Текст книги "Четыре кита, или Право выбора"

11

Соло, стоя на коленях, смотрел на хмурое, темное небо. С моря дул холодный ветер, и волны, сердясь и беснуясь, с рокотом бросались на берег.

Он просил у небесных жителей помощи, спасения для Мионы, но в голове Соло то и дело вспыхивали гневные мысли-сполохи: в чем виновата девушка? За что ее наказывают? Почему отбирают молодую жизнь? Почему Он не карает ее отца, который разлучил любящие сердца и заставляет их страдать? Чего Он добивается? Нужна очередная жертва для доказательства очередного постулата? Как сказал Аниста: «Человек правит человеком во вред ему»? Но разве может дочь ослушаться своего отца?

– Господи, чего же ты хочешь? – в отчаянии закричал Соло и, согнувшись, ткнулся лбом об каменистую почву.

– Он всенепременно ответил бы тебе, юноша, да боюсь, занят очень.

Перед Соло, почти сливаясь с темнотой неба, стоял человек в черном плаще.

– Кто Вы? – спросил Соло, принимая вертикальное положение.

– Я тот единственный, кто в состоянии помочь твоему горю.

Юноша открыл было рот для следующего вопроса, но человек поднял руку, призывая к молчанию:

– Я наблюдал за тем, как ты пытаешься разбить лоб о камни, но не усмотрел в этом занятии никакого смысла. Сдается мне, друг мой, твои мольбы основаны не на вере, а на пресловутом «авось». Но, я не столь высокомерен, как мой, хм, близкий родственник, и потому готов оказать тебе услугу.

До сознания Соло вдруг наконец дошло, кто стоит перед ним. Он резко поднялся с колен и тут же вновь сел на землю:

– Ты? – только и смог выдохнуть юноша.

– Милый мальчик, – человек в плаще игриво покачал головой. – Если твои прекрасные глаза выскочат из орбит, ты уже не будешь столь хорош, и я могу передумать.

Соло зажмурился, потряс головой, вновь открыл глаза и… никого перед собой не увидел.

Вздох облегчения вырвался из его груди, но в ту же секунду горькое разочарование и досада охватили его. Бред, показалось. Ах, если б это действительно было возможно.

– А кто смеет утверждать обратное?

Слева от парня снова раздался голос. Черный человек стоял рядом и, усмехаясь, разглядывал юношу.

Быстро справившись с удивлением Соло поднялся на ноги и, дерзко глядя в глаза «незнакомцу», сказал:

– Я готов принять твою помощь, но что ты хочешь взамен?

Мужчина улыбнулся и устало прикрыл глаза рукой.

– Да, увы, я далеко не альтруист и не помогаю безвозмездно. – Пальцы, прикрывавшие глаза, раздвинулись, и черное око воззрилось на юношу.

– Есть у нас одна фамильная черта – мы любим жертвы. Жизнь за жизнь.

– А я должен умереть за нее? – торопливо заговорил Соло, – Согласен. Приступай, не мешкая.

– О, не надо понимать мои слова столь драматично, я не собираюсь тебя умерщвлять. Ты останешься при своей плоти и крови, только твоя жизнь и все твои помыслы должны будут послужить мне.

– Как это?

– Очень просто, – слегка раздражаясь непонятливости Соло сказал господин в плаще. – Ты навсегда уйдешь из этих мест, будешь находиться рядом со мной и выполнять мои поручения и прихоти. Зато твоя Миона поправится, выйдет замуж, нарожает кучу розовеньких деток и будет счастлива.

Соло задумался. Мысль о смерти не пугала его, но остаться живым, помнить Миону и не иметь возможности видеть ее, говорить с ней, казалось невыносимым.

– Твои сомнения мне понятны. Подобное расставание кажется вариантом худшим, нежели сама смерть. Но ты не представляешь, что можешь обрести, – голос господина перешел на свистящий шепот, – несметное число красивейших женщин, феноменальные возможности и абсолютную безнаказанность. К тому же, не обещаю тебе жизнь вечную, но продлить твою на оч-ч-чень длительный срок – смогу.

Соло захотелось взвыть от отчаяния. Абсолютная безнаказанность, красивейшие женщины! Ему очень хорошо было известно, чем придется платить за эти сомнительные удовольствия.

– А вот тут ты не прав. Ты не будешь расплачиваться за службу мне, ты расплатишься службой за оказанную услугу. Возможно, ты даже сможешь уйти.

– Когда?

– Не спеши. Может статься, тебе и не захочется. Ну, так что? Время идет, а воскрешением из мертвых я не занимаюсь.

Соло с трудом проглотил комок в горле.

– Хорошо. Я согласен, только…

– Разумеется, – опять прервал господин, – ты посмотришь на нее. Но только один раз.

Юноша обреченно кивнул головой.

Не говоря более ни слова, человек в черном плаще поднял руку и коснулся пальцами лба Соло. Свет померк в его глазах.

Сколько времени прошло с тех пор Соло не хотел знать. Как и было обещано, он смог заглянуть в окно – иллюминатор, находящееся в апартаментах его господина. Миона сидела на траве, в окружении луговых цветов, и ее волосы, пронизанные солнечными лучами, ореолом обрамляли склоненную головку. К ней, держа за руку маленькую девочку, шел мужчина. Прикрывая ладонью глаза от солнца, Миона улыбалась им.

Соло отвернулся. «Деревенская идиллия», – зло подумал он. Все именно так, как было обещано. Она жива, здорова и, очевидно, счастлива, только почему же так хочется треснуть кулаком по этому глупому стеклу? Почему вид довольной жизнью женщины так раздражает, что сводит скулы?

Молодой человек вдохнул воздух полной грудью и с шипением выдохнул. Пора учиться владеть эмоциями. Тем более – теперь. Вся эта мирская суета не может волновать человека, который, волею своего господина, презрел все возможные законы физики и может летать по воздуху, словно птица, или по первому своему желанию растворяться в пространстве, словно дым. Он гордо поднял голову и ушел не оглядываясь, и потому не видел выражения лица Мионы, когда она убрала руку.

В глубоких озерах ее глаз плескалась мутная тоска вкупе с настороженностью. Миону изводило ощущение, что она забыла что-то очень важное, необходимое. Иногда она замирала на месте, упершись взглядом в пустоту и боясь шелохнуться, стоило только ей зацепиться памятью за какой-то звук или чей – то жест, показавшийся знакомым. Но, лишь только сердце вздрагивало в ожидании того, что звенья памяти, наконец, соберутся воедино, и она поймет, что же ею забыто, тотчас тонкая цепочка, едва вильнув хвостом, вновь рассыпалась. И тогда Миона, смахнув наваждение, продолжала жить дальше.

А еще Соло не узнал, что однажды ночью, когда уж жизненный срок Мионы подошел к концу, ей приснился кареглазый юноша со странным именем. Проснувшись, она села в кровати и вновь воззрилась в пустоту. На сей раз память сжалилась над ней. Последним словом, произнесенным уже очень старой женщиной, стало:

– Соло!

А у него теперь была совсем другая жизнь. По велению «господина плаща» он вытаскивал на белый свет, а затем активно культивировал все самые гадкие и подлые качества человеческой натуры, глумясь над особо восприимчивыми и легко поддающимися жертвами.

Также в его обязанности входило развращение девственниц, разлад семейных отношений, доведение до суицида и прочие мелкие пакости. Некоторые из подопечных Соло, обладающие хорошими внешними данными или имеющие интересные способности, начинали, как и он когда—то, служить его хозяину.

Ничего более не радовало и не огорчало молодого человека. Он не испытывал ни раскаяния, ни жалости, ни удовлетворения.

Единственное, что доставляло ему удовольствие – это возможность, преодолевая земное притяжение, уносить свое тело высоко в небо, не чувствуя ни холода, ни упрямого сопротивления встречных потоков воздуха. Лишь там, над землей, он был абсолютно счастлив, наслаждаясь мнимой свободой, до того момента, пока вновь не приходилось спускаться на потаенный участок голубой планеты, в недра которой глубоко врос огромный замок его господина.

Давно выполнив указанную работу, Соло, томимый бездельем, двигался в направлении беседки, густо увитой плющом. Острая изумрудная трава норовила проткнуть ступни, и парень лениво переставлял ноги по воздуху, а потому, старый демон, находящийся в беседке, не сразу заметил его появление.

– Приветствую! – громко сказал Соло, обращаясь к демонической спине. Старик вздрогнул, и с шахматной доски, которую он держал в руках, упало несколько фигурок. Демон ощерился, наставив на парня хищные зубы, но, признав своего, растянул губы в улыбке:

– И я тебя приветствую. Вот что делается, а! Не почуял тебя сразу. Ты уж ему не говори, что я тебя проворонил, того и гляди, спишет меня куда пониже, а там уж больно жарко.

Старик шумно вздохнул и ссутулил огромные плечи.

– Ладно, не скажу, – Соло смотрел на пол, на фигурку белой королевы, подкатившейся прямо к носку его ботинка. – А где Сам?

– Так нету. Вишь, дела у него. Новую партию разыгрывает. – Доверительно сообщил демон, кряхтя наклоняясь за рассыпавшимися шахматами. Соло последовал его примеру и взял королеву в руки. Лицо, вырезанное на белой кости, показалось ему знакомым.

– И кто же это? – спросил он больше у себя, чем у собеседника.

– А почем я знаю, девка какая-то. Понравилась штоль?

– Интересное лицо. Откуда она?

Забирая фигурку из рук парня, демон хитро подмигнул выпученным глазом:

– А ты точно ему не скажешь, что я тебя проворонил?

– Да что б мне на столбе оказаться, если совру.

– Ну, гляди.

В воздухе зависла голограмма глобуса.

Во где, – корявым пальцем старик проткнул земной шар.

12

Время стремительно летит вперед, сея вокруг себя перемены. Социалистический строй в России почил безвременно, уступив место анархии под псевдонимом «Демократия».

Бывшие «братки» и «зеки» меняли статус, занимая ведущие посты и прикрываясь мандатами как щитами. Границы наркотического рынка расширились, и перед бизнесменом Котовым встала острая необходимость закрепить свои позиции.

– Тебе следует поработать над пилюлями. – Говорил он Виктору. – Сейчас такие таблеточки тоннами продают. Нам нужен постоянный клиент. Чтоб на другие штучки не кидался. Можешь добавить туда нечто, что вызовет привыкание с первого приема?

Недолго подумав, Виктор сказал:

– В принципе, все возможно. Но это опасно. Химикаты, активизирующие зависимость, могут выявить побочные явления.

– Какие, например?

– Ну, по истечении основного действия препарата может проявиться гипер-возбудимость, агрессия, или апатия. Да много чего, я пока не могу сказать точно.

– Не страшно. Народ сейчас и без твоих таблеток агрессивный. И не известно, что будет, если наше место займут другие. Ты думаешь, героин – это безопаснее, чем твоя «Заря»?

– Витя, ты посмотри вокруг, идет естественный отбор. Выживают сильнейшие. – Леонид похлопал приятеля по плечу. – Делай. Мне, например, совершенно безразлично, что станет с теми придурками, что грызут твои пилюли. Те, у кого есть мозги, не суют в рот всякую гадость.

Леонид Котов на 100% был уверен в своей правоте. Ему с юношеских лет пришлось вращаться в кругу наркодельцов и их клиентов.

Своего отца Леня помнил лет до 12. Он работал мебельщиком на фабрике как раз в том городке, где будут разворачиваться последующие события, а мать – продавщицей в булочной. В одно прекрасное утро отец собрался и уехал на Север, за длинным рублем, а мать, разозлившись, принялась за устройство личной жизни. Этот процесс затянул ее настолько, что она стала забывать о существовании сына. Мальчишка иной раз целыми днями ходил голодный, а от вида его «зимней одежды» можно было замерзнуть на месте. Не желая голодать и мерзнуть, Ленька взялся воровать. Промышлял в основном в огородах частников. Тянул всё что мог, от яблок с картошкой до цветных металлов, если какой глупый домовладелец умудрялся выставить таковые на всеобщее обозрение. Медь, алюминий, фрукты, овощи Ленька отвозил на первой электричке в Москву и там продавал. Иной раз его ловили и били, но не сильно, жалели пацана. А соответственно, Ленька не прекращал своих набегов. Дальнейшая участь уже 15-летнего мальчишки была бы предрешена, если б не случай.

Пронырливый подросток приглянулся одному торгашу наркотой, и тот привел его к хозяину, порекомендовав Леньку, как перспективного дилера. Леонид никогда бы не стал бизнесменом Котовым, если б не обладал сильной волей и твердым характером. Ему не раз предлагали попробовать то, чем он торгует, уверяя в абсолютной безопасности и расписывая степень получаемого кайфа. Но к Лёниному счастью, он насмотрелся на людей, которые снимали с себя последние штаны лишь бы получить дозу. И на тех, кто ради дозы мог убить, тоже смотреть приходилось.

«Быдло», так называл их Лёнькин хозяин, стадо, которым легко управлять. Для подпольного бизнеса такие люди потребны. Их можно использовать по необходимости и тут же списать за ненадобностью. Стать на одну ступеньку с ними Леонид не хотел, а потому брыкался, барахтался и цеплялся за жизнь, лелея и вынашивая планы, которые помогут организовать его благополучное будущее. Когда человек четко знает, чего хочет, он, рано или поздно, получает желаемое. Усилия Леонида были очень скоро вознаграждены. Хозяин, не имеющий детей, и, безусловно доверяющий молодому, но очень толковому парню, на склоне своих лет передал ему бразды правления. Надо отметить, что Котов умел был благодарным. Он не предал старика и ни разу не дал ему повода пожалеть о принятом решении.

Расширяя свои владения, Леонид поехал во Владимир, где и познакомился с Виктором Григорьевичем. Параллельно занимаясь легальным бизнесом (сеть продовольственных магазинов), он закрепился на местном наркотическом рынке, а чуть погодя ввел в обиход и изобретение Виктора под «кодовым названием „Заря“».

И только через 18 лет, после того как покинул город, Леонид вернулся в «родные пенаты». Котов так и не решил для себя, что сподвигло его на возвращение – проснувшаяся сентиментальность или желание отомстить городу за безразличие, с каким его жители взирали на его, Леньки Котова, рискованное детство. Сколько еще, таких как он, пацанов, бесприютно слоняются по улицам этого тихого городка? И как долго люди будут оставаться безучастными к их судьбам?

Леонид вернулся и реконструировал фабрику, на которой когда-то работал отец. От матери же остался покосившийся домик, да холмик на погосте. Посоветовавшись со своим внутренним голосом, Котов решил, что Виктор Григорич и его пилюли здесь просто необходимы, дабы местные жители в полной мере смогли осознать, что такое счастье.

После того, как Виктор Осипов усовершенствовал «Зарю», он заскучал. Его дочь выросла, вышла замуж за шведа, и уехала из отчего дома. Тома стала управляющим частного банка и теперь лично руководила финансовыми делами Виктора. Истинный источник денежной реки ей не был известен, она считала, что доходы приносят внеплановые операции, но расценки на эти операции немало удивляли.

У Виктора Григорьевича появилось много свободного времени. Теперь, когда вместо него в лаборатории работали наемники, вечера оказались свободными, но ехать домой Виктор не мог, не хотелось объяснять поступление денег при отсутствии левой работы, да и желания сидеть дома и вести беседы с супругой давно не было. Однообразная жизнь, даже в шикарной квартире, купленной совсем недавно, немного надоела. Конечно, Виктор мог бы скрывать доходы от жены, но денег наличкой он никогда не получал, они поступали только на его счет, и теперь менять налаженный механизм он попросту ленился.

Виктор мечтал о новых ощущениях, эмоциях, снова стал вспоминать Валерию и даже подумывал о ее поисках. Как-то дошли до него слухи, что жизнь ее не сложилась.

Виктор представлял, как он подкатит к ее подъезду на роскошном автомобиле, как легко и грациозно подойдет к Валерии, кутающейся в старенькое дешевенькое пальтишко, и как скажет ей: «Ну, что, теперь ты видишь, как ошиблась тогда…»

– Простите, у вас свободно?

Виктор огляделся. Он сидел в ночном баре «У Золотых ворот» и пил водку, а вокруг него сновали веселые, хмельные люди. Не дождавшись ответа на свой вопрос, к Виктору за столик подсела совсем еще юная девушка. Хмуро озираясь по сторонам, она достала из сумочки тонкую сигарету и закурила. Пьяному Виктору она показалась Валерией.

– А ты как здесь оказалась?

– Как все, ногами пришла. А что, дяденька, у вас есть возражения?

Виктор мотнул головой:

– Нет у меня возражений, только я не дяденька.

Девушка посмотрела на Виктора и скептически задрала бровь:

– Да? А кто же вы?

– Витенька.

Мужчина был пьяненький, смешной и симпатичный, и девушка, засмеявшись, протянула ему руку:

– Ну что ж, будем знакомы. Леночка.

13

Знакомство с Леночкой вернуло Виктору молодость. Такая свежая, красивая и молодая студентка педагогического института, заполнила своей жизнерадостностью все его пустое время, а думы о новой встрече с нею напрочь изгнали меланхолию, поселившуюся в Витиной душе.

Ее родители боготворили дочку, особенно отец – настоящий русский мужик, с пшеничной бородой, квадратной фигурой и огромными ручищами, которыми творил удивительной красоты вещи. Лена с родителями жила в Коврове, небольшом городке, недалеко от Владимира, но в определенных кругах Станислава Волкова, отца Лены, знали и ценили как в самом Владимире, так и далеко за его пределами. Он занимался лаковой миниатюрой, реставрировал церкви, писал иконы и даже выбивал надписи на надгробных плитах, короче, работал день и ночь, чтобы обеспечить своих любимых женщин всем для них необходимым. Лена никогда не злоупотребляла отцовской щедростью и не требовала мехов с брильянтами, топая ножкой, но была у нее мечта, которую отец, упершись, не желал осуществлять. Леночка хотела машину. Свою собственную, чтоб сидеть на месте водителя, выжимать сцепление и нажимать педаль газа. Она обожала скорость! Ею овладевал восторг, когда за окном мелькали деревья, будто смазанные кистью, и ветер бился в стекло, словно желая прорваться в салон. Отец оставался непреклонен.

– Получишь машину, когда повзрослеешь и поймешь одну простую вещь – тише едешь, дальше будешь. Я не желаю соскребать тебя с асфальта.

Лена дулась и объявляла голодовку, но надолго ее не хватало, и отец вздыхал с облегчением:

– Ничего, вот закончит институт, начнет работать, выйдет замуж, а там уж пусть муж отговаривает. Нельзя ее за руль пускать. Что мать, правильно мыслю?

Мама Лены согласно кивала, гладила мягкую мужнину бороду и чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, которой неведом был страх ни за будущее своей дочери, ни за свое собственное.

Стечение обстоятельств, вездесущий случай свел в тот вечер Лену и Виктора. Парень, с которым она на тот момент времени дружила, не пришел, и Виктор заполучил ее в свое личное пользование.

С ним было интересно. Он увлек ее рассказами, изложенными в безупречной форме. Лена являлась поклонницей красоты. Она искала ее во всем: в природе, в музыке, в людях, в речи. Ее несколько раздражали молодые люди, живущие с ней в одном общежитии и учащиеся в одном институте, которые обильно сдабривали свои повествования матерными словами, в случаях же, когда их нельзя было произносить, долго тянули э-э-э-э и вращали глазами, пытаясь обнаружить в мозгу достойную альтернативу. Виктор говорил как по писанному. Его слова строили безукоризненные предложения, не лишенные юмора. Когда Леночка упомянула о неумении молодых людей четко и красиво излагать свои мысли, Виктор охотно ее поддержал:

– К сожалению, ты абсолютно права. Люди сейчас мало читают. Оттого произносимые фразы звучат нелепо. Например, в магазине, продавщица меня просит «Посмотрите, пожалуйста, у себя мелочь», на что я ей отвечаю – «А зачем мне на нее смотреть? Я ее уже видел». Как она на меня взглянула! Только обматерить постеснялась. Но это пустяки, по сравнению с тем, какое объявление я прочел на афише в кинотеатре «Аврора»: «25 сентября состоится выставка-продажа молодых художников. Администрация». Каково?

Да, Виктор обладал массой достоинств, но самым решающим фактором для продолжения знакомства стало отнюдь не обсуждение прочитанной классики, а бескорыстное предложение Виктора обучить Леночку вождению, едва только он узнал о ее заветной мечте.

Они регулярно встречались и с толком проводили время, но их отношения продолжали оставаться дружескими. Между тем, желание обладать девушкой всецело захватило Виктора. Когда она находилась рядом, сердце его бешено молотилось о грудную клетку, а руки мелко подрагивали. Кстати вспомнился лис из «Маленького принца». Приручать надо постепенно и Виктор Осипов предпочел не торопиться, и потому не заметил, как платонические отношения достигли критической отметки, после которой переход в иную стадию уже невозможен. Леночка стала скучать, отменять встречи, пропускать их без предупреждения, а когда он, не выдержав напряжения, поцеловал ее, шарахнулась в сторону, удивившись несказанно:

– Витя, вы замечательный человек и с вами очень интересно, но когда я смотрю на вас, я вспоминаю своего отца. Кроме того, вы женаты, а это… некрасиво.

Отказаться от Леночки, не познав новых, свежих ощущений, когда желанная цель уже так близка, Виктор не мог. Он плохо спал и мало ел. «Вот опять, – думал он, – опять женщина, которую я хочу, отвергает меня. Но на этот раз я не позволю ей. Хватит. На этот раз – я хозяин положения».

Он снял деревянный домик на окраине города, проследив за тем, чтоб по близости не оказалось любопытных соседей. Купил фруктов, шоколад, вино, приготовил розовый порошок и позвонил Лене.

– Леночка, прости, что надоедаю, но это в последний раз. Сегодня в общем-то знаменательная дата, полгода со дня нашей первой встречи. Уважь старика, давай отметим.

– Витя, не такая уж это знаменательная дата, чтоб ради нее выходить на мороз. Посмотрите, какая вьюга, да и поздно уже.

– Для кого как, Леночка, для кого как. А замерзнуть ты не успеешь, я заеду за тобой на машине. Я не задержу надолго, как только ты пожелаешь – отвезу обратно. Пожалуйста. Мне сегодня так… одиноко.

Голос его звучал столь печально, что Лена не смогла проявить твердость и согласилась.

В снятом Виктором доме стоял накрытый стол, горели свечи и уютно потрескивали дрова в печи. Виктор галантно ухаживал за девушкой, не переставая оживленно болтать, Леночка расслабилась и не заметила, как в ее бокал с красным вином попал порошок. Все окружающие ее предметы стали вдруг необычайно милы и привлекательны. Герань на подоконнике сладко пахла лилией, половик на полу казался шелковым ковром, а сам Виктор – прекрасным принцем из сказки. Глядя на него Леночка не понимала, как раньше не замечала удивительных глаз, в которых можно утонуть. Широкой, вкусно пахнущей груди, к которой тянуло прильнуть и замереть в сладкой истоме. Рук, от прикосновения которых пылает кожа и замирает сердце.

Это была восхитительная ночь. Виктор плавал в море блаженства, смакуя каждую минуту, упиваясь каждым поцелуем.

К утру действие наркотика прошло, но каждой клеточкой своего тела Лена приняла любовь, подаренную ей Виктором. Он оказался не просто замечательным партнером по сексу, он был виртуозом своего дела.

Расставаясь на остановке у общежития, Виктор спросил:

– Мы еще встретимся?

На что Лена ответила:

– Витя, ты теперь обречен на постоянные встречи.

Тогда это заявление Леночки очень его порадовало.

Зима передала эстафету весне, а та пролетела как одно мгновение. Виктор, для подстраховки, продолжал потчевать Лену «Зарей». Понемногу, грамм за граммом, но регулярно, при каждой встрече. Лена самозабвенно любила ставшего единственным и неповторимым мужчину. После неистовых ласк она крепко прижималась к нему всем телом и блаженно замирала.

– У меня такое впечатление, что ты хочешь меня в себя втиснуть. – Как-то заметил Виктор, самодовольно улыбаясь, – Только при всем желании не смогу влезть в тебя полностью, я все ж таки, несколько великоват.

– А ты не заметил, что уже влез? Весь, полностью.

Виктор отстранился и посмотрел на Лену:

– Это куда же я поместился?

– Как куда? В душу, конечно.

Глаза мужчины от умиления наполнились влагой. Он провел ладонью по ее щеке и сказал:

– Раз влез, теперь главное не натоптать.

– Да, ты уж постарайся.

Привязанность Лены к Виктору шла по нарастающей, у него же – с точностью наоборот.

Любовные скачки стали утомлять, и Тамара проявляла недовольство по поводу его частого переутомления и неспособности исполнить супружеский долг. Лена же все настойчивей и чаще требовала встреч. Кровь ее уже была отравлена, мозг заражен, она стала вспыльчивой и раздражительной, часто реакция ее на какое-либо действие просто поражала.

Виктор осознавал свою вину и проявлял терпение. Он перестал давать ей таблетки, но вскоре понял, что уже слишком поздно. Ее настроение мгновенно менялось от умиротворенного спокойствия до резких припадков ярости. Девушка измотала Виктора.

На июль чета Осиповых запланировала поездку к дочери в Швецию. Узнав об этом, Лена закатила очередную истерику, но Виктор был к этому готов.

– Леночка, послушай меня. Я не могу поступить иначе. Там моя дочь и я очень хочу ее увидеть, это желание понятно и естественно. Да и тебе не мешало бы пожить у родителей, ты стала редко наведываться к ним, а это не может не вызвать их беспокойства. Ты отдохнешь, подлечишь нервы, я дам тебе замечательный препарат.

Он положил перед Леной пластиковую баночку с наклеенной бумажной полоской «успокоительное».

– Употреблять не чаще одного раза в день. Это важно. Желательно никому не показывать, это средство еще не получило одобрения Минздрава, но я за него ручаюсь. Это понятно?

– Я сделаю, как ты скажешь. Ты скоро вернешься?

– Милая, надо подождать только месяц. Один месяц, и я снова буду с тобой. Ну, продержишься?

– Я постараюсь, – всхлипывая ответила Леночка.

– Вот и славно. Все будет хорошо, милая, дорогая моя девочка. Все наладится, – приговаривал Виктор, вытирая слезы с ее щек, и совершенно не веря в то, что говорил.