Текст книги "Обратная сторона гламура"

Часть 2

В окно сочился тусклый рассвет, улицы тихи и безлюдны. Город еще спал, а Вика уже проснулась. Пробуждение было безрадостным: нет денег, нет работы и никакой надежды. За последнюю неделю Вика прошла несколько кастингов, но везде голяк.

Лежа в постели, она закурила, хоть ей совсем не хотелось курить. Ничего не хотелось: ни курить, ни вылезать из постели, ни выходить на улицу. Ее накрыло апатией ко всему…

Вика включила телевизор и принялась перескакивать с одного канала на другой. Бодрыми голосами дикторы вещали новости с дебильным восторгом. Как они с утра на таком позитиве? Интересно, что они принимают для этого?

Она продолжала щелкать. На одном из каналов сериал о любви. На экране – немолодая, потрепанная жизнью баба и вся в любви. Вика отложила пульт, ей стало интересно. Хотелось переключиться со своих проблем на чьи-то, пусть даже этой героини из тупого сериала.

Героиня во чтобы то ни стало решила вернуть любимого. Вот и герой-любовник нарисовался. И она из-за этого валенка убивается? Разве такое можно любить? А вот любит…

Вике стало грустно. Она еще ни разу не влюблялась, как и ее никто не любил. Платили хорошо, но не обрывали телефон после совместной ночи. Что с ней не так? Может, она не способна любить?

Вика вспомнила свой первый опыт. После школы с одноклассниками она пила джин в подъезде. Был один стакан на всех. Наливали треть на каждого и выпивали залпом. Вика сказала:

– Я так не могу.

Максим достал из кармана смятую, подтаявшую конфетку, в прилипшей к ней шелухе от семечек. И этой конфеткой Вика поделилась со своей подругой. Потом их долго рвало в кустах сирени.

Домой Вика идти не могла, и Максим затащил ее к себе. Вику еще мутило, но он повалил ее на диван и полез под кофту. Сил сопротивляться не было, а Максиму только этого и нужно. Он быстро разделся и стянул с нее джинсы. Вике все было неприятно: и тяжелое сопение Максима, и влажные пальцы, лапающие грудь, и слюнявые губы.

Он забрался на нее, а ей жарко и страшно, и каждое прикосновение причиняет боль. Хорошо, что это длилось недолго. Максим застонал и скатился с нее. Вика вскочила и, быстро одевшись, убежала. Не могла она больше видеть Максима. На этом их отношения закончились…

Потом были случайные встречи и случайные ночи. Случайные партнеры, которых поскорее хотелось забыть и случайные ласки, на которые не отзывалось тело, а душа безмолвствовала. Случайные руки не дарят тепла, а от случайных поцелуев не замирает сердце. И следующим утром тебя накрывает одиночеством, которое ничем не заглушить. Забирая часть тебя, они ничего не дают взамен – разве что деньги. Но никакие деньги не могут компенсировать ту пустоту, что остается после них, и то отвращение, что преследует тебя в подсознании…

Ее воспоминания внезапно прервал звонок мобильного. На дисплее высветился номер Миши Вульфа:

– Ты еще не видела себя?

И, не дождавшись ответа, скомандовал:

– Бегом в киоск! И у меня заказ на новую серию фотографий. Чем быстрее, тем лучше. Это твой шанс, подруга – не упусти его!

В одну секунду тусклое утро осветилось всеми цветами радуги. Вика вскочила и уже через пять минут стояла у киоска. Раскрыв номер, она увидела себя на центральном развороте. И выглядела она потрясающе! Наглая, циничная, сексуальная и жутко фотогеничная. Ее фотографии занимали еще несколько страниц.

Я ЭТО СДЕЛАЛА! У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!

Вике хотелось кричать и визжать, но никто из стоящих рядом этого бы не понял. На ее восторженное лицо уже косились тюленеподобная тетенька с киоскершей. Старые калоши! Сегодня – не ваш праздник!..

* * *

У каждого случается момент, что переворачивает жизнь на сто восемьдесят градусов, и этот момент не приходит ниоткуда – он всегда с вами. Каждый день можно повернуть его, а можешь пройти мимо, не заметив…

Как оказалось, что повернуть этот момент – не самое сложное, еще нужно удержаться на этом повороте. Успех возносит тебя над другими, отделяя от близких. Ты чувствуешь свое превосходство и не скрываешь этого. Тебе кажется, что все дозволено и ты всегда права…

Когда одна из подруг преуспевает, то остальные бесятся – и это в порядке вещей. С Катрин отношения основательно подпортились. Зависть бы нужно глушить в себе, но как нелегко. Катрин аж скосоротилась, когда Вика сообщила, что она сегодня звезда показа.

– Не обольщайся, такое уже бывало. Моделька носится по кастингам, вышагивает на дешевых показах… Вдруг ее фото приглянулось, и на какой-то момент все хотят заполучить ее. Обычно это не длится долго, – успокоила Катрин. – К следующему сезону находят новое лицо, и ты в пролете.

– Хорошее будущее ты мне напророчила. Спасибо!

– Не за что. Элке позвоню, она сегодня тоже с нами работает, – сообщила Катрин, набирая номер на дисплее. – Привет, подруга! И у меня…

После этого разговора Вике стало тошно. Что за народ – мутанты какие-то? Вместо того, чтобы порадоваться за подругу и поддержать ее, так нет, начинают гнобить…

– Давай за девчонками заедем. Нам по пути, – предложила Катрин.

– Почему им не взять тачку? – резко спросила Вика. – Я извозом не занимаюсь!

– Думаешь, ты самая крутая, да? Рано начала. Ты еще не звезда, а звездулька. И еще неизвестно, сколько ты будешь звездеть? – заорала Катрин.

– Ну ты и тупа-ая, – разозлилась Вика.

– Сама ты сука! – парировала Катрин.

– Слушай, мне не улыбается куда-то ехать и кого-то забирать. У меня сейчас показ, а утром была съемка. Я запаренная и без этого, – но, посмотрев на Катрин, она спросила. – Куда ехать?

Ничего другого ей не оставалось, так как Катрин от нее бы все равно не отстала. В последнее время она сидела на экстази и была вся дерганная, заводилась с полуоборота по пустякам.

– Заверни направо и до конца. Вон девчонки.

Они стояли на перекрестке: Ритка вся в черной коже с сигаретой в зубах, и Элка в клетчатом пальто, с хвостиком на макушке.

– Давайте не будем курить в машине, – попросила Вика.

Ритка выпустила дым в салон и, открыв окно, выкинула сигарету. Вот тварь!

Их разговоры просто выносили мозг. Основной темой их трепа было: кто с кем и скучнейшие детали.

– Смотри-смотри! Вон там Кеша живет!

– Класс! Я бы тоже хотела иметь в таком домике квартирку…

– Сегодня сходила ногти переклеила. Ну как?

– Напомни: мне нужно купить крем спрей… бля-бля…

– Я купила такой тоник – представить себе не можете…

– Илонка едет на неделю моды в Милан. Вот ей повезло!

– У нее лицо такое дебильное…

– Как она туда вписалась?

– Делов-то… Отсосала у кого надо…

– Это еще нужно знать: у кого сосать. Я вот не знаю…

– Я тебя умоляю…

Вика так резко затормозила, что телки повалились и заверещали. Так вам и нужно, кретинки, чтобы в следующий раз не было желания со мной покататься!

За кулисами царила суматоха. Многие модели сидели уже в бигуди, прихлебывая кофе из бумажных стаканчиков. Сегодня на показе работают два голубка – Ларик и Женечка. Они пришли раньше всех и уже успели своими закидонами довести до белого каления костюмершу. Голубые будут привередливей любой телки.

Все по очереди подсаживаются к гримершам. Первая на очереди Вика. Она уселась за гримерный столик и распустила волосы. Гримерша принялась аккуратно протирать ей лицо тоником, восхищаясь ее кожей.

Костюмерша бегала с расписанием и наставляла всех, но никто ее не слушал – все заняты своими делами. Закончилось тем, что она психанула и вывесила расписание на доску, где каждый мог бы сам проследить.

Ритка стоит нагишом: в одной руке бокал с красным вином, в другой сигарета. В пупке и во влагалище виднеются колечки пирсинга. Между лопаток и на одной из ягодиц – татуировки. Гримерша подошла к ней и принялась замазывать татуировки тоном.

– Интересно, она эти колечки снимает перед трахом или так? – спросила Вика, разглядывая ее влагалище.

– Меня тоже этот вопрос мучает, – согласилась Катрин. – Выглядит отстойно. Неужели кого-то это заводит?

– И как Элка отлизывает ей с этими железяками?

– Ты не думала, как она проходит металлоискатель? Наверное, звон такой, что службы безопасности вручную ее досматривают, – заржала Катрин.

В гримерке стоит расслабленная и совсем не рабочая атмосфера.

– Девочки, у кого-нибудь есть «визин»? Дайте, пожалуйста, – обращается ко всем Ларик.

– А мазь от геморроя тебе не нужна? – раздается в ответ.

– Девочки, неужели ни у кого нет «визина»? – не унимается Ларик.

– За каким тебе? Ты что: обкурился? – спросила Катрин.

– Конечно, нет, – жеманно отвечает Ларик. – Это от усталости.

– И кто это тебя так умотал? Случаем не Женечка?

– У меня вчера была фотосессия. А ты подумала? – махнул рукой Ларик.

– Я вообще ничего не думала, сынок, – отвечает ему Катрин, а в сторону. – Вот еще, о педрилах думать…

– Детка, не забывай предохраняться! – голосом учительницы дает совет Элка и тут же прыскает от смеха. – А не то залетишь…

Все ржут, а Ларик не унимается:

– Где мне достать «визин»?

– Достал уже! Эти педрилы за «визин» в жопу дадут! – разозлилась Вика.

– Они и так дадут… и не за «визин» даже, – хохотнула Катрин.

– А кто тут не даст? – спросила невозмутимая Ритка.

Вика посмотрела на ее тощий зад, сильно сомневаясь, что это кого-нибудь бы вдохновило.

Подошла костюмерша и пригласила Вику пройти с ней к стойке. Она сегодня – звезда показа, и все крутятся вокруг нее. Остальные телки кидали Вике вслед завистливые взгляды, чем улучшали ее настроение.

Ритку уже закончили одевать, и она стояла, как всегда отрешенная. Бледная кожа, подведенные темным глаза вкупе со стрижкой под пажа – все это выглядело трагически. Она напоминала звезду немого кино – холодную и загадочную. Вику это неприятно поразило.

– Но сегодня я – звезда показа, – успокоила себя Вика.

Громко заиграла музыка, и шоу началось. Вика вышла первая. Софиты практически ослепляли, а музыка оглушала. Она двигалась медленно в облегающем платье и ослепительно улыбалась направо и налево всем тем, кого из-за яркого света и вспышек фотокамер видеть не могла. По залу пронеслись вздохи восхищения. За кулисами ее уже ждала костюмерша: помогая вылезти из этого платья и облачиться в следующее. Она застегивала Вику сзади, а гримерша поправляла грим. Вика пыталась отдышаться и привыкнуть к новым туфлям, которые нещадно натирали. Вокруг – завистливые взгляды и шепот за спиной…

Ошеломленная своим триумфом, в конце вечера она стояла с дизайнером показа под громкие аплодисменты публики. Опьяненная успехом, она развернулась к остальным моделям, кто весь вечер завистливо косился на нее. Те стояли сплоченные, как мушкетеры, ведь так приятно объединиться против общего врага…

* * *

Шкафы открыты, куча вещей и на полу, и на стульях, и на тумбочке. Чемодан еще с ценником и гора косметики на постели. Вика бегает по квартире, складывая вещи и отвечая на вопросы:

– Я прошла тот кастинг и подписала контракт. Уже оформили визу и должны сегодня привезти билеты. Сначала лечу в Цюрих, а потом в Париж.

Катрин была на нервяках. Ходила вся дерганная по комнате, передвигала вещи на столе, заглядывая всюду…

– Даже не верится! – вздохнула Вика. – Порой жизнь преподносит такие подарки!

– Только не думай, что это безвозмездно, – философски заметила Катрин.

– Что ты имеешь в виду?

– За все приходится платить. Ты не знала? Все взаимосвязано: где-то получила, а где-то потеряла, – и Катрин многозначительно поглядела на нее. – Бесплатных пирожных не бывает, а за успех платишь самую высокую цену. Люди и покруче тебя ломались.

Как часто близкие люди делают вид, что хотят нас предостеречь, на самом деле только втихую и ждут, когда мы споткнемся. Гораздо приятнее утешать несчастных, чем жить рядом с чужим успехом.

– Только не надо меня грузить! – вспыхнула Вика.

– Загрузишь тебя, как же. Ты у нас теперь – звездулька! Куда нам, сирым, до тебя? – ядовитым тоном добавила Катрин.

Вика внимательно пригляделась к ней: круги под глазами, волосы тусклые, бегающий взгляд, обкусанные ногти.

– Ты что-то хреново выглядишь. До сих пор «экстази» принимаешь?

– Ага. Сегодня почти не спала, так меня колбасит, – созналась Катрин.

– Я тоже плохо сплю в последнее время. Ноги по ночам гудят, спина болит, и в ушах шум, – пожаловалась Вика. – После показов такая дерганная, что не успокоиться. Снотворное пока боюсь принимать.

– Что так?

– Только начни принимать, потом с него не слезть.

– Снотворное не так уж страшно, – заметила Катрин.

– Ты и про «экстази» так говорила. Теперь посмотри на себя.

Катрин сидела, крепко стиснув лежащие на коленях руки. Ее тело было напряжено и подрагивало.

– Уже заканчиваю. Я скинула шесть килограммов. Заметно? – спросила Катрин.

– Если честно, то тебе не идет. Только без обидок, – предупредила Вика. – Ты выглядишь измученной.

– С чего мне по-другому выглядеть? – созналась Катрин. – За последний месяц только на трех показах отработала, за один до сих пор не заплатили. Прошлую неделю работала в клубе на консумации. Гнилое место, но там хоть платят.

– Я тоже работаю, а денег мне постоянно не хватает. Или у меня запросы возросли? – пожала плечами Вика.

Часть 3

Цюрих встретил Вику туманом и дождем, но это не смогло испортить впечатление от старинного и красивого города. В аэропорту уже ждал водитель агентства, он отвез ее на съемную квартиру, которую она разделила с белобрысой полькой из Варшавы. Злата не первый раз в Цюрихе и неплохо ориентировалась в нем, что было очень кстати.

Кастинги распределены строго по времени, многие из них находятся в разных районах, и плутать по узким старинным улочкам, вымощенным брусчаткой или ехать на трамвае, который чуть плетется в другой конец города, без ее помощи Вика вряд ли смогла бы.

В Цюрихе она поняла, что терпение и стрессоустойчивость – самые главные качества модели. Ведь нужно успеть все: суметь правильно распланировать время, носиться по городу с тяжелой сумкой, спускаясь-поднимаясь в переходах и продираясь сквозь толпу, сидеть в очередях на кастингах, и при том выглядеть на все сто, излучая оптимизм.

Десятки раз отвечать на надоевшие вопросы: откуда, возраст, рост, размер ноги, продолжая улыбаться и благодарить. Всячески демонстрировать, как счастлива тут присутствовать, хоть ноги и стерты в кровь, спина болит, а голова к концу дня просто раскалывается…

Вика многому училась у Златы, постоянно любуясь ею. Все у Златы получалось красиво. И то, как она дефилировала по подиуму, как элегантно могла говорить на английском, как спокойно умела отнестись к отказу, не впадая в панику…

Через день Злата выходила на пробежку, после чего еще час занималась йогой. Следила за весом, в супермаркетах подолгу рассматривала каждую вещь, читая ингредиенты и количество калорий. Готовила рис-сырец с овощами и даже приучила Вику питаться этим…

Сегодня у Вики первый показ. В зале уже собрались режиссер, ассистент режиссера, операторы, осветители, толпы гримеров с кисточками в руках. Столы завалены париками и косметикой, у стены – нескончаемые ряды вешалок с одеждой. Костюмерши прикрепляют клейкой лентой листки с инструкциями.

Вика так напряжена, она каждую секунду боится сделать что-то не так.

– C'est magnifique! – воскликнул визажист, закончив гримировать Вику.

– Bellissimo! – застегнув последний крючок, всплеснула руками костюмерша.

Вика улыбнулась: приятно, когда тебя поддерживают, даже если это и не совсем искренне. Она расслабилась и впервые оглянулась. Кого тут только не было? Девчонки со всех концов света: азиатки, африканки, скандинавки…

Вику привлекла португалка Патриция, которая уселась на ее место. Таких тонких черт лица ей еще не приходилось видеть – лик святой, словно снятый с иконы.

– Это же транс, – сообщила Злата. – Пару лет назад она была мальчиком.

Глядя на идеальный бюст и тонкую талию Патриции, Вика с трудом верила, что та была рождена мужчиной.

– Инь и Янь в одном флаконе, – засмеялась Злата. – А что делать, если женщина внутри тебя?

Патриция развернулась и уставилась на них. Вике стало неуютно под ее взглядом. В том взгляде все: и вызов, и порок, и неприкрытая тоска…

– Быть натуралом скоро будет неактуально, – пожала плечами Злата. – К тому же у трансов много преимуществ перед нами.

– Какие? – удивилась Вика.

– У них нет ни предменструальных синдромов, ни бабской стервозности, ни целлюлита, к тому же они стрессоустойчивее.

Вика задумалась. Можно сказать, что красота не имеет пола, но как-то это не прикалывает. Похоже, чем выше культура, тем меньше у людей от природы. Доминирование гомосексуалистов и андрогинов – это признаки вырождения человека. Благодаря сему однажды и разрушилась Римская Империя…

– Через пять минут начинаем, – сообщила Злата.

Вике захотелось посетить дамскую комнату:

– Я сейчас, – прошептала она на ушко Злате и быстрым шагом направилась по коридору.

Тут она увидела, как Патриция открывает дверь и заходит в туалет. От неожиданности Вика замерла, как вкопанная. Она не ожидала, что трансы причисляют себя к дамам.

К кому еще? Тут только кабинки для леди и джентельменов. Третьей пока не существует, а Вике не хватило смелости оказаться с Патрицией в замкнутом пространстве. Она развернулась и пошла обратно…

Они так устали за неделю, что в воскресенье Злата предложила съездить отдохнуть в Монтре. Вика согласилась.

Поезд быстро бежал из Цюриха в Монтре, пересекая аккуратные, словно игрушечные деревеньки с церковью посередине, проносился по мостам над горными речками, проскальзывал между скал, нырял в туннели.

Швейцарские поезда – чистые, комфортные. Для пущего комфорта швейцарцы сняли обувь и вытянули ноги на противоположное сиденье. Вика представила нечто подобное в России: наши мужички в электричке снимают боты и суют тебе под нос не первой свежести носки, хорошо, если без дырок.

Удобно устроившись в кресле, Вика пила кофе. За окном мелькали живописные ландшафты: величественные панорамы гор, альпийские луга с изумрудной травой. На лугах паслись разомлевшие от солнца коровы, мелодично позвякивая огромными колокольчиками.

Проверка билетов – вежливо и с улыбкой. Контролер в темно-синей элегантной униформе весь сияет радушием. Извиняется, что потревожил.

Как все отличается от отечественного транспорта. Вике стало грустно. Она вспомнила наших контролеров: необъятных размеров тетенек, надвигающихся на тебя, как туча. Улыбки и извинения у них не в ходу.

А здесь – тотальное радушие. Откуда это? От сытости? От уверенности в завтрашнем дне? Если так, то у нас не скоро начнут улыбаться, мы еще не скоро уверуем в свое будущее.

На горизонте появилась Жемчужина Швейцарской Ривьеры.

– Наш поезд прибывает на станцию Монтре. Мадам и месье, выходя, не забывайте свои вещи…

Монтре – элегантный, роскошный город, раскинувшийся на уступах горного склона, полностью закрытый альпийской грядой от холодных ветров. Туманы и дожди здесь редкость. Буйно цветут кипарисы, лавры, магнолии и миндаль. Шеренги пальм выстроились в ряд вдоль берега, за ними высятся снежные массивы гор. Гладь озера сверкает на солнце, гордо проплывают белоснежные лебеди. С криками, напоминающими плач младенца, чайки падают в воду.

Вика с интересом разглядывала публику. Кого здесь только нет! Японские туристы, увешанные аппаратурой: они и отдыхают, как работают, не теряя ни секунды. Просматривая достопримечательности, они стараются запечатлеть себя всюду.

В черных лапсердаках и черных кипах кучкуются евреи, обсуждая извечную проблему – еврейские деньги, похищенные нацистами и осевшие в швейцарских банках.

Из черного лимузина вышел индийский магараджа в бежевых шелковых шальварах, в окружении пышнотелых жен, благоухающих жасмином и замотанных в экзотических расцветок сари.

Швейцарские бюргеры с безликими женами с швейцарской чинностью делают послеобеденный променад.

– Выпьем кофе, – и Злата кивнула на отель.

«Hotel Le Montreux Palace» возвышался над городом, словно плывущий корабль – вальяжный и гордый. Изысканное желтое здание в колониальном стиле, окруженное пальмами. Они зашли внутрь.

Зал поразил роскошью: столы стояли между мраморными колоннами, венецианские зеркала в позолоченных рамах. По дубовому паркету бесшумно скользили официанты.

Вика пила кофе, с любопытством оглядывая публику. Старушки с идеально уложенными седыми букольками, в элегантных, дорогих костюмах и золотых массивных украшениях. Заметно, что бабульки не обременены внуками, и времени на себя, любимых, у них хватает.

Старички выглядели как игроки в гольф: клетчатые брюки, рубашки-поло, кроссовки. Они сверкали искусственными зубами, прикрывая лысину бейсболками.

В зал с шумом зашли дети. Мокрые после бассейна они прошлепали босиком по паркету к своему столику, оставляя следы. Через секунду появилась уборщица и принялась тщательно вытирать пол. Родители, не стесняясь, усадили своих чад на антикварные стулья, хорошо еще, что успели подстелить полотенца.

– Богатые уверены, что вселенная движется лишь ради них, – сказала Злата. – Свои деньги они не заработали, а получили в наследство. Ничего не умеют и без денег ничего из себя не представляют. Это не о всех. Старички честно работали всю жизнь. В Швейцарии люди начинают жить в шестьдесят пять, когда выходят на пенсию. Всю жизнь работают, экономят, а перед смертью хотят получить то, чего не успели. Как говорится – лучше поздно, чем никогда…

Вика вспомнила бабушку, ее натруженные руки, не знавшие маникюра. Она ничего не делала для себя – это было не принято.

Ее поколение не жило для себя: всегда было ради кого или чего стоило жить: родина, ленин, сталин, светлое будущее…

В те времена умели промывать мозги. Люди жили в коммуналках или «хрущевках» – в двух комнатах по три семьи, работали, как каторжные за копейки, а светлого будущего так и не увидели. Оно обошло их стороной, зато пришла новая жизнь – жестокая, как в джунглях, на выживание…

Если не будешь жить для себя, то никто за тебя этого не сделает. Величайшая глупость – забить на свою жизнь ради идеи или кого-то. Благодарности не дождешься ни от кого, тем более от Родины…

Голос Златы вернул ее в действительность:

– Тут ничего интересного. Сидишь, как в богадельне.

Они расплатились и вышли. Перед ними была горная гряда. Злата спросила, указав на вершину:

– Поднимемся? Предупреждаю, что подъем будет головокружительный.

По зубчатой железной дороге они поднялись до «Rochers-de-Naye». Дорога проходила почти по верхушке хребта, и скалы обрывались прямо под ногами. Временами поезд дергался, и все начинали визжать, а Вика громче всех. Если они сейчас рухнут, то смерть будет жуткой.

Вика представила покореженный вагончик, лежащий на камнях внизу и куски тел, непонятно чьих. Всюду – кровь, мозги, глаза, выплеснутые из глазниц. И эти здоровые птицы, что кружат над ними – беркуты или орлы, успеют расклевать их до приезда спасателей. До каких спасателей? Спасать уже будет нечего…

Но поезд благополучно прибыл на место назначения, и Вика вздохнула с облегчением.

Под ногами – густая пена облаков, а вокруг вздыбившееся кольцо гор с заснеженными верхушками – ощущение вечности, незыблемости, стабильности. Все в мире может рушиться, но только не Альпы. Они как стояли, так и будут стоять, неподвластные ни времени, ни политическим катаклизмам. Это успокаивало.

– Есть в мире что-нибудь надежнее, чем швейцарские Альпы? – спросила Вика.

– Разве что швейцарские банки, – засмеялась Злата.

Они долго карабкались по горам, сидели у обрыва, наслаждаясь близостью к небу.

Потом спустились в маленький средневековый городок с улочками, вымощенными булыжником, такими крутыми и узкими, что, казалось, время остановилось, и ты не в двадцать первом веке, а сотни лет назад. На всех домах висят флаги Швейцарии и кантона Во, на подоконниках – пышным цветом герань, на клумбах – эдельвейсы. Слышались звуки йодля, негромкий колокольный перезвон.

– Так устала, что не чувствую ног. И хочу есть, – пожаловалась Вика.

– Мы поедим в настоящей швейцарской харчевне.

Они зашли в домик, напоминающий шале, внутри было душно и шумно. Вдоль бревенчатых стен – массивные деревянные бочки, оленьи головы. Музыканты с альпийскими рожками наигрывали местный фольклор. Нужно быть швейцарцем, чтобы прийти в восторг от этой музыки. Народ подпевал, всюду краснели лица, сдобренные большим количеством местных вин. В зале царило какое-то громкое, хмельное буйство.

Вика с Златой уселись за непокрытый стол на грубую деревянную скамью.

– Что они едят? – поинтересовалась Вика.

– Фондю. Это местное блюдо довольно специфическое. Фондю могут переваривать только швейцарские желудки, но мы должны попробовать.

На стол был водружен чан с сырной массой, стоящий на спиртовке, и поднос с белым хлебом. Кельнер объяснил им правило: тот, кто уронит кусочек хлеба в чан, штрафуется, выставляя бутылку вина. Стало понятно, отчего в зале такой гам, видно, не один кусок хлеба был утоплен сегодня.

Сыр горячий и тягучий, стекает с куска хлеба, нанизанного на вилку. Вика на своем опыте убедилась – нелегкая это задача удержать кусок.

От прохладного местного вина или от всеобщей радости стало очень весело, несмотря на жесткое сиденье, запах дыма и совершенно неудобоваримое фондю.

Полностью утратив чувство времени, они не заметили, как просидели здесь несколько часов. Очнулись лишь тогда, когда кельнер предъявил счет.

После выпитого дорога вниз не казалось такой жуткой, и Вика мирно дремала на плече у Златы.

Было поздно возвращаться в Цюрих, и они сняли комнату в небольшом пансионе.

– Не в чем спать. Пижамки нет, – сказала Вика, выходя из ванной, завернутая в полотенце.

– Спи голышом, – посоветовала Злата.

Скинув полотенце, Вика нырнула под одеяло и зажмурилась от удовольствия: постельное белье было свежее, пахло лавандой и приятно холодило разгоряченную от вина и солнца кожу. Наслаждаясь тишиной, она медленно погружалась в сон. Послышался шорох за спиной, и Злата змейкой скользнула под одеяло.

– Какая ты сладкая! – прошептала она на ушко, прижимаясь к Вике.

– Ты еще лучше, чем я думала.

Вику ошеломили ее ласки, но она не сопротивлялась – ей было любопытно. Вскоре она уже стонала под умелыми руками Златы. С каждой секундой ласки становились все изысканнее, и Вика обмякла, не в силах сопротивляться. Злата продолжала ее ласкать, затрагивая все более чувствительные места. Вика откинула одеяло, желая ощутить ее ласки всей своей распаленной кожей, участившимся трепетом пульса, всеми вставшими дыбом мельчайшими волосками на теле. Она давила в себе вопли наслаждения, которые раздирали ее. В какой-то момент не выдержала и хрипло закричала.

Потом они долго лежали без сил, прижавшись друг к другу…

* * *

С каждой ночью ласки становились все смелее, теперь Злата хотела не только ласкать сама, но и требовала таких же ласк от Вики.

– Нельзя только получать, нужно уметь и отдавать, – повторяла она.

Через пару недель эта связь уже тяготила Вику. Злата ревновала ее ко всем и даже устраивала допросы, если Вика где-то задерживалась.

Это была тирания любовью…

Сегодня у Вики фотоссесия купальников и белья «La Perla». Ее с двумя бразильянками отвезли в итальянский кантон Тичино. Выезжали из дождливого Цюриха, но лишь проскочили тоннель Сен-Готард, как оказались в цветущем лете. Всюду солнце, пальмы, магнолии. Автомобиль остановился у шикарного особняка с белыми колоннами, розовым бассейном и пальмовым садом…

Фотограф Клаудио – итальянец с черными кудрями до плеч и глазами, блестящими, как маслины, уже настраивал объектив фотокамеры.

Вике выдали черный купальник весь отделанный золотыми пряжками. В нем она выглядела шикарно – точеная, как статуэтка. Визажист намочил ей волосы и нанес немного мусса, получился «мокрый» эффект. Губы покрыл прозрачным блеском и сделал дымчатую подводку глаз.

Довольная собой, Вика поднялась и прошла к бассейну.

– Che bella ragazza! – услышала она вслед голос Клаудио.

Приятно, когда такой фотограф считает тебя красавицей. Вика одарила его лучезарной улыбкой и уселась в шезлонг, приняв эффектную позу. Клаудио подошел к ней, весь обвешанный камерами:

– Allora…

Внимательно посмотрел на нее и принялся снимать. Вика расцвела перед объективом. Клаудио работал быстро, пользуясь сразу несколькими камерами.

Потом знаком показал ей спуститься в воду. Она спустилась в бассейн и, намочив купальник, вынырнула, задержавшись руками за поребрик. Изогнувшись как можно сильнее, она подняла лицо и приоткрыла рот. Со всех сторон послышалось:

– Bellissimo!

Купальник прилип, а твердые соски виднелись через ткань. Ей пришлось повторить так несколько раз. Потом Клаудио попросил Вику подплыть к ступенькам и медленно выходить. Она чувствовала, как все восхищаются ею, и от этого словно заряжалась энергией. Такого с ней никогда не было! Клаудио еще полчаса снимал ее на лестнице, а потом крикнул:

– Basta!

Подбежала костюмерша и завернула ее в пушистый халат, накинув на голову полотенце.

Пока ей сушили волосы, Клаудио снимал другую модель. Вике принесли сандвичи и бокал шампанского. Она ела и наблюдала за Клаудио, а он, снимая бразильянку, каждые несколько минут оглядывался в сторону Вики. Его взгляды будоражили ее, как и холодное шампанское.

Она сделала последний глоток и отставила бокал в сторону. Ей не нужно шампанское, она была пьяна от успеха, от солнца, от обращенных к ней глаз Клаудио.

Когда все закончилось, он подошел к ней и нежно сказал:

– Tu sei molto bella!

У Вики закружилась голова от этих слов и от его взгляда. Он подал ей руку, и они вместе вышли из особняка. Клаудио что-то прокричал костюмерше, та кивнула головой.

На улице стояла серебристая «Maserati» с открытым верхом.

– Я живу не в Лугано, – сказал Клаудио, когда они садились в автомобиль.

– А где?

– В Карона. Мы туда быстро доберемся на моей красавице, – ответил он, с нежностью погладив руль.

Клаудио быстро вел машину, не сбавляя скорости, даже когда они поднимались и спускались по серпантину. Дорога проходила через каньоны, и Вика визжала на поворотах, заваливаясь на Клаудио.

Солнце уже садилось, окрасив небо в кровавый цвет. На холмах возвышались palazzo и соборы. Блестели синевой бассейны и бурно цвели розовые кусты. Листья пальм слабо колыхались под легким ветерком.

Они подъехали к одноэтажному домику со стеклянной террасой и небольшим бассейном. Клаудио помог Вике выйти и открыл перед ней дверь.

– La mia casa.

Он принес бутылку «Дом Периньон» и поставил вазу с фруктами. Они успели выпить лишь по бокалу, и их кинуло к друг другу.

Клаудио страстно целовал ее, а Вика стонала от наслаждения. Какое пьянящее чувство ощущать себя желанной. Сильные руки сжимали ее, причиняя приятную боль. С каждой секундой их желание становилось все нестерпимей. Они больше не принадлежали себе, забыв обо всем на свете. Клаудио поднял ее на руки и отнес в спальню.