Текст книги "Мистика"

Накормив детей и дав каждому задание, Клавдия ушла работать в поле.

Вечером она увидела Митьку с Андрейкой, сидящих на завалинке, и поджидающих явно ее.

– Что случилось? – спросила она.

Они стали наперебой, рассказывать ей о Дарёнке.

– Чудная она какая-то, разговаривает, как то не по-нашему. Как начала по дому бегать. Бегает и орет. Маняша напугалась, ее Лизка в баню уволокла.

– Давайте ведите Лизу с Маняшей в дом, а я с Дарёнкой поговорю, – сказала им мать.

Зашла она в дом, а Дарёнка на лавке сидит и в окно смотрит.

– Я их не обижала тётенька, – сказала она.

– А можно я спрошу тебя, чем ты тут занималась? Ребята говорят, что ты кричала, – спросила Клавдия.

– В дом приходил черный человек. Я его выгоняла. Когда выгнала, быстро вымела пол веником, чтобы его следы замести.

Позади Клавдии стояли дети и глазели на Дарёнку.

– Значит, к нам приходил человек?

– Да. Злой! Черный!

– Нет, мамка, она врет. Никого сегодня у нас не было, – затрезвонили на перебой ребята.

– Был. Вы его не видели, – твердо сказала Дарёнка.

– Зачем же он приходил? – спросила Клавдия.

– Я же говорю, зло сделать, – ответила Дарёнка. – Тётенька, ты мне не веришь?

Клавдия, глубоко вздохнув, прошла внутрь дома.

– Правда, чисто. Молодец Дарёнка, помощница. Ну, что стоите у порога, ужин пора собирать. Пойду Лыску подою, да молока на ужин с хлебом поедим.

Она поставила на стол авоську с хлебом.

– Всем сегодня дали по булке, у кого дети по две. А мне еще третью выделили за Дарёнку. Заботливый председатель. А ты моя хорошая, – обратилась она к Дарёнке, – на ребят зла не держи, они напугались немного.

– Ничего мы не испугались, – выкрикнул Митька.

– Ну, вот и ладненько, – сказала Клавдия и вышла, взяв с собой доильное ведро.

Подоив корову, выйдя из сарая, она заметила, как чья-то тень пробежала в сторону озера. Зайдя в дом, поняла, что нет Дарёнки. Налив в крынку молока, велела детям садиться ужинать. Сама же, накинув теплый платок, побежала в сторону озера.

– Что же происходит с этой девочкой? – думала на бегу Клавдия. – Она больна? Скорей бы с района приехали за ней, а то не дай Бог еще куда убежит. Что же всё на мои плечи-то, мало мне горя, да деток малых.

Ей стало стыдно за свою слабость перед маленькой девочкой и попросив мысленно прощение у Бога, прибавила шагу. Уже стоял сумрак, но разглядеть еще можно было всё. Увидев маленький силуэт на берегу озера, Клавдия остановилась. Потом, почему-то пригнувшись, добежала до ближайших от девочки камышей и спряталась. Страх за девочку, сменился любопытством. Дарёнка разговаривала с кем-то или чем-то на берегу. Но того, как ни старалась Клавдия, не могла увидеть. Чудные речи показались ей.

– Ах ты, дяденька Водопырь, али рыбы тебе жаль? А ножек детских не жаль, что бегают за зря к тебе на поклон? Чем провинились те, что малы еще? Да не отвернись от них, помоги! Отблагодарит Отец! Отблагодарит Мать! Ручками не умелыми, может делают, да душой чистой стараются. Не серчай, рыбой делись, к людям повернись. Все знают Дарёнку, и ты прими мой подарочек.

Она подошла ближе к воде и опустила что-то из своих ладошек в воду. Встала и низко в пояс поклонилась озеру.

– Да благословенны будут владения твои! – последнее, что услышала Клавдия.

Весело пританцовывая Дарёнка, направилась в сторону дома. Клавдии надо было успеть придти первой.

Только скинула Клавдия с себя платок, как дверь отворилась и вошла, улыбаясь Дарёнка.

– Ты где это была? На двор ходила? – притворилась Клавдия.

– Спать пора. Вставать рано, – ответила Дарёнка. – Мне к девочкам ложиться?

– А хочешь, чтобы у тебя свой угол был? – спросила ее неожиданно для себя Клавдия.

– Да, хочу. Вот здесь, – и она ткнула в огромный сундук.

– Вот и славно. Сейчас мы тебе такое мягкое гнездышко сделаем.

– Тётенька, – обратилась к ней Даренка. – Сделай и подари мне такую же куклу, как у Маняши. У меня никогда не было такого человечка. Не живой, а греет и душа внутри живет.

– Ох, чудная ты у меня Дарёнка, – выдохнула Клавдия, расстилая для неё постель. – Конечно же, сделаем тебе куклу. Завтра же. Мне будет приятно сделать тебе такой подарок. Ну вот, всё. Располагайся. Это будет твое место.

Дарёнка подошла к ней близко-близко.

– Что? – спросила Клавдия, нагнувшись к ней.

Та, обхватив ее своими маленькими теплыми ручками, нежно поцеловала в щеку.

***

Утром Клавдия проснулась от крика. Дарёнка громко командовала:

– Митька, Андрейка вставайте и живо морды проверять.

– Чего разоралась? – бурчали спросонок мальчики. – Разкомандовалась, сама иди.

Клавдия поспешила на помощь.

– Нечего с Дарёнкой пререкаться. Пора вставать уже. Может, сегодня ухи поедим.

Мальчики нехотя встали, потянулись, пару раз дали дуг другу затрещины, и побежали к выходу.

– Возьмите с собой большую корзину, – крикнула вдогонку Дарёнка.

– Мам, чего она издевается? – захныкал Андрейка. – Живет тут третий день, а уже командует, – схватив маленькое ведерко, тут же выбежал за братом.

– Вернётся, – тихо сказала Дарёнка.

Клавдия только пожала плечами.

Не успела Клавдия растопить печь, как вбежал запыхавшийся Андрейка. Глянул в сторону сестер, и только и смог проворчать:

– Лежебоки, сейчас и вам работа будет, – схватил большую плетеную корзину и убежал снова.

Клавдия вопросительно посмотрела на Дарёнку.

– Пусть встают. Соль долбят. Будем рыбу в кадке солить, – сказала спокойно Дарёнка. – Иди тётенька помоги им. Не утащат одни.

Клавдия накинула платок, натянула мужьевы сапоги и вышла. Уже из далека она видела, как Митька с Андрейкой еле-еле волокли по траве корзину. Она прибавила ходу.

– Вот это улов! – говорил восхищенный Митька. – Я в жизни столько рыбы не видел.

– Я тоже, – поддержал брата Андрейка.

Рыба верхом плескалась в корзине, то и дело наровясь выпрыгнуть.

– Ай, да Дарёнка, – думала про себя Клавдия. – Ведь это она тут вчера начудила.

До самого обеда кипела работа в доме, – вспарывая брюхо рыбы, рядами засаливали в небольшой кадке. Столько радости и детского гомона Клавдия и сама никогда не видела. Даже маленькая Маняша пропускала каждую рыбу через свои маленькие ручки, подавая с корзины каждому расправившемуся со своей рыбиной.

Пуще всех радовалась Дарёнка. Она то и дело соскакивала со скамьи в середину избы и начинала танцевать, кружась и напевая какими-то необычными звуками песню. Клавдия торопилась, – ей надо было бежать еще в поле. Но вот откуда-то набежали тучи, в доме стало совсем темно. Раздались далёкие раскаты грома, которые становились ближе и ближе. И сильный дождь, что есть сил, стал лить, как из ведра на землю.

– Ура! – закричала Лиза. – Мамке сегодня можно дома быть, не ходить в поле. Ура!

Все вслед за ней стали прыгать и кричать: Ура!

Клавдия, улыбаясь, продолжала спокойно солить рыбу.

***

Утром постучали в окно. Клавдия выглянула и увидела председателя.

– Принимай гостей с района, – сказал он. – Милиционер прибыл и фотограф. Где девочка?

Они зашли в избу, сели на скамью у печи, а милиционер на столе, разложив какие-то перед собой бумаги, стал всех расспрашивать и записывать. Его интересовало всё. Где нашлась девочка, когда. Затем велел выйти с ней во двор и сфотографировать для опознания и поиска родителей или на худой конец родственников. Дарёнке он тоже задал несколько вопросов и записал опять, что-то в бумаги.

Фотографа здесь знали все, он часто до войны приезжал и снимал сельчан на карточки. Поэтому, когда он сфотографировал во дворе Дарёнку, не удивился, что Клавдия попросила его и ей сделать снимок на память об этой девочке.

– Значит так, Клавдия Степановна, – обратился к ней милиционер. – Оставляем девочку пока на вас. Под вашу так сказать ответственность. Вы не против?

– Нет, конечно, – ответила Клавдия.

– Как только найдем кого, сразу дадим знать. В приют пока можем определить, если вам тяжело?

– Нет, что вы, что вы. С ней ни каких хлопот, прекрасная девочка.

– До свидания, – отрапортовал милиционер.

– Кдавдия, часикам к трем собираем всех баб на совет, приходи, – уходя, сказал председатель ковыляя в след за фотографом и милиционером.

На собрании он объявил новый график работы. Передал свежие сводки с фронта. Наши солдаты освобождали город за городом от фашисткой нечисти. Загудели бабы от радости, да разошлись по домам.

Митька, Андрейка и Дарёнка завернув высоко штаны, радостно бегали по лужам возле дома. Лиза всё время держала Маняшу за руку, не давая ей пуститься в это увлекательное путешествие.

– Нельзя Маняша, простынешь. Ты и так часто у нас болеешь. Нельзя, мама будет ругаться, – объясняла терпеливо сестра.

– Пусти, я тоже хочу.

Вырвавшись, она прямо в ботиночках залезла на середину большой лужи. Ей стало страшно, и она громко во весь голос заплакала. Все пустились спасать Маняшу. Андрейка подсадил ее на спину Митьки и, играя в коня, вытащил ее на сухое место.

– Ах вы, сорванцы! – ругалась Клавдия, выйдя из-за ограды. – Живо несите нашу рёву в дом.

Митька снова подставил спину сестре, и помчался с ней на всем скаку в дом. Закончив переодевание, Клавдия предложила всем:

– Сейчас мы с вами сделаем Дарёнке куклу. У нее тоже будет друг, с которым она может поиграть в любое время.

– Еще чего, мальчики кукол не делают, – возмущенно заговорили Митька с Андрейкой.

– Конечно, – одобрила мать. – Вы, как мужчины, почистите всё за Лыской и Мотькой, а то те явятся с выгула, а там и встать негде. Потом можете играть.

– Ура! – радостно закричали мальчики и побежали к выходу.

Славная вышла кукла, – глазки синими бусинками смотрели прямо на Дарёнку, круглый пришитый носик и улыбка из красной пришитой тесьмы делали славным личико куклы. И одежку сшили ей, как настоящей девочке. Радости Дарёнки не было края. Она то и дело прижимала ее крепко к груди, а то отставляя на вытянутые руки любовалась ею.

– Как назовешь ее? – спросила Клава.

– Мою, Леночкой зовут, – сказала Лиза.

– А мою Олечкой, – прощебетала Маняша.

Дарёнка села на свой сундук и стала думать.

– Ну чего так долго думаешь? – спросила Лиза.

– Она мне сама скажет, как ее зовут. Тогда и я вам скажу, – ответила Дарёнка.

– Куклы не говорят, – спорила Маняша.

– Говорят, – твердо стояла на своем Дарёнка. И тут она, поднеся к уху голову куклы, спросила. – Как тебя зовут? Как? Она мне сказала, что ее зовут – Радость.

– Такого имени не бывает, – завопили девочки.

– А вот и бывает, – ответила Дарёнка и прижала куклу к груди. – Радость ты моя.

Клавдия сидела и довольно наблюдала за спором девочек.

***

Ночью у Маняши поднялся жар. Она металась в бреду по постели.

– Мама, мама. Маняши опять плохо, – трясла за плечо мать Лиза.

Клавдия соскочила и побежала к дочери. Ощупав ее руками, побежала за полотенцем.

– Не трожь ее! – кричала Дарёнка кому-то в темноте. – Уходи прочь из этого дома!

Она отпрянула назад, как будто, этот кто-то хотел на нее напасть.

– Ах, так! – скинув свою постель на пол, Дарёнка открыла сундук. Какое-то время она что-то искала, затем выпрямилась, держа в одной руке икону Богородицы, в другой большой медный крест.

– Дарёнка, с кем ты разговариваешь? – спросила на бегу Клавдия.

Та, никого не слушая подбежала к метавшейся Маняше. Одним глазком глянула, как Клавдия обтирает мокрым холодным полотенцем лицо дочери, она развернулась к ним спиной и вытянула перед собой икону и крест.

– Мать Пресвятая Богородица, защити рабу твою Марию, не дай «белой» забрать ее с собой. Крест животворящий отгони прочь утробу ее ненасытную.

Что-то невидимое, по-видимому, металось в ярости, потому что Дарёнка то и дело маячила и выставляла вперед перед кем-то икону и крест.

– Андрейка, неси уголёк! – скомандовала она. – Живо!

Тот, как ошпаренный соскочил с печи и стал рыться в золе. Найдя большой конец обугленной палки, протянул Дарёнке.

Клавдия глядела на эту маленькую девочку и понимала, что та изо всех сил старалась помочь и поэтому не мешала, даже если бы это всё было плодом ее фантазии.

Дарёнка очертила углем круг вокруг кровати девочек, и отдышавшись, снова пошла в бой. На этот раз, она гнала нечто к выходу. Подойдя к двери, перекрестив её и отворив плотно захлопнула. Облегченно выдохнув, – Дарёнка вслух благодарила Деву Марию и животворящий крест за спасение Маняши.

Отдав силы для защиты от не прошеного гостя, Дарёнка тут же валится на лавку у печи.

– Лиза, – позвала она девочку ослабевшим голосом. – Возьми Радость мою и положи к Маняши.

Та послушно помчалась за куклой Дарёнки.

– Нет, погоди, я сама, – она тяжело поднялась и направилась в сторону сундука. Было видно, как превозмогая усталость, она еле передвигала ногами.

– Дарёнка, что с тобой, девочка моя? – спросила Клавдия Дарёнку.

Та, что-то прошептала в тряпичную голову куклы.

– Теперь всё будет хорошо, – ответила она вложив куклу в руки Маняши. – Радость моя ей поможет. Круг до завтра не стирать, он защитит, не пропустит ни одно зло.

– Что за зло ты выгоняла? – спросила ее Клавдия.

– За ней приходила белая женщина. Та, что приходит за душами. Теперь не бойтесь, она больше не придет, к утру Маняша будет, как новенькая. Ложитесь все спать. Знаю тётенька, что ты всё равно не ляжешь, значит, сиди здесь. Ты зачем икону и крест в сундук спрятала?

– Так ведь мы люди Советские. Бога говорят, нет. Это от родителей моих осталось, как память берегу.

– Есть Бог! – утвердительно сказала Даренка. – Есть! Уверуй, легче жить станет. Помощь будет. А икону в красный угол повесь. Защищать дом твой будет, детей малых.

Клавдия, молча, слушала Дарёнку, дивясь взрослым речам этой девочки.

Дарёнка подошла к сундуку и попыталась закинуть постель, скинутую на пол, но у нее, ничего не выходило. Клавдия подскочила к ней.

– Дарёнка, что с тобой? Тебе плохо?

Она аккуратно отодвинула девочку в сторону и стала сама стелить. Когда церемония была окончена, она ощупала лоб Дарёнки.

– Да ты вся горишь. Лиза мочи полотенце, неси сюда.

– Не надо тётенька, – отодвинув от себя руку Клавдии, сказала Дарёнка. – Не надо. Сейчас лягу, и всё восстановится, ты не переживай тетенька, – Дарёнка погладила руку Клавдии. У той выступили слёзы.

– Девочка моя, да как, же так? Что же это за ночь такая?

Она помогла ей лечь, и пошла к Маняши. Та уже спокойно и ровно дышала, жара не было. Клавдия села на лавку у стола. Так она сидела до тех пор, пока голова сама склонилась на сложенные руки.

В кратком сне, она видела своего Егора. Он шел мимо нее в разодранной военной форме, прихрамывая. Поравнявшись с её лицом он повернулся к ней и произнес: «Береги детей Клава, храни Дарёнку!»

Она то и дело просыпалась, прислушивалась к дыханию ребят и снова проваливалась в небытие. А Егор всё шел и шел мимо нее.

Утром открыв глаза, она увидела плескающуюся в корзине рыбу. Митька и Андрейка о чем-то оживленно разговаривали во дворе. Дверь открылась и вошла Дарёнка с полным ведром молока.

– Я выпустила Лыску на траву, – сказала она, пыжась, ставя ведро на лавку.

– Это, что наша Лыска столько молока дала? – удивилась Клавдия.

– Да. Хорошая корова. Я Мотьки маленько отлила, а то совсем порась исхудал.

– Чудно, право чудно. Она молока-то давала еле кружка каждому набиралась.

Дарёнка стояла и улыбалась.

– Теперь тётенька, всегда полное будет.

– Ты аль заговоры, какие знаешь? – спросила Клавдия.

– Ой, мамка, – заговорил Андрейка, войдя в дом. – Мы сейчас с Митькой такую фильму смотрели. Услышали из сарая звуки и туда, в сеннике дырка есть, так мы всё оттуда и видели. Там наша дурочка… – он споткнулся от строгого взгляда матери, но продолжил. – она с кем-то опять разговаривала. Что ж ты, говорит, за хозяйством не следишь, корову и порася совсем запустил. Али выгнать да замену тебе найти? Во, даёт! – присвистнул Андрейка.

Дарёнка забралась на свой сундук и, улыбаясь, слушала.

– Она еще Лыску гладила и что-то ей непонятное прям в ухо говорила, – продолжил Митька. – А Мотька, так вообще, как собака к ней лип и хвостом своим крутил, похрюкивал ласково так. Мы их такими никогда не видели. Долго она говорила непонятно с кем. Потом подоила сама Лыску и Мотьке молока ливанула.

Клавдия повернулась к Дарёнке, та ответила на вопросительный взгляд тётеньки.

– Домовой уж больно ленивый попался вам, лежебока и спать горазд, пока спит, ведьма-то всё молоко за ночь и сдаивает, да на Мотьке прокатиться успевает, вот они и захляли бедные. Ну, я и поговорила с ним по душам, как знаю.

– Да откуда же дар тебе такой дан? – спросила Клавдия.

– Не знаю, – пожала плечами Дарёнка. – От Отца и Матери видать.

– Да, кстати надо к председателю зайти узнать, может уже нашли твоих кого.

Дарёнка молча, отвернулась к окну, будто и не слышала вовсе слова Клавдии.

***

День был теплым. Все женщины шли в поле срывать соцветия табака, чтобы он рос выше и шире в листе. Поравнявшись с Клавдией, одна из них заговорила:

– Клав, а Клав, ты, где такую девчонку нашла? Больная она кажется, потому-то и в лес без спросу ушла и потерялась. Иду давича на работу, а она бегает по вашему огороду радостная такая, а тут вдруг танцевать, вокруг кустов пошла, да песни чудные петь. Не потоптала ли тебе огород-то?

– Чего мелешь Зойка? Работай, давай, да в свой огород гляди. Нормальная она, просто расстроена немного, знамо дело родителей терять. Может, найдутся скоро. Уже считай месяц, ищут. А девчонка она добрая, умная, жаловаться мне не на что. Ух, бабы, вам только языком трепать.

Допоздна задержала работа Клавдию. Дома она тихонько присела отдохнуть, гудели ноги и спина, да управу затем справить. Дети весело играли во дворе и не заметили, как она зашла в дом. Вздремнув сидя с вытянутыми ногами и откинутой головой к стене, она резко встала.

– Ну всё, отдохнула, пора за дела браться, – и шагнула во двор.

Все дети, кроме Дарёнки играли в салки. Дарёнка сидела, прижав руками к себе колени. Из под них она грустно смотрела на ребят, которые бегали рядом, то и дело, задевая ее и зовя играть.

– Девочка моя, ты не заболела? – спросила ее Клавдия. И тут куча ребят повисло на ней, крича, – мама пришла!

– Нет, тётенька. Мне грустно что-то. Так сильно грустно, тоскливо.

Клавдия, поцеловав каждого в макушку, обняла Дарёнку.

– По дому тоскуешь? Я понимаю.

Дарёнка молчала. Весь вечер грусть не отходила от нее. Она, молча, бродила по дому, потом по огороду, заглянула к Лыске и Мотьке. Всё это походило на прощание с дорогими сердцу вещами.

***

Обеспокоенной ушла Клавдия в следующий день на поле.

– Ты чего? – спросила везде сующая нос Зойка. – Случилось что?

– Да, Дарёнка, что-то загрустила, даже есть перестала, играть с ребятами, а ведь такая заводила была.

– Ничего, проголодается, нарубается и снова будет веселая.

– Да нет, что-то не то… – и уткнувшись в табак, молча, стала обрабатывать его.

– Девчата, – услышала она голос председателя. – Девчата, где Клавдия? Она мне срочно нужна.

– Да вон она, – показала рукой в ее сторону молодая женщина. – Клав! – заорала она во весь голос. – Клав, председатель кличет тебя.

По дороге Клавдия от председателя узнала, что приехала комиссия из города, забрать Дарёнку в приют, так как ни родственников, ни родителей ее не нашли. Фотограф, что обещал на память сделать фотографию и подарить Клавдии, своё слово выполнил. Он лично, через председателя передал фотографию.

– На вот держи, – сунул председатель в руки карточку. – Хороший парень, слово своё держит.

Клавдия, заглянув в карточку, сунула её во внутренний карман куртки.

– Но-о-о… – понукая лошадь, гнал председатель. – Давай двигай живее, совсем кляча, бегать разучилась.

Клавдия сидела рядом с ним на встроенной в телегу лавочке и крепко держалась за ее края.

Подъехав к дому, она увидела, как милиционер, одна строго одетая женщина и двое мужчин ждали их сидя в легковой черной машине. Увидев их, они тут же вылезли. Дети выставились в открытые настежь окна и с интересом наблюдали за процессией.

– Здравствуйте Клавдия Степановна, мы за Дарьей, вот постановление, – протягивая бумагу, говорила женщина. – Мы из комитета по безнадзорности. Ведите девочку, нам уже надо к вечеру быть в городе.

– Проходите, – растерянно предложила им Клавдия. И они вошли во двор. Ребята гурьбой выбежали из дома, все, кроме Дарёнки.

Клавдия вошла в дом, женщина последовала за ней. Дарёнка сидела на своем сундуке, крепко прижимая куклу.

– Тётенька, я не хочу, не отдавай меня, – жалобно протянула Дарёнка. – Можно я останусь с тобой?

– Нет, девочка, – отрезала резко женщина. – Не положено. Уже и бумаги на тебя составлены и постановление. Бери свои вещи, и пойдем со мной. Ты уже большая, должна правильно всё понимать, – выступление у нее получилось, как на партсобрании.

– Я буду к тебе приезжать, – пообещала Клавдия. – Давай пока попрощаемся.

Она подошла к Дарёнке, села рядом и обняла ее, целуя ее маленькую головку. Слёзы сами лились из глаз Клавдии. От нее сейчас отрывали кусочек души, в которой место заняла, эта маленькая необычная девочка. Дарёнка тоже вцепилась своими ручками в Клавдию и тоже плача целовала ее на прощанье.

– Ну, всё, хватит. Пора уже ехать, – скомандовала женщина.

Дарёнка и Клавдия встали и молча, поплелись к выходу. Во дворе уже кроме комиссии, собралось множество любопытных глаз.

Дарёнка подошла к Маняши, обняла ее и сунула ей в руки свою куклу.

– Держи Маняша мою Радость, пусть она всегда будет с тобой, помни меня. И ты Лиза, – и она обняла Лизу, затем подошла к Митьки с Андрейкой и обняла их тоже. Все стояли одной кучкой.

– Можно я попрощаюсь с Лыской и Мотькой?

– Кто это? – спросила женщина.

– Наша корова и поросенок, она с ними очень подружилась. Разрешите, – попросила Клавдия.

– Ладно, иди, да давай не долго, а то итак затянули с проводами.

Дарёнка улыбнулась ей и сказала:

– Спасибо. И вам тётенька и ребятам спасибо. Хорошо мне у вас тут было, век бы не уходила. – И она двинула в сторону сарая. Все провожали ее взглядом, пока она не зашла вовнутрь. Через какое-то время из дверей сарая вышел большой пушистый серый кот, на которого никто не обратил внимания кроме Клавдии. Она, молча, проследила его маршрут, и что-то знакомое показалось в его поведении. Он дошёл до Маняши и стал ластиться к ней, то и дело, поглаживая свои бока, о ее ноги.

– Киса, – обрадовалась Маняша. – Лиза, смотри киска. Я нравлюсь ей.

И она стала гладить кота, тот от удовольствия прогибая спинку, мурлыкал.

Лиза подошла к матери и дернула за рукав:

– Мам, смотри, чей-то кот.

– Наш это кот, – ответила Клавдия. – Наш!

Лиза довольная побежала к ребятам. Те по очереди ласкали и брали на руки кота.

– Что она так долго? – спросила женщина. – Неужели прощаться с коровой надо целый час? Приведите ее сюда, – попросила она Клавдию. – Я одета не по форме, могу свой рабочий костюм испортить.

Клавдия с замиранием сердца вошла в сарай. И тут же вышла.

– Ее там нет, – растерянно развела она руки.

– Как нет? Мы все стоим рядом. Она не могла выйти, не замечено. У вас, что в стенах дыры? – возмущалась женщина.

– Нет. Как можно. Скоту тоже тепло надо, как и людям, – ответила Клавдия.

– Проверьте, – скомандовала она мужчинам. Милиционер побежал следом.

В сарае кроме коровы и поросенка, никого не было. Обшарив все углы, даже перевороша небольшой кусок травы, они вышли ни с чем. Начались поиски. Искали в доме, во дворе, в огороде. Подключились к поиску и местные, но тщетно – Дарёнки нигде не было. Трое суток пришлось пробыть комиссии и организовать поиск девочки. Не найдя ее, они уехали ни с чем.

– Как в воду канула, – разводил руками председатель. – Во дела! – чесал он себе макушку, держа в этой же руке свою старую поношенную кепку.

***

Прошло долгих восемь лет.

Митька с Андрейкой возмужали, теперь всё хозяйство было на их плечах. За эти годы они обзавелись курами, овцами и лошадью, которая была самым главным помощником в семье.

Лиза расцвела, стала красивой девушкой с длинными русыми косами, на которую заглядывались парни.

Все они уже работали в колхозе. Митька с Андрейкой на тракторах, Лиза с Клавдией на ферме телятницами. Маняше было уже 11 лет, днем она была в школе, а вечерами помогала матери кормить на ферме телят.

Осень была в этот год тёплой и ласковой. Маняшу вернувшись со школы, первым делом встречал, тот самый лохматый серый кот. Затем в доме мать садила, ее и Лизу обедать и после этого, собрав сумку с обедом, отправляла их в поле к братьям.

Сегодня Маняшу кот не встретил. Первый раз за всё время, что он жил с ними. Она стала искать и звать его, но он не откликался.

– Лиза, ты Ваську не видела? – спрашивала она у сестры.

– Да лазит, поди, где-нибудь, – отвечала та, ставя чашки на стол.

Маняша закапризничала:

– Нет, он пропал. Он первый раз меня со школы не встретил. Понимаешь?

– Придёт, куда он денется.

– Васька, Васька, – звала его Маняша, заглядывая под кровать, лавки, потом бессильно рухнув на стул, сделала вывод. – Нет, Лиза, больше мы его не увидим. Ушел он.

– Куда интересно?

– Не знаю. Сон мне сегодня приснился. Подошел Васька ко мне и говорит человеческим голосом, – прощай Маняша, гостей встречай… Каких гостей? У нас и нет никого. Я так плакала, плакала, а он мне лапкой слёзы вытирал. И голос у него был знакомый – Дарёнкин голос.

– Ну, ты выдумщица. Разве ты можешь помнить голос-то ее, тебе всего три года было.

– А вот и помню. Ушел мой котик, совсем ушел, – и она горько расплакалась.

– Ну, Маняша, успокойся. Давай я тебе у соседей котеночка спрошу. У них Маруська котят принесла. Все красивые, пушистые. Уже сами едят, вот и будет забава тебе. А хочешь, вместе к ним сходим?

– Я подожду немного, может Васенька мой вернется. А нет, тогда и сходим.

– Вот и молодец, красавица ты моя, сестричка моя ненаглядная, – она вытирала пальчиками стекающие по щекам слезы Маняши.

Клавдия вернулась в дом с огорода, с полным подолом овощей. Вывалив их в большой таз, спросила.

– Что за потоп? Почему слезы?

– Васька пропал, – отвечала Лиза.

– Ушел Васька, больше не вернется, – и Маняша опять громко заплакала.

Клавдия, погоревав, предложила девочкам садиться за стол:

– Давайте, обед стынет. Митька с Андрейкой проголодались уж.

Увидев из далека трактор Митьки, они прямиком пошли к нему. Пока шли, Андрейка на своем тракторе уже подъезжал к брату. Расположились они на небольшом островке из трех больших красивых берез. Сестры расстелили скатерть и разложили обед.

– Ну, чего кислая? – потрепал по макушке Маняшу Митька.

– Кот исчез, – ответила за нее Лиза.

Ребят тоже тронуло такое известие. Кот считался членом их семьи. Они долго обсуждали это, пока Лиза с Маняшей не стали убирать скромное убранство полевого стола.

Они увидели как из далека к ним пылил на большой скорости другой трактор. Поравнявшись, встал, как вкопанный. Из него выглянул черноволосый молодой тракторист.

– Вы тут сидите, а к вам какой-то хромой мужик с чемоданчиком пришел. Теть Клавы, видать, дома нет, раз он сидит там у вас на завалинке. Всё гад обшарил. Бегите домой разберитесь.

– Что за мужик? – забеспокоились братья.

– А я знаю? Это Зойка мне натрепала. Все уши прожужжала, пока обед лопал. Уже, поди, до теть Клавы побежала. Малахольная.

– Вот тебе и котик, гостей встречай, говорит, – вспомнила Лиза.

– Залезай Лиза к Андрейке, а ты Маняша ко мне в трактор. Поехали! – кричал Митька.

Подъезжая к дому, они и впрямь увидели сидящего мужчину. Заглушив трактора, парни двинулись к нему.

– Ты чей таков будешь? К нам, что ли? – растеряно начал Митька.

Мужчина выпрямился, нервно одернул фуфайку и поправил на голове шапку. Вдоль его щеки красовался толстый рубец, седые волосы выглядывали из под шапки, но морщин на лице было не много. Он впился в Митьку глазами, затем взглядом обошел всех.

– Митька, ты? – вдруг выдавил он.

– Я, – твердо ответил тот.

– Сынок, – и он потянул его к себе, чтобы обнять. – Ты не узнаешь меня? Папка я твой.

– Убили папку-то, – встряла Лиза. – Похоронка в 44-м пришла на него.

– Лиза? Девочка моя, какая же ты взрослая стала. Красавица. Андрейка? Маняша? Живой я, живой. В плен попал, а после войны сразу в лагерь отправили на шесть лет за это.

И тут до всех дошло, что перед ними стоял их отец. Всей кучей они навалились на него. Обнимали, целовали, плакали. Затем повели в дом.

– А мама-то, где?

– Ой, Лиза давай дуй за мамкой. Она на телятнике, – спохватились ребята.

Тут дверь открылась и вбежала Клавдия. Несколько мгновений и она уже в объятиях мужа.

– Егор, Егорушка. Ай, да Дарёнка, правду сказала.

– Кто это? Дарёнка? – спросил он.

– А ты не знаешь? – спросила Клавдия.

– Нет. Кто? Откуда мне знать-то?

– Всё расскажу. Потом всё расскажу. Голодный небось? Садись, пообедай, да о себе расскажи.

Долго Егор рассказывал детям и жене о выпавшей на его голову доле, вплоть до того момента, как увидел их всех.

– Радость-то, какая! К председателю схожу, выходной выпрошу, да встретим тебя, как у русских полагается. А там определятся, будешь. Заживем!

Через неделю, когда стихла радостная лихорадка и началась спокойная будничная жизнь, Егор спросил у жены:

– Ну, теперь ты, милая расскажи, как вы тут без меня жили.

Клавдия начала с того момента, как ушел он в 42-м году до момента, когда она в лесу нашла Дарёнку. Затем всё о чудесной девочке и о том, как она пропала, а появился кот, затем, как пропал кот, а появился он, Егор.

– Да, чудно вы тут жили, а я даже молиться стал. Да. За вас. Чтобы вы тут без меня с голоду не померли, да меня дождались. Дошла, значит, молитва… Девочка вот только чудная, таких-то и не бывает.

– Я тебе сейчас ее карточку покажу, – вспомнила вдруг Клавдия. – Мне фотограф подарил в память о ней.

Она долго рылась в комоде.

– Вот, нашла, – и протянула ее мужу.

– Это она? – удивился Егор.

– Да, да, это наша Дарёнка.

– Да, чудная девочка, я сам таких никогда не видывал. Как можно без лица обходиться? Ни глаз тебе, ни носа, ни рта.

– А ну дай. Чего ты там мелешь Егор?

На фотографии стояла маленькая девочка. Каждая чёрточка ее одежды, складочка, рисуночки были чётко видны, а лицо размыто так, что казалось сплошным однородным светлым пятном.

Клавдия села, тяжело выдохнув.

– Божья дарёнка была, Божья! По молитве твоей Егорушка.