывали все на лету. Стоило им показать какую-нибудь медицинскую манипуляцию один или два раза, как они тут же повторяли все с невероятной точностью. Мы, молодые врачи изо всех уголков Франции, ввязавшиеся по доброй воле в эту авантюру, познакомились с иностранными коллегами, которые были настроены получать новый опыт со всей серьезностью.

Я НЕОДНОКРАТНО ПРИНИМАЛ РОДЫ У ВЬЕТНАМОК И НИКАК НЕ МОГ ПРИВЫКНУТЬ К ИХ МИНИАТЮРНОСТИ – КАЖДЫЙ РАЗ КАЗАЛОСЬ, ЧТО РОЖАЕТ 16-ЛЕТНЯЯ ДЕВУШКА.

Но, в отличие от трепетных подростков, вьетнамки совершенно не застенчивы и полностью раздеваются для любого осмотра. Они все слеплены будто по одному образцу – тонкие и очень изящные. Поэтому и все медицинские инструменты меньше привычных мне западных аналогов. Дамы во Вьетнаме очень долго сохраняют прекрасную кожу и волосы. Связано ли это с генетическим фактором, с той одержимостью, с которой они избегают солнца, или с их питанием? Рацион здесь крайне насыщен растительной пищей, фруктами и особенно соей, чье действие на организм схоже с влиянием женских гормонов-эстрогенов. Думаю, именно поэтому эти женщины преодолевают 50-летний рубеж намного легче, чем европейки.

Интересно, что жительницы этой страны предпочитают, чтобы ребенок приходил в мир «через большие двери, а не сквозь маленькое нижнее окошко», выбирая кесарево сечение даже тогда, когда показаний для этого нет. Они ориентируются на фазы Луны и часто просят врача провести операцию в определенное время. «Месье Салама, нужно, чтобы мой сын впервые увидел свет сегодня в 17:45», – говорили они мне. Я поднимал брови от удивления, но покорялся их воле. Иногда мне приходилось задерживать кесарево, сверяться с часами и извлекать малыша на несколько минут позже. И все это из-за уважения к даме и Луне!

Но вместе с этим со стойкостью вьетнамок не сравнится никакая выдержка любой наций. Я никогда не видел в других странах, чтобы женщина с огромными опухолями приезжала в госпиталь за 300 километров от своего дома, наутро спокойно переносила операцию, а спустя два дня таким же путем возвращалась домой. И во Франции, и в России фиброма в 5–7 сантиметров считается довольно большой. Во Вьетнаме мне приходилось иметь дело с новообразованиями в 15–20 сантиметров.

Хирургические вмешательства здесь не покрываются страховкой, оплата труда невелика, поэтому сумму на любое лечение здесь собирают всем семейством. До сих пор во многих местах Вьетнама сохраняется фактически родоплеменной строй, во главе рода стоит глава семьи – мужчина. В этом случае женщина может только согласно кивать головой, не имея возможности возразить. Однажды мы очутились в подобной консервативной деревеньке и были приглашены выпить чаю. Глава семьи сначала не позволил женщинам-врачам находиться с нами в одной комнате. Через полчаса нам удалось убедить его, что коллеги-женщины должны к нам присоединиться, но в течение всего разговора глава смотрел в глаза только мужчинам, игнорируя все попытки дам восстановить равноправие.

У вьетнамцев своеобразное чувство юмора. В один из визитов в Ханой я взял с собой моего тогда маленького сына Бенджамина. Женщина – секретарь госпиталя, увидев активного мальчика, сказала: «Господин доктор, какой у вас красивый сын!» На что я, решив блеснуть своим остроумием, ответил: «А отец даже привлекательнее сына!» Тогда она серьезно смерила меня взглядом, сравнила с подрастающим поколением и произнесла: «Нет, совсем нет». Не то чтобы я расстроился, но нельзя же принимать все настолько буквально!

Кстати, отношение к финансовой стороне вопросов в этой стране заметно отличается от того, к чему мы привыкли. Однажды поездка нашей французской миссии пришлась на 25 января – на вьетнамский Новый год. В этот день в Ханое, изобилующем ресторанчиками, все было закрыто. Тогда водитель, который сопровождал нас, сказал, что знает, где можно поужинать. В указанном им небольшом кафе нас приняли как королей. Но на столах не было меню – оказалось, хозяин заведения предлагал нам попробовать закуски, супы и основные блюда согласно своему усмотрению. Потрясающие нотки сладкого и горького, неведомые моему нёбу! Ужин протекал потрясающе, пока мне и коллегам не пришла в голову неприятная мысль: какой же счет выставят за все это пиршество? Пустые тарелки уносились, а новые снова и снова появлялись на столе. Скверное чувство, что мы не найдем достаточно денег, чтобы рассчитаться, медленно распространялось по телу. И вот уже десерт застревал во рту: что же будем делать, а вдруг не достанет средств?! Конец трапезы мы встречали уже в полном смущении, ожидая цифру со многими нулями как кару за это эпикурейство. Но обернулось все иначе: хозяин заведения вышел к нам со скромной улыбкой и сказал, что в Новый год для него честь – принять иностранных гостей, это значит, что год станет счастливым. Мы не были должны ничего! Более того: этот мужчина сам вызвался накормить нас в неурочный час, ведь его ресторан не работал в праздничный день, как и все остальные. В нашем западном мире мы так привыкли к тому, что всему своя цена, что были пристыжены этим простым уроком человечности и гостеприимства.

Медицинская миссия продолжалась в этой прекрасной стране 10 лет. В последнюю поездку мы поняли, что уже не можем быть полезны – госпиталь больше не нуждался в нашем контроле и работал безукоризненно. После получения этого опыта я стал строже относиться к себе, следить за своими словами и больше помогать. Мы научили вьетнамцев оперировать, а они показали нам жизнь.

Африка. С этим континентом у меня сложились особые отношения. Обычно, когда люди попадают в африканские страны, они либо влюбляются в них, либо начинают их ненавидеть. Я Африку обожаю.

Здесь огромная нехватка всего – медикаментов, специалистов и даже чистой проточной воды. Уровень коррупции зашкаливает. Когда я просто путешествовал по побережью, люди просили помощи. Поэтому я решил сам организовать гуманитарную миссию: узнал, какие лекарства необходимы, кинул клич среди людей, которые не стеснены в средствах, и сам пустил в ход свои сбережения. В результате удалось провести кампанию по выявлению рака груди, обследовать множество женщин бесплатно. Мы отправили 15 огромных контейнеров с медикаментами. Правда, дошли только шесть – остальные растворились в коррупционном омуте, были вскрыты, их содержимое растащено и распродано на улицах. Руку к этому приложили и полицейские, и работники таможни, поэтому я не буду называть конкретные страны, где это случилось. Но, зная реальную ситуацию, я говорю про себя: «Слава богу, что дошло хотя бы шесть!»

Главное слово, чтобы описать Африку, – это «выживание». В африканском обществе женщины делают все: работают на полях, следят за домом, воспитывают детей. А мужчины покуривают сигареты и сидят в теньке, скрываясь от палящего солнца. На континенте нет единства нравов.

АФРИКАНКИ СЕНЕГАЛА, БУРКИНА-ФАСО, КАМЕРУНА, КОТ-Д’ИВУАРА НАСТОЛЬКО ПРИВЫКЛИ ПРЕОДОЛЕВАТЬ ТЯГОСТИ, СТИСНУВ ЗУБЫ, ЧТО НЕ ИЗДАЮТ НИ ОДНОГО КРИКА ВО ВРЕМЯ РОДОВ.

В противоположность им туниски и марокканки, то есть жительницы северной части Африки, рожая, кричат так, что закладывает уши. Это национальная особенность – таким образом женщины хотят показать мужьям, насколько им непросто дается рождение наследников. Они вопят, показывая, что страдают ради них.

Огромная цифра детской и материнской смертности просто шокирует. Роды здесь нередко принимают бабки-повитухи, и так, как им самим кажется верным. Особенно в многочисленных деревнях, где даже одноразовые шприцы используют по несколько раз. Болезни распространяются молниеносно. Акушеры, которые работали со мной в африканских странах, спасли сотни появившихся на свет младенцев, просто объясняя элементарные правила гигиены, известные в России и Франции не один десяток лет.

Конечно, не все женщины в Африке собирают бананы. Я имел честь встречаться с президентами, министрами стран Африканского континента, главами огромных корпораций, среди которых были блестяще образованные женщины. Но часто даже годы в лучших университетах мира не избавляют их от слепого следования традициям. Отчасти поэтому женское обрезание, во время которого лезвием (без анестезии!) удаляется часть клитора, чтобы сделать подрастающую девочку «чистой», до сих пор здесь столь распространено. Я знаю много очень известных африканских деятелей, которые исповедуют католичество, но на заднем дворе совершают страшные приношения анимистичным духам. Эта смесь верований приводит в ужас!

Всю свою жизнь я каждый день встречаю множество непохожих друг на друга женщин, часто посещая не одну страну в неделю. Случалось так, что сразу после Африки я отправлялся в Рим, проводил там насыщенные консультации два дня, а потом мой самолет приземлялся в Бухаресте. Я спал на циновке под звездами и ходил на консультации, покидая отели класса люкс. Это очень разные обстоятельства, но резкие перемены окружающей среды меня никогда не беспокоили. Я всегда соглашался ехать туда, куда меня звали. Особенно если в этом уголке мира мне еще не посчастливилось побывать.

Италия

Италия… Оh Italia!! Моя сбывшаяся мечта о красоте. Одна только мысль об итальянской земле с детства уносила меня в грезы. Рим, романтизм этого вечного города. Громкая эстетика Колизея. Кухня, чьи блюда щекочут все рецепторы. Невероятные итальянки из черно-белых фильмов. Музыка, задевающая самые тонкие струны души. Во времена моей юности итальянки были эталоном красоты. Софи Лорен, Клаудия Кардинале… В восьмилетнем возрасте я влюбился в образ актрисы Лауры Антонелли. Прибавьте к этому мелодичность итальянского языка, открытость этого народа к общению. А их чудесный кофе с шариком прекрасного мороженого? Короче говоря, я всегда грезил об Италии.

Когда ты что-то любишь, часто ищешь хотя бы тень милого образа в любом разговоре. Понятно, что, когда в моем кресле оказалась французская журналистка, работающая в Риме, я не мог не поддаться соблазну заговорить о своей детской итальянской мечте. Несмотря на то, что множество итальянок были моими пациентками, я не осмеливался навязывать свои услуги Риму. Я ждал, когда он придет ко мне сам, особенно не продумывая способы достижения цели. И возможность явилась сама: мои итальянские пациенты обнаружили римскую клинику, где я бы мог во время выходных заниматься своим ремеслом. По правде говоря, меня больше ничто не отделяло от мечты.

И вот я оказался в центре Риме. Какой потрясающей может быть жизнь! После работы затеряться в улочках, вымощенных камнями с тысячелетней историей, а после поужинать в какой-нибудь траттории и в окружении друзей спорить о жизни, политике и кофейных зернах. Я никогда не испытываю проблем адаптации в новой стране, потому что живу не страхами, а безумным интересом к открытиям. А когда ты слишком заинтересован, то не боишься. Я с наслаждением бродил по Риму и с таким же наслаждением работал.

Италия открыла мне свои двери как старому знакомому. Какое отдохновение для доктора, когда пациенты приходят только для периодических консультаций! В целом они здоровы, а смертельные болезни обходят их стороной! А если прибавить к этому пылкую итальянскую натуру, эти постоянные комплименты, жизнерадостность и дружелюбность, то мой итальянский эксперимент можно назвать раем для гинеколога.

Итальянки болтливы, забавны и радушны. Они не хотят строить из себя кого-то. Они благородны и доброжелательны к врачам. Эти женщины по-человечески намного проще и расслабленней, чем француженки. Они не гордятся своей красотой и исключительностью, как парижанки. Их закон – жить в собственное удовольствие. Звучит, как готовый девиз для счастливой жизни!

Итальянки умеют одеваться со вкусом. Даже если природа не наделила их чертами Венеры, они все равно с большим талантом подчеркивают свои сильные стороны. То блеснут массивные бусы из венецианского стекла, то стильный кожаный ремешок подчеркнет талию на длинной хлопковой рубашке малахитового цвета. Я заметил, что итальянки не печалятся из-за некрасивого носа или массивного подбородка, потому что знают: улыбка и светящийся взгляд намного более привлекательны, чем холодная каноническая красота. Как мужчина, я это подтверждаю.

Если вы остановите итальянку и на языке жестов начнете спрашивать дорогу к музею, то сразу получите бурный доброжелательный отклик. Вам улыбнутся, посоветуют зайти к другу Марио на стаканчик кьянти и заметят, что ваши дети, которые жалобно ноют после долгого перелета, – сущие ангелы. В Париже, конечно, вероятность наткнуться на даму, которая проигнорирует вопрос и задерет свой носик, даже если вы обратитесь к ней на чистом английском, по сравнению с Италией возрастает в разы. Почему? Француженка объяснит вам, что боится сексуальной агрессии или уличных воришек. А итальянки этого почему-то не боятся. Может быть, влияет теплое солнце? Думаю, этот факт может быть решающим. Особенно если солнце находится где-то рядом с сердцем.

Итальянки свободно говорят о своих недомоганиях, не спорят с врачом, да и любые трудности им с их нравом кажутся пустяками. Они не откладывают решение проблем – им надо сразу же все разрешить, иначе рушится национальная концепция счастья, состоящая из хорошей еды, погоды и секса. То есть всеобщего и всеобъемлющего комфорта. Эти дамы не стесняются своего тела, свободно обнажаясь на приеме.

ИТАЛЬЯНКИ СОВЕРШЕННО НЕ ЗАМОРОЧЕНЫ ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ ДЕТОРОЖДЕНИЕМ ДО ОПРЕДЕЛЕННОГО ВОЗРАСТА. СРЕДНИЙ ВОЗРАСТ МОЛОДОЙ МАМЫ ПЕРВЕНЦА ПРИБЛИЖАЕТСЯ К 32 ГОДАМ[1]1
  Согласно статистической службе Европейского союза Евростат за 2018 год.


[Закрыть].

Дамы здесь большое внимание уделяют поддержанию организма в форме после 50. Даже иначе: они считают, что со временем жизнь должна не только не терять краски, но становиться богаче. Они с радостью принимают лечение, если речь идет о терапии менопаузы. Итальянки привыкли весело жить и вкусно есть и совершенно уверены, что будут сохранять эти привычки как минимум до 97.

Женщины этой страны не помешаны на карьере и часто выбирают режим работы, который не заставляет их стрессовать. Ведь трудно найти время на приготовление домашней пасты, если вы задерживаетесь в офисе до восьми вечера!

Итальянки обожают ухаживать за собой. Кожа, волосы, ногти, тело должны быть в порядке. Но в этом нет погони за молодостью. Это скорее желание оставаться в красивом элегантном образе, исходя из своих возможностей и ситуации. Никаких антивозрастных секретов – никто в Италии не прячется от морщин. Им такое бегство кажется пошлым.

Но не все так просто и легко в этом государстве. Из-за страшнейшего кризиса в экономике рождаемость в Италии резко пошла на спад, и сейчас количество новорожденных итальянцев составляет примерно 50 % от количества появившихся на свет малюток-французов. Думаю, что этот непростой парадокс, большая любовь к семейному очагу при с низкой рождаемости, еще дадут о себе знать.

Темперамент и средиземноморский климат отражаются в итальянских глазах. Страсть, любовь и бурные эмоции – об этом по секрету со мной делились итальянские пациентки, и я понял, что не все сюжеты фильмов, которые я смотрел в детстве, были выдуманными.

Нам часто говорят, что дамы этой страны львиную долю внимания уделяют семье, блюдут католические традиции. Все это так. Семейная община – понятие фундаментальное в Италии. Мужчина там наделен правом выбирать себе увлечения. А женщина… Тоже, но делает она это более скрытно. Итальянцы любят классический жизненный уклад, но женщины научились виртуозно смешивать базовые установки с коктейлем вседозволенности, которую дарит современный мир.

Однажды когда я приехал в очередной раз в Рим, то увидел, что мой любимый отель находится на реконструкции. Пыль, доски, гвозди, бетон и металлическая стружка – так что мне нужно было срочно менять привычное место моего ночного прибежища. Я быстро разобрался с этим, сказав жене по телефону: «Дорогая, здесь сплошная стройка, мы съезжаем!» Это «мы», которое я бросил второпях, спровоцировало целую историю: моя жена подумала, что, помимо консультаций, я кручу роман с одной из жительниц Вечного города. Но нет, ничего такого не было и в помине. С тех пор считаю, что самое несправедливое в жизни мужчины – оправдываться за то, что не совершал. Удивительно, как легко можно задеть наше гордое мужское самолюбие.

Конечно, харизматичному врачу часто приходится ловить на себе восхищенные взгляды благодарных клиенток. Они приходят с физическими недомоганиями, которые часто выливаются в проблемы личного характера. А в кабинете обнаруживают бодрого медика, который не осуждает и всегда улыбается им. Чем не Супермен, особенно в сравнении с супругом, переживающим очередной кризис на работе, иногда ворчащим и часто не успевающим забрать детей из сада? Мы влюбляемся в миф. Женщины часто говорили, что я портрет идеального мужчины. Ох, но ведь они встречали меня только в момент острой нужды, готовым оказать им всю возможную помощь.

А ведь есть еще и Жерар, который спит по пять часов, проводит мало времени со своей собственной семьей и ненавидит делать ремонт своими руками. Короче говоря, часто рождается влюбленность в иллюзию. Но это не относится к моему итальянскому опыту. С Италией у нас настоящее взаимное чувство, которое усиливается с годами. То есть любовь.

Россия

Однажды много лет назад в мой кабинет в Париже на прием записалась русская дама. Ее звали Светлана Лебанидзе, она была талантливой переводчицей, одинаково виртуозно владевшей как русским, так и французским. Мог ли я знать тогда, что помогу родиться двум ее очаровательным детям? Понимал ли, что мы станем друзьями и будем работать долгие годы вместе? Конечно, нет. В тот момент я заканчивал вторую часть своей книги, которая имела солидный успех. Именно Светлана познакомила меня с дамой, занимавшейся развитием медицинского центра в России. Прочтя мои труды, эта эффектная блондинка просто сказала: «Вы должны приехать в Москву».

В Москву! Я никогда не был ни в Москве, ни в каком-либо другом российском городе. В то же время только при одном упоминании этой столицы я испытал неимоверное желание приехать. Почему? Россия всегда была для меня неведомой, но неимоверно манящей страной. Я восторгался русской литературой. Шедевры Пушкина, Достоевского, Толстого, которые не имеют аналогов в мире. Невероятная архитектура Санкт-Петербурга, суровая сибирская зима, знаменитый балет, выдающиеся ученые. А с другой стороны, не всегда позитивная политическая картинка, представляемая многими западными СМИ. Страна огромной культуры и революций, переворачивающих жизнь сразу нескольких поколений. Что же происходит в России? Мне совершенно не хотелось полагаться на сторонние мнения, я желал узнать все сам. Хоть немного докопаться до истины. Все складывалось логично: для осуществления этого плана нужно было сначала приехать в Москву. Конечно, я дал утвердительный ответ.

Задумка встреченной на дружеском вечере таинственной незнакомки была следующая – она хотела привнести в список услуг своего центра современные методики борьбы с возрастными изменениями и облегчения симптомов менопаузы. В то время, в 2008 году, эти знания были не так распространены в России, как сегодня. Это полностью входило в мои компетенции, и дело стояло за малым – выбрать дату вылета.

Когда я летел в самолете, в голову приходило множество мыслей. Во-первых, я совсем не владел русским языком. Я немного говорю по-итальянски и по-испански, поэтому, путешествуя по Европе, не испытываю языкового барьера. Во многих странах Африки говорят на французском – тоже никаких проблем. Во всех других местах, где я был, вполне можно прожить, пользуясь английским. Но в России в плане общения я становился беспомощным. И, по большому счету, кто меня знает в Москве? Зачем им французский доктор? Как меня встретят? Честно говоря, это был один из немногих моментов в моей жизни, когда я чувствовал сильное замешательство.

И вот мы прилетаем. Вечером ожидается праздничный прием, организованный в мою честь. Я прихожу туда и оказываюсь на невообразимом по размаху мероприятии, достойном принца голубых кровей. Послы иностранных государств, знаменитые актеры и музыканты, уважаемые врачи, представители шоу-бизнеса, руководители культурных организаций… И все эти люди, как оказалось, меня знают заочно. Накануне приема они получили мою книгу, переведенную на русский язык. Добрые слова, приятные отзывы. И вот состояние крайнего замешательства, которое я испытывал в аэропорту, меня плавно покидает. Какое облегчение! Признаюсь честно, что не ожидал такого приема.

Четыре дня в Москве пролетели как один. Мы с женой ходили по музеям, попали на балет в Большой театр, гуляли по улочкам и пробовали блюда русской кухни.

Я ОБНАРУЖИЛ НОВЫЙ МИР, КОТОРЫЙ БЫЛ СОВСЕМ НЕПОХОЖ НА ТЕ, В КОТОРЫХ Я ЖИЛ, РАБОТАЛ И БЫВАЛ.

И, самое главное, я постоянно встречал людей, которым была интересна моя медицинская деятельность. Опыт и знания здесь оказались весьма востребованными. А мне были интересны эти люди.

Вернувшись в Париж, я вспоминал маленькую московскую авантюру как прекрасный сон. Я думал, что, опять окунувшись в работу, скоро забуду про Москву. Но этого не произошло. И иногда во время коротких перерывов я честно признавался, что с удовольствием бы вернулся.

И возвращение произошло благодаря русской даме, о которой я писал в самом начале. Ее зовут Екатерина Диброва.

Именно она устроила тот великолепный прием. Именно она придумала трюк с переводом моей книги, проложив тем самым мне путь в русское общество. И именно она одной из первых в России поняла значение антивозрастных методик современной медицины.

Екатерина заслуживает отдельного рассказа.

Первое, что я отметил после нашего разговора, – это то, насколько эта женщина талантлива. Талант невозможно скрыть, он бросается в глаза. В госпоже Дибровой талант великолепного организатора сочетается с мощной внутренней энергией. Кажется, что нет проекта, который не смогла бы воплотить в жизнь эта хрупкая блондинка. Для нее не существует препятствий, везде она видит новые цели, идеи и решения. Такое ощущение, что в Екатерине ни на секунду не потухает яркий деятельный огонь. Эта женщина никогда не останавливается на достигнутом, всегда движется вперед, заряжая своей мотивацией и оптимизмом всех, кто находится рядом. Она рождена лидером, который может вести за собой людей.

Но эта внутренняя мощь удивительно сочетается с внутренней чувствительностью и деликатностью. Екатерина, как никто другой, способна замечать красоту. Ее внутренняя чуткость настолько же уникальна, как и врожденная сила характера. Глубокая искренность, душевная утонченность в сочетании с сильной энергетикой по-настоящему харизматичной женщины глубоко тронули и поразили меня.

В ходе множества конференций, организованных госпожой Дибровой, я познакомился с ведущими российскими врачами, подтвердил свои врачебные дипломы в России и даже вошел в состав действующих членов Российской академии наук. Результаты наших наблюдений и исследований мы не раз представляли на российских симпозиумах вместе с моим коллегой, лауреатом Нобелевской премии по медицине, Люком Монтанье. Мне было очень приятно, что результаты многих лет насыщенной работы были полностью приняты врачами, дипломатами, журналистами и всеми теми, кто интересуется медициной. Я бесконечно ценю возможность быть услышанным.

Именно после знакомства с госпожой Дибровой мне захотелось узнать больше про русских женщин. Чем больше я общался с ними, тем сильнее сравнивал их с француженками. Это происходило неосознанно. Раньше я полагал, что современный мир за последнее время стал настолько унифицирован, все культуры перемешались, так что аутентичность во многом исчезла. Но оказалось, что остаются уникальные национальные черты. Которые, кстати, не делают нацию лучше или хуже. Просто они самобытны и неповторимы. Именно об этом и пойдет речь в следующих главах.