Текст книги "Корни правы. Сборник стихов"

Корни правы
Сборник стихов
Светлана Севрикова

Родным и близким посвящается.

© Светлана Севрикова, 2017

ISBN 978-5-4485-0134-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё есть

 
Учись довольствоваться малым.
Снежинкой, каплями дождя,
Клочком пушистого тумана,
Надеждой верящих в тебя.
 
 
Минутным счастьем и покоем,
Хлебам насущным («даждь нам днесь»),
И всем, чего ты не достоин,
Но у тебя всё это есть.
 

2017

Это вовсе не стихи

Это вовсе не стихи. И не буквы, и не строчки.

Это просто из меня вдруг посыпался песок.

Продолбило сердце брешь в деревянной оболочке,

Загудели небеса, как гигантский пылесос.

Это вовсе не стихи. Это щепки, это щебень

Пух да перья, пепел, прах и бумажная зола.

Заискрившаяся пыль, улетающая в небо.

Это вовсе не слова… Это то, чем я была.

Это то, за что меня, может быть, любили люди.

Это всё, чем я могу расплатиться за приют

В ваших солнечных сердцах,

светлых мыслях, трудных судьбах…

Это вовсе не стихи… Это то, зачем живут.

2017

Корни правы

 
Над землёю – листопад.
Листочёт и листовержец…
С детства я мечтал  летать.
Черенок – почти не держит.
 
 
Ветер резок, ветер – крут.
Крон короны рвутся в клочья!
Почему мне  корни врут
о привязанности к почве?
 
 
Я готов лететь на свет
мне наснившейся вселенной.
Усыхающая ветвь,
дай на взлёт благословенье!
 
 
Мне с единственным крылом -
меж землёй и небом – место.
А срастись с твоим стволом
не сумею, хоть ты тресни!
 
 
Листописец! Листовед!
Мы с ним запросто поладим!
С детства я мечтал взлететь
над меня взрастившим садом.
 
 
Вот она какая, жизнь!
Под крылом – цветы и травы!!!
Отчего ж не вверх, а вниз?
Неужели корни правы?!
 

2009

Начало романа

 
Жизнь это книга. И вот вам начало романа:
Маленький домик за тысячу вёрст от Москвы….
В сенях – корова. А в комнате – фортепиано,
Старый диван и набитые хламом шкафы.
 
 
Хлам – это детские платья, колготки и майки.
Девочке скоро пятнадцать. Они ей малы.
Стыдно надеть, а выбрасывать всё-таки жалко…
Пустим на тряпки, которыми моют полы.
 
 
Девочка выросла. Только коленки – в зелёнке.
Губы в шелковичном соке, и слёзки в глазах…
Из-за того, что никак ей не купят варёнки.
А без варёнок на танцы, конечно, нельзя…
 
 
Туфли, лосины, носочки… На эти обновы
Тратится чуть ли не всё, что приносит отец…
Мальчики просятся в гости… Но в сенях – корова…
Мама не пустит. Давай поцелуемся здесь…
 
 
Скоро экзамен. Учёбу совсем запустила…
Красит ресницы, и поздно приходит домой…
Пьяная вдрызг… И расстроена. Как пианино…
Он её бросил и начал встречаться с другой…
 
 
Стала хамить. Перестала ходить на уроки…
Что с нею будет? Совсем не готовится в вуз…
Планы на жизнь? Как-нибудь помириться с Серёгой…
Всё остальное решится когда помирюсь…
 
 
Стоит ли жить, если мир тебя – не понимает!!!
Бальное платье заказано на выпускной…
В сенях – корова… А в комнате – кто-то играет,
И угрожает сквозь слёзы Серёге Москвой…
 
 
Куплен билет. И она уезжает… Сквозь слёзы…
Лишь бы куда-нибудь, лишь бы за тысячу вёрст…
Только бы громче чем сердце стучали колёса…
Только бы звёзд стало больше, чем пролитых слёз…
 
 
Сердце, разбитое в первом абзаце романа…
Слёзы, размывшие контуры первой главы.
Случай из жизни, нанёсший смертельную рану
Дому, который за тысячу вёрст от Москвы.
 

2016

Проба пера

Детство

 
Натянуло фуражку в горошек,
Колупнуло веснушчатый нос,
И в огромных блестящих галошах
Побрело по аллее берёз.
 
 
Я его догнала, обласкала,
Попросила зачем-то: прости!
А оно мне сердито сказало:
– Кушай манку и дальше расти!
 
 
И румяною липкой ладошкой
Оттолкнуло мой жалкий привет.
Как смешно! Одинокая крошка
Отбирает зелёный билет.
 
 
Мой чумазый лохматый ребёнок
Уходил не прощаясь, а так…
За берёзами – тонкие ёлки,
Невозвратного прошлого знак.
 
 
Пахло горькой печёной картошкой,
Обгоревшей на летнем костре.
Где-то бродит фуражка в горошек
На такой повзрослевшей земле…
 

1990

Кильтечия

 
По сельским свалкам, задыхаясь,
Отравлена, больна, ничья
Ползёт, в камыш, в траву вжимаясь,
Моя река – Кильтечия.
 
 
Её вода горька как слёзы,
Немой, стихающий упрёк.
В ней – запах тины и навоза.
И  подыхающий малёк.
 
 
К её воде склонились ивы,
Как детки к матушке своей, -
Водой хрустальной их поила,
И в мире нет реки родней.
 
 
Из камышей утята крячут,
Они запутались в грязи.
Река бессильно, горько плачет,
Почуяв гибель впереди.
 
 
Грязь. Седина. Пески. Пустыня.
Земля безречна и ничья.
Все реки и моря больные
Как ты, моя Кильтечия.
 

1989

Короткие стишки

 
Белою кувшинкой коронована
Речка у подножия села.
Летом – зацелована коровами,
А зимой от инея бела.
 
 
Потрясая огненною гривою
Моется в ней майская гроза.
И блестят из-за кустов игривые
Тёрна черноокие глаза.
 

 
Выпуча глазища до макушки,
Лапками болото вороша,
Лаяла сердитая лягушка
На высокий стебель камыша.
 

 
Листья жрёт
В поте лица
Злой урод, —
Гусеница!
 

 
Гордилось пугало нарядами:
Не птиц пугаю, небо радую!
 

 
Лесом, полем, весью,
Испокон и присно
Бёг ручей-повеса,
Искренний, искристый.
 
 
Странствующий рыцарь
В золочённых латах
Пил его водицу,
И бедняк в заплатах.
 

1990

 
Мне свою судьбу не переспорить,
В гавани твоей не стать на якорь.
Бросила, смеясь, монету морю,
Обещала в поезде не плакать.
 
 
До свиданья, мой приморский город!
Я к тебе вернусь однажды летом…
Волны воют вслед: Mеmento mori!
Решкой ли, орлом на дне монета?!
 

2005

Выпускной

 
Знаешь, эта ночь – начало лета.
Как куранты, ухнула сова.
Уличные резкие слова.
Дым дешёвой горькой сигареты.
Шёпот листьев.
Хохот пацанов.
Визг девчат.
Собачий лай – что эхо!
Голосом взволнованного эльфа
гитарист, красивый пустослов,
распевает глупые куплеты.
Слушать – скучно!
Не расслышать – жаль…
Но уже расслышала душа:
В этой ночи главное – не это…
 

1991

 
Позади десять лет суеты,
В чемодан упакованы вещи.
Здесь останется школа и ты.
Новый мир мне судьбою обещан.
 
 
Ухожу в города, навсегда.
Вы не поняли, что я царевна! —
Может быть, в этом наша беда,
Мой любимый и моя деревня.
 
 
Я рыдала всю ночь напролёт,
Ну а вы умирали от смеха.
И не знаю я, что меня ждёт,
Но уверена: надо уехать!
 

1991

 
Одно прошу у небеси:
Минувшим счастьем не беси!!!
 

1991

 
А может, мы ещё вернёмся
На ту скамейку у ворот,
И в синий вечер окунёмся,
Как пчёлы в мёд…
 
 
Весёлый смех рекой польётся
Сквозь разлучавший нас туман,
И звонкой песней отзовётся
Любимый Женька-хулиган.
 
 
Ночная бабочка взовьётся
Над жарким пламенем костра.
Забудем до восхода солнца,
Что по домам давно пора.
 
 
Попробуй, к прошлому притронься,
Теперь, спустя так много лет!
А, может, мы туда вернёмся?
А, может, да? А, может, нет?
 

1993

Провинциалка

 
В твоїх очах – московськi зорi…
В твоїй усмiшцi – темний сум.
Тобi, напевне, сниться море,
I вiтра обережний шум.
I бiлоснiжний цвiт каштанiв.
Легкої сукнi бiлий щем
Червоний лагiдний свiтанок
I степ, напоений дощем.
 
 
Не буде пусто святе мiсце.
Не стане мертвим Третiй Рим.
Навiк розлучена с дитинством
Ти станеш рiдною чужим.
Тобi дадуть росiйський паспорт -
Воронi бiлiй в зграї стан.
Малесенький шматочок щастя —
Убога латка на сто ран.
 
 
А роки нагнiтають смуту,
А серце памятае все.
I по ночам ти будеш чути
Печаль українських пiсень.
I бачить божевiльний танок
Нiмф яблуневого садка.
У час травневого серпанка…
Що смерк на вiчнiї вiка.
 

2003

 
Я иду, топчу Москву ногами
Полными, крестьянскими, тяжёлыми.
Мне грозят троллейбусы рогами,
Фарами подмигивают жёлтыми.
На меня ларьки, витрины выпуча,
Загляделись, как на чудо божие.
Думают: как выпрыгну, как выскочу,
да как вездеход – по бездорожию!
Думают: живучая, могучая,
И не лезут к женщине, трусливые.
Ну а я – девчонка невезучая,
Да и баба-дура несчастливая.
Я вообще с Украины, приезжая.
Поторгую, суму скину полную
С луком, салом, мёдом да орехами.
Поменяю деньги на купоны я…
В поезде – сердитая и пьяная
Потираю ноги-руки, ойкаю.
Что ж вы натворили, окаянные
Черти! Что вы делаете с Зойкою!
 

1993

 
Ты прекрасна, провинциалка!
Ты – царица, колхозника дочь!
…Завлекает цветеньем фиалок
Золотая московская ночь.
 
 
Наряжаешься. Блузка-ветрило
Так прозрачна, но так не к лицу....
Ты с акцентом заговорила.
Улыбнулась в толпе подлецу…
 
 
А навстречу… король бубновый!
От смущения – сердце в дрожь.
Но коня на скаку остановишь,
И в горящую избу – войдёшь…
 
 
Обокрала тебя гадалка.
Тушь размазал плаксивый дождь.
Ты прекрасна, провинциалка!
Ты – царица, колхозника дочь!
 

1992

 
Я кормлю голубей, обреченных на зиму.
Птицы падают с неба, друг друга коря.
Будет дарвински просто: насытится сильный,
Ну а тем, кто слабей – не прожить декабря.
 
 
Я стараюсь по-божески быть справедливой,
Но природа решает сама за своих.
Слабых бьют, и они улетают пугливо.
И у них – как у нас.
И у нас – как у них…
 

1992

 
Все, как прежде – чай, бананы, сайра,
тишины задумчивый молчок.
Дом сгорел, успел спасти пожарный
только фотографии клочок.
 
 
Погорелец, ставший новосёлом,
выставил на письменном столе
рамочку с картинкою спасенной —
словно рай построил на земле.
 
 
В новом доме все ему чужое —
словно круг – смыкаются углы.
Он пьянеет даже от боржоми,
нету тяжелее головы.
 
 
Даже сны, как новые обои,
хочется свернуть в тугой рулон.
Только в эту рамочку, с любовью,
сквозь слезу заглядывает он.
 

2002

 
Поезд твой – то в гору, то со склона…
За окном – то дебри, то поля…
Есть ли тот, кто скажет: «Будь как дома»…
Тот, кому ты скажешь: «Вот и я!»?
Если ждёт – сумеет ли дождаться…
Если встретит – как его узнать.
Да и как он может догадаться,
что ему тогда тебе сказать?
 

2004

Земля

 
Есть на свете земля такая,
Где цветы до самых небес.
Драгоценный там каждый камень,
Плодородны поля чудес.
 
 
Есть на свете земля-колдунья.
По воде там пройти – пустяк!
А желания ночью лунной
Исполняются просто так.
 
 
Есть на свете земля-теплица.
Ни врагов там, ни подлецов.
Есть земля, которая снится, —
Дорогая земля отцов.
 
 
Есть на свете земля – спасенье!
Я спешила туда года.
А потом я нашла ту землю.
Меня встретили холода.
 
 
Вот земля, о которой пела.
О которой людям чужим
Говорила всё, что хотела.
Сердце, тот ли край?! Докажи!
 
 
И не ждали меня туземцы.
И цветы поникли в пыли.
Есть земля, где осталось детство…
Нет на свете такой земли!
 

1998

Дом продаётся

…Где те липы, под которыми протекло моё детство? Нет тех лип.

Н. Помяловский

 
Серый асфальт растирают шершавые шины.
Светят подсолнухов солнца. А небо как лён.
Опережая бегущую в дали машину
Стриж на бегу пилигриму отвесил поклон.
Что впереди? Впереди – все простившее детство
Ждет у ворот, перепачкав живот бузиной…
Словно инфанта – своё принимаю наследство —
Райский шалашик и дворик, поросший травой.
Маленький замок. Кирпичный мой карточный домик.
Русская печка и полный чердак голубей.
Прялка бабульки – уставший бездельничать гномик —
Рук не видал бесполезней десницы моей…
В сенях – хозяюшка-ласточка кормит пичужек, —
В эту весну их стареющий кот пощадил…
Вечером надо собрать деревенских подружек,
Как царь-девицы, в светлице гурьбой посидим…
Будем, как в юности, семечки весело лущить,
Чай попивать, хохотать как в апреле капель…
Станут ресницы черней, шелковистей и гуще…
Жалко, что это последний наш юный апрель.
Вот бы нам снова в соседского парня влюбиться,
Девичью драку затеять, как кошки визжать!
Девочки! Даже не верится… Скоро мне тридцать…
…Кстати… Я больше не буду сюда приезжать.
Дом продаётся… От чая отчаянно пьяна
Сяду, сыграю жестокий как правда романс:
Завтра увозят печальное фортепиано…
Сдвинут диван и свернут этот старый палас…
Девочки… Кто тут гадает… Раскиньте мне карты…
Что ожидает меня через тысячу лет?
Что мне готовит моё долгожданное завтра?
Вправду ли этот закат обещает рассвет?
 

2003

Иная мера

 
Считала дни. Скопились годы.
Прошло пятнадцать долгих лет…
Наш дом на улице Свободы
Купил за доллары сосед.
 
 
И я как будто привыкаю
Считать чужим родимый дом…
И мне уже дороже камень,
Засаженный цветами холм…
 
 
И я как будто принимаю
Закон земного бытия —
Не столько верю, сколько знаю,
Что как-нибудь потом и я…
 
 
И мне уже не странно верить,
В то, что сведёт меня с ума.
Иной, глобальной мерой мерю
Свой путь от дома до холма.
 

2005

Колпак

 
Этажи, этажи, этажи…
Не такая как та эта жизнь!
Не хватает для счастья звена:
Под окном не цветёт бузина!
 

2000

 
С небом – что-то не так. Нахлобучено, словно колпак,
на холодную голову города. И не найдёшь
ни единой звезды, ни на грудь, ни на лоб, ни на флаг.
Как ты думаешь, кто я теперь? Человек или вошь?
 
 
Дети, дерево, дом… Оставляю следы на снегу…
Это повод для гордости? Если действительно так, —
попрошу объяснить, почему же тогда я могу
жить, не жалуясь Богу на этот дурацкий колпак?
 
 
Жить… Чего-то жевать и проглатывать. Плакать и петь…
Слушать лязг на Садовой и рёв на загруженной МКАД…
Человек бы – погиб, две недели не видя рассвет,
И убил бы того, кто не любит смотреть на закат.
 
 
Он бы плакал, метался, и дико кричал от тоски
Под куском монолитного воздуха над головой…
Я – спокойна как ты, изучающий эти стихи.
Нам плевать на колпак. Как ты думаешь, кто мы с тобой?
 

2012

 
Вот и осень. Желтеют листья.
Снова хочется ближе к близким.
Чтобы печь нагревала стены,
В сенях пахло золой и сеном.
Чтобы ветер гудел в трубу:
– Му-у – у-у!
Там меня заставят покушать,
И внимательно будут слушать
Слово каждое. Каж-до-е!
И сопенье моё во сне.
 

2000

 
Но здесь, у них (а думалось, что дома)
По-своему хозяйка варит щи.
Всё так же: в сенях жёлтая солома,
Под потолком – сушённые лещи.
Подойник ясным донышком сияет,
Гогочет гусь, крылами лопоча.
И всё не так. Никто из них не знает,
Что до утра сгорит моя свеча.
 

2000

 
Уснуть. Бесшумно убежать
К своим счастливым сказкам детским.
Доехать к морю и раздеться.
И воздухом родным дышать…
 
 
Осознавать своё величье.
И верить в миссию свою,
И слово нежное «люблю»
Любить и понимать. Как притчу.
 
 
Ничем не дорожить. Не знать,
Что будет жизнью всё изъято.
И в складках ситцевого платья
Коровку божью отыскать.
 

1993

Ласточка, как будто верный компас,

Указала путь в вишнёвый сад.

Ускользаю из уютных комнат

В свой неповторимый Ясноград.

Деревенский пруд, поросший тиной,

Тихий рокот розовых стрекоз…

Струйки золотистой паутины

Налипают ласково на нос.

Облака в бесшумной реют пляске.

Издали – мычание и свист…

Все мы из какой-то доброй сказки

Вышли в непростую нашу жизнь…

2002

 
А любят не тех! – доверительно шепчет дорога, —
Давай, – говорит, – я тебя отведу к настоящим
Разумным, душевным и добросердечным двуногим,
Достойным огромного вечнозелёного счастья.
Давай заверну, заплутаю, запутаюсь в соснах,
Взметнусь в крутогор и коварно прервусь у обрыва.
Простишься со мной и ступай через бездну по звёздам.
На той стороне тебя встретят, коль всё ещё живы…
 

2014

Шалаш и ландыши

 
Первую любовь люблю украдкой.
(Так малиной лакомятся дети).
Разгадав ужасную загадку
Ни за что не выдаю ответа…
 
 
За сто лет смогла угомониться.
Но душе моей тысячевольтной
С тишиной сердечной не смириться,
Согласясь, что вовсе не любовь ты.
 
 
Всё забыв, осталось только имя
Вычеркнуть из памяти, беднею.
Не тебя теперь люблю, а иву,
Помнишь, целовались мы под нею?
 
 
Не тебя теперь люблю, ромашку,
Лепестки делящую, как дольки.
Чёт– не чёт – для памяти не важно.
Страшно, если только не любовь ты…
 

2004

 
Какая разница как много было лет
Той хрупкой девочке в коротком платье ситцевом…
Душистых ландышей набравшая букет
Она по зарослям летела быстрой птицею…
 
 
Цветёт весенних разнотравий ералаш.
Взлетают бабочки, внезапно потревожены.
Волшебным теремом ей кажется шалаш
Из тонких прутиков и веток пышных сложенный…
 
 
Незваной гостьей, гостьей странной – входит в дом.
Где разнотравьем, что ковром, полы устелены.
Она «случайно», «ненароком» и тайком
Оставит ландыши свои в волшебном тереме!
 
 
Оставит ландыши и бросится бежать…
А ты вернёшься в свой шалаш и догадаешься,
Что неспроста в нём эти ландыши лежат…
Похоже, ты ей, в самом деле, очень нравишься?…
 
 
«Давай дружить? Ты только сделай первый шаг!
Твои глаза… И над твоей губою родинка…
Мне стали сниться»… Но летят цветы в овраг:
Она не девочка, а тощая уродина!
 
 
Послушай, мальчик… Что ж ты сделал, дуралей?!
Не все ли семь грехов за раз берёшь ты на душу?
Ты был не первым, кто поранил  душу ей…
Но в глубине её души – шалаш и ландыши…
 

2010

 
Я уйду неспеша и навеки. Забыть не сумей,
Как корабль мой, освоив смешное земное пространство
опустился послушно у маленькой хаты твоей,
как пароль посылая сигнал: постоянство…
 
 
Ты меня назвала очень странно и ласково: «муж»,
А себя – опустила ресницы – счастливой женою…
И шептала сказания о единении душ,
Согревая мне тело душою своею земною.
 
 
Я уйду. Не могу не уйти, обо мне не грусти.
Может я, неспокойный скиталец, чего-то не понял.
Как у вас на земле говорится – прощай и прости…
Мой фрегат пролетает над сельским распаханным полем.
 
 
…В твои косы вплетались седые ночные ветра,
Твои ноги испачкались ржавой холодною глиной....
Почему я заплакал?… Откуда я знаю, сестра,
Может я пожалел в эту ночь, что с тобою мы ино…
 

1990

Мамочка

 
Мамочка, смотри, звезда упала!
Мамочка,  смотри какой цветок!
Я сегодня тоже повязала
На седые волосы платок…
 
 
Спать ложилась после полуночи
И будильник ставила на пять…
Ангел мой родной чернорабочий,
Вот я и смогла тебя понять…
 
 
Вот я и почувствовала эту
Силы умножающую боль,
Сердца полыхающего трепет,
Вечности прохладу за спиной…
 
 
Вот и догадалась, что немного
Времени земного у людей:
Выбрать да пройти свою дорогу,
Да прочесть молитву за детей.
 

2014

 
– Будет дождь, – старики говорят,
– Вишь, как квакают жабы в озёрах.
Облака, как солома горят,
пахнут звёзды, как вешние зёрна,
 
 
Днём так низко летали стрижи,
словно чьи-то следы сторожили .
Ты мне завтра с утра напиши,
как вы эту грозу пережили.
 
 
Целый год я мечтаю всерьёз
о поездке в твою деревушку.
– Будет дождь, – обещает прогноз,
словно слушает ваших лягушек.
 

2002

 
Ты ей потом письмо напишешь,
Когда всё будет хорошо.
…Она опять из дома вышла,
подумала: письмо пришло.
 
 
Но в синем ящике – «районка»
С тоскливой сводкой новостей.
И грустно смотрит почтальонка:
Не ходят письма от детей…
 
 
И мать в избушку возвратится.
Ей скучно, грустно и… темно.
Пора бы спать… Но ей не спится.
Скорей бы завтра! Вдруг письмо?!
 
 
На крыше, в щелях черепицы
Угрюмый мох всё зеленей.
Печь холодна и мать в больнице.
Когда же ты напишешь ей?!
 

2000

Гвоздики

Гвоздички для мамочки.

Красненькие. ПА-РОЧ-КА…

1 августа 2003

 
Пропитан воздух солнечной пыльцой.
И облака, как яблоки, дозрев,
Готовы падать… Мама, вот и всё!
Срослись в листву листы календарей.
 
 
В альбомах снимки, вечности в укор,
Вдруг превратились сызнова в кино…
Вся жизнь – игра… Ликует режиссёр,
Уродливый, как гений Сирано.
 
 
Душа жива… Она теперь должна
Счастливо окунуться в звёздный ковш…
А может быть…………….
А в доме тишина…
И ты не плачешь больше, не зовёшь…
 

 
Ты дождём, целящим сердце мне, пролейся,
Я не буду даже думать: сон – не —сон…
Там на небе белых облак эдельвейсы…
На венках цветов бумажных миллион.
 
 
Знаю, слышала, что надо мне смириться,
Мир душе твоей, покой да благодать…
Но по-белому завидовала птицам.
Им дано тебя до рая провожать…
 
 
Понимаю, ничего не понимала,
Сознаю, что ничего не берегла…
Ты была такой хорошей доброй мамой…
Слышишь, мама… Я сказала «Ты была…»
 
 
Эта вера нежно светит, да не греет.
Как соломинка… И все твердят: «Держись…»
Ты рассветами вернись ко мне скорее,
Докажи, что и бессмертье – это жизнь.
 

2003

 
Ночи черного кителя звездных пуговиц блеск.
Позвоните родителям,
У кого они есть.
 
 
Разбудите их лепетом, ваше слово – что мёд.
Позвоните немедленно,
Ибо время идёт.
 
 
Между прошлым и будущим с волосок рубежи.
Позвоните вас любящим,
Попросите их жить.
 
 
Жить под солнцем негреющим старых, мудрых людей
Позвоните в вас верящим,
Дети божьих детей!
 
 
Тем, кто любит и помнит вас, в радость всякий звонок…
Тем, по ком звонит колокол,
Назначающий срок…
 

2003

 
На крыльях ночи ужасы парят.
Летит звезда по линии легато.
Все к лучшему. Так люди говорят.
Но нас пугают две великих даты.
 
 
Две данности: рождение и смерть.
Две точки на окружности овала…
Рубеж, который нам не одолеть,
Рубец от раны, что не заживала…
 
 
Наш путь неведом, но определён.
И на граните кто-нибудь когда-то,
Соединит навеки связь времён,
Отметив наши две великих даты.
 

2003

 
Невозможная суть обещаний,
Ожиданий напрасный удел…
Путь вперёд состоит из прощаний
Самых близких друг другу людей.
 

В мире том, где мамочка на оклик

Не придёт, не выручит меня,

Я живу. То сохну в нём, то мокну…

Бедное, бездомное щеня…

2008

 
Как на последних кадрах киноленты
на черных лентах промелькнули титры.
А на моём наивном континенте
кукушки-предсказательницы хрипнут,
уверенным цветным многоголосьем
ответ на твой вопрос провозглашают,
упрямо пересчитывая звёзды.
Поверить в твой уход не разрешают.
 

2008