Текст книги "Марго Синие Уши (сборник)"

Светлана Аркадьевна Лаврова
Марго Синие Уши

® Светлана Лаврова, текст 2015

® Елена Станикова, иллюстрации, 2015

® Оксана Ветловская, иллюстрация на обложке, 2015

® ООО «Издательство АСТ», 2016

Марго Синие Уши

Кусочек только для взрослых

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, когда денег в казне катастрофически не хватало, министр народного просвещения граф Толстой предложил правительству урезать финансирование этого самого просвещения в пользу «оборонки». Война все-таки, то да се. На это предложение военный министр граф Милютин возразил: «Вы покушаетесь на мощь державы!»

Читающий да разумеет…

Глава 1
Неожиданные уши

– Уа-уа-уа-а-а-а!

Это родилась Марго. Когда люди рождаются, они очень громко кричат – протестуют. Наверное, чувствуют, что впереди много всяких трудностей – садик, школа, экзамены, злой начальник, маленькая зарплата… Маргоша кричала так долго, что акушерка – тетенька, которая помогала ей родиться, – забеспокоилась и позвала врача:

– Она так орет, что уши посинели!

– Да, цианоз, – подтвердила врач.

Цианоз – это посинение по-медицински.

– Странный какой-то цианоз, локальный, только на ушах, – удивилась врач.

Локальный – это значит, не вся Маргоша синяя, а только какой-то Маргошин кусочек. Конкретно ушки.

Тут Маргоша решила замолчать – что толку орать, все равно обратно не вродишься, раз уж выродилась. Она успокоилась и заснула… но уши остались синими – как незабудки. Только большие незабудки. Или пельмени, если их варить в синих чернилах, а не в воде. Только маленькие пельмени.

– Очень странно, – покачала головой врач. – Совершенно здоровый ребенок – а уши синие. Наверное, какая-то врожденная особенность.

Когда Маргошу показали маме, та очень огорчилась, что дочка оказалась синеухой. «Ее же в школе дразнить будут! – паниковала мама. – И вдруг папе не понравится? Хотя он синий цвет любит, почти все рубашки у него синие. А вдруг девочка этими синими ушами будет плохо слышать?»

Но до школы было далеко, слышала Марго, как оказалось, нормально, а с папой вообще проблем не возникло. Сначала он просто не видел дочкиных ушей, потому что Марго родилась зимой, и ей все время чепчик надевали. А во время купания папа так волновался, что уронит Маргошу и та утонет в ванночке, что ему было все равно, какие у нее уши, хоть в клеточку.

Потом мама намекнула:

– Дорогой, ты заметил, что у нашей дочери необычные, оригинальные ушки? Синенькие!

– Да? – удивился папа. – А я думал, так и надо. Разве не у всех младенцев уши синие?

– Нет, – сказала мама.

– Ну, я не знал, – пожал плечами папа. – Я до этого младенцев близко не видел. Лично меня цвет устраивает. Как раз к моей новой рубашке подходит.

– Это я специально так сделала, чтобы тебе было приятно, – похвасталась мама.

– Ты у меня умница, – сказал папа и поцеловал хитрую маму.

Когда Маргоша подросла и начала гулять во дворе, на ее уши обратили внимание бабушки. Они сидели на скамейке и обсуждали, какие у кого платьишки, туфли, носы и уши.

– Безобразие! – сказала баба Ира. – За ребенком вообще не смотрят, уши не моют, они уже почти черные.

– Бедняжка, – пожалела баба Маня. – Какое уродство. Несчастный ребенок! Ее замуж никто не возьмет, и в школе затравят.

– Конец света скоро, – сказала баба Аня, – вот всякая нечисть и рождается.

– Сдайте ее в детдом, – посоветовала маме баба Вера. – Зачем вам такой монстр из фильма ужасов. Вы молодая, еще родите здорового ребенка.

– Это за грехи вам послано, – сказала баба Настя. – Надо было хорошо себя вести, а вы…

Мама за собою особых грехов не помнила и ответила:

– Сами идите в детдом сдавайтесь, а моя дочка очень красивая. Просто она – ребенок-индиго.

Бабушки ошарашенно замолчали, переваривая информацию. Как раз вчера после их любимого сериала показывали научно-познавательную передачу про детей-индиго. Это сейчас очень редко рождаются такие удивительные дети с невероятными способностями: в пять лет они пять языков знают, в семь – все оперы наизусть поют, в десять летать учатся, в пятнадцать запросто передвинут тайфун «Виолетта» из Южного полушария в Северное. Это – люди будущего. Через сто-двести лет все такие будут, а пока только отдельные дети, которые почему-то называются индиго, а почему – мама не знала.

Бабушки передачу, конечно, смотрели.

– Ну хорошо, – согласилась баба Маня, – а почему ушито синие? В телевизоре про синие уши ничего не говорили.

– Потому что индиго – это всамделишная синяя краска, очень яркая и красивая, – сказала мама. – Ее раньше из каких-то тропических растений добывали, а теперь получают химическим путем. Раз ребенок индиго – значит, что-то в нем синее.

– Ага, химическим путем, – переключились на другую тему бабушки. – Везде сплошная химия! В хлебе химия, в картошке химия. Травят народ. Правительство и травит! Нет, не правительство, а олигархи. Нет, Газпром травит, чтобы из газа и нефти эту химию делали! Нет, чтобы отходы в реки не сливать и штрафы не платить, они химические отходы в еду запихивают! Нет, это Америка приказала нашу еду травить…

Словом, после этого разговора Маргошины уши уже никого во дворе не возмущали. Надо, впрочем, честно признать: никакими особенными способностями Марго не отличалась. И говорить, и ходить, и читать она начала, как все дети, а пела хоть и громко, но так фальшиво, что воробьи в обморок падали.

Потом Марго пошла в садик – в старшую группу. Обступили ее ребята, на уши любуются.

– Это почему? – спросила Лера.

– Это я покрасила! – гордо заявила Марго.

– Ух ты! А мама не заругала? – удивился Данька.

– Она мне все разрешает, – небрежно сказала Марго. – Хоть нос в зеленый цвет крась, хоть пузо в красный.

– Дура с синими ушами, – неуверенно сказал нехороший Оладушкин.

Но его не поддержали.

– Красиво, – одобрил Кирилл. – Я на тебе женюсь.

Лера надулась – вчера Кирилл собирался жениться на ней.

– Ладно, – согласилась Марго. – Женись. Только ты некрасивый какой-то. Нераскрашенный.

Кирилл покраснел от обиды и побежал за фломастерами. Следующие полчаса в группе было тихо. Потом воспитательница обнаружила Леру с зеленым носом, Марину – с желтым, Катерину с голубыми щеками, Даньку с оранжевыми ушами и прочее разноцветное население. Ярче всех был Кирилл: одно ухо красное, другое – зеленое, нос желтый, и на левой щеке – синий цветочек.

– Круто! – восхитилась Марго. – Я согласна, я тоже на тебе женюсь!

Воспитательница в меру поругалась и повела народ в ванную. Она легко смыла зеленый нос, голубые щеки, оранжевые уши и все прочие разноцветные части организмов. Последней в очереди на помывку стояла Марго. Воспитательница ее и мылом, и шампунем, и медицинским спиртом – ну никак уши не отмываются! Только из синих стали бордово-фиолетовыми и распухли.

– Они не отмоются, – гордо сказала Марго. – Я с такими родилась. Проще отрезать. Но перду… пердуперждаю: без ушей я не буду слышать, как вы меня воспитываете. И останусь невоспитанной.

Воспитательница отрезать уши не захотела, и дальше у Марго в садике пошло все нормально. Правда, нехороший Оладушкин иногда дразнился: «Марго – Синие Уши, Марго – Синие Уши!» Но все знали, что он завидует.

И стала Марго жить-поживать и дожила до первого класса.

Глава 2
Первое сентября, а также второе и третье

– Мама, а что такое фигня?

– М-м-м… это нехорошее слово, – решительно сказала мама. – Его нельзя говорить.

– Да я знаю, что нехорошее, – отмахнулась Марго. – Его сказал нехороший Оладушкин, а от него хороших слов сроду не дождешься. Это такое нестрашное ругательство, его и в садике все говорили. А вот что оно означает?

– Ерунда, чепуха, – объяснила мама. – Про что Оладушкин это сказал?

– А про мои уши, – ответила Марго. – Сначала в школе было длинное заседание с речами. Наконец оно кончилось, и нас в класс провели. И все ребята окружили меня и стали уши трогать. А Марина и Катерина стояли рядом жутко гордые, как будто это их уши, и говорили: «Осторожно, не оборвите. Это наши уши, мы из одного садика». А один мальчик незнакомый сказал, что если оборвать, то, может, новые вырастут. Как зубы. Но не синие, а зеленые. Но остальные решили, что синие красивее – в честь неба. И нехороший Оладушкин сказал, что это фигня – такие уши. Что он может усилием воли вырастить хоть пять пар синих ушей и на голове, и на шее, и даже на попе. Такая у него воля сильная. Только он не «попа» сказал, а другое нехорошее слово, оно начинается на букву…

– Я поняла, поняла, какое это слово, – поспешно перебила мама. – А дальше что было?

– Дальше все стали над нехорошим Оладушкиным смеяться, а учительница подумала, что это надо мной смеются. Ну, что уши синие. И стала говорить, что люди рождаются разные, а некоторые даже с хвостами. И надо быть терпимыми к тем, кто не как все. Тут все замерли и стали на мою юбку смотреть. Ждут, когда из нее хвост высунется. А Марина с Катериной закричали: «Нету у нее хвоста, мы знаем, мы из одного садика!» И все им завидовали, что они со мной из одного садика.

Мама вздохнула с облегчением. Она очень боялась первого школьного дня – ну как задразнят ее дочку за уши-то? Она и учительницу попросила защитить Маргошу. Теперь мама успокоилась. И Марго тоже успокоилась, хотя она вообще не нервная была. Но первый раз в первый класс – это все-таки напрягает. Марго боялась, вдруг там будут очень трудные задачи задавать. Или учительница окажется злая и поставит Маргоше двойку. Но вместо задач они рисовали осень и пели песню про школу. Марго пела очень громко. А двоек добрая Елена Ивановна совсем не ставила. Пятерок, впрочем, тоже не ставила, а шлепала в тетрадки печать с красненькой киской – вместо пятерки. Марго получила три «киски» первого сентября и две «киски» второго сентября. А третьего сентября она кисок не получила. Потому что Елена Ивановна задала написать десять палочек. Марго три написала, а на четвертой очень устала, и вместо оставшихся палочек нарисовала собаку с хвостом. Потому что всем ясно, что собака лучше, чем палочки. Но Елена Ивановна, видимо, собак не любила и «киску» не поставила. Ну и ладно, не больно-то и хотелось, у Марго уже было пять «кисок».

Еще Маргоше нравилось, что из школы она приходила гораздо раньше, чем из садика. В садике-то до вечера работаешь, а из школы через два-три часа уже домой. И кормят за эти два часа два раза, что Марго только приветствовала. Марго немного огорчилась, что в ее классе оказался нехороший Оладушкин. Но зато тут же были и Марина с Катериной из ее садиковой группы, а Лера, Кирилл и Данька попали в первый «А» класс, за стенкой – тоже недалеко. Еще жалко, что на уроки запрещалось ходить с Маргошиной любимой кошкой Марфутой. Но это тоже можно пережить. Так что жизнь определенно удалась.

Удавшаяся жизнь продлилась с первого по третье сентября, а четвертого сентября Маргошу с мамой вызвали в районо, который теперь назывался длиннее – отдел образования.

– Что ты натворила? – волновалась мама, таща Маргошу за руку. – Я еще понимаю – в полицию, но в отдел образования! Может, вы с Мариной и Катериной делали бомбу, чтобы устроить взрыв?

Марго задумалась – мама подала интересную идею. Взрыв, безусловно, штука стоящая, и надо это дело провернуть.

– Нет, пока мы ничего не взрывали, – честно сказала она. – Я в тетрадке по обучению грамоте собаку нарисовала, но она не взорвалась. И еще мы ели мел – надо же было попробовать. Но мы его помыли перед едой, всех микробов соскребли. И мы все ели, а вызвали только меня. А нехороший Оладушкин написал на доске нехорошее слово, но быстро его стер. Полиция не успела приехать. А уж отдел образования тем более – он дальше по улице стоит.

Марго еще вспомнила из своих прегрешений, что она съела Наташину сосиску в столовой. Но Наташа только обрадовалась, потому что сосиски не любила, а их в нее впихивали и впихивали, потому что ребенок должен хорошо кушать. А у Маргоши с сосисками, наоборот, были отличные отношения. Но про сосиску она не успела покаяться, потому что они уже пришли. Их на входе проверил вахтер, что они не террористы, и пропустил в какой-то кабинет. И даже очереди в кабинет не было, они сразу зашли, и кабинетная тетенька-начальник сказала маме:

– Уважаемая Ольга Александровна! Я рада поставить вас в известность, что ваша дочь прошла по конкурсу в школу для необычных детей, которая открылась в этом году в нашем городе. Это большая честь для вас. Там учатся необычные дети со всей Свердловской области.

– Ой, – испугалась мама, – мы ни на какой конкурс не подавали. Мы уже учимся в очень хорошей школе у очень хорошей учительницы. И ничего необычного в моей дочери нет. Разве что аппетит.

– У вашей дочери… м-м-м… извините за выражение, синие уши, – замялась тетенька-начальник. – Это необычно. А школа, в которую мы ее переводим, совершенно замечательная. Там с детьми будут заниматься самые лучшие педагоги из Москвы. И с первого класса – два иностранных языка! А со второго – четыре. И лучшие медики государства будут следить за здоровьем этих детей и изучать их.

– Ага! Вот в чем дело! – воскликнула мама. – Я не хочу, чтобы на Марго опыты ставили! Она вам не подопытный кролик.

– Да какие опыты, что вы! – замахала руками тетенька-начальник. – Иногда температуру измерят да энцефалограмму сделают – это же не вредно.

– Так, – сказала мама. – А зачем это надо вам?

Тетенька-начальник смутилась. Она, наверное, недавно стала начальником и смущаться еще не разучилась.

– Я вам честно скажу, – призналась она. – Эту школу устроили у нас в Березовском, потому что, во-первых, к крупному городу Екатеринбургу близко, а во-вторых, воздух хороший, экология замечательная. Вот и решили необычных детей у нас учить. А то в Екатеринбурге такой воздух, что в нем бензиновых паров больше, чем кислорода. Я уж про заводские дымы не говорю. И в Екатеринбурге необычные дети подышат годик-другой этим бензиновым воздухом и станут обычными. Потому что никакая необычность против екатеринбургской экологии не выдержит. Вот и постановили сделать чудо-школу в экологически чистом Березовском. А у нас в городе, как назло, ни одного необычного ребенка! Позор на всю область! Ваша дочь хоть как-то подходит. Надо, чтобы она поддержала честь города. Да вы не бойтесь, это действительно хорошая школа. И там все бесплатно – и завтраки-обеды, и иностранные языки, и бассейн, и поездки на море в летние каникулы. Вы сколько за обеды платите?

Мама сказала сколько.

– Вот видите, – развела руками тетенька. – Они у вас лишние, эти деньги? А дальше еще дороже будет.

– Неужели нет другого необычного ребенка? – еще сопротивлялась мама. – Вон Витя Оладушкин так чудесно на скрипке играет.

– Скрипка – это обыкновенно, – отмахнулась тетенька. – Там дети по потолку ходят, будущее предвидят, летать умеют…

– Ой-ой! – перепугалась мама. – Чему они научат мою дочь! И ходить по потолку неприлично, юбка падает.

А Марго, наоборот, захотела в эту школу. Вдруг там и вправду будут учить летать? Или хотя бы по потолку ходить… Только с Мариной и Катериной жалко расставаться. Но они все равно в одном дворе живут, после школы играть вместе будут. Зато от нехорошего дразнительного Оладушкина она навсегда избавится.

– Давайте спросим ребенка, – спохватилась тетенька-начальник. – Девочка, ты хочешь в необыкновенную школу для необыкновенных детей?

– Только с условием. Нет, с двумя условиями, – решительно сказала Марго. – Чтобы мне каждый день там мороженое давали. И чтобы на уроки можно было с моей кошкой ходить.

Марго знала, что если взрослым от тебя что-то нужно, то они все равно не отстанут. И надо за это что-то для себя выторговать.

– Мороженое – это я понимаю, а кошка? – удивилась тетенька. – Зачем тебе кошка на уроках?

– Я от нее подзаряжаюсь. – объяснила Марго. – Сами сказали, что я необыкновенная. А у кошки в шерсти много электричества, я в «Почемучке» читала. То есть мне мама читала, но я и сама умею, только там буквы мелкие. И их слишком много, по-моему. Если в школу ходить без кошки, то на уроках я быстро разряжаюсь. Силы кончаются, и я вместо палочек рисую собак. А с кошкой заряжусь – и опять могу палочки рисовать хоть до Нового года. Если мою кошку нельзя носить в школу, то… как это… предоставьте мне общественную кошку!

У тетеньки-начальника глаза заблестели – какой необычный ребенок! Город Березовский перед столицей лицом в грязь не ударит! Девочка с синими ушами, подзаряжающаяся от кошки!

– Хорошо, – согласилась она. – Кошка так кошка, я напишу в твоем «личном деле».

Идти в новую школу решили с понедельника. И в пятницу пятого сентября Марго пришла попрощаться в прежнюю школу.

– Жаль, – сказала Марина. – Без тебя не то. Но если научат летать, то нормально. Ты придешь и нас научишь.

– Может, не летать, а только по потолку ходить, – честно предупредила Марго.

– Тоже хорошо, – одобрила Катерина. – И мы во дворе все равно вместе играть будем.

– Я тебе на память брошку принесла, – сказала Лера. – С почти настоящими жемчужинами и розовеньким рубином.

– Кто теперь мои сосиски съедать будет? – вздохнула Наташа.

– Если тебе там не понравится, ты возвращайся, – сказал Кирилл. – Только не в «Б» класс, а к нам.

– А в глаз не хочешь? – спросил Леха Медведь. – «Ашки» вечно задаются. А мы, «бэшки», круче. Ты, Маргоха, посиди в той крутой школе недельку и возвращайся. Ты нормальная девка.

И все Марго хвалили и просили скорее вернуться, как будто она на Северный полюс уезжала, а не в соседнюю школу.

А в туалете плакал нехороший Оладушкин. Но Марго об этом никогда не узнала.

Глава 3
Кто что умеет в жизни

Новая Маргошина школа стояла в березовой роще довольно далеко от города. Мама ехала с Марго на такси и переживала, как забирать дочку будет – неужели тоже на такси? Дорого. Оказалось, зря переживала. Специальный автобус возил из школы и в школу двух учеников, которые жили в Екатеринбурге – ну и Марго заодно подбрасывал. А ребята из дальних городов и деревень жили прямо при школе, в спальном корпусе, и домой ездили на выходные, и то не всегда.

Вокруг школы возвышался забор – почти до неба. Марго потом узнала, что он огораживал не только школу, но и двор, и бассейн, и большой кусок леса, чтобы дети могли гулять на природе и не чувствовали себя в клетке. На входе охранник размером с двух Маргошиных пап проверил документы и пропустил дальше – ко второму забору. Второй забор был пониже, и охранник при нем поменьше – как полтора Маргошиных папы. Зато там был такой просветительный… ну, просвечивавший аппарат, как в аэропорту. Маргошу и маму просветили, увидели, что они не несут в ранце ни пистолетов, ни бомб, и впустили еще внутрь. Там был третий забор, совсем маленький, и охранник нормального папиного размера. Он сказал прислониться глазом к дырочке на двери, чтобы по глазу определять, Марго это или не Марго. Называется сканирование сетчатки. Хотя, на взгляд Марго, проще в лицо посмотреть и узнать, она это или не она. Потом охранник выписал пропуск, и они прошли внутрь уже окончательно.

Мама от всех этих заборов и охранников слегка занервничала. А Маргоше, наоборот, интересно стало.

– Нас охраняют, как сокровище короля Увелинда, – сказала она. – Из той книжки с гоблинами на обложке. Ни один террорист не прорвется.

– Одно утешение, – непонятно вздохнула мама и огляделась. Вокруг были березы, образовавшие аллею, красивую, как в кино про графов и старинную жизнь. А впереди виднелась школа. Школа была новенькая, яркая, раскрашенная в радостные цвета: оранжевый, желтый, розовый, травянисто-зеленый. Сверкали бронированные стекла, сверкали панели из непонятных материалов, сверкало крыльцо – каждая ступенька своего цвета. Идешь по такой лесенке и улыбаешься. А старая Маргошина школа была серая, как панельные пятиэтажки. Потому что она тоже панельная была. И мусор во дворе новой школы не валялся – наверное, еще не успели набросать. И досок не было, которые в Маргошиной старой школе от ремонта остались. Отсутствие досок Марго не одобрила – а из чего шалаш строить? На чем играть в льдины Северного полюса и руины планеты Тулупек после атаки эскадрильи запузей с планеты Брамсс?

Но в общем новая школа была симпатичная. А рядом стояло большое здание, соединенное со школой крытым переходом, – лаборатория. Там в каждой комнате громоздились всякие аппараты, чтобы необычных детей исследовать. Но это Марго потом узнала. А пока она замерла в коридоре перед дверью в класс – ранец за спиной, Марфута на руках. Ребята окружили ее и смотрели – им-то хорошо, они уже пять дней вместе учились и все перезнакомились. Марго решила идти в наступление первой:

– Так, – сказала она строго, – ну и кто из вас летать умеет?

Ребята вздохнули, вперед высунулся мелкий белобрысый мальчишка, чем-то похожий на незабвенного Оладушкина.

– Я, – обреченно сказал лже-Оладушкин.

– Врешь, – не поверила Марго. – У тебя крыльев нет.

– Не врет, – заступились ребята. – Лешка через свое летание больше всех страдает. Его каждый день по три раза в лабораторию гоняют. Только играть начнем или кино включат – и сразу Лешу к ученым вызывают.

– Покажи, – потребовала Марго.

Мальчик вздохнул еще раз, приподнялся над полом на ширину ладони и опустился обратно.

– Здорово, – одобрила Марго. – Хотя и низко.

– Я ходить люблю, – насупился летун, – и бегать. Я когда маленький был, болел, и у меня ноги вообще не ходили. Вот и пришлось научиться летать. Не лежать же всю жизнь. А в прошлом году мне операцию сделали, и я хожу и бегаю.

– Летать круче, – возразила Марго, прижимая к себе вырывающуюся Марфуту.

– Нет, ходить куда круче! Ты просто не пробовала не ходить. А можно твою кошку погладить?

– Конечно, – разрешила Марго. – Она же не кипящий чайник.

Все десять человек погладили ошалевшую Марфуту. Девочка с пышными локонами спросила:

– А кошку почему ты в школу принесла?

– Потому что я ее люблю, – честно призналась Марго. Это взрослым можно было впаривать про подзарядку, а товарищам надо правду говорить.

Ребята закивали: любовь – причина уважительная.

– У нас дома в деревне, в Шурале, три кошки, – вздохнула тоненькая черненькая девочка с косичками. – Одна даже трехцветная.

– А вы тут что еще умеете? – спросила Марго.

– Я предвижу будущее, – сказала черненькая девочка с кошками в Шурале. – Но пока только неприятности. Они ярче светятся.

– А я погоду предсказываю, – сказал длинный рыжий пацан. – Меня метеоцентр заказал. Потом, на работу.

– А я могу умножить в уме 327 на 582,– похвастался очень красивый мальчик – как с рекламы йогурта.

– Да? А зачем? – удивилась Марго.

Мальчик задумался – видимо, сам не знал зачем.

– А я под землей вижу, – сказал мальчик без особых примет. – Где вода течет, где всякие полезные камни, типа рубины-изумруды. Меня тут от мафии прячут, от бандитов. Чтобы они меня не похитили и не заставили изумруды искать. А потом на геолога выучат. Или на военного разведчика – смотреть, где у противника подземные склады бомб.

– Ну и что тут под землей? – недоверчиво спросила Марго.

Мальчик посмотрел себе под ноги и сказал:

– Пол. Под полом подвал. На полу подвала дохлая мышь. Под подвалом всякая земля. В земле желто-коричневые крупинки.

– Это золото, – кивнула Марго. – Березовский весь на золоте стоит. Наша шахта уже тыщу лет золото из земли качает и никак выкачать не может – так его много.

Вообще-то Березовский рудник работал не тысячу лет, а в четыре раза меньше, но Марго забыла точную цифру.

– Ух ты! – обрадовались ребята. – А нам ничего про золото не рассказывали! Можно после уроков играть в золотоискателей!

– А сама-то ты что умеешь? – спросил летающий мальчик Алеша.

Марго задумалась. На фоне удивительных способностей ребят ее уши не впечатляли. Их и не заметил никто под волосами. Можно, конечно, наврать, что умеешь горы двигать усилием воли или инопланетян вызывать заклинаниями.

– Я умею рассказывать страшные истории, – честно сказала Марго. – Про Черную Руку, про Зеленое Радио, про Красные Занавески…

– У-у-у! – зашумели ребята. – Круто! Наконец-то хоть у одного человека полезные способности! А то у всех фигня какая-то!

– Фигня – нехорошее слово, его нельзя говорить, – вспомнила Маргоша мамины поучения. – Ну разве что очень захочется, тогда шепотом в туалете можно.

– Расскажи страшную историю! – попросил летающий мальчик. – Про Черную Руку!

– В черном-черном городе стоял черный-черный дом, – начала Марго. – В этом черном-черном доме…

Тут прозвенел звонок, и пришлось идти на урок обучения грамоте. А жаль, история про Черную Руку очень интересная.