Текст книги "Эолова арфа"

Отчаянье

 
Ветер, ветер,
   в сонных лужицах
Не сквози, не пой печальное,
На губах зари простуженной
Стынет хриплое отчаянье.
Синевой лицо подернуто
И прозрачно,
   словно льдинка…
Хрупкая моя бессонница
Распрямляется былинкой,
Поднимается травою,
Росы смахивает слёзные,
Прорастает над землею
Нежным пламенем,
   и звездное
Небо, медля, растворяется,
Умолкают скрипки шорохов,
Ветер в комнату врывается –
Неуёмный
   ворох
      вздохов.
 

Апрель 1968

Ты усилишь лишь грусть мою

 
Ты усилишь лишь грусть мою
Словом резким, движеньем скорым,
И безжалостному бытию
Ты предстанешь решеньем спорным –
Я его ярким светом сгублю.
И бездоньем мечты своей
Я, упорная, преобразую
Однотонность печальную дней,
Обесцененность поцелуя –
Бытия вкус поняв живей.
 

12 августа 1971

Смятенье

 
Я возвратилась в дом,
   покинутый в смятенье,
В нём спутались все чувства и слова,
И горестно кружилась голова
От странного предубежденья…
В него шагнула я, как в пустоту,
Но стоном каждый шаг мой отзывался,
И робко смысл ошибки прояснялся,
Раскачивая сердца маяту.
 

Август 1971

Вальс тот старинный

 
Вальс тот старинный,
Как вскрик лебединый,
Полный
   страдания
      вскрик.
Вскрик расставанья
      или прощанья
Вдруг
   в этот вечер
      возник…
В вихре круженья,
      в грустном свеченье
Люстр,
   твоих глаз,
      тихих слез,
В вальсе летящем
      вспомнится чаще
Вечер
   блуждающих
      звезд.
 

Апрель 1970

Разбежались бусинки – не соберешь

 
Разбежались бусинки –
   не соберешь,
Не возьмешь ты гусельки –
   не споешь.
Ты не скажешь нежные
   мне слова –
Не сомнешь ты белые
   кружева.
 

Апрель 1970

Как по снегу талому

 
Как по снегу талому –
   свет, глянь!
Свадьбы струйка алая –
   глаз рань,
Как по снегу талому –
   звон, скрип,
В церковь ручьем алым
   свадьба мчит.
Зарево полощется
   на снегу,
Званые, непрошеные
   к церковке бегут.
Мимо окон стылых,
   моих горьких,
      слезных,
Пронеслись,
   проехали,
      приморозили.
Не встать – не шелóхнуться,
   свет щек чистый,
      алый,
Сумрачное солнышко
   у меня украло –
Пó снегу и пó ветру,
   сарафанам алым
И высоким звонницам
   разбросало.
 

Апрель 1970

Запою с тоски – горе горкою

 
Запою с тоски –
   горе горкою,
Напою гостей
   брагой горькою,
Как пойду плясать да слова бросать,
Дробь ногами выбивать,
   заколачивать.
Стены крýгом полетят,
Запоет скрипучий пол,
Вышиваю лихо я
Незатейливый узор!
«Эх, барыня, рассударыня!»
Нежится во мне, кружится
Радость разудалая.
Только б не остановиться,
Только б не споткнуться мне,
Только б мне не захлебнуться
В набегающей волне.
«Эх, барыня, рассударыня!»
Лейся, радость, через край,
   разудалая.
Коль уж мне ты удалась –
Радость пляшущая,
Разбазарю на квас
Печаль плачущую.
«Эх, барыня, рассударыня!»
Не пролейся через край,
   разудалая!
 

Апрель 1968

Одиночество

 
О, единение двух тел
   и одиночество глухое –
Вот многих горестный удел.
А может быть, мне горше вдвое,
Ведь у меня одно
Лишь одиночество…
   Под бубен
Чужой судьбы не суждено
   плясать мне,
Как бы ни был труден
Побег упрямства моего.
 

4 августа 1971

Разрыв

 
Зачем, залетный соловей,
Сидишь все в клетке и клекочешь?
И даже вылететь не хочешь,
Когда я говорю: «Скорей,
Мол, уходи, уж надоел.
И щебет твой мне опостылел,
И вскрик твой нежный устарел,
И без тебя дом не остынет,
А только легче будет в нем
Скучать, зевать, читать, злословить.
Ты ж вечно рвешь на полуслове,
Сверкая радости огнем…
Что, загрустил?! Да, мы с тобой
Различны и несовместимы.
И щедрости твоей разбой
Моей душой преодолим ли?»
Мне не понять тебя никак –
Сидишь всё, выжидаешь что-то…
А я вот улетела… Так,
Пожалуй, лучше –
   и без счётов.
 

18 марта 1971

И снова встретились мы, первая любовь

 
И снова встретились мы, первая любовь.
Понурив голову, стою,
   как перед казнью.
Корить себя не буду,
   только вновь
Уж не прийти на лучезарный праздник,
Не просиять улыбкой широко,
Надежду сберегая неизменно.
Не позабыться…
   Радостно, легко
Не прозвенеть мазуркою Шопена,
Тревогу ожиданья перелив
В движенье гармонических созвучий,
Не вздрогнуть от звонка,
   весь мир забыв,
Лишь трепет сердца чувствуя колючий.
Мне этого не суждено постичь –
В круженье лет
   вдруг разными мы стали.
И если прежде
   радости, печали
Роднили нас –
   сейчас прервалась нить.
 

6 августа 1971

Когда вошли Вы в поезд тот

 
Когда вошли Вы в поезд тот,
Что нес меня из райской чащи
В Москвы крутой водоворот,
Мне вдруг почудилось, что мёд
Цветов весенних, хрупких сот,
Пронзительно настиг день уходящий.
Мне вдруг почудилось, твой вздох
С моим остановился рядом,
Твой взгляд смешался с моим взглядом…
 
 
Надежд земных переполох…
 

10 июня 1971

Свет глаз ненасытен

 
Свет глаз ненасытен,
   пронзительный свет,
Румян, нежен, светел
   над нами рассвет.
Как дикие туры,
   вдали поезда
Запели угрюмо –
   пора уезжать.
И взглядов скрещенье,
   и рук волшебство,
И губ воскресенье,
   волос пиршествó.
 

Март 1970

Маг мой светлоликий

 
Маг мой светлоликий,
Голос тихий слышу,
Свет глаз в сердце бьющий,
Незабвенный – вижу.
Нет тебя, но рядом
Волн соленых ропот,
И в дали хрустальной
Редкой птицы клёкот.
 

Июль 1970

Лето ворожило

 
Лето ворожило,
Поезд к солнцу мчался.
В городке Ярило
След мой затерялся.
Руки уронила
В струи вод жемчужных,
Накрепко забыла
Скрипы слов ненужных.
Я совсем пропала,
Утонула в сини.
Ветер, море, звезды…
Я воскресла, милый.
И душа мечтает
   в боли сокровенной
Охватить Вселенную
   откровеньем,
Пронизать ее
   лаской, музыкой,
Укрепить на ней
   мудрых мужество.
Чтобы не стонала,
   в ужасе тупея,
В атомном вулкане
   стойкая Помпея.
 

Июль 1970

Судьба

 
Я когда-то бродила
   в старинном том парке,
Дом Нарышкина
   стыл на горе,
И ко мне прибегала
   премудрая Парка,
Что жила где-то там
   на горе.
Мы сходили к реке,
   что в молчании стыла,
Ранней осени чуя разбег.
Я кормила там птиц,
   мотыльков там журила,
Ранней осени чуя разбег.
Но явились вдруг Вы,
   мои руки разжали,
Покосились на стылый закат,
Не подняв головы,
   мои руки разжали,
Пряча вглубь опрокинутый взгляд.
И кольцом потрясающим
   и потрясенным
Окружили дыханье мое,
И бездонностью света
   и звуком бездонным
Пронизали мое бытие.
 

23 июля 1971, Кунцево

Грибные душные дожди

 
Грибные душные дожди
Мои свиданья предвещают
Или, как эхо, повторяют
Признанья тихие твои.
В них полуправда, полугрусть,
И полуявь, и ложь святая.
Я их отчаянно боюсь
И жажду их. Вратами рая,
Возникла радуга, но нам
Уж не попасть в сей мир хрустальный.
Я съела яблоко, Адам,
И нам осталось лишь изгнанье.
Ещё возможно тайну скрыть
От тех двоих, что зорче лани.
Но как себя мне убедить,
Что это – истина, не тайна
И не мираж пустой, когда
Упрямо падает вода
И вечную любовь пророчит.
А солнце весело хохочет
Над всем, что канет в никуда.
 

Июль 1971, Ромашково

Грустишь ты, но возврата нет

 
Грустишь ты, но возврата нет,
Размыт наш путь дождями и слезами,
Минувшего тревожит дальний свет,
Но призрачный закон
   уж властвует над нами.
Не протянуть руки и не взбежать
По лестнице крутой в твоё жилище:
Там мир иной, и ветер хладный свищет,
Разлуку предвещая нам опять.
 

Ноябрь 1971

Как все бесчеловечно просто

 
Как все бесчеловечно просто…
Проходят дни – тебя в них нет,
И жизнь своею кистью жёстко
Уже загрунтовала след,
Что жил в душе…
   И всё ж случайно,
Однажды, вдруг иль невзначай
Меня окутывает тайно
Твоя незримая печаль,
Твоя тревога проникает
Мне в сердце, и я вновь живу,
С особой силой воскресаю
И воздаю тебе хвалу.
 

2 июня 1971

Туман

 
Туман все съел,
   и глянуло в окно
Тупое, бесприютное безмолвье.
Дом окружило белое кольцо,
Виски сдавило против воли.
Следов цивилизаций нет.
Дом – страж пустыни одинокий.
И веселящий утра свет
С опаскою пустился в путь далекий.
Пройдя сквозь толщу белую, упал,
Разлился, разорвал кольцо сплошное, –
И в сердце неожиданный провал –
Навстречу ты спешишь,
   с туманом споря.
 

1 марта 1968

Голос

 
Среди громад безликих
В вечерний час
Звучал тот голос зыбкий,
Тревожа нас.
То был не Леселидзе –
Кипенье волн,
Не городок на Истре –
Летящий звон.
Среди громад и поля –
Дорог клубок –
Он в песне с милой спорил…
Полет высок
Был голоса его.
 

Март 1970

Вовек теперь не возвратиться

 
Вовек теперь не возвратиться
В мираж тот света и любви,
Так запоздалая зарница
Вдруг приоткроет мир вдали,
Манящий призрачным сияньем,
Но через несколько минут
Тщете вечернего старанья
Псалмы протяжные поют
Соцветья звезд.
 

18 июля 1971

Две песенки

 
Две песенки…
Одна была вначале:
«Мой милый Августин,
Уж все прошло, прошло…»
И с этой песенкою
Мы с тобой встречали
Рожденья, Новый год и Рождество.
Она чертила круг
   в день нашей свадьбы
Назойливою скрипкой школяра,
И хоть бы отпустила смеха ради…
И не прогнать ее нам со двора.
И эта ироническая нота
Мешала обрести душе покой,
Наполнить мир счастливою дремотой
И насладиться радостью простой.
Мы всё искали повод для усмешки,
Тревожно озирая жизни путь,
Но в день прощанья
   с силой неизбежной
Открылась погруженья в вечность жуть.
И улетели в бездну обещанья,
Желанья, все надежды и мечты,
Остались только горькое отчаянье
И поиски небесной чистоты…
И прозвучала песенка другая,
И скрылась в предвечерней
   хмурой мгле:
«Не обещайте деве юной
   любови
      вечной
         на земле».
 

17 ноября 2012

Прощание

 
Я верую в тихие речи
И хрупкую стать тростника.
Мне чудится пламень стосвечный
В мерцанье слепом светляка.
Мне таинство это открылось,
Когда мы прощались с тобой.
И многое в нас прояснилось
Той ночью, во тьме голубой.
И ты навсегда погружался
В тот мир, из которого нет
Возврата. Навеки остался
Во мне твой незыблемый свет.
Ты стойко сносил все страданья
И помнил всегда обо мне, –
И в час рокового свиданья
Со смертью в бездонной стране.
И ты, погружаясь в молчанье,
Просил отпустить, не держать,
И я обещала свиданье
И память хранить, не роптать.
И мы попросили прощенья,
И жалость, как нежность, была
Такой бесконечной… Смиренье
Тогда я навек обрела.
 

17 октября 2012

Не говори мне о любви

 
«Не говори мне о любви», –
Сказал ты перед расставаньем,
И руки ты держал мои
С любви прощальным обещаньем.
Загадка в тех словах была,
Не поняла я суть признанья.
Что ты хотел сказать тогда?
Укор ли это, иль страданье
Ухода в вечность…
 

17 октября 2012

Минувшее, как зачарованный сад

Навстречу себе

 
Первый шаг – начало поиска
Человеком самого себя,
Всю жизнь он петляет,
Кидается из стороны в сторону,
Карабкается, не зная устали,
На горы и холмы.
Дорога крута,
Редко попадаются луга,
Изумрудные травы и речка,
Заросшая кувшинками,
Где можно отдохнуть и помечтать.
Снова путь, снова гонки,
Поиск неистовый,
Безысходность, тоска –
И вновь прорыв в деятельность.
Оцепенение сменяется движением,
Ужас – восторгом,
Разочарование – надеждой.
Часто прямая дорога
Оказывается дорогой в никуда,
А извилистая тропа над обрывом,
Набирая высоту, ведет к вершине,
Где открывается предназначение человека,
Как трамплин в бесконечность…
 

Сентябрь 1971

На Соколиной горе родилась

 
На Соколиной горе родилась –
   и все летаю.
Утро июньское, дивный цветок, –
   солнцем ласкаю.
Мчусь, точно крылья
   дал этот день –
      Воскресенье,
Самый длинный июньский день –
Мой день рожденья.
Хоть и в рубашке удач
   родилась,
А все ж в страданьях –
Годы военные –
   хрупкая связь
Маминых слез, ожиданий…
Рано мне по сердцу песня пришлась –
    «Эх, дороги…»
Всем существом ощутила я
   хлад тревоги.
 

Июнь 1972

Вечерняя звонница

 
Растревожу я думы заветные…
Вспомню старенький, низенький дом,
И услышу я песню приветную
Про вечерний малиновый звон.
Там старушка, спиною согбенною
Повернувшись ко мне, напоёт
О растаявшем времени бренном,
Вызвав чувств заревых хоровод.
Крючковатые руки замешкают,
Остановят движенье свое –
Розы чудные, чуть расцветшие,
Запоздают прийти в бытие.
Но есть песня –
   вечерняя звонница,
Ясность дум
   и манящий простор,
Холод дальней звезды
   и бессонница,
И бессмертью
   безмолвный укор.
 

30 апреля 1971. Болшево, поселок Новый Быт

Забытый праздник

 
Хочется мне праздника, уюта,
Пирога и зимнего тепла.
Из давнишней, надоевшей смуты
Ласково и нехотя как будто
Тихая волна меня внесла
В этот мир из света и тепла.
Радость позабытых ощущений,
Запахов, предчувствий, превращений
Мамы и сестер в прекрасных фей.
Елки новогоднее свеченье,
И в волшебных сказках воплощенье
Всех моих таинственных затей.
 

29 августа 1968. Болшево, поселок Новый Быт

Ёлка

 
В жемчужных россыпях стекло
Впустило в дом Ярило,
И нашу ёлку озарило
И пламенно зажгло.
О чудо-дерево – fr-tree!
Позванивают тихо,
Переливаются шары,
И звери пляшут лихо.
А одинокий звездочет –
Колпак посеребренный –
Ведет томительный учет
Планет, и убеленный
Сединами добрейший дед,
Морозом что зовется,
Идет по сказочной земле
И щурится от солнца.
Спешит он в домик ледяной,
Что за рекой, за лесом
Сияет крышей голубой
Сквозь снежную завесу.
 

Декабрь 1968, Болшево, поселок Новый Быт

Зимняя грёза

 
Воздух фиолетовый
   расцветает звездами,
Падает, как занавес,
   на искристый снег.
Остроликий месяц
   тропками морозными
Плавно совершает
   свой веселый бег.
Он скользит, как лодочка,
   по волшебной речке,
Его славят радостно
   хороводы звезд.
Он плывет,
   и медленно догорают свечки,
Окна погружаются
   в мир полночных грёз…
 

30 декабря 1980, 2 ноября 2012

Снова вспомнился болшевский дом

 
Снова вспомнился болшевский дом…
Беспокойное билось в нем счастье,
Снежной бури живое участье
В хрупких вишнях под самым окном.
И когда загоралась звезда,
И стихало природы смятенье,
В неоглядном ночном упоенье
Проносились вдали поезда.
 

Июнь 1968

Память детства

 
Память детства в стремленье упорном
Закружила на вольном ветру,
Этот миг,
   желаньями полный,
В своем сердце я не сотру.
Мир огромный,
   сверкающий,
      синий –
Я не знала его границ –
То стелил горьким духом полынным,
То взвивал звонким гомоном птиц,
То кружил стаей бабочек праздных,
То струился речушкой лесной…
Каждый день –
   нескончаемый праздник,
Каждый час отмечен весной.
Солнце бережно мир охраняет
И волшебные краски его,
И под солнцем вода играет
Изумрудом в траве луговой.
Из цветной глины – чудная крепость,
Статных воинов строгий ряд…
Но вот слез неожиданных терпкость –
За шершавые руки журят.
А потом эти руки лепили
В танце –
   нежность,
      и страсть,
         и покой,
И вставал ослепительной былью
Мир, вспоенный моею мечтой.
 

15 января 1968

К речке детства всем сердцем влекусь

 
К речке детства всем сердцем влекусь.
Пусть другие мелеют и старятся,
А моя – как была молодой
   и речистой –
      вовеки останется.
У других быстро вянут уста,
Меркнут тайны, и кровные токи
Замедляют свой бег, и истоков
Не прозрачна струя, не чиста.
Я к своей припадаю и пью
Прежних дум обновленную силу,
И смятенье тоски неизбывной
В этой радости легкой топлю.
К речке детства всем сердцем влекусь –
Тихоструйной,
   узорной,
      речистой.
Берега ее – милая Русь
Вся в туманах
   седых,
      серебристых.
 

15 июня 1973. Болшево

Плыл автобус полями протяжными

 
Плыл автобус полями протяжными,
Птицами
   взметнулись
      купола.
Над холмами,
   речками перевязанными,
Онемели колокола.
Замер воздух тягучей сметаною,
Угрожая залить все собою,
Загляделись в утро туманное
   многоглазые соборы,
Ослепляя без солнца,
   как солнце…
Это город мечты или сказки?
Словно детство
   в мечтанье бессонницы
Прибежало на резвых салазках,
Иль в сиянье зимы глубокой
Солнце,
   радостное откровенье,
Поманило мечтой синеокой –
И припомнилось
   сокровенное…
 

Март 1968

Падал снег непрошеный, нежный

 
Падал снег непрошеный, нежный
На весенние мостовые,
Расплескались краски
   заревые
Над селом старинным
   Радонеж.
Как легко,
   светло
      и снежно…
Радость! Нежность моя радонежная!
Мы не рады порою снежности,
Как нередко бежим от нежности.
Чаще топчем ее, непрошеную,
Ты – мою, я – его нежность, –
Потянулась цепочка взъерошенная,
Не забраться ей в радонежность.
Просто волосы дыбом вставали
От такой горевой свистопляски.
И печально мечты расплывались –
Синие
   непрошеные
      кляксы.
 

Март 1968

Домик в Клину

 
В страданье исчезало чудо,
И тленья страх по дому пробегал.
Фашистский офицер неистово и грубо
Ногою томик Пушкина топтал.
Лежали книги перед казнью,
   жались
Друг к другу Пушкин и Державин,
Их языки огня лизали
И в груды пепла обращали.
Протяжно рвался крик костровый,
Стихов обугленное тело
Светлейшим пламенем горело.
И содрогался дом взъяренный,
Стонало то, что прежде пело.
Скупыми, страшными слезами
Дом сотрясался, разрываясь,
И ярость зрела в нем святая,
В кулак милльонный отливаясь.
И с полуночными глазами,
Забыв про мирную усталость,
Горели в танках, гибли, дрались,
С победным криком прорывались
   и побеждали.
Свидетели боев – могилы,
Что вдоль шоссе кричат фамилии
И вспоминают бесфамильно
О тех, что здесь сердца сложили.
О них цветы напоминают,
Земля в сиянье обновленном
Их молодость напоминает,
И звуки музыки спасенной
Их нежность нам напоминают.
 

Апрель 1968

Горы, я плачу

 
Горы, я плачу,
   я не могу…
Скрыть эти слезы –
   просто мученье.
Здесь на высоком,
   цветистом лугу
Было сраженье.
И закипала
   от крови река –
Быстрая речка,
И полыхали
   огнем облака –
Стадо овечье.
 

Август-сентябрь 1974. Пятигорск

Из Л. Стаффа
(вариация)

 
Минувшее, как зачарованный сад,
Как полная плодов отборных чаша,
Листьев облетевших золотые ковры,
Виноград пламенеющий гроздьями
   свисает.
Закат, как детство, излучает диво…
Праздник красок вместо пряжи
   мысли.
Исчезли миражи, дурманящие дух,
Взаправду всё, и нет иллюзий,
А сердце наполняется щемящей красотой
Лесов пылающих в прощальном
   увяданье.
 

Сентябрь 1975, сентябрь 2012

Мгновенно всё?

 
Мгновенно всё? Быть может, всё минует,
Всему положен призрачный предел.
Как круг моих знакомых поредел,
А сердце реже всё тоскует,
К потерям привыкая, чуть грустит,
Когда любовь круг солнечный свершает
И на мгновение весну мне возвращает,
И чудное волненье вновь сулит.
 

21 июля 1975

Коленопреклоненный вяз

 
Коленопреклоненный вяз,
Примерзший к пруду одиноко…
Излом петляющей дороги,
Как луч закатный,
   здесь угас.
И в звучной, льдистой тишине
Поют неведомые птицы –
То память вечности во мне
Предчувствием вечерним длится.
Я знаю – всё пройдёт,
   и я
Растаю облаком,
   и дважды
Не зазвучит душа моя,
Исполненная певчей жажды.
Иначе атомы сплетут
Судьбы причудливые путы,
Другой душе передадут
Предчувствие земного чуда,
Тоску по краскам заревым
И первой страсти беспредельность,
И эту едкую, как дым,
Воспоминаний безнадежность.
 

Декабрь 1973, Ясная Поляна

В жизни разрушенный храм

 
В жизни разрушенный храм
Робко ступаю сквозь годы
И нахожу с грустью там
Чуждых идей хороводы.
Силюсь я все изменить
И обратиться к истокам
Мыслей и чувств,
   воскресить
Юности образ далекий.
Тщетно, уж пройден мой путь,
В сумрачных рощах блуждаю,
Жизни суровую суть
Вновь я с трудом постигаю.
 

21 ноября 2012

Из Л. Стаффа

 
Я жизни круг познал всесильный –
Менялась жизнь, и я менялся,
Мои друзья давно в могиле,
Из них последний я остался…
   Я полюбил людей, природу
   И в будущее сердцем метил.
   Восславил вольность и свободу,
   В друзья я взял луну и ветер.
Я сердцем тяжко не тоскую
По звукам трубным, крикам «браво»…
Оставлю комнату пустую
И тихую земную славу.
 

29 декабря 1972