Текст книги "Жизнь и ее мелочи"

3

После спектакля Звягина, замотав шарфом до самых глаз истерзанное гримом лицо, вышла к служебной машине. Хотя классическая музыка ещё была в чести, времена лемешисток и козлятниц канули в вечность – возле артистического подъезда стояла жалкая, хоть и восторженная кучка поклонниц и среди них с букетом роз Игорь Туманов, которому она приказала явиться только завтра. Он нарушил приказ, это плохо, но неожиданно приятно, и в этом скрывалось что-то новое, ещё не определяемое. Примадонна разрешила молодому человеку подняться за нею в квартиру и сбросила пальто на руки ему, а не стоявшей в ожидании старой Архиповне. Более того, ввиду позднего часа, позволила не возвращаться за город, а остаться на ночь в малой гостиной, где стоял большой диван, вполне пригодный для сна. Туда она сгоняла исполнивших мужской долг любовников, поскольку предпочитала спать и просыпаться одна. Мужья имели собственную спальню, в настоящий момент пустовавшую.

Когда после ужина в дверь тихо поскребли, Звягина сразу поняла – кто. Упорство новичка, собственно ни на чём не основанное, разве что на интуиции, импонировало. Как это схоже с тем, что Кира любила в себе! Наконец-то. Она так устала от пустых мужиков, похожих на зависимых баб. А этот не боится сделать ошибку. Но надо дать ему время отравиться сомнениями, тогда следующая попытка, более удачная, взорвётся восторгом.

– Входи! – сказала певица низким голосом, и Игорь переступил заветный порог.

В спальне царил полумрак. Ни люстры, ни торшера, ни бра, только ночник – узкий длинный цилиндр на высокой тонкой ножке, наполненный розовым сиропом, в котором беспорядочно извивались зелёные, голубые и красные змейки, отбрасывая бегущие пятна на потолок и стены. Как у импрессионистов, отвергавших чёрный цвет, тени были цветными, а женщина без возраста. Ухищрения эти имели основания. Звягина стеснялась широкой талии, вислых грудей, целлюлита, стыдливость уходила корнями в те времена, когда мужчины не проявляли к ней интереса. Обстоятельства изменились, а комплекс остался.

Певица сидела перед зеркалом, вынимая шпильки из причёски. Иногда природа, словно спохватившись, компенсирует своё невнимание щедрой деталью. У некрасивой княжны Марьи из «Войны и мира» были прекрасные глаза, у Звягиной – роскошные волосы. Для роли Азучены в «Трубадуре» густые тяжёлые пряди присыпали тальком, создавая иллюзию седины. Хористы трогали руками – неужели не парик?

Игорь приблизился сзади, запустил растопыренную пятерню в копну на затылке, сразу почувствовав её тяжесть, понюхал волосы, поцеловал. Посмотрел в зеркало вопросительно.

«Смело. Пожалуй, чересчур», – подумала Кира и отрицательно мотнула головой. Парень, в свою очередь, подумал: «Жаль. Рано или поздно это произойдёт». Предчувствия редко его подводили, а избитые игры, отодвигавшие и тем усиливающие желание, слишком знакомы. Однако здесь было её царство, она распоряжалась всем и им в том числе. Безгрешно чмокнув примадонну куда-то в заушное пространство, он послушно ретировался.

Звягина вдруг почувствовала запоздалое сожаление. Натура чувственная, она часто видела эротические сны и мужчин рассматривала, в том числе как возможных самцов. В свои мысли, задумки, ощущения никого не посвящала. Нельзя, чтобы другие знали твои предпочтения, тем более слабости, это рождает зависимость, а любая зависимость умаляет силу власти. Потеря власти – самая опасная и болезненная из всех потерь, по сути – начало конца, а конца той жизни, которую Кира создала каторжным трудом и обустроила по собственным понятиям, очень не хотелось. Но и случай упускать расточительно.

Кстати, уже давно заполночь, а значит, начался понедельник, День её рождения. Сколько набежало годков – лучше забыть. Пришлось придумать немало уловок, чтобы эту дату запамятовали и окружающие. Тоже мне праздник! Становишься не просто старше, но старее. Не так давно ведущая сопрано, терзаемая жаждой превосходства, устроила себе очередной пышный юбилей. Сцену завалили цветами, словно свежую могилу. Набежало много популярных личностей, охочих мелькать хоть на свадьбе, хоть на тризне. Благодаря связям мужа, великого музыканта, сопрано удалось заполучить даже парочку представителей декоративных королевских дворов Европы. Ну, прямо театр в театре! Дива без меры обвешалась бриллиантами, не ведая, что выглядит старой кобылой на площадке молодняка.

Звягина подобных сравнений избегала. Но почему бы не сделать себе тайный подарок? Через пару дней ей предстоит трагическая роль отвергнутой любовницы Грязного в «Царской невесте».

Арию Любаши а-капелла Звягина не любила, находя трудной и заунывной. Допинг перед спектаклем оказался бы очень кстати. Это певцы, особенно тенора, воздерживаются от интима за несколько дней до выступления, поскольку дышат животом, а секс расслабляет диафрагмально-брюшную мускулатуру, умаляя силу звука. У женщин же высокое ключичное дыхание, поэтому постельные упражнения им только прибавляют энергии. Кира Анатольевна инстинктивно сжала колени, сдерживая судорогу сладострастия. Надо окликнуть этого наглеца. Впрочем, его уже, конечно, и след простыл. Крикнула на всякий случай, да и то не слишком громко:

– Вернись!

Он не мог слышать, но вернулся.

Ушлый парниша перепробовал много очень разных женщин, знал их непредсказуемость и непостоянство, склонность менять решения, поэтому на всякий случай терпеливо стоял за дверью, и Кира получила свой кусочек солнечного пластыря на незаживающую рану жизни. Она сразу пресекла любовную увертюру, предпочитая классический интим без дешёвых финтифлюшек, разогревающих хладнокровных дам. Певица сознательно ублажала свой щедрый темперамент, разумно полагая, что без него на сцене делать нечего, и в моменты любовного экстаза страстно рычала:

– Ну, давай! Ещё! Ещё! Не останавливайся!

Необъятных размеров зад Игоря впечатлил. Никогда не сомневался в своих возможностях, однако пришлось постараться. Из спальни примадонны он ушёл под утро, довольный своими успехами, а ещё больше внезапно привалившей удачей. Все проблемы растаяли, как дым. Жизнь наконец-то улыбнулась ему от уха до уха, надо быть благодарным. Конечно, потерявшая упругость кожа, если не отталкивает, то уж точно не возбуждает. Но в новой любовнице есть иная привлекательность – сила духа и недюжинный талант. Эти залы с тысячью обожающих глаз, восторженные овации в слепящем свете юпитеров делают её женщиной, которая может позволить себе всё, что захочется. Например, его, Игоря. Иная, в таком возрасте, не рискнёт, а эта – запросто. Вот что волнует сильнее плоти.

Между тем Звягина, заснув полностью удовлетворённая, проснулась в лёгком раздражении. Она привыкла тщательно взвешивать возможную прибыль и убытки от поступков, неопределённость – не её поляна, и вот, наверное впервые, обдумывала то, что уже совершила, пригрев молодого студента не без дальних соображений, поначалу еле обозначенных. Но оказалось, не всё подчиняется её воле и заведенному порядку. Впрочем, она заработала на жизнь без правил. Важно сохранить трезвость мыслей.

А мысли кружилась вокруг молодого мужчины. Воспользовался случаем? Почему бы и нет? Но среди дерзких ласк вдруг прозвучал волнующий шёпот: – Я вас люблю. Она ответила:

– Я себя – тоже.

Фраза, назначенная отрезвить приблудного тенора, имела не только броскую форму, но и конкретное содержание. Кира знала – любить себя надо ох как уметь, иначе легко стать завистливой. А вот поверить, что этот тощий, но неожиданно крепкий парень, влюбился в женщину намного старше, трудно. Так не бывает. Хотя, отчего же? Всё бывает. Она для него богиня, но ещё больше – загадка, ему любопытно. Надо остаться загадкой до конца, в этом весь изюм. Чем меньше понимания, тем больше восхищения. Разгадка убьёт неизвестность, сократит расстояние, а банальнее доступного нет ничего. Сочтём ночной эпизод пробой пера, а там посмотрим.

Звягина лукавила: что станет потом, она тоже знала наверняка, но хотелось оправдать поступок, в котором было что-то непривычное, ломающее тщательно выстроенную гармонию её внутренней жизни. Так иногда человек ощущает приближение тяжёлой болезни, ещё ничем себя не проявившей, но организм помнит, как давеча его жестоко просквозило и добром это кончиться не может.

Захотелось, если не посоветоваться, то хотя бы просто выговориться. Лучшего собеседника, чем последний по счёту муж, блестящий интеллектуал с богатой житейской практикой, а главное верный друг – не найти. Большая удача, что после развода между ними сохранились тёплые, искренние отношения. Разумеется, Кира вложила в это максимум усилий, зато итог многоходовой комбинации оказался верхом совершенства: отставленный супруг был презентован лучшей подруге.

4

Пётр Иванович Сивоконь, голубоглазый обаяшка, слегка располневший на качественной еде, был кадровым агентом спецслужб, работавшим под прикрытием дипломатического паспорта. Связан ли он с внешней разведкой или следил за лояльностью исключительно отечественных посланцев, а может, занимался и тем и другим, об этом никто в его гражданском окружении понятия не имел. Да и какая разница?

Блестяще владея многими европейскими языками, он подолгу жил в странах Старого света, высококультурных, с мощными традициями, с богатой, хорошо изученной историей, увлекался литературой, живописью, музыкой, театром, умел завязывать дружбу с известными актёрами и особенно с модными живописцами, которые одаривали его авторскими работами и даже художественными раритетами. На его полке красовались книги Сартра, на стене этюды Пикассо с дарственными надписями. Неплохо зарабатывая, мнимый дипломат тратил, на первый взгляд, больше, чем получал. Прижимистые французы дивились широте натуры и были от русского франкофона без ума. По приезде на родину, он созывал приятелей пить заморские вина и любоваться новыми приобретениями. Видевшие его коллекцию старинных икон оставались от восхищения без слов – одно время Сивоконь заведовал в ЦК отделом по связям церкви с государством, на словах от церкви отделённом.

Все его многочисленные жёны имели касательство к искусству, и только последняя, Алёна, была спортсменкой, правда, приходилась хорошей приятельницей оперной певице Звягиной, которая их познакомила и настойчиво сводила. Лет пять-шесть назад Пётра Ивановича приставили в качестве переводчика и негласного смотрителя к советской примадонне, первой прорвавшейся за границу. По рекомендации гастролировавшего в Москве итальянца, её пригласил на два выступления в роли Кармен провинциальный, но престижный неаполитанский оперный театр, в котором земляка Карузо, снискавшего мировую славу на стороне, освистала злопамятная местная клака, и тенор зарёкся выходить на эти подмостки. Звягина, разумеется, согласилась на Неаполь с превеликой радостью. О Ла Скала тогда никто из русских даже не мечтал. Одна Милашкина, редкой красоты центральное сопрано, во время стажировки в Милане спела там пару раз в опере Верди «Битва при Леньяно» – знаменитый директор знаменитого театра Гирингелли упорно предлагал ей руку и карьеру. Карьера её привлекала, а рука сильно пожилого ловеласа нет – в Москве её ждал безвестный капитан Вася. Судьба не прощает упущенных шансов, и певица отмщение получила, но это уже другая история.

Звягина была женщиной более дальновидной. В тот период её паспортным мужем числился хоккеист сборной, высоченный красавец без образования и царя в голове. Травма колена положила конец карьере ледового бойца, ни в каком ином образе он себя не обрёл, проводил время, глядя по телевизору спортивные передачи, шлялся по барам, играл в бильярд и покер на деньги жены (свои, по тем временам небольшие, он давно профукал). Возможно, он любил Киру искренне, а не только как источник материального благополучия, она его даже ревновала, но вернувшись из Италии, безжалостно прогнала прочь.

Ничего не понимая, спортсмен, во всех смыслах терявший опору в жизни, слёзно просил друзей повлиять на Звягину. Та вполне резонно посчитала, что альфонс не вписывается в новые заманчивые перспективы. Появились свежие знакомства и связи, планы дальнейших гастролей по Европе, и такой компаньон, как Сивоконь, казался находкой. Правда, у него имелся существенный недостаток, который, в некоторой степени компенсировался щедростью, валютной зарплатой и не просто умом, но остроумием, чем не каждый мужчина способен блеснуть. А изъян укладывался в старый еврейский анекдот: «После первой брачной ночи дочка говорит маме: я слышала, что евреев обрезают, но не думала, что так коротко». Дефект не столь уж редкий, хотя и болезненный для мужского самолюбия. Многие женщины относятся к несовершенствам партнёра вполне терпимо, других это даже устраивает, но крутой темперамент Звягиной завис в унынии быстрее, чем она рассчитывала. Певица начала искать утешения на стороне, не слишком таясь.

– Извини, дружок, – с пугающей откровенностью объясняла она измены супругу, – у нас с тобой половая несовместимость, есть в андрологии такой термин. Мне нужен здоровый грубый мужлан, иначе я не испытываю удовлетворения. Очень жаль.

Тайный агент, не зря слывший человеком неординарным, по поводу своей усечённой мужественности сокрушался в меру. Чего только не проморгал Создатель: ноги ижицей, косые глаза, длинные носы. Независимо от этого мир полон интересных и приятных вещей, Сивоконя мир увлекал и всецело устраивал.

Кира тоже о впечатлениях не распространялась, как вообще не рассказывала о многочисленных стратегических целях и путях их воплощения, возможно, поэтому ей удавалось осуществлять свои планы. В данном случае она стала искать более достойный, чем адюльтер, выход из щекотливой ситуации и в конце концов надумала женить мужа на лучшей подруге. Тут уж пришлось поделиться информацией.

– Знаешь, – осторожно сказала Кира, – Петруша не конь, а скорее мерин, у него никогда не было детей и прибор слабоват. С другой стороны, более замечательного человека для души и общения встретить трудно. Его стоило бы назвать идеальным мужем, если бы идеальные мужья существовали в природе. Такое добро не должно уйти на сторону. Только тебе, милочка, и уступаю.

Лыжница Алёна пожала плечом. Бывшая чемпионка страны, а ныне тренер, высокая, с твёрдым, как железо, телом и жилистыми ногами, обладала прохладным темпераментом. По молодости ей случалось влюбляться, но полюбить так и не довелось, а руку и сердце никто ни разу не посулил. Теперь она прикинула, что мерин ей вполне бы подошёл, поэтому ответила:

– Если человек хороший, детали для меня не главное.

– Деталью я бы это не назвала. Ты всё-таки подумай.

– Мне как-то привычнее сначала сделать, чтобы потом было над чем думать.

Так Алёна вышла замуж за Сивоконя и не просчиталась. Её заботила лишь собственная спортивная форма, она не маялась страстями, от редкой фамилии не вздрагивала, нежно называла мужа Сивка-Бурка, что ему было особенно приятно после нескольких лет пребывания с шутливой домашней кличкой Сивый Мерин.

Кира тоже радовалась. Как удачно-то вышло: Петруша не исчез из её жизни, а остался поблизости, сохраняя к бывшей супруге дружеские, а может, и более нежные чувства. Более того, при разводе он сделал ей царский подарок – замечательный загородный дом, на который по закону она претендовать не могла. Знакомые удивлялись: где логика? Логика находилась на месте. Дело в том, что дача имела, можно сказать, мистическую историю. Разведчик Сивоконь о ней никому не рассказывал, и скелет отдыхал в плотно закрытом шкафу.

На самом деле первый хозяин, тот, кто дом строил, не своими руками, конечно, а через солидную фирму, слыл человеком с деньгами и причудами тоже. За полсотни лет он ни разу не женился и детей иметь не жаждал, хотя со многими женщинами подолгу находился в близких отношениях, одаривая подмосковной недвижимостью. И вот этот любитель чистого паспорта и замысловатой архитектуры безо всякой надобности полез на массивную покатую крышу очередного дома и, конечно, свалился, да так неудачно, что сломал позвоночник. Ничего странного, если бы аккурат накануне полная нерастраченной энергии пенсионерка, препираясь с новым соседом из-за шумного фронта строительных работ, не пожелала ему несчастья в стандартной форме «чтоб ты издох, олигарх проклятый», что и произошло на удивление быстро.

Дачка досталась дальней родственнице почившего, она поселила там женатых детей, но в прежде дружных семьях вдруг пошли раздоры, вскоре обе пары развелись, а дом продали. Очередной владелец помещение благоустроил, украсил широкими открытыми террасами, однако насладиться удобствами не успел – неожиданно лишился милости высокого начальства и доходной должности, в довершении несчастий его бросила жена, которая давно имела любовника, но держалась за большой достаток супруга. Всё как обычно: деньги к деньгам, а беды к бедам.

Загородное поместье пошло по рукам. Последующие обладатели через короткое время объявляли о разводе или перебирались на ПМЖ за кладбищенскую ограду. Распродажа всегда была срочной, а значит с большой скидкой, и Сивоконь не упустил случая. Именно он назвал новое приобретение на французский манер – шале и понастроил зеркал на дверях, шкафах и в проёмах. Любуясь собственным многократным отражением, украшенным китайским шёлковым халатом с кистями, Сивоконь пытался приглушить фаллический комплекс. Шале ему нравилось, и неясно, почему он вдруг решил с ним расстаться. Но это только на первый взгляд.

Людям, даже не раз обманутым жизнью, свойственна тяга к справедливости. Обычно торжество истины запаздывает, а то и не является вовсе, и тогда даже добрейшие создания испытывают позывы к отмщению. Это неправда, что злопамятны лишь отвергнутые женщины, мужчины тоже не так безмятежны, как кажутся, хотя часто действуют не вполне осознанно. Вот и Сивоконь, оформляя при разводе дарственную, поступал скорее интуитивно. У него, человека без предрассудков, байки о мистических свойствах дачки вызывали улыбку, а то, что такая железная женщина, как бывшая супруга, возможно, заполучила потенциальную карающую длань, только забавляло.

Верь-не верь совпадениям, но, впервые ночуя на даче уже в качестве собственницы, певица увидела во сне, как бродит по комнатам без цели и совершенно голая. Сон показался странным: в жизни подобного за нею не водилось – и цель всегда была, и одежда обязательно. Между тем Архиповна пояснила, что голые – к разводу (про смерть из суеверия умолчала – все помрём, никакого знака не надо). «Та ещё вещунья!» – фыркнула певица. Откуда развод, если она в настоящий момент не замужем, а жених даже в перспективе не просматривается? С Игорем Тумановым судьба свела её много позже, да и поначалу в роли мужа нынешний любовник мог причудиться только в дурном сне. Однако уже первая близость заставила Звягину обратить взгляд к небесам. Откуда эта мечта, эта вера в чудо? Не могла же она возникнуть из ничего, всё имеет истоки. Значит где-то в сознании есть следы…

Мысль ещё не сформировалась, но чувство подсказывало, что мальчик способен продлить ей молодость. О, молодость, единственное, чему она абстрактно завидовала, наблюдая свежие лица и острые плечики тощих балеринок, словно невзначай выставленные напоказ. Химера. Ни купить, ни вернуть, разве что пробудить ощущения. Кире требовалась близость с мужчиной в качестве источника радости и доказательства жизнеспособности, а ещё как торжество разума и характера. Удачливый командующий всегда испытывает прилив сил. В этом смысле Игорь мог оказаться подходящим объектом. Повезло? Ну, если только слегка. Везёт многим, но не многие умеют везение правильно использовать.

Примерно такими словами Звягина обрисовала ситуацию по телефону драгоценному Петечке. Бывший супруг вздохнул: Кира так любит себя, что бестактно рассказывает одному мужчине о симпатиях к другому, выпытывая прогноз. Предугадать действия женщины с мятежными гормонами – занятие пустое, впрочем, магистральное направление всегда банально.

– Коня тебе мало, польстилась на жеребца, – скорее пошутил, чем съязвил он, и добавил уже серьёзно. – Ты всегда была слаба в математике – разница в возрасте слишком велика.

– Значит, стариков молоденьким любить можно, а старух молодым нельзя? Мы все в плену очевидных мнений. Однако люди разные.

– Обстоятельства тем более. Кира усмехнулась:

– Я много повидала, это позволяет мне утверждать, что не всё решают обстоятельства. Есть иные силы, не всегда до конца понятные, но от них зависит исход.

– На ограниченность человеческого разума ссылаются, когда отсутствуют аргументы. – Тебе нравится меня злить.

– Мне не хочется тебя жалеть.

– И не надо. В конце концов, у меня впереди добрых двадцать лет. Почему не попробовать стать счастливой?

– Чтобы чувствовать себя счастливой, ты слишком умна. Невозможно отучиться понимать. И потом, люди страстей не живут долго, для долголетия нужно спокойствие души.

«Сивый Мерин ревнует», – решила Кира. Она хорошо разбиралась в чужих и своих прошлых связях, но пасовала перед закатной тягой к Игорьку. Даже теперь, когда слово вброшено, не протрезвела. Её вело за руку безотчётное желание, которое принято называть судьбой.