Текст книги "Пере-игра"

14. Где искать справедливость?

Алладин молчал, «переваривая» полученную информацию. Осознав, что зря проделал этот путь, но ничего уже не поделаешь, решился на некие уточнения.

– Зачем же было отправлять меня на поиски подарка, если ты заранее знал, что снадобье мне не отдашь?

«А это для того, чтобы ты нашёл своё занятие для жизни, чтобы не считал других трудоголиками из-за того, что им нравится чем-то заниматься. И чтобы было „не зря“. Я о проделанном пути», – подмигнул ему Лунный заяц.

Парень попытался понять, на самом деле ему подмигнули или так показалось. Одновременно ему пришлось смириться с тем, что даже подспудные мысли здесь легко считываются.

– Тебе не кажется, что в отношении Бакенбарда получается какая-то несправедливость? Ты ему сейчас просто не даёшь шанс. А вдруг в этой жизни он не так плох? И, чтобы себя обелить, ему ещё нужны лет сорок-пятьдесят. Мне не очень-то нравится быть орудием в руках Судьбы. Была бы моя на то воля, я ему бы помог, – пылко возразил Алладин.

«Ты снова исходишь только из той информации, которая тебе известна. Не берёшь в учёт того, чего не знаешь. Даже не предполагаешь, что можешь чего-то не знать».

Лунный заяц терпеливо оправлял мысли-посылы человеку из иного измерения реальности. Вместе с тем, реальность истинного подхода к жизни у них была общей.

– Разумеется, я чего-то не знаю. Невозможно знать всё. И предугадать всё тоже. Но как-то же я живу в том мире, не обладая абсолютным знанием. Я не хочу лишать человека шанса только потому, что мне не всё о нём известно.

«Именно, что как-то живёшь. Тебе заплатить за проделанную работу обещали? Ты знаешь, каким способом получены эти деньги? Рассказать? Знаешь, почему он сам сюда не прибыл? Потому, как знал, что не видать ему эликсира, как собственных ушей. А не потому, что не мог сюда проникнуть. Смог бы при желании. Хоть это является и более энергозатратным. Шанс исправиться у него, может быть, и есть, но очень не большой».

– Я хочу дать ему этот шанс. К тому же эликсир долголетия нужен не только ему, но и мне, – продолжил настаивать на своём Алладин, роль «палача» ему не нравилась.

«Твоя родительница поправится и без снадобья. Её проблемы носят временный характер. Касательно желания помочь человеку, с одной стороны это является похвальным, с другой – нет. Надо понимать, кому помогаешь!», – почти сердито высказался заяц, отправляя этот посыл.

– Как понять, на что способен человек, если ты не даёшь ему шанс? – Алладин твёрдо и прямо взглянул на зайца, и очень удивился, когда тот утвердительно кивнул.

«Так рассуждают Боги. Но шансы не могут быть бесконечными. В этот раз я помогу тебе, чтобы совесть зря не мучила. Запоминай, что делать», – сказал он.

15. Шанс от Лунного зайца

Выслушав наставления, собрав всё необходимое, как советовал Лунный заяц, Алладин был готов попрощаться с этой реальностью и вернуться обратно.

– Последний вопрос. Бакенбард Бакенбардович говорил, что мы с ним на связи постоянной. Это значит, он в курсе всего происходящего?

«Ничего это не значит. Он не так всесилен, как ему хотелось бы. Вот поэтому и тебя подыскал, чтобы самому не морочиться с переходами и добычей эликсира, хотя именно ему это и надо в первую очередь. Я портал перекрыл, как только ты сюда прибыл. Словом он тебя потерял, мечется там теперь, переживает. Не за тебя переживает, на тебя ему плевать. За потерянную возможность получить то, к чему надо было приложить собственные усилия», – вещал заяц, не выпуская пестик из лап.

Алладин слушал и понимал правоту слов, но где-то глубоко внутри, ему всё же было жаль того малознакомого в этой жизни, но следовавшего вместе с ним в разных воплощениях, человека. Как оказалось, они были знакомы уже многие сотни лет.

«Всё. Убираю блок с портала. Прощай», – донеслось до парня.

Алладин поднял с поверхности Луны мешок, начинённый тем, что следовало передать Бакенбарду Бакенбардовичу, и громко, чётко, внятно произнёс: «Готово!»

Ничего не произошло, пришлось повторить кодовое слово, о котором они договаривались. Через несколько минут в воздухе образовалась вертикальная воронка. Всё те же вихри по краям стремились к центру. Туда же направился и Алладин с мешком. Портал быстро втянул путешественника между мирами и мягко захлопнулся.

Парню уже были знакомы ощущения «перехода», поэтому на этот раз он не волновался. Просто принял, как неизбежность время полёта.

Когда его «выплюнуло» с другой стороны, не выпуская из рук мешка, он поднялся с ковра, обведя вместе с тем комнату глазами. Алладин «ощупывал» взглядом предметы, чтобы полностью убедиться, что находится снова в своём мире, мире привычных вещей.

– С возвращением!

Голос Бакенбарда Бакенбардовича убедил его окончательно.

– Сколько меня не было? – вместо приветствия спросил Алладин.

– Не волнуйся, всего пару дней по нашему времени. Это очень хорошо, очень! Я-то, как связь с тобой пропала, думал, что ты и не вернёшься уже. Переживать начал, – заискивающе проговорил Бакенбард Бакенбардович.

«Знаю теперь, о ком ты переживал», – подумал Алладин, но вслух этого говорить не стал. Он решил, что будет вести себя так, словно ничего не знает о том, что связывает их в прошлых жизнях. Но предоставленный шанс от Лунного зайца надо было озвучить.

16. Финальный разговор

Бакенбард Бакенбардович ожидающе посмотрел на мешок Алладина.

– Можно поздравить с результатом? – спросил он, за равнодушием скрывая волнение.

– И да, и нет, – парировал парень.

Скулы Бакенбарда напряглись, взгляд стал холодным, даже режущим.

– Что это значит? Где эликсир? – и голос приобрёл резкость, вся мягкость и обходительность слетели, как осенние пожухлые листья под порывом ветра.

– В объявлении, если не ошибаюсь, значилось: требуется помощь в поимке Лунного зайца. Я это условие выполнил. Поэтому, формально – да. С эликсиром проблематичнее. Заяц не хотел мне его отдавать. Пришлось забрать зайца вместе с его ступкой. Но пока я летел, в мешке что-то происходило, даже боюсь его открывать, – спокойно, не обращая внимания на перемену в поведении Бакенбарда Бакенбардовича, доложил ему Алладин.

– Так давай всё же откроем, – снова сменил гнев на милость тот.

– Я предупредил, – ответил парень, развязывая шевелящийся мешок.

Как только верёвка осталась в руках Алладина, а мягкая ткань опустилась на пол, из отверстия, кося глазами в разные стороны, выпрыгнули несколько белых зайцев.

– Что за зоопарк? – одновременно вопрошая и угрожающе передвигаясь, вплотную приблизился к нему Бакенбард Бакенбардович.

Парень непонимающе пожал плечами:

– Наверное, размножились, пока я летел. Видимо, он превратился из одного Лунного зайца в трёх земных. Кто его знает. Измерения-то разные.

– Что-то ты не превратился, – ответил ему Бакенбард, отодвигая в сторону от мешка.

Он заглянул внутрь складок ткани, и достал нефритовую ступку. На дне виднелось чуть порошка. Бакенбард Бакенбардович бережно поставил её на стол.

– Я заплачу половину суммы. Здесь не то количество, на которое я рассчитывал, – хмуро сказал он Алладину.

– Без возражений. Возможно, этого хватит, чтобы продлить жизнь лет на пять. Но, помимо прочего, заяц, когда он ещё был Лунным, просил передать, что наши дела определяют наши жизни. Если из жизни в жизнь повторяется один и тот же сценарий, значит, ты делаешь что-то не так.

Забрав причитающуюся ему сумму, Алладин покинул задумавшегося Бакенбарда Бакенбардовича и вышел на улицу. В тёмном, ночном небе висела полная Луна. Она не казалась уже далёкой и холодной, как раньше. Что-то родное теперь сквозило в её облике. А ещё там остался мудрый заяц, продолжающий трудиться над снадобьем бессмертия.

17. Послесловие

После своего возвращения (в прямом смысле из другого мира) Алладин обнаружил, что его маме значительно хуже. «Вот заяц, обещал же улучшения по здоровью родительницы! Обманул что ли? Но вряд ли, не похож он на обманщика», – думал парень, сидя на родной кухне, добравшись до чая, хлеба и варенья, которые после всех перипетий показались лучшей едой на Земле.

Но прошло всего несколько недель и здоровье женщины действительно пошло на поправку, как и предсказывал Лунный заяц. У Алладина «отлегло от сердца», к тому же он начал делать и продавать резные картины с лунными пейзажами, так что теперь никто ему не говорил, что он слоняется без дела. Скорее наоборот, восхищались вдруг появившейся работоспособностью и проявившимися творческими способностями. Однако самому Алладину казалось, что это не совсем то, чем он должен заниматься, и как-то подспудно хотелось чего-то ещё, более обширного. Как ручей стремится стать рекой, река – морем, море – океаном, а если не стремится, то пересыхает или превращается в болото. Превращать свою жизнь в болото парню не хотелось, да и подспудное тоже не оставляло. Он уже даже с некой долей ностальгии начал вспоминать Бакенбарда Бакенбардовича. Это краткое, но яркое путешествие, как бывает с хорошими событиями, которые с отдалением во времени становятся только лучше, его будоражило, а повседневность – она повседневность и есть. С другой стороны Алладина нельзя было назвать легкомысленным прожигателем жизни, его тянуло не просто сменить одно местонахождение на другое, он искал нечто большее. Никогда заранее не знаешь, как и когда Вселенная откликнется на наши желания. Вот и желание Аллдина неожиданно для него обрело осязаемые формы.

Через три месяца Алладину позвонил Бакенбард Бакенбардович с предложением встретиться. Он сказал, что данное предложение никак не связано с предыдущим делом, но поскольку они сработались тогда, то почему бы ещё раз не провернуть дельце.

– Подробности при встрече. Надумаешь, приходи ко мне в 19 вечера, – завершил разговор Бакенбард.

Парень обманул бы сам себя, если бы отказался. Возможно, что совсем не зря он вспоминал недавнее приключение с ностальгией – подсознание уже считывало новое. Рассудив, что лучше принять вызов, чем отказаться от него и жалеть, Алладин к назначенному времени оказался у особняка Бакенбарда Бакенбардовича. Никаких вопросов в голове не было, он просто решил довериться происходящему.

Бакенбард Бакенбардович встретил Алладина радушно, как старого друга. Рассыпавшись в приветствиях, он проводил его в комнату, которая навевала былые воспоминания, вместе с тем смотрелась иначе. Половины вещей не было. «Сумбурный музей» исчез. Теперь здесь царил минимализм. Да и сам Бакенбард изменился – похудел и сбрил бакенбарды. Но дело было не во внешних изменениях, он как-то переменился внутренне. Некая собранность и отстранённость проскальзывали то и дело в облике, хотя голос сохранял вежливую обходительность, присущую этому моменту.

Алладин ответил на приветствия и присел к столу, на котором в чашках дымился зелёный чай, и присутствовала прозрачная тарелка с конфетами «Золотой ключик».

– Как видишь, у меня некие перемены. И месяц назад я отметил своё сорокалетие, – сказал Бакенбард Бакенбардович, усаживаясь напротив.

– Поздравляю. Значит, всё было не зря, – ответил ему Алладин.

– Нет, не зря. К тому же я многое переосмыслил в своей жизни. Слова о сценариях жизни Лунного зайца помогли. Но признайся, что он остался там, в своём мире! Ты приволок сюда обыкновенных зайцев?

– Да. Это была его идея. Он не хотел давать тебе шанса на дальнейшую жизнь. Но после того как я его уговорил, разрешил взять чуть-чуть порошка для эликсира и, чтобы ты не думал, что я его украл, пришлось переключить твоё внимание на белых зайцев. Удалось приготовить эликсир?

– Я просто заварил, как чай, то количество травянистого состава, который оставался в ступке… И выпил всё залпом. Как видишь, помогло.

– Отлично. А что на этот раз? – поинтересовался Алладин.

– Расскажу тебе сказочку из славянских традиций теперь. Оставим восточную мифологию в покое, мне не очень-то она помогла, хотя Лунному зайцу спасибо за наставления и несколько дополнительных лет жизни. Так вот. Кощей как-то захотел занять место Ярилы. И пришлось бежать Яриле от преследователя. Обернулся Кощей волком, а Ярило зайцем, добежали они до речки Смородины, до моста Калинова. Вдоль берега речки свалены кости человеческие. Заяц речку перепрыгнул, но Кощеюшке пришлось сразиться с отцом его. Проиграл он в честной битве, изгнан был в Навь, от Солнца красного подальше.

– И что?

– В сказах и в былинах Калинов мост – мост через реку Смородину соединяет мир живых и мир мёртвых.

– И?

– Рубеж. Подойду к нему, заговор прочитаю, жить долго буду.

– А сказал – другое дельце. Я-то тебе зачем?

– Сейчас объясню, – ответил ему Бакенбард Бакенбардович и, прикрыв глаза, замолчал, видимо собираясь с мыслями.

– Понимаешь, пока я заговор читать буду, надо, чтобы Дракона Трёхглавого кто-то отвлёк.

– Хорошенькое дельце, – присвистнул Алладин. – Прямо сказать – сказочно прекрасное!

– Да, я понимаю. На первый взгляд – сложное.

– На второй – тоже, – перебил его предполагаемый покоритель Драконов.

– И на второй, и на третий. Но я продумал детали!

– Это, конечно же, всё меняет, – с долей сарказма произнёс парень.

– Не всё, но меняет, – смиренно ответил Бакенбард Бакенбардович, похоже было, что он и не ожидал быстрого согласия на своё предложение.

– Хотелось бы знать, ради чего я рискую. Помочь ближнему, конечно же благородно, но всё же. К тому же заяц не хотел отдавать тебе эликсир долголетия по причине твоей далеко не благостной жизни. Что поменялось?

– Поменялось. Я многое переосмыслил. В первую очередь – своё место в мире. Нет, во всех мирах. Ведь жизнь многомерна. Я понял, что несу ответственность за все свои поступки, слова и даже мысли. Не поверишь, но спусковым крючком послужило сплетение той фразы от Лунного зайца про сценарии наших жизней и то, что в тот же поздний вечер я сел за руль машины, – глядя куда-то в сторону, говорил Бакенбард, совершенно серьёзно, без своего обычного хохота.

Алладин просто терпеливо ждал продолжения исповеди.

– Когда дорожный навигатор настойчиво оповестил меня, что впереди камера и надо снизить скорость, ко мне резко пришла мысль, что за нами точно также наблюдают на небесах. Ежеминутно, ежесекундно! И, если здесь мы расплачиваемся штрафами в виде денег, то после жизни, мы платим по счетам тоже. Слова зайца, глаза неба, камеры, штрафы – всё, словно пазл, сложилось в одну общую мозаичную картину. Я съехал на обочину дороги и несколько минут обдумывал пришедшую мысль. Очень чётко стало ясно, что имел в виду Лунный заяц, говоря, что наши дела определяют наши жизни. Если из жизни в жизнь повторяется один и тот же сценарий, значит, ты делаешь что-то не так. Я целиком осознал, что сам несу ответственность за себя. Человечество расслабили мыслью, что Иисус Христос всех спас. Мы снова ждём Мессию, который придёт и спасёт. Я сам переходил из жизни в жизнь с уверенностью, что всё спишется, все мои гадостные дела обнулятся, пропадут в бездне времени. Но этого не произошло.

Алладин кивнул в знак согласия. Получалось, что совсем не зря он настоял, чтобы Лунный заяц дал шанс Бакенбарду.

– Мне нужна эта жизнь, чтобы исправить всё, что я наворотил в прошлом. Хотя бы частично, – подвёл черту под своим рассказом Бакенбард Бакенбардович.

– Пожалуй, я помогу и в этот раз. Во всяком случае, попробую помочь, – ответил ему Алладин, понимая, что совесть не позволит поступить иначе даже, если это и противоречит здравому смыслу.

Здравый смысл и совесть – понятия интересные, порой взаимоисключающие. Однако без совести, некой высшей вести Богов о том, что поступить нужно именно так, человек не является в полной мере Человеком. Во всяком случае, тем, который задуман Богом, как своё продолжение и остаётся с ним на некой тонкой связи, чувствуя и воспринимая без постулатов религий, что такое правильно, что – нет. Алладин, не являясь в полной мере приверженцем ни одной из существующих религий, просто считывал с пространства истинность предполагаемого действия. Иногда это называют «Жить Сердцем», что и означает, жить по-совести.

Сейчас сердце парня подсказывало вновь помочь Бакенбарду Бакенбардовичу. Здравый смысл обиженно молчал, обещая высказаться при первом удобном случае.

Согласие Алладина на следующее перемещение было таким очевидным, что ему даже не пришлось говорить об этом вслух.

– Значит, к делу? – обрадовано поинтересовался Бакенбард, уловив настроение напарника.

– К делу.

– Придётся пожертвовать зайцами. Теми, которых ты доставил с Луны. Они пойдут на корм Дракону, если он пожалует, пока я буду читать заговор на Калиновом мосту.

– Зайцев жаль, – возразил Алладин.

– На кону моя жизнь, – чуть склонив голову вперёд, настойчиво произнёс Бакенбард Бакенбардович.

– Давай других найдём.

– Тех или этих, какая разница? Что тех будет жаль, что других. Все живые, всем жить хочется.

– В этом ты прав. Когда приступим к осуществлению?

– Сейчас! Значит повторюсь. Берём зайцев, летим. Портал будет открыт около пяти минут. Читаю заговор, летим обратно. Всё!

– Ладно, раз я уже здесь, то согласен. Попил чайку – называется.

– А ты пей пока, пей, добрый молодец! Не торгуешься, готов к действию – воин ты по сути своей. Не зря меня в каждой жизни побеждал. Ой, не зря! Я-то больше торговец во всех смыслах был. Даже, когда шаманил, услугами приторговывал. И когда грабил в прошлом, только о выгоде своей думал. Через все жизни это тянется за мной. Выгода была превыше всего, до недавнего. А у тебя другое измерение в голове. Иные параметры заложены. У тебя-то сейчас выгоды мне помогать никакой, а соглашаешься. Жалеешь, сочувствуешь… Пойду портал открывать, – одобрительно сказал Бакенбард Бакенбардович, вставая из-за стола.

Но прежде, чем приступить к заявленному действию, он принёс клетку с зайцами, мешок и ступку.

– Отправь их в мешок. Как прибыли, так пусть и убудут.

Однако на этот счёт у Алладина было своё мнение. Ему показалось, что перекладывать зайцев из одной тары в другую – это как переливать из пустого в порожнее. Вместо этого он взял тарелку с конфетами, перевернул её над ступкой так, что всё содержимое тарелки оказалось в ней, и спрятал ступку со сладким содержимым в мешок. Подхватив одной рукой клетку, а другой мешок, он ждал приглашения в портал.

Когда в комнате возникла воронка из потоков воздуха, Бакенбард Бакенбардович оглянулся. Бросив быстрый взгляд на Алладина, он слегка удивился, что тот оставил зайцев «как есть», но показал чуть заметным жестом следовать за ним. Это парень и сделал без промедления. Воронка портала втянула двух путешественников почти мгновенно. Летели они дольше, чем в прошлый раз, когда Алладин путешествовал один. Но высадились в той, иной реальности благополучно.

С одной стороны древне-сказочного места просматривался густой мрачный лес, там же в отдалении виднелась, покрытая мхом, избушка на курьих ножках. С другой стороны – мост калёный и река багрово-огненная. Небо тоже было хмурым, дождевым, колким. Да и вообще вся обстановка не располагала к её радостному восприятию, заставляя путников полностью прочувствовать: «Здесь пахнет Смертью, ребятки».

– Нам туда! Скорее, – указал в сторону реки Бакенбард Бакенбардович.

«Туда» и отправились без долгих разговоров, короткими перебежками. Портал остался открытым и вращающимся колесом висел в воздухе. Алладин с клеткой еле успевал за Бакенбардом, хотя на здоровье не жаловался. Видимо, желание жить дальше придавало тому двойных сил.

Добежав до моста, Бакенбард Бакенбардович резко остановился и начал спешно полушёпотом читать заветные слова, не обращая внимания на валяющиеся кости и черепа. Парень же смотрел за реку и в какое-то мгновение увидел, поднимающуюся в небо, чёрную тучу. Туча с каждой секундой обретала форму, превращаясь в Дракона.

– Дракон, – крикнул Алладин напарнику, хотя тот и без этого торопился основательно, почти уже дочитывая свои заклинания.

– Выпускай зайцев, бежим, – торопливо ответил ему Бакенбард, спиной ощущая угрозу.

Парень чуть замешкался с открытием клетки, но вскоре выпустил зайцев на землю. Те белыми комками прижались к земле, даже не пытаясь как-то спастись. Люди же, напротив, во всю прыть понеслись к порталу. Однако все действия оказались напрасными. Не обращая внимания ни на людей, ни на зайцев, крылатый Трёхглавый пошёл наперерез убегающим и оказался у входа в портал раньше, чем туда добежали путешественники. Тем самым выход им был перекрыт. Но перспектива остаться здесь в виде костей – мягко говоря, не радовала ни одного, ни другого.

– Давай к избушке, – приказал Бакенбард, меняя направление бега.

Они галопом припустили к убежищу, вопя на ходу: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом», как полагалось в древности. Избушка нехотя повернулась, дверь открылась и из неё выпала верёвочная лестница. По ней они и взобрались. А взобравшись, увидели около печки бабулю подбоченившуюся, на гостей глазом косящую.

– Помоги нам, бабушка, – произнёс Алладин, пытаясь отдышаться.

– Помоги, красавица, – добавил Бакенбард Бакенбардович.

– За красавицу спасибочки. Красота моя такая, что разглядеть не каждому даётся. Тебе-то уж точно не увидать, сказал просто, чтобы польстить, касатик. Подарочек надобен. Без подарочка никак не могу, без подарочка не помогу. Пальцем не пошевелю, – заявила бабуся, насупившись.

«Что Богиня, что баба Яга – всем подарки требуются. Женщины», – подумал Алладин, улыбнувшись про себя, и сходу протянул Ягусе пригодившийся мешок.

Та поставила его у ног, терпеливо развязала узел и достала содержимое. Удивление застыло на лице древней женщины. После Ягиня сдвинув брови, внимательно осмотрела Алладина.

– Здесь же ступка Лунного зайца для порошка бессмертия вместе с Золотым ключиком – символом открытия всех миров! Так ты у нас Хранителем времён будешь, сладенький. Вот кто ко мне пожаловал! Одначе сюды абы кто и не попадает. А, если и попадает случайно, то пропадает, назад не возвращается.

Тут уже пришлось удивляться Алладину. Но бабуся, заметив его удивление, махнула на него костлявой рукой, видимо не желая вдаваться в подробности.

– Всему своё время. Узнаешь. Однако будущее у тебя интересное, как и прошлое. Всё в один клубок сплетается, всё после проявится. Носим мы в себе до поры, до времени семя будущих дел. И никуда от своей сути не денешься. Но чтобы сейчас таким родиться, надо было в прошлых жизнях много чего пройти. Да не просто пройти, а достойно все испытания преодолеть. А пока прощайте, молодцы. Ступайте в свой мир!

После этой речи Яга с лёгкостью девицы села в свою деревянную, покрытую тонкой паутиной трещин, ступу и, со словами «Цыпа, цыпа, цыпа!», вылетела к Дракону. Молодцам ничего не оставалось, как выйти в дверь вслед за ней.

Пока бабуля уводила матёрого Дракона в сторону, искатели бессмертия без препятствий прошли к порталу. И вовремя. Чуть только успели они втянуться вихрями внутрь – окно перехода схлопнулось и исчезло.

Головокружительный перелёт. Переход между измерениями. Знакомая комната.

– Получилось! Получилось! – Бакенбард Бакенбардович, сидя на полу, потирая рукой лоб, словно не веря самому себе, повторял одно и тоже.

Алладин, приземлившийся после него, уже поднялся и отправился к чайнику. Чай был сейчас совсем не лишним. Правда, конфет больше не было, перекочевали к Яге – хранительнице рубежей. Но чувство победы над обстоятельствами было слаще конфет.

– Хранитель времён? Чтобы это значило? – вслух поинтересовался Алладин, разливая бурлящую воду в чашки, которые тоже казались задумчивыми, принимая в себя кипяток.

– Будет повод узнать, – наконец-то отвлёкся от своей персоны Бакенбард, переключившись на кого-то другого, кроме себя.

– Время не терпит суеты, это иллюзия, – изрёк парень, видимо, вживаясь в новую роль.