Текст книги "Новая Зона. Хрустальная угроза"

– Не «что», а «кто», – заметил он.

Ворон выгнул бровь и поцокал языком.

– Эмионики?

– Не знаю. – Денис поморщился. Он, конечно, не помнил себя до того момента, как встретил Ворона. Зона стерла все воспоминания о детстве, родных и знакомых, но то, что просыпаться в мокрой постели неприятно, он вспомнил очень отчетливо. Это надо же было додуматься! – Ты б еще на меня ведро вылил, – зло буркнул он.

– Ведро было лень тащить, – усмехнулся Ворон. – Рассказывай.

– В таком случае я сначала в душ, а с тебя завтрак, – решив, что теперь может позволить себе понаглеть в свое удовольствие, сказал Денис и встал с постели.

Полотенце он повесил на плечо и с видом оскорбленного достоинства прошествовал в ванную. Закрыл дверь и только спустя несколько секунд услышал громкий смех Ворона. На самом деле, если бы не сталкер, то неизвестно, чем бы этот сон закончился, так что Денис был очень благодарен ему за незапланированный душ.

Завтрак по времени совпадал с обедом, но никого из присутствующих это не смущало. Денис пил кофе и поглядывал на Ворона, который отмалчивался с того момента, как узнал о сне.

– Поэтому я все же хотел бы не бросать это дело, – поняв, что реплик скорее всего так и не дождется, заявил Денис.

– Я заметил. – Ворон повертел в руках надкусанный тост и положил его на край тарелки, отхлебнул кофе. – Одно из объяснений твоего сна заключается именно в этом твоем желании заняться подкинутой Аллой проблемой во что бы то ни стало, причем немедленно. Наши желания напрямую связаны с бессознательным, а оно в свою очередь – со снами. Ну а поскольку всякие «радужки», ее последствия и собственная сущность беспокоят тебя особенно сильно, этот Валентин априори оказался сильнее.

– Ты говоришь, как яйцеголовый зануда, – упрекнул Денис.

– Разве? – Ворон усмехнулся. – Если ты так думаешь, то, значит, я никогда не толковал твоих сновидений по Фрейду. Если хочешь, могу еще и Юнга приплести, но это будет уже не столь забавно.

В щелку приоткрытого окна залетела жирная зеленая муха, ударилась о горшок с алоэ и рухнула на подоконник. Ворон потянулся, распахнул окно и смахнул ее на улицу.

– Лучше и не начинай, – попросил Денис. – Так ты действительно думаешь, будто реальный Валентин здесь ни при чем? Все дело только лишь в моем невообразимо активном воображении?

– Нет, не думаю.

– Тогда давай ближе к делу.

– Не получится: слишком уж много предположений и ни одного достоверного факта. В равной степени можно предположить и твое общение с настоящим Валентином, и кем-то, принявшим его облик. Ты ведь тоже умеешь «сниться», и не спорь. Да и если рассматривать это «предупреждение», с ним тоже все непросто. Так и неясно, предупреждающий тебя субъект действительно не хотел твоего участия в этом деле или попросту играл с тобой, заманивал? Знаешь, в свое время ходил один теологический анекдот про то, что если бы Бог не сказал Адаму и Еве, что с древа познания нельзя есть яблоки, то они на него даже не взглянули бы.

– И как мы поступим? – К своему стыду, про ловушку Денис даже не подумал. – Если тебя интересует мое мнение, то все очень странно: и с этими «радужками», и с Валентином, и с Аллой. Я не привык игнорировать сновидения.

– А у нас есть выбор, кроме как вляпаться в это дело? – вопросом на вопрос ответил Ворон и допил кофе. – Собирайся. Мы едем к Шувалову.

Глава 8

Центр по-прежнему представлял собой квадрат площадью в гектар, огороженный бетонной стеной метров пять высотой, с вьющейся по углам и верху колючей проволокой. Стену, правда, чуть облагородили, покрасив серебристо-серой краской до половины снизу, а сверху – нежно-голубой. Кажется, ее еще и нарастили до шести метров, и, судя по наклеенным предупреждающим знакам с молнией, заключенной в желтый ромбик, пустили под ток.

С юмором, однако, у работников Центра все осталось по-прежнему.

«Здесь люди наукой занимаются, – утверждала одна из надписей, выполненная корявенькими заглавными буквами, – а не тем, о чем вы подумали».

«Ага, – соглашалась другая, выведенная другим почерком, но не менее корявая, – вы не смотрите, что у нас стены голубые, самим стыдно, люди добрыя!»

– Ничего не меняется, и это прекрасно, – заметил Ворон.

Ворота были покрашены краской под бронзу, которая удачно маскировала ржавчину, КПП – в цвет детской неожиданности, а бордюр – ядовито-синим.

– Интересно, – задумчиво проговорил Ворон, – Шувалов договорился о бартере с каким-нибудь художественным цехом, фабрикой по производству красок, или в нем модный дизайнер умер и бьется в конвульсиях?

Табличка официального названия сменилась. Теперь она гласила «Институт Исследования Зоны» и не имела никаких внешних излишеств в виде, например, золотых литер по красной основе. Все четко, выверено и бросается в глаза, белым по черному. Правда, от местных юмористов ее это не спасло.

«АИАЯ звучало хуже, но запоминалось», – гласила первая надпись (раньше это место прозывалось Академией Исследования Аномальных Явлений).

«В этом здании раньше находился филиал знаменитого НИИ Химических Удобрений и Ядов», – традиционно информировала другая. Естественно, заглавные буквы были должным образом выделены и подчеркнуты.

«Времена и названия меняются, суть остается неизменной», – философски заявляла третья.

«Аминь», – припечатывала четвертая.

Ворон сунул в окошечко дежурного пластиковый прямоугольник, и ворота медленно и с натужным скрипом открылись. За ними шелестели деревья и зеленел газон.

Внутри Центра оказалось красиво и даже уютно, словно в парке, специально разбитом для услады глаз. Темный асфальт окантовывал ярко-синий и черный бордюр. Ярко-зеленая газонная травка была подстрижена очень коротко. Временами встречающиеся лавочки выкрасили серебряной краской. Клумбы располагались везде, иной раз отнимая место у газонов, а также попадались работающие фонтаны.

– Вот так посмотришь, как ученые живут, и тоже захочешь, – покачал головой Денис.

– Ага, – согласно кивнул Ворон, – никто ведь не в курсе про «субботники» и «часы физического труда», на которые гоняют сотрудников, чтобы те немного мозги проветрили. Они же, мозги в смысле, как пароварка, в которой что-то постоянно варится. Иной раз пар необходимо сбрасывать.

Денис усмехнулся.

Среди их соседей находились ненормальные, предпочитающие все лето стоять филейной частью к солнцу и ковыряться в земле. Они не понимали, как можно этого не делать. Сталкеры в свою очередь отвергали саму идею самопожертвования во имя сельского хозяйства. Фруктовые деревья, произрастающие у них на участке, давно не подрезались и напоминали некогда рукотворный лес, при этом давали очень вкусные яблоки и сливы. Но возможно, людям, занимающимся усиленной умственной деятельностью, действительно необходимо время от времени переключаться на физический труд?

С самим ИИЗ ничего кардинально нового не произошло – все те же два стеклянно-бетонных здания, прилепившиеся друг к другу и обросшие всевозможными переходами и лестницами столь сильно, что практически слились в одно. Восемь этажей вверх. Столько же – вниз (теперь Денис знал это точно). В сущности, институт представлял собой идеальную иллюстрацию подобия: что на поверхности, то и в недрах.

Ворон вырулил на стоянку перед главным подъездом. Понять, что это не какой-то второстепенный подъезд, а именно главный, легко удалось по его размерам. Двери возвышались до уровня второго этажа. Козырек начинался там, где, по идее, должен был быть пол у третьего, а толстые колонны из зеленого мрамора придавали всей конструкции невероятно помпезный вид.

Раньше сразу за дверьми располагалась рамка металлоискателя и колченогий стул, на котором сидел старичок в форме охранника. Теперь там не было ничего: просто холл со стоящими вдоль стены кадками, в которых росли пальмы, фикусы, кактусы и еще какая-то экзотическая растительность.

– Н-да…

– Приветствую вас обоих в обители ученой прогрессирующей мысли, – донеслось от лестницы. Встречать их вышел сам хозяин этих пенатов – Василий Семенович Шувалов.

– Уж куда прогрессивнее, – хмыкнул Ворон.

Все возвращается на круги своя или остается там неизменным, вот и академик оставался тучным, пафосным и добродушно-ворчливым. Он крепко пожал руку Ворона, а Дениса даже обнял.

– Возмужал, очень возмужал. – Шувалов одобрительно похлопал его по спине. – Прямо и не поверишь, что всего четыре года назад подростком смотрелся.

Денис почувствовал, как жжет уши, и поспешил отступить. Только подтруниваний по поводу умения краснеть ему еще не хватало.

– Прохор Тихонович, как я понимаю, на пенсию вышел?

– Игорь, да ты что? Проще весь институт туда отправить, чем этого старика, – хохотнул Шувалов. – Просто он год назад внес конструктивное предложение снести к такой-то бабушке металлоискатель и преобразовать холл в зимний сад. Потому как смысла от вахтера никакого нет, раз у нас на входе целое КПП стоит. – Шувалов подмигнул Денису и рассмеялся. – Только по ведомости он все равно как вахтер проходит, потому что садовника нам уже не простят. – И, повздыхав, покачал головой. – Ох уж этот ЦАЯ…

ИИЗ являлся подразделением Центра Аномальных Явлений (ЦАЯ), занимающегося изучением Зоны и ее влиянием на повседневную жизнь и всевозможные аспекты влияния аномалий на цивилизацию. Институт же непосредственно изучал Зону с походами в нее и являлся курируемым, что не слишком нравилось его руководителю.

– Ладно, пойдемте, – наконец решил Шувалов. – В кабинет не приглашаю, там ремонт.

– Очередной? – Ворон цокнул языком и покачал головой.

– Именно. – Шувалов шуточного тона явно не оценил и начал заводиться. – Я ведь уже объяснял по поводу целесообразности своевременного употребления средств, выделяемых… – Он осекся, посмотрел на слегка удивленного сталкера и махнул рукой. – Извини, Игорь, я уже по привычке на всех срываюсь. Не поверишь, достали, – и похлопал себя по шее. – Вот где у меня сидит этот ЦАЯ, и министерство, и… кто только не сидит, в общем.

– Еще и я свалился как снег на голову, приехал непрошено, сейчас помощи начну требовать, – вздохнул Ворон.

– Ты как раз вовремя, я о тебе еще вчера вспоминал, – заверил Шувалов.

Они прошли на второй этаж, миновали коридор и проход между зданиями. Светлая плитка на полу блестела, но кое-где хранила следы подошв. На бессчетных дверях, располагающихся с двух сторон, таблички с номерами не висели, к тому же Денису они казались абсолютно одинаковыми. Либо он не замечал отличий, либо сотрудники просто отсчитывали нужное их число, либо давно обзавелись инстинктом, позволяющим опознавать необходимый кабинет по остаточному излучению аур входящих в него людей. Кстати, в ауры, разнополярную энергетику, чакры и в зеленых человечков Денис не верил, ему с лихвой хватало Зоны и ее проявлений вкупе с эмиониками и их извечным желанием стать хозяевами мира, но мало ли что в действительности существует на этом свете?

– Вспоминал-вспоминал, думал даже позвонить сам, – говорил Шувалов.

– Да, со мной надо быть поаккуратнее, – заметил Ворон, – меня ведь вспомни, я и приеду.

Шувалов засмеялся и свернул к очередной неопознаваемой двери (видимо, какой-то секрет все же знал).

– Извините, – не выдержал Денис, – а как вы распознаете нужный кабинет?

Шувалов довольно усмехнулся и зазвенел ключами.

– Всем сотрудникам ИИЗ вживляют под кожу маленькие чипы, в этом и есть основной секрет, – понизив голос до шепота, проговорил он. – Мы на территории института чувствуем себя как муравьи в своем муравейнике. Заблудиться невозможно. Зато чужак ни в жизнь не найдет ничего секретного, нужного или интересного.

Денис посмотрел на Ворона, тот снова покачал головой.

– Отсчитывают, – сказал он.

– Такую дивную легенду испортил, – посетовал Шувалов и открыл наконец дверь. – Проходите.

Здесь располагалась переговорная. Всю комнату занимал длинный стол и стоявшие возле него кресла. Шувалов сел во главе, Ворон – по левую руку. Денис прикрыл дверь и опустился по правую, незаметно разглядывая обстановку.

Темно-серые гардины скрывали два окна, но темно или сумрачно тут не было. Во многом из-за стен, выкрашенных светлой бежевой краской. По периметру потолка располагались лампы дневного освещения. Пол покрывал ярко-оранжевый ламинат. Непосредственно над головой Шувалова висел портрет президента, на противоположной стене – Ломоносова. Больше картин не было.

– Давай сначала ты, Игорь, рассказывай, зачем приехал, – предложил Шувалов.

– За оборудованием, – фыркнул Ворон, – мне, как существу в высшей степени неблагодарному, ничего иного обычно не требуется. Что же касается дела, то в данном случае это очередное вытягивание из Зоны смертника. Есть, правда, некоторые детали: повышенная заинтересованность маленьких обитателей Москвы и странный артефакт, который не в состоянии понять Дэн.

Денис передернул плечами.

– Опиши, – попросил Шувалов.

– Хрустальный шар, внутри словно переливается прозрачная жидкость. При активации светится. Экспериментальным образом установлено, что может влиять на психические способности, – отрапортовал Денис.

– По крайней мере кошмары насылает весьма реалистичные, – прибавил Ворон, – проверено на практике.

– Жаль, вы его не захватили… – покачал головой Шувалов.

– Ну отчего же. – Ворон вытащил «радужку» из кармана куртки и протянул так, словно на ее месте была пачка сигарет, а сам он намеревался бросить курить.

Шувалов было потянулся, но быстро отдернул руку:

– Ты ведь говорил, Дэн его не чувствует. Ты уверен, что к нему вообще стоит прикасаться?

– Та дама, которая отдала его нам, носила артефакт в женской сумочке и вертела в руках, словно замысловатое украшение. – Сталкер повел плечом. – Я уверен, что это очень неприятный, даже, можно сказать, чрезвычайно опасный предмет, но сам он не кусается. Требуется или катализатор, или электромагнитное воздействие, или нагревание, или нечто еще. Надеюсь, ваши спецы разберутся. Да, к слову. Мне сказали, артефакт имеет баснословную ценность, и я полагаю, мы с Дэном имеем право рассчитывать на компенсацию.

Шувалов, который все же взял «радужку» в руки, посмотрел на него исподлобья, но отдавать артефакт обратно не стал.

– Деньгами или?.. – спросил он.

– Или.

– Мне тоже будет что вам показать. – Шувалов поднялся и засеменил к выходу. – Пойдемте-пойдемте, надеюсь, никто из вас не боится лишний раз взглянуть на труп?

Они вышли из кабинета и направились к лифтам. Улучив минуту, Денис тронул Ворона за плечо, тот обернулся и покачал головой раньше, чем Денис успел задать вопрос.

– Я не намерен больше терпеть в доме эту гадость, – прошептал он, – ты мне здоровым нужен, а не с расшатанными нервами.

Лифт был таким, каких в промышленном порядке, наверное, уже не выпускали лет двадцать, а то и больше: с закрывающимися вручную дверями. В решетчатую металлическую клетку въехала кабина. Створки распахнулись, как в обычном лифте, далее последовали вторые, которые Шувалов отворил уже сам, а когда все погрузились, закрыл.

Все исследовательские лаборатории находились на минусовых этажах. Денис бывал здесь неоднократно, но даже представить не мог, что в институте имеется свой морг. Белая плитка на полу, окрашенные серой краской стены, лампы искусственного света и коридор, уходящий куда-то вдаль, – все это казалось неплохой декорацией для начала фильма ужасов.

– Свет в конце тоннеля, – вздохнул Ворон, вглядываясь. – Ну почему нельзя придумать что-нибудь более оригинальное?

– Игорь, я решу, будто ты боишься мертвецов, – предупредил Шувалов.

– Не люблю так точно, – бросил Ворон и замолчал.

Коридор окончился двустворчатыми дверьми с вставленными в них окнами. Те, впрочем, были замазаны белой краской, и рассмотреть, что именно происходило в помещении, не представлялось возможным.

– Вы опасный человек, Шувалов, – заметил Ворон. – Не иначе вы храните здесь то, что осталось от неудавшихся экспериментов, – и подмигнул Денису.

– Все намного хуже, Игорь, – ответил тот. – Здесь я храню не выдержавших нагрузок и сгоревших на работе сотрудников, у которых предварительно самолично выпил всю кровь, – и тоже подмигнул.

Несмотря на попытки сгладить ситуацию, находиться в морге было неприятно. Стены словно давили, а дыхание хотелось постоянно смирять: Денис никогда не психовал по поводу микробов и вирусов, но в воздухе чувствовалось нечто омерзительное и смертельно опасное.

– Собственно, тело нам доставили, можно сказать, для исследований, – заметил Шувалов, – и на данный момент оно единственное в своем роде.

Они вошли в просторное квадратное и очень холодное помещение. При каждом выдохе изо рта вырывался пар. Все те же покрытые серой краской стены поблескивали и создавали впечатление образовавшегося на их поверхности инея.

– Хочешь сказать, будут еще тела? Кстати, а что именно думают по поводу всего этого родственники погибшего? – осведомился Ворон, чуть прищурившись.

– Вполне возможно, что будут, – не стал обнадеживать Шувалов, – а родственников попросту нет.

– Надеюсь, их не прибили ради того, чтобы вам досталось это тело.

– Не смешно. – Шувалов поморщился и позвал: – Анатолий Борисович…

На зов вышел молодой парень. Он выглядел слегка за двадцать, и его уж точно никак невозможно было проассоциировать ни с означенным Анатолием Борисовичем, ни с работой в морге.

Он обладал поистине модельной внешностью: золотистые волосы спускались до плеч, аккуратные аристократические черты лица. Мягкий взгляд карих глаз располагал к себе собеседника. Халат он накинул на плечи поверх кожаной куртки, но от этого не казался менее изящным.

Он улыбнулся пришедшим, протянул руку. Приветственное рукопожатие произвело приятное впечатление: в меру сильное. Ладонь – возможно, благодаря царящему вокруг холоду, – оставалась сухой, а пальцы прохладными.

– Вронский, – представился он. Тембр голоса оказался приятным. Интонации – мягкими. – Предоставить тело, Василий Семенович?

– Да, будьте любезны, – кивнул тот, и парень вышел.

Ворон посмотрел на Шувалова долгим взглядом, в котором так и читался вопрос. Ответа он, впрочем, не дождался.

– Прошу. – Вронский снова появился в комнате, толкая впереди себя каталку с лежащим на ней телом, накрытым простыней.

– Благодарю. – Шувалов подошел первым и откинул скрывающую тело ткань.

Вронский же отошел подальше, словно не желал иметь к происходящему ни малейшего касательства. Денису показалось, что парень слегка побледнел, но такое впечатление могло возникнуть из-за мертвенно-холодного голубоватого света, отбрасываемого лампами.

– Надеюсь, он не встанет, – вздохнул Ворон и подошел ближе. – Дэн, присоединяйся.

Денис вздохнул. Он с удовольствием составил бы компанию Вронскому, чем глядеть на труп. Одно дело – Зона, там все этические метания отходили на десятый план, и совсем другое – реальность. Здесь он готов был позорно отступить.

Покойный обладал вполне заурядной внешностью: круглое лицо с толстыми щеками, из-за которых черты лица казались несколько мелковатыми, носом-картошкой, светлыми, почти отсутствующими бровями и редкими ресницами. Толстые, напоминающие пельмени губы завершали портрет деревенского дурачка или недотепы. Подбородок – слишком выдающийся и хорошо очерченный, разбитый будто на две половинки застарелым белесым шрамом, – оказался единственной деталью, выбивающейся из этого образа. Мало кто мог предположить, что когда-то это был талантливый шахматист и киллер, которого вот уже лет десять разыскивала полиция совместно с Интерполом.

Ворон и, соответственно, Денис знали этого человека по Зоне: столкнулись во время одной из операций. Они вызволяли биолога, которого то ли по ошибке, то ли еще по какой-то причине увели с собой мародеры, а Мант, как называл себя киллер, как раз охотился на Главаря банды. В результате они договорились действовать сообща, а потом разошлись в разные стороны, даже не попытавшись пристрелить друг друга: Ворон, не питавший пиетета или уважения к убийцам и лично пристреливший какого-то вора в законе, намеревавшегося сплотить мародерские банды, тем не менее оценил по достоинству личные качества Манта, тот, видимо, ответил взаимностью, а Денис так и не понял, каким образом неподготовленному человеку удалось войти в Зону, а потом покинуть ее. Кажется, теперь он мог получить ответ на данный вопрос.

Денис отвел взгляд.

– Причина смерти? – поинтересовался Ворон.

– Сердечный приступ, но самое интересное не в этом. – Шувалов надел резиновые перчатки, взял пинцет и отогнул мертвому веко.

При жизни Мант обладал темно-карими, практически черными глазами. Конечно, на смерть можно свалить многое, но вряд ли она могла сделать радужку бледно-желтой. Трупного окоченения также не наступило: мышцы оставались мягкими, руки и ноги сгибались.

– Сколько прошло времени с момента смерти?

– Полтора месяца. Анатолий Борисович, можете убирать… И вот еще что. – Шувалов отошел от тела. – В теле крови так и не обнаружили. Вместо нее по венам текла некая бесцветная субстанция.

– Поздравляю, Василий Семенович, – фыркнул Ворон, – к вам в руки попал упырь. Он еще пока не вставал? Вронского не кусал? А то он у вас какой-то совсем бледный.

– Да ну тебя! – Шувалов снял перчатки. – Пойдем – взглянешь.

Маслянистая жидкость была не просто бесцветной, при воздействии на нее света она начинала переливаться всеми оттенками спектра. При попадании в кровь со временем полностью обесцвечивала и ее.

– Где его нашли? – спросил Ворон.

– Щербинское кладбище, – вздохнул Шувалов, уже готовясь к очередной шутке.

– Ого как удачно! – усмехнулся Ворон. – В гробу, вероятно, спал?

– Не совсем, хранил в одной из могил боезапас. – Шувалов вздохнул – когда Ворон намеревался хохмить, заставить его посерьезнеть мало у кого получалось. – Его ведь ловили. Вот и устроили засаду.

– Почему на кладбище в потенциально опасном районе, примыкающем к Зоне?

– Потому что все последние месяцы он скрывался в Периметре.

Кажется, Шувалову все же удалось невозможное: Ворон умолк и нахмурился.

– Василий Семенович, вы хотите сказать, что он жил в Москве, а за ее пределы выходил работать? – Денис посмотрел на Шувалова, потом – на Ворона и помотал головой. – Но ведь это невозможно. Даже «темные сталкеры»…

– Цыц! – прикрикнул Ворон, и Денис резко замолчал.

– Не бросайся такими словами, – посоветовал сталкер. – И я, и большинство наших общих знакомых прекрасно знаем одного человека, который неплохо чувствует себя как в Периметре, так и вне его. И ты, Дэн, тоже прекрасно его знаешь.

– Но у меня кровь не бесцветная!

– Да, – кивнул Ворон и громко чихнул. – Ну у вас и морозильник. Мы с тобой одной крови, Дэн. Однако это не исключает множества возможностей, начиная со случайной индивидуальной мутации и оканчивая конвейером.

– Ох, не хотелось бы! – Шувалов схватился за сердце. – Это что же выходит? В Чернобыле имелись «темные сталкеры», а у нас «белые» завелись?

– Темные не могли жить вне Зоны, – напомнил Ворон. – А этот… Кстати, шутки шутками, но не оставлял бы ты мальчика здесь по ночам дежурить, а?

– Ночами это место запирается на семь замков, – махнул рукой Шувалов. – К тому же здесь камер слежения больше, чем у человека рецепторов.

– Ну-ну, а вампиры не отражаются в зеркалах и не отображаются камерами.

– А мальчик этот… – Шувалов покачал головой и решил оставить реплику Ворона без комментариев, – племянник Микулиной, помнишь такую? Заведует лабораторией компьютерного анализа. Он профессиональный актер, ему для вживания в роль требуется. Вот и сидит здесь по часу в день, заодно временами помогает.

По мнению Дениса, никакая роль такого не стоила. Ворон же обозначил ситуацию одним наиболее весомым словом:

– Бардак.

– За последние полгода, – продолжал рассказывать Шувалов, входя в лифт, – произошло десять случаев пропаж подконтрольных нам сталкеров.

– Это еще удачная статистика, – заметил Ворон. – Всего десять.

– Которые возвращались домой, собирали вещи и уходили жить в Зону! А в этот месяц их число увеличилось до пятидесяти!