Текст книги "Ричард III. Последний Плантагенет"

Глава 13

– Армии не будет, – Ловелл уже в который раз оказывался вестником дурных новостей. Раньше таких казнили или отсылали куда-нибудь на дальние пределы. Однако Ричард выслушивал друга спокойно и кивал, лишь хмурясь время от времени. – Войска не успеют подойти.

Дик склонил голову набок. Вид его при этом стал задумчивым, хищным и хитрым донельзя.

– Мне и не нужна армия, – заявил он, ухмыльнувшись. – Вполне достаточно слухов о ее приближении. Пошли людей по ближайшим постоялым дворам, пусть говорят о подходе наших войск. Я хочу, чтобы их речи дошли до Уорвика в самом ближайшем будущем.

– Но как мы поступим потом, когда он…

– Он не предпримет ровным счетом ничего. Вернее, я не дам ему такой возможности, – с уверенностью заявил Ричард.

Вблизи Миддлхейма юный Глостер преобразился, словно стряхнув с плеч тяжкий груз. Он улыбался значительно чаще, нежели в Вестминстере, смеялся над чужими словами и шутил сам. А еще он казался слишком безрассудным и самоуверенным.

– Ты точно это знаешь? – переспросил Ловелл.

Дик повел плечом и усмехнулся:

– Мне достаточно двадцати человек.

Через несколько дней в компании лорда Гастингса, юного Генри Стаффорда, герцога Бэкингема, графа Эссекса, лорда Говарда, Френсиса Ловелла и немногочисленной охраны Ричард направился к Миддлхейму.

Этого прохода меж низких деревьев в непосредственной близости от стены, ограждающей замковый сад, Ловелл не помнил. Скорее всего, в пору пребывания в доме Уорвика виконт о нем и не подозревал. Стена выглядела незыблемой твердыней, а едва заметная неровность прилаженных друг к другу валунов не бросалась в глаза.

Ричард взмахом руки остановил свой небольшой отряд. Пару раз вздохнул и со всей силы налетел плечом на камни. Виконт подумал о внезапном умопомешательстве принца и тотчас восхищенно ахнул, когда кладка осыпалась внутрь.

– Не зря ты в свое время исследовал Миддлхейм сверху донизу! – он потрясенно выдохнул.

– Наверняка и пару тайных ходов разведал? – поинтересовался Бэкингем и шало сверкнул глазами.

– Я решил приберечь их на потом, – усмехнулся Ричард и тотчас посерьезнел. – Мало ли как обернется.

– Нам предстоит отчаянное проникновение в логово врага, а не легкая пешая прогулка, – поддержал принца Гастингс. От его слов будто холодом повеяло. Радость от внезапной удачи померкла. Небольшой отряд приготовился лезть в пролом.

– Охрану оставим здесь, – распорядился Глостер, и высокие господа даже не подумали возражать. – Окажем честь этому дому, пусть нас и не ждут.

Ричард тряхнул головой, откидывая назад темные волосы, отросшие ниже плеч, и первым полез в щель.

Сад оказался почти заброшен. Кусты росли здесь столь плотно, что представляли собой преграду, намного неприступнее камня. Во всяком случае, подогнанные друг к другу глыбы не цеплялись острыми ветвями за одежду и не стремились выколоть глаза при каждом неосторожном движении.

– Вперед, – приказал принц, и Френсис обреченно вздохнул. Завернулся в плащ как можно тщательнее. Прикрыл лицо насколько возможно и вломился в заросли, напоминая самому себе лося или полоумного мерина.

Ловелл выбрался одним из первых, но Глостер его опередил. Ричард стоял на узкой тропинке, посыпанной галькой и мелким речным песком, и пытался выпутать из волос листики и ветки.

– Дикон… – прорычал запыхавшийся Бэкингем, которого Френсис тотчас переименовал в медведя, слишком уж шумно проламывался герцог сквозь кусты. – В следующий раз предложи что-нибудь получше. Я предпочел бы в одиночку штурмовать стену, нежели эти сады Семирамиды!

Ричард нахмурился:

– Пока мой бывший опекун искушает Джорджа, поддерживая в нем иллюзии несбыточных надежд, пытается отговорить короля от брака, называя леди Вудвилл женщиной, отвернувшейся от Господа, Ланкастеры поднимают мятежи по всей стране. Мы не можем подавлять их бесконечно! Я намерен окончить сию неудачную мистерию сегодня же.

И неспешно зашагал по тропинке. Он не скрывался, позволяя рассматривать себя из окон. Принц представлял собой идеальную цель, хватило бы одного выстрела, чтобы прервать его жизнь, но Миддлхейм оставался безмолвен. Замок словно застыл, не желая причинять вред своему воспитаннику. Сопровождающие Глостера высокородные господа следовали за ним, приотстав на несколько шагов. И если кто-нибудь из них и задумывался о том, сколь хорошую мишень для стрелков они собой представляют, то не роптал и не поворачивал обратно.

Ричард остановился, лишь когда дорогу ему преградил старый слуга. Тот часто прислуживал Глостеру в замке. Невысокий седовласый мужчина низко поклонился.

– Я желаю видеть своего брата, – заявил Дик.

– Его Величество выразил желание прогуляться с вами по саду, – почтительно ответил слуга. Он и не подумал переспрашивать, о каком из братьев идет речь. – Подождите его здесь.

Он удалился и отсутствовал долго.

– А под крышу нас так и не пригласили, заметили? – сказал Генри Стаффорд.

– Мы нежданые и нежеланные гости здесь, – быстро ответил Глостер. Он хмурился, прятал взгляд и выглядел так, словно мучительно обдумывал что-то.

– Еще бы! – хохотнул Бэкингем. – Готов держать пари, Кингмэйкер стоит перед дилеммой, следует ли ему распрощаться с королем или выпустить на нас свору.

– Травить нас собаками он, пожалуй, не станет, – возразил граф Эссекс. – Невилл слишком политик для столь отчаянного шага. Он будет юлить до последнего. Конечно, и мышь, загнанная в угол, бросается на кота, но Уорвик, надеюсь, еще не дошел до подобного состояния.

– Пари? – тут же нашелся Бэкингем.

– Пари, – согласился Эссекс.

Ричард промолчал. Ловелл мысленно усмехнулся: если их действительно разорвут собаки, то вряд ли Бэкингем получит свой выигрыш. В живых не останется не только спорщиков, но и свидетелей.

– Рад видеть вас, брат мой! – прервал его размышления звучный голос Эдуарда IV. – Господа.

– Ваше Величество! – Ричард поднес руку к груди и опустился на одно колено перед монархом. Помедлив пару мгновений, склонились и остальные.

Король кивнул:

– Встаньте и идемте.

И первым зашагал под сень раскидистых деревьев сада.

Дик поднялся и со вздохом посмотрел на тяжелую, обитую железом дверь. Он вызволил брата, но оставлял в Миддлхейме самое дорогое, что было у него в жизни.

Прогулка по саду затянулась, а в замок Эдуард так и не возвратился.

– Ты очень выручил меня, Дикон, – провозгласил король.

– Благодарю, – тихо вымолвил Ричард, взлетая в седло гнедого жеребца. Казалось, он утратил интерес к брату, как только тот оказался в безопасности.

– Я назначу тебя Великим констеблем Англии, – не унимался король. – Пожизненно!

– Вы очень добры, Ваше Величество, – чопорно ответствовал Ричард. – Это очень почетная должность…

– Дикон, что с тобой?! – взревел Эдуард, ловя плечо младшего брата и сжимая чуть ли не до хруста.

Ричард вздрогнул и заморгал, словно его вырвали из полудремы:

– А?! Ты думаешь, похищать благородную девицу из дома высокородного отца неправильно?

– Дикон… – Эдуард нахмурился. – Ты об Анне? Хочешь, вернемся и заберем ее?

– Нет… – Ричард качнул головой, отчего волосы упали на лицо, скрыв выражение печали. – Я не смею бесчестить ее. Анна возненавидит меня, если я увезу ее так, и… Дамы сердца большинства легендарных рыцарей находились замужем. Подобное нисколько не мешало их любви, – проронил он совсем тихо.

– Сколь же ты еще наивен, – вздохнул Эдуард.

Ричард тряхнул головой, возвращая волосы в прежнее положение:

– Мой король, вы ошибаетесь!

– Еще и невинен, – покачал головой король.

– Нет же! – Глостер заломил бровь и произнес со всем возможным ехидством: – Одна высокородная дама обещала осчастливить меня бастардом в конце следующего месяца.

Король захохотал:

– Сначала убедись, что он от тебя!

Ричард подарил ему хитрую улыбку и в последний раз оглянулся на Миддлхейм:

– К тому же, если мы вернемся туда снова, на нас действительно спустят волкодавов.

По дороге в Вестминстер братьев застигло очередное безрадостное известие.

Джордж, герцог Кларенс, был поддержан графом Уорвиком и его многочисленными сторонниками как претендент на английскую корону. Кроме того, от Эдуарда отвернулась собственная мать, прилюдно объявив, будто он не приходится сыном герцога Йоркского, а был зачат в результате нарушения супружеской верности и поэтому недостоин чести править королевством. Также герцогиня одобрила союз своего сына и брата с Маргаритой Анжуйской – убийцей ее мужа Ричарда Йорка и сына Эдмунда Ратленда.

– Она готова предпринять любые действия, лишь бы не видеть своей невесткой Елизавету! – сокрушался король.

Ричард, ехавший подле него, снова пребывал в задумчивости.

– Дикон! – не выдержал Эдуард. – Скажи хоть что-нибудь!..

– Вне зависимости от слов матушки ты все равно мой брат, и я поклялся тебе в верности, – Глостер повел плечом и уставился на лошадиную гриву. Жесткие волосы жеребца трепал ветер, а младший Йорк размышлял о перипетиях судьбы. Злой рок продолжал играть их жизнями. Только все начало налаживаться, как появились новые испытания, а удары в спину посыпались от самых дорогих и близких людей.

Вернувшись в Лондон, Эдуард воздал должное заслугам Ричарда и щедро наградил его. Став главой рыцарского суда, семнадцатилетний Дик мог определять степень вины за предательство и назначать наказания. Одновременно с этим Глостера пожизненно назначили главным судьей Северного Уэльса. И уже в феврале 1470 года он, возглавив вверенные ему войска, быстро подавил разгорающееся там восстание, освободив захваченные повстанцами замки Кардиган и Кармартен.

В дополнение ко всем прочим обязанностям, от которых его никто не освобождал, Ричард получил назначение на должность главного судьи и Южного Уэльса, став фактически полноправным правителем севера.

Многочисленные победы Глостера побудили Уорвика искать примирения с королем. Но Эдуард отверг все попытки достичь его, обвинив графа и своего брата в государственной измене и лишив их всех гражданских и имущественных прав.

Часть вторая. Битва за королевство

Это сладкое слово, мой сеньор,

было вовсе не «вечность».

Смерть поставила парус, мой сеньор,

на своем корабле.

Вы же поняли тайну, мой сеньор,

вы составили «верность»…

Лора Бочарова

Глава 1

– Ваше Величество, поторопитесь! – Дик вбежал в покои короля. В одной рубашке, растрепанный, бледный, с лихорадочно горящими глазами. Не похожий сам на себя. – Скорее!

– Герцог!.. – взвизгнула Елизавета, натягивая одеяло до подбородка. – Ради Господа! Что вы себе позволяете?!

Ричард не удостоил ее даже мимолетного взгляда. Не до церемоний и уж тем более не до женских прелестей. Время истекало слишком стремительно. К тому же Дик не желал помнить о приличиях или угождать леди Вудвилл, он спасал брата. И важнее этого не существовало ничего на свете.

– Мой король, умоляю! Кони оседланы.

Эдуард кивнул и, наскоро собравшись, кинулся вон из комнаты.

Коридоры.

Коридоры.

Коридоры.

Анфилада.

Лестничный пролет.

Двери.

Бессчетное количество дверей и наконец лестница, ведущая во двор.

«Господи, Боже! Не за себя прошу…» – повторял про себя Ричард.

Ступени кончились. Дик легко перемахнул через невысокий порожек, ухватил Эдуарда под локоть, оберегая от падения, – тот бежал с трудом, тяжело дыша, и, конечно, запнулся. Ричард почти вытолкнул короля во двор, мельком подумав о необходимости тщательно следить за рационом брата, слишком уж тот тучнеет. Дождался, пока Его Величество влез в седло. Взлетел на Серри и, подхватив повод серого иноходца, послал жеребца в галоп.

Им следовало спешить. Даже непобедимый полководец – как друзья и враги начали величать Дика – не сумел бы выручить Эдуарда на этот раз. Что может даже самый величайший стратег и тактик без армии?!

* * *

В конце февраля 1470 года, пользуясь отсутствием Глостера, граф Уорвик и герцог Кларенс попытались поднять очередное восстание против короля. В историю оно вошло под названием «линкольнширского путча».

Ричард, находившийся в это время в Уэльсе, немедленно собрал армию и отправился на помощь брату.

После окончательного разгрома повстанцев 12 марта 1470 года в битве при Эмпингеме на Лузкоат Филдс, чудом успевшие спастись Уорвик и Кларенс, захватив с собой жен и детей, перебрались на континент искать защиты у Людовика XI.

Там союз с Маргаритой Анжуйской наконец обрел силу. Граф и низвергнутая королева подписали соглашение о совместной борьбе против Эдуарда IV и всех йоркистских сил, призвав под свои знамена всех опальных ланкастерцев.

При посредничестве французского короля Уорвик добился согласия Анжуйской на брак ее сына, принца Уэльского, и Анны. По условию бывшей королевы женитьба могла состояться не раньше, чем Уорвик вернет ее мужу трон. Кларенс, который ничего не получал от этого союза, наследовал корону только в том случае, если у Анны и Эдуарда Ланкастера не будет детей.

В комнаты дочери граф вошел полностью подготовленный как к отпору, так и к очередному скандалу.

– Клянусь небом! – воскликнул Уорвик. – Я стану искать схватки с твоим Ричардом в каждом бою, если ты не согласишься на этот брак!..

И угроза возымела действие. Четырнадцатилетняя девчонка знала Дика всего лишь юношей – в чем-то красивым, где-то нелепым, благородным и гордым вне всякой меры. Как и все женщины, она боялась лишиться своего избранника. Как и любая влюбленная дурочка, могла пожертвовать собой ради его жизни.

Анна не представляла, каким нелегким соперником стал ее «сэр рыцарь». А вот насколько хорош в бою собственный отец, она знала не понаслышке. Не зря Уорвик развлекал дочерей турнирами, из которых всегда выходил победителем.

Девушка согласилась. По ее, пусть выдают хоть за дьявола, лишь бы в пылу боя отец не искал в поединщики Ричарда. И, конечно, она надеялась, несмотря ни на что. Верила будто, как в старых легендах, возлюбленный прискачет в последний момент и увезет ее прямо из церкви.

С тяжелым сердцем граф покидал покои дочери. И, пожалуй, впервые в жизни он горевал об отсутствии сыновей. Воистину девичий ум недолог. Изворотливость, гибкость и твердость присущи только мужчинам. Кингмэйкеру некому передать хотя бы частицу своего опыта и таланта.

В это время Эдуард IV принялся спешно собирать войска, чему препятствовали плачевное состояние казны и отсутствие сторонников, предварительно отвращенных от двора Вудвиллами. Самому надежному из своих соратников – герцогу Глостеру – он поручил поддерживать порядок и собирать налоги в Мидлэндсе. В то же время король лишил Невиллов наместничества на западных границах и возложил эту должность на Ричарда, который, он был уверен, сможет обеспечить верность Йоркшира.

Дик блестяще справился и с этой задачей, но он не мог успеть всюду.

13 сентября 1470 года Уорвик с многочисленной армией высадился в Англии. Здесь он соединился с силами своего брата, маркиза Монтэгью, и предпринял попытку захватить короля.

Невесть откуда прискакавший Глостер успел выручить брата в последний момент. Он ворвался к Эдуарду и едва ли не силой увлек за собой. Поздней ночью в сопровождении ближайших сподвижников – Дика и лорда Гастингса – Его Величество прискакал в Линн, а оттуда отплыл на корабле в Бургундию. В спешке беглецы совершенно забыли о деньгах и, спохватившись уже в пути, расплачивались собственной одеждой.

– Благословенна земля сия, – пробормотал Эдуард, выбираясь из лодки.

Король, большинство времени промаявшийся от качки, выглядел измученным и счастливым одновременно. Сопровождавший его брат был немногословен. Не забывая поддерживать Его Величество под локоть, Ричард вертел головой и пытался понять, почему Кале кажется ему каким-то другим, нежели несколько лет назад.

Запах рыбы присутствовал – он, кажется, стал еще сильнее. А вот гомон и толкотня более не вызывали у молодого герцога ни восторга, ни удивления. В армии случалось и повеселее, особенно когда подвыпивший Ловелл вспоминал те несколько слов по-фламандски, которым научил его Дик еще в детстве, и пытался завести беседу. За ней он постоянно обращался к Бэкингему, не знавшему языка вообще.

– В одну реку нельзя войти дважды, – прищурился Эдуард.

– Истинно верно, – ответил Дик. – Но в Бургундии нам помогут.

– Там нет Филиппа Доброго, – напомнил Гастингс. – Нынче правит его сын, Карл.

– Женатый на нашей сестре Маргарет, – поддержал Эдуард младшего брата. – Она станет на нашу сторону, я уверен.

Карл, будучи потомком Джона Гонта, был, по сути, ланкастерцем. Однако политическая необходимость заставила его поддерживать Йорков. Герцог находился в состоянии войны с Людовиком XI и знал: как Генрих, так и его сын на троне Англии одинаково губительны для него.

Бургундия времен Карла Смелого оказалась совершенно непохожей на благословенный край, запомнившийся Ричарду. Для характеристики увиденного Глостер мог бы подобрать одно-единственное слово – разруха. Он проезжал знакомой дорогой и диву давался, насколько все стало иначе. Разочаровал его и замок. Конечно, стены остались на месте и все так же вздымались к небесам острые шпили башен. Но обстановка оказалась иной. Отсюда ушли веселье, поразительная легкость и радушие одного из блистательнейших дворов Европы.

Изысканная роскошь Филиппа Доброго сменилась суровостью и аскетизмом его прижимистого сына. Карл рассчитывал расширить подвластные себе земли путем покупки новых территорий и наконец-то сменить герцогскую корону на королевский венец. А так как денег не хватало, он облагал своих подданных непомерно высокими налогами, выколачивая из них последнее. Люди негодовали. Постоянно вспыхивающие мятежи приходилось подавлять, а значит, тратить накопленные средства.

Помимо борьбы с собственными подданными герцог воевал со всеми своими соседями. В бою Карл отличался исступленным буйством и невероятной, доходившей до безрассудства отвагой, отчего и получил прозвище – Смелый.

Внезапный приезд родственников его не обрадовал. А Эдуард вдобавок к этому едва ли не с порога потребовал убежища, защиты, поддержки, денег на дорогу и армию в несколько тысяч воинов. Ричард, которого Карл помнил еще несмышленышем, стоял с непроницаемым выражением лица и безмолвствовал. Он лишь поклонился присутствующим. Бургундец ждал от Глостера какой-нибудь фразы о чести и достоинстве – тогда непрошеных гостей выгнали бы с чистой совестью. Но мечтатель-Дик словно воды в рот набрал. В конце концов вместо него заговорила Маргарет.

Жена шагнула навстречу братьям. Заверила Эдуарда в своем расположении. Провела рукой по щеке и волосам Ричарда, проронив: «Ты совсем взрослый». И возвратилась к супругу, взяв того под локоть.

Карл неожиданно для самого себя заметил, насколько сестра и братья похожи. Те же черты, гордый профиль и осанка, уверенные жесты. Эдуард казался несколько грубее и толще, но это ровным счетом не значило ничего.

Маргарет всегда была выше, хотя герцога Бургундского никто не осмелился бы назвать низкорослым. Дик, несмотря на бывшую детскую хрупкость, сестру догнал и, хоть и уступал в росте великану-королю, в котором было не менее шести футов (почти 2 метра), оказался высок и хорошо сложен. Зря Карл смеялся над слухами, повествующими о победах этого мальчишки. С подобной статью Ричарду наверняка удалось добиться успехов на военном поприще.

Герцогиня слегка коснулась плеча супруга и проронила:

– Быть может, вы сумеете обойтись малым?

И Ричард впервые ответил, повергнув Карла в еще большее изумление:

– Скорее всего.

Эдуард, кинув взгляд на младшего брата, заверил, что будет рад любой помощи, даже самой небольшой.

Глава 2

– Я дам тебе денег, – заверила герцогиня Бургундская. – Но только тебе. Ты понял?

Маргарет говорила в полголоса, то ли боялась быть подслушанной, то ли просто привыкла не повышать тона. Прилюдно она вела себя подчеркнуто скромно и никогда не противоречила мужу. Подолгу не задерживала взгляд ни на ком, не всматривалась в собеседников, как Вудвилл. Но стоило ей подойти к Карлу и тихонько коснуться его плеча, как тот утрачивал всякую свирепость и, казалось, мог выполнить любое ее желание.

Иной раз Ричард думал, что сестра действует на герцога абсолютно так же, как Елизавета на Эдуарда. Да и сам Дик никогда не сумел бы отказать Анне в просьбе. И, вероятно, в этом нет ничего противоестественного. Ведь браки совершаются на небесах, и не людям осуждать благословенное Господом. Впрочем, он быстро вспоминал, по чьей вине брат оказался в столь жалком положении, и с трудом смирял гнев. Если бы не Вудвилл, им не пришлось бы бежать из королевства.

– Эдди промотает все за неделю, – продолжила сестра и вдруг спросила: – Дикон, ты ведь не забыл фламандский?

Ричард качнул головой и усмехнулся, тотчас поняв, к чему она ведет:

– Я сам займусь снаряжением кораблей. Уж на это хватит моей памяти.

Маргарет кивнула:

– Боюсь, тебе предстоит более сложная задача.

Дик вопросительно приподнял бровь и чуть склонил голову к правому плечу. Сестра рассмеялась.

– Уговорить Эдуарда, – произнесла она задумчиво. – Боюсь, брат рассчитывает на торжественный въезд в Лондон во главе собственной победоносной армии, набранной в Бургундии.

– Я понимаю невозможность подобного, – заверил Ричард.

– У нас нет средств, – вздохнула Маргарет.

– Я знаю. К тому же решать судьбу королевства должны англичане и никто более!

Герцогиня улыбнулась и печально вздохнула:

– Ты совершенно не изменился.

– Все должно быть тихо, – Ричард сделал вид, будто не расслышал ее слов. – Эдуард вернется в Англию, но не для отвоевания королевства. Он станет предъявлять права на вотчину отца, просить герцогство Йоркское, – он хитро сощурился. – Нам бы только до столицы добраться, а уж там…

– Попытайся убедить брата следовать своему плану, а я посмотрю, – прервала его Маргарет. – И только тогда распоряжусь по поводу денег.

Ричард поклонился. Разговор действительно предстоял не из легких. Выдумать план захвата Англии оказалось намного проще.

– Дикон… – герцогиня дотронулась до его щеки. – Прошу, не рискуй понапрасну.

– Заверяю, сестра, безумие боя не входит в число моих достоинств, – он рассмеялся, поцеловал ее руку и поспешил в комнаты Эдуарда.

– Я боюсь за тебя, – прошептала Маргарет ему в спину, но Дик уже не слышал ее слов.

Он пробежал по коридору, вошел в покои брата и едва не выругался: король изволил обедать. Третий раз за сегодняшний день!

– Уделите мне несколько минут, Ваше Величество.

Эдуард с сожалением посмотрел на недоеденное мясо и отодвинул тарелку. Кивнул на кубок, но Ричард решительно отказался от вина.

– Это касается нашего возвращения…

– Герцогство?! – взревел брат спустя некоторое время, когда Дик успел изложить ему суть своего плана. – Я, король Английский, приеду выпрашивать герцогство? Да ты обезумел!

– Из нас двоих я сделаю это последним, – фыркнул Ричард, устало прикрыв глаза. – О чем я толкую уже битый час?

– О возвращении в Англию.

– Верно.

– Но не о моем возвращении! Незаконного короля Плантагенета. Я Эдуард IV, а не проситель! Я не удовольствуюсь Йорком, когда правил страной!..

Ричард удивленно воззрился на брата. Похожие интонации время от времени проскальзывали в речах Джорджа. И иначе, нежели гордыней, назвать их не получалось.

– Лишь на словах, – Дик не повышал тона, хотя объяснять одно и то же по четвертому разу порядком надоело ему. Просто он слишком хорошо помнил споры с Кларенсом. Поддайся Глостер эмоциям, и подобие разговора стало бы напоминать ругань. Юноша и так подозревал, что их слышит сейчас полдворца, и в коем-то веке искренне сочувствовал невольным слушателям. О наличии во владении Карла Смелого шпионов Людовика он старался не думать. – Ты заявишь, будто требуешь только свое герцогство. Йорк твой по праву, с этим даже Анжуйская не станет спорить.

– Я – КОРОЛЬ! – вскричал Эдуард.

– Без королевства! Без денег! И без армии! – отчеканил Ричард. Он вскочил и принялся мерить шагами небольшую залу.

– Наш союзник, герцог Бургундский… – промямлил король.

– Сам сидит на пороховой бочке!

Чем сильнее Дик распалялся, тем неувереннее выглядел Эдуард. Для Ричарда подобное оказалось внове. Возможно, зря он старался сохранять спокойствие? Стоило наорать на старшего брата сразу? Но ведь верные рыцари никогда не кричат на сюзеренов. Герцог посмотрел на Его Величество и решил, что ради победы не возбраняется поступиться некоторыми правилами.

– У Карла не хватает средств на поддержание порядка в собственных владениях, – продолжил он.

– Преданные соратники наши…

– Разорены, если не умирают с голоду, – перебил короля Ричард.

Конечно, дела обстояли не столь плохо, но Дик уже почти отчаялся настоять на своем:

– Мы возвратимся очень тихо. Войдем в Лондон как просители, а там я сделаю все возможное, лишь бы вернуть тебе корону.

«Я успею дотянуться до Ланкастеров, прежде чем они успеют отдать приказ о казни. Может, меня и убьют… Скорее всего, я погибну, но путь к короне будет открыт», – Глостер никогда не произнес бы этого вслух, но не мог остановить собственные мысли.

Ричард приготовился к очередному кругу убеждений, заверений и обещаний, но внезапно вспомнил. Эдуард и раньше проявлял крайнюю несговорчивость, и только младший всегда умел переломить его упрямство. В детстве у Дика получалось, выйдет и теперь. Он просто забыл, насколько просто убедить брата при верном подходе.

Юноша сел, накинул ногу на ногу, приняв весьма вольготную позу.

– Ты чего? – Эдуард удивился такой перемене.

– Ты просто боишься, – усмехнулся Дик, хитро сощурившись.

– Я?..

– Конечно, – он тряхнул головой. – Ты не желаешь проспорить и потому боишься заключить пари.

Эдуард нахмурился, ощутив подвох. Но любопытство уже взяло верх над осторожностью, и он переспросил:

– Какое пари?

Ричард мог ликовать. Вступив в любовно расставленные сети спора, старший брат никогда не шел на попятную.

– Если мы станем придерживаться моего плана, я верну тебе корону. Спорим? Я готов поставить в заклад собственную голову!

– Мне только этого не хватало! – вызверился Эдуард, но быстро успокоился. – Впрочем, я придумал кое-что получше. Ты лично будешь организатором триумфальных торжеств. Подобное не соответствует ни статусу правителя севера, ни титулу. Я тоже многое помню, Дикон, и знаю, насколько это станет для тебя унизительно. Приблизительно как для меня твоя затея.

– В случае моего проигрыша? – уточнил Ричард.

– Нет, братец! – рявкнул Эдуард, и Глостер поразился, насколько же в нем уверены. – Теперь твои условия.

– Служба в Йоркшире подальше от двора, – не задумываясь, выпалил Дик. – И… ты дашь разрешение на мой брак с Анной Невилл.

* * *

Промедление казалось Ричарду подобным смерти. Граф Уорвик уже посадил на трон слабоумного Генриха и выполнил обещание, данное Маргарите Анжуйской. 13 декабря 1470 года Анна вышла замуж за Эдуарда Ланкастера.

У Елизаветы Вудвилл, которая все это время скрывалась в Вестминстерском аббатстве, после трех дочерей родился долгожданный наследник престола, принц Эдвард. Вряд ли Ланкастеры упустили из виду такое событие.

Ричард как мог торопил возвращение в Англию, потому и предпочитал действовать самостоятельно. Пропадал то в порту, то в оружейных. Сам снаряжал корабли и руководил погрузкой войска в тысячу человек, предоставленных Карлом Смелым. А когда выдавались свободные часы, практиковался в бое на мечах, ставя против себя двоих, а то и троих противников.

Дик старался вымотать себя как можно сильнее, лишь бы падать на кровать и не видеть снов. Видения приходили слишком часто. Они донимали до такой степени, что у герцога начиналась бессонница. Даже задремав под утро, он чувствовал, как хочет и не может заснуть.

Он видел себя участником многолюдной битвы и чувствовал, как кровь струится под разрубленными доспехами. Высоко вскидывал голову, сжимая в одной руке монарший венец, а в другой – меч. Стоял подле охваченной огнем церкви, слышал вопли и проклятия и даже ощущал запах гари и дыма. Ему хотелось помочь несчастным, но тело немело, и Дик лишь смотрел. Анна Невилл протягивала к нему руки, губы двигались, но Ричард не мог разобрать ни слова.

А потом слуга будил его громким стуком в дверь, и Глостер вставал. Плескал в лицо ледяной водой – ее специально остужали по его просьбе – и выбегал во двор, часто не находя времени для утренней трапезы.

Они отбыли в Англию, чуть только погода стала благоприятной. 14 марта 1471 года Эдуард IV благополучно высадился на берег в Рэвенспберге и отправился в Йоркшир.

– Я полагаюсь на милость стоящих у власти, – повторял он своим врагам, и те пропускали бывшего венценосца без промедления. Они догадывались, какая «милость» может ожидать Эдуарда.

Приблизительно о том же размышляли и соратники, прибывавшие в расположение небольшого отряда со всех земель королевства. Слух о возвращении короля прокатился по всей Англии, и йоркисты, положение которых не стало лучше с реставрацией Ланкастеров, потянулись к своему сюзерену. Его Величество приятно удивлял их. Несдержанный, гордый и быстрый на расправу, нынче он являл собой человека задумчивого и скромного.

– Это же верная погибель! – Бэкингем битый час потрясал закованным в железную перчатку кулаком.

Они расположились в шатре Эдуарда – самом большом и роскошном, если сравнивать с остальными. На столах стояло неизменное вино и яства. По мнению Дика, еды было слишком много. По словам короля, какой-то внеплановый пост.

Бэкингем прибыл в расположение йоркского эскорта одним из первых – как только узнал о высадке – и даже привел с собой войска. Однако порывистый и любящий авантюры герцог не мог смириться с существующим положением дел.

– Вы жаждете взойти на плаху, мой король?! – вскричал он. – Да, пожалуйста! Только я сделаю это после вас…

Раньше подобные речи непременно вызвали бы у Эдуарда гнев, но сейчас король лишь глянул на младшего брата:

– Дикон, оставь нас на минуту.

Ричард поклонился кивком головы и незамедлительно вышел. Этой ночью ему снова не удалось выспаться, голова раскалывалась, и слушать Бэкингема оказалось крайне утомительно. Ричард присел к воинскому костерку и сам не заметил, как его сморил сон.

– Ты дочь предателя и жена изменника! – голос, принадлежащий герцогу Кларенсу. Та же переливчатость и прорывающиеся сквозь нее визгливые нотки. Однако Дик ни разу не слышал от Джорджа такой ожесточенности.

Брат возвышался над кем-то, сжимая кулаки и часто дыша. С кем он так? Почему? Ричард не мог представить. С дамами даже незнатного происхождения Кларенс всегда любезничал и руки на них не поднимал. Однако фигурка, сжавшаяся в углу бедно обставленной комнатенки, могла принадлежать только женщине. Тонкие пальчики прикрывали лицо. Темные волосы растрепались. Рубище, одетое на нее, язык не повернулся бы назвать платьем, но в том, что перед его взором благородная леди Глостер, не сомневался.