Текст книги "Ричард III. Последний Плантагенет"

Глава 9

В 1463 году Ланкастеры возобновили военные действия на севере Англии. Рассчитывая на реванш, королева металась между Шотландией и Францией, пытаясь найти союзников и получить военную помощь для короля Генриха VI.

Тем временем герцог Сомерсет и сэр Ральф Перси сдали йоркистам замки Бамбург и Дунстансборо, поклявшись в верности Эдуарду IV. Однако Маргарита Анжуйская организовала новый заговор на севере Англии и привлекла на свою сторону Сомерсета. Герцог предал и поднял восстание.

Граф Уорвик отправился на север, чтобы подавить этот мятеж, а его брат, Джон Невилл, лорд Монтегью – на границу. В его обязанности входило эскортировать шотландских представителей в Йорк для обсуждения условий возобновления мирного договора.

Следуя в Ньюкасл, Джон Невилл чудом избежал засады, устроенной Сомерсетом. Позднее лорд Монтегью был атакован объединенными силами герцога и Ральфа Перси при Хеджли Мур, примерно в семи милях к югу от Вулера.

В апреле 1464 года ланкастерские повстанцы удерживали многие приграничные земли и города на рубеже Англии и Шотландии. Понадобилось провести набор новых и свежих сил, и Эдуард впервые обратился за помощью к своему младшему брату Ричарду.

Сам Дик не подозревал об этом. Он шел длинным коридором, щурясь от тусклого и неверного света. Факелы горели через один. Вчера в Миддлхейм внезапно возвратился Невилл, и Ричард хотел серьезно поговорить с ним. Отсиживаться в замке во время боевых действий Глостеру казалось сродни преступлению.

Он свернул в малозаметный и еще хуже освещенный проход, добежал до двери и остановился, смиряя сбившееся дыхание. Из залы до него донеслись голоса.

– Я старше! Я опытнее… Я!.. – шипел первый, принадлежащий, по всей видимости, Джорджу.

По интонациям Ричард понял: Кларенс вне себя от злости.

– Не кричите на меня, герцог. Я здесь ни при чем, – одернул его негромкий голос Уорвика. Ричард представил, как опекун поморщился от резких визгливых ноток, порой перебивающих шипение брата. С некоторых пор гримаса неудовольствия вошла у Невилла в привычку, проявляясь в основном при общении с Джорджем. – Данное решение принадлежит королю, только ему и никому более.

– Блажит братик! Любимчику все…

– Хватит! – Уорвик слегка повысил тон, и Кларенс умолк незамедлительно. – Лучше подумайте, кого выставляет Его Величество против матерых волков со стальными клыками? Неопытного, не побывавшего в переделках мальчишку в доспехах, сработанных на вырост.

– Эдуард не может хотеть смерти Дикона! – потрясенно проговорил Джордж.

– Он ее и не хочет. Так или иначе, но Ричарда ваш брат искренне любит. Лучше поразмышляйте над тем, почему он обратился к Глостеру, а не к вам.

– Я… Я…

– Потому что Ричард наипервейшей целью своей жизни считает служение королю. Он никогда не пожелает сместить его или возложить корону на свою голову…

– Для этого ему пришлось бы убить меня! – с вызовом заявил Кларенс.

– И даже это… – создатель королей выдержал небольшую паузу, – не обязательно, если бы на месте Ричарда находился кто-либо другой. Вы попросту не заметили бы, как вас отстранили.

Кларенс фыркнул.

– Глостер способен принести пользу королю и не является человеком, вызывающим опасений, – продолжил Уорвик. – Он – идеальный исполнитель. Не более! Принимать решения самостоятельно он неспособен. Я в том готов поручиться. А потому пусть отправляется на свою первую войну. Я не желаю ему смерти, но…

Дик отпрянул от двери, словно ту внезапно охватило пламя, и, резко развернувшись, кинулся в свои покои. После услышанного следовало успокоиться. Для разговора с графом найдется лучшее время.

Ричард рухнул на кровать, спрятав горящее лицо в ладонях. Он сам не знал, отчего ему так плохо. Ведь следовало радоваться – Эдуард наверняка нашел для него дело. Но оценка, походя данная опекуном, ранила слишком сильно. Неужели, Уорвик действительно считает его негодным?

Минул час, и за ним прислали слугу.

– Его Величество Эдуард IV, – объявил Уорвик безразличным тоном, – узнав о рвении послужить Англии со стороны своего младшего брата, облагодетельствовал Ричарда герцога Глостера новой милостью. Ныне он назначен уполномоченным по набору войск в девяти графствах. Король также поручает ему очистить Нортумберленд от ланкастерских сил в кратчайшие сроки.

Дик сдержанно поклонился:

– Я оправдаю доверие короля. Клянусь!

Он вышел от опекуна и отправился к себе, чтобы наскоро собраться. Ему предстояло еще проститься с Анной и друзьями.

Джордж вынырнул из-за угла столь неожиданно, что едва не сшиб его с ног. Ухватил за запястье и потащил, ничего не объясняя. Пнул дверь своей комнаты, впихнул туда Дика и, схватив за плечи, ощутимо приложил о стену.

– Что… – сипло проговорил Глостер, когда смог отдышаться. Удар о камень выбил из груди весь воздух, – ты… делаешь?..

– Ты согласился? Согласился! Верно?! – выкрикнул брат. Лицо Джорджа, перекошенное от ярости, показалось Ричарду совершенно незнакомым.

– Какой бес в тебя вселился?! Дверь хотя бы закрой… иначе сюда все слуги сбегутся вместе с охраной.

– Дикон! Дьявол тебя забери… – Джордж выпустил его, от души хлопнул дверью и спросил немного спокойнее: – Ты едешь на войну?

– Я не могу ослушаться приказов короля, – ответил он. – Я рыцарь и принес клятву верности. Кроме того…

Джордж снова приложил его о стену. Дик с шумом вдохнул показавшийся колючим воздух. От вцепившихся в плечи пальцев наверняка останутся синяки, но это меньшее, что его сейчас волновало.

– Клятву! Рыцарь!.. – Кларенс громко захохотал, вот только радости в его смехе не ощущалось. – Дикон, тебе двенадцать исполнится лишь через полгода!

– Нечто похожее ты говорил мне перед турниром, – Дик не сопротивлялся, да и не хотелось ему этого.

– Я не желаю твоей гибели! – Джордж устало опустил руки и отошел. – Ты же мой младший брат! Я о тебе заботиться обязан. Я всегда о тебе заботился!

Дик кивнул:

– Знаю.

– А потом… все твои заявления… В плен ты не сдашься и не видишь для себя иного выхода, как погибнуть в битве…

– Говорил и говорю, – Дик отошел от стены и поправил сбившуюся одежду. – Я не допущу для себя той смерти, на которую обрекли отца и Эдмунда. Но это вовсе не значит, будто я тороплю собственную кончину. Поверь, я вернусь с победой и женюсь на Анне!

На лице Джорджа застыло недоверие, но противостоять Ричарду он более не собирался. Дик горячо обнял брата и вышел за дверь. Планы не изменились. Его ждал Нортумберленд.

* * *

Король рискнул и не прогадал. Ричард провел свою первую кампанию блестяще. Вместе с Уорвиком он осаждал неприступные каменные твердыни, построенные еще бриттами и норманнами для защиты от викингов. И они ему покорялись, сдавались, капитулировали. В истории каждого замка написано: «В 1464 году захвачен войсками йорков».

Дик участвовал в боях наравне со всеми. И над полями Северной Англии, и над стенами покоренных замков звучал звонкий возглас:

– Loyalty me lie!

– LOYALTY ME LIE!

– Верность меня обязывает!!!

По окончании боевых действий Ричард вернулся в Миддлхейм, а путь графа Уорвика лежал во Францию. Невилл намеревался сосватать для Эдуарда свояченицу Людовика XI, принцессу Бону Савойскую. В согласии короля он не сомневался и, вероятно, потому не известил о взятой на себя миссии.

– Поверь моему слову, – сказал тогда Ричарду седоволосый ветеран с перевязанной рукой. В прошедшем бою он закрыл собой юного Глостера. – Очередная французская волчица не сядет на английский престол.

Дик поверил. Уорвик же не слышал этих слов. В правоте ветерана он мог убедиться много позже.

Когда принцесса Бона Савойская занесла руку для подписи брачного контракта, за дверями послышались шум, лязг оружия и крики. Приехавшие из Англии гонцы сообщили ей о том, что место королевы Английской уже занято, предложение отменяется и рассмотрено быть не может.

Уорвик был вне себя и пришел в еще большую ярость, когда узнал, на ком именно женился молодой король.

На ту пору в Англии почти не осталось родовитых девушек на выданье. Многие погибли во время войны, других не уберегли в качестве невест, подходящих для высокородных юношей. Но Эдуард IV отказался считаться как с этим, так и с традицией королевских браков, принятой задолго до его рождения.

Весной 1464 года в его покои вошла вдова мелкопоместного рыцаря сэра Грея, мать двоих детей Елизавета Вудвилл. Немногие могли назвать ее красавицей, да и короля она была старше на пять лет.

Гонимая нуждой женщина пришла на прием к Его Величеству с просьбой вернуть ей земли мужа, отобранные после его гибели в сражении при Сент-Олбенсе. Она представила подложные документы по этому делу. По ним значилось, будто сэра Грея звали не Джоном, а Ричардом – благословенным именем для всех, сражавшихся за Йорк. И погиб он не на стороне Ланкастеров, а сражаясь за партию Йорка. Документы следовало проверить в архивах, но вдова в приватной беседе упросила короля сделать для нее исключение.

Елизавета вошла в залу никем, а вышла королевской невестой.

Многих повергло в изумление такое решение Эдуарда. Подобный брак казался немыслим. Он заключался против всяких правил, и рано или поздно его все равно признали бы незаконным. Однако король настоял на своем и 1 мая 1464 года сочетался с Елизаветой Вудвилл законным браком, потеряв тем самым ряд сторонников.

В королевском дворце и за его пределами событие породило множество слухов. Казалось, не существовало тех, кто ни старался бы объяснить причину столь странной и скоропалительной женитьбы короля, равно как и непостижимо странное влияние на него немолодой и малопривлекательной супруги.

Появились те, кто неприкрыто называл королеву ведьмой или же женщиной, прибегнувшей к волшбе. Но были и те, кто считал Елизавету набожной и добродетельной. Они уверяли: леди Вудвилл оказалась не так сговорчива, как предыдущие фаворитки Эдуарда, и отказывалась ему уступать до тех пор, пока тот не женился на ней. Их версию разбила в пух и прах сама жизнь. Первый общий ребенок Елизаветы и Эдуарда – девочка – появился на свет через пять месяцев после свадьбы вполне доношенным.

Глава 10

Уорвик вне себя от ярости ходил по пиршественной зале Миддлхейма. Ни воспитанники, ни его дочери не могли припомнить графа в подобном состоянии.

– Немыслимо! – вещал он. – Невозможно!..

Время от времени он бросал взор на дочерей. Потом охватывал взглядом герцогов.

– У меня две дочери, – говорил он, – две красавицы! Лучшие, знатнейшие и богатейшие невесты в Англии!

Раньше он старался не хвалить их прилюдно и тем более в глаза. Услышав подобные речи, Изабелла схватила Анну за руку и поспешила выйти.

– Я сам был бы не прочь видеть одну из них королевой, – Уорвик их ухода не заметил, как, должно быть, не обращал внимания на присутствие в зале молодых людей. – Тем паче моя четырнадцатилетняя Изабелла уже обращала на себя внимание Эдуарда!

Джордж, заслышав эти слова, стиснул кулаки и скрипнул зубами. Гостивший в Миддлхейме король однажды так приударил за Изабеллой, что меж братьями едва не возникло ссоры.

– Но не пристало королю жениться на дочери графа! Принцу куда ни шло, сыну герцога… – Невилл на мгновение остановился, взглянул на Дика и повторил: – Сыну герцога жениться на графской дочери в самый раз!

Когда-то, еще при жизни герцога Йорка, состоялся разговор о будущих бракосочетаниях. Младшие сыновья Ричарда и дочери Уорвика, по возрасту и происхождению столь подходящие друг другу, могли бы составить две идеальные супружеские пары. С тех пор граф не желал лучшей партии для Изабеллы и Анны. Потому он и не препятствовал их дружбе с принцами в Миддлхейме.

– И ведь не личностные мотивы. И не жажда богатства толкали меня под руку! – продолжал Невилл. – А лишь восстановление добрососедских отношений между Англией и Францией. Брак Эдуарда IV с принцессой Боной упрочил бы мир между державами и положил конец их многовековым раздорам.

Причитания могли продолжаться еще очень долго. К тому же Уорвик никого не держал. Очень медленно Джордж, а затем и Ловелл потянулись к выходу. Рэтклифф глянул на «своего принца» и, получив одобрительный кивок, поспешил следом за ними. Дик остался в зале. Казалось, Невилл сосредоточенно говорил для него одного.

– И все! Все пошло прахом из-за короля Эдуарда, который внезапной женитьбой не только свел на нет все усилия, но и меня самого лишил дипломатических прав и неприкосновенности. Если нет миссии, то нет и дипломата, а значит, нет и дипломатических прав! А есть только частное лицо, несчастный граф Уорвик, добровольно примеривший шутовской колпак.

Ричард передернул плечами. Свой давний сон, привидевшийся еще в бургундском изгнании, он помнил во всех подробностях.

– И теперь я самолично должен нести ответственность за свои посреднические инициативы и за безрассудное поведение короля!

Дик мог бы напомнить о том, что инициатива действительно исходила только от опекуна, но не стал. Уорвик и без этого выглядел подавленным.

– И ладно бы кто-то достойный, но Вудвилл! Происхождение этой дамы, возможно, и высоко, но весьма сомнительно, – Уорвик подошел ближе, заглянул в глаза и понизил голос. Он будто посвящал подопечного в страшную тайну. Рассказывал нечто, предназначенное для него одного. – Поскольку брак ее родителей, сэра Ричарда Вудвилла и герцогини Жаккетты Бэдфорд, был заключен не по правилам.

Дик вскинул бровь. Он пока не решил, должна ли клятва, данная брату, распространяться и на его жену. Она, конечно, королева Англии, но Глостер не желал защищать ее.

На душе скреблись кошки. Ричард не знал и не желал знать свою новую родственницу. Он слишком привязался к Миддлхейму, графа он уважал, а Анну любил искренне и нежно. Он мог понять обиду, испытываемую Уорвиком. Но и от обещания всегда и во всем держаться брата отступить не смел. Будь королева хоть ведьмой, хоть самим исчадием ада, Дик не покинул бы Эдуарда.

– Сэр Ричард Вудвилл являлся на тот момент скромным дворянином из свиты вдовствующей герцогини Бэдфорд, – Уорвик бросился в кресло, развалился в нем, скрестив руки на груди, и принялся за рассказ. – Он женился на своей госпоже тайно, а когда пришел требовать ее приданое, разразился скандал. Вудвилла за нарушение рыцарской присяги арестовали и препроводили в тюрьму. Впоследствии его помиловал король Генрих VI, чья безумная матушка аналогичным образом вышла замуж за своего охранника. Данного сэра вместе с женой отослали в замок Графтон, где тот и произвел на свет многочисленное потомство, постоянно нуждающееся в средствах к существованию.

Слова казались злыми и несправедливыми, но Дик не смел перечить.

– Помяни мое слово, свора Вудвиллов разорит Англию! – заверил Уорвик. – Эта женщина никогда не станет своей при дворе. Ей придется воевать против всех. Она, подобно Маргарите Анжуйской, станет низводить врагов. И я, сказать по чести, не знаю, кто из этих стервятниц хуже.

– Граф! – воскликнул Дик, но тотчас замолчал, стоило Невиллу поднять руку.

– Маргарита иностранка, и она одна. Эта же подтянет в Лондон всех родичей от мала до велика! Вместе они станут выбивать все новые и новые привилегии из короля. Каждый день, час, минуту Вудвиллы будут ожидать расторжения брака и рвать, рвать, рвать, точно волчья стая, дорвавшаяся до стада! Коня загонит нищий, сев верхом!

Опекун распалялся все сильнее. Он краснел, заглядывал в глаза и наверняка ждал одобрения. А Дик только молчал, бледнел и боялся, что кузен обезумел.

* * *

Вскоре в замок прибыл гонец с предписанием герцогу Глостеру оставить гостеприимный Миддлхейм и отбыть к королевскому двору.

В этот раз Дик не стремился покинуть замок столь стремительно, как в день, когда отправился на свою первую войну. После памятного разговора в гербовой зале Уорвик сильно изменился. Стал замкнут и задумчив. Он, конечно, извинился за свое поведение, но не за слова. Гнев на Эдуарда никуда не делся, и если ранее Кингмэйкер намеревался править из-за спины молодого короля, то теперь убедился в полной невозможности этого.

Дик чувствовал: стоит ему уехать, и все изменится, а по-прежнему не станет уже никогда.

– Сэр рыцарь, – Анна казалась расстроенной. Они медленно прогуливались по саду. Девочка мяла в руках подол платья, но не замечала этого. На Дика она предпочитала не смотреть. – Ты покидаешь нас?

– Я не могу ослушаться приказа короля, а он велит мне прибыть в Лондон, – ответил Глостер и зачем-то добавил: – сколь можно скорее. Я не могу задержаться и на день.

– Мне мало говорят, – вздохнула девочка. – Изабелле известно больше, но она считает меня маленькой и не делится. Но почему-то мне кажется, ты не просто уезжаешь, Дикон.

Она остановилась. Ричард, предвосхитив ее желание, снял плащ и кинул его на землю. Затем помог девочке сесть, сам опустившись на колени рядом.

– Анна, – произнес он. – Не заставляй меня выбирать между долгом перед братом и любовью к тебе. Это нечестно!

– Я ни о чем таком и не прошу, – девочка нахмурилась.

– Но думаешь! И от этого мне больнее всего, – он прикрыл ладонями лицо. На нем могло отразиться слишком многое. – Я принес клятву верности Эдуарду. Но с тобой меня связывает гораздо большее. Мое слово и рыцарская клятва вечной любви.

– Тогда поезжай, – Анна едва ощутимо дотронулась до его руки. – Я верю, ты найдешь меня, когда сможешь.

– Даю слово, – Дик поймал ее кисть и поднес к губам.

* * *

Вот и все. Ричард оглядел свою комнату, уже, по всей видимости, бывшую. Прошелся по ней, поочередно дотрагиваясь до стола, кровати, кресел, стопки старых книг, оконных створок… Он не замечал за собой привычки привязываться к вещам, но Миддлхейм стал для него домом.

– Уезжаешь? – в комнату проскользнул Джордж, уселся на кровать, буравя младшего недовольным взглядом.

– Я должен, Эдуард ждет меня.

– Должен. Должен. Должен! – брат перешел на крик. – Только это от тебя и слышно!

– А ты? – поинтересовался Дик как можно спокойнее. Он не желал ссориться, особенно перед разлукой. – Остаешься.

– Да, – твердо ответил Кларенс. – Эта… так называемая королева наверняка увидит во мне угрозу. Я следующий после Эдуарда претендент на престол!

– Может быть, это и разумно, – Дик повел плечом, потом смерил брата заинтересованным взглядом. – Это твое решение или… Уорвика?

– Кузен – выдающийся политик. И он превосходно чувствует ситуацию.

– Я не спорю с этим, – вздохнул Ричард. – Но как быть… с верностью?

– И в этом тоже весь ты! – Джордж встал, обнял младшего брата за плечи. – Дикон, легенды – это замечательно! Двор короля Артура. Прекрасная дама. Подвиги во имя любви и чести. Но это не жизнь! Вокруг, – он махнул рукой куда-то за спину, – жизнь. И в ней возвышенным чувствам иной раз не хватает места.

– Я не спорю, – повторил Ричард. – У меня просто не получается иначе.

– Верность тебя обязывает?

– Loyalty me lie.

Джордж кивнул и отошел в сторону:

– Зайди к нему.

– Конечно. Я не уеду, не попрощавшись.

В том, что Уорвик его ждет, Дик не сомневался, а потому покинул Джорджа и вышел. На душе скреблись кошки, и сердце то частило, то пропускало удары. Он притормозил возле двери со знакомыми завитками. Дотронулся до ручки. И, задержав дыхание, словно перед прыжком в ледяную воду, вошел.

– Герцог Кларенс оказался неубедителен, раз ты здесь, – Уорвик восседал в глубоком кресле, возложив одну руку на стол. По гладкой столешнице были разбросаны свитки и перья. Одно из них, темно-серое, стояло воткнутое в чернильницу в виде ставшего на задние лапы медведя. – Полагаю, отговаривать тебя от поездки бесполезно.

Ричард склонил голову.

– А предложение покинуть Эдуарда, как уже сделали многие его сторонники, ты сочтешь предательством.

– Именно так, граф, – Дик вскинул подбородок, и отросшие волосы стегнули его по плечам.

– Не следует смотреть так, словно ожидаешь вызова или плена. Мы воевали бок о бок, герцог Глостер, – проронил Невилл. – Я не считаю тебя своим врагом.

– Но вы считаете таковым брата!

Уорвик вздохнул. Кузен выглядел уставшим, словно не спал целую ночь. Под глазами залегли тени, и нездоровая бледность разлилась по щекам.

– Ваше пленение мне не даст ничего, – усмехнулся бывший опекун. – Подобное недальновидно и только настроило бы вас и Эдуарда против меня. Однако я надеюсь на ваше благоразумие, герцог. Отправляйтесь в столицу. Посетите Вестминстер и хорошенько подумайте, действительно ли вы желали подобной судьбы. Для себя, для Англии… для родичей и для своих будущих детей. И тогда, возможно, мы поговорим вновь. Доброй дороги, Ричард.

– Прощайте, граф.