Текст книги "Бедовая отшельница"

Глава 6
Пророчество из сновидения

Быстро темнело. Из низин потянуло сыростью. Я присела, взяла попавшуюся под ноги сухую ветку и положила сверху собранного хвороста, который несла на согнутой в локте левой руке. Идти стало тяжелее. Торчащий в разные стороны сушняк, цеплялся за кустарник. Донимали комары и мошки. Они попадали в нос, в рот и в глаза. Пару раз я бросала хворост и начинала яростно отмахиваться от невидимых в сумерках насекомых. Невзирая на толстый слой репеллента, от которого стягивало нежную кожу, кровососы умудрялись кусать шею, запястья и уши, а так же закрытые одеждой участки моего уставшего от непривычной нагрузки тела. Наконец, я не выдержала, бросила дрова под ноги, развернулась и устремилась с воем назад. Я пробежала совсем немного. Это можно было назвать разбегом, прерванным столкновением с деревом. Одна из веток больно стеганула по глазу. Больше от неожиданности и страха за зрение, чем от боли, я закричала. Потом корчилась на земле и плакала навзрыд, размазывая по лицу смешавшиеся с репеллентом слёзы. К боли прибавилось жжение. Я слишком поздно поняла, что сделала только хуже. Жжение стало невыносимым. Перепуганная перспективой возможной слепоты, я вскочила на ноги и стала спешно снимать куртку. Замок не поддавался. Жирные подушечки пальцев соскальзывали с его язычка. Тогда я стянула куртку через голову. Комары тут же усеяли спину и грудь. Не обращая внимания на укусы, я вытащила край футболки из штанов и стала протирать им глаза. Слёзы катились градом. Может это и помогло, так как вскоре стало немного легче. Но теперь кожа горела от потертостей. Попытка снова надеть куртку удалась не сразу. Она перекрутилась, и я долго не могла вставить голову в ее горловину, попадая то в один, то в другой рукав. Когда же, наконец, мне удалось справиться с этой незатейливой задачей, я не нашла карманов и поняла, что надела куртку наизнанку. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что непроизвольно подвываю в такт своим действиям. Наконец, наощупь приведя себя в порядок, я побрела в сторону поляны. Комары и мошки основательно завладели позициями на открытых участках моего тела. Тут я поняла, что уже не чувствую их укусов, но продолжала неравный бой с несметной тучей кровососов. Я шла, то и дело шлёпая себя по лицу и ощущая ладошкой раздавленные трупики мерзких тварей, натыкалась на деревья, а поляны всё не было. Страшно хотелось пить. Ещё сильнее хотелось умыть лицо. Я остановилась и огляделась. Кругом гудевшая комарами темнота.

Я запрокинула голову назад, увидела холодные звёзды, видневшиеся в просвете между кронами высоких сосен, и завыла:

– Мамочка!

Сзади раздался хруст и рык. Я услышала наводящее ужас сопение хищника и побежала, боясь обернуться. Но сделала лишь пару шагов и запуталась в каком то кустарнике. Дорогу забором преградили ветви. Тогда я повернула вправо и снова устремилась в пугающую темноту. Несколько раз, налетев на стволы деревьев, я споткнулась и упала.

– Ма-ма-а! – в бессилии взывала я о помощи свою родительницу, молотя по земле кулачками, пока запястьем не угодила по еловой шишке. Боль вернула способность думать. Я села и обхватила колени руками. Как ни крути, но нет никакого смысла сейчас куда-то идти. Я только потеряю силы, которые и так уже на исходе. Нужно ждать рассвета. Шлёпая себя ладошками, я вслушивалась в звуки леса. То и дело мне начинало казаться, что сзади кто-то крадётся. Я разворачивалась на четвереньках, вглядывалась в шевелящуюся темноту, но ничего не видела. Страх постепенно испарился. Его вытеснило отупение, до которого довели комары и их не прекращающийся гул.

«А ведь они могут закусать до смерти!» – ужаснулась я пришедшей в голову мысли, вспомнив, что таким зверским способом в древности расправлялись на Руси с преступниками. Их привязывали в тайге к деревьям и оставляли на съедение кровососам.

Время шло, а утро всё не наступало. То и дело, запрокидывая голову назад, я видела только далекие холодные звёзды…

– Ну, и как тебе такая жизнь? – Вадим щёлкнул выключателем, и по всему лесу зажглись десятки лампочек, свисавших с веток.

– Ты все это специально подстроил? – проговорила я обессиленно.

– А ты как думаешь? – Он подошёл и сел рядом.

– Для чего? – допытывалась я.

– Ты хотела спросить, зачем? – поправил он меня.

– Ты заберёшь меня отсюда?

– Нет. – Он выразительно посмотрел на часы. – Тебе придётся здесь встретить свою смерть.

– Что ты такое говоришь? – Не веря его словам, я хотела вцепиться ему в руку, но поймала пустоту и повалилась на бок.

Было светло и холодно. Страшно ломило затекшую руку, на которой я лежала весь остаток ночи, и чесалось лицо. Сон, недавно такой яркий и реальный, таял в сознании. Вокруг деревья и непролазные кусты. Кошмар становился явью, и то, что случилось со мной, совсем не вязалось со спокойствием окружающего мира, постепенно пробуждающегося от солнечных лучей. Комары немного поутихли, спрятавшись в росистой траве. Птицы без умолку щебетали, празднуя наступление утра. Я окончательно осознала все масштабы постигшего меня бедствия, обессиленно присела на высохшую поваленную березу и обхватила руками плечи. Над ухом загудел огромных размеров шмель. В другой бы раз я с визгом бросилась прочь, но сейчас просто не было сил. Я слегка отстранилась от него, жалея, что укус насекомого не убьёт, а лишь сделает больно. Пить хотелось так, что даже шевеление языком причиняло страдание. Кожа во рту стала похожа на кальку. Я наклонилась, поводила рукой по траве, потом поднесла ко рту и слизнула росу. К горлу подступил ком, а из воспалившихся глаз брызнули слёзы. Боясь разрыдаться, я вцепилась зубами в кулак.

«Что, повеселилась с любовником? – злилась я на себя, кусая костяшки пальцев и глотая слезы. – По самое „не хочу“. На всю оставшуюся жизнь. Мало мне было внимания? Зажралась! Совсем голову потеряла! Денег было столько, что я могла бы себе любую игрушку купить! Иди в стриптиз-бар или в сауну, где можно снять кого угодно. В конце концов на дискотеке можно оторваться! Надень парик, накрась глаза, выбери клуб где-нибудь на окраине. Ноги от ушей – глядишь, кого-нибудь подцепила бы. Тачка, деньги есть. Сняли номер в гостинице – и делай что хочешь! Так нет, надо было домой приволочь! Ведь можно догадаться, что муж, исчезающий на неделю, а то и больше, нашпигует комнаты сюрпризами».

Сначала я осознала, что стою, и лишь потом поняла причину той неведомой силы, которая заставила меня подняться с поваленного дерева. Это был треск веток и чье-то рычание. Из-за пролитых слёз и репеллента глаза воспалились, но я сумела разглядеть очертания огромной, тощей собаки с кусками свалявшейся шерсти на боках.

– Господи, откуда это? – выдохнула я, не понимая, что передо мной – плод ли моего воспаленного воображения, или действительно какое-то существо. Когда до меня остались считанные шаги, я вдруг поняла, что это медведь. Внезапное открытие вызвало больший шок, нежели передо мной возник бы леший или какое другое чудовище. А всё потому, что раньше я представляла себе хозяина тайги совсем иначе. Все мои познания были вокруг милых игрушек, большинство из которых сделаны из белого плюша. Этот же лишь отдалённо походил и на тех, каких я видела по телевизору, в рекламах. По всей видимости, не так давно вышедший из зимней спячки, грязный, с голодным взглядом, он трясся в предвкушении скорого завтрака. То, что медведи любят не только мёд и малину, но и обожают полакомиться человечиной, я узнала из Новостей в прошлом году: где-то на Урале и ещё в Красноярском крае встреча косолапого с грибниками закончилась для последних трагедией. Всё-таки телевизор хорошая штука!

– А-а-а!

Я бросилась бежать что есть сил, совершенно не разбирая дороги. С лёгкостью перемахнула через валежник, шагнула между двумя берёзами, и вдруг не почувствовала под собой земли. Собственный крик показался чужим. В следующий момент лязгнули зубы, что-то хрустнуло, и земля оказалась сверху, но тут же перевернулась, уступив место небу. В глаза полетел песок, я зажмурилась и вскрикнула от удара в спину. Скатившись кубарем в какую-то яму, некоторое время лежала, боясь шевельнуться. Со временем бок, прижатый к земле, стал намокать. Это заставило меня разлепить глаза и оглядеться, чтобы понять, где я. Оказалось, что я лежу в грязи среди сухого камыша. Остро пахло болотом. Мелкие мошки снова облаком окружили голову.

Я еще долго лежала, пока дрожь не стала стихать, и пришедшее на смену пережитому ужасу успокоение, дало понять, что смерть на этот раз меня пощадила.

– Я выживу, – выдавила я из себя, стуча зубами, и заверила: – И отомщу.

Я села и огляделась. Где-то совсем рядом послышался всплеск.

– Вода! – прошептала я.

Страх снова уступил место жажде. Я поднесла руки к лицу. Ладошки были в грязи.

Я не поняла, как оказалась на ногах. Через пару моих неуверенных шагов тростник расступился. Не удержавшись от соблазна, я шагнула в воду. Сразу у берега оказалось достаточно глубоко, и я очутилась по пояс в холодной воде, совершенно не замечая ее стужи. В разные стороны от меня, устремились водомерки. Прямо передо мной работал лапками гигантский жук-плавунец, пытавшийся выплыть из потока пузырьков, поднятых со дна. Я отбросила его в сторону и зачерпнула в пригоршню живительную влагу. Грязь на ладонях просматривалась через хрустальность озерной воды. Я наклонилась и стала пить.

«Господи, какая она вкусная, хоть и отдает горечью и деревом, – мысленно восторгалась я, и лишь когда в животе заурчало, выпрямилась и ужаснулась следующей мысли: – Что я делаю?! Не съел медведь – загнусь от дизентерии!»

Озираясь по сторонам, я помыла руки, потом лицо, шею, при этом испытав блаженство от колючего холода воды. Вмиг продрогнув, я стала пятиться назад, к берегу. Ноги взяли в иле, и я упала, с головой уйдя под воду. Это отрезвило. Я испугалась, что простыну и умру в лесу. С трудом выбравшись на берег, стянула кроссовки и сняла носки.

«Боже мой!» – опешила я, увидев красные ноги со сморщенной кожей и чёрными от грязи пальцами, на которые тут же стали садиться комары. Я натянула кроссовок и огляделась. Нужно было снять одежду и просушить. Но здесь, у воды, меня попросту сожрут эти кровососущие твари. Вот уже к их гулу, присоединился звук барражирующего поблизости овода. Я стала торопливо карабкаться вверх по склону. На половине пути вдруг вспомнила про медведя. А если он притаился и ждёт меня наверху? Немного поразмыслив, я продолжила движение. Оказавшись наверху, я выпрямилась и огляделась. Медведь и не думал меня караулить, и я пошла вдоль берега, постепенно огибая озеро. Здесь не было камыша, а лес отступил от кромки воды на столько, что разгулявшийся ветерок и солнце разогнали следовавшее за мной комариное облако. Я стала раздеваться.

Глава 7
Абориген

Я очень обрадовалась, когда случайно наткнулась на камень размером с кулак, а позже нашла суковатую увесистую палку. Я не была уверена, что таким оружием смогу нанести хоть какой-то урон косолапому, но всё же приободрилась и несколько раз махнула перед собой дубиной по воображаемому злодею. Потом метнула камень в кочку. Мокрая одежда мерзко прилипала к телу и воинственный пыл быстро пропал. Нужно было всё снять с себя и просушить. Оглядевшись по сторонам, я стянула с себя куртку, штаны и бросила на кусты. Через минуту я осталась в одних трусиках. А что тут такого? Кто меня в этой глуши увидит? Теперь надо было подождать, когда солнце высушит одежду. Но где? Взгляд упал на дерево с изогнутым стволом у основания. Оно росло у кромки берега, и нижние ветки плескали в воде свои длинные листья. Я попыталась взобраться на него во всеоружии. Со стороны это могло показаться простым делом. Однако сделать это с палкой в одной руке и с камнем в другой не получалось. Немного подумав, я приставила палку к стволу и вслух успокоила себя:

– Если кто подойдёт, брошу камень, а сама успею спуститься за дубиной, и тогда ему мало не покажется.

При этом я понятия не имела, кого подразумевала под словом «ему».

Я приподнялась на цыпочки и вставила камень между двумя толстыми ветками. Затем ухватилось за одну из них, и попыталась подтянуться. Но смогла лишь слегка согнуть ноги в коленях. В руках была предательская слабость. Раскачавшись, я поставила ступни на ветку ниже. Дерево повело из стороны в сторону, и камень свалился на землю, едва не попав мне по голове.

«Пусть лежит внизу», – подумала я, не решаясь за ним возвращаться, и стала закреплять успех своего подъема. Не разжимая рук, переставила ногу на ветку выше и подтянулась. Раз! И вот я уже не болтаюсь на вытянутых руках, а стою, опираясь на ветку, на уровне груди. Ещё немного усилий, и я удобно уселась. Меня охватил восторг от моего маленького достижения. До свисавших с ветки лодыжек мог достать и ребёнок, однако мне казалось, что я продемонстрировала чудеса необычайной ловкости и сноровки. Наблюдая за развешенной на ветках кустов одеждой, я размышляла, что буду делать, когда одежда просохнет.

В принципе, выбор был небольшой, а вернее сказать, один – нужно будет искать людей. Не может же быть такого, что вокруг нет ни сел, ни деревень. Я прекрасно знала, что люди издревле селились поближе к воде. Значит, надо будет идти вдоль берега этого водоёма. Авось и выйду на кого-нибудь.

Хруст ветки и звук шагов заставили меня обернуться. Сердце ушло в пятки. «Неужели снова медведь?» – подумала я, и вскрикнула, увидев бородатого мужчину. Рослый, с глубоко посаженными глазами, он с удивлением и затаённой тревогой глядел прямо на меня. От неожиданности я закричала.

– Ты что здесь делаешь? – наконец спросил он, и огляделся по сторонам. При этом мне стало не по себе от его колючего, настороженного взгляда.

– Одежду сушу, – ответила я одними губами.

– Одна?

– Одна, – подтвердила я, и всхлипнула, но тут же вдруг уверенная, что поступаю правильно, соврала: – Муж с друзьями ушли на охоту.

– Куда? – Мужчина вскинул брови.

– На рыбалку, – поправилась я, упрекнув себя за глупость предыдущего ответа.

Мужчина поскрёб затылок, снова огляделся и подошёл ближе.

– А я думал, русалка на ветвях сидит, – пошутил он.

– Может и русалка! – выкрикнула я и разрыдалась. Слёзы градом покатились по щекам, я потеряла равновесие и полетела вниз.

– Ну, ты чего? – Он склонился надо мной и протянул руку.

Я вцепилась в его запястье, но встать не смогла. Потом вспомнила, что на мне нет ничего, кроме трусиков, и свободной рукой прикрыла грудь.

Тогда мужчина подхватил меня за талию и, словно пушинку, поставил на ноги.

– Руки! – взвизгнула я.

Он снова воровато оглянулся, и вкрадчивым голосом повторил свой вопрос:

– Так всё-таки что ты здесь делаешь?

– Мужа жду! – выкрикнула ему в лицо, про себя отметив, что он красив.

– Ты из Березовки? – допытывался он, между тем.

– Нет! Вернее, да!

– Эко вас занесло! – восхитился бородач, и задал следующий вопрос: – Что, не местные?

– Местные! – выпалила я и дёрнулась за одеждой, но он поймал меня за плечи и вынудил стоять.

– Ехать в такую даль ради карасей? – Мужчина пожал плечами. – Темнишь ты что-то.

– Темню! – призналась я, и, осмелившись, спросила: – А где это я?

Глаза мужчины округлились.

– Ты что из самолёта выпала? – поинтересовался он.

– Почему из самолёта? – спросила я и тут же поняла, что он почти угадал. – Из вертолёта. Только не выпала, а вышла. Хотя…

Я вдруг вспомнила, что меня вынесли спящей, и опустила голову.

– Так вы на вертолёте прилетели? – не поверил мужчина.

Я молча кивнула и всхлипнула.

– И ты заблудилась? – попытался он угадать.

– Заблудилась, – согласилась я, но тут же покрутила головой. – Хотя нет…

– Странная ты…

– Может, дашь одеться? – взмолилась я.

– А прилетели откуда? – допытывался мужчина, проигнорировав вопрос.

– Из Москвы.

– Откуда? – не поверил он.

– А что тут такого? – спросила я, испытав очередной прилив ужаса. От того, как он переспросил, выходило, что я оказалась где-то далеко…

– Это что же за вертолёт такой? – продолжал он засыпать меня вопросами.

– Какой? – переспросила я.

– Который может больше тысячи километров пролететь…

– Сколько?! – не поверила я.

– Если быть точнее, тысяча двести, – подтвердил мужчина и добавил: – Так ему ещё на обратную дорогу топливо надо.

– Скотина! – проскулила я, обхватила голову руками и села на корточки. – Урод! Тварь!

– Кто? – недоумевал незнакомец.

– Мой муж, – провыла я и объяснила: – Он меня здесь бросил на съедение медведям!

Глава 8
Будут тебе кости…

– И ты здесь живёшь? – изумилась я, глядя на неказистую избушку среди леса и какие-то постройки. Всё это хозяйство было обнесено забором из стволов тонких деревьев.

– А чем плохо? – между тем вопросом на вопрос ответил он и открыл калитку.

Черный лохматый пес на цепи у будки несколько раз тявкнул и запрыгал от радости.

– Ты лесник? – попыталась угадать я, с осторожностью проходя мимо собаки.

– Почему так решила? – спросил он, следуя к дому.

– Слышала, что так в лесу живут лесники, – объяснила я, на ходу разглядывая аккуратные грядки с какой-то растительностью, устроенные прямо среди вековых сосен.

– Я не лесник, – с этими словами он сунул ладонь за дверной косяк и достал ключ. Повозившись с ржавым замком, распахнул передо мной двери.

– А кто же тогда? – допытывалась я и шагнула в тёмные сени.

В нос ударил запах старого дерева, овчины, квашеной капусты и лука…

Внутри дом не казался таким уж маленьким. Правда, не было здесь привычных комнат или той же прихожей. Мы сразу оказались в просторной горнице, посреди которой стояла печь. Всё пространство было поделено занавесками, которые висели справа и слева от неё. У окна стол и два массивных табурета. На стене полочки с посудой. В углу напротив старенький умывальник над тазиком и закреплённое на стене зеркальце.

– У тебя телефон есть? – спросила я, разглядывая распятую на стене шкуру медведя.

– Зачем он мне? – Мужчина повесил кепку на прикреплённые слева от дверей оленьи рога. – Здесь сотовой связи нет.

– А…

– И в ближайшей деревне тоже, – опередил он меня с ответом. – До неё суток пять пешком по лесу и ещё по реке на лодке…

– Сколько?! – Я не поверила своим ушам.

Вместо ответа он взял меня за запястье и повел во вторую половину дома.

Я стала колотить его по руке кулаком, пытаясь вырваться.

Мужчина дёрнул сильнее и сдавил запястье так, что я присела.

– Тихо! – приказал он.

– Что ты задумал?! – ужаснулась я. – Куда? Что ты себе позволяешь?!

Я даже не сразу поняла что произошло. В следующее мгновение мужчина ударил меня по щеке. Он замахнулся несильно, но этого хватило, чтобы я оказалась на полу.

– А-а-а! – закричала я, что есть сил, испугавшись неожиданного поворота событий, и слезы градом брызнули из глаз.

Он наклонился надо мной, схватил за запястья рук, которыми я пыталась закрыться от него и, словно пушинку поставил на ноги.

– Если разозлишь, убью и скормлю медведям, – объявил мужчина спокойным голосом.

Я потеряла дар речи. Всё в его внешности и в интонации говорило о том, что злодей не шутит. Более того, я вдруг поняла, что он уже неоднократно это делал. Насчёт медведя, конечно, может и преувеличил, чтобы нагнать страху, а вот что убивал – это точно.

Во второй половине за грязной занавеской оказалось некое подобие кровати. Матрац, грубо сшитый из разноцветного тряпья, был набит соломой и лежал прямо на полу. Простыней в том понимании, к которому привыкли нормальные люди, здесь не было и в помине.

Мужчина наклонился и потянул торчащий из пола огрызок ремешка. Взору открылся прямоугольный лаз, из которого пахнуло земельным холодом и картошкой.

– Полезай в подпол, – велел он.

– Зачем? – ужаснулась я.

Он грубо схватил меня за шею, сдавив одной рукой, как тисками, и процедил сквозь зубы:

– Мне повторять?

Я спустила в лаз ноги, нащупала ступеньку деревянной лестницы и поинтересовалась:

– А свет там есть?

– Обойдёшься! – проворчал он.

Подпол оказался неглубокий. По крайней мере, когда я ощутила ногами сваленную картошку, моя голова ещё возвышалась над полом.

– Лезь! – поторопил он, и слегка отпустил крышку люка, словно намереваясь ударить по темечку.

Я взвизгнула и присела на корточки. Раздался грохот закрывающегося люка, и стало темно. Я задрала голову вверх. Образованный полом потолок был расчерчен тонкими прорезями дневного света, попадавшего сюда в щели между половицами. Я опустила взгляд. Глаза постепенно привыкали к темноте, и я разглядела на стене напротив полки со стеклянными банками.

Я села на картофель, обхватила колени руками и задумалась. Несмотря на весь ужас происходящего, меня не покидала надежда, что в итоге это ненадолго.

«А если это всё специально устроил Вадим? – страшная мысль заставила меня забыть про желание разрыдаться. – А что? Договорился с этим мужиком проучить меня как следует, а потом забрать».

Между тем мой тюремщик несколько раз прошёл из угла в угол дома. Я с замиранием сердца вслушивалась в шаги и скрип прогибавшихся под его весом досок. Наконец хлопнули двери, и всё стихло. Подвальный мир жил особой жизнью, и пугал меня своими беспрерывными мышиными шорохами, поскрипыванием, холодом и неизвестностью. Надо попробовать выйти отсюда. Сотрясаясь от крупной дрожи, я нащупала над головой крышку подпола и попыталась поднять ее. Несмотря на все мои старания, крышка даже не сдвинулась с места. Я поняла, что он поставил на нее что-то тяжелое.

«А если с ним что-то случится, как же я отсюда выберусь?» – ужаснулась я и живо представила, как поедаю наощупь сырую картошку и вылавливаю грязными пальцами из разбитой банки соленья. Всё это на фоне зловония собственных фекалий.

– Когда все припасы этого изувера закончатся, я умру с голоду, – констатировала я вслух, и тут же озвучила следующую картину: – Или нет, меня заживо сожрут черви…

Жуткое ожидание смерти леденящим жгутом скрутило живот, а переживания сделали слух острее. Я всеми силами пыталась понять и представить, какую участь готовит мне незнакомец, и вдруг различила стук молотка по дереву, затем какой-то грохот… Тишина… Затем: вжик… Вжик… Я вся превратилась в слух. Он что-то пилит. Казалось, что едва слышный звук пилы елозит по моим оголенным и натянутым нервам… Застучал молоток… «Что он задумал?» – страх неизвестности сводил меня с ума, а воображение рисовало картины одна страшнее другой. Я вдруг подумала, что он маньяк, и сейчас делает для меня гроб, в котором похоронит живой. Я даже ощутила запах свежеструганных досок. Мне не раз приходилось наблюдать, как садовник что-то строгал под навесом. «Интересно, что Вадим с ним сделал?» – подумала я. Но этот вопрос возник лишь на мгновенье. Какая теперь разница? У самой жизнь на волоске. Сергей может уже давно отмучился, а мне ещё предстоит пережить собственное убийство. От такой мысли разбушевавшееся воображение нарисовала картину страшнее первой. Я ясно представила себе перспективу, в которой изувер набрасывает на мою шею веревку и медленно затягивает ее, при этом немигающим взглядом глядя в мои расширенные от ужаса глаза. Страх спазмом сдавил горло и, лишив возможности шелохнуться, сковал все тело.

Наконец, хлопнула дверь, мужчина зашел в дом. Тяжело заскрипели половицы под его ногами. С потолка на мою голову посыпалась труха. Мужчина передвигал какие-то тяжелые ящики. Я зажмурилась и тут же сквозь закрытые глаза ощутила, что стало светлее.

– Вылезай! – прогремел над головой голос моего тюремщика.

– Зачем? – ужаснулась я и разлепила воспаленные веки.

– Тебе что, нравится там сидеть? – Мужчина сделал вид, будто снова собирается закрыть крышку.

Я даже не поняла, как выскочила из подпола.

– То-то! – Он разжал руку, и крышка с грохотом обрушилась на прямоугольный люк.

– Что ты собрался со мной делать? – спросила я, стараясь по выражению лица мужчины понять, какие у него планы в отношении меня.

– Ещё не решил, – признался он.

– А зачем решать? – вкрадчиво начала я и предложила: – Отпусти и всё…

– Может, я тебя сожру? – выдал он, как само собой разумеющееся.

От неожиданной перспективы быть съеденной, мои ноги подкосились, и я повалилась на пол.

– Да чего ты падаешь?! – Он подхватил меня подмышки и усадил, прислонив к стене.

Я начала слабо подвывать.

– Хватит скулить! – рявкнул он.

Я поперхнулась и разом замолчала в ожидании продолжения.

– Есть хочешь? – спросил он.

Вопрос был задан до того обыденным тоном, что мне даже сначала показалось, будто я ослышалась.

– Что?

– Жрать хочешь? – повторил он.

К горлу вновь подступил ком, а на глаза навернулись слёзы. Я не смогла вымолвить ни слова, но испугавшись, что этот мужлан подумает, будто я не голодна, выразительно кивнула.

Он показал взглядом на стол.

Я увидела какой-то странный похожий на кусок глины предмет, лежавший на кружке с отбитой эмалью.

– Это что? – спросила я одними губами.

– Хлеб с молоком, – пояснил он и добавил: – Коза у меня здесь есть…

Я медленно встала и, несмотря на то, что была очень голодна, робкими шагами подошла к столу. Хлеб оказался чёрствым и безвкусным, но при этом источал аппетитный аромат. Он крошился, резал дёсны, и я толком не прожевав, глотала его, проталкивая большими глотками молока. Всего два дня назад я и представить себе не могла, что буду так ужинать. Впервые в жизни я ощутила, что значит настоящий голод. Оказывается, хлеб и молоко – это райское наслаждение. Покончив с незатейливой трапезой, я вскоре скривилась от боли, прорезавшей живот.

– Что? – Он участливо заглянул мне в глаза.

– Мне бы в туалет… – простонала я.

– Пошли.

Пёс, увидев возникшего на крыльце хозяина, от радости тявкнул.

– Будут тебе кости, Мироша, будут! – пообещал мужчина.

«Уж не меня ли он планирует своей собаке скормить?» – подумала я, разглядывая будку, сделанную словно маленький теремок.

Двери в покосившемся нужнике не было, а мужчина даже не соизволил отвернуться, наблюдая за нелицеприятной сценой моего оправления.

– Куда ты меня ведёшь? – спросила я, направляясь обратно к дому. – Снова в подвал?

Он молчал и лишь сопел в ответ.

– Можно умыться? – Я умоляюще посмотрела на своего тюремщика и протянула ему чёрные от грязи руки.

Он показал кивком на жестяной умывальник, прибитый прямо к стволу сосны.

Я намочила руки и начала шарить взглядом по сторонам.

– Что ещё?

– А мыло?

– Это роскошь, – усмехнулся он в усы.

Больше я вопросов не задавала.

Дождавшись, когда я приведу себя в порядок, он вдруг положил свою могучую ладонь на мою хрупкую шею и легко, словно тряпичную куклу, направил по тропинке вокруг дома.

С другой стороны оказалась пристройка. Я увидела на обветшалой и почерневшей от времени двери заплатки из свежеструганных досок и поняла, что он приготовил для меня нечто вроде камеры.

«Уже легче, – подумалось мне. – Раз так основательно – значит стразу убивать не будет. Господи! – ужаснулась я своим мыслям. – Я так спокойно рассуждаю о собственной кончине! Что бы сказали Сонька и Ника?»

– Здесь будешь жить! – объявил мужчина. Затем он щёлкнул пальцами, словно вспоминая подходящее слово, и выдал: – Это твоя светлица!

– В светлице светло должно быть, – осторожно проговорила я. – По определению. А здесь темно как в могиле…

– А ты там была?

– Где? – не поняла я сразу, о чём речь, разглядывая маленькое окошко под самым потоком, нары, заправленные тряпьем не первой свежести, и грубо сколоченный стол. Материал, из которого он был сделан, трудно назвать досками. Скорее это длинные и плоские поленья. Удивило наличие шкафа. Настоящий антиквариат с облупившейся коричневой краской был забит книгами.

– В могиле, – между тем уточнил он.

– Нет, не была, – призналась я, делая вид, будто разглядываю репродукцию, небрежно вырванную из какого-то журнала, которая висела рядом с тулупом. В полумраке я угадала, что на ней изображена голая женщина, распускающая собранные на затылке волосы, сидя на постели в пол-оборота к мастеру. Ее образ даже в темноте выглядел призывно.

«Наверное, мастурбировал на неё!» – Спонтанно возникшая мысль сначала надула мои щёки, а потом вырвалась наружу коротким смешком сквозь плотно сжатые губы. Я тут же взяла себя в руки.

– Что с тобой? – Он насторожился.

– Мы уже столько вместе, а я так и не знаю, как к тебе обращаться, – нашлась я с ответом.

– Егор, – представился он.

– Егор, – повторила я и спросила: – А откуда столько книг?

– Были ещё до меня, – пространно ответил он. – Кстати, хорошо помогают развеять скуку. Только я почти все перечитал.

С этими словами Егор развернулся и вышел.

Я подошла к шкафу и стала изучать корешки книг. Это была литература, выпущенная задолго до моего рождения. Среди потрёпанных книг я нашла даже несколько синих томов вождя пролетарской Революции Ленина и удивлённо хмыкнула. Оказался здесь и уже знакомый мне Есенин.