Текст книги "Операция души"

*КОНЕЦ*

ЕСЛИ БЫ

Ася вытерла со лба пот и отставила в сторону таз со свежеприготовленным томатом. Сын не раз говорил ей, что она зря тратит свое время на все эти заготовки, ведь сейчас в магазинах можно купить всё. Но Ася всегда отвечала, что «своё», домашнее, есть намного приятнее и полезнее.

Плюс, готовка всегда отвлекала от мрачных мыслей, давала возможность успокоиться. А это дорогого стоило. Постоянная обида на мужа выжигала душу и внутренности, рвала их в клочья, выскребала все изнутри острыми кошачьими коготками.

«Сейчас или никогда. Надо решиться. Лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть и не сделать», – подумала Ася, отметая последние сомнения. Она всегда знала, что в один прекрасный день просто возьмет и сделает это. Сделает потому, что так у нее на роду написано.

Ася направилась к буфету, вынула из него заранее припасенный пузырек, взболтнула его. Аптечное прошлое Аси не прошло даром.

Ася достала из холодильника бутылку с квасом и переместила туда содержимое пузырька. Встряхнула бутылку, на минуту засмотревшись на густую пену, всколыхнувшуюся на поверхности черной квасной жидкости.

Не успела она поставить бутылку обратно в холодильник, как на пороге дома послышались шаги ее благоверного.

Супруг ввалился в двери, споткнулся о половой коврик, ругнулся, икнул, стащил с себя туфли и рухнул на маленький диванчик, стоявший тут же, в прихожей. Через минуту все в прихожей завибрировало от его звучного храпа.

***

Костя проснулся. Сел на диванчике, оглянулся по сторонам, потер лоб. Он мучительно, с трудом вспоминал, какой сегодня день недели и строил хмурые догадки, к чему прицепится Ася сегодня.

Именно в этот момент услужливая жена поднесла ему запотевший стакан.

– Что это, Ась? – спросил удивленный Костя. Обычно Ася не удостаивала его такой милости, а с ходу начинала «гавкать» – именно так Костя описывал поведение супружницы, когда жаловался на нее друзьям. Бывали случаи, когда в попытках избежать очередной порции «гавкотни» Костя ложился спать в гараже. Но Асю это злило еще больше.

– Квас, холодненький. Попей! – Ася была сама любезность.

Костя залпом выпил стакан и крякнул от удовольствия.

«Ну ты, Аська, у меня вообще..», – сделал Костя неуклюжий, но искренний комплимент жене.

***

Костя и Ася ссорились яростно и неистово. Причины ссор не отличались своим разнообразием – водка и бабы, бабы и водка. Причем, с бабами Косте даже не приходилось предпринимать никаких особых усилий. Все получалось как-то само собой. Была в Косте какая-то цыганщина.. Баб неодолимо манили его черные кудри и маслянисто-карие глаза. А уж когда Костя брал в руки гитару..

Сначала, когда сын Димка был маленьким, он плакал, пугался, прятался за занавесками, умолял родителей не ругаться. Потом привык. Позже Димка даже научился извлекать из родительских ссор определенную пользу. Во-первых, когда мама и папа ругались, они не обращали на него никакого внимания. Следовательно, могли забыть проверить дневник, а также не заметить двойки, замечания учителей, порванные штаны, съеденный без спросу шоколад и прочие большие и мелкие шалости. Когда Димка стал еще старше, выяснения отношений между предками сулили ему уже материальную выгоду. В пылу ссоры родители часто рвали на клочки деньги, которые Димка потом подбирал и склеивал скотчем, старательно высунув язык. Естественно, он оставлял эти деньги себе.

Только однажды скандалы ненадолго прекратились – когда мама в порыве чувств запустила в папу тяжелой хрустальной вазой из серванта и попала ему прямо в висок. От удара вазой плечистый Костя пошатнулся, побледнел и, проведя рукою по виску, обнаружил на руке кровь. «Дура..», – прошептал он Асе и осел прямо на ковер в гостиной. Ася ринулась к нему, на ходу схватила из шкафа чистое кухонное полотенце, обернула вокруг Костиной головы, взяла эту самую голову двумя руками и прошептала-просипела: «Дурак, я же тебя люблю».. После того случая у Аси и Кости случился второй «медовый месяц», который продолжался ровно полторы недели. А потом все опять пошло по-старому.

Димка смотрел на них и удивлялся. Он думал, что совсем не нужен своим родителям, поскольку жизнь их была заточена под постоянные выяснения отношений друг с другом. Цель мамы была налететь коршуном на папу, цель папы – занять глухую оборону.

***

Сначала Ася переживала и пыталась бороться, потом смирилась, а потом и вовсе успокоилась – когда в ее жизни появился Жора.

Жора был отставным военным, да еще и вдовцом. Жора представлял собой весьма редкий для нынешнего разнузданного времени психотип – этакого хозяйственного Копатыча, всегда возившегося на своей даче, у которого все было распланировано на годы вперед. Кому-то такой Копатыч мог бы показаться невообразимо занудным, но для Аси, после рваной и неровной жизни с Костей, он был самым подходящим вариантом.

Флегматичному Копатычу-Жоре потребовался почти год, чтобы дозреть до серьезного шага – посулить Асе нечто большее, чем сбор яблок и баня у него на даче. Жора предложил Асе уйти от «этого алкоголика» и переехать к нему, а потом, если все сложится, собирать яблоки и париться в дачной баньке уже на законном основании. Ася была тронута до глубины души. Но на пути к дачному счастью стояли Костя и квартирный вопрос. С Костей следовало разводиться. Но как быть с квартирой?

«Представь, я к тебе перееду, а он в нашу квартиру какую-нибудь бабу себе приведет! И что дальше?» – озвучила Ася свои опасения Жоре.

Жора почесал репу и ответил, что не знает – «надо обмозговать». Но сам «мозговать» не стал. Предоставил это дело Асе.

***

Димка зашел на кухню, лениво потянулся, почесал подмышку. Сегодня был понедельник. Значит – свободный день в институте. Значит – он мог подольше поспать.

– Доброе утро! – пробурчал он Асе, позевывая.

– Доброе, – ответила Ася, закручивая очередную банку.

– Попить что есть?

Димка открыл дверцу холодильника. Его взгляд остановился на бутылке с квасом.

Димка вытащил бутылку, открутил крышку и только поднес бутылку к губам, как Ася подскочила к нему и выхватила бутылку у него из рук.

– Ты что, мать?

– Другое что-нибудь попей!

– Да тебе что, жалко?!

– Отцу не останется!

– Вас не поймешь! То глотки готовы друг другу перегрызть, то переживаешь, что отцу кваса не достанется! – Димка был в полном недоумении.

– Ты вот что.. Иди по своим делам! – огрызнулась Ася.

Димка хмыкнул, пожал плечами. Подошел к буфету, достал чистый стакан и открыл кран, чтобы налить себе воды. Подставив стакан под струю воды, Димка заметил на раковине какой-то подтек. Провел по нему рукой. Поднес руку к носу.

– Фу! Это что такое? Ты эту дрянь для томата, что ли, используешь? Я борщ с таким томатом есть не буду, сразу говорю!

Ася обернулась. Бросила на стол машинку для закатки. Подбежала к раковине. Схватила губку, вылила на нее медузообразную лужу средства для мытья посуды. Вытерла подтек. Губку выкинула в мусорное ведро. Посмотрела на Димку. Димка с удивлением таращился на мать.

– Руки вымой! Сейчас же вымой руки! – велела Ася сыну.

– Мам, ты чего? Зачем мне руки мыть? Я что, маленький?

– Вымой руки, я тебе сказала! Это яд!

– Да откуда у тебя яд на кухне? Ты что – сериалов каких-то идиотских насмотрелась?

– Тараканов травить! – нашлась Ася.

– Каких еще тараканов?! Их у нас сроду не было!

– Появились!

– Где?

Димка открыл дверцу под мойкой, вынул оттуда мусорное ведро, осмотрел его, поставил обратно.

– Слушай, не лезь, куда тебя не просят! Пойди лучше мусор вынеси!

Ася взяла мусорное ведро, всучила Димке.

***

Костя опять проснулся. Чувствовал он себя очень странно. Голова кружилась. Виски ломило. К горлу что-то подкатывало.

Костя попробовал встать с диванчика. Его шатало. Костя сел обратно. Его как холодком обдало. «Неужели допился?» – подумал он.

Потом он все-таки встал. Прошел пару метров. Схватился за стенку.

Так, держась за стенку, он дошел до кухни.

Ася стояла у окна и выпускала дым от сигареты в форточку.

Несмотря на свое отвратительное состояние, Костя очень удивился. Он никогда не видел Асю курящей.

«Ты что это?» – прошептал Костя и осел на пол.

Ася не оборачивалась. Она была в ступоре и даже не чувствовала, что ее пальцы жег тлеющий фильтр сигареты.

«Аська, плохо мне!» – просипел Костя и лег на пол.

***

Официальной причиной Костиной смерти, указанной в заключении патологоанатома, значилось отравление некачественным алкоголем.

После похорон Ася переехала к Копатычу. Но когда все препятствия на пути к счастью были устранены, Асе стал постепенно надоедать и сам Копатыч, и все его дачные прелести. Асе не хватало адреналина, на который ее подсадила жизнь с Костей. Она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, но окружающий ее воздух был стерилен и пресен – как новый сорт яблок, выведенный на даче Копатычем.

***

Как-то раз, когда Ася разбирала гардероб в их «бывшей» с Костей квартире, она обратила внимание на то, что там не хватает нескольких Костиных рубашек. «Наверное, Димка кому-то отдал», – подумала она, – «хорошая мысль, надо сложить все Костины вещи в пакет и раздать». Когда Ася начала снимать рубашки с плечиков, она заметила, что в кармане одной из них мелькнуло что-то белое. Потянув за кончик, Ася вытащила из кармана рубахи клочок бумаги. Ася без труда узнала Костин почерк и побелела. Не веря своим глазам, она прочитала: «Аська, завтра погладь мне мою любимую – клетчатую».

В следующий раз Костя напомнил о себе, когда Ася жарила Копатычу яичницу. Ася уже собиралась посолить шкворчащую смесь яиц и помидоров, как зазвенел ее мобильник. Дисплей телефона показывал «Костя». Ася нажала отбой и высыпала в яичницу все содержимое солонки.

***

Ася распахнула входную дверь и, не разуваясь, прошла на кухню. Димка смотрел телевизор и ел яблоко. Ася с размаху дала Димке пощечину. Яблоко выпало у него из рук.

Ася выхватила из кармана кофты записку, найденную в кармане Костиной рубахи, и сунула ее Димке под нос.

– Это твоих рук дело?!

– Ну, моих.., – не стал отпираться Димка, – а ты думала, что я ни о чем не догадаюсь?

– Ах ты, щенок, гаденыш! Да ты хоть знаешь, каково мне жилось с ним – твоим отцом?!

– Ну да, с Жорой тебе живется явно лучше, спору нет. Сколько банок яблочного джема уже закатала?

– Ты… Да ты..

Ася опять замахнулась, но развернулась и выскочила из квартиры, оставив входную дверь открытой.

***

Димка толкнул плечом дачную калитку. На удивление, та оказалась открытой. Димка подождал немного, оглянулся по сторонам и осторожно зашел во двор. «А где же собака? Сдохла от голода, потому что одними яблоками кормили?» – подумал Димка и криво усмехнулся.

Димка решил начать с того, что было к нему ближе всего. Подойдя к грядке с огурцами, он стал яростно сбивать с завязей и топтать нежнейшие, молоденькие плоды. Поначалу ему было неловко от того, что он делает. Но чувство мести постепенно залило ярко-красной краской весь мозг. «На тебе, на, гад, получай!» – Димка вошел в такой раж, как будто играл в какое-то компьютерное «мочилово» на сельскохозяйственную тему.

– Ну и че это ты пытаешься мне здесь доказать? – послышался голос у него за спиной.

Димка оглянулся. За спиной у него стоял Копатыч и хмуро наблюдал за димкиным вандализмом.

Димка выдержал взгляд Копатыча. Спасаться позорным бегством он не собирался. Это бы дискредитировало саму цель его прихода сюда.

– Че доказать-то пытаешься, я тя спрашиваю?

Димка молчал.

Копатыч подошел ближе. «Пойдем, поговорим» – мотнул он головой в сторону, указывая местонахождение «переговорной».

Копатыч пошел по направлению к столу, стоявшему в глубине дачного двора под тентом, увитым виноградной лозой. По всему было видно, что хозяйствовать Копатыч умел.

Когда Димка с Копатычем подошли к столу, Копатыч жестом пригласил Димку сесть и, как фокусник, достал откуда-то заранее припасенную бутыль с самогоном, поставил ее на стол. Рядом с бутылью также из ниоткуда возникли два стакана и пара свежих огурчиков. «Наверное, до моего прихода успел нарвать», – пронеслось в голове у Димки.

– Выпьем? – прощупал Копатыч Димку.

– Ну, давай! – ответил тот.

– А ты парень не промах! Молодой, борзый…

Копатыч разлил самогон по стаканам. Придвинул Димке его стакан. Опрокинул свой.

Димка глянул на Копатыча, пригубил свой стакан, закашлялся, но пересилил себя, и, сморщившись, допил до дна.

– То-то.. Молодой ты еще, Дмитрий, не в свое дело лезть..

– Говно твой самогон! – перешел в нападение Димка.

– Че, крепковат? Пепсиколы принести? – усмехнулся Копатыч.

– Да че ты меня сканируешь все время?! – взвился Димка – Алкаш тоже мне хренов! Поменяла шило на мыло!

На Димкин вопль из окна дачного домика выглянула Ася. Но Копатыч жестом показал ей, что вмешиваться не надо – мол, сам справлюсь.

– Не, Дим, я свою меру знаю. И ты знай – с этими словами Копатыч взял в руки стоявший под лавкой ковш и окатил Димку прохладноватой водой, в которой плавали какие-то тычинки.

Димка подпрыгнул на лавке, хотел было вскочить, но Копатыч опустил на его плечо свою заскорузлую руку и сразу прижал-привалил Димку к лавке.

– Спокойно, парень. Давай жить дружно.. Но если еще раз побузить захочется – у меня в запасе и поэффективнее ковшика кое-что имеется. Это тебе так, к сведению..

Слово «эффективнее» Копатыч произнес как «эв-фективнее».

***

– Ну, вот и все, – подытожил Димка, – именно так все могло быть, если бы я не подменил пузырек.

Димкина невеста Варя смотрела на него во все глаза.

– А зачем ты тогда разыграл всю эту комедию с подтеком на раковине и бутылкой кваса, если ты заранее все знал?

– Хотел убедиться, что мать осмелится. До конца надеялся, что она не решится.

– А как ты узнал, что она замышляет?

– Подслушал ее разговор с Жорой по телефону.. Она сказала ему, что ей больше ничего не остается, как отравить отца.

– Ты знал, что мать пыталась отравить отца, и никому этого не говорил?!

– Да, потому, что она – моя мать, – ответил Димка и крепко обнял Варю.

– У нас никогда так не будет! – на глазах Вари стояли слезы.

– Не будет, – подтвердил Димка.

Но.. Про себя подумал, что он всегда будет испытывать недоверие ко всем пузырькам, находящимся в поле его зрения.

***

Прошли годы. Димка продолжал потихоньку выбрасывать все пузырьки, которые он находил в их с Варей доме.

Варя стоически терпела эту странную привычку мужа и на всякий случай покупала все пузырьки в двойном экземпляре.

Костя обожал двух своих внучек. У малышек были такие же маслянистые темно-карие глаза и черные кудри, как и у деда. На всех праздниках в детском саду они изображали цыганок.

С Асей Димка и Варя общались нечасто. Они звонили ей всего два раза в год – 31 декабря и на день рождения.

Копатыч продолжал развивать свой талант селекционера и после яблок и огурцов переключился на кабачки, которые плодились в таком количестве, что Ася еле успевала закатывать их в банки и составлять в дачный погреб.

*КОНЕЦ*

МУЖ. И ЖЕН

Все совпадения, встречающиеся в этом рассказе, являются случайными.

Все герои – вымышленными.

При написании этого рассказа автор никого не хотел обидеть.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Everything is possible.

The impossible just takes longer.

Digital Fortress by Dan Brown

______________________________

Все возможно.

На невозможное лишь требуется большее количество времени.

«Цифровая крепость»

Дэн Браун

A couple needs secrets – it keeps things interesting.

Digital Fortress by Dan Brown

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

У пары должны быть секреты – это делает жизнь интересней.

«Цифровая крепость»

Дэн Браун

Ох бабы, бабы. Кака барыня не будь, а коли полюбит – тигра лютая.

«Смерть на брудершафт»

Б. Акунин

ОНА была очень современной женой. Иногда, когда ОНА провожала мужа в командировки и прочие поездки, она даже сама подкладывала ему в карманы противозачаточные средства. Сам расскажет потом, если посчитает нужным, считала ОНА. А не расскажет, ну что ж… «Никто не является чьей-то собственностью», – повторяла она про себя как мантру. ОНА прекрасно знала, что мужчинам по большому счету все равно, с кем изменять своим женам. Главное, чтобы это была Другая женщина. ОНА точно знала – все мужики «клюют», нужно только правильно «приманить».

Бывают союзы, где двое полностью растворяются друг в друге и знают друг о друге все. В этом их сила и их слабость. Ибо, растворяясь в другом человеке, ты теряешь частичку своего «я», и становишься уже не самим собой, а ассимилированным подобием своего «я». ОНА никогда не считала такие отношения интересными и никогда не хотела таких отношений, считая их пресными. Ну какое это удовольствие – знать друг о друге все до мельчайших подробностей, не иметь друг от друга никаких тайн, не жить своей жизнью?! В отношениях двоих всегда должна присутствовать какая-то загадка, какой-то элемент тайны, недосказанности. Это всегда держит в тонусе, щекочет нервы. ОНА была искренне убеждена, что мужчина и женщина должны быть вечными соперниками, находящимися в постоянной борьбе за все – удовольствие, благополучие, социальный статус и многое другое. ОНА презирала тех людей, которые, взявшись за руки, везде были вместе – в кино, в парке, в отпуске, на катке. Их жизнь казалось ЕЙ мелкой и смехотворной. Преданная любовь, самопожертвование, доверие? Все это анахронизмы.. «Мы вместе, но мы разные, и у каждого из нас своя жизнь и право на свои секреты» – вот был идеал отношений с ЕЕ точки зрения. При этом ОНА оставляла за собой право открывать секреты мужа – не выпытывая их у него, не заставлять признаваться, а просто узнавать их самой, проводя свои собственные расследования. Ведь как же приятно наметить себе цель, идти к ее достижению, заранее смаковать победу и потом праздновать свой триумф, расколов очередной орешек.

Они с мужем заключили негласное соглашение о том, что «занавес закрывается с двух сторон», и никто из них не будет устраивать истерик по поводу подробностей жизни друг друга вне семьи. ОНА закрывает глаза на его мелкие шалости, он – на её. Раз в два года они разъезжались в отпуск в разных направлениях, чтобы отдохнуть друг от друга. Тем не менее, такой отдых не способствовал взаимному удалению и отчуждению. Даже если отдых удавался на славу, каждый из них успевал соскучиться друг по другу и возвращался домой с удовольствием, предвкушая встречу. Ведь у каждого из них хватало ума не заходить в своих шалостях слишком далеко. Во всем этом, в их понимании, и состояла идея современных отношений, свободных от ревности, скандалов и обид. До последнего времени это соглашение работало, и оба получали от жизни удовольствие, избегая стычек и выматывающего выяснения отношений. Однажды у НЕГО, правда, все же что-то «кликнуло», и он испытал укол ревности, когда понял, что в черногорской Будве жена явно отдохнула не только душой, но и телом. Настолько ОНА вернулась расслабленной и посвежевшей. Глаза блестели, губы так и норовили сложиться в какую-то томную полу-улыбку. Но.. потом все прошло.

***

ОНА и сама позволяла себе время от времени небольшие интрижки на стороне – да и кто без греха?? Но последнее увлечение мужа задело ЕЕ очень сильно.

Как ОНА об этом узнала? Догадалась, сопоставляя и анализируя различные факты и складывая их как мозаику. Все мужья рано или поздно бездарно прокалываются, не стирая приторные смс-ки в своих телефонах, не занимаясь чисткой журнала пропущенных вызовов в телефоне и удалением компрометирующих входящих-исходящих звонков, а то и вовсе забывая свой телефон дома, создавая элементарные пароли на своих почтовых ящиках. Учитывая все это, не нужно пользоваться услугами частного детектива, чтобы уличить мужа в измене.

Только если раньше это были просто всего лишь незначительные увлечения, на этот раз все было серьезней. ЕЕ звериное чутье говорило о потенциальной опасности, которую представляла для их брака эта связь ее мужа на стороне. И куда девалась широта ее взглядов, стоило ей почувствовать эту потенциальную опасность? Она стала нервной, дерганой, хмурой. Муж ее просто не узнавал. Куда делась его веселая, позитивная жена, с которой всегда было так спокойно и удобно?

Не смотря на довольно сильные чувства к той, другой женщине, он еще не принял окончательного решения просто потому, что никак не мог его принять. И там, и тут были свои плюсы и минусы, и чаша весов постоянно склонялась то в ту, то в другую сторону. Там – бешеная страсть, безудержный секс, схожие интересы и образ мыслей. Казалось, что с той, другой женщиной, они знали друг друга всю жизнь. Тут – уютное гнездышко, понятие, которое включало в себя очень многое – жену, привычный быт, комфортно обставленную квартиру с хорошим ремонтом, где каждый угол был продуман и сделан «под себя». При всем своем водовороте чувств ему не хотелось бы уходить из своего угла, не хотелось бы жить в чужом доме, где он всегда бы чувствовал себя не хозяином, а гостем, не хотелось испытывать никаких неудобств, связанных с уходами и переездами.

Но все же мысли об уходе его посещали. Все-таки периодически он очень уставал от жены, от ее самоуверенности и хищнического напора по отношению ко всему в жизни. В его понимании ОНА очень часто перегибала палку и вела себя просто как волчица или, выражаясь простым языком, как стерва. Особенно когда ОНА выжила из офиса эту несчастную бухгалтершу Притыкину просто потому, что невзлюбила ее, считая ее несовременной толстой дурой, которая не умеет одеваться, вести светские беседы, плести подковерные интриги и не отличит Шанель от Кашарель, суши от сашими, а тирамису от чизкейка. Самое неприятное в этой истории с Притыкиной было то, что супруга Славика считала себя героиней, защищающей мир от тупых недоделанных уродов, и была настолько самодовольной, что сочла нужным похвастаться своим подвигом перед мужем. Славика же эта история сильно покоробила. Он считал, что ни в чем эта Притыкина не виновата. Просто она – такая, и никогда не нужно никого переделывать помимо его воли. И, кроме того, никогда Славик еще не чувствовал себя так свободно, как с той, другой женщиной. Ему казалось, что в свои 39 он только начинает жить – как будто он всю жизнь дышал вполсилы из-за какого-то странного стеснения в грудной клетке и даже не подозревал, что можно дышать по-другому.

А потом это стеснение исчезло, и он вдруг задышал и понял, что так и надо жить, а жить по-другому и дышать вполсилы просто нет смысла. Эту разницу в поведении, виде, взгляде Славика и уловила его жена. Ей не надо было знать подробности, они были делом техники. Она просто ПОЧУВСТВОВАЛА, и этого было достаточно.

Просто так отдавать мужа какой-то наглой, зарвавшейся выскочке она не собиралась. В конце концов, так даже интереснее и задорнее – когда есть возможность побороться и помериться силами. Да и зачем отдавать? Ей ведь тоже было с ним легко и удобно. Она привыкла к нему, как привыкаешь к знакомому и уютному звуку кипящего чайника на кухне. А когда человек лишается чего-то привычного, то испытывает очень сильный дискомфорт.

План действий сложился сам собой, она мысленно составила его на одном дыхании. Не будет никаких слез, выяснения отношений, упреков и истерик. Все это пошло и несовременно. Это только оттолкнет Славика и будет на руку его бабе. Все встанет на свои места совсем другим образом.

***

Славик вышел из дома. Было приятное летнее утро, когда на душе делается легко и игриво как в детстве, когда ты знаешь, что это – всего лишь одно июньское утро из многих, а впереди еще все лето, полное отдыха и забав. Для жены он уехал в короткую двухдневную командировку, и мысли о двух днях за городом с Маринкой окрыляли его. Ему хотелось сделать какую-нибудь милую глупость – например, подпрыгнуть и сорвать ветку с дерева, показать язык гулявшему рядом с домом мальчишке или прямо сейчас купить в круглосуточном магазине самое простое, недорогое мороженое в вафельном стаканчике и тут же съесть его, ляпнув пятно на рубашку. Ему было важно лишь то, что было СЕЙЧАС. А что будет потом – ну что ж, до этого еще надо было дожить…

ОНА взяла трубку и набрала свою подругу Ленку, которая работала завотделением одной из городских больниц. Ленка подняла трубку после двух гудков – к счастью, утренней планерки сегодня не было.

– Ленка, привет, слушай, не в службу, а в дружбу, выполни одну мою просьбу, только не делай там на другом конце круглые глаза, – сказала ОНА, сразу же переходя к делу.

– Ой, да брось ты, они у меня и так по жизни круглые, не все ж как Натали Гончарова рождаются, – ответила Ленка – ну, чего случилось то?

– Мне нужен диагноз. Правдоподобный диагноз, подкрепленный документарными доказательствами, и чем он будет страшнее, тем лучше. И диагноз этот должен касаться Славика.

– Чегоооо?? – недоуменно протянула на другом конце Ленка, – ты, мать, в сознании или как?

– Лен, пожалуйста, очень нужно, я все объясню. Давай сегодня после работы в 7 в нашем любимом кафе? Сможешь?

– Давай, – обреченно вздохнула Ленка, объяснив для себя причуды любимой подруги лабильностью ее психики.

«Ленка сможет, я ее знаю, поотнекивается для вида, но потом все сделает. И я все для нее сделаю – будет ей и ее любимый зеленый японский шоколад, который нужно есть пластиковыми палочками, похожими на зубочистки, и от которого нет лишних килограммов и аллергии, и ее любимый ликер Драмбуи, который не так-то просто купить даже в наш век всеобщего изобилия. Все мы люди, все мы человеки, ну любит тетка дорого выпить и закусить.. Она ж завотделением, и ее давно уже мутит от всех этих дешевых „Ассорти“ и шампанского», – размышляла ОНА, уверенно управляя своей маленькой, юркой Тойтой Ярис. Да, Ленка была такая. Была бы ее воля, перед входом в больницу она бы пустила бегущую строку: «Люди, не дарите врачам подарки! Дарите им деньги, и они сами купят себе все, что им нужно». И, самое главное, Ленка должна была помочь хотя бы потому, что сама прошла через измену и предательство, когда ее благоверный ушел из семьи, оставив ее с дочкой-первоклашкой прямо перед первым сентября.

***

ОНА ликовала… ОНА знала: вот они, миленькие, где все у нее – в кулаке. В сумке лежал не просто конверт формата А4 со стопкой аккуратных бумажек. В сумке лежала бомба..

***

ЕЕ соперница, Марина Ивахина, работала в одном из салонов известной парикмахерской сети. И это обязывало. Обязывало выглядеть на «все сто». Слоганом этой сети была емкая фраза «Имидж – всё!» Это означало то, что раз в две недели в её же салоне Марина полностью «делала себя» – подкрашивала корни волос, делала коррекцию бровей, маникюр, массаж лица, загорала в вертикальном солярии. В летнее время добавлялись педикюр и эпиляция. Раз в неделю занималась в тренажерном зале, раз в год делала лазерное отбеливание зубов – это были бонусы к зарплате, которыми нужно было пользоваться в добровольно-принудительном порядке. Иначе возникал риск беседы сначала с менеджером их салона, а потом и с директором всей сети салонов их города. И приятного в этих беседах было мало хотя бы потому, что такие беседы на самом деле были первым и вторым предупреждением. Третьего предупреждения уже не было. После второго предупреждения, если работник не исправлялся и не начинал следить за собой должным образом, следовало увольнение. А желающих занять «свято место» всегда было предостаточно. «Ну вот ты представь, захочет ли клиент сесть к тебе в кресло, если вместо стильного и улыбающегося мастера перед ним будет стоять тётя-мотя?!» – любил поговаривать менеджер их салона Аркаша. Помимо корпоративной политики, быть тётями-мотями не позволяла атмосфера, царившая в коллективе. Согласно негласному правилу, раз в год, максимум в два, полагалось менять сапоги. При этом новую обувь следовало покупать не абы где, а только в известных бутиках, где даже распродажные цены зашкаливали. То же самое касалось джинсов, сумок и часов. Посмевших не соблюдать этот негласный «дресс-код» нещадно травили. В салон нужно было приносить с собой и всегда держать наготове не просто косметичку, а целый чемоданчик дорогой профессиональной косметики, чтобы всегда быть свежеподкрашенной. Без макияжа выходить в зал к клиентам не разрешалось. Так что Марина просто не могла не выглядеть на «все сто». Плюс ко всему, раз в полтора года она бывала на стажировке в головном салоне их сети во Франции. Поэтому у нее также была возможность пробежаться по местным магазинам и даже немного набраться французского шарма.

В остальном Марина не была баловнем судьбы. Она жила с 9-летним сыном в скромной однушке на окраине города, доставшейся ей после развода с мужем-алкоголиком. Помимо работы подрабатывала стрижками-покрасками на дому, так что выходных у нее практически не было. Да и другого выхода у нее тоже не было. Алименты от мужа она получала мизерные. Поэтому приходилось тащить все на себе. Хорошо, хоть сына можно было периодически подкидывать маме. Илюшка так хотел иметь папу, что был согласен на любую кандидатуру – хоть косой-кривой-хромой, но лишь бы папа. Когда он был совсем маленьким, то роль папы у него выполнял старый облезлый игрушечный медведь, с которым он спал, и который служил верой и правдой еще Марине, когда та была ребенком. «Сейчас, мишка, я вытру твои слезки и помажу твои ранки», – приговаривал Илюшка, мажа медвежьи проплешины Марининым французским ночным кремом. А потом, когда Илюшка стал постарше и уже мог наблюдать и анализировать, он стал замечать, что почти все дети, с которыми он был знаком, росли в полных семьях, где папы каждый день приходили с работы, давали деньги на журналы и жвачки и возили семью на выходные за город. А у Марины и Илюшки даже машины не было. Вся Маринина зарплата и деньги, заработанные на шабашках, уходили на жизнь и на «создание имиджа». Марина тоже мечтала, чтобы когда-нибудь в их жизни появился достойный кандидат на звание папы для ее сына, но после развода личная жизнь все не складывалась. После череды маленьких неинтересных романов она познакомилась с турком, работавшим прорабом на одной из городских строек. Жгучий брюнет-уголёк сразу притянул ее к себе как магнит. Они даже какое-то время жили вместе, и как-то раз он пригласил ее к себе в гости в Турцию познакомиться с его родителями. Марина летела туда как на крыльях. Но, видимо, знакомство с родителями прошло не очень удачно, хотя родители были людьми по-восточному воспитанными и вида не подали. Тем не менее, через несколько месяцев после знакомства и возвращения из Турции на родную стройку Маринин Уголек укатил обратно на историческую родину, даже не попрощавшись. Просто ушел утром из дома и не вернулся. О том, что он уехал на родину по причине окончания контракта, Марина узнала, позвонив секретарю в офис строительной компании. Уже потом Марина обнаружила, что, уезжая, Уголек зачем-то прихватил с собой ее дорогие коллекционные елочные игрушки. Наверное, это было компенсацией за то, что Марина не понравилась его родителям. Ей было очень горько и обидно, но она пережила и это. Все-таки годы совместной жизни с мужем-алкоголиком порядком закалили ее. И тем не менее, любви и романтики все же хотелось, ой как хотелось.