Текст книги "Мистика"

– Мне было приятно. Что же нам делать, если и вы и я говорим правду? – спросила Ольга.

– Честно? Не знаю. Но это весьма интересно. Выходит, вы гостья из будущего? Может, поделитесь, какое оно там будущее?

– Всё рассказать времени не хватит.

– А куда нам торопиться?

Ольга грустно улыбнулась, вспоминая Олега. Но здесь ей было уютно и совсем не хотелось обратно.

– Пока вы мне будете рассказывать, я попробую нарисовать ваш портрет. Можно? В память о вашем визите.

Ольга одобрительно кивнула.

– Меня еще никто не рисовал.

В дверь снова постучали.

– Ужин Алексей Николаевич, – доложил Прокоп Прокопыч.

Князь и Ольга переглянулись, им не хотелось прерывать этот вечер в кабинете. Они, молча поняли друг друга.

– А может здесь? – не решительно спросила она князя.

– Принесите ужин сюда. Для меня и госпожи Ольги…

– Николаевны, – подсказала Ольга.

– Ольги Николаевны, – улыбнулся ей князь.

– Слушаюсь.

Через несколько минут был накрыт маленький столик у камина, а князь тем временем подготовил всё для написания портрета.

– Вы кушайте, а я, пожалуй начну. Столько желания писать у меня никогда не было. Я не голоден. А вы, если можно рассказывайте дальше.

С каждой минутой князь становился привлекательней и интересней для Ольги. Её заводило положение, в котором она оказалась.

– Да.

Глянув на князя она спросила:

– Это ваши картины? Вы их писали? – обведя взглядом кабинет.

– Да, мои. Так, увлекаюсь, когда грустно.

– О, вам сейчас грустно? – пошутила Ольга.

– Вовсе нет, наоборот. Очень интересно. Думаю, не каждый день приходят гости из будущего, к нам простым людям.

– Вы учились рисовать?

– Все чему-то учатся, но как я уже сказал, это моё увлечение.

– А животные, что здесь, это всё вы?

– Люблю охоту. Вот сын подрастёт, будем охотиться вместе. Он явно пошел интересами в меня. Это очень хорошо. Иначе бы прожигал жизнь, как его мать.

– Вы любите сына, но не любите жену?

– Да, сын моя гордость. Но эта женщина подарила мне его и я не имею права не любить ее. Она красива, умна. Я теперь могу больше находиться здесь, зная что мои дела, которые она взяла под свою опеку, будут в порядке. А иначе нельзя, она любит красивые платья, устраивать часто приемы, балы, вести бурную светскую жизнь. Я же не сторонник этого. Что ж, каждому своё. Ей скорей всего тоже не нравится мои увлечения и уединение. Она так занята тем, что было не досуг говорить об этом, а может даже замечать. Мне нравится здесь в глуши. Тихо. Хорошо. Мои родители любили это место. С большой нежностью и любовью, они относились друг к другу. И мне здесь комфортно.

– А где сейчас ваши родители? В Н-ске?

– Нет. Отец умер от лихорадки. Мне, тогда еще не было и двенадцати лет. Мать воспитывала меня одна, но постепенно и она угасла. Её тоска по отцу была настолько сильна, что даже я не мог остановить её. Печальная история.

Они молчали. Он делал наброски на холсте, она печально пила из бокала горячий шоколад.

– Да, у вас тут действительно хорошо, – сказала Ольга. – Свечи, камин, романтика. А у нас зажигают свечи очень редко. Когда нет электричества. Не горят лампочки. Ой, ну это такой стеклянный сосуд похожий на грушу, подвешенный к потолку. Его включают и оттуда идет яркий свет. Без электричества в нашем мире никуда. Оно всюду. Оно бежит по проводам в каждый дом, квартиру. Люди включают телевизоры, это такая красивая коробка с экраном, и в ней показывают нас людей, как мы живем, другие города, страны. Детям мультфильмы нарисованные, двигающиеся картинки, а взрослым фильмы, это истории жизни. Телевизор будет сильно влиять на жизнь многих людей. Показывают хорошее, и людям хорошо, показывают плохое и людям плохо.

– Вы рассказываете потрясающие вещи, – изумленно говорил князь. – Неужели так будет?

– К этому шли постепенно. Теперь в каждой семье, есть свой автомобиль и даже не один. Женщины теперь не стирают руками, за них это делают машина. Посуду после обеда у многих тоже моет машина. Одежда станет проще и будет ее очень много. Женщины будут носить брюки.

– А мужчины платья? – испуганно спросил князь.

– Нет, если они мужчины. Но всё так стало с ног на голову, что некоторые мужчины превратились в женщин, а женщины в мужчин. Наука и медицина дошли и до этого. Из вас могут сделать женщину, из меня мужчину. Правда, по желанию. Так что, не пугайтесь. Люди станут свободны в своём выборе. Наука дойдет до того, что из капли засохшей крови, может вырастить копию человека, чья это кровь. Много оружия будет у людей, много убийств, войн, – она замолчала.

– Да, я вижу не рай.

– Далеко не рай. Деньги будут всё, человек ничто. Хотя я описываю крайности. Земля тоже изменится, много землетрясений унесут жизни людей. Цунами, пожары, наводнения…

– Печально.

Она улыбнулась.

– Ой, что это я о плохом. Очень даже много хорошего и интересного появиться в жизни людей. Все дети будут учиться. Каждый будет уметь читать, писать. За работу человек будет получать средства и на них обеспечивать себя по своему вкусу. Ой, да всё и не расскажешь враз. Люди будут по всему миру передвигаться на машинах, поездах, самолетах. Я потом расскажу, что это. Побывают на Луне, двинутся к Марсу.

Князь держал в воздухе кисть и от удивления не мог даже шевелить руками.

– Невероятно! Это всё через 145 лет. Невероятно! – только и смог произнести он.

– Давайте передохнем, – предложила Ольга. – Знаете, мне самой настолько вам всё это интересно рассказывать, что становится не по себе, аж лихорадит. Сама начинаю удивляться и воспринимать всё по-новому. Только подумать, я в прошлом. Как это могло произойти? И еще вопрос в том, вернусь ли я обратно? И как? Да вообще целая куча вопросов. Почему я здесь? Зачем? Как я сюда попала? Мой муж, наверное сходит с ума, разыскивая меня.

Поиски Ольги шли полным ходом. Олег, взяв в помощь семерых монахов, прочёсывал лес. День близился к вечеру. Навалившаяся темнота, не давала продвигаться дальше. Они собрались заночевать у костра.

– Мы найдем ее брат, – успокаивали его монахи. – Обязательно найдем. Она сейчас тоже где-то устроила ночлег. Завтра с рассветом и пойдем. А сейчас помолимся братья, попросим Отца нашего небесного помочи и содействия.

Олег, молча, смотрел на огонь. Его мысли и тело, слились воедино с тихо разносившимися звуками молитвы монахов.

Князь отложил кисти. Обмыл руки с кувшина, заботливо приготовленного Прокоп Прокопычем, вытер насухо и сел напротив Ольги. Они оба молча смотрели на огонь в камине. Сумрак накрывающий кабинет всё ярче и ярче окрашивал романтическую в нём обстановку. Давно у князя не было так хорошо и уютно на душе и он в этом признался Ольге:

– Знаете, мне давно уже так не было душевно. Вы мне сейчас напомнили проведенные здесь вечера с матерью. Она вот так же сидела в кресле где вы сейчас сидите, занималась рукоделием, и мы с ней подолгу вели интересные беседы. Мы оба любили эти вечера, я сильно скучаю по ним. Извините, совсем забыл, вы явно устали с дороги и вам необходимо отдохнуть, я велю проводить вас в вашу комнату.

– Можно я побуду здесь, с вами? Я совсем не хочу спать. Здесь действительно так хорошо. Со мной это впервые.

– К моему стыду, я тоже бы хотел, чтобы вы остались. Мне тоже не хочется спать. Удивительная сегодня ночь!

Он подошел к высокому окну и открыл его настежь.

– Вы только посмотрите, какая необычная Луна!

Огромная Луна висела прямо перед окном. Эта картина казалась нереальной. Они будто окунулись в какую-то мистическую фантасфагорию, написанную чей-то невидимой рукой. Князь был заворожен таким зрелищем. Ольга тихо подошла к окну, вслушиваясь в стихи которые начал читать князь.

 
– Луна сегодня близко.
Ночь светла.
Я в шкуру волка облачился,
Напала страшная тоска.
Я выл о жизни неудачной,
Мечтах, что у судьбы не в счёт,
О боли внутренней, ужасной,
Что заслонила свет и жжёт.
Стрелком в меня охотно целясь,
Стреляла навзничь, что есть сил.
Ран глубину тех не измерить
Я сам слезами их лечил.
И одиночество сестрица
Помощница из темноты.
Вся радость уместиться сможет,
В ладонях сжатых, пальцы в дни.
Тебе луна откроюсь честно,
Что много раз я умирал.
И окунувшись снова в детство,
Я чудом божьим воскресал.
Судьба не то мне в путь давала,
Не с тем сводила, все брала.
Я как урод искал, теряя,
В ней материнского тепла.
Тебе луна наверно близко —
Быть в одиночестве? С родни.
Я для тебя песчинка в море,
Ты для меня глоток воды.
Тебе излил души страданья,
Не знаю, слышит ли Господь.
Но осушались ветром слёзы.
Утих мой вой и стон умолк.
 

Немного помолчав, он добавил:

– Это всё тоска. Не могу писать счастливых стихов, просто не получается. Вдохновение посещает только тогда, когда тяжело на душе.

– Вы изумительно интересный человек, – сказала Ольга. – Ваш внутренний мир настолько богат, что он сам ищет отдушину. А с другой стороны вас очень жаль, когда слушаешь такие строки. Знаете, я вам открою секрет, на меня тоже иногда находит и я тоже пишу стихи, но очень редко и совсем не совершенно.

– Да? Интересно было бы послушать, какие стихи пишут в другом времени. Очень интересно. Может вы мне, прочтёте?

– Попробую.

Она на мгновение углубилась в себя, роясь в своей памяти и найдя подходящее добавила:

– В моё время была война в Чечне. Совсем еще юных мальчишек отправляли воевать – призвав их для прохождения военной службы. Так сложились вот эти сроки:

 
– Ребята, – зашептал солдат.
– Родная, мама, папа, брат…
Всех звал на помощь – как в бреду…
Земля качалась, – Упаду…
И удержав на миг себя,
Он понял, смерть за ним пришла.
Всё пронеслось там в голове —
Все годы жизни… как во сне…
Мальчишкой бегал, рвал грибы…
Как матери срывал, дарил цветы…
Как с физики с ребятами сбегал…
Девчонку первый раз, боясь, поцеловал…
Отец серьёзно произнёс: служи сынок…
И мамы нервный плач и нервный вздох…
Девчонка, что любил, кричит: дождусь…
У пацанов, на лицах расставаний грусть…
И первый бой… И первый страх в бою…
И первое его письмо домой:
Родная мама, как я всех люблю…
И канонада, как набат в ночи…
И крик ребят… И мертвых глаз зрачки…
– Мне девятнадцать стукнет через день, —
Мгновенно пронеслося в голове.
– Ах, пуля дура… – раздалось в ночи.
– Что ей душа? О Господи, спаси!…
Наложив на себя молебный крест,
На друга мёртвого упал… – За что нас всех?…
И эхом понеслась весть по Руси,
И сердце сжалось матери в ночи.
Услышала она прощальный сына вздох
– За что нас всех? … И мать кричит: Сынок…
 

На последних строчках Ольга всхлипнула, словно была той самой матерью. В этих полу сумерках написанное казалось, ожило и заполнило всё пространство своим содержанием.

– Это страшно, когда гибнут дети, – сказала она. – Мне больно и страшно, и невыносимо жутко даже думать об этом. Если бы у меня вот так… У меня тоже не пишутся полных счастья стихи в этом мы с вами похожи. Мой дед воевал в другой войне. Отечественной. Она была с 1941 по 45 года. Это была страшная война. На Россию напала Германия. Сколько точно жизней унесло, одному Богу известно. Моему деду повезло, он вернулся с войны, а вот брат его нет, отец тоже. Может и вы, Алексей Николаевич сможете стать свидетелем перемен в России. Буквально через 7 лет родится тот, кто сделает революцию и круто изменит жизнь людей в России. Власть в руки перейдет рабочим и крестьянам, а богачей ждет несладкая жизнь, многие убегут за границу. Царя и всю его семью расстреляют, церкви и храмы станут разрушать до основания.

– Боже мой, что вы такое говорите! – воскликнул князь. – Правда ли это?

– К сожалению да.

– Вы можете мне рассказать всё более подробно?

– Только то, что знаю. К сожалению, я не предполагала, что буду гостьей в прошлом, а то бы подготовилась и в своё время хорошо бы учила уроки истории. И так…

Она рассказывала, а князь захватывающе слушал.

– Ну, вот мы и дошли до нашего времени. Века техники и компьютерной виртуальности, – закончив свой рассказ, сказала Ольга.

– Ну что ж, мне приходится только удивляться и получить огромное счастье, что именно мне выпала честь услышать о будущем. Это потрясающе!

– Вот только я не знаю на сколько задержусь у вас тут. И что мне делать если надолго? Страшно подумать, если навсегда. Ведь дом у меня там, – она показала рукой в пространство. – И родители, и муж, и друзья, всё…

– Ольга Николаевна, Оля… можно мне вас так называть?

– Да, конечно.

– Оля, я буду рад если вы не откажитесь от гостеприимства моего дома.

Он нежно посмотрел ей в глаза и добавил:

– Очень рад.

На этом их первое знакомство закончилось. Остаток ночи они провели каждый в своей постели. Но случившееся и новые чувства нахлынувшие на обоих, не давали сомкнуть глаз очень долго.

– Как она прекрасна, эта незнакомка из будущего! – лежа думал князь. – Я наверное сойду с ума если она исчезнет. Кажется я влюбился мама, как мальчишка. Так хочется прикоснуться к ее волосам, обнять ее, целовать. Господи, прости меня за дерзкие мысли мои, это выше моих сил, я же просто человек Господи, живой человек!

– Он красив, – думала в это время Ольга. – Хорошо воспитан, умен и сдержан, чего не хватает мужчинам будущего. Думаю я ему нравлюсь. И кажется он мне тоже. Мне так приятно общаться с ним, что боюсь думать о большем. Он слишком хорош. Прости меня Господи, за мысли мои порочные, желания, которые возникают в сердце моём! Прости Господи!

Разбудило Ольгу пение петухов на дворе, а вместе с пением пришел и гам всего птичьего двора. Гоготали гуси, блеяли козы, кудахтали куры, где-то в стороне протяжно мычало попеременно небольшое стадо коров.

Ольга встала. Потягиваясь и осматривая комнату, подошла к полуоткрытому окну. Она растворила его настежь и выглянула наружу.

– Ах, ты тюха-матюха, – ругалась какая-то женщина на мальчонку, который упал прямо в грязь, намешанную двумя огромными свиньями, лежащими довольно зарывшись в прохладную грязь. – А ну я тебе задам! – поднимая подол выше колена, она лезла вытаскивать его маленькое грязное тельце. – Ах, ты окаянный! – не унималась она.

Малец, чувствуя что ему сейчас несдобровать, ползком пытался удрать от цепляющих его рук женщины. И наконец, поймав, она выволокла его за ворот рубахи на сухое место.

– Ах ты, паршивец! А ну айда мыться. Сейчас батька увидит, да всыпает тебе стрекачей. Попросила тебя свиней отогнать, а ты сам как свинья вымазался весь. Ах ты, поросячий хвост! – всё никак не унималась женщина. – Как будто у меня других дел нет.

Мальчишка насупившись, то и дело вырывался из цепких рук матери. Ему было обидно от разносившегося хохота со всех сторон.

– Что Матрена, опять Егорка начудил? – смеялись мужики.

Другие дети верхом на палке гарцевали вокруг дразня маленького Егорку.

– Егорка, ты чего такой чистый? Егорка, хрюшка-порасюшка!

И стихли только тогда, когда мать увела его за высокий забор к протоке.

Жизнь во дворе шла полным ходом.

– Как же хорошо, – вдыхая полной грудью думала Ольга.

Она неспешно оделась, причесала лежащим на столике гребешком волосы, улыбаясь своему отражению в зеркале. Ольга отметила, как посвежело и похорошело ее лицо и это ей прибавило сил. Выйдя в коридор, она заметила, что дверь кабинета приоткрыта, и она смело направилась туда.

– Я вас ждал, – сказал князь, после вежливого стука Ольги. – Как почевали?

– Спасибо. Прекрасно. Я здесь, как в сказке. У вас чудесный двор и люди в нем. Я просто наслаждалась, глядя в окно. В моё время, перестали ценить всю эту деревенскую красоту. Стали строить города. И почти все перебрались из деревень в города, а деревни помаленьку стали разваливаться. До глубины души жаль всё это знать и видеть.

– А что же кушает ваш народ? Ведь, как я понимаю все продукты приходят со двора, поля засеянного мужиком, леса, озёр.

– О, это похоже мало заботит наше правительство в век биотехнологии. В общем, мы сейчас там кушаем почти всё не настоящее, а искусственное. Это еще одна длинная тема для разговора.

– Да-а… – протяжно сказал князь. – И нам с вами Ольга Николаевна, надо подкрепиться. Вы, не против?

Они сидели за небольшой дубовый стол. Тяжелые стулья окружали его со всех сторон. Завтрак был лёгким, и поэтому изобилия на столе не было. Кухарка Мария хлопотала с любопытством поглядывая на гостью.

– Вы не против, если я закончу писать ваш портрет после завтрака?

– Буду только рада, – ответила Ольга.

Снова оказавшись в кабинете, Ольга заняла место в кресле, а князь, разведя нужные краски, приступил к работе.

– Долго я вас мучить не буду, – оправдывался он. – Это займёт, думаю время до полудня. Мне так легко пишется ваш портрет, что сам даюсь диву. Обычно мои картины у меня занимают месяц, а то и несколько. Если есть душевное состояние. А иные, начав бросаю. Становлюсь абсолютно к ним равнодушен. Но выбрасывать жалко, ведь было же какое-то озарение, раз я их стал писать. Все они у меня хранятся в чулане, наверху. Бывает любопытно взглянуть на них, как на частичку прожитого мной времени. Хотя какая-то сила не дает их закончить, но я их всё равно люблю, как рожденное мной дитя. А вот вас Ольга, наоборот, некая сила тянет и заставляет, настаивает писать. Надеюсь, я вас этим не утомляю?

– Нет, мне очень льстит. Мне пришла интересная мысль. Когда вы закончите портрет, давайте я на обороте напишу свой адрес, по которому живу там, в будущем. И год, и число, и роспись. Может произойдет чудо и мой портрет найдет меня там. Хотя это действительно будет чудо.

Она мечтательно улыбалась.

– А что? Даже очень интересная идея. Мы так с вами и поступим Ольга Николаевна.

– Зовите меня просто Ольга. Оля, – смущенно попросила она.

Князь довольно улыбаясь, мягко сказал:

– Спасибо Оля. А вы меня просто Алексей. Договорились?

Она кивнула.

Какое-то время в кабинете стояла тишина. Ольга с любопытством разглядывала князя. Отрешившись от окружающего мира, он каждым вздохом, каждым мимолетным взглядом был весь поглощен работой. Как пианист, утопающий в звуках своей музыки…

Всё это действо завораживало. Время потеряло всякий счет. Неожиданно для себя, князь отошел в сторону наклонив голову, последний раз взглядом оценив проделанную работу произнес:

– Всё.

Ольга вышла из оцепенения.

– Как всё? Так быстро?

– С Божьей помощью, – ответил князь. – Никогда не чувствовал такого прилива сил, как при написании вашего портрета. Оля.

– Можно мне взглянуть? – спросила она.

Он подошел и развернул полотно в её сторону.

– Неужели я похожа на эту красивую даму? – кокетливо спросила Ольга.

– Ты прекрасней, – перейдя на ты, заговорил князь. – Но всё что я смог я перенес на холст. Теперь Оля, возьми тонкую кисть и напиши свой адрес, число, год. Кто знает, какая судьба ждет вот этот самый портрет. Я по сути своей скептик, но чем черт не шутит. Прости Господи. Мы сегодня же отпразднуем это событие, вы… ты не против?

Ольга улыбалась, кивала головой.

Вечер на удивление прошел загадочно. Алексей Николаевич попросил Марию и Прокоп Прокопыча хорошо протопить камин в его покоях, больше напоминающую тот же кабинет нежели спальню. Отличие было в том, что в дальнем углу располагалась широкая дубовая кровать. Над камином висел небольшой портрет красивой женщины. Свечи и красиво накрытый стол, стали украшением этого вечера. После дневной прогулки, которую сделали Алексей и Ольга обойдя добрую половину его владений, включая усадьбу и лес, ноги сами просили отдыха. Радостным известием было, когда Прокоп Прокопыч размеренно сиплым голосом произнес:

– Всё готово, Алексей Николаевич. Всё готово. Я могу идти отдыхать?

– Да, конечно. Иди Прокоп Прокопыч. Спасибо тебе старина. Что-то ты совсем еле двигаешься.

– Да вот батюшка, Алексей Николаевич, что-то прихворнул малость, пойду травяного чая попью, да укутавшись потеплее лягу. До утра хворь и пройдет.

Шаркая ногами, он удалился.

– Славный старик, – сказала Ольга. – У него есть семья?

– Я, вся его семья, да Мария кухарка, он с ней большую часть времени проводит. Когда-то он служил у моих родителей, теперь вот у меня. Свою собственную семью, так и не завел. Жалко, если помрет, привык к нему как к родному, но уже возраст дает о себе знать. Хотел молодого помощника найти, так он ревностно к этому отнесся. Что ж ты говорит, совсем меня за рухлядь держишь, я еще любого молодого за пояс заткну. Ну я и не стал обижать старика. Мне-то самому многого не надо. Люблю покой.

Тем временем, открывая перед Ольгой дверь в покои и приглашая пройти к столу, застыл в замешательстве. Ольга впилась глазами в портрет женщины висевший над камином. Ее всю трясло.

– Что случилось? – заволновался князь.

Ольга не могла говорить.

– Оля, милая, что?

Он медленно повернул ее к себе и обнял. Дрожь Ольги передавалась эхом. Ему хотелось стоять так вечно, держа ее в объятьях, и в случаи опасности защитить. В нем теплыми волнами нахлынули чувства, которых он боялся, но от которых ему хотелось летать.

Ольга перевела взгляд на него. Смотря ему в глаза, она хрипло спросила:

– Кто эта женщина?

– Где? – не понял князь, озираясь по сторонам.

– На картине? – шепотом спросила Ольга.

Он ласково улыбнулся ей.

– Ну, вы меня напугали Ольга Николаевна. Это моя матушка, Роза Алексеевна. Да, меня назвали в честь деда, отца матери. Он всю жизнь хотел сына, а родилось три дочери.

Она стояла так близко, что с каждым произносимым словом ему было тяжело сдерживать себя, чтобы без согласия не овладеть Ольгой. Каждое слово действовало на них обоих гипнотически. И вот он уже целует ее голову, щеки, шею. Возникшую между ними страсть, уже нельзя было остановить. Он поднял её на руки и понёс к постели, продолжая целовать на ходу, Ольга не сопротивлялась.

Свечи догорали в подсвечниках на столе. В камине тлели еще угли. Насладив друг друга ласками, и не выпуская Ольгу из объятий, они забылись сладким сном.

Ей опять снилась женщина, которая вела к ней маленькую девочку. На этот раз сон не обрывался. Ольга протянула малышке руки и женщина улыбаясь отпустила девочку к ней. Подняв малышку на руки и обняв как самое драгоценное, Ольга увидела, что женщина одобрительно кивнув головой, стала удаляться. Ольга проснулась. Она еще чувствовала запах ребенка и его приятную тяжесть на своих руках. Взгляд опять упал на портрет матери Алексея.

– Расскажи мне о ней, – попросила она князя.

Алексей резко открыл глаза. Повернувшись к Ольге, он улыбался. Улыбался, той самой улыбкой, которой только что одарила во сне его мать.

– Расскажи мне о твоей матери, – повторила Ольга. – Она мне сейчас приснилась во сне.

– Сон был хороший? – поинтересовался князь.

– Да, хороший. Очень.

– Мне показалось, что ты была напугана этим портретом?

– Ты не поверишь мне, но я тою маму часто видела во снах. Там, в моём мире. Сны повторялись как один и были все время обрывочными. Они сводил меня с ума. А сегодня мне сон приснился полностью. Твоя мама, привела ко мне прекрасное дитя и оставила со мной. Я так счастлива! Я так ее люблю!

– Кого? – не понял Алексей.

– Твою маму, эту малышку, тебя!

– Правда?

Он крепко обнял её, всё время боясь, что вот-вот всё это исчезнет так же внезапно, как и появилось. Вот так в объятиях Ольга слушала рассказ о его матери, как о самом чистом и дорогом человеке в его жизни.

– Когда дед увидел мою мать, после рождения, он воскликнул, имя Роза ей будет! Она прекрасна, нежна, как этот цветок. И косясь на бабушку, произнес: вот она то и родит мне долгожданного наследника – мальчика. Так и вышло, из всех трех сестер, сына родила только моя мать. Только вот деду радости много я не предоставил. Умер он быстро. Как-то раз пришел с поля, сел в уголок, попросил почему-то простой круглой варёной картошки. А когда принесли, он так и сидел, только уже мертвый. Так и не знаем отчего помер. От усталости я думаю. Трудяга он был, за хозяйство радел сильно, за каждого крестьянина. Было мне тогда шесть лет. Любил он меня, баловал. Вот тогда впервые мир для меня рухнул. Такой провал образовался. Мама, как могла закрывала эту брешь собой.

Чувства Ольги были смешанные, вроде реальность и в тоже время, что-то запредельно далекое, древнее. Возникшие перед её взором образы меняли друг друга, пока не появился образ Олега. Ей стало тревожно. Где он? Как он?

Олег сидел у костра. Очередной день не дал никаких результатов. Поиски продолжались до темноты.

– Завтра пойдем до Ветровых дворов, – сказал уже не молодой монах.

– Где это? И что такое Ветровы дворы? – спросил Олег.

– Князь Ветров, когда-то жил там. Поместье большое было. Теперь конечно заброшено все, а что от времени само развалилось. Ушли оттуда люди как князь помер. Вот он то икону чудотворную и передал нашей обители в дар. Тронулся умом этот князь. Люди его жалели. Рассказывали детям своим о его несчастной и необычной любви. Бают, появилась в тех краях молодая женщина. Только вот необычная она была, из будущего. Одета не по ихнему, портрет ее написал. А как исчезла таинственным образом, сидел с этим портретом разговаривал.

Олег смотрел на огонь и видел в нём Ольгу – живую, красивую, приветливо улыбающуюся. Он прилег на собранный валежник и уснул, под гул молитв и переговоров монахов.

Алексей поднялся. Накинув на себя теплый халат и подошел к секретеру. Достав из бокового ящика несколько свечей подошел к столу. Ставя их на расплывшиеся огарки, он вдохнув глубоко в себя аромат ночи, сказал:

– Чертовски хочется есть. Ты не находишь?

– Да, пожалуй, – ответила Ольга.

Он взял теплый плед и завернув Ольгу перенес её к столу.

– Я счастлив! Я очень счастлив! Я не был так счастлив никогда в своей жизни. Ты, как глоток воды, воздуха в моей жизни. Прости за литературность. Боюсь, что не успею сказать тебе этого.

Он подошел к камину, к тому месту где висел портрет. Под ним стояла шкатулка. Аккуратно открыв ее, он достал оттуда брошь. Это была роза усыпанная драгоценными камнями.

– Возьми! Она твоя.

– Что ты, я не могу. Это, наверное дорогая вещь?

– Это брошь моей матери. Ее подарил ей мой отец. Он специально заказал сделать её у самого именитого по тем временам мастера. Она не простая, с секретом.

Он нажал на нижний лепесток бутона, прямо возле веточки с шипами и бутон раскрылся.

– Это же ты Алексей! – воскликнула Ольга, показывая пальцем внутрь цветка.

– Нет родная моя.

Внутри была фотография. Мужчина и женщина, и сидевший между ними ребенок.

– Это она! – завопила Ольга, показывая пальцем на ребенка. – Это она, слышишь?! Девочка из сна.

Князь улыбался.

– Нет, любимая, это к сожалению я. Только очень маленький. А это мои мать и отец.

– Невероятно! Просто невероятно!

– Возьми эту розу себе.

– Не могу, что ты. Это подарок. Не могу, – она рукой отодвинула руку Алексея.

– Возьми! – твердо уже сказал он. – Так хотела моя матушка. Сегодня, когда ты мне рассказала о сне, я окончательно поверил в ее пророчество. Перед смертью она мне сказала: «Эту брошь отдай той, чьё сердце войдет в душу твою. Я дам знак во сне. Знаком будет ребенок». Так что это была последняя воля моей матушки. Возьми. Ты действительно заняла все пространство моей души. Да еще этот сон.

Ольга протянула руку. Князь бережно вложил розу и накрыл её своей ладонью. Блики играющие по стенам от свечей стали расплываться. Стены ускользать от взора. Ольгу стало мутить и она отключилась.

Рассвет был на удивления теплым. Олега тряс за пояс молодой монах.

– Пора идти брат. Идти пора. Нако водицы из святого источника, да сухарей в дорогу. Путь не так далек, там и потрапезничаем. Братья уже в путь двинулись.

Олег молча поблагодарил за паек. Поднял лежащую подле него на валежнике палку и двинулся в путь вместе со всеми.

До Ветровых дворов шли добрых три часа. Их взору открылась широкая поляна со старыми строениями. Крыши многих построек поросли травой и мхом. Брошенная усадьба стояла словно могила унесшая с собой все тайны жизни прежних жильцов.

– Вот они, Ветровы дворы, – указал пожилой монах. – Давайте заглянем внутрь. Может сюда заплутала ваша жена. Всё же строения, и зверь сюда не лезет. Правда какой нынче зверь, совсем его не стало.

Они обошли все дворы. Зашли в хозяйское здание, обошли первый этаж. Стали осторожно подниматься наверх. Двери там были настежь. Вещи и мебель были покрыты слоем пыли и паутины. Боясь наказания сумасшедшего князя, люди уходя ничего не тронули. Олег смотрел на все это заворожено. Такие предметы старины едва ли повезет увидеть еще раз в жизни.

– Сюда, идите сюда! – позвал всех молодой проворный монах, который всё время шел впереди всех.

Их взору открылась ошеломляющая картина. За столом, укутанная в плед, полулежа, сидела Ольга. По ней нельзя было понять её состояние. Казалось, что она спит, но казалось и самое страшное, что она умерла. Голова боком лежала на столе, одна рука лежала развернута кистью вверх и сжимала что-то, другая вяло свисала вниз.

– Оля. Оленька! Родная моя.

Олег подскочил к жене. Взяв машинально ее руку стал прощупывать пульс.

– Она жива! – радостно воскликнул он. – Это опять обморок.

Он достал бутылочку с водой и смочил ей губы. Она глубоко вздохнула.

– Ее надо на свежий воздух! – скомандовал он. – Что это? – он раздвинул пальцы сжимающие брошь.

– Наверное она нашла её здесь, – предположил один из монахов.

– Ладно, возьмем. Очнется, сама расскажет.

Монахи осторожно помогли Олегу перенести Ольгу на улицу. Там пока Олег приводил жену в чувства, монахи соорудили носилки.

– Олег? – испуганно воскликнула очнувшаяся Ольга.

Он стал утешать и успокаивать ее. Она же беспокойно стала озираться по сторонам.

– Как это? Что это? – вопила Ольга.

Не обращая внимания на монахов, Ольга соскочила и постоянно крутя головой, побежала искать кого-то или что-то.

– Оля, что ты ищешь, Оля? Тут никого нет кроме нас. Мы искали тебя три дня. Постой, куда ты?

Олег бежал следом за ней. Она забежала в хозяйское здание и сразу побежала на второй этаж. Добежала до той самой комнаты, где ее нашли.

– Алексей! – звала она. – Алексей Николаевич!

Подбежав к некогда бывшей постели, она обнаружила свои вещи покрытые толстым слоем пыли. Сгребая их охапкой и прижимая к себе, она побежала в кабинет князя. Оглядев его, увидела что ни одной картины в нем не было.

Олег всё так же бежал следом за ней. Ольга пересекла первый этаж и вбежала в бывшую некогда кухню.

– Мария! – позвала она. – Прокоп Прокопыч!

– Оля с тобой всё в порядке? Я же сказал, тут никого нет. Кого ты ищешь?

Она остановилась, ее опять трясло.

– Значит мне все приснилось. Какой реальный был сон.

– Ты вся дрожишь, – Олег обнял жену и медленно вывел из дома. – Потом ты мне всё расскажешь, ладно? – предложил он ей.

– Да, конечно.

Он снял с неё плед и помог надеть вещи.

– Чудно как-то получается, этот плед, твои вещи полные пыли, как будто они пролежали тут полвека.

– Больше, – пояснила Ольга. – Почти 145 лет.

– Шутишь, значит все в порядке, – улыбнулся Олег.