Текст книги "Затмение"

Светлана Ос
Затмение

I
Готика

 
…Взгляд по цепи идущего кругом,
Остановись на ком-нибудь другом —
Перед тобой бесчисленны ряды
Сухими выходящих из воды…
 

Эти дороги давно никуда не ведут

(На перепутье причудливый камень стоит – неосязаем на ощупь и страшен на вид: всё о дорогах подробно написано тут… кроме того, что они никуда не ведут.)

 
Здесь и внутри – ни души, и вокруг – ни души.
Остановись помолчать… Помолчав, поспеши
Без сожалений свернуть на обратный маршрут —
Эти дороги давно никуда не ведут.
 
 
Сколько о каждой ни думай и не выбирай,
Пункт назначения – даже не ад и не рай,
Ибо не знают о них ни в раю, ни в аду —
Эти дороги давно никуда не ведут.
 
 
Это – мираж через лица, слова, города —
Ими возможно идти, но прийти – никогда…
Ими несёт на спине кто вину, кто беду.
Эти дороги давно никуда не ведут.
 

И шли рядами

 
И шли рядами —
Тщета к тщете —
Кто со щитами,
Кто на щите.
 
 
Держали ветки
В кривых руках
И били метко,
Наверняка.
 
 
Кричали: «Примем,
Лишь попроси,
Но только Имя
Произнеси».
 
 
Стою меж ними —
Им нет числа…
Сказала б имя,
Да голос слаб.
 

Монохром

 
Квинтэссенция сложного – проще простого:
Не убившее нас, убивает другого,
Подтверждая закон монохромности мира:
Что не белые пятна – то чёрные дыры.
 

Ты живи и думай, что всё не зря

 
Ты живи и думай, что всё не зря.
Примиряйся с мыслью и примеряй
Наугад волнения и покой —
Я когда-то тоже была такой…
Пусть бежит и вьётся в твоих руках
Путеводной нитью моя строка,
Только в ней и образы, и слова —
На закате скошенная трава.
Ты живи и думай, что всё не зря.
Ледяное сердце нетопыря
Не забьется с первым лучом зари,
Но качай мой образ себя внутри,
Как качает ветер огни свечей…
Я тебя уже не спрошу, зачем
В тех краях, где зимняя ночь длинна,
Где о сладкой смерти поёт Луна
И над миром кружится вороньё,
Ты растишь осину в саду своём…
 

Её миры – лишь пепел и зола

 
Её миры – лишь пепел и зола
И прах веков на каменных скрижалях.
Она, как в пропасть, смотрит в зеркала,
Но зеркала её не отражают.
Покоя нет, движенья тоже нет —
Статичность равноценна перемене…
Её строка не оставляет след,
А слово не отбрасывает тени.
 

Лонгдендейлские огни

(И как бы ни был фатально непроходим твой путь до нимба – иди по нему, иди… И верь примете, что с правильной стороны при лунном свете и призраки не видны.)

 
При лунном свете
Край неба жемчужно-сиз.
Букет соцветий
С ладони сорвётся вниз —
Я здесь у края,
У пропасти временной
И Ты – я знаю —
Стоишь за моей спиной.
 
 
И Ты – я знаю —
Всё это придумал сам.
Огонь меняет
Картины на голоса
И саркофагом
Непрожитого едва
Горит бумага,
Стирая мои слова.
 
 
Горит бумага
Со строчками на излом.
Речная влага
Как колотое стекло —
Стикс неприветлив
И, всё-таки, верь-не верь:
Мы живы, нет ли? —
Никто не поймёт теперь.
 
 
Мы живы, нет ли? —
И то, и другое – миф.
Кривые ветви
Как пальцы болотных нимф —
И в их оправе
Любой силуэт костляв…
На сердце давит
Кармическая петля.
 
 
На сердце давит
Накрученное извне.
По чёрной лаве
Ты делаешь шаг ко мне
Без эпатажа,
Но взгляд отвести нет сил:
Твой облик страшен…
И этим почти красив.
 
 
Твой облик страшен
И мир до предела сжат.
На картах наших —
Две точки, два рубежа.
И между ними —
Камней бессловесных ряд,
Но дай им имя —
И камни заговорят.
 
 
Но дай им имя,
На веру одно приняв —
Что вечность ими
Проходит через меня:
Я – сердце камня…
И мне не бывать другой.
Закрой глаза мне
Холодной своей рукой.
 
 
Закрой глаза мне —
Мне больно на всё смотреть:
На выбор давний —
Не выжить – не умереть,
На то, что раной —
Словесной ли, ножевой —
Клеймён не равный,
А трепетный и живой.
 
 
Клеймён не равный
В пустыне искавший рай,
Кто в час туманный
Пришёл заглянуть за край
И бросить в бездну
Диковинные цветы…
…А я, исчезнув,
Воскресла такой, как Ты…
 

Эктоплазма

 
Мои фракталы не просят корма,
Мои лучи пресекают свет.
Я – только то, что меняет форму
И только то, что меняет цвет.
Я – лишь стакан – не пустой, не полный,
Ни отступить и ни в руки взять.
Я – только то, что нельзя запомнить
И только то, что забыть нельзя.
Я – ваш убийца и ваш хранитель,
Прямая трасса и лабиринт —
Я стану тем, кем меня увидят,
Не поменяв ничего внутри.
Когда сойдутся за этой дверью
Стена воды и стена огня,
В то, что он есть, я смогу поверить
Тому, кто верит, что нет меня…
 

Друидское

 
Не тони в воде, не гори в огне,
Обрастай корой и деревяней,
Чтоб не быть задетою за живое,
Утешайся мыслью, что нет вообще
Ничего в тебе, кроме двух вещей:
Годовых колец и колючей хвои.
 
 
Не смотри в себя, не смотри вокруг —
Мира больше нет, а тебя – в миру:
Никому теперь никуда не деться…
Не играй с судьбой в несвою игру —
И к тебе не явится лесоруб
С топором в руках и занозой в сердце.
 
 
Верь-не верь – случаются чудеса:
Сколько стеблей в ряд ни коси коса,
Всё равно однажды найдет на камень —
И засохшим деревом без корней
Ты кому-то снишься… в кошмарном сне
Со своими мыслями и стихами.
 

Чаща

 
Переплетаясь хмуро
Кронами и тенями,
В осоловевший сумрак
Мы проросли корнями
И глубоко, и страшно
Так, что на перепутье
Видевший нас однажды
Прежним уже не будет:
Там, где стволы качая
Ветер отравой дышит,
Странник замрёт, случайно
Имя своё услышав
В птичьем надрывном свисте,
В волчьем протяжном вое…
Станет сухие листья
Мёртвой питать водою,
Гнать от себя рассветы
Яростнее и резче
Скрипом корявых веток —
Призрачным и зловещим.
 

Один Другому

 
Там, где обломки иллюзий прячет
Иная веха,
Вплетая нервом тональность плача
В оттенки смеха,
Как лишний повод подняться выше
В глухом миноре
Туда, где эхо тебя не слышит,
Тебе не вторит,
Кривой дорогой, поскольку ею
Легко вернуться,
Поняв, что мира душа прочнее
Его конструкций —
Живых и мёртвых, невыносимых
И бесконечных…
Когда в основе – две скрытых силы:
Ничто и Нечто —
Два абсолюта и между ними —
Мы все как струны:
Едва коснёшься, прошепчешь имя,
Начертишь руны —
И вспыхнет пламя краснее меди
На шпилях башен,
И выйдет месяц – румян и бледен,
Красив и страшен,
И новым бликом на острой грани
Рассвет забрезжит,
Когда твой выбор от мирозданья
Тебя отрежет…
А где не вечен наш голос, вечны
Лишь отголоски,
Один другому – последний встречный
На перекрёстке.
 

Несчастливо и недолго

«И жили они долго и счастливо…» (с)

 
По разным болотам путём одним
(Без жалобы на погоду)
Туда, где нет выхода, шли они
Оттуда, куда нет входа.
И вилами писанным по воде
(Как будто бы не напрасно)
Манил их безумный апрельский день —
Не пасмурный и не ясный.
И звали сюжеты издалека
За сказкой не понарошку,
И мир их скрипел и вращался как
Избушка на курьих ножках
Когда (ради красного ли словца?)
Им многое обещала
Простая история без конца
(Она же – и без начала)…
 
 
Но там, за избой, в лесополосе
Несытые выли волки…
Поэтому жили и были все
Несчастливо и недолго.
 

Веришь?

 
Веришь, что в золото плавим медь мы —
Чучела-вамп, подсадные ведьмы,
Куклы на поле чужих сражений…
То ли приманки, то ли мишени?
 

В королевстве КК

 
В королевстве Крестового Короля
Всё, что бант для тебя, для меня – петля:
От любой бесконечности до нуля
Мы ни в чём и ни чем не схожи.
То, что бал одному, то другому – бой…
Не печалься/не бойся – я не с тобой
Ни в текущей жизни и ни в другой —
Той, которая будет позже.
 
 
Так случалось со всеми: когда на крик
Из колоды вдруг выпадет Дама Пик —
Не вполне понимаешь, в какой тупик
Иногда заведёт кривая…
Но, когда отрываешься от земли,
Из души – без учёта широт и длин —
Так легко выбивается клином клин…
Даже страшно, порой, бывает.
 

Письма Стены

 
«Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани…»
 

(И. Бродский)

 
Вы прошли наугад, пряча сердце за тканью плаща.
Я была здесь всегда под покровом из мха и плюща.
Ветер глушит сигналы и с этой, и с той стороны:
Мы не слышим друг друга, поскольку ни в чём не равны
Словно вечный огонь и смертельное жало ножа,
Словно воздух и свет с нежеланьем смотреть и дышать,
Словно чёрная бездна и смелость ходить по краям —
Вы живёте и живы – и этим честнее, чем я…
 
 
Я – никто и ничто, только в ряд – кирпичи, кирпичи,
На которых натальный рисунок едва различим.
Шаг ко мне и страшней, и больней, чем два шага назад
И не сделать его – способ душу спасти и глаза.
От меня – посильней оттолкнувшись – бежать и бежать…
Я могу отражаться, но я не могу отражать —
Это знают лишь там, где за ночью не следует день,
Это знает лишь тот, кто не в силах отбрасывать тень.
 
 
Я – ничто, кроме жуткой, сметающей всё тишины,
В катакомбах которой теряются сказки и сны.
О мою темноту разбивается солнечный свет.
Я – ничто. Надо мною не властно течение лет.
И пока всё вокруг обращается в пепел и лёд,
Что других убивает, меня никогда не убьёт:
Мой творец в этом мире был груб и живое не чтил…
Я – ничто, кроме камня. А камни бессмертны… Почти.
 

Высекай на камне

(Наугад блуждая в саду камней, мы видны как в зеркале, но – кривом… Потому в тебе, потому во мне – только память, более – ничего…)

 
Высекай на камне за слогом слог,
Поднимая вихри себя внутри —
И волну молчания между строк
Небо эхом космоса повторит,
И всё то, что жгло и сбивало влёт,
Рассыпаясь в образы и стихи
Этот мир c поверхности не сотрёт
Ни одной из созданных им стихий…
 
 
А когда он вступит в свои права
И закроет солнце его рука —
Всё умрёт…
…останутся лишь слова,
Потому что выбиты на века.
 

Юс

 
В этой книге все буквы как буквы и только Юс
Идеален настолько, что я за него боюсь:
Эфемерней на слух и причудливее на вид —
На сравнении с ним рассыпается алфавит
И ни этим, ни тем не похожий ни на кого,
Он как будто бы есть и как будто бы нет его.
Он – сакральное нечто на ткани банальных тем —
Не посмотришь на свет, не нащупаешь в темноте,
Ни у Бога в горсти, ни у дьявола не в чести…
Умудрился прочесть – попытайся перевести,
Но не думай стереть и по-новому начертать:
Ставлю всё к одному – не получится ничерта.
И за тем, в чём скрываешься ты от всего и всех,
Понадеявшись, что он не помнит тебя совсем
Вдруг закроешь страницу, что россыпью строк пуста
И увидишь его на другой стороне листа…
 

Тот, Чьё Имя Не Называем

 
Неизменно неузнаваем —
Не придуманный, не живой —
Тот, Чьё Имя Не Называем,
Всюду следует за тобой.
Так бесплотен и безутешен,
Так фатально неисправим
В этом мире он, что замешан
На печали и на крови,
В этом мире пустом и круглом,
За который твой образ вбит
На правах чужеродной буквы,
Попирающей алфавит.
Попытаешься разминуться
И рассыпаться в миражи —
Осторожно руки коснутся
Тонких пальцев его ножи
И тебя, в ком душа живая
Потеряла затменьям счёт,
Тот, Чьё Имя Не Называем,
Безымянною наречёт.
 

Птичье

 
Тяжело и отрешённо,
Со свинцовым небом вровень,
Птицы бились о решётки
До последней капли крови
У открытой настежь двери
Между будущим и давним
И без сил, теряя перья,
Камнем падали на камни…
 
 
А в лиловой мутной пене
Птичий бог за краем где-то
Собирал сетями тени
Не доживших до рассвета.
 

Реверс

 
Изменчиво тянется жизни кривая
Доверчивых странников видом пугая
Отчаянно движутся мёртвой аллеей
Печальные призраки мела белее[1]1
  Этот текст можно читать слева направо от начала, справа налево от начала, слева направо от конца, справа налево от конца, а также через строчку снизу вверх и сверху вниз.


[Закрыть]
 

Не больше, чем низачем

 
Те пророки с глиняной головой,
Что тебя любили как никого,
Выжигая в линиях на руке,
Что твоё призвание – быть никем,
Что на этом свете, как и на том,
Ты для всех не более, чем – никто,
Уводили вглубь по чужим следам
Каждый раз куда-то как никуда,
Повторяя: «Здесь, в ледяной воде,
Ты себя почувствуешь как нигде»,
Зная: всё, что отдано холодам
Из нигде не вырвется никогда…
И теперь не в мире, не мира вне
На своей несолнечной стороне
С говорящим вороном на плече
Ты живёшь не больше, чем низачем…
Но зато уже ни одной из сил
Не убить тебя… и не воскресить.
И, вроде, Изумрудный город
Был даже благосклонен к нам:
«Он обещал златые горы
И реки полные вина».
И нам «прекрасное далёко»,
Казалось, нужно позарез:
Мы шли «без страха и упрёка»,
Без компаса и карты без…
Но, чем сильнее цель манила,
Тем более сгущалась тьма…
 
 
Нам (как обычно) не хватило
Отваги, сердца и ума.
 

От Розы и Креста

 
«Храни меня мой талисман»
 

(А.С. Пушкин)

 
На чёрном – алая тесьма
Как Роза на Кресте —
Мой оберег, мой талисман
От этих и от тех:
От жизни их, от смерти их —
От чистого листа…
От всех и вся, от них самих —
От Розы и Креста
Когда летят комет огни
В стеклянную броню…
 
 
И пусть меня он не хранил,
Но я его храню.
 

Хорошо

 
Однажды на чужой крови
Перекипит и кровь твоя…
Безумие останови,
Легко коснувшись острия.
И пусть за дальний окоём
Витиеватых слов резных
Воображение твоё
Сбивает радужные сны.
Пусть перья чёрные скрипят
О фиолетовые мглы,
Где вечный сумрак от тебя
На расстоянии иглы,
Пока сознания вода
Уходит сквозь безмирья шов…
И хорошо, что навсегда.
И что не больно – хорошо.
 

Досуг

 
Есть немало идей оживить досуг:
Вот, сидишь на берёзе и пилишь сук,
А с другого конца – у ствола, в тени —
Молчаливой шеренгой сидят Они:
Тот, кто полностью цел – возглавляет строй,
А за ним – тот, кто равен одной второй,
За вторым – уцелевший всего на треть…
В самый раз отвернуться и не смотреть.
А вселенная скомкана и глуха,
Только зубья скрипят и летит труха,
Только пилишь и думаешь сгоряча,
Что падение вниз – не всегда печаль…
 

Кельтский Крест

 
Когда оставляют театр теней
Подобия душ и тел,
Прозрения импульс идёт, скрипя,
От сердца до головы:
Живя эту жизнь, ты увидел в ней
Чуть более, чем хотел,
Не ставшего значимым для тебя,
А ставшего роковым…
 

* * *

 
Когда в ответ замолчат уже
И эхо, и зеркала,
И Донн, смиряя поток воды,
Тебе предоставит брод,
На том невидимом рубеже
За гранью добра и зла
Навстречу выйдет такой, как ты,
Но только наоборот.
И вот, из пепла себя восстав,
Друг другу – одним из ста —
Стоите гордо и хорошо
Вдвоём на одном пути:
Его глаза – серебро и сталь,
Твои – серебро и сталь.
И каждый светел и прокажён
Оставшимся позади.
И мир летит головою с плеч
За памятью прежних встреч
В иных реалиях и краях
В назначенный день и час:
В его руке – андалузский меч,
В твоей – андалузский меч —
Ты помнишь блеск его острия
Отчетливо, как сейчас.
Когда по курсу – снега и льды,
И следом – снега и льды,
Стремясь к логическому концу,
Любой уязвим вдвойне
От сладкой цели на полбеды,
А всё остальное – дым,
Покуда те, что лицом к лицу —
Не те, что спиной к спине.
Слова – как шум парусов в порту,
Как тысяча игл во рту —
Вот-вот заветное и блеснёт
Среди бесконечной лжи…
В его крови – кислота и ртуть,
В твоей – кислота и ртуть
И из озвученного не всё
Имеет права на жизнь.
Отрёкшись от миражей пустых,
Не смей открывать глаза —
То, что другого спасти могло,
Тебя ослепит во мгле,
Часы пробьют и вернёшься ты
На много веков назад
Под своды зала с большим столом
И чашами на столе.
В одной из них – молоко и мёд,
В другой – молоко и яд,
Всего глоток из любой убьёт,
Какую ни выбирай…
Когда он сделает шаг вперёд,
Ты сделаешь шаг назад —
Земли вращенью в противоход,
Боясь заступить за край.
И в потерявшем число году
Останется всё, как есть.
Пусть по долинам несёт норд-вест
С высоких холмов печаль
И параллельно пути идут,
И сходятся только здесь…
 
 
…Где смысла нет в перемене мест
И, тупиком завершая квест,
На Солнце высечен Кельтский Крест —
Четыре его луча.
 

Только готика, только хоррор

 
Этой ночью слепой и длинной,
Из пустот высекая пламя,
Остроносые субмарины
Режут неба холсты винтами.
И плывут тяжело и ровно,
И нигде не находят места —
Бесхарактерны и бескровны,
Бездыханны и бессловесны —
Направляемы прочь ветрами
И уже никому не рады,
Дополняя собой и нами
Атмосферу полураспада,
Где уже ничего не будет
Ни на вечность вперёд, ни скоро…
Потому на повестке будней
Только готика, только хоррор!
 

Спи спокойно

 
Спи спокойно, день вчерашний.
Будет нам темно и страшно
Среди без вести пропавших
Между ядом и свинцом
Резать ночь туда-обратно
На тяжёлых крыльях ватных
И с улыбкой плотоядной
Перекошенным лицом.
 

II
Дно

 
…Добавим смысл в полупустой бокал —
Его полураспад-полунакал,
Замешанный на полной ерунде,
Отлично растворяется в воде…
 

Поводов и причин

(У поражённых тотальным сходством ген совершенства и ген уродства ни уподобить, ни различить уже нет поводов и причин…)

 
Мы – кистепёрые той породы,
Что бросив сушу легли под воду
В одном порыве, в ключе одном —
Как можно глубже – на дно, на дно…
 
 
Над нами швы пролегли пунктиром,
Мы – прах, мы – тени изнанки мира
И, кто за нами идёт сюда,
Не возвращается никогда.
 
 
Мы рождены умирать красиво,
Мы бьёмся в приступах асфиксии,
Но кислородом её лечить
У нас нет поводов и причин…
 

Дно

 
Не вступай с течением в вечный бой,
Не считай углы неудобных тем,
Опустись на дно и глаза закрой,
И на ощупь двигайся в темноте.
 
 
Поднимай, танцуя, песок и взвесь,
Чтоб не видеть Солнца на глубине:
Кто не смог уйти и остался здесь —
Навсегда для мира и глух, и нем.
 
 
Повторяй за бездной её черты,
Обживай её, отражайся в ней…
И тогда никто – ни она, ни ты
Не поймёт – какая из вас черней.
 

Смотришь в осколок от зеркала

 
Смотришь в осколок от зеркала, и… всё то же:
Чёрная бездна – ни вычерпать, ни заполнить.
Ты меня помнишь, но видеть уже не можешь —
Зеркало знает, что видеть – больней, чем помнить.
 
 
Падает замертво тень – ни поднять, ни бросить.
Эхо её тем длиннее, чем Солнце ниже,
Словно мотив из весны уводивший в осень —
Знаю его наизусть, но уже не слышу…
 

Потустороннее

 
И, замкнув собою круг,
В абсолютной пустоте
Мы не отражаем звук,
Не отбрасываем тень,
Ибо в общей череде
Представлений не о том:
Я – нигде и ты – нигде,
Я – никто и ты – никто…
 

Двое

 
И теперь – что кормиться с руки, что кормить с руки —
Не поранишь ни пальцы, ни острые плавники,
Не нарушишь границы меж альфою и омегой,
Наблюдая во сне за движением двух миров,
Где внутри одного – бьётся чёрный водоворот,
А внутри другого – качается борт ковчега.
 
 
Образуя звезду, налагается крест на крест:
За одним – эта высь, за другим – эта бездна бездн
Затмевают друг друга в процессе перерожденья…
И покуда дно неба сменяется небом дна,
Всеми красками ночи меж ними звенит она —
Болевая струна внеземного происхожденья.
 

Кракен

 
Только ни там, ни здесь
Выхода нет и входа,
Только «свобода без…»
Видится не свободой,
А средоточьем бед
Тайны заветной кроме —
Каждый ее в себе
Заживо похоронит…
И – такова игра —
Скрытое неумело
Вдруг оживёт, прибрав
Душу твою и тело.
Но, воскрешённый вновь
В облике новой расы,
Чувствуя, что и кровь
Перестаёт быть красной,
Вырви или умри
То, что гнетёт и душит —
Вот же оно – внутри,
Щупальцами наружу…
Не отступай – руби
Их, не тобой влекомых,
Низкий гемоглобин —
Это ещё не кома.
Верь, что твоя рука
Камня прочней и стали,
Верь и руби, пока
Новые отрастают…
 

Камень

 
Это было не тем, чем казалось со стороны…
Ты в руке держишь камень и пальцы твои бледны:
Вроде, камень как камень, но кровь его как вино,
Вроде, воздуха легче, но тянет тебя на дно.
 
 
И в сознание бьётся прибой: за волной – волна
Так, что аура Солнца становится не видна.
Он – как тысяча лезвий, как тысяча игл в горсти…
Отпусти этот камень, пожалуйста, отпусти.
 
 
Не держись за него, вечный холод к груди прижав —
Ты его не научишь ни двигаться, ни дышать,
Он не сможет принять ни минуту твою, ни жизнь…
Не держись за него, ну прошу тебя, не держись.
 
 
Он – не точка опоры, не твердь, не земная ось —
Посмотри на него, чтоб скорее забыть и брось,
Чтоб простое оставить, а сложное – упростить…
Попрощайся навек и прости его… и прости…
 

Рыбное

 
Всё дальше и чётче идут круги,
Всё чаще в моём Нигде
Я слышу дыхание и шаги
Идущего по воде.
Он взглядом одним разрывает тьму
В свинцовые облака,
Он любит и верит – и потому
Походка его легка
И воля тверда, и готова снасть —
Блестит остриё крючка,
И светом кровавым играет страсть
На медных его зрачках…
 
 
Когда же последняя искра дня
Замрёт на его блесне,
Дай Бог мне умение всё принять
И лёгкую смерть во сне.
 

Не возвращай

 
Их мир не перевёрнут кверху дном,
Их кружит в направлении одном,
И каждый им подставивший плечо
Стократно бит и потому учён.
Ты нужен им, тебе нужны они —
Верни себя им, их себе верни
В который раз, как будто невзначай…
И лишь меня туда не возвращай.
 

Выходи на меня посмотреть

 
А когда в окнах замка Луна отразится на треть,
Я на миг появлюсь… выходи на меня посмотреть.
Где у сердца пруда в темноте растворяется дым,
Ты увидишь меня над поверхностью чёрной воды —
Между сном и реальностью, как между небом и дном —
Бесприютным Никем, что дрожит на ветру ледяном
В обрамлении звёзд, в окружении влажных камней…
Но не слушай в ночи голоса рукокрылых теней,
Разглядеть не пытайся в от мира закрытых глазах
Тайный знак, что бледней ненюфара в моих волосах.
 

Ненюфары

 
Свет или тень бросая
Вдоль берегов крутых,
В лунной воде мерцают
Призрачные цветы —
Временем ли хранимы,
Месту ли вопреки —
Чёрная сердцевина
Белые лепестки.
Можешь смотреть часами,
Только не подходи:
Слово или касанье,
Жест или шаг один —
И маята пустая
Всё повернёт в душе:
Чувствуешь – прорастают
Внутрь тебя уже
Сумрачно и невинно
Крохотные ростки:
Белая сердцевина,
Чёрные лепестки…
 

Знак

 
Пока-пока…
Пока от нас идут круги,
Держи в руках
Не то себя, не то других.
Когда без сил
И враг внутри, и вне – враги,
Ходи, проси
Другим – себя, себе – других.
 
 
Всю жизнь в борьбе
Преодолев и всё терпя,
Найди, убей
В себе – других, в других – себя,
Поставив так
В конце концов в конце строки
Последний знак
И для себя, и для других…
 

Фантомное

 
Бьёт в спину ветер,
В лицо – волна…
 
 
Ни тем, ни этим
Ни вам, ни нам,
Ни Богом сделан,
Ни чёртом сшит —
Стоишь без тела
И без души.
В тебя вмерзает
Навек твоё —
То, что спасает
И что убьёт,
Когда нелепо
Возьмут числом
Земля и небо,
Добро и зло
Там, на пределе,
На рубеже,
Где мир поделен
Давно уже
И ты в нем, вроде, —
Случайный гость…
 
 
И всё проходит
Тебя насквозь.